CC BY
133
© Н.Н. Семененко, 2009
УДК 811.161.1’33:801.81 ББК 82.3Р
ПРЕЦЕДЕНТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ПАРЕМИЙ КАК ПРОБЛЕМА СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Н.Н. Семененко
Выявлены и рассмотрены основные прецедентные свойства текста русских паремий (пословиц, поговорок, загадок и примет). Раскрыто понятие вторичности теста паремий. Дано определение прецедентного текста паремий. Охарактеризованы особенности внутренней формы паремий, влияющие на прецедентный потенциал народных афоризмов.
Ключевые слова: паремия, прецедентный текст, вторичный текст, «свернутый» текст, внутренняя форма паремий.
Прецедентные единицы языка являются сегодня одним из основных предметов рассмотрения антропоцентрически ориентированной лингвистики. В зависимости от задач исследования выделяются различные типы прецедентных единиц, классифицируемые, прежде всего, по направлению прецедентной ссылки и по лингвистическому статусу единицы. Наиболее часто используемые в современной лингвистике в связи с описанием феномена прецедента термины - прецедентный текст и прецедентное высказывание. Обе единицы формируются как прецедентные или, напротив, являются источниками прецедента в силу своей способности к вторичной номинации.
Потенциал вторичного номинирования как определенным образом усложненная знаковая функция наблюдается у определенной части лексико-фразеологического состава языка, обладающей прецедентным потенциалом как в силу своей лингвистической природы, так и вследствие выполняемой социокультурной функции. Фразеологизмы, паремии, афоризмы, крылатые слова и стилистически маркированные штампы, с одной стороны, являются достаточно развернутыми текстами, вошедшими в гиперпространство культуры не только на уровне цитат, но и на уровне концептуальной основы авторской идеи, с дру-
гой стороны, образуют весьма обширный фонд, служащий источником для разного рода прецедентных ссылок.
Остановимся на одном источнике и способе существования прецедента в речевом обиходе - паремиях. Прецедентные свойства самых активных в современном русском языке видов паремий - пословиц, поговорок, загадок и примет - базируются на ряде лингвистических и сугубо прагматических особенностей, выдвигающих эти единицы в отдельную группу приоритетных для лингвокультурологического и лингвокогнитивного аспектов анализа. Каждый из видов паремий имеет и ряд специфических семантических свойств, присущих им как культурно значимым единицам и подтверждающих их статус текста. Прежде всего, это 1) вторичность текста или высказывания и 2) особенности внутренней формы паремии, способствующей формированию прагматически обусловленного подтекста (у пословиц, загадок и примет) или значения (у поговорок).
Важно учитывать и тот факт, что свойства текста наблюдаются не у всех паремий, в частности, они отсутствуют у поговорок, поскольку последние независимо от синтаксического оформления (предложение или словосочетание) не выражают умозаключения, а номинируют определенный денотат, актуализируя его конкретный признак. Например, поговорка Положить зубы на полку образно номинирует денотат «голод», актуализируя се-
мантический признак «вынужденный», поскольку кладут зубы на полку в том случае, когда попросту нечего есть. Иная ситуация наблюдается в пословице Голодной куме все хлеб на уме, где выражается умозаключение «Голодный человек может думать только о еде», связанное с пропозитивным смыслом «Человек, страдающий от недостатка чего-либо жизненно необходимого, не может полноценно размышлять на иные темы». У данной пословицы существуют семантические варианты, то есть пословицы, выражающие аналогичный смысл на базе той же синтаксической конструкции, но с использованием других лексических компонентов - Голодной курице все просо снится и Что у кого болит, тот о том и говорит.
Наблюдаются признаки текста и у загадки и приметы: так же как и пословица, они характеризуются определенными стилистической и жанровой принадлежностью, композиционным строением, смысловой связностью, интегративностью и общим ритмом, смысловой автономностью и коммуникативной направленностью - все перечисленные признаки способствуют выполнению паремиями основных текстовых функций, а именно информационной, социальной, системной, регулятивной, когнитивной, эмоциональной и преференциальной. При этом и у примет, и у загадок наблюдаются свои особенности в проявлении свойств прецедентного текста. Так, к примеру, загадка Синенькая шубенка покрыла весь мир (небо) не выражает умозаключения, как пословица, но имеет определенную композицию, коммуникативную направленность и ряд других признаков текста. Основная функция загадки - образная переосмысленная номинация, цель которой -указание на сложные ассоциативные, оценочные и иерархические отношения, существующие в народном мировоззрении и отраженные в языковой картине мира. Прецедент-ность текста загадки обусловлена, в первую очередь, прецедентным характером самих образов, населяющих ее. Повторяемость данных образов, их связь с народными эстетическими предпочтениями и опора на фольклор как источник данных образов - вот основные критерии, обеспечивающие загадке статус прецедентной единицы.
Приметы - разновидность паремий, максимально близких к пословицам по способности выражать умозаключения. Они употребляются в речи для указания на сложную «систему связей прошлого и будущего, познаваемого и непознанного» [12, с. 74], посредством чего весь контекст употребления приметы получает статус достоверной информации. Таким образом, приметы, как и пословицы, по своей природе уже являются своеобразными прецедентными ссылками на некий фонд «народной мудрости». Основное же отличие текста примет от текста пословиц заключается в отсутствии у первых стремления к созданию подтекста - внутренняя форма примет буквально мотивирует значение паремий. Например, Рыба не клюет - перед дождем; Собака траву ест - к дождю. Вместе с тем существуют приметы, в которых выражаемое значение шире, чем значение, мотивированное внутренней формой. В этих приметах особенно заметно отсутствие основного аргумента: «А почему, собственно, именно так?», - а сами приметы могут квалифицироваться как суеверия. Например, Солнышко закатилось - не выметай сор из избы; Подметать пол вечером - не к добру. В приведенных примерах основной вывод-рекомендация в своей основе имеет мифологическое «объяснение», а аргумент, который восстанавливается участниками коммуникативного акта из текста паремии сообразно ситуации употребления, обусловлен теми архетипическим признаками, которые традиционно существуют в народной культуре. В результате примета, не объясняя природу закономерности, сама становится основным аргументом и руководством к действию. Действительно, приметы для того и нужны в речевом обиходе, чтобы, не вдаваясь в подробности и историю вопроса, быстро и четко дать совет, который будет находиться «в русле» существующих в мире закономерностей.
Прецедентные свойства паремий тесно связаны также с их кумулятивной функцией. Народные афоризмы легко преодолевают временные барьеры и успешно приспосабливаются к развивающемуся живому народному языку, приобретая статус текста культуры. Как указывает В.А. Маслова, «в процессе исторического развития общения возникла осо-
бая категория текстов, которые, оторвавшись от конкретных коммуникативных задач, приобрели материализованную в знаках относительно самостоятельную и объективную форму существования...» [8, с. 131].
Когнитивное понимание вторичности текста базируется на «ограниченности средств языкового выражения» и на «необходимости передачи неисчерпаемого концептуального содержания» [4, с. 79]. Н.Ф. Алефиренко под вторичной номинацией понимает процесс, в результате которого «сигнификат знаков вторичного обозначения самодостаточен для адекватного соотнесения данного знака с наименованным объектом» [1, с. 36]. Подразумевая под «вторичной номинацией» использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения, можно говорить и о вторичности текста пословиц, загадок и ряда примет, а также о вторичности поговорок, не имеющих признаков текста, но выполняющих в речи функцию образной номинации, поскольку при формировании их значения всех видов паремий происходит явное переосмысление высказывания.
Таким образом, прецедентный текст и прецедентное высказывание - законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности, единица, внутренней формы которой достаточно для реализации смыслового ядра высказывания. Следует отметить, что наличие у паремий устойчивого концептуального фона, который обеспечивает им статус «правды жизни», усиливает их смысловую самодостаточность.
Ю.Н. Караулов говорит о двух способах существования и обращения прецедентных текстов - при первом способе текст «в первозданном виде доходит до читателя. как прямой объект восприятия», второй способ автор называет вторичным, поскольку он предполагает либо «трансформацию исходного текста в другой вид искусства», либо «вторичные размышления по поводу исходного текста» [6, с. 217]. Данное утверждение можно в полной мере отнести к паремиям, поскольку при каждом использовании народного афоризма в акте коммуникации его содержания соотносится с иной жизненной ситуацией, в контексте которой текст пословицы подвергается новому рассмотрению, что по-
зволяет оценивать прецедентный характер культурно маркированных высказываний как «соотнесенность с некоторой инвариантной ситуацией» [7, с. 8].
Особую роль в осмыслении прецедентного потенциала паремий следует отвести влиянию внутренней формы народных афоризмов на «вторичность» их формы и содержания. Феномен внутренней формы паремий на сегодняшний день мало изучен - нет четкого выделения данного понятия применительно к пословицам, поговоркам и практически нет исследований о внутренней форме примет и загадок. На наш взгляд, ключом к пониманию феномена внутренней формы паремий может стать концепция А.А. Потебни, сформулировавшего следующее определение: «Внутренняя форма, есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль» [11, с. 98]. Так и внутренняя форма паремий, при всем разнообразии мотивировок значения лексическим составом, наблюдающимся у различных видов народных афоризмов, является исходным образом для прочтения смысла и своеобразным алгоритмом, позволяющим раскрыть когнитивный механизм формирования значения паремий.
Н.Ф. Алефиренко, анализируя ряд теорий относительно внутренней формы языкового знака, предлагает свое когнитивно-синергетическое понимание данного феномена. Автор утверждает, что внутренняя форма фраземы не сводится ни к ее этимологии, ни к ее актуальному значению, а является «средством экспликации образа, служащего способом соотнесения предмета мысли и значения фра-земы» [2, с. 62]. Подобное понимание чрезвычайно важно для попытки определения внутренней формы паремий, поскольку некоторые из них (в первую очередь поговорки) по своим семантическим свойствам достаточно близки к фраземам. Вместе с тем другие виды паремий, а именно рассматриваемые нами пословицы, загадки и приметы, существенно отличаются от фразем по тем признакам, которые особенно важны для характеристики их внутренней формы (см.: [13, с. 149-150]). В частности, внутренняя форма большинства пословиц может быть охарактеризована как «прозрачная» [9, с. 89], ситуа-
тивная, сюжетная. Действительно, многие пословицы характеризуются «свернутым» сюжетным планом, который в достаточной мере сохраняет ту их часть, «которая в силу уникальности обозначаемой ею ситуации, или ее языковой формы... детерминирует закрепившийся за ней смысл» [там же, с. 91]. Но, вместе с тем, эта яркая детерминированность смысла сочетается с высокой степенью де-семантизации отдельных семем, связанных как раз с «сюжетно значимыми» денотатами.
Перечисленные семантические особенности наиболее четко видны в контексте вариантной группы пословиц. Например, лексико-структурные варианты Не тужи - наживешь и ремень, и гужи, Не тужи - наживем ременные гужи и их семантических варианты Перемелется - мука будет, Будет и на нашей улице праздник (см.: [14, с. 106-143]). В приведенных пословицах выражено суждение о том, что «не стоит опускать руки в тяжелой ситуации, так как за ней обязательно последует более благоприятная». Данное суждение выражается в пословицах как следствие реализации четкой внутренней формы, образующей сюжетную основу пословицы, и в то же время в результате снижения денотативной референции лексических компонентов пословицы, что влияет также на формирование концептуального фона паремий (репрезентация концептов «материальное добро», «надежда», «вера/оптимизм» и «справедливость»).
Исходя из вышесказанного, можно предположить, что внутренняя форма пословиц является не просто образом, основанным на представлении о ряде типовых денотатов в их связях и взаимовлиянии, а отражением прототипической ситуации, которая обычно представляется с помощью произвольно выбранных прагматически значимых реалий, получивших в языке прямое или метафорическое выражение. Соответственно, прецедентный потенциал пословиц обусловливается, в ряду других факторов, и типичностью ситуации, образ которой «задается» внутренней формой паремии.
Внутренняя форма поговорок, на наш взгляд, полностью соответствует внутренней форме фразеологизмов в понимании Н.Ф. Але-фиренко, который определяет последнюю как
«преломленное в когнитивной метафоре отношение смыслового содержания фразеологического концепта к сознанию» [3, с. 50]. Поговорки, выполняя функцию образной номинации, вне сомнения, вербализуют фразеологический концепт, «в многослойной структуре которого доминируют образная и модальнооценочная составляющие» [там же, с. 35]. При этом внутренняя форма остается единственным ключом к пониманию значения поговорки: Хоть волком вой (тоскливо); Хоть в петлю лезь (отчаяние); Здоровьем отощал (заболел); Отошла коту масленица (везенье кончилось) и т. п. Таким образом, прецедент-ность поговорок находится в сложной взаимообусловленной связи с образным выражением денотата в высказывании, а вторичность паремий данного вида базируется на устойчивом метафорическом переносе, актуальном для народного разговорного дискурса.
Внутренняя форма загадки близка к внутренней форме пословицы по когнитивнометафорической функции (создание образа исходной ситуации), но имеет ряд особенностей, связанных, прежде всего, с основной коммуникативной функцией загадки - демонстрацией ассоциативных связей первичных и вторичных предметов мысли. Кроме того, для загадки в реализации ее когнитивно-прагматической функции важен не столько выбор денотата, сколько способ взаимопредставле-ния денотатов посредством когнитивной метафоры, как, например, в загадках: Полно корыто голубок нарыто; Голубки клевали, носки замарали, людей напитали (чашка и ложки).
Когнитивная метафора, на наш взгляд, играет ведущую роль как в формировании, так и в языковой актуализации внутренней формы паремий, поскольку является процессом в равной степени языковым и когнитивным. Когнитивная или лингвокогнитивная метафора выступает в роли «средства языкового сознания, средства создания нового смыслового содержания языкового знака» [3, с. 16], и зачастую это новое содержание представляет собой обобщающее отвлечение от конкретной когнитивно-денотативной ситуации, как в случае с пословицами и загадками. При этом пословицы реализуют свой глубинный смысл умозаключения, а загадки - номинативный
потенциал. Таким образом, для пословицы метафора играет роль средства, формирующего, с одной стороны, ее когнитивно-денотативный базис, а с другой стороны, отвлеченное от него обобщенное значение [14, с. 61]; для загадки же метафора - это связующее звено между внутренней формой и выражаемым смыслом.
Внутренняя форма приметы характеризуется, помимо прочего, определенной дву-членностью: одна часть - явление/действие/ состояние, номинируемое в примете и, соответственно, получающее «толкование» во второй части - рекомендации (как в примете Солнышко закатилось - не выметай сор из избы) или констатации следствия/результата, данного в первой части явления/действия/состояния (как в примете Подметать пол вечером - не к добру).
Таким образом, вторичность текста паремии - это неотъемлемое свойство семантики народного афоризма, заключающееся в способности пословиц, поговорок, загадок и примет включаться в контекст, сохраняя при этом инвариантное (языковое) значение, обусловленное, с одной стороны, внутренней формой паремии, с другой стороны, ее фольклорной природой, поскольку в народных афоризмах отражен результат многократного осмысления исходной жизненной ситуации или денотативного признака, лежащих в основе их значения.
Еще одним важным замечанием, на наш взгляд, является то, что поговорка, в отличие от пословицы, должна рассматриваться не как прецедентный текст, а как прецедентное высказывание, поскольку она не содержит умозаключения - смысловой план поговорки иного свойства. «Незамкнутые» синтаксические структуры, на которых, по утверждению Г.Л. Пермякова, базируются поговорки [10, с. 10], не способствуют законченности заключенного в них высказывания. Поговорка как намек, замена «прямой речи окольною» [5, с. 14] обычно требует контекста, в котором могло бы полностью реализоваться ее значение. При условии контекстуального воплощения поговорка весьма информативна, хотя эта информативность другой природы, нежели у пословицы. Например, характеризуя пьяного человека, поговорки не просто создают номи-
нации, эквивалентные слову в смысловом плане (подобно фразеологизмам), а очерчивают круг культурно значимых ассоциаций, создавая своеобразный социально-этнический портрет явления: У него в глазах двоится; Язык лыка не вяжет; Он закатил за ворот; Он по одной половице не пройдет.
В современной речевой культуре достаточно четко прослеживается тенденция к образованию специфических единиц, совмещающих в себе свойства прецедентного текста-источника и прецедентной ссылки как определенной трансформации исходного текста, характеризующейся наличием образной основы и смешением денотативного плана. При этом экспрессивно-художественные способности паремий служат основанием для различного рода трансформаций - результата авторской реконструкции текста пословицы с юмористической целью («фоменки» и иные трансформации аналогичного типа). Юмористический эффект, достигаемый с помощью подобных новообразований, есть не что иное, как эффект несовпадения ожидаемого смысла, выражаемого производящей базой, с тем или иным смыслом, который возникает при ее реконструкции. Эта «производная» парадоксальность способствует значительным изменениям не только на денотативном, но и на концептуальном и прагматическом уровнях семантической структуры подобных новообразований.
Так, в «Приколах “Русского радио”» мы обнаруживаем множество реконструированных пословиц с самыми различными изменениями значения на уровне отдельных частей высказываний. Например, в перифразе А шило в мешке ногам покоя не дает часть, взятая от пословицы Шила в мешке не утаишь, обозначающая в контексте пословицы «неудобный, неприятный факт», при трансформации приобретает значение, близкое к прямому - происходит своеобразная дефразеологи-зация значения. Вторая часть, взятая от пословицы Дурная голова ногам покоя не дает, также дефразеологизируется, в результате чего высказывание теряет метафоричность, а вместе с ней и прагматическую значимость. Аналогичный процесс наблюдается и в высказываниях, в которых сохраняется лишь часть исходного «материала», функционирующая
как фразеологизм, конденсирующий в себе весь смысловой план пословицы. Например: Не рой яму другому, пусть роет ее сам; Без рубашки ближе к телу; В тихом омуте черви водятся; Под лежачий камень мы всегда успеем.
Изменение структуры пословицы может производиться почти «в русле» парадигмы вариантов, без существенных изменений в семантике «исходной» пословицы, но с дополнительной коннотацией: Большому кораблю - большая торпеда; Кто раньше встал, того и тапки; Лучше синица в руке, чем утка под кроватью. Иногда возможно и образование «самостоятельных» вариантных парадигм: Тише едешь - дальше кукиш; Тише едешь -дешевле обойдется; Тише едешь - шире морда. Интересно, что такой тип трансформации практически не сказывается на референтных свойствах исходных текстов, и полученные единицы характеризуются тем же феноменом обобщенного значения, что и классические паремии. Трансформированные прецедентные единицы, созданные из частей разных пословиц или из части пословицы и фразеологизма, как правило, характеризуются заметными семантическими изменениями, но иногда сохраняют и метафорические свойства. Например: На чужой каравай семеро одного не ждут; Не все то золото, что плохо лежит; Чем дальше в лес, тем третий лишний; Голод не тетка - в лес не убежит. Трансформация пословицы может сопровождаться заменой метафорического образа на «синонимичный»: Сытый конному не пеший (Пеший конному не товарищ).
Менее активно, но по-своему продуктивно участвуют в различного рода языковых трансформациях и загадки, и приметы. Сопоставление трансформационного потенциала паремий - отдельная и, вне сомнения, актуальная тема исследования.
Таким образом, прецедентность трансформированной языковой единицы характеризуется не только известностью источника, ее породившего, но и степенью культурной значимости, появившейся или сохранившейся (в зависимости от конкретной специфики процесса трансформации) у нее. Именно эта культурная значимость позволяет говорить о прецедентном потенциале текстов-источников не
только потому, что они способствуют прямой или трансформированной вторичной номинации, но и потому, что эти тексты способны придать глубинную прагматическую обусловленность значения даже тем единицам, которые появились в результате банальной, на первый взгляд, игры слов.
Прецедентные свойства паремий, понимаемые нами (1) как вторичность текста или фразеологического образа самих народных афоризмов и (2) как потенциальная «готовность» пословиц, поговорок, загадок и примет участвовать в различного рода трансформациях и аллюзиях, - своеобразный «залог успеха» этих изящных в языковом воплощении и бесконечно глубоких в смысловом плане фольклорных жанров, не теряющих актуальности для разговорного, публицистического и художественного дискурсов по сей день.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алефиренко, Н. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания, культуры / Н. Ф. Алефиренко. - М. : Academia, 2002. - 394 с.
2. Алефиренко, Н. Ф. Фразеология в свете современных лингвистических парадигм / Н. Ф. Алефиренко. - М. : ЭКСМО, 2008. - 271 с.
3. Алефиренко, Н. Ф. Фразеология и когнити-вистика: в аспекте лингвистического постмодернизма / Н. Ф. Алефиренко. - Белгород : Изд-во Белгород. ун-та, 2008. - 153 с.
4. Болдырев, Н. Н. Вторичная репрезентация как особый тип представления знаний в языке / Н. Н. Болдырев, Л. В. Бабина // НДВШ. Филологические науки. - 2001. - N° 4. - С. 79-86.
5. Даль, В. И. Пословицы русского народа : в 2 т. Т. 1 / В. И. Даль. - М. : Хуцож. лит., 1984. - 428 с.
6. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. - М. : Наука, 1987. -263 с.
7. Кудрина, Н. А. Прецедентные высказывания как предмет культурологического исследования / Н. А. Кудрина // Филология и культура : тез. II междунар. конф. : в 3 ч. Ч. 1. - Тамбов : Изд-во ТГУ им. ГР Державина, 1999. - С. 7-8.
8. Маслова, В. А. Параметры экспрессивности текста / В. А. Маслова // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. -М. : Наука, 1991. - С. 179-205.
9. Мелерович, А. М. Семантическая структура фразеологических единиц современного русско-
го языка / А. М. Мелерович, В. М. Мокиенко. -Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2008. - 481 с.
10. Пермяков, Г. Л. От поговорки до сказки / Г. Л. Пермяков. - М. : Наука, 1970. - 240 с.
11. Потебня, А. А. Эстетика и поэтика / А. А. Потебня. - М. : Искусство, 1976. - 614 с.
12. Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения / науч. ред. проф. Т. Г. Никитина. - Псков : ПГПУ, 2008. - 256 с.
13. Семененко, Н. Н. Проблема фразеологического статуса паремий в свете когнитивно-дискурсивного подхода / Н. Н. Семененко // Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе (лингвистические и лингвометодические аспекты). - Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2008. - С. 148-152.
14. Семененко, Н. Н. Русская пословица: функции, семантика, системность / Н. Н. Семененко, Г М. Ши-пицына. - Белгород : Изд-во БелГУ 2005. - 170 с.
PRECEDENT POTENCIAL OF PAREMIES AS AN ISSUE OF SEMANTIC RESEARCH
N.N. Semenenko
The main precedent characteristics of the text of Russian paremies (proverbs, sayings, riddles and omens) as including the notion of a secondary text of paremies, the inner form of paremies which influence the precedent potential of folk aphorisms are studied and revealed. In the article the definition of a precedent text of paremies is given.
Key words: paremy, precedent text, secondary text, curt text, inner form ofparemies.
