CC BY
57
УДК 340
Толмачев Вячеслав Владимирович Tolmachev Viacheslav Vladimirovich
соискатель кафедры теории государства и права
Саратовская государственная юридическая академия (410056, Саратов, ул. Чернышевского, 104)
competitor of the department of theory of state and law
Saratov state academy of law (104 Chernyshevskogo str., Saratov, 410056)
E-mail: r_e_pka@mail.ru
К вопросу о некоторых особенностях техники применения
правовых запретов
To the question about some features of technology of the application
of legal prohibitions
Статья посвящена рассмотрению специфики требований правоприменительной техники в отношении процесса воплощения запрещающих правовых предписаний в жизнь. Дается обзор наиболее типичных ошибок в деятельности правоприменительных органов, допускаемых ими в ходе использования правовых запретов. Обращается внимание на необходимость более пристального исследования проблемы техники применения запретов в праве.
Ключевые слова: запреты в праве, правоприменительная техника, юридическая ошибка, требования правоприменительной техники.
The Article is devoted to consideration of the specific requirements of the enforcement machinery in the process of incarnation prohibiting legal requirements in life. Provides an overview of the most common mistakes in the activities of the law enforcement authorities allowed them in the course of legal prohibitions. Attention is drawn to the need for a more careful study of problems of technology of application of the prohibitions in the law.
Keywords: prohibitions in law, law enforcement techniques, error of law, the requirements of law enforcement equipment.
Общетеоретические вопросы особенностей толкования и применения правового запрета в рамках теории государства и права специально не рассматривались. В целом данной проблеме не уделяется должного внимания в юридической литературе. При этом в общей теории права не выработано единой модели реализации запрещающих нормативно- правовых предписаний.
Значительная часть исследователей, не углубляясь далее в существо дела, под процессом реализации запретов в праве понимает воздержание, не совершение запрещенных законом действий. С.С. Алексеев полагал, что суть реализации запретов в праве состоит в несовершении гражданами и организациями соответствующих действий. Процесс реализации запрета предстает в таком варианте, в первую очередь, в пассивной форме его соблюдения. Развивая свою точку зрения, С.С. Алексеев указывал, что «установление общих запретов... оформляется в особых (общих) правоотношениях» [1, с. 143]. Схожую позицию избрал И. Сабо, отмечая тот факт, что граждане, соблюдая запреты, находятся в определенных общих правоотношениях, представляющих собой некую связь их с обществом и государством» [2, с. 315].
Концепция реализации запретов в абсолютных правоотношениях нашла поддержку и у И.Е. Фарбе-ра. Исследователь аргументировал свою позицию посредством доказательства от обратного. По его мнению, если исходить из постулата о возникновении правоотношения лишь в момент нарушения права, то, как следствие, имеет место ситуация, что лица, обладающие абсолютным правом (например, на честь, достоинство, доброе имя, свободу передвижения и т. д.), не защищены пассивными обязанностями других лиц в виде долженствования не препятствовать им в осуществлении данного права [3, с. 32—33].
Небезынтересна в рассматриваемом ракурсе позиция и А.Г. Братко, который писал, что общие охранительные отношения составляют содержание процесса реализации не всей запрещающей нормы, а только ее диспозиции. Санкция же данной нормы находит свою реализацию в конкретных охранительных правоотношениях [4, с. 46].
Не вдаваясь во все детали дискуссии вокруг самой возможности существования и выделения общих правоотношений в теории права, повторим собственную позицию. На наш взгляд, реальное существование общих правоотношений вызывает больше вопросов, нежели предлагает ответов на
Толмачев В.В. К вопросу о некоторых особенностях техники применения правовых запретов
Толмачев В. В. К вопросу о некоторых особенностях техники применения правовых запретов
них. Модель, согласно которой все субъекты и со всеми состоят в постоянных неких общих правоотношениях, представляется несколько утопичной и уводит исследователей от действительно реальных правовых связей, в которые вступают субъекты. При этом реализация запретов в виде охранительных правоотношений весьма осязаема, осуществляется в форме правоприменения и вызывает целый ряд технических и иных трудностей на практике. В связи с этим позволим себе в рамках данного исследования абстрагироваться от вопросов реализации запрета в виде общего правоотношения и сосредоточить усилия на вопросах именно применения запрещающих предписаний и их реализации в охранительных правоотношениях.
В раскрытии технических особенностей реализации правовых запретов представляется оправданным обращение вслед за Н.Н. Рыбушкиным к структурно-уровневому анализу [5, с. 62]. Согласно данному подходу, автор выделил два уровня реализации права:
— уровень саморегуляции (на наш взгляд, соблюдение запрета, осуществляемое на началах саморегуляции, не представляет с точки зрения юридической техники какого-либо интереса);
— уровень индивидуально-правового регулирования (речь идет собственно о правоприменительном процессе, который основан на использовании значительного числа специфических технико-юридических конструкций, средств и правил, в первую очередь, процессуального характера).
Исходя из этого, представляется вполне очевидным проявляемый нами интерес к технике реализации запрета именно в форме правоприменения. Наряду с этим отдельного внимания заслуживает и техника договорного установления и реализации запрета. Речь идет о запретах в частном праве, в рамках которого их установление и реализация возможна не только в одностороннем властном порядке, но и в рамках договорной деятельности.
Н.Н. Рыбушкин предложил определять модель реализации запрещающих правовых предписаний как «определенную систему взаимосвязанных и идущих друг за другом в определенной последовательности разнообразных целостных блоков воплощения в упорядочиваемых общественных отношениях государственной воли, заключенной в каждом структурном элементе запрещающей правовой нормы. Анализ через эти блоки всех имеющихся в запрещающей норме структурных элементов помогает четче выявить структуру исследуемых правореализационных процессов» [5, с. 64].
В качестве общетеоретического обобщения можно предложить выделение следующих техникоюридических требований (принципов) к процессу применения правовых запретов:
— соблюдения приоритета основных прав и свобод человека в процессе применения юридических запретов;
— недопустимости введения новых или расширения сферы действия уже установленных законом
запретов посредством правоприменительной деятельности;
— системности толкования и конкретизации правового запрета;
— материальной и процессуальной обеспеченности и гарантированности реализации запрета;
— неотвратимости применения запрещающего предписания в случае совершения правонарушения;
— действия презумпции невиновности;
— разрешения коллизии запрещающих нормативных предписаний в пользу нормативного правового акта, обладающего большей юридической силой;
— соблюдения правила «закон, устанавливающий запрет, обратной силы не имеет»;
— недопустимости подмены судебными право-положениями запрещающих предписаний закона;
— обеспечения права лица на обжалование акта применения в отношении него правового запрета;
— обеспеченности реализации правового запрета средствами государственного принуждения;
— ориентации на принципы справедливости, разумности и добросовестности при применении запретов в частном праве;
— соблюдения правила разрешения конкуренции запретов — «специальный запрет отменяет действие общего».
Судебные правоположения зачастую служат средством устранения законодательного дефекта установления правового запрета, выступая с технико-юридической точки зрения вспомогательным поднормативным инструментом устранения нечеткости формулировки запрещенного деяния, неудачного закрепления субъектного состава запрета и других погрешностей.
Так, законодательные недостатки оформления административно-правовых запретов в отношении судей, за нарушение которых предусматривается дисциплинарная ответственность, были отмечены самим судейским сообществом. Вызывает серьезные нарекания нормативная формулировка запрещаемого поведения ввиду излишней абстрактности [6, с. 137—144]. Имеет место отсутствие надлежащей характеристики состава поведения, несовместимого со званием судьи или не соответствующего его статусу.
В ходе применения запретов одним из типичных нарушений юридической техники выступает игнорирование правила «специальный закон отменяет действие общего». При этом данная правоприменительная ошибка является типичной и при реализации запретов в уголовном, административном и других отраслях права. Продолжая анализ правил технико-юридического характера, подлежащих выполнению в процессе применения правового запрета и типичных ошибок их нарушения, представляется необходимым выделить и такую проблему, как отсутствие надлежащего механизма по привлечению к ответственности за нарушение правового запрета.
Особой спецификой с технико-юридической стороны характеризуется использование запрета
ТРИБУНЙ МОЛОДОГО УЧЕНОГО
в качестве способа защиты прав в частноправовой сфере. Для частных отраслей права прямой нормативный запрет характерен значительно в меньшей степени. Для гражданского права в большей степени привычны диспозитивные нормы, это вытекает из самой сущности гражданско-правового регулирования. Кроме того, причинение вреда и нарушение гражданских прав не всегда образуют состав преступления или состав административного проступка. Поэтому, строго говоря, такие действия чаще всего не могут быть прямо запрещены на нормативном уровне [7, с. 22].
Запрет как способ защиты прав предусмотрен статьями 12 и 1065 Гражданского кодекса РФ. Статья 12 Гражданского кодекса РФ содержит часть 3, которая дает суду возможность «восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения». В соответствии с пунктом 1 статьи 1065 ГК РФ опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску о запрещении деятельности, создающей такую опасность. Наряду с этим имеются еще и ранее нами упоминавшиеся административные правоприменительные акты (предписания) о запрете определенной деятельности, она может быть приостановлена в административном порядке. Однако между административным запретом и запретом гражданско-правовым есть существенное различие. Запрет в административном порядке возможен, как правило, в случае нарушения запрещающих нормативно-правовых предписаний. Частноправовой запрет, на основании статьи 1065 ГК РФ возможен в случае, если истец докажет, что причинение вреда возможно в будущем [7, с. 23].
Однако запрещение в гражданском процессе направлено вовсе не на защиту нарушенного права и не на предотвращение его нарушения впредь, а на «замораживание» и фиксацию ситуации в том виде, в котором она сложилась на момент начала судебного разбирательства. Именно по этой причине процессуальные запрещения, предусмотренные ГПК РФ, носят временный характер и не распространяются на правоотношения, формирующиеся за пределами данного конкретного гражданского процесса.
Таким образом, основные функции запрета в частном праве с технико-юридической точки зрения — это предупреждение вреда в будущем, превентивная и обеспечительная функции. Именно в таком качестве институт запрета в российском частном праве необходимо развивать, чего в нашей стране пока не наблюдается. Характерными чертами, выделяющими этот способ защиты, являются его направленность на ограждение прав гражданина от посягательств в будущем и относительная свобода использования запрета, связанная не с нормативным запретом, а с договорной формой правового регулирования.
В ходе правоприменительной практике встречаются случаи принятия мер по установлению не-
законных запретов со стороны различных органов государственной власти и должностных лиц. В основном нарушается такой принцип юридической техники, как недопустимость расширительного толкования юридического запрета, установленного нормативным правовым актом. К примеру, значительная часть адвокатов постоянно сталкивается с проблемами при посещении следственных изоляторов и мест лишения свободы, которые проявляются, в том числе, в запрете должностных лиц на проход адвоката в соответствующие учреждения с портфелями (сумками, пакетами и т. п.), содержащими документы, непосредственно связанные с оказанием им квалифицированной юридической помощи [8, с. 248—250]. Нередко адвокатам запрещают проносить на территорию соответствующих учреждений технические средства, предназначенные для фиксации информации, и средства связи (ноутбуки, фотоаппараты). Однако в последнее время в судебной практике появились прецеденты по признанию подобных запретов незаконными [9, с. 102—106].
На основании изложенного представляется возможным сделать вывод о том, что технико- юридическая сторона процесса применения запретов в праве имеет целый ряд особенностей, специфических приемов и требований. В настоящей статье предпринята лишь начальная попытка общетеоретического осмысления правоприменительной техники юридического запрещения, намечены основные направления построения в перспективе общей модели принципов реализации правового запрета, понятия и технических особенностей правоприменительного запрета как средства обеспечения, превенции, защиты права. В кратком виде нами обозначены отдельные наиболее типичные ошибки в применении запрещающих нормативных предписаний.
Примечания
1. Алексеев С.С. Общая теория социалистического права: Нормы права и правоотношения. Курс лекций: учебное пособие. Свердловск, 1964. Вып. 2.
2. Сабо И. Социалистическое право. М., 1964.
3. Фарбер И.Е. Свобода и права человека в советском государстве. Саратов, 1974.
4. Братко А.Г. Запреты в советском праве / под ред.
Н.И. Матузова. Саратов, 1979.
5. Рыбушкин Н.Н. Запрещающие нормы в советском праве. Казань, 1990.
6. Едкова Т.А. Обсуждение запретов в административном праве // Журнал российского права. 2013. № 8.
7. Бубон К.В. Запрет как способ защиты гражданских прав // Адвокат. 2007. № 3.
8. Рагулин А.В. Проблемные вопросы реализации адвокатом права на свидание с подзащитным // Актуальные проблемы права России и стран СНГ — 2008: материалы X международной научно-практической конференции, 3—4 апреля 2008 г. Челябинск, 2008. Ч. III.
9. Лопухов В.И., Рагулин А.В. Суд признал нарушением профессиональных прав адвоката запрет на проход на
Толмачев В.В. К вопросу о некоторых особенностях техники применения правовых запретов
Толмачев В. В. К вопросу о некоторых особенностях техники применения правовых запретов
территорию исправительного учреждения с портфелем и мобильным телефоном // Евразийская адвокатура. 2013. № 3 (4).
Notes
1. Alekseev S.S. General theory of socialist law: rule of law and legal relations. Course of lectures: the manual. Sverdlovsk, 1964. Vol. 2.
2. Szabo I. Socialist law. Moscow, 1964.
3. Farber I.E. Freedom and human rights in the Soviet state. Saratov, 1974.
4. Bratko A.G. Prohibitions in the Soviet law / ed. by N.I. Matusova. Saratov, 1979.
5. Rybushkin N.N. Prohibiting norms in the Soviet law. Kazan, 1990.
6. Adkowa T.A. discussion of the prohibitions in administrative law // Journal of Russian law. 2013. № 8.
7. Bubon C.V. Ban as a way of protection of civil rights // Lawyer. 2007. № 3.
8. Ragulin A.V. Problems of realization of the rights lawyer on a date with client // Actual problems of law of Russia and CIS — 2008: proceedings of the X international scientific-practical conference, April 3—4, 2008. Chelyabinsk, 2008. Part 3.
9. Lopukhov V.I., Ragulin A.V. The Court found a violation of the professional rights advocate a ban on the passage to the territory of the correctional facility with the portfolio and cellphone // Eurasian advocacy. 2013. № 3 (4).
