CC BY
28КУПЦОВ Владимир Александрович - кандидат философских наук, доцент кафедры уголовного права и судопроизводства.Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: v.a.kugtsov@rucoop.ru
KUPTSOV, Vladimir Aleksandrovich - Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of Criminal Law and Legal Proceedings. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: v.a.kugtsov@rucoop.ru
УДК 343.2
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ТЮРЕМНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
Н.И. Петренко, Л.Л. Петров
Рассмотрены вопросы правового регулирования отбывания наказания в виде лишения свободы во второй половине XVIII в.
Ключевые слова: пенитенциарная система; проект «Положения о тюрьмах»; арестанты; острог.
N.I. Petrenko, L.L. Petrov. LEGAL REGULATION OF IMPRISONMENT IN THE SECOND HALF OF THE XVIII CENTURY
Questions of legal regulation of serving sentence in the form of imprisonment in the second half of the XVIII century are considered.
Keywords: penal system; Regulations on Prisons project; prisoners; jail.
К середине XVIII в. тюремное заключение начинает претерпевать изменения, постепенно отходя от жестоко-репрессивных, устрашающих методов раннего абсолютизма. Происходят изменения в структуре уголовной репрессии, в которой тюрьма начинает играть более значительную роль, чем прежде, появляются новые формы наказаний, связанных с лишением свободы. Меняется и позиция властей по отношению к лишению свободы.
Много внимания пенитенциарной проблематике начинает уделять Екатерина II. В начале своего царствования ею был подготовлен проект тюремных преобразований в империи. В литературе этот документ упоминается под 1788 г., но есть все основания полагать, что появился он несколькими годами ранее, ближе к началу 80-х гг. Вероятно, его разработку инициировали результаты посещения российских тюрем европейскими исследователями - Коксом в 1778 г. и Говардом в 1781 г.
Проект «Положения о тюрьмах» состоял из нескольких разделов: «О строении тюрем разного наименования для заключенных разных групп», «О содержании заключенных», «О тюремной администрации» и насчитывал сто статей.
Для исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении уголовных преступников в губернских городах предусматривалось
создание тюрем, состоящих из трех отдельных частей: подстражная тюрьма, приговорная тюрьма и тюрьма для содержания осужденных. Аналогичные, но меньшего размера, места заключения планировалось создать и в уездах.
Подстражная тюрьма должна была выполнять функции следственного изолятора. При-говорная тюрьма предназначалась для приговоренных к срочному тюремному заключению и приговоренных к ссылке. Тюрьма для осужденных включала в себя отделения для приговоренных к смерти, для приговоренных к вечному заключению и приговоренных к каторге. Везде предлагалось дифференцированное содержание заключенных по полу, правовому статусу, виду наказания и т.д., причем с оборудованием для каждой категории даже специальных тюремных зданий.
Проект предписывал выбирать место для тюрьмы близ проточной воды и на «вольном воздухе». Довольно подробно он расписывал размеры помещений, печей, лежанок, окон. Основу внутреннего оборудования камер составляли неподвижные каменные стол и скамьи. Особое внимание уделялось оборудованию тюремных больниц с койками, тремя сменами белья, больничными халатами, колпаками и колокольчиками для вызова врачебного персонала.
Режимные требования исключали нахождение у заключенных колюще-режущих предметов, у приговоренных к вечной каторге - бумаги и письменных принадлежностей, у приговоренных к каторжным работам - контактов с другими категориями арестантов. Проект не содержал упоминаний о применении телесных наказаний. При осложнении оперативной обстановки и возникновении угрозы массовых беспорядков предусматривалось: «Внутри тюрьмы иметь набатный колокол для призывания на помощь в случае общего умысла и приготовления тюремных к побегу или общего непослушания, ропота, скопа, заговора и возмущений» [1, с. 75].
Статья 79 требовала, чтобы арестантам «в горницы пища в определенное время приносима была, чтобы в студеное время тюремные не претерпевали от стужи или в жару от духоты, чтобы по времени и состоянию пристойную одежду имели» [1, с. 73]. Неимущие арестанты обеспечивались вещевым и пищевым довольствием администрацией с последующей отработкой их стоимости. Предусматривались различные нормы положенности снабжения арестантов пищей в зависимости от принадлежности к тому или иному сословию.
Для общего надзора за местами заключения в губернии вводилась специальная должность тюремного надзирателя с довольно широким кругом полномочий и обязанностей. Непосредственное управление каждым местом заключения возлагалось на так называемого «тюремщика». Последний обязан был еженедельно информировать тюремного надзирателя о положении дел в веренном ему учреждении.
Все сотрудники тюремной администрации при поступлении на службу должны были принимать торжественную присягу в том, что с арестантами будут обращаться по закону, гуманно, но в то же время не допускать каких-либо отступлений от установленных правил или злоупотреблений. Нарушение данной клятвы влекло за собой увольнение с должности. Содержались и другие гарантии соблюдения прав заключенных.
Прием арестантов в тюрьму должен был производиться лишь при наличии письменного постановления городничего или исправника. Администрация учреждения вела специальный учет таких предписаний о заключении под стражу. Ей вменялось в обязанность в срок не позднее трех суток информировать арестанта о причинах его задержания.
Проект также содержал примерные штаты уголовной тюрьмы и тюремной больницы в губернском городе. Места заключения в губер-
нии возглавлялись «надзирателем тюрьмы». Это - предшественник губернских тюремных инспекторов, появившихся лишь спустя столетие. Во главе каждой губернской тюрьмы стоял «тюремщик». Правда, это официальное наименование должности начальника тюрьмы, наверное в силу его неблагозвучия, не прижилось. Непосредственными помощниками начальника должны были стать три «отделенных тюремщика», курирующих подстражную и приговорную тюрьмы и тюрьму для осужденных. В их подчинении находились по одному старшему сторожу и по два сменных младших сторожа.
Для ведения делопроизводства и финансового хозяйства предусматривались должности «кописта» и «книгодержателя». Хозяйственные обязанности возлагались на кашевара, двух его помощников, портомоя, четырех работниц и двух дровосеков.
Больницу возглавлял доктор, в подчинении которого находились смотритель, лекарь, подлекарь, лекарские ученики, сторожа, «сидель-ники» и «сидельницы» и другие категории работников.
Для своеобразной экспертной оценки Екатерина II поручила одному из губернских прокуроров сопоставить проект о тюрьмах с действительным положением в губернском тюремном замке. Вполне понятно, что было получено очень лестное заключение в пользу нужности и полезности проекта. Однако при несомненных достоинствах и прогрессивности намеченных преобразований воплотить их практически в жизнь не удалось. Причин этому несколько. Прежде всего, оторванность проекта от тогдашних тюремных реалий и, в некоторой мере, его популистский, идеализированно-лубочный характер. Действуя из самых благих побуждений, ориентируясь на идеи и взгляды великих французских гуманистов, прежде всего Вольтера, с которым Екатерина поддерживала переписку, она, стремясь сохранить имидж просвещенной императрицы, создала проект, который мало учитывал фактическое состояние мест заключения того времени, да и финансовые возможности страны. Сооружение необходимого количества отвечающих требованиям проекта мест заключения было не под силу бюджету любого государства.
Несомненно, в качестве фактора, не способствовавшего претворению в жизнь задуманного, следует назвать и французскую буржуазную революцию, так напугавшую императрицу, тем более, что в России еще свежи были в памяти воспоминания об ужасах пугачевского бунта.
Даже не будучи реализованным, проект
этой реформы имел большое значение для всей уголовно-исполнительной политики. Достаточно сказать, что почти столетие спустя, когда опять остро встал вопрос о реформировании тюремной системы, к проекту обратились вновь. И как мы увидим позже, некоторые из его положений были претворены в жизнь.
Появление проекта «Положения о тюрьмах» - это знаковое явление, ибо логически вытекало из предыдущей пенитенциарной политики государыни. Этим же духом и идеями был проникнут и ряд статей «Наказа» 1767 г., провозглашавших свободу личности, гарантии от произвола судебных и административных властей, непричинение излишних страданий и лишений при исполнении предварительного заключения до суда.
Карательная практика того времени предпринимает попытку возвратиться к идее создания смирительных и работных домов. На первых порах, как свидетельствуют архивные источники, планировалось значительно расширить круг лиц, направляемых в смирительные дома, включая и совершивших тяжкие преступления, с соответствующими различиями в режиме содержания. Однако эта идея не нашла поддержки и не была претворена в жизнь.
Порядок и условия содержания в смирительных и работных домах регламентировался ст. 390 и 391 «Учреждений для управления губерниями» 1775 г. Необходимость в такого рода учреждениях обосновывается Екатериной II в указе московскому полицмейстеру, изданному за три месяца до утверждения «Учреждений для управления губерниями». Императрица обращает внимание полицмейстера на то, что в «городе множество молодых лет ленивцев, привыкших лучше праздно шататься, прося бесстыдную милостыню, нежели получать пропитание работою» [3]. Для пресечения таких безобразий предписывалось открыть в Москве работный дом и передать его в ведение полиции. Первый работный дом для мужчин был открыт в бывшем «Карантинном доме»; а женский - в бывшем Андреевском монастыре. Статья 391 определяла, что смирительные дома находятся в ведении приказов общественного призрения, которым предписывалось оборудовать их должным образом «ибо добро учрежденный смирительный дом ограждает общество от многих продерзостей добронравие повреждающих и, следовательно, бывает нужен для общего благополучия и спокойствия семей».
Направлению в смирительный дом подлежали лица «непотребного и невоздержанного жития» на основании приговоров судов, постановлений приказов общественного призрения,
по просьбе родителей или трех родственников и также по требованию помещиков и хозяев. Родители, родственники, помещики и хозяева обязаны были письменно обосновать причины и необходимость содержания того или иного лица в смирительном доме. На эти же категории возлагались и затраты по содержанию заключенного. Остальные же содержались за казенный счет. Статья определяла и категории лиц, подлежащих помещению в смирительный дом: «1) сыновья и дочери, кои родителям своим не послушны или пребывают злого жития, или ни к чему доброму не склонны; 2) люди, которые впадут в непотребное житие, начнут расточать имение, долг накоплять вдвое против имения, дом разорять и чинять непотребности против чести; 3) люди, которые начнут без стыда и зазора иметь явное поведение, добронравию и благочинию противное; 4) рабы непотребные, которых никто в службу не принимает; 5) рабы ленивые и гуляки, кои все пропивают или проматывают; 6) люди, которые не хотят трудиться для своего пропитания, едят хлеб вотще и сим подобные; 7) непотребного, неистового и соблазнительного жытия женского пола» [4].
Требования к оборудованию смирительного дома и режим содержания были практически аналогичны тюремным. «В смирительном доме всего более смотреть надлежит, чтобы сосланные, кроме нужного человеку времени для сна и пищи, отнюдь праздны не были, но обращались в беспрерывной работе внутри дома , а оттуда ни под каким видом отнюдь выпускаемы не были, ленивых же принуждать к работе, а роптивых и непослушных дозволяется надзирателю наказывать прутьями, но не более трех ударов за один проступок, или сажать на хлеб и воду на три дня, или в темную тюрьму того дома на неделю. Сосланным в смирительный дом производить нужную для жизни пищу без излишеств, а одежду самую простую...» [4]. Предписывалось вести учет поступающих заключенных, их разделение по полу, обеспечение необходимой медицинской помощью и т.д.
В целях исключения побегов, данные учреждения должны были обноситься стеной или забором достаточной высоты. В них предусматривались необходимые коммунально-бытовые объекты.
За законностью и порядком в смирительном доме надзирал прокурор, которому вменялось в обязанность посещать дом не менее одного раза в неделю. Данные учреждения подвергались, наверное не совсем обоснованно, суровой критике М.Н. Гернетом. В XVIII в., когда, как мы ранее уже отмечали, помещик мог сослать своего крестьянина в Сибирь и даже на
каторгу, вряд ли помещение в смирительный дом выглядело таким уж страшным и суровым наказанием. И дисциплинарные меры наказания непокорных в этих учреждениях - три удара розгами за проступок - следует признать скорее символическими. Да и порядок помещения в смирительный дом, когда на частное лицо, как инициатора заключения, возлагались материальные издержки по содержанию заключенного, что было довольно накладно, едва ли способствовал помещичьему или чьему бы то ни было произволу.
Статья 390 «Учреждений для управления губерниями» регламентировала порядок содержания в работных домах. Эти учреждения находились также в ведении приказов общественного призрения и предназначались для содержания лиц обоего пола, «дабы работою доставить прокормление не имущим». Статья определяла, что «понеже в работных домах всякий кормится своей работой, то и принимают в онное убогих обоего пола людей, кои работать могут и сами добровольно туда приходят (и кои не привязанные к иной работе), в оных домах дают им работу, а по мере работы пищу, покров, одежду или деньги, или же в работные дома принимают пристанища не имеющих, кои присланы будут на время, или навсегда из какого ни есть места на то власть имеющего в той губернии». Для работы в учреждении предписывалось привлекать «пристойных надзирателей, добросовестных и порядочных». Помимо Москвы, в 1781 г. работный дом был открыт и в Санкт-Петербурге, а в 1783 г. указ Сената обязал создать подобные учреждения во всех губерниях.
«Учреждения для управления губерниями» не только продекларировали создание смирительных и работных домов, но и четко определили финансовое подкрепление этого процесса. Статья 382 обязывала выделить единовременно на эти нужды 15 тыс. руб. от каждой губернии. Приказу общественного призрения разрешалось вести с целью обеспечения притока новых финансовых вливаний коммерческие кредитные операции, принимать добровольные пожертвования, использовать доходы от аптек. На эти цели могли направляться также суммы, взыскиваемые судебными органами с недобросовестных жалобщиков. Более того, Екатерина II сделала эффектный жест, распорядившись передать сюда же средства, собранные благодарным за принятие «Учреждений для управления губерниями» дворянством на монумент императрице. В смирительные и работные дома предписывалось также бесплатно выдавать лекарства из аптек приказа общественного призрения.
Практика деятельности смирительных и работных домов в последующие годы показала эффективность и действенность этих учреждений. Они длительное время занимали важное место в охране правопорядка и оказании социальной помощи нуждающимся.
Происходят определенные изменения и в регламентации надзора за местами заключения и порядка содержания под стражею. Уже цитированный нами документ в ст. 405 и 408 определял обязанности губернского прокурора и прокуроров при верхнем земском суде, губернском магистре и верхней расправе, как «попечение о прокормлении под стражею содержащихся, и чтоб дела сих людей скорее отправлены были, и для того прокурор должен ходить чаще по тюрьмам; по крайней мере единожды в неделю, а именно по пятницам после обеда, дабы посмотреть состояние в тюрьме содержащихся и доходит ли до них все то, что им определено, и содержат ли их сходственно их состоянию и человеколюбию».
Статья 401 касалась правил содержания подследственных под стражею. Она определяла, что если в совестный суд поступит жалоба от преступника, числящегося за судом, и ему в течение трех дней не объявлено, за что он содержится в тюрьме, или в этот же срок его не допросили по существу обвинения, то совестный суд обязан запросить письменные объяснения «.. .с прописанием причин, для которых содержится под стражею или не допра-шиван». Ответ должен был быть представлен в течение суток, не считая дороги, в противном случае с председателя суда, виновного в этом, взыскивался штраф в размере 300 рублей и по 100 рублей с заседателей. А самого заключенного совестный суд освобождал на поруки и передавал дело для рассмотрения в другой суд. Вторичная, до рассмотрения дела по существу, процедура такого характера не предусматривалась. Если же заявитель обвинялся в тяжком преступлении или сообщал ложные сведения или не имел поручителя, то его надлежало «возвратить... в тюрьму пуще прежней».
Очередной указ императрицы от 3 апреля 1781 г. «О рабочих домах и наказании воров полицейским наказанием, и о разделении преступлений воровства» предписывал: «дабы заведены были во всех губерниях рабочие дома для преступников, обличенных в кражах, грабежах и мошенничестве, то наместнические и губернские правления должны в этом случае исполнять наиточнейше, с возможной скоростью Высочайшую волю».
Заключению в рабочий дом подлежали совершившие четвертую кражу на сумму не
выше 20 руб. (три первых наказывались телесно). Осужденный находился в заключении до тех пор, пока не погашал стоимость похищенного потерпевшему и 6 % суммы иска в качестве компенсации морального вреда. Из заработанного также взыскивалось еще 6 % на покрытие расходов по содержанию рабочего дома. Причем указ запрещал погашение долга и компенсацию моральных издержек третьим лицом, всю сумму заключенный обязан был отработать лично.
Подписанная Екатериной II 21 апреля 1785 г. «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» в очередной раз коснулась вопросов исполнения наказания. Она установила для всех жителей городов, исключая дворян, именитых граждан и иностранных купцов, налог на содержание и обустройство тюрем и острогов.
Достойными уважения следует признать постоянное внимание и заботу государыни о пенитенциарной проблематике. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что едва ли не половина зданий, занимаемых в настоящее время следственными изоляторами и тюрьмами, построены еще во времена Екатерины II.
Одним из ранних документов, предпринявших попытку урегулировать режим отбывания наказания в местах заключения того времени, явилась Инструкция офицеру военного караула петербургской тюрьмы 1799 г. Этот нормативный акт уже довольно подробно для своего времени регламентировал ряд сторон тюремного быта, хотя и состоял всего из 13 статей.
Заключенные, направляемые в тюрьму, делились на две категории: секретные арестанты, прием которых осуществлялся круглосуточно по письменному либо устному приказу, и прочие арестанты, для помещения в тюрьму которых требовался только письменный приказ. О лицах, направленных в тюрьму без указания причин задержания, офицер должен был информировать в течение 24 часов губернского прокурора.
Инструкция содержит требования дифференцированного содержания арестантов. В отдельной камере содержались убийцы и разбойники, во второй - воры и мошенники, в третьей - подследственные, в четвертой - неисправные должники, в пятой - «женщины и девки за воровство и непристойное житие», в шестой - женщины, задержанные за долги и по маловажным делам. Лица, проходящие по одному делу, также должны содержаться раздельно.
Режимные ограничения предусматривали запрет на хранение арестантами колюще-режу-
щих предметов и письменных принадлежностей. Все написанное, с разрешения начальства, подлежало цензуре. Допускались свидания с родными в специальной комнате в присутствии офицера.
Администрация тюрьмы состояла из офицера и гражданского пристава. Главным должностным лицом считался офицер. В обязанности гражданского пристава входил контроль за чистотой и порядком, за этапированием арестантов в больницу и т.д. Но четкого разграничения компетенции этих должностных лиц приведено не было.
В отдельных случаях инструкция предусматривала совместное исполнение ими обязанностей. Так в их присутствии должна была производиться утренняя и вечерняя проверка, распределение между арестантами поступавшей милостыни и подаяний. Они наблюдали за тем, чтобы в пожертвованных продуктах и вещах не находилось запрещенных предметов, оружия, записок и т.д. И офицер, и пристав обязаны были ежедневно утром и вечером рапортами докладывать о состоянии тюрьмы, числе арестантов и происшествиях, произошедших в учреждении. Первый направлял такие сведения военному губернатору, второй - губернскому прокурору. В качестве приложения к инструкции проводилась примерная форма таких рапортов.
Офицер был временным, на время дежурства старшим должностным лицом в тюрьме. При смене дежурный офицер передавал заступающему на дежурство по описи все имущество и арестантов. Для осуществления караульных и надзорных функций в подчинении офицера находились солдаты. Надзор за надлежащим исполнением наказания возлагался на прокурора, который должен был раз в неделю посещать тюрьму.
Серьезной попыткой определения прав и обязанностей тюремной администрации стало Положение о должности смотрителя и караульного офицера тюремного замка в Москве. Точное время появления этого документа неизвестно. По мнению М.Н. Гернета, его следует датировать 1804 г., ибо именно эта дата называется в качестве исходной в указе Александра I управляющему министерством полиции от 13 декабря 1817 г., где император предложил «поставить в пример для всех губерний, найденные им устройство и порядок в острогах Москвы и Калуги» [1, с. 104].
Острог в Москве состоял из четырех отделений, располагавшихся крестообразно с единым центром, где размещалась тюремная церковь. Эти помещения были обнесены об-
щей оградой. В ограде кроме чисто тюремных зданий располагалось еще несколько зданий и построек, используемых в качестве жилья для тюремного духовенства и палача, а также других надобностей. Имелась своя тюремная больница с женским и мужским отделениями. В хозблок входили различные кладовые, кухня, прачечная, пекарня.
Осужденных из числа военнослужащих содержали в отдельной казарме. В особых камерах размещались военные и гражданские чиновники. Обособленно содержались подследственные и осужденные, мужчины и женщины. В Московском тюремном замке в то время содержалось около 400 арестантов. Администрация возглавлялась квартальным полицейским поручиком, в подчинении которого находились четыре полицейских унтер-офицера и рядовой. В штат тюрьмы также входили церковные служащие, палач и врач. Внутренний надзор и внешняя охрана осуществлялись военной командой во главе с караульным офицером. Должностные обязанности смотрителя определялись в 27 статьях Положения, и 22 статьи посвящались караульному офицеру.
К компетенции смотрителя относилось общее руководство тюремным замком. Будучи полицейским чиновником, он непосредственно подчинялся московскому обер-полицмейстеру, которому и представлял ежедневно рапорт о численности арестантов и о происшествиях за истекшие сутки. На смотрителе лежала ответственность за поддержание порядка, тишины и чистоты в учреждении, за пресечение побегов и дифференцированное размещение арестантов по полу, званию и виду преступления.
Инструкция предписывала смотрителю за нарушение дисциплины воздействовать на арестантов «кроткими средствами, как-то: благородных сажать в уединенные покои, а разночинцев употреблять в работу по замку и вне очереди для чищения нечистот и прочее или давая умеренную пищу, хлеб да воду только» [2, с. 105].
В качестве дисциплинарной меры, применявшейся только в отношении арестантов неблагородного происхождения, упоминаются и телесные наказания, причем их назначение зависело от обер-полицмейстера, а другие меры применялись по усмотрению смотрителя.
Прием арестантов в тюремный замок производился на основании соответствующего приказа. Аналогичный документ требовался и при вызове арестантов в суд.
Инструкция довольно подробно регламентировала распорядок дня заключенных. Для арестантов непривилегированных предусмат-
ривалось привлечение к труду. Помимо выполнения различного рода публичных работ, они задействовались также на других, не требующих определенной квалификации, работах.
Регламентировался порядок предоставления заключенным свиданий, обеспечивались меры изоляции, исключающие проникновение к арестантам запрещенных предметов, нелегальную передачу продуктов, писем и т.д. Не полагалось арестантам также иметь бумагу и письменные принадлежности. Личная переписка заключенных контролировалась смотрителями.
Режимные требования обязывали арестантов регулярно посещать церковные службы. Допускалось также чтение книг религиозного характера.
Все заключенные, за исключением осужденных, выводились на прогулки в тюремный дворик. Контроль за поддержанием порядка и чистоты в тюремных камерах возлагался на выборного старосту.
Инструкция возлагала на смотрителя очень широкие обязанности по управлению местом заключения. Это и организация питания арестантов, и вопросы оказания медицинской помощи, включая перевод в больницу, и ведение отчетности и целый ряд других вопросов. Но отсутствие у него необходимого аппарата не позволяло смотрителю эффективно и качественно их выполнять.
Иногда обязанности смотрителя и офицера конвойной стражи совпадали. Согласно особой инструкции основная обязанность офицера состояла в обеспечении окарауливания арестантов и поддержании внутреннего порядка в учреждении. Ему, как и смотрителю, предписывалось «с заключенными арестантами обхождение иметь строгое, однако же никогда не отступать от правил человеколюбия и обходиться без злобы, мщения и насильства».
Местами имевшееся дублирование функций этих должностных лиц не способствовало эффективному исполнению наказания и порой приводило к эксцессам и противоречиям между ними.
Список литературы
1. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 1. М., 1951.
2. Петренко Н.И. Система исполнения наказания в виде лишения свободы в России (XVI -начало XX в.). Чебоксары, 1999.
3. Полное собрание законов Российской империи. 1781.Закон № 14357.
4. Полное собрание законов Российской империи. 1781.Закон № 14392.
ПЕТРЕНКО Николай Иванович — доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой теории и истории государства и права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: pr.petrenko@mail.ru
ПЕТРОВ Лев Львович - аспирант. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: pr.petrenko@mail.ru
PETRENKO, Nikolay Ivanovich - Doctor of Legal Sciences, Professor, Head of Department of the Theory and History of State and Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: pr.petrenko@mail.ru
PETROV, Lev Lvovich - Graduate Student. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: pr.petrenko@mail.ru
УДК 343.85
РАЗВИТИЕ ПОЛИТИКИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В.В. Сверчков, О.Н. Городнова
Рассмотрены основные вопросы развития политики противодействия преступлениям в сфере экономической деятельности не только с целью оценки ее результативности, но и с посылом выявить направления ее совершенствования на современном этапе развития гражданско-правового общества.
Ключевые слова: уголовно-правовая политика; противодействие преступлениям; экономическая деятельность.
V.V. Sverchkov, O.N. Gorodnova. THE DEVELOPMENT OF POLICY OF COUNTERING CRIMES IN THE FIELD OF ECONOMIC ACTIVITY
The article considers the main directions of development of policy of countering crimes in the field of economic activity not only for the purpose of an assessment of its effectiveness, but also with a message to reveal the directions of its improvement at the present stage of development of civil society.
Keywords: criminal and legal policy; countering crimes; economic activity.
Уголовно-правовая политика - это деятельность государства по перспективному формированию и реализации мер, направленных на противодействие преступности путем совершенствования правотворчества и правоприменения, а равно должного применения уголовно-правовых норм. На законодательном уровне данная политика реализуется посредством криминализации и декриминализации, пенали-зации и депенализации деяний.
Развитие общественных отношений нацеливает законодателя на криминализацию новых деяний, отмену действия так называемых «мертвых норм», ранжирование деяний по степени общественной опасности. Правоприменение нередко затрагивает частные правоотношения, помогает решить межличностные конфликты и в соответствии с принципами законности, равенства граждан перед законом, справедливости и гуманизма вос-
становить нарушенное положение потерпевшей стороны, применить меры воздействия к нарушителю. Неприменение к правонарушителю мер уголовно-правового воздействия, применение таковых в недостаточном или избыточном объеме порождают правовой нигилизм.
Соответствует ли современная политика противодействия преступлениям в сфере экономики принципам уголовного права, и в каких направлениях целесообразно ее развитие? Ответы на эти актуальные вопросы, которые стоят перед законодателем, поможет найти анализ теоретических положений об изменении уголовно-правовых норм, следственно-судебной практики.
В силу принципа законности только законодатель может определить, какие деяния надлежит считать преступлениями, а какие - иными правонарушениями, какие наказания или дру-
