CC BY
18ПРЕЗИДЕНТ - ТАМОЖЕННИК. АДВОКАТ АРТУР1
Смирнов А. В.
Его Величество Тариф
Для понимания роли и значения новой должности Артура рассмотрим таможенную систему США того времени. С самого начала молодое американское государство уделяло повышенное внимание вопросам таможни и таможенной политики. 4 июля 1789 года, на первом конгрессе США, был принят закон о таможенном тарифе. Он стал вторым по счету законом, принятым новым федеральным органом. Ставки таможенных пошлин по этому тарифу в зависимости от стоимости товара колебались от 5 до 10 процентов. Четыре недели спустя, 31 июля 1789 года, по решению конгресса была создана таможенная служба США. Вместе со службой появилась новая государственная должность - «сборщик таможенных пошлин». Человек, занимавший эту должность, отвечал за сбор таможенных пошлин в определенном городе или регионе. Общее руководство осуществляло таможенное бюро, которое входило в структуру министерства финансов. 11 сентября 1789 года Александр Гамильтон, приняв присягу как первый Секретарь Казначейства, стал первым в истории США министром финансов. Уже в следующем году таможенная служба собрала доходов на сумму в 2 миллиона долларов.
В 1799 году министр финансов Оливер Уолкотт, сменивший на этом посту Гамильтона, лично разработал и утвердил флаг таможенной службы США. Он представлял собой 16 вертикальных красных и белых полос с гербом синего цвета в верхней левой части. На гербе, который представлял собой копию таможенной печати, был изображен орел в окружении 13 звезд, с тремя стрелами в левой лапе и оливковой ветвью в правой.
На протяжении XIX века таможенная служба США являлась основным источником пополнения казны. На таможенные деньги правительство выкупило у Франции Луизиану, у Испании - Флориду, у России - Аляску, а также построило огромное количество различных федеральных объектов от маяков до трансконтинентальной железной дороги. Таможенная политика страны зависела от результатов противостояния сторонников протекционизма (покровительства) и фритредерства (свободной торговли).
Атехгсап. СизЮвъэ.
Флаг таможенной службы США
1 Продолжение. Начало: Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. - 2012. - № 1 (41). - С. 240-256.
Война с Англией 1812-1814 годов, получившая название «вторая война за независимость», привела к исчезновению английских товаров с американского рынка. Промышленники Севера, в отсутствии сильного конкурента, захватили опустевшее экономическое пространство и отступать из него уже не желали. По всей стране открывались новые промышленные предприятия для производства хлопчатобумажных и шерстяных товаров, железа, стекла, скобяного товара и других изделий. Американская продукция ещё не могла выдержать свободной конкуренции - её качество уступало английской, а цена, напротив, часто была выше. Под давлением промышленников правительство прибегло к протекционистским мерам. Новый таможенный тариф 1816 года обеспечил защиту молодой текстильной промышленности путем повышения ставки до 25 %. Более высокими пошлинами были также защищены токарные изделия, обработка дерева, экипажи, кожа и кожаные изделия, бумага, сахар, шляпы. Постановление 1818 года ввело протекционизм для металлургии и продлило пошлину в 25 % на хлопчатобумажные и шерстяные изделия. В 1824 году Конгресс поднял таможенные тарифы до 37 % от стоимости товара. Список защищенных товаров значительно увеличился, в него включили шерсть, железо, свинец, стекло, пеньку.
Защищая интересы промышленников Севера протекционистские тарифы вызвали неудовольствие плантаторов Юга. Сбывая свой хлопок, преимущественно, в Англию и покупая у неё дешевые товары, они были заинтересованы в понижении пошлин. Один из экономистов Юга приводил такой простой пример - высокие пошлины вели к удорожанию экспортных изделий и выглядели как изъятие в пользу северных мануфактурщиков 37-ми тюков южного хлопка из каждых ста.
Таможенный тариф 1828 года, поднявший пошлины на максимальный уровень, получил от южан название «дрянной тариф». Во всех южных штатах сторонники фритредерства открыто требовали снижения непопулярных таможенных пошлин. Дальше всех пошли плантаторы штата Южная Каролина. В парламенте штата всё громче стали раздаваться голоса за отказ от федеральных ставок и переход на местный нулевой тариф.
Президент-демократ Эндрю Джексон, стараясь погасить сепаратистские настроения землевладельцев Юга, снизил уровень пошлин, введя умеренный тариф 1832 года. В Южной Каролине депутаты местного парламента отказались принимать даже этот умеренный тариф и ввели свои ставки пошлин. Мятеж одного штата грозил превратиться в гражданскую войну для всей страны. Герой англо-американской войны 1812-1814 годов президент Джексон, опираясь на свою популярность, сумел быстро подавить мятеж. Он ввел федеральные войска в Южную Каролину и добился отмены решения местного парламента. Понимая, что предотвратить недовольство можно только снижением ставок таможенных пошлин, президент Джексон в 1833 году
подписал закон о новом компромиссном тарифе. С него началось постепенное снижение всех пошлин, превышавших 20 %.
Экономический кризис 1837 года серьезно уменьшил государственные доходы и привел к спаду промышленного производства. Под давлением северян маятник таможенной политики вновь качнулся в сторону протекционизма. В 1842 году Конгресс принимает таможенный тариф, названный южанами «черный тариф». Ставки пошлин по нему поднялись в среднем до 40 %. При этом, пошлина на железо составила 77 %. Победа промышленников Севера тут же ударила по международной торговле. В 1843 году импорт в США сократился наполовину, а экспорт - на 20 %. Демократическая партия, выражая интересы экспортно-ориентированного Юга, добившись победы на выборах, развернула таможенную политику в сторону свободной торговли. В 1846 году «черный тариф» аннулировали, заменив его тарифом Уокера. Этот тариф уменьшил ставки пошлин с 32 процентов до 25. Снижение ставок привело к увеличению торговли и росту суммы таможенных платежей. Если в 1845 году по «черному тарифу» взыскали 30 миллионов долларов, то в 1850 году по тарифу Уокера этот показатель увеличился до 45 миллионов долларов. Тариф 1846 года способствовал улучшению международных отношений. В ответ на снижение импортных пошлин, Англия, которая была основным поставщиком товаров в США, сняла запрет на импорт американского зерна.
Длительное пребывание у власти Демократической партии способствовало сохранению курса на свободную торговлю. Тариф 1857 года понизил средние показатели таможенных ставок до беспрецедентных 17 %. Ответ Севера не заставил себя ждать. Когда в конце года в стране разразился очередной экономический кризис, сторонники протекционизма во главе с экономистом Генри Кэри, возложили всю ответственность за спад производства на новый таможенный тариф.
Один из самых видных американских экономистов XIX века Генри Чарльз Кэри родился в Филадельфии в семье ирландского иммигранта. Отец Генри, банкир и член филадельфийского Общества поощрения национальной промышленности был рьяным сторонником протекционизма. Его взгляды оказали наиболее сильное влияние на сына. Генри не получил академического образования, но благодаря урокам отца и самообразованию имел обширные познания в различных областях знаний. Став компаньоном отца в книготорговле, Генри вскоре возглавил ведущую книгоиздательскую фирму США «Кэри, Ли и Кэри». В 1835 году он покинул книгоиздательский бизнес и начал заниматься экономическими и социологическими исследованиями. При этом деньги, предварительно вложенные в шахты и городскую недвижимость, приносили ему неплохие доходы.
Вскоре, из-за уменьшения таможенных пошлин в период с 1836 по 1840 годы Кэри понес серьезные убытки и после этого превратился в стойкого
приверженца протекционизма. Весь огонь своей критики он обрушил на систему свободной торговли и на страну, которая в его глазах являлась воплощением этой системы - на Англию. «Английская система отвратительна, испорчена и вредна как для самой Англии, так и для всего мира» - писал в своей научной работе Кэри. По его мнению, эта система, разрушив промышленность Ирландии, Индии и Канады, привела население этих стран к разорению и нищете. США могли бы избежать данной участи, если бы перешли к протекционизму. Кэри считал, что «Независимые нации должны увеличивать и усиливать свое сопротивление английскому влиянию до тех пор, пока они не смогут перейти к свободной торговле». При этом, по мнению Кэри, «путь к абсолютной свободе торговли лежит через абсолютный протекционизм».
Наиболее полно и обстоятельно свои протекционистские взгляды Кэри изложил в книге «Гармония интересов, аграрных, промышленных и торговых», которая представляла собой сборник его статей, напечатанных в издаваемом им самим журнале «Плуг, ткацкий станок и наковальня» в 1848-1852 годах. Целые главы своей книги Кэри посвятил рассмотрению проблем влияния политики протекционизма на положение рабочих и фермеров. Система свободной торговли, по его мнению, вела к обесцениванию труда. Разорение американской промышленности вследствие английской конкуренции лишало пролетариев работы. Протекционизм же, напротив, привел бы к повышению ценность труда и обеспечил полную занятость.
В 1856 году Кэри присоединился к республиканской партии, найдя в её рядах убежденных приверженцев протекционизма. Предполагаемое введение тарифа, основанного на принципах свободной торговли, вызвало целый поток писем Кэри к 15-му президенту США Джеймсу Бьюкенену. Эти письма печатались в 1857-1858 годах в газете «Нью-Йорк Трибюн» и таким образом становились известны самым широким слоям населения. Кэри писал: «Г-н президент! Восстановите акт 1842 г., и спрос на труд снова возникнет, и мы избавимся от ужасающих картин нищеты, отчаяния, злодейства и смерти,
которыми теперь переполнены наши журналы. Восстановите этот акт, и фабрики и шахты немедленно откроются и вызовут спрос на труд, хлеб, сырье, и положат конец упадку цен на зерно и хлопок. ...Взгляните куда угодно, и везде вы убедитесь в совершенной необходимости покровительства, как единственного средства создать великую внутреннюю промышленность».
Генри Кэри
В 1859 году конгрессмен от штата Вермонт Джастин Моррилл представил законопроект о новом таможенном тарифе, который предусматривал значительное
повышение таможенных пошлин. Сам конгрессмен не скрывал, что основным разработчиком законопроекта был ни кто иной как Генри Кэрри. Почти год нижняя палата парламента работала без спикера - ни демократы, ни республиканцы не могли набрать большинства. В конце концов, победу одержали республиканцы, и у законопроекта появился шанс. 19 марта 1860 года Моррилл внес на рассмотрение свой законопроект о Тарифе. После двух месяцев споров сторонники протекционизма победили, получив 105 голосов «за» и 64 голоса «против». После этого законопроект передали в Сенат. Однако, в виду преобладания в Сенате демократов, он накрепко застрял в финансовом комитете.
Республиканцы не могли не учитывать роста протекционистских настроений в своих рядах. Руководство партии внесло пункт о повышении таможенного тарифа в избирательную программу и выдвинуло кандидатом в президенты Авраама Линкольна. Выступая перед избирателями, Линкольн говорил: «Мне мало что известно о таможенных тарифах. Но я знаю, что когда я покупаю костюм в Англии, то я получаю костюм, а деньги получает Англия. Когда же я покупаю костюм в этой стране, то я получаю костюм, а деньги получает Америка». Обещания повысить таможенные пошлины, и таким образом защитить национальную промышленность, прибавили Линкольну популярности на Севере США и способствовали его победе на президентских выборах в ноябре 1860 года.
Южные штаты не дожидаясь инаугурации Линкольна стали один за другим выходить из Союза и образовывать Конфедерацию. 20 декабря 1860 года из состава Союза вышла Южная Каролина. В январе-феврале 1861 года её примеру последовали Алабама, Джорджия, Луизиана, Миссисипи, Техас, Теннесси и Флорида. Позднее к ним присоединились Арканзас, Виргиния и Северная Каролина. Мятежные штаты в протекционизме Севера видели прямую угрозу своим интересам. Доля Юга в американском экспорте составляла от 72 до 82 процентов. При этом таможенные доходы давали 90 процентов всего федерального бюджета. Сырьевая экономика Юга, заинтересованная в свободной торговле, не желала перераспределять доходы в пользу промышленников Севера.
По мере того как Сенат покидали демократы-южане, большинство в этой верхней части парламента стало переходить к республиканцам. Взяв под контроль финансовый комитет, они добились принятия законопроекта Моррилла. 2 марта 1861 года, за два дня до инаугурации Линкольна, президент Бьюкенен утвердил Закон о Тарифе, вошедший в историю как «Тариф Моррилла». Через месяц он вступил в действие, а ещё через десять дней раздались первые залпы гражданской войны.
Тариф Моррилла более чем в два раза поднял ставки таможенных пошлин, доведя их до 47,9 %. В результате действия протекционистского тарифа и морской блокады южных штатов объемы международной торговли США упали.
И хотя таможенные доходы в 1861-1865 годы составили 345 миллионов долларов, доля таможенных платежей в федеральном бюджете понизилась до 43-х процентов. Однако перед тарифом Моррилла стояла совсем другая задача. В своей статье «Протекционизм и свобода торговли» один из основоположников марксизма Фридрих Энгельс писал: «.если Америка должна стать промышленной страной и если у неё есть все шансы на то, чтобы не только догнать, но и перегнать своих соперников, то перед ней открываются два пути: или, придерживаясь свободы торговли, в течение, скажем, пятидесяти лет вести чрезвычайно обременительную конкурентную борьбу против английской промышленности, опередившей американскую почти на сто лет; или же покровительственными пошлинами преградить доступ английским промышленным изделиям, скажем, на двадцать пять лет, с почти абсолютной уверенностью в том, что по истечении этих двадцати пяти лет американская промышленность будет в состоянии занять независимое положение на свободном мировом рынке».
Естественно, что кроме Конфедерации нашлась ещё одна сторона, не довольная Тарифом Моррилла. На американском рынке британские промышленные товары, из-за высоких таможенных пошлин, стоили дороже, чем товары, произведенные местной промышленностью. Премьер-министр Великобритании лорд Пальмерстон осуждал протекционистский тариф «.как гнетущее и мрачное безумие» и сочувствовал стремлению Юга «.иметь низкие пошлины и свободную торговлю». Многие видные британцы выступили против тарифа. Экономист Уильям Джевонс назвал его «ретроградным». Известный английский писатель Чарльз Диккенс использовал свой журнал «Круглый год» для критических нападок на Тариф Моррилла. Одна из статей, опубликованных в журнале в декабре 1861 года, всю ответственность за гражданскую войну в США возлагала именно на протекционистский тариф.
После 1861 года протекционизм, на долгие десятилетия, стал основой таможенной политики США и способствовал созданию мощного промышленного потенциала страны. В политической жизни Америки вопросы таможенных тарифов и денежного обращения стали основными проблемами, разделившими республиканскую и демократическую партии. Республиканская партия, защищая интересы крупного бизнеса, выступала за протекционизм. Лозунгом «высокие тарифы - высокая заработная плата» она стремилась привлечь на свою сторону рабочих. Демократы, чью социальную базу во многом составляли аграрии, опирались на давнюю их приверженность к низким тарифам. Новый аргумент демократов, обращенный к массам, гласил, что высокие таможенные тарифы, подавляя конкуренцию иностранных товаров, способствовали образованию сверхмонополий.
Главный таможенник Нью-Йорка
Нью-Йоркская таможня не зря притягивала к себе интересы двух партий. Три четверти всех таможенных пошлин США собиралось в Нью-Йоркском порту. 800 миллионов долларов ежегодно перечислялось в федеральный бюджет страны, и контроль над этой суммой гарантировал республиканцам пополнение партийной казны. Расставив своих людей по принципу «раздела добычи» партийные боссы собирали взносы и всевозможные «пожертвования» как с официальных зарплат чиновников, так и с их коррупционных доходов. Честер Артур, став таможенником, приобрел высокое положение, солидный доход и серьезные перспективы. В политической «машине Конклинга» он поднялся на второе место.
Свою историю Нью-Йоркская таможня вела с 1789 года, когда Конгресс США назначил первого сборщика таможенных пошлин в гавани Нью-Йорка. Им стал личный друг первого президента США Джорджа Вашингтона Джон Лэмб. С того времени каждый новый начальник Нью-Йоркской таможни назначался на должность и отстранялся от неё непосредственно президентом США, при обязательном одобрении Сената. Нужно отметить, что такого высокого назначения удостаивалось всё руководство таможни, в состав которого, наряду со сборщиком таможенных пошлин, входили инспектор таможни и военно-морской чиновник. Если сборщик таможенных пошлин отвечал за общее руководство таможней, то у двух остальных членов руководства обязанности распределялись по следующим направлениям: инспектор таможни отвечал за деятельность всех должностных лиц, организовывал таможенный досмотр торговых кораблей приходивших в гавань и уходивших из неё, контролировал процедуру таможенного оформления и докладывал начальнику таможни о суммах взысканных таможенных платежей; военно-морской чиновник, получая копии всех таможенных документов, проводил проверку таможенной стоимости товаров, следил за полнотой собираемых пошлин, осуществлял ревизии всех таможенных дел и ежеквартально отчитывался в Министерство финансов США. Председатель Нью-Йоркского комитета Республиканской партии Алонсо Корнелл с 1869 по 1873 год исполнял обязанности инспектора таможни. В 1873 году его сменил Джордж Шарп, адвокат, дослужившийся в годы гражданской войны до звания бригадного генерала и в дальнейшем проявивший себя на поприще тайной дипломатии. Сам же Корнелл через несколько лет занял должность военно-морского чиновника в Нью-Йоркской таможне. Именно эти люди стали помощниками Артура в таможенных и партийных делах.
Здание Нью-Йоркской таможни располагалось в деловом сердце города на знаменитой Уолл-Стрит. Когда в 1835 году старое здание Купеческой биржи сгорело во время «большого пожара», отцы города заказали проект нового здания известному на то время архитектору Исайе Роджерсу. В 1842 году на
улице Уолл-Стрит под номером 55 появилось новое величественное строение Купеческой биржи. Фасад четырехэтажного здания был выполнен в греческом стиле Возрождения и имел 16 массивных ионических колонн, изготовленных из цельных кусков гранита. С 1863 года в прежнем дворце торговли разместились таможенники.
Каждый рабочий день Честер Артур выезжал в конном экипаже из своего особняка на Лексингтон-авеню и по 5-й авеню Честер Артур следовал на Уолл-Стрит. В подчинении у
него находилось свыше тысячи человек. После чисток проведённых Томасом Мэрфи, Артур не стремился к увольнениям чиновников из других политических группировок и быстро завоевал доверие нью-йоркских таможенников. Контролируя внушительные денежные потоки, Честер Артур постепенно расширял свое политическое влияние и мог позволить себе роскошный образ жизни.
Внешний вид и манеры нового начальника Нью-Йоркской таможни производили неизгладимое впечатление на современников. Его высокий рост, более чем в 6 футов (прим. 1 м 80 см), крепкое телосложение, волнистые усы и густые бакенбарды, делали Честера Артура заметной фигурой на любом светском приеме. Он предпочитал лучшие костюмы, соответствующие последним веяниям моды, был изящно учтив, имел хорошую эрудицию и чувство юмора. Артур обедал в шикарных ресторанах, заказывая вина и бренди самых элитных марок. На фоне консервативно одетых, с пуританскими взглядами на жизнь, партийных функционеров, Честер смотрелся вызывающе и недаром получил такие прозвища как «Изящный Артур» и «Джентльмен Босс». Если дословно перевести второе прозвище начальника Нью-Йоркской таможни, то оно означало не столько «Господин Начальник», сколько «Благородный Начальник».
Казалось бы, материальное благополучие Артура должно было опираться на систему взяток и подарков, но, ни его политические оппоненты, ни нанятые ими газетчики не смогли обнаружить, ни одного случая личной коррупции. И если вся таможня была опутана взяточничеством, сам Артур был чист. Он утверждал, что «если бы я незаконно присвоил пять центов, и, прогуливаясь по центральной улице, увидел как два джентльмена о чём-то беседуют, я предположил бы, что они говорят о моей непорядочности, и сама эта мысль сводила бы меня с ума».
Заботясь о своей репутации, Честер получал высокие суммы денег вполне легальным путем. Годовой оклад начальника таможни составлял 6 тысяч
500 долларов. Много для чиновника, но не достаточно для политического деятеля и второго человека в партийной «машине Конклинга». Личные доходы Честера Артура проистекали из необыкновенно высоких премий. О размерах этих вознаграждений можно судить по фактам судебного дела 1883 года: Хан против Соединенных Штатов. Таможенный инспектор порта Трой Эммануэль Хан, подчинявшийся сборщику таможенных пошлин в порту Нью-Йорка, судился с Правительством США из-за невыплаченной ему премии. Из дела явствует, что согласно Закону о таможенном тарифе 1867 года половина всех средств полученных от штрафов и конфискаций поступало в Казначейство США. На одну четвертую этой суммы претендовал чиновник таможни, вскрывший нарушение или информатор, сообщивший о таковом. Ещё одна четверть полагалась руководству таможни в лице сборщика таможенных пошлин, таможенного инспектора и военно-морского чиновника. С июня 1872 года по июнь 1874 года в Нью-Йоркском порту было взыскано в виде штрафов и сумм, полученных от реализации конфискованных товаров в размере 839 тысяч 819 долларов и 40 центов. Если посчитать, то сумма премиальных Артура за этот период составила около 70 тысяч долларов. В 1873 году он получил, с учетом годового оклада и всевозможных премий, 50 тысяч долларов, в то время как зарплата президента США составляла всего 40 тысяч долларов. Получалось, что начальник Нью-Йоркской таможни был круче президента США. Элиту общества такая «несправедливость» возмутила, и в 1874 году Конгресс США отменил положение о премиях, установив оклад сборщика налогов в порту Нью-Йорка в размере 12 тысяч долларов.
Будучи профессиональным юристом, Честер Артур почти всегда выходил победителем в судебных спорах с купцами по вопросам таможенной стоимости. Одним из таких споров стало дело «Хайнеман против Роллинза», которое рассматривалось в Верховном суде США (Роллинз был поверенным Честера Артура). В октябре 1873 года торговые представители фирмы Хай-неман, Пейсон и Морган закупили в российском порту Таганрог небольшую партию цветных ковров из шерсти. Стоимость покупки составила 41 тысячу 975 рублей и 1 копейку серебром. Затем товар, в трюме торгового корабля, с берегов Азовского моря попал в порт Нью-Йорка и 5 января 1874 года был представлен к таможенному оформлению в местную таможню. Американские предприниматели рассчитывали заплатить пошлину из расчета 3 цента за фунт. Артур потребовал с них 6 центов за фунт.
Дело в том, что согласно Тарифу 1867 года если стоимость шерсти 3-го класса составляла менее 12 центов за фунт, то пошлина взималась из расчета 3 цента за фунт. Если же стоимость превышала 12 центов за фунт, то пошлина составляла 6 центов за фунт. На суде Хайнеман ссылался на закон 1843 года из которого следовало, что «...во всех расчетах стоимости иностранных денежных средств на счета таможни в США. рубль России рассматривается
как равный по стоимости семидесяти пяти центам». Исходя из такой оценки русского рубля стоимость фунта коврового изделия, купленного в Таганроге, была меньше 12 центов США. Однако поверенный Артура сослался на Закон
1873 года и разъяснение Директора Монетного двора США, по которому в
1874 году курс российского рубля серебром к доллару США устанавливался из расчета 100 копеек за 77,17 центов. Таким образом, стоимость ковров превышает 12 центов за фунт и предприниматель должен оплатить пошлину из расчета 6 центов за фунт.
Хайнеман логично сослался на тот факт, что ковры куплены до 1 января 1874 года и не попадают под действие нового курса валют. Однако суд принял сторону Честера Артура, сославшегося на Закон 1865 года по которому стоимость товара не могла быть ниже суммы указанной в счет-фактуре. Начальник таможни убедил судей в том, что изменение курса валют не повлияло на стоимость ковров в российских рублях серебром.
Основную часть Нью-Йоркской таможни составляли рядовые чиновники досматривающие груз в трюмах пароходов и на причалах порта, высчитывающие размер пошлины в тесных офисах таможенных контор, составляющие всевозможные списки, отчеты и прочие документы. Разные судьбы привели их в таможню. В основном это были бывшие служащие частных компаний, разорившиеся предприниматели и несостоявшиеся адвокаты. Связав свою карьеру с одной из политических партий, они активно участвовали в предвыборной борьбе и после победы на выборах получали приз в виде должности таможенного чиновника. Стабильный заработок плюс возможность получить щедрую взятку делали место на таможне довольно привлекательным.
Среди тысячи подчиненных Честера Артура был один немолодой таможенник, не принадлежавший ни к одной из партий, старавшийся не попадаться на глаза начальству, и не стремившийся ни к какому карьерному росту. Звали этого таможенника Герман Мелвилл. Нью-Йорк был для него родным городом. Когда его отец разорился, всей семье пришлось переехать в Олбани (штат Нью-Йорк). В молодости Герман перепробовал много профессий. Работал у дяди на ферме, на меховой фабрике у брата, некоторое время был банковским служащим, несколько недель пробовал преподавать в школе. После экономического кризиса 1837 года Герман, стремясь получить место служащего на канале Эри, изучал гидрографию в Академии Лансингборо. Когда эти надежды не оправдались, Мелвилл в июне 1839 года нанялся в команду пакетбота «Святой Лаврентий», который курсировал между Нью-Йорком и Ливерпулем. Возвратившись из плаванья в октябре того же года, он снова некоторое время работал школьным учителем, но вскоре понял, что спокойная жизнь с незначительным жалованием не для него.
В январе 1841 года на китобойном судне «Акушнет» он отправился из Нью-Бедфорда в долгое промысловое плаванье по Южным морям. Полтора
года китобойного плавания стали суровой школой для Мелвилла. Устав от изнурительной работы и придирок капитана, Герман вместе с ещё одним молодым матросом в июле 1842 года сбежал со своего судна на Маркизских островах. Целый месяц беглецы прожили в долине Тайпи, жители которой слыли людоедами. Затем, на другом китобойном судне, Мелвилл с приятелем добрались до Таити. Подрядившись матросом на ещё одно китобойное судно, Герман прожил какое-то время на Гавайях и чтобы вернуться домой в августе 1843 года завербовался на американский военный флот. Больше года прослужил Мелвилл на фрегате «Юнайтед стейтс» и когда в октябре 1844 года корабль бросил якорь в порту Бостона на берег сошел человек повидавший полмира, испытавший лишения и познавший прелести сказочных стран.
Вскоре после возвращения домой Мелвилл взялся описывать свои приключения в Южных морях. В 1846 году в Лондоне и Нью-Йорке вышла книга «Тай-пи», в которой автор живо описал, как он пленником жил в долине Тайпи. Первое произведение Мелвилла имело большой успех. Продолжение «Тайпи» под названием «Ому» (1847) тоже привлекло внимание читающей публики, но автора осудили за нелестные отзывы о деятельности миссионеров. К литературному успеху добавился успех в личной жизни. В августе 1847 года Мелвилл женился на Элизабет Шоу, дочери главного судьи Массачусетса. Безуспешно пытаясь устроиться на государственную службу, Мелвилл пишет аллегорическую фантазию «Марди» и повесть «Редберн» (обе в 1849 г.), широко используя обстоятельства своего плавания в Ливерпуль. Следом была написана пятая книга Мелвилла, «Белый бушлат» (1850), изображающая жизнь на военном корабле.
Совершив недолгую поездку в Европу Мелвилл с семьей поселился на ферме близ Питсфилда. Одним из его соседей оказался популярный американский писатель Натаниэль Готорн, под влиянием которого Герман Мелвилл написал необычный для того времени роман «Моби Дик» (1851). Первоначально Мелвилл намеревался ограничиться авантюрным сюжетом из жизни китобоев, но по мере работы над рукописью у него получилась комбинация приключений, мелодрамы и философии. Вокруг сюжета захватывающей погони безумного капитана за китом, Мелвилл расположил главы о приемах добычи и разделки китов, великолепные описания океана и некоторых его удивительных обитателей, психологические очерки характеров отдельных китобоев и длинные философские рассуждения.
Однако роман не повторил успеха предыдущих книг. Читающая Америка его не поняла, все обсуждали роман писательницы Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». «Моби Дик» вышел небольшим тиражом в Англии и США и принес доход писателю на 1 тысячу 260 долларов. Последующие литературные произведения успеха писателю больше не принесли. Родственники безуспешно пытались устроить его на государственную службу, консулом в Англию. Чтобы вывести Генри из состояния депрессии влиятельный тесть
Герман Мелвилл
оплатил ему поездку по Европе и Святой Земле. Результатом этой поездки стали новые литературные произведения, всё также не принятые критикой и широкой публикой. В семье приняли решение - Герман должен оставить литературную деятельность и заняться чем-нибудь другим. Перед гражданской войной писатель-неудачник выступает с лекциями в различных городах США, в годы войны пытается безуспешно попасть на фронт, переходит на поэзию и пишет сборник стихов на военную тему.
В свое время, путешествуя по Европе, Мелвилл познакомился с соотечественником, служащим Нью-Йоркской таможни, мистером Смитом. Вскоре Смит стал начальником этой крупной таможни, и по его протекции Герману удалось устроиться на должность помощника инспектора. 5 декабря 1866 года Мелвилл приносит присягу и становится таможенником. Началась новая, непривычная жизнь. Рано утром он уходил из дома и до вечера занимался досмотром грузов. В любой час дня и в любую погоду его можно было видеть в гавани или в таможенной конторе. Получая 4 доллара в день, Мелвилл работал по шесть дней в неделю, имея в год двухнедельный отпуск. Такой распорядок морально убивал человека, повидавшего мир и помнившего вкус успеха. Мелвилл стал тихо спиваться. Взаимоотношения в семье разладились и родственники предлагали поместить его в клинику для душевнобольных. Однако жена не бросила его и, продолжая верить в силу воли мужа, вывела из депрессии. В свободное время Мелвилл писал стихи. В январе 1870 года он приступил к написанию большой поэмы «Клэрел», повествующей о Святой Земле. В июне 1876 года на деньги дяди Мелвилл опубликовал свою поэму тиражом в 350 экземпляров. Но даже такой тираж не был выкуплен и наполовину. В 1925 году один из литературных критиков нашел в Публичной библиотеке Нью-Йорка копию поэмы с пометками автора. За 50 лет так никто к ней и не обратился.
Позолоченный век Америки
Восьмилетнее правление президента Улисса Гранта стало не только периодом небывалого общественного и экономического подъема, но и временем громких политических скандалов, грандиозных афер и неприкрытого взяточничества. На протяжении всей столетней истории США коррупция оставалась неотъемлемой чертой внутриполитической жизни страны, но её масштабы после окончания гражданской войны потрясли современников. В 1873 году вышел роман Марка Твена и Чарльза Уорнера «Позолоченный век», в нем авторы
изобразили жизнь американского общества 60-70-х годов XIX века, обыграв термин «золотой век», который в американской истории оказался позолочен лишь на поверхности.
Уже в первый год президентского правления Гранта разразился громкий финансовый скандал получивший название - «Чёрная пятница». Он был связан с острым дефицитом золота, возникшим ещё в годы гражданской войны. Слухами о том, пустит правительство часть резерва в обращение или нет, определялась биржевая цена золота. Управляющие железной дорогой от Нью-Йорка до озера, Эри Джейсон Гулд и Джеймс Фиск, для получения дополнительной прибыли, придумали аферу на рынке золота. По их замыслу массовая скупка золота должна была привести к росту цен на благородный металл, а это бы взвинтило цены на зерно и кукурузу. В свою очередь повышение спроса на перевозки зерна позволило бы поднять железнодорожный тариф.
В августе 1869 года Д. Гулд и Д. Фиск принялись скупать золото. Они вложили в дело 7 миллионов долларов и в первый же день подняли цены на золото на 40 %. Сотни спекулянтов бросились скупать золото по всей стране, и уже через неделю Гулд контролировал почти весь оборот драгоценного металла в США. Современники рассказывали: когда он подходил к зданию биржи, цена вырастала на доллар, а когда он поднимался на торговый этаж - цена взлетала ещё. Однако подлинный план аферистов заключался в другом. Им важно было знать, когда Казначейство США выпустит на рынок золотой резерв. Они вовлекли в свою финансовую схему людей из окружения президента Гранта. Кроме чиновников администрации президента и министерства финансов в деле участвовали: жена президента и его двоюродный брат с женой.
24 сентября 1869 года грянула «Чёрная пятница». Правительство США, обеспокоенное ростом цен на золото, провело финансовую интервенцию, выбросив на рынок часть золотого резерва. После полудня, когда пришло сообщение о продаже казначейством своего золотого запаса, на Нью-Йоркской фондовой бирже наступил крах. Курс золота рухнул сразу на 30 %. Многих людей увозили из здания биржи прямо в психиатрическую лечебницу. За золотом обвалились цены на пшеницу и кукурузу, что сильно ударило по благосостоянию фермеров. Большинство инвесторов, купив золото «на бумаге», обанкротились. При этом организаторы «Чёрной пятницы», заранее узнав о дне интервенции, сумели перепродать большую часть своих активов. Джей-сон Гулд, выиграв на «золотом заговоре» более 12 миллионов долларов, распустил слух, что он, также как и все остальные, разорен. И хотя его обложили многочисленными судебными исками и однажды чуть не линчевали на улице, он, благодаря высоким покровителям, продолжал ещё долго оставаться влиятельной фигурой на Уолл-Стрит.
Весной 1870 года еженедельник «Харперс Уикли» и газета «Нью-Йорк таймс» начали публиковать материалы, изобличавшие коррупцию и другие злоупотребления в Нью-Йорке. Из статей следовало, что нью-йоркский
« Чёрная пятница» 1869 года. Падение цен на золото
сенатор-демократ Уильям Твид и его окружение, нанесли городской казне ущерб более чем на 200 миллионов долларов. В «команду» Твида входили мэр города Окли Холл, финансовый контролер Ричард Конолли и ещё множество муниципальных чиновников. Пресса обвинила Твида не только в финансовых махинациях, в результате которых в городской казне возник прежде невиданный 80-ти миллионный дефицит, но также в серьезных нарушениях избирательного и миграционного законодательства, спровоцировавших в Нью-Йорке конфликт на этнической почве, который унес жизни почти 200 человек.
Находясь в кресле сенатора от штата Нью-Йорк, Твид высоко ценил услуги «посланников народа». Так, в споре за контроль над железной дорогой «Эри», он запросил с конкурирующих сторон по 1 тысяче долларов за голос, а потом довел цену до 5 тысяч долларов. Сам Твид, будучи отнюдь не рядовым законодателем, а ключевой закулисной фигурой, получил за помощь бизнесменам гораздо больше: его включили в состав директоров железной дороги, где он только за 3 месяца положил себе в карман 650 тысяч долларов дивидендов. Впрочем, взятки от бизнеса давали Твиду отнюдь не главную часть его астрономических доходов. Городская казна щедро кормила нью-йоркского босса, и обычно из раздутого по смете какого-либо контракта подрядчик получал лишь 35 % его стоимости, Твид - 25 %, а его помощники - всё остальное. Сумма контрактов, ежемесячно получаемых Твидом, превышала 1 миллион долларов, при этом доходы его партийного картеля превосходили доходы самого крупного железнодорожного магната Корнелиуса Вандербильта.
Будучи акционером или членом совета директоров, Твид не брезговал и более простыми схемами обогащения. Так, принадлежащая ему посредническая компания, поставляла скамейки для Центрального парка. Товар стоимостью в 3 доллара обходился городской казне по 600 долларов за штуку. Несколько его компаний-однодневок, поставляя термометры, дверные ручки и прочую мелочь при строительстве здания Нью-Йоркского окружного суда, сумели раздуть строительную смету с 350-ти тысяч долларов до 13 миллионов. Кстати именно с очередной аферы Твида началось многоэтажное строительство в городе. Купив в предместье Нью-Йорка запущенный участок земли размером в 800 акров (1 акр равен нашим 40 соткам) за 30 тысяч долларов, он выстроил муниципальные здания на площади в 200 акров, а оставшиеся 600 акров распродал частным застройщикам и спекулянтам по полторы -две с половиной тысячи долларов за акр. Чтобы на маленьком муниципальном участке поместить все офисы, предусмотренные контрактом, прибегли
к строительству многоэтажных зданий. При этом иммигранты из Германии и Ирландии стали дешевой рабочей силой на стройках и гарантированным электоратом на выборах.
Твид не только получал взятки, но и умело их раздавал. В какой-то момент на его содержании, а точнее на балансе городской казны, находилось 87 печатных изданий. Однако подобная щедрость не спасла Твида от публичного скандала, главными инструментами которого стали еженедельник «Харперс Уикли» и газета «Нью-Йорк таймс». Напрасно нью-йоркский босс предлагал взятку в 5 миллионов долларов редактору одного из изданий и 500 тысяч долларов популярному американскому художнику-карикатуристу Томасу Насту за то, чтобы они перестали печатать направленные против него материалы. И редактор, и карикатурист отказались.
Чашу общественного терпения переполнило дело о постройке Нью-Йоркского окружного суда. При расследовании выяснилось, что подрядчикам по липовым накладным за несуществующие работы, было списано свыше 10 миллионов долларов. Трёхэтажное здание суда обошлось почти в два раза дороже всего штата Аляска, купленного правительством США у Российской Империи за 7 миллионов 200 тысяч долларов в 1867 году. Лидер демократов - губернатор штата Нью-Йорк Сэмуэль Тилден назначил генеральным прокурором штата молодого адвоката Чарльза О'Коннора, недавно приехавшего в город и не успевшего попасть под влияние Босса. Под градом разоблачений «шайка Твида» дрогнула и начала разваливаться, после чего часть его приспешников бежала в Париж. К самому Твиду, чтобы предотвратить возможность его побега, были приставлены 50 муниципальных служащих. Уверенный в своей неуязвимости всесильный Босс заявлял, что он и не думает бежать. «Я сросся с городом в единое целое, - говорил репортерам Твид. - Без меня Нью-Йорк не сможет просуществовать и недели».
По иронии судьбы судебный процесс над Твидом проходил в недостроенном здании того самого окружного суда. По решению присяжных Твид был признан виновным и приговорен к 12 годам тюрьмы. Однако Верховный суд США (поговаривали, что не бескорыстно) снизил ему срок до одного года. Это вызвало возмущение ньюйоркцев из высшего общества и Твид был снова арестован. Судимый во второй раз, он вскоре бежал на Кубу, а оттуда в Испанию. Найти
Подпись: — «Скажите, кто украл народные деньги?» — «Это он», — и каждый показывает пальцем на соседа Карикатура Т. Наста на «шайку Твида»
его помогла карикатура Томаса Наста. Один из американских туристов опознал Твида по ранее виденной карикатуре. Испанское правительство, не желавшее дипломатических осложнений с Америкой, выдало бывшего Босса и он оказался в нью-йоркской тюрьме Ладлоу, на строительстве которой в свое время так хорошо нажился. В ней он и умер в апреле 1878 года.
Скандалы, начавшиеся в стане демократов, перекинулись в стан республиканцев, с муниципального на федеральный уровень. В 1872 году прогремело громкое дело акционерной строительной компании «Креди мобилье оф Америка», отвечавшей за строительство трансконтинентальной железнодорожной линии «Юнион Пасифик» к тихоокеанскому побережью. Проводя прямой подкуп конгрессменов, компания добивалась льготных контрактов на постройку. Журналисты выяснили, что «Креди мобилье» получила на строительство железной дороги от «Юнион Пасифик» 73 миллиона долларов, тогда как проведение работ стоило лишь 50 миллионов. Оставшиеся 23 миллиона долларов осели в карманах учредителей. В то время как «Юнион Пасифик» была на грани банкротства, «Креди мобилье» выплатила пайщикам огромные дивиденды. Общественность возмутил не сам факт мошенничества со стороны пайщиков-бизнесменов, а нахождение в рядах акционеров известных политиков. 18 конгрессменов во главе с вице-президентом США Скай-лером Колфаксом получили в подарок или купили со скидкой акции «Креди мобилье».
В том же году разразился громкий скандал в Почтовой службе Соединенных Штатов. В 1870-е годы «Звездный маршрут», отвечавший за доставку почты адресату от железнодорожной станции до почтового отделения, способствовал незаконному обогащению многих чиновников ведомства. При Джоне Кресвелле, главном почтмейстере США, заключались выгодные коррупционерам почтовые контракты, и подрядчики вынуждены были платить втридорога за несуществующие маршруты доставки почты.
В 1875 году со скандалом ушел в отставку министр внутренних дел Колумбус Делано, уличенный во взяточничестве и спекуляции федеральными землями. Кроме министра в скандале оказались замешанными его сын и брат президента США - Орвилл Грант. Ещё более громкий скандал того года получил название «Виски-ринг». Суть его заключалась в том, что организация взяточников, преимущественно республиканцев, имела миллионы долларов с федеральных налогов на алкоголь. Схема включала в себя систему взяток между производителями алкоголя, владельцами складов и налоговыми агентами. Производители виски подкупали чиновников из министерства финансов, а те, в свою очередь, помогали им укрываться от налогов, удерживая от 1 до 2 миллионов долларов в год. Спиртные напитки, не попавшие под налогообложение (70 центов с галлона), реализовывались в торговой сети, а прибыль делилась между участниками «Виски-ринга». В ходе расследования было обнаружено, что в деле замешаны представители администрации
президента Гранта - инспектор государственных доходов генерал Джон Мак-дональд и личный секретарь президента - Орвилл Бэбкок.
Русский чиновник, а в последующем писатель-публицист Константин Скальковский так описывал свои впечатления от США: «Можно было видеть вице-президента республики, обличенного в бесчестных поступках и получившего выговор; председателя конгресса, торговавшего из-за направления, которое он давал заседаниям, проходившим под его председательством; трёх сенаторов, получивших барыши от продажи своих голосов; пять председателей важнейших комитетов конгресса, обличенных во взятках; министра финансов, искажающего цифры государственной отчетности; министра юстиции, неправильно расходующего ассигнованные в его распоряжение кредиты; морского министра, обогатившегося и обогатившего своих друзей, подписывая по убыточным для казны ценам контракты с приятелями на разные поставки; посланника в Лондоне, уличенного в бесчестной спекуляции; личного секретаря президента, замешанного в процессе о воровстве акцизных доходов; наконец, военного министра, преданного суду за мошенничество, в котором он признался...».
Сам президент Грант никогда напрямую не был вовлечен в различные финансовые махинации, но коррупционеры действовали с его молчаливого согласия. Когда дело доходило до суда, ни один из участников не подвергался судебному наказанию. В лучшем случае их снимали с должности, а потом создавалась видимость наведения порядка в министерствах и ведомствах. Во время предвыборной компании 1872 года сенатор Чарльз Саммер впервые употребил термин «Грантизм», назвав правительство Гранта деспотичным, а самого президента обвинил в непотизме (от лат. перо^ - внук, племянник) - покровительстве родственников или друзей, вне зависимости от профессиональных достоинств. На различных должностях в правительственных структурах или в составе акционерных обществ журналисты насчитали до сорока родственников или друзей Улисса Гранта.
«Добыча принадлежит победителю»
Всё больше людей в высших эшелонах власти США стали приходить к мнению, что недостаточное развитие общественных отношений стало тормозить развитие экономики, и эту ситуацию могла бы исправить модернизация государства и права. При этом оптимизация государственного управления и борьба с коррупцией стали бы одним из направлений данной модернизации.
При создании американского государства центральный управленческий аппарат был весьма скромным и насчитывал к 1800 году всего 3 тысячи служащих, которые «рекрутировались» преимущественно из сферы земельной аристократии или лиц свободных профессий. Вскоре промышленный переворот, массовая иммиграция, а также установление всеобщего избирательного
права для белых мужчин вынудили старую элиту потесниться на вершине власти. При президенте Эндрю Джексоне в 1830-е годы были заложены основы системы патронажа. Лозунг «добыча принадлежит победителю» делал государственные должности предметом корыстного вожделения среди руководства и членов победившей на выборах партии. Сторонники проигравшей партии лишались доступа к «государственному пирогу». За обычаем партийных назначений утвердилось наименование spoils system - «дележ добычи». Его автор, губернатор штата Нью-Йорк Уильям Марси, впоследствии военный министр и госсекретарь, выступил в 1832 году с апологией такой практики, заявив, «что ничего нет ложного в правиле, что победителю принадлежит добыча». Однако по мере увеличения государственного аппарата и усложнения его функций, по мере разрастания коррупции на фоне экономического бума общественность начала задавать себе и правительству тревожные вопросы - а так ли хороша система патронажа? Масштаб скандалов объективно усиливал позиции сторонников реформы административной системы. Это были преимущественно представители средней немонополистической буржуазии и творческой интеллигенции, имевшие аристократические корни и элитарные представления об образованности и компетентности. Этих людей просто выводило из себя собственное политическое бессилие. Один из интеллектуалов, не попавший в политическую обойму в 1860 году говорил: «стало невозможным для людей, кто не может контролировать организацию - или, как это принято называть, «управлять машиной» - иметь какое-либо влияние... Эта страна находится под деспотизмом партии и управляется менеджерами машин... живущими политикой, - людьми беспринципными».
Ещё в декабре 1865 году конгрессмен-республиканец Дженкс попытался внести в конгресс билль, подрывавший систему патронажа. Однако первые конкретные действия были предприняты в начале 1871 года, когда совместная резолюция обеих палат санкционировала назначение президентом специальной комиссии, которая должна была разработать экзаменационные правила приема на государственную службу. Из-за собственного консерватизма и скрытой оппозиции партийных боссов в органах исполнительной и законодательной власти комиссия добилась практически нулевых результатов, но агитация в пользу реформы государственной службы продолжалась.
В марте 1877 года завершался второй срок президентства генерала Гранта. Страна устала от скандалов в его администрации, от друзей и родственников, заполонивших высшие должностные посты и правления акционерных компаний. Герой гражданской войны искренне считал, что успехи в экономике перевешивают весь негатив политической жизни. Грант решил баллотироваться в президенты США на третий срок. Дело в том, что на тот момент, Конституция Соединенных Штатов не оговаривала количество сроков пребывания в должности президента одним и тем же политиком. Основатель страны Джордж Вашингтон подал пример завершения президентской деятельности
после второго срока. Это не писаное правило выполнялось всеми 17-ю президентами США. Изменить данное правило восемнадцатому президенту не удалось. Республиканские боссы, боясь усиления Гранта, отказали ему в поддержке и в качестве претендентов на пост девятнадцатого президента США выставили свои кандидатуры. Однако ни лидер либерального крыла партии Джеймс Блейн, ни лидер консерваторов Роско Конклинг большинства так и не получили. При равенстве сил стороны пошли на компромисс. 15 июня 1876 года на съезде республиканской партии в городе Цинциннати (штат Огайо), после седьмого тура голосования победу одержал губернатор штата Огайо Ратерфорд Хейс. Одной из главных тем своей предвыборной программы кандидат на пост президента назвал необходимость реформы управления с целью ликвидации системы распределения государственных должностей среди сторонников партии. Одновременно он объявил, что в случае избрания президентом не будет баллотироваться на второй срок по истечении четырех лет. За это Р. Хейс оговорил себе больше свободы в проведении реформ управления и широкую независимость от благосклонности влиятельных членов партии. Таким способом он смог возвратить в партию многочисленных либеральных республиканцев, которые откололись от неё в 1872 году.
Ратерфорд Хейс родился в небольшом городке Делавэр штат Огайо, в семье выходцев из Новой Англии. Рано потеряв отца, юный Хейс был на попечении дяди, который заботясь о его образовании, оплатил учебу в частных школах штата и Гарвардской школе права. С 1845 года Хейс вел адвокатскую практику, но с появлением Республиканской партии США переключился на партийную деятельность. С началом гражданской войны Хейс, получив чин майора, командовал полком добровольцев штата Огайо на стороне федеральных сил. Воевал в Западной Виргинии и в сражении у Саут-Маунти в сентябре 1862-го года получил тяжелое ранение. Вылечившись, продолжил участие в войне и дослужился до звания генерал-майора. С 1864 года Хейс представлял родной штат в Конгрессе США. Через четыре года конгрессмен Хейс, выиграв выборы, стал губернатором штата Огайо. Прослужив два срока на этом посту, он не стал претендовать на третий. В 1875 году, по решению партии, Хейс был, вновь выдвинут кандидатом в губернаторы как единый представитель от республиканцев в штате Огайо, способный нанести поражение демократам. После победы на губернаторских выборах имя Хейса стало всё чаще упоминаться в связи с предстоящими президентскими выборами. Для консервативного крыла республиканской партии кандидатура либерального республиканца из штата Огайо стала тем компромиссом, который помог объединить партию.
Предвыборная кампания 1876 года оказалась для республиканцев одной из самых тяжелых. Демократы, под лозунгом борьбы с коррупцией, вели успешную борьбу за голоса избирателей. Кандидат в президенты от демократической партии, губернатор штата Нью-Йорк Сэмуэль Тилден, благодаря
разоблачению «шайки Твида» и публичному осуждению коррумпированности администрации Гранта, имел довольно высокую популярность. Одними из пунктов его предвыборной программы были: борьба с коррупцией в государственном аппарате, понижение таможенного тарифа и прекращение федерального субсидирования железнодорожного строительства. Особой популярностью Тилден пользовался в штатах бывшего «Юга», обещая прекратить процесс «Реконструкции» (предоставление гражданских прав чернокожим гражданам Южных штатов).
Вечером 7 ноября 1876 года, когда закрылись последние избирательные участки и был проведён первоначальный подсчет голосов, разразилась сенсация. Демократ Сэмуэль Тилден победил с преимуществом в 250 тысяч голосов. В коллегии выборщиков (в США двухступенчатая система выборов) за него проголосовало 184 выборщика против 165-ти. Ещё 20 голосов выборщиков из штатов: Южная Каролина, Луизиана, Флорида и Орегон оказались спорными в связи с тем, что республиканцы опротестовали результаты выборов в этих штатах. Для окончательной победы демократам было необходимо отстоять за собой хотя бы один голос из двадцати. Однако, республиканская администрация Гранта, контролировавшая избирательные комиссии, ввела федеральные войска из северных штатов в три южные, проголосовавшие за Тилдена и начала пересчёт голосов в этих штатах и штате Орегон. В результате «пересчёта» победу одержал Хейс. Главы избирательных комиссий данных штатов подписали и послали в Вашингтон по два итоговых бюллетеня (а Флориды вообще три): сначала ноябрьский, по которому победил представитель оппозиции Тилден, а впоследствии другой, по которому победил представитель правящей партии Хейс.
2 марта 1877 года в 4 часа утра, после непрерывного 18-ти часового заседания в Конгрессе, победа с перевесом в один голос (185 против 184-х)
была засчитана в пользу Хейса. На следующий день 3-го марта газета «Нью-Йорк Сан» впервые после убийства президента Линкольна вышла с траурной рамкой на первой странице. Траур редакция объявила по американской демократии. Инаугурация Хейса прошла возле Капитолия в окружении федеральных войск США. Сразу после вступления в должность Ратерфорд Хейс получил «народное» прозвище «Ратервор».
«Победа» Хейса на президентских выборах 1876 года вошла в историю как самая Девятнадцатый президент грязная За ВСЮ историю США, ОДНЭКО ИСТО-Соединенных Штатов рики предполагают, что южане согласились
РатерфордХейс на поражение Тилдена в обмен на вывод
федеральных войск из их штатов и завершение периода Реконструкции. Это негласное соглашение получило название «Компромисс 1877 года». 20 апреля 1877 года новоизбранный президент Хейс подписал приказ о выводе федеральных войск из штата Южная Каролина и формировании его гражданского правительства. Вскоре федеральные войска были выведены из остальных штатов Юга.
Таможня под ударом
В июне 1876 года на съезде республиканской партии, когда решался вопрос о кандидатуре возможного президента США, Честер отдал голоса нью-йоркских республиканцев за Ратерфорда Хейса. И хотя такой шаг был согласован с Конклингом, готовым поддержать кого угодно, только не своего извечного противника Блейна, Артур впервые выступил как самостоятельный политический игрок. Голоса нью-йоркской партийной организации позволили Хейсу принять участие в выборах и, в конце концов, привели его в Белый дом. После инаугурации Хейса Артур небезосновательно рассчитывал на политические дивиденды от своего удачного хода.
Девятнадцатый президент Соединенных Штатов с самого начала дал понять Конгрессу и партийным боссам, что не позволит навязывать ему кандидатов на министерские должности. На все ключевые посты он поставил своих помощников по предвыборной кампании. Джон Шерман возглавил Министерство финансов, Карл Шурц Министерство внутренних дел, а Уильям Эвертс занял должность Госсекретаря США (так до сих пор называется должность Министра иностранных дел). Хейс внес предложение о назначении Джозефа Джонстона, одного из известных генералов Конфедерации, членом кабинета министров. После того как это предложение было встречено в штыки, он добился назначения другого бывшего конфедерата, теннессийско-го политика Кея, министром почт.
Благодаря своей независимой кадровой политике Хейсу удалось завоевать симпатии общественности. Всё большее число американцев, с уважением стало относиться к новому президенту и его жене, и протесты против несправедливых выборов постепенно сошли на нет. Первая леди - Люси Уэбб Хейс, будучи сторонницей пуританского образа жизни, не терпела алкогольных напитков, азартных игр, а танцы считала неприличным занятием. Если прежний хозяин Белого дома президент Грант не вынимал изо рта сигару и явно злоупотреблял крепкими напитками, новый хозяин, с подачи жены, удалил из своей резиденции весь алкоголь. Под запрет попали не только танцы и игра в карты, но даже бильярд. За такую рьяную борьбу с излишествами первая леди страны получила прозвище - Лимонадная Люси. Однако даже она, весной 1877 года, сделала исключение для русской делегации. На приеме
великих князей Алексея Александровича и Константина Константиновича на столе появилось спиртное.
Выполняя свои предвыборные обещания, Хейс приступил к реформе государственной службы. Для наглядности своих намерений он решил раз и навсегда покончить с практикой распределения государственных должностей среди сторонников победившей партии, а также с семейственностью в федеральных учреждениях. По его мнению, реформирование государственной службы нужно было начинать с таможенных органов США. Хейс дал поручение министру финансов Джону Шерману провести проверку всех крупных таможен страны и прежде всего Нью-Йоркской. Вскоре в ведомство, которое возглавлял Честер Артур, прибыли проверяющие во главе с Джоном Джеем. Когда-то они вместе вели дело «Леммон против Нью-Йорка», но сейчас старым приятелям было не до сантиментов.
К всевозможным проверкам и расследованиям Артур, на шестой год своего руководства таможней, уже привык. В 1872 году представители министерства финансов расследовали скандальную деятельность его предшественника Томаса Мерфи. Предыдущий начальник таможни и его заместитель «закрывали глаза» на хранение незадекларированных партий товара на частных складах. Отсутствие надлежащего контроля способствовало уходу от уплаты пошлин и обогащало всех участников данного складирования. Джордж Баутвел - министр финансов при президенте Гранте пытался реформировать таможню, но его стремление снизить расходы на транспортировку товаров, остановить взяточничество среди служащих порта, уменьшить размеры контрабанды привело к весьма скромным результатам. Сенатор Карл Шурц (будущий министр внутренних дел при президенте Хейсе) выступил с речью, в которой говорилось, что реформы не возымели никакого эффекта, и на таможне дела идут так же как и до расследования. Однако Роско Конклинг и Честер Артур провели «работу» с конгрессменами, и в ходе повторного расследования специальная комиссия Конгресса пришла к выводу, что нарушения отсутствуют, а с отдельными недостатками успешно борются.
Ещё под одно расследование попал сам Артур. В 1873 году бывший служащий одной торговой фирмы признался, что его компания обманывала таможню через систему двойных деклараций. Ведомство Артура провело проверку и выставило счет к компании на сумму в 1 миллион 750 тысяч долларов. В результате переговоров представителям фирмы удалось снизить претензии таможни до 271 тысячи долларов. Артур подписал с компанией соглашение о возврате недоплаченных средств и прекратил расследование. Однако, вскоре, руководство торговой фирмы провело собственное расследование и выяснило, что его попросту обманули. Сумма ущерба составляла всего 6 тысяч 658 долларов 78 центов. И хотя репутация Артура почти не пострадала, премиальные пришлось вернуть.
В декабре 1875 года, когда истек четырехлетний срок пребывания Артура на должности сборщика таможенных пошлин в порту Нью-Йорка, его всесильный покровитель добился того, что президент Грант переназначил Честера ещё на один срок. И вот теперь весной 1877 года администрация нового президента, назначив проверку, поставила под сомнение правильность этого переназначения. По окончании проверки, Джон Джей представил доклад, из которого следовало, что Нью-Йоркская таможня переполнена людьми Кон-клинга, которые целыми семьями расселись на государственные должности, не имея ни малейших профессиональных навыков. Процесс найма на службу заключался в одной фразе - «Так, кого вы знаете?».
Служащие регулярно пополняли партийную кассу, внося от 2 до 7 % своего заработка. Система откатов, при которой незаконные доходы таможенников превращались в партийные взносы, порождала массовое взяточничество и казнокрадство. В ходе проверки было обнаружено, что таможенные чиновники в течение многих лет занижали объемы импорта сахара, недоплачивая миллионы долларов таможенных пошлин в казну. Получая высокие оклады некоторые чиновники работали всего по нескольку часов в день, так как их партийная деятельность не оставляла времени для службы в таможне. Подобные претензии касались и начальника таможни. Честера Артура упрекали в том, что он редко когда появлялся на службе до обеда.
28 мая 1877 года, имея на руках доклад Джея, министр финансов Джон Шерман подписал приказ о реорганизации Нью-Йоркской таможни и сокращении штата служащих на 20 %. Шерман посоветовал Артуру, что «.если какие-либо служащие были назначены на должность только по политическим причинам, без учета их профессиональных качеств, сейчас самое время избавиться от них». В ходе сокращения Артуру порекомендовали очистить таможню от коррумпированных чиновников и подтянуть дисциплину, уволив всех отсутствующих и опаздывающих на службу. Борясь с семейственностью в таможне, Шерман предложил оставить только по одному человеку от семьи, а остальных уволить.
Одновременно с этим в прессе развернулась кампания по освещению негативных фактов в деятельности Нью-Йоркской таможни. Газеты чуть ли не ежедневно публиковали материалы о взяточничестве, низком профессионализме и вмешательстве партийных боссов в дела государственного учреждения. Основной мишенью для журналистов стали Роско Конклинг и Честер Артур. После разоблачения «шайки Твида» общественность ждала новых громких скандалов. Артур пытался оправдываться. В докладе на имя Шер-мана он писал, что большая часть таможенников, имея значительный стаж работы, являются профессионалами своего дела и ни как не связаны с системой «дележа добычи». Остальные служащие, принятые на работу в последнее время, заняли должности благодаря своим деловым качествам. Со всеми таможенными чиновниками руководство таможни подписало соглашение, по
которому устанавливалась шестидневная рабочая неделя, и вводился жесткий контроль рабочего времени.
Не желая проводить сокращение своими руками, и стремясь направить гнев таможенников в адрес министерства финансов, Артур организовал комитет служащих таможни, который должен был определить какие должности необходимо сократить, а какие оставить. Кстати, этот комитет, рассмотрев кандидатуру Германа Мелвилла, признал его профессиональную пригодность, отметив честность и неподкупность бывшего писателя. Вскоре, выполняя требования правительства, Артур подписал приказ об увольнении 200 нью-йоркских таможенников.
22 июня 1877 года президент США Рутерфорд Хейс сделал следующий шаг в реализации обещанных реформ - он подписал указ, запрещающий политическим партиям вмешиваться в дела государственных учреждений. Документ провозглашал принцип деполитизации и департизации гражданской службы. После этого Шерман заявил о необходимости дальнейшего реформирования таможни и предложил Честеру Артуру и его заместителям подать в отставку. Однако ни Артур, ни его партийный покровитель не собирались сдаваться. Личная встреча Шермана и Артура состоялась в лучшем нью-йоркском ресторане «Дельмонико». В обмен на добровольную отставку Шер-ман предложил Артуру должность американского консула во Франции. Получив отказ, министр финансов заявил газетным репортерам, что Артур «не тот начальник, который нужен Нью-Йоркской таможне» и признался в проблеме, возникшей между министерством и подведомственной ему таможней.
Отстранить от должности руководство такой значимой для страны таможни, как Нью-Йоркская, мог только один человек - президент Хейс и он это сделал. 6 сентября 1877 года Хейс заявил о своем желании заменить Честера Артура и его помощников Алонсо Корнелла и Джорджа Шарпа на другие кандидатуры. На должность сборщика таможенных пошлин в порту Нью-Йорка президент предложил Теодора Рузвельта. Потомок голландских колонистов, основавших Нью-Йорк, Рузвельт вел семейный бизнес, связанный с импортом зеркал и слыл известным филантропом (человеком, занимающимся благотворительной деятельностью). Он был учредителем музея искусств - Метрополитен, Американского музея естественной истории и городской детской благотворительной организации. Активный участник общественной жизни Нью-Йорка Рузвельт, был отмечен одним из историков как человек «хороших дел в хорошие времена».
Тем не менее, без одобрения Сената президент не мог отстранить руководство нью-йоркской таможни. А Сенат явно не желал усиления позиций Хейса. Сенатор Роско Конклинг, прекрасно понимая, что удар наносится именно по его партийной машине, развернул бурную деятельность по противодействию инициативам президента. Желая «поставить на место» вышедшего из повиновения президента, он заявил: «Не администрация создает
Карикатура на отставку Ч. Артура. Президент Хейс выгоняет из таможни Артура
партии, а, напротив, партии создают администрацию». В декабре 1877 года сенатский комитет по торговле, который возглавлял Конклинг, единодушно отклонил предложенные Хейсом кандидатуры. Артур и его заместители, сославшись на позицию Сената, отказались выполнить указ президента. Борьба за пост начальника нью-йоркской таможни вылилась в противостояние консерваторов и реформаторов.
Проиграв в Сенате, Хейс нашел возможность нанести ответный удар и показать, кто первое лицо в государстве. 11 июля
1878 года, воспользовавшись тем, что сенаторы ушли на каникулы, президент отстранил от должностей руководство нью-йоркской таможни и заменил Честера Артура на сторонника реформ Эдвина Мерритта. Почему не Рузвельта? Дело в том, что Теодор Рузвельт скоропостижно скончался в феврале 1878 года, и вместо него Хейс назначил кандидата на должность инспектора таможни Мерритта.
Конклинг и Артур не сдавались. Следующий раунд схватки за нью-йоркскую таможню произошел в январе 1879 года. На заседании Сената Конклинг, с помощью своих сторонников, вновь попытался заблокировать кандидатуры Хейса, но на этот раз перевес был на стороне президента. Хейс обвинил Артура и его людей в том, что они превратили таможню в «центр партизанского политического управления». При поддержке сенаторов от демократов и либерального крыла республиканцев Сенат 3 февраля
1879 года окончательно утвердил кандидатуры предложенные президентом. Нью-Йоркская таможня была исключена из политики и с того времени все назначения в ней стали проходить по принципу заслуг, на основе конкурсных экзаменов.
Окончание - в № 3 (43)
