CC BY
43
Научная статья УДК 343.14
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-2-139-144 NIION: 2003-0059-2/22-235 MOSURED: 77/27-003-2022-02-434
Представление доказательств, полученных с использованием устройств скрытой записи
Илья Ильич Литвин
Уральский юридический институт МВД России, Екатеринбург, Россия, ila-lake888@rambler.ru
Аннотация. Рассматривается возможность использования в доказывании по уголовным делам видеозаписи, полученной путем скрытой съемки. Автор устанавливает критерии скрытой съемки и отнесения к специальным техническим средствам устройств, осуществляющих скрытую запись. В статье исследуется судебная практика рассмотрения в качестве доказательств по уголовным делам записи, полученной скрытным путем, и предлагаются правила процессуальной оценки такой видеозаписи.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, доказывание, скрытая съемка, скрытое получение информации, специальные технические средства
Для цитирования: Литвин И. И. Представление доказательств, полученных с использованием устройств скрытой записи // Вестник Московского университета МВД России. 2022. № 2. С. 139-144. Ы^://1ог 0^/10.24412/2073-0454-2022-2-139-144.
Original article
Use of video recording obtained secretly in proving
Il'ya I. Litvin
Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Yekaterinburg, Russia, ila-lake888@rambler.ru
Abstract. The possibility of using video recordings obtained by covert filming in proving criminal cases is discussed. The author establishes the criteria for covert shooting and referring devices that carry out covert recording to special technical means. The article examines the judicial practice of considering the recordings obtained in a secret way as evidence in criminal cases and proposes rules for the procedural assessment of such a video recording.
Keywords: criminal proceedings, proof, covert filming, covert obtaining of information, special technical means For citation: Litvin I. I. Use of video recording obtained secretly in proving. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022;(2):139-144. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2022-2-139-144.
Современные тенденции таковы, что у каждого человека при себе имеются технические средства фиксации. Самым распространенным является мобильный телефон, в качестве обязательного атрибута которого выступает цифровая камера, позволяющая осуществлять фотосъемку и видеозапись. При этом мобильные телефоны выступают в качестве средств электронной фиксации, позволяя собирать визуальную и звуковую информацию в реальном времени. А в силу присущих им свойств предоставляют возможность не только эффективно фиксировать информацию, но и вторгаться в уязвимую для внешнего вмешательства сферу частной
жизни. В связи с чем некоторые авторы отмечают необходимость конкретизации процесса видеосъемки и статуса его результата [1, с. 29]. О. Е. Жамкова отмечает, что с одной стороны расширение возможностей использования видеозаписи выступает позитивной тенденцией уголовно-процессуального доказывания, с другой, — может привести к ряду нарушений уголовно-процессуальных норм [2, с. 95].
Указанное обстоятельство осложняется распространением специально разработанных для тайного получения информации приборов и приспособлений. Это могут быть как специально замаскированные под предметы средства визуальной и звуковой фиксации,
© Литвин И. И., 2022
так и просто миниатюризованные до такой степени, что их установка и скрытое использование не будет выявлено другими лицами.
Следует отметить, что подобные технические средства в силу присущей им возможности негласно получать информацию, связаны с возможностью ограничения конституционных прав человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электронной и почтовой связи, а также права на неприкосновенность жилища. В связи с чем, они отнесены к числу продукции, свободная реализация которой на территории РФ запрещена. Деятельность по их разработке, производству, реализации и приобретению в целях продажи подлежит лицензированию в соответствии с законодательством РФ.
Согласно Федеральному закону РФ от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» [3] технические средства, предназначенные (разработанные, приспособленные, запрограммированные) для негласного получения информации именуются специальными техническими средствами. Их использование допускается только органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность и исключительно в целях, установленных законодательством РФ.
В связи с тем, что они связаны с возможностью ограничения конституционных прав человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электронной и почтовой связи, а также права на неприкосновенность жилища, законом предусмотрены дополнительные гарантии в виде обязательного наличия судебного разрешения на производство оперативно-разыскных мероприятий, ограничивающих какие-либо конституционные права.
При решении вопроса, что же является специальным техническим средством следует руководствоваться постановлением Конституционного Суда РФ от 31 марта 2011 г. № 3-П [4], согласно которому к техническим средствам для негласного получения информации, относятся только специальные технические средства, предназначенные (разработанные, приспособленные, запрограммированные) именно для целей негласного (т. е. тайного, неочевидного, скрытного) получения информации, тайна и неприкосновенность которой гарантированы статьями 23, 24 (часть 1) и 25 Конституции РФ [5], а также законодательством РФ. В частности, это могут быть технические средства, которые закамуфлированы под предметы (приборы) другого функционального назначения, в том числе бытовые; обнаружение которых в силу малогабаритности, закамуфлированности или технических параметров возможно только при помощи специальных устройств; которые обладают техническими характеристиками, параметрами или свойствами, прямо обозначенными
в соответствующих нормативных правовых актах; которые функционально предназначены для использования специальными субъектами.
Что касается технических средств (предметов, устройств), которые по своим техническим характеристикам, параметрам, свойствам или прямому функциональному предназначению рассчитаны лишь на бытовое использование массовым потребителем, то они не могут быть отнесены к специальным техническим средствам для негласного получения информации, если только им намеренно не приданы нужные качества и свойства, в том числе путем специальной технической доработки, программирования именно для неочевидного, скрытного их применения (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011 г. № 3-П [4]).
Незаконное применение данных специальных технических средств содержит признаки преступления, предусмотренного статьей 138.1 УК РФ [6]. В практике достаточно случаев, когда лицо привлекали к уголовной ответственности за распространение либо приобретение специальных технических средств. Чаще всего это предметы с несвойственной им функцией аудио- или видеозаписи, например: портативный цифровой видеорегистратор, по внешнему виду похожий на пуговицу (приговор № 1-350/2016 1-38/2017 от 7 марта 2017 г. по делу № 1-350/2016 Октябрьский районный суд г. Ижевска Удмуртской Республики); специальное техническое средство для негласного снятия аудио- и видеоинформации в виде наручных часов (приговор № 1-547/2015 от 28 октября 2015 г. по делу № 1-547/2015 Кировский районный суд г. Махачкалы Республики Дагестан); специальное техническое средство, предназначенное для негласного получения информации, закамуфлированное под предмет другого функционального назначения — авторучку (приговор № 1-5/2016 от 19 февраля 2016 г. по делу № 1-5/2016 Тамбовский гарнизонный военный суд Тамбовской области) и т. д.
В связи с имеющейся проблемой установления специальных технических средств, являющихся орудием по предусмотренному статьей 138.1 УК РФ составу и разграничения их с иными объектами, имеющими схожие характеристики, но иное предназначение Федеральным законом РФ от 02.08.2019 № 308-ФЗ «О внесении изменений в статью 138.1 УК РФ» [7] были внесены соответствующие пояснения. В результате к специальным техническим средствам, предназначенным для негласного получения информации, также были отнесены программные средства для электронных устройств, позволяющие получить доступ к информации без ведома ее обладателя, и исключены из круга таких технических средств, находящиеся в свободном обороте приборы и системы, выполняющие схожие функции, но открыто и с индикаторами или
элементами управления, позволяющими определить их функциональное назначение и режим работы.
В тоже время электронные методы фиксации визуальной информации, в том числе скрытая видеозапись, имеют перспективное значение для уголовного судопроизводства. С 2012 года (п. 5 ч. 2 ст. 82 введен Федеральным законом от 28.07.2012 № 143-Ф3 [8]) в УПК РФ [9] ввели возможность приобщения электронных носителей информации в качестве вещественных доказательств. Данное обстоятельство было вызвано переходом видеозаписывающих устройств с аналогового формата носителя данных к цифровым, в связи с чем получение вещественных доказательств на пленочных магнитных носителях практически изжило себя. Закрепление видеозаписи на данный момент осуществляется на электронные носители информации (CD-диски или флэш-накопители), что потребовало внесения изменений в действующее законодательство. Переход от одного формата видеозаписи к другому также привел к внешней минимизации средств фиксации, благодаря чему в продаже и появились разнообразные технические средства, позволяющие скрыто получать информацию.
Тем не менее, скрытая видеозапись, как правило, попадает в уголовное дело через оперативных сотрудников, имеющих право осуществлять негласные оперативно-разыскные мероприятия. Если же рассматривать видеозапись, предоставленную органам предварительного расследования из других источников, то это, как правило, открытая видеозапись очевидцев событий преступления или запись с автономных средств наружного наблюдения.
В частности, Меркулова М. В. отмечает возрастающую роль использования в расследовании информации, полученной с камер наружного видеонаблюдения, которыми оборудуются магазины, отделения банков и другие организации [10, с. 195]. При этом в целом прослеживается общемировая тенденция создания систем видеонаблюдения с применением технологий распознавания лиц в городской среде [11, с. 194].
В качестве примера использования видеозаписи с автономных средств наружного наблюдения можно рассмотреть факт признания вещественным доказательством видеозаписи с камер видеонаблюдения магазина, запечатлевшей кражу имущества (приговор № 1-68/2017 от 07 июля 2017 г. по делу № 1-68(1)/2017 Ртищевский районный суд Саратовской области). Из приговора суда следует, что наличие в магазине визуального предупреждения об осуществлении видеонаблюдения свидетельствует о гласности съемки, даже при неочевидности места расположения видеокамер. Следовательно, если преступник не видел камер или предупреждающих объявлений это не означает, что она велась скрытно. И наоборот, можно сделать вывод о том, что визуальное наличие видеокамер заменяет
факт уведомления об осуществлении видеозаписи.
В другом случае тайное хищение имущества после массовой драки было зафиксировано на видеорегистратор ближайшего автомобиля, активирующего функцию записи на движение (Приговор № 1-141/2017 от 30 июня 2017 г. по делу № 1-141/2017 Петроградский районный суд города Санкт-Петербург). Следует отметить, что собственник не маскировал устройство записи и не преследовал цели получить скрытую информацию, поэтому видеозапись получена без нарушений законодательства. Лицо, установившее видеорегистратор, преследовало цель защиты собственного имущества, а не тайное получение информации.
По другому делу в качестве вещественного доказательства суд признал запись установленного в автомобиле видеорегистратора, на которой был зафиксирован озвученный вслух умысел на убийство в момент совершения покушения на убийство (определение от 13 марта 2014 г. Верховный суд РФ дело №б5-АПУ 145). При этом видеорегистратор визуально не фиксировал обстановку внутри салона, то есть был направлен на проезжую часть, но ведение аудиозаписи позволило зафиксировать необходимые для разрешения дела сведения.
Отдельно необходимо рассмотреть ситуацию, когда видеорегистратор фиксирует разговор двух лиц в салоне автомобиля тайно от одного из собеседников, для того чтобы подтвердить виновность этого собеседника (апелляционный приговор от 15 июня 2016 г. по делу № 22-4973/2016 Свердловский областной суд). Исходя из материалов дела, следует, что потерпевший сознательно получил звуковую информацию втайне от своего собеседника (обвиняемого) и создал для этого условия. Тем не менее, запись была признана допустимым доказательством, добытым в соответствии с требованиями закона. К подобному выводу можно прийти исходя из разъяснения Конституционного Суда РФ о том, что закон не может охранять тайну личных переговоров, если одна из сторон предает их огласке [12]. Таким образом, один из участников разговора вправе передать сведения о сути разговора в правоохранительные органы, если посчитает, что они могут помочь установить обстоятельства дела.
Однако рассмотрим более сложную ситуацию, когда лицо использовало незаконно приобретенное специальное техническое средство для тайного получения информации, а затем предоставило полученную запись в органы предварительного расследования или в суд.
Согласно положениям статьи 75 УПК РФ сведения, полученные с нарушением требований законодательства РФ, являются недопустимыми доказательствами. В рассматриваемой ситуации видеозапись получена с нарушением закона, а именно положений статьи 6 Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», согласно которому запреща-
ется использование специальных и иных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, не уполномоченными на то Федеральным законом физическими и юридическими лицами. При этом лицо, нарушившее запрет подлежит уголовной ответственности по статье 138.1 УК РФ.
На практике в целях уклонения от уголовной ответственности лицо, представившее доказательство может сослаться на то, что видеозапись была получена с помощью камеры на телефоне, а не специального технического средства. Однако для подтверждения оригинальности записи необходимо предоставить не только файл, но сведения (характеристики) использованных при записи технических средств. А зачастую для производства видеотехнической экспертизы и потребуется само техническое средство [13, с. 313]. Таким образом, для того чтобы сформировать из записи вещественное доказательство, на основе которого может быть принято процессуальное решение, потребуется установить использованное техническое средство.
Если использовать в качестве доказательств информацию, полученную с нарушением закона, запрещено, то, как быть в случае представления третьими лицами предметов и документов, полученных с нарушением закона? Сам следователь закон не нарушал, запись, представленная ему для приобщения в качестве доказательства, была получена третьим лицом, но сведения, содержащиеся на ней, имеют значение для разрешения дела по существу. На помощь приходит так называемая доктрина «серебряного блюдца»: способ легализации в качестве доказательств данных, которые были первоначально добыты субъектом в нарушение закона, но затем приняты судом из рук другого, неопороченного, субъекта доказывания. Таким образом, незаконно полученная независимая информация, тем не менее, может стать доказательством после приобщения к делу в установленном процессуальном порядке [14, с. 364].
Другими словами, гражданин осуществил видеозапись с нарушением закона, однако следователь получил ее в рамках своих процессуальных возможностей, оценил и оформил в соответствии с процессуальной формой. То есть самостоятельно сформировал доказательство, используя при этом недоброкачественные сведения, тем самым как бы очищая их. Сам субъект доказывания нарушений закона при собирании доказательства не допустил, а потому доказательство формально считается допустимым.
Тем не менее, подчеркнуть в данном случае следует не возможность очистить «отравленный плод», а то, что даже полученная с нарушением видеозапись имеет значение для разрешения дела по существу. Следователь должен оценить полученные сведения и принять решение о признании их в качестве доказательств или нет. И именно поэтому подобные случаи
использования в качестве доказательств записи, полученной скрытно редки, так как проходят отсев еще на стадии предварительного расследования.
Однако для гражданского процесса подобная ситуация не является редкостью. В частности, Арбитражный суд РФ считает, что осуществление видеозаписи скрыто камерой в открытых для общего пользования местах, является элементом самозащиты гражданских прав. Указанное соответствует статье 12 ГК РФ [15] и корреспондирует часть 2 статьи 45 Конституции РФ [16].
Действительно, анализируя правоприменительную практику, необходимо заметить, что при решении вопроса о допустимости записи, полученной в результате скрытой съемки, устанавливается место осуществления съемки. Законодатель связывает ограничение конституционного права на тайну личной жизни преимущественно с нахождением на территории частной собственности, тогда как в случае нахождения в общественных (публичных) местах и на рабочем месте вопрос о вмешательстве в личную жизнь, как правило, не разрешается в пользу лица. В тоже время рассматривается вопрос об обстоятельствах разговора, то есть устанавливается содержание разговора, затрагивается ли в разговоре личная жизнь или разговор касается только трудовой (профессиональной) деятельности. Также учитываются участники беседы и осуществляющее фиксацию лицо. Степень вмешательства увеличивается в случае осуществления скрытой съемки третьими лицами, так как происходит распространение личной тайны. И наоборот, в случае ведения съемки одним из участников разговора, такое лицо в последующем имеет право принять решение о его разглашении.
Подобные выводы можно сделать и при анализе решений Европейского суда по правам человека, в рассмотрении которого находились дела по жалобам о нарушении частной жизни человека в результате производства скрытной видеосъёмки.
Из решения суда по делу «Лопез против Испании» следует, что владелец магазина установил скрытые камеры видеонаблюдения для того, чтобы выявить сотрудников, осуществляющих хищение на рабочем месте. Заявители указали, что действия работодателя привели к нарушению права на уважение личной жизни, предусмотренное статьей 8 Европейской конвенции по правам человека. Однако суд по правам человека пришел к выводу, что действия работодателя не повлекли вторжения в частную жизнь заявителей на достаточно серьезном уровне, и были вызваны необходимостью пресечения противоправных действий. Особо подчеркнув законную цель, побудившую действовать работодателя, а также соразмерность метода — видеокамеры фиксировали только место работы кассира, в частности возле кассового аппарата [17].
Таким образом, рассматривая вопрос использова-
ния гражданами скрытой съемки в целях получения информации, а затем использования этой информации в доказывании по уголовным делам, необходимо установить ряд правил и ограничений, выраженных в следующих обстоятельствах. Во-первых, необходимо установить, в каких целях применялась скрытая запись. Например, в целях выявления общественно опасного деяния. Во-вторых, необходимо определить место осуществления записи. Скрытая запись в местах личного пользования (например, туалет, раздевалка и т.д.) недопустима, так как затрагивает вопросы личной жизни. В местах общего пользования или выполнения должностных обязанностей (например, служебный кабинет) возможность проникновения в частную жизнь уменьшается. В-третьих, важным фактором является длительность записи либо ее систематичность. Непрерывная скрытая запись увеличивает шансы фиксации личной жизни гражданина, а значит, в большей степени затрагивает его права и свободы. При этом время записи и ее систематичность не должны выходить за рамки допустимой цели осуществления скрытой записи. В-четвертых, существенное значение имеет степень доступности материалов скрытой записи, т.е. круг лиц, имевших доступ к ознакомлению с ней и реально ознакомившихся. Чем больше круг лиц, ознакомившихся с записью, содержащей частную жизнь, тем более существенный ущерб, причинённый правам и свободам гражданина. В-пятых, необходимо подтвердить вынужденность секретности записи, т.е. обосновать невозможность применения открытой записи или иных не скрытных способов получения информации (например, необходимость не раскрывать информацию, иначе не будет эффекта).
Список источников
1. Грибунов О. П., Коновалов А. И. К вопросу использования средств видеозаписи в расследовании дорожно-транспортных происшествий // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2018. № 3. С. 29-32.
2. Жамкова О. Е. Использование видеозаписи в уголовном судопроизводстве // Вестник Московского университета МВД России. 2020. № 3. С. 94-96.
3. Об оперативно-розыскной деятельности : [фе-дер. закон № 144-ФЗ от 12 авг. 1995 г.] // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 1995. — №33. — Ст. 3349.
4. По делу о проверке конституционности части третьей статьи 138 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С. В. Капорина, И. В. Коршуна и других : [пост. Конст. Суда № 3-П от 31 мар. 2011 г.] // Рос. газ. — 2011. — №5454. — С. 18.
5. Конституция Российской Федерации: [при-
нята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 г.] // Официальный интернет-портал правовой информации.
6. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 1996. — № 25. - Ст. 2954.
7. О внесении изменений в статью 138.1 УК РФ : [федер. закон № 308-Ф3 от 2 авг. 2019 г.] // Рос. газ. — 2019. — № 172 (7930). — С. 16.
8. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : [федер. закон № 143-ФЗ от 28 июля 2012 г.] // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2012. — № 31. — Ст. 4332.
9. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921.
10. Меркулова М. В. Об источниках криминалистически значимой фото- и видеоинформации // Вестник Московского университета МВД России. 2021. № 1. С. 193-196.
11. Такмаков Е. А. Актуальные направления использования системы распознавания лиц в городской среде в целях совершенствования уголовно-процессуального доказывания // Вестник Московского университета МВД России. 2021. № 3. С. 193-196.
12. Об отказе и принятии к рассмотрению жалобы гражданки Юлдашевой Люции Ахматгалеев-ны как не соответствующей требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» : [опр. КС РФ №72-О от 5 июня 1997 г.] [Электрон. ресурс] // URL: http://www.ksrf.ru/ru.
13. Тутуков А. Ю. Значение электронных устройств-носителей информации при расследовании дорожно-транспортных происшествий // Пробелы в российском законодательстве. 2018. № 4. С. 312-314.
14. Боруленко Ю. П. Юридическое познание в процессуальной, оперативно-розыскной и частной детективной деятельности. Владимир : ВГГУ, 2009. 552 с.
15. Гражданский кодекс Российской Федерации : часть 1 // Собр. законодательства Рос. — 1994. — № 32. — Ст. 3301.
16. Решение арбитражного суда приморского края от 19 марта 2021 г. по делу № А51-1481/2021 [Электрон. ресурс] // URL: https://sudact.ru.
17. López Ribalda and Others v. Spain [GC] — 1874/13 and 8567/13 Judgment 17.10.2019 [GC] [Электрон. ресурс] // URL: https://hudoc.echr.coe. int/fre#{%22itemid%22:[%22002-12630%22]}.
References
1. Gribunov O. P., Konovalov A. I. On the use ofvideo recording in the investigation of road accidents // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. № 3. P. 29-32.
2. Zhamkova O. E. The use of video recordings in criminal proceedings // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2020. № 3. P. 94-96.
3. On operational investigative activities : [feder. Law № 144-FZ of 12 Aug. 1995] // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. — 1995. — № 33. — Art. 3349.
4. In the case of checking the constitutionality of Part three of Article 138 of the Criminal Code of the Russian Federation in connection with the complaints of citizens S. V. Kaporin, I. V. Korshun and others : [post. Const. Court № 3-P of March 31, 2011] // Russian Gas. — 2011. — № 5454. — P. 18.
5. The Constitution of the Russian Federation: [adopted by popular vote on December 12, 1993 with amendments approved during the All-Russian vote on July 1, 2020] // Official Internetportal of legal information.
6. The Criminal Code of the Russian Federation // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. — 1996. — № 25. — Art. 2954.
7. On amendments to Article 138.1 of the Criminal Code of the Russian Federation : [feder. Law № 308-FZ of 2 Aug. 2019] // Russian Gas. — 2019. — № 172 (7930). — P. 16.
8. On amendments to the Criminal Procedure Code of the Russian Federation : [feder. Law № 143-FZ of July 28, 2012] // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. — 2012. —
coe.int/fre#{%22itemid%22:[%22002-12630%22]}.
№ 31. — Art. 4332.
9. Criminal Procedure Code of the Russian Federation // Collection of Legislation of the Russian Federation. Federation. — 2001. — № 52 (part I). — Art. 4921.
10. Merkulova M. V. On the sources of criminalistically significant photo and video information // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. № 1. P. 193-196.
11. Takmakov E. A. Actual directions of using the facial recognition system in the urban environment in order to improve criminal procedural evidence // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. № 3. P. 193-196.
12. On the refusal and acceptance for consideration of the complaint of citizen Yuldasheva Lucia Akhmatgaleevna as not meeting the requirements of the Federal Constitutional Law «On the Constitutional Court of the Russian Federation» : [opr. CC RF № 72-O of June 5, 1997] [Electron. resource] // URL: http://www.ksrf.ru/ru.
13. Tutukov A. Yu. The significance of electronic devices-information carriers in the investigation of road accidents // Gaps in Russian legislation. 2018. № 4. P. 312-314.
14. Borulenko Yu. P. Legal knowledge in procedural, operational-investigative and private detective activities. Vladimir : VGGU, 2009. 552 p.
15. The Civil Code of the Russian Federation : Part 1 // Collection of Legislation of the Russian Federation — 1994. — № 32. — Article 3301.
16. Decision of the Arbitration Court of Primorsky Krai of March 19, 2021 in case № A51-1481/2021 [Electron. resource] // URL: https://sudact.ru.
17. López Ribalda and Others v. Spain [GC] — 1874/13 and 8567/13 Judgment 17.10.2019 [GC] [Electronic resourse] // URL: https://hudoc.echr.
Информация об авторе
И. И. Литвин — старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права Уральского юридического института МВД России, кандидат юридических наук.
Information about the author I. I. Litvin — Senior Lecturer Department of Theory and History of State and Law Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Candidate of Legal Sciences.
Статья поступила в редакцию 15.02.2022; одобрена после рецензирования 25.03.2022; принята к публикации 15.04.2022.
The article was submitted 15.02.2022; approved after reviewing 25.03.2022; accepted for publication 15.04.2022.
