CC BY
48
УДК 343.8 ББК 67.409
© 2018 г. С. А. Кутякин,
доцент кафедры административного и финансового права Академии Федеральной службы исполнения наказаний России кандидат юридических наук, доцент. E-mail: [email protected]
В. Ю. Казанков,
доцент кафедры уголовного права и криминологии Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук. e-mail: [email protected]
И. П. Напханенко,
заведующий кафедрой административного права и уголовно-правовых дисциплин Ростовского государственного университета путей сообщения кандидат юридических наук, доцент. e-mail: [email protected]
ПРИЧИНЫ, УСЛОВИЯ И УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ КРИМИНАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ОСУЖДЕННЫХ В УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ
Авторы исследуют причины и условия существования в исправительных учреждениях уголовно-исполнительной системы России криминальной организации осужденных. Авторы приходят к выводу, что, захватив власть над другими осужденными, криминальная организация осужденных, под видом заботы об общем благополучии всех лиц, содержащихся в местах лишения свободы, вступает в противоречие с законом и администрацией исправительного учреждения.
Ключевые слова: «воры в законе», исправительные учреждения, криминальная организация осужденных, криминальная субкультура, мировоззрение сотрудников, осужденные, противодействие преступности, «смотрящие».
S. A. Kutyakin - Associate professor at the Department of Administrative and Financial Law of Academy of the
Federal Penitentiary Service of Russia PhD in Law, associate professor.
V. Yu. Kazankov - Associate professor at the Department of Criminal Law and Criminology of the Rostov Law
Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia PhD in Law.
I. P. Napkhanenko - Head of the Department of Administrative Law and Criminal Disciplines of the Rostov State
Railway Engineering University PhD in Law, associate professor.
THE CAUSES, CIRCUMSTANCES AND CRIMINAL LAW COUNTERACTION AGAINST CRIMINAL
ORGANIZATION CONVICTED IN THE CRIMINAL-EXECUTIVE SYSTEM OF RUSSIA
In the article the authors investigate the causes and conditions for the existence ofa criminal organization of convicts in correctional institutions of the Russian penitentiary system. The authors conclude, that by seizing power over other convicts and subordinating them to their will, the criminal organization of convicts, under the guise of concern for the general well-being of all persons held in places of detention, is in conflict with the law and the administration of the correctional institution.
Keywords: «thieves in law», correctional facilities, criminal organization of convicts, criminal subculture, employee worldview, convicts, anti-crime, «Looking».
В конце 80-х годов XX столетия в местах лишения свободы России появились различного рода «смотрящие», которые осуществляли неформальную организационно-распорядительную деятельность среди осужденных от имени и по поручению «воров в законе» [1]. У этих лиц имелся целый штат добровольных помощников из числа осужденных, относящихся к неформальной категории «блатных». Со временем эти криминальные струк-
туры получили широкое распространение в среде осужденных. Подчиняясь неформальным нормам - «понятиям» [2, с. 82-87; 15, с. 4-5], «смотрящие» и их помощники находятся в непримиримых антагонистических отношениях с администрацией мест лишения свободы. В науке данное криминальное явление получило название криминальная организация или криминальная оппозиция осужденных [3; 14; 16].
Причины и условия существования в уголовно-исполнительной системе криминальной организации осужденных заключаются в следующем. Природа криминальной организации осужденных в уголовно-исполнительной системе берет свое начало в отношениях, существующих между преступниками, обществом и государством. Общество защищает свои права, свободы и законные интересы от преступных посягательств всеми доступными ему средствами. Вместе с тем, будучи не в силах в полной мере обезопасить себя от преступности, оно прибегает к помощи государства и формирует социальный заказ на обеспечение своей защиты от преступных посягательств, который адресован государству в лице его правоохранительных органов. Именно с этого момента между преступниками и государством возникают отношения конфликта, который носит социальный характер и представляет собой столкновение противоположно направленных интересов, их субъектов, сторон, расхождение ценностей, норм поведения [4, с. 78-82].
Государство, выполняя социальный заказ общества, противодействует преступности. Для этого оно использует имеющиеся у него механизмы законодательной, исполнительной и судебной власти, при помощи чего защищает и восстанавливает нарушенные права, свободы и законные интересы общества и его членов, а также наказывает виновных. В свою очередь, преступность не только совершенствует свои методы, но и прибегает к различным ухищрениям, направленным на уклонение от уголовного преследования. Таким образом, мы наблюдаем со стороны преступности отношения посягательства на законные права, свободы и интересы, а со стороны общества и государства - отношения защиты от этих посягательств [5, с. 19-22]. В результате возникает конфликт их субъектов, наиболее остро проявляющийся в местах лишения свободы.
Не подлежит сомнению тот факт, что главной ценностью для содержащихся в местах лишения свободы лиц остается, собственно, свобода, причем не только абстрактная, находящаяся за тюремными стенами, заборами и решетками, но и та степень свободы, которой они реально обладают: свобода передвижения; общения с другими людьми; выражения своих чувств и мыслей; удовлетворения своих естественных потребностей; выбора,
поступка и т. п. Даже в условиях мест лишения свободы человек хочет продолжать оставаться свободным, насколько это, возможно, всеми силами пытаясь расширить рамки имеющейся у него свободы. При этом он неизбежно вступает в отношения конфликта с администрацией мест лишения свободы, природу которого весьма точно выразил Г. Ф. Хохряков. По его мнению, она, прежде всего, проявляется в том, что заключенные вопреки запретам на пределе психических возможностей стремятся воссоздать привычную среду [6, с. 231].
Проявляясь сначала в виде отдельных выражений самоорганизации, а затем и в виде криминальной организации осужденных, социальное противоречие между преступниками и государством как бы материализуется и персонифицируется. Появляются устойчивые группы осужденных, которые публично заявляют, что с обществом и государством им не по пути, что администрация мест лишения свободы - враг интересам тюремного сообщества, что заключенные и осужденные, сотрудничающие с администрацией, предатели интересов тюремного братства [6, с. 234]. Захватив власть над другими осужденными и подчинив их своей воле, эта криминальная организация, под видом заботы об общем благополучии и справедливого отношения ко всем узникам, вступает в противоречие с законом и, как следствие, с администрацией исправительного учреждения. Как правило, эти лица являются злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания. Их поведение и образ жизни далеки от моральных и нравственных устоев общества [7, с. 12-16].
Их действия содержат следующие составы, предусмотренные в ст. 116 УИК РФ: употребление спиртных напитков либо наркотических средств или психотропных веществ; мелкое хулиганство; угроза, неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или их оскорбление при отсутствии признаков преступления; изготовление, хранение или передача запрещенных предметов; уклонение от исполнения принудительных мер медицинского характера или от обязательного лечения, назначенного судом или решением медицинской комиссии; организация забастовок или иных групповых неповиновений, а равно активное участие в них; мужеложство, лесбиянство; организация
группировок осужденных, направленных на совершение указанных правонарушений, а равно активное участие в них; отказ от работы или прекращение работы без уважительных причин.
Как правило, лица, входящие в криминальную организацию осужденных, обладают повышенной конфликтогенностью и имеют ряд индивидуальных психологических особенностей. Среди такого рода особенностей следует, прежде всего, назвать завышенный уровень притязаний, самооценки, недисциплинированность, высокую доминантность, сверхвысокую чувствительность к замечаниям в свой адрес, потребность в почтении и восхищении со стороны окружающих, обидчивость и т. д. [8, с. 113]. Они постоянно ожидают от сотрудников предъявления повышенной требовательности, даже предвзятости, что нередко провоцирует их на совершение поступков, сопряженных с нарушением норм взаимоотношений.
К сожалению, практике известно немало случаев, когда сотрудники исправительных учреждений, противодействуя такой категории осужденных, применяют противозаконные методы, мотивируя это необходимостью соблюдения правил внутреннего распорядка и режима отбывания наказания.
Исследуя проблемы обеспечения законности в исправительных колониях общего и строгого режимов, А. В. Кубасов делает вывод о том, что ежегодно прокуратурой, судом и другими контролирующими органами в исправительных учреждениях выявляется масса различных нарушений законности: нарушение режимных требований; неправильное применение мер поощрения и взыскания; незаконное применение к осужденным физической силы, спецсредств и оружия; произвол, жестокое обращение с осужденными; несоблюдение требований закона при привлечении осужденных к труду; неправомерное помещение осужденных в ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ, признание злостными нарушителями порядка отбывания наказания; несоблюдение требований закона при проведении с осужденными воспитательной работы, ее низкое качество; невыполнение норм материально-бытового и медико-санитарного обеспечения; непредставление осужденных к условно-досрочному освобождению при наличии законных оснований; иные нарушения [9, с. 2-3]. В свою очередь, это приводит не только к
нарушению принципа законности, но и принципа дифференциации и индивидуализации исполнения наказаний, и является одним из факторов, детерминирующих возникновение конфликтных ситуаций между осужденными и администрацией.
Значительное влияние на поведение и поступки сотрудников, и, значит, на возникновение конфликтов, оказывает социокультурная среда мест лишения свободы, проявляющаяся, прежде всего, в преступной субкультуре. Проведенные одним из авторов статьи исследования показали, что легче всего преступная субкультура проникает в сознание молодых и наименее опытных сотрудников, а также сотрудников с невысоким образовательным и культурным уровнем [10, с. 25-29]. Статистические данные говорят о том, что непосредственно в уголовной среде, то есть в исправительных и воспитательных колониях, работают, преимущественно, молодые, недостаточно опытные оперативные сотрудники. Так, на вопрос: «Как Вы полагаете, насколько глубоко преступная субкультура проникла в сознание сотрудников ИУ (СИЗО)?» - ответы распределились следующим образом:
- преступная субкультура глубоко проникла в сознание сотрудников ИУ (СИЗО) - считают 1,53 % опрошенных сотрудников;
- чем больше человек служит в ИУ (СИЗО), тем глубже в его сознание проникает преступная субкультура - 23,55 %;
- преступная субкультура наиболее глубоко проникает в сознание сотрудников с невысоким образовательным и культурным уровнем - 28,6 %;
- каждый человек в глубине души немного преступник, поэтому ему и не чужда преступная субкультура - 2,95 %;
- чем моложе и неопытней сотрудник, тем больше он подвержен влиянию преступной субкультуры - 39,88 %;
- в процессе взаимодействия с осужденными мы перенимаем их субкультуру и приспосабливаем ее нормы, обычаи и традиции к своей жизни - 11,56 %;
- преступная субкультура проникает в нас, ибо «с волками жить - по-волчьи выть» -11,32 % опрошенных сотрудников ФСИН России.
/"ч и ________^
О высокой степени влияния преступной субкультуры на мировоззрение сотрудников и соотношение ее норм с их поведением свидетельствуют следующие результаты прове-
денных С.А. Кутякиным исследований. Отвечая на вопрос: «С какой неформальной категорией осужденных Вы ассоциируете сами себя?», 5,66 % опрошенных ответили, что с «ворами»; 24,57 % - с «авторитетами»; 0,56 % - с «блатными»; 58,8 % - с «мужиками»; 9,29 % - с «активистами»; 0,56 % - сам по себе; 0,56 % опрошенных затруднились ответить на этот вопрос [10, с. 25-29]. Это позволяет нам сделать вывод о том, что многие сотрудники подвержены влиянию криминальной субкультуры, а почти треть сотрудников (30,23 %) ассоциирует себя с высшими криминальными «чинами», что в очередной раз подтверждает вывод о том, что тюрьма, подобно палке, имеет два конца, один из которых ударяет по обществу, и, в первую очередь, по той его части, которая представлена работниками пенитенциарных учреждений [11, с. 219].
Материалы проведенного С. А. Кутякиным исследования говорят о том, что нередко руководители и сотрудники исправительных учреждений занимают позицию сотрудничества с криминальными лидерами осужденных. Например, 15,53 % опрошенных сотрудников ФСИН России положительно относятся к институту «смотрящих» в ИУ, 35,93 % считают, что наличие в исправительном учреждении «вора» или «смотрящего» позволяет стабилизировать обстановку и легче управлять осужденными. В этом случае, по их мнению, устанавливается определенный паритет между криминальной организацией осужденных и администрацией исправительных учреждений [10, с. 25-29].
Под структурным подразделением криминальной организации осужденных в исправительных учреждениях следует понимать входящую в нее функционально обособленную группу под руководством «смотрящего» за объектом или направлением деятельности (за отрядом, за «общаком» и т. д.) [12, с. 15-21].
Такие группы могут совершать как отдельные преступления (убийства, дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, взяточничество, побеги, вымогательство, кражи, мошенничество, подделку документов и т. п.), так и выполнять функции по обеспечению криминальной организации финансами, материальными ресурсами, информацией, силовой поддержкой.
Действия руководителей криминальной организации осужденных в масштабах всего ИУ (СИЗО) в лице «воров», «положен-цев», «смотрящих» за «зоной» и других равнозначных им лидеров, выполняющих координирующую функцию, подпадают под уголовно-правовую квалификацию по ч. 1 ст. 21 0 УК РФ. Постановление Пленума Верховного Суда РФ [13] разъясняет, что под объединением организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп следует понимать группу, созданную в целях координации преступных действий различных самостоятельно действующих организованных групп, разработки совместных планов для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, распределения сфер преступной деятельности между группировками, создания устойчивых связей с руководителями или иными представителями других организованных преступных групп и т. п. Под это определение подпадают не только лидеры и активные члены криминальной организации осужденных внутри исправительного учреждения, но и возглавляемые «ворами» и другими «авторитетами» группы преступников, осуществляющие общее руководство и координирующие деятельность криминальной организации осужденных в масштабах региона или нескольких ИУ. Этим криминальным структурам подчиняются «смотрящие» за ИУ и СИЗО.
Помимо лидеров в состав таких объединений входят иные представители организованных групп осужденных, в том числе, ответственные за хранение и распределение финансовых средств, и другие лица, уполномоченные на это руководителями организованных групп.
Действие ст. 210 УК РФ распространяется и на рядовых участников криминальной организации осужденных. Исходя из смысла постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2008 г., под участием в преступной организации следует понимать принятие на себя обязательств по выполнению поставленных перед этим преступным сообществом задач по совершению тяжких или особо тяжких преступлений, а также непосредственное участие в решении указанных задач. В то же время участие в преступной организации может выражаться в выполнении функциональных обязанностей по обеспечению ее деятельности (материальное обеспечение,
финансирование, поддержание организационного единства, информационное обеспечение, ведение документации и т. п.). Уголовная ответственность за участие в преступной организации наступает с момента вступления лица в члены этого преступно-
Литература
1. Кутякин С. А., Курбатова Г. В. Воры в законе: на рубеже веков. Рязань, 2003.
2. Билоус Е. Н., Кутякин С. А., Напханенко И. П. Антагонистический характер факторов, обусловливающих возникновение неформальных тюремных норм («понятий») в среде осужденных к лишению свободы // Философия права. 2016. № 1 (74).
3. Кутякин С. А. Современная парадигма криминальной организации (самоорганизации) и криминального менеджмента в исправительных учреждениях уголовно-исполнительной системы России // Человек: преступление и наказание. 2013. № 4.
4. Кутякин С. А., Гришин Д. А. Структура, содержание и особенности конфликта между криминальной организацией осужденных к лишению свободы и администрацией исправительных учреждений уголовно-исполнительной системы России // Вестник Российского нового университета. Серия: Человек и общество. 2015. № 7.
5. Кутякин С. А. Организационная и правовая основа деятельности территориальных органов ФСИН России и их оперативных подразделений по противодействию криминальной оппозиции в местах лишения свободы // Человек: преступление и наказание. 2009. № 4.
6. Хохряков Г. Ф. Криминология. М., 1992.
7. Кутякин С. А. Духовное и нравственное противодействие криминальной оппозиции в местах лишения свободы // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2011. № 10 (113).
8. Дмитриев А. В. Конфликтология. Учеб. пособие. М., 2000.
9. Кубасов А. В. Обеспечение принципа законности в исправительных колониях общего и строгого режимов: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2005.
10. Кутякин С. А. Криминальная субкультура в местах лишения свободы России // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2008. № 4.
го сообщества, принятия на себя определенных обязательств и функциональных обязанностей либо с момента фактического участия в совещании («сходке») организаторов, руководителей или иных представителей преступной организации.
Bibliography
1. Kutyakin S. A., Kurbatova G. V. Thieves in law: at the turn of the century. Ryazan, 2003.
2. Bilous E. N., Kutyakin S. A., Naphanenko I. P. The antagonistic nature of the factors that cause the emergence of informal prison norms («concepts») among prisoners sentenced to deprivation of liberty // Philosophy of Law. 2016. № 1 (74).
3. Kutyakin S. A. The modern paradigm of the criminal organization (self-organization) and criminal management in correctional institutions of the penal system of Russia // Man: Crime and Punishment. 2013. № 4.
4. Kutyakin S. A., Grishin D. A. The structure, content and features of the conflict between the criminal organization of convicts sentenced to imprisonment and the administration of correctional institutions of the penitentiary system of Russia // Bulletin of the Russian New University. Series: Man and Society. 2015. № 7.
5. Kutyakin S. A. Organizational and legal basis for the activities of territorial bodies of the Federal Penitentiary Service of Russia and their operational units to counter the criminal opposition in places of detention // Man: Crime and Punishment. 2009. No. 4.
6. Khokhryakov G. F. Criminology. M., 1992.
7. Kutyakin S. A. Spiritual and moral counteraction of criminal opposition in places of imprisonment // Bulletin of the penitentiary system. 2011. № 10 (113).
8. Dmitriev A. V. Conflictology. Training allowance. M., 2000.
9. Kubasov A. V. Ensuring the principle of legality in the correctional colonies of general and strict regimes: author. dis. ... cand. legal sciences. Ryazan, 2005.
10. Kutyakin S. A. Criminal subculture in places of deprivation of liberty of Russia // Penal system: law, economics, management. 2008. № 4.
11. Khokhryakov G. F. Paradoxes of prison. M., 1991.
12. Kutyakin S. A. Criminological and structural-functional characteristics of the activities of «look-ing» in IU-SIZO // Penal system: law, economics, management. 2007. № 4.
11. Хохряков Г. Ф. Парадоксы тюрьмы. М., 1991.
12. Кутякин С. А. Криминологическая и структурно-функциональная характеристика деятельности «смотрящих» в ИУ-СИЗО // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2007. № 4.
13. О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2008 г. № 8 // Российская газета. 2008. 18 июня.
14. Кутякин С. А. Формирование криминальной оппозиции в русской тюремной общине (история и современность) // История государства и права. 2007. № 21.
15. Кутякин С. А. Тюремные «понятия» как продукт антагонизма естественного и позитивного права в местах лишения свободы // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2007. № 6.
16. Пенитенциарная криминология: учебник / под ред. Ю. М. Антоняна, А. Я. Гришко, А. П. Фильченко. Рязань, 2009.
13. On the judicial practice of consideration of criminal cases on the organization of a criminal community (criminal organization): the decision of the Plenum of the Supreme Court of Ros. Federation of June 10, 2008 № 8 // Russian newspaper. 2008.
18 June.
14. Kutyakin S. A. Formation of criminal opposition in the Russian prison community (history and modernity) // History of the state and law. 2007. № 21.
15. Kutyakin S.A. Prison «concepts» as a product of the antagonism of natural and positive law in prisons // Penal system: law, economics, management. 2007. № 6.
16. Penitentiary Criminology: a textbook / ed. Yu.M. Antonyana, A. Ya. Grishko, A. P. Filchenko. Ryazan, 2009.
