CC BY
465
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ КУЛЬТУРЫ В РОССИИ
В XVIII - НАЧАЛЕ XX ВВ.:
ОБЗОР ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ
© Старостина Ю. Н., 2007
Ю. Н. Старостина — библиограф
Юридического института ИГУ
Уважение к прошлому — вот черта, отличающая образованность от дикости
А. С. Пушкин
Более тысячи лет насчитывает история Русского государства. Многое было за эти века: междоусобицы и объединение государства, войны, в которых были и необратимые поражения, и величайшие победы, зарождение и развитие Высочайшей духовности и культуры. Прошли сотни лет и сменились тысячи поколений государей и простых людей, творивших историю Великого Государства. Но они не ушли бесследно. Каждое поколение оставляет за собой то, что историки называют «предметами материальной культуры» — вещи, книги, здания. И по ним воссоздается мир прошлых поколений, становится возможным узнать, чем жили, к чему стремились современники Сергия Радонежского и Михаила Романова.
Проходя по улицам старинных русских городов, история которых насчитывает не одну сотню лет, мы обязательно найдем то, что называется «историческим центром города» и, по смыслу своему, является его сердцем. Невольно замрем перед величественной и одновременно удивительно простой красотой церквей, соборов, монастырей. И непременно обратим внимание на таблички на этих зданиях: «Памятник архитектуры. Охраняется государством». Приходя в библиотеки этих городов, мы не можем не посетить их сокровищницы — фонд редких книг, где с трепетом прикоснемся к пергаментным рукописям, возраст которых исчисляется веками; перелистаем почерневшие от времени и пожаров страницы старинных рукописных книг. Все это бережно сохраняется как памятники книжной культуры. Приезжая в старинный город, мы обязательно придем и в археолого-краеведческий музей — хранилище предметов бытовой культуры, где окунемся в мир вещей, окружавших наших предков.
Старинные здания, рукописи, книги, вещи помогают зримее представить жизнь прошлых поколений, ощутить связь времен. Для нас является естественным, что все это находится под охраной государства, и варвар, предпринявший попытку уничтожить предметы старины, будет наказан по закону. Но так было не всегда. Вплоть до недавнего времени не было в России государственного закона по охране памятников искусства и культуры, в котором предусматривалась бы ответственность за их разрушение. Но, тем не менее, меры, способствующие сохранению памятников, принимались, причем на достаточно высоком уровне.
В своей статье мы хотим проследить зарождение и развитие законодательных мер по охране памятников искусства и материальной культуры в России.
* * *
Для того чтобы качественно, результативно заниматься охраной памятников прошлого, необходимо, прежде всего, наладить их выявление, учет и оценку состояния. Сегодня эту задачу выполняют специальные органы, которые составляют и постоянно обновляют Государственный свод памятников
истории и культуры. А начало этому виду охранной деятельности было заложено в далекую Петровскую эпоху.
15 февраля 1718 г. Петр I, по опыту зарубежных стран, где к тому времени разные редкости, «монстра человеческой... зверской и птичьей» породы давно «сбираются для диковинки», решив, что, по сравнению с ними, «в таком Великом Государстве может более быть» разных редкостей, издает указ, который знаменует собой первую в истории России законодательную попытку сохранить материальные свидетельства прошлого: «...Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, какие у нас ныне есть, или и такие, да зело велики или малы перед обыкновенным, такие какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно: також бы приносили...»1. Приносить все это нужно было начальникам крепостей, чтобы те пересылали «диковинки» в столицу. Для поощрения и увеличения числа находок предполагалось награждать денежными выплатами тех, кто их приносил. Размер вознаграждения — «смотря по вещи», т. е. в зависимости от ее уникальности.
В столице «диковинки» первоначально собирались в Берг- и Мануфактур-Коллегиях, о чем свидетельствует следующий по времени указ Петра I, касающийся нашего региона непосредственно. Дело в том, что начало XVIII в. характеризуется нарастающим научно-исследовательским интересом к областям России, освоение которых только начиналось, в том числе и к Сибири. И указ от 16 февраля 1721 г. касается сохранения, собирания и отсылки в столицу предметов старины из Сибири: «Куриозные вещи, которые находятся в Сибири, покупать Сибирскому Губернатору ...настоящею ценою, и ...не переплавляя, присылать в Берг- и Мануфактур-Коллегию, а во оной... докладывать Его Величеству»2. Слова «не переплавляя» говорят о том, что многие в то время, не понимая ценности найденных вещей, видели в них только старые куски металла, которые могут пригодиться на более «нужные» вещи. Поэтому предписывалось именно покупать находки, дабы так сохранить их от уничтожения.
Надо заметить, что Петр I ревностно относился к собиранию и сохранению не только древностей, но и современных достопримечательностей, особенно связанных с победами русского флота. По его указаниям у Швеции были выкуплены русские пушки и мортиры. Он запретил переплавлять старинное оружие, а 7 февраля 1722 г. издал указ о сохранении кораблей Переяславской флотилии, построенной в конце
XVII в.: «Надлежит... беречь остатки кораблей, яхт и галер; а буде опустите: то взыскано будет на вас, яко пренебрегших сей указ»3.
После царствования Петра I государственный интерес к памятникам прошлого резко снизился, но не угас совершенно, о чем свидетельствуют акты, принятые в царствование Анны Ивановны (1730—1740 гг.). С этого времени средоточием всех редкостей, предметов старины становятся Мастерская и Оружейная палаты. Об этом говорит, например, указ от 4 августа 1732 г.: «...ежели в которых Коллегиях и Канцеляриях и Конторах ...серебряные и золотые вещи ...оставлены быть имеют для куриози-тету, отдать в Мастерскую Палату, а в Сенат о том рапортовать»4. Воинские регалии и предметы царского убранства, согласно указу от 8 апреля 1736 г., надлежало передавать в Оружейную Палату: «...имеющиеся в Москве наши конские богатые уборы, а именно: мундштуки, узды, седла, також и ружье отдать... в сохранение в Оружейную Палату»5.
Именной указ, данный Сенату 20 декабря 1737 г., более подробно определил круг предметов, которые должны храниться в Мастерской Палате: «11. Оправное же золотом и серебром ружье, алмазные и прочих камней вещи, ежели найдутся какою чрезвычайною работою, или драгоценные, оные все ...отдавать в Мастерскую палату ...ибо в Мастерской ...пристало быть таким вещам, которые в диковинку ...самые кури-озные и драгоценные»6.
На этом законодательное оформление дела собирания «куриозных» вещей затормозилось более чем на 50 лет, не считая 1771 г., когда вышел указ Екатерины Великой о необходимости снимать планы с древних курганов, развалин, пещер и т. д.7
Новый подъем интереса к охране «достопамятностей» начинается в царствование Александра I с Именного указа от 10 марта 1806 г., который представлял собой свод
правил «управления и сохранения в порядке и целости находящихся в Мастерской и Оружейной палате древностей». Правила эти достаточно объемны и предоставляют нашему вниманию немало интересных фактов, например то, что достаточно длительное время надзор за хранящимися в Мастерской и Оружейной Палатах «редкостями» был плохим, из-за чего они стали «ветхи и ...приведены в дурное состояние», а часть вообще была утеряна. Вследствие этого предписывалось произвести опись всех хранящихся предметов, и совершенно ветхие, «где нужда востребует — употреблять, а вовсе негодное — продавать с публичных торгов»8. Мастерская и Оружейная Палаты были не только закрыты для всеобщего обозрения, но даже вход в них разрешался лишь избранным. В этом же указе объясняется один из путей пополнения сокровищницы нашего государства: «Палате дозволяется по обычаю несколько веков в России ...существующему, принимать ...от частных людей добровольные подношения, состоящие в ...вещах, достойных уважения или древностию или искусством»9. Имена дарителей, в благодарность, печатались в «Исторических описаниях древностей, хранимых в Мастерской и Оружейной палатах».
Именной указ от 30 мая 1826 г. «О доставлении сведения о достопамятных вещах, принадлежавших Императорской Фамилии.» говорит о стремлении Николая I собрать все фамильное достояние семьи Романовых, всю ее историю: «...во исполнение оной [воли] учинить со стороны Министерства Внутренних дел надлежащие распоряжения, дабы по Губерниям составлены были обстоятельные описи всем подобным вещам»10.
Своеобразным итогом накопления опыта «искателей» древностей стал Именной указ от 18 февраля 1841 г., дававший подробнейшую инструкцию о том, как поступать человеку, нашедшему «древние монеты, оружие и другие достопримечательные вещи». Он, в обязательном порядке, должен был отдать находку местному начальству, которое передавало ее в вышестоящие органы, а те, в свою очередь, — в Императорскую Академию Наук «для рассмотрения и определения приличной за них награды» нашедшему. С предметов, которые невозможно переслать («древнее оружие большого размера, большие камни, плиты или обломки их с древними надписями и другими изображениями»), рекомендовалось сни-
мать подробнейшие планы и рисунки и также пересылать в Академию наук. О вещах, которые были признаны действительно древними и редкими, Министр Государственных Имуществ докладывал Императору, а тот решал дальнейшую судьбу реликвии11.
Немаловажную роль в деле собирания сведений для Свода древних памятников сыграло Министерство Внутренних Дел. Начиная с конца 20-х гг. XIX в., МВД регулярно рассылало циркулярные письма губернаторам с требованиями выявлять все необходимые данные о памятниках: местоположение, количество, сохранность (это, например, циркуляры от 31 декабря 1826 г., 14 декабря 1827 г., «Общий наказ МВД» от
3 июня 1837 г.). На основе материалов, поступивших по этим циркулярам в статистическое отделение МВД, А. Г. Глаголин подготовил двухтомное «Краткое обозрение древнерусских зданий и других отечественных памятников», изданное в 1839—1840 гг.12
В 1863 г. Министерство выпустило циркуляр «О доставлении сведений о памятниках древностей Российских, к отечественной истории и жизни народов относящихся». А в 1865 и 1869 гг. — повторные распоряжения подобного рода13. Такое количество однотипных циркуляров за довольно короткий промежуток времени указывает, скорее всего, на нежелание местных властей следовать данным распоряжениям с должным к тому рвением. Об этом же свидетельствует и циркуляр МВД 1901 г., в котором сказано, что для организации надлежащей охраны древних памятников в Министерстве Внутренних Дел отсутствуют необходимые сведения. Предписывалось всем губернаторам доставить точные списки памятников14. Представленные от 80 губерний и 9 городов списки насчитывали более
4 тысяч памятников.
Из всего вышесказанного следует, что, начиная с XVIII в., правящая династия время от времени уделяла свое внимание вопросам обнаружения, описи, сохранения различных предметов старины, для чего издавались указы, регламентирующие порядок оформления подобных находок. Были созданы специальные учреждения для сохранения ценностей: сначала — Берг- и Мануфактур-Коллегии, впоследствии — Мастерская и Оружейная палаты. Доступ к достопамятным вещам, к числу которых принадлежали и вещи царской фамилии, был позволен только по специальному раз-
решению. По указаниям Министерства Внутренних Дел в течение более ста лет проводилась работа по сбору сведений обо всех имеющихся в губерниях памятниках. Но, несмотря на постоянные напоминания в виде различных циркуляров, эти дела велись не на должном уровне, ибо к 1914 г. Свод памятников так и не был завершен.
* * *
Государственное внимание к памятникам книжной культуры начало развиваться задолго до появления интереса к старинным вещам вообще. Мероприятия по сохранению в первую очередь были направлены на рукописи, старинные книги, хранящиеся в церквях, монастырях. В связи с податными переписями во время царствования Ивана Грозного, владыки русской церкви на Стоглавом соборе 1551 г. постановили для учета вменить царским дьякам описывать движимое и недвижимое монастырское и церковное имущество, в том числе ценности, утварь и книги15. С этого момента в интересах государственного контроля финансовой деятельности монастырей начали составляться «переписи» — ревизии, в состав которых входили списки наличия книг в монастырских и церковных библиотеках. И хотя преследовалась несколько иная цель, чем охрана книг, эти описи были первыми списками древних памятников книжной культуры, прообразом Государственного свода. Тем более, что через несколько веков сами они стали памятниками, о чем свидетельствует указ Петра I от 20 декабря 1720 г., являющийся первенцем в деле охраны старинных документов: «...во всех монастырях ...осмотреть и забрать древние жалованные грамоты и другие куриозные письма оригинальные, также книги исторические рукописные и печатные»16. Предполагалось не конфисковывать книги из монастырей, а, наоборот, делать с них списки и возвращать обратно. Об этом же говорит и следующий по времени указ Петра I от 16 февраля 1722 г. Судя по нему, именно тогда впервые появился интерес к такому виду рукописных памятников, как летописи. И интерес был так велик, что намечалось предоставить списки с летописей в библиотеки для публичного использования «из всех ...монастырей, где... по описям куриозные, то есть древних лет рукописные ...летописцы ...хронографы и прочие сим подобные ...взять в Москву в Синод, и ...оные списать, и те списки оставить в библиотеке, а
подлинные разослать в те же места, откуда
взяты»17.
Но собрать древние рукописи и старопечатные книги еще не означало обеспечить им надлежащую сохранность. Сегодня существуют особые хранилища с определенным режимом температуры и влажности, охраняемые специальными системами. Начало этому было положено Сенатским указом от 27 января 1736 г. В этом документе впервые предписывалось «особливо для старых дел» строить каменные архивы, с каменными же перекрытиями, для снижения пожароопасности, а на окна ставить железные решетки от грабителей18.
Древние рукописи и книги, особенно летописи, представляют неисчерпаемый источник научных исследований для тех людей, кто специально интересуется историей, жизнью прошлых поколений. Такие люди в России были всегда, и они организовывали общества, где могли заниматься наукой. Одним из первых было Общество истории и древностей российских, организованное при Московском Университете. Законодательное оформление Общество получило по указу Александра I от 6 июня 1804 г. Согласно этому документу, Общество было создано «для критического исследования и издания Русских Летописей». Для выполнения этих задач по требованию Общества предписывалось доставлять ему «оригинальные Русские летописи и хронографы» для переписывания оттуда, где они хранились. Подлинники затем возвращались обратно. Именно из этого указа мы и узнаем о том, где были сосредоточены главные сокровища письменности русского государства. Это «Государственный Архив Иностранных дел., Санкт-Петербургская Академия наук, ...Патриаршая и Типографская Синодальная библиотека, ...Троицкая Лавра и другие монастыри»19. Всем епархиям и церковным типографиям давалось указание прислать в Общество истории и древностей, кроме списков, реестры всех хранимых у них летописей и «хронографов» для более полного их учета и сохранения.
День 27 февраля 1805 г. стал поворотным в истории сохранения книжных памятников, ибо в этот день был издан Указ Александра I «Об учреждении при Императорской Публичной библиотеке особого Депо манускриптов». Депо Манускриптов стало первым специализированным хранилищем рукописей и старопечатных книг.
Небезынтересна и предыстория создания Депо, изложенная в том же указе. Некто надворный советник Дубровский в течение 50 (!) лет собирал древние рукописи и под конец жизни решил передать свое уникальное собрание Императорской Публичной библиотеке. На основе этого собрания и было создано Депо. В благодарность за столь щедрый дар Дубровский тем же указом был назначен Главным хранителем Депо Манускриптов20.
Дар Дубровского стал основой фонда редких изданий Императорской Публичной библиотеки. Но необходимо было постоянно пополнять фонды, отыскивая для этого различные способы. Об одном из таких официально разрешенных способов пополнения фондов говорит указ от 14 октября 1810 г., который представляет собой Высочайше утвержденное Положение об управлении Императорской Публичной библиотекой. Это — право требования «верных списков со всех рукописей, до отечественной истории относящихся» из архивов, духовных и гражданских учреждений. Кроме этого, Императорская Публичная библиотека получала право беспошлинного приобре-
<.» 21
тения книг за границей21.
Сокровища древней письменности, хранящиеся в библиотеке, не были запрятаны за семью печатями, а, наоборот, по специальным правилам предоставлялись для пользования читателям и исследователям. Эти правила были утверждены Высочайшим повелением от 7 мая 1846 г. Для допуска в хранилище рукописей — Депо Манускриптов — посетителю необходимо было по письменному заявлению получить специальное разрешение у директора библиотеки. Дозволялось производить выписки из книг, снимать копии с рисунков, схем, карт, но при этом работать исключительно карандашом, а не чернилами, во избежание порчи книг и рукописей случайными кляксами. Отдельно оговаривалось, что никто не имеет права опубликовать без разрешения директора библиотеки «какую-либо рукопись, так равно часть ее, составляющую самостоятельное целое»22. Тем самым соблюдалось авторское право и исключался плагиат.
Таким образом, законодательное оформление сохранения книжных памятников шло довольно последовательно. Начиная с середины XVI в., а особенно — в середине
XVIII в., велась планомерная работа по со-
ставлению списков рукописей и старопечатных книг, хранящихся в церквях и монастырях. Довольно рано, с учреждением Общества истории и древностей российских при Московском университете, началось научное исследование и популяризация такого специфичного вида рукописей, как летописи. С момента создания в Императорской Публичной библиотеке Депо Манускриптов стала расти сеть специализированных хранилищ книжных памятников, охраняемых и, в то же время, доступных для использования в научном и просветительском отношении для всех желающих.
* * *
В сознании большинства людей, далеких от дела сохранения наследия прошлого, понятие «памятник истории» ассоциируется, прежде всего, со старинными зданиями, церквями, монастырями, т. е. с архитектурными сооружениями. Но долгое время дело обстояло совершенно иначе. Первоначально «древностями» в России считались исключительно предметы старинного быта, орудия труда, оружие, монеты, ювелирные изделия. С освоением новых территорий и бурным развитием научных, в том числе исторических, исследований на этих землях стало меняться и само понятие источника этих исследований — понятие «памятника». Положение Комитета министров от 4 июля 1822 г. «О средствах к сохранению достопамятностей Тавриды» впервые официально отнесло к памятникам архитектурные шедевры: мечети в Евпатории, Феодосии, Феодосийские бани, старинные крепости в Балаклаве, Мангупе, Судаке и некоторых других местах Крыма23. Это была, так сказать, первая ласточка в деле законодательного оформления сохранения памятников архитектуры. Более весомым по своему содержанию стал Циркуляр Министерства Внутренних Дел «О доставлении сведений об остатках древних зданий в городах и о воспрещении разрушать оные» от 31 декабря 1826 г., который представлял собой Именной указ императора, доведенный Министерством до сведения губернаторов. Согласно этому указу, «Воля Его Величества ... чтобы строжайше было воспрещено разрушать... здания» «древности». Ответственность за соблюдение этого постановления возлагалась на городских начальников и местную полицию. Но для более строгого контроля предписывалось, прежде всего, составить как можно более полные списки
старинных сооружений во всех губерниях Российской империи. Причем списки эти представляли своего рода «досье» на древнее здание. Подробнейшим образом следовало описать: когда и кем сооружение было построено или перестроено, из каких материалов; для каких целей первоначально использовалось; какие в нем есть разрушения и по какой причине они произошли; не содержит ли оно каких-либо примечательных или отличных от обыкновенных вещей»; для чего используется в настоящее время. Но самая главная и примечательная обязанность возлагалась на губернских и городских архитекторов, которым предписывалось снимать подробнейшие планы и рисунки со старинных зданий, пересылать их в столицу со своими предложениями о «починке», которая бы «не переменяла древних планов и фасадов» данных сооруже-ний24. По сути, перед нами — первый документ, в котором оговаривалась возможность не только сохранения того, что осталось от памятников, но и их возможная реставрация. Подобное было внове для России и вызвало у местного начальства достаточно много вопросов о необходимости подобных реставрационных мероприятий, а в особенности — о том, в каком объеме проводить восстановительные работы и на какие средства. Поэтому потребовались разъяснительные документы, одним их которых стал Именной указ от 14 декабря 1827 г. За неимением достаточных денежных ассигнований, губернаторам разрешалось «ненужного не чинить», а поддерживать старинные здания в первозданном виде. В то же время подтверждался запрет указа годичной дав-
25
ности на разрушение этих сооружений25.
По Именному указу от 5 мая 1829 г. центром, куда стекалась вся информация об имеющихся в России старинных зданиях, а также чертежи, планы с них, было определено Министерство Внутренних Дел, а в нем — Департамент государственного хозяйства и публичных зданий26. Обязанности же по охране старинных сооружений от возможных разрушений возлагались (в частности в Санкт-Петербурге) на городских обер-полицмейстеров, что явствует из текста Высочайше утвержденного 1 апреля 1838 г. Положения о порядке производства исполнительных дел Санкт-Петербургской полицией27.
В 1842 г. по указу Синода от 31 декабря в число охраняемых государством памятников зодчества вошли клерикальные соору-
жения — церкви, монастыри. Судя по тексту указа, поводом к нему послужил недопустимый, с точки зрения сохранения уникальных произведений искусства, поступок руководства одной из епархий — самовольное закрашивание в ходе ремонта древних фресок в соборе. Это деяние настолько возмутило власти, что впредь строжайшим образом предписывалось «во всех подобных памятниках ни к каким обновлениям не приступать без Высочайшего разрешения». Кроме этого, Синод отныне должен был следить, чтобы местные епархиальные власти не принимали решение об изменении облика старинных сооружений раньше, чем представят на рассмотрение его подробные чертежи, планы и описания «древности»28.
Во всех представленных выше указах разрушение старинных построек запрещалось не просто, а «строжайше» и именем го-сударя-императора. Казалось бы, что еще необходимо для полноценной охраны уникальных сооружений? Но выяснилось, что даже «Высочайшие повеления» не исполнялись на местах с должным рвением, а часто они просто игнорировались, и тогда происходили случаи настоящего варварства. Например, в 1847 г. в Коломне местные власти буквально учинили надругательство над стенами древнего Кремля. По случаю разрушения одной из его башен было устроено народное гуляние, кульминацией которого стало падение башни, обставленное фейер-верками29. По поводу этого акта вандализма власть издала 14 февраля 1848 г. сенатский указ с очередным «строжайшим» запрещением разрушать «памятники древности» и требованием «блюсти за их сохранением». Примечательность этого указа лишь в том, что он предписывал составление проекта и сметы расходов на реставрацию разрушенной стены и башни Коломенского Кремля30.
Из законодательных материалов последующего времени о сохранении конкретного древнего сооружения говорит лишь Именной указ от 8 мая 1863 г. «Об упразднении Нарвской крепости». Этот документ предусматривал сохранение древних построек Иван-города и Выш-города, как свидетелей боевой славы России. Следить за состоянием этих зданий предполагалось «военному ведомству»31.
Главной проблемой сохранения архитектурных памятников, как достаточно крупных и сложных объектов, было, как и сегодня, финансирование их реставрации и со-
держания. В государственном бюджете никогда «не хватало» средств на это. 16 июня 1870 г. было издано новое Городовое положение, в котором рассматривались различные стороны городской жизни. Пункт 139 в качестве одной из статей расходов предусматривал передачу на городской бюджет содержание общественных зданий и памят-ников32. Тем самым государство сняло с себя ответственность за сохранность и поддержание в первозданном виде старинных сооружений, переложив ее на городские власти. Неудивительно, что впоследствии общественность России будоражили сообщения о разрушении в различных городах уникальных памятников: колокольни церкви на Пречистенском бульваре в Москве (XVII в.), усадьбы Царицыно, дворца Голицыных в Кузьминках (XVIII в.) и др.
Как видим, законодательная активность правительства по сохранению памятников зодчества была гораздо ниже, нежели по отношению к другим видам памятников. А власти на местах, зачастую, вообще не воспринимали старинные постройки как нечто ценное. Именно этим объясняются, видимо, неэффективность издаваемых указов и постановлений и частые случаи вандализма по отношению к древним сооружениям.
* * *
В любое время и в любом государстве находились люди, которым была небезразлична история их страны, жизнь прошлых поколений, и которые трепетно относились ко всему, что осталось от этих поколений, стремились сохранить вещественные свидетельства минувшего, донести их до потомков. Были они и в дореволюционной России. Сначала подобные «ревнители старины» встречались только среди коллекционеров. Долгие годы собирали они свои сокровища, чтобы потом поделиться со всеми, как это сделали собиратель манускриптов Дубровский, уже упоминавшийся выше, братья П. М. и С. М. Третьяковы, П. И. Щукин, А. Ф. Лихачев, А. Д. Чертков и многие другие. Начало же XIX в. характеризуется возникновением крупных научных исторических обществ, членами которых становились люди, также неравнодушные к разысканию и сохранению предметов старины.
Одним из первых в этом ряду было вышеупомянутое Общество истории и древностей российских при Московском университете, учрежденное указом 1804 г. Первоначальной целью Общества было изучение
русских летописей. Но, со временем, его научные интересы расширились, о чем свидетельствует Устав Общества, Высочайше утвержденный 21 января 1811 г. Как прежде главной целью остается «критический разбор русских летописей ...сличение списков их ...скорейшее и вернейшее их изда-ние»33. Но, помимо летописей, Общество начинает собирать древние рукописи, медали, монеты и другие памятники, «служащие к объяснению разных происшествий в Русской истории». Для этого предполагалось входить в переписку с людьми и учреждениями, имеющими подобные реликвии. Чтобы узнать адреса хранителей древностей, Обществу было разрешено пользоваться всеми архивами и даже требовать под расписку книги и рукописи из монастырей и «казенных библиотек». Кроме этого, в обязанности Общества вменялись критический разбор и опровержение «всяких нелепых сочинений, до Российской истории касающихся»34, поскольку они призваны «привести в ясность Российскую историю». Естественно, что столь сложные задачи не могли решаться случайными людьми или просто любителями. Поэтому в Уставе отдельно оговаривался вопрос членства. Полноправным членом Общества мог быть человек, известный, прежде всего, своими научными трудами или энциклопедическими познаниями в области изучения истории России и ее памятников. Немаловажными личностными качествами его определялись трудолюбие, «нерассеянность», стремление быть деятельным и полезным. Подчеркивалось, что для более плодотворной работы не рекомендуется, чтобы жизненные обстоятельства требовали долгого отсутствия члена Общества в Москве. Максимальное количество членов ограничивалось тридцатью. Каждый, по мере своего состояния, делал вступительные взносы для нормальной жизнедеятельности Общества. Председатель избирался тайным голосованием. Кроме действительных членов в Общество входили благотворители и соревнователи. Звание «благотворителя» получал человек, сделавший значительные пожертвования деньгами или книгами, рукописями. «Соревнователем» же назывался человек, сообщавший устно или письменно какие-либо важные сведения, касающиеся предмета научных изысканий Общества35. Ни «благотворители», ни «соревнователи» не имели права голоса при выборах председателя. По
результатам научных изысканий Общество должно было издавать книгу актов с описанием деятельности за истекший период и исследовательскими статьями своих членов, а также особый журнал для опубликования найденных старинных летописей, грамот, законодательных «посольских» актов36.
В первой половине XIX в. для сохранения и изучения «древностей российских» активно создавались различные музеи. Часто бывало так, что основой для их образования служило частное, опять-таки, собрание, коллекция. Так был открыт один из крупнейших музеев в стране — Румянцевский. Об истории его создания мы узнаем из указа императора Николая I от 22 марта 1828 г. По завещанию графа Румянцева часть его домов в Санкт-Петербурге вместе с великолепной библиотекой, коллекциями рукописей, монет, минералов, произведений искусства была передана Министерству Народного просвещения для всеобщего пользования. Один раз в неделю Румянцевский музей был открыт для свободного посещения всеми желающими. В остальное время его сокровища предоставлялись для научных исследований ученым обществам, высшим учебным заведениям Санкт-Петербурга. В зале Румянцевского музея проводила свои торжественные заседания Российская Академия наук37.
Общество истории и древностей российских и Румянцевский музей были одними из первых в череде возникавших повсеместно во второй половине XIX в. археологических и исторических обществ. Подобные им организации были созданы в Одессе, Киеве, Пскове, Казани, Твери, Харькове, Варшаве, Ростово-Суздале и других городах38. В уставах всех этих обществ предусматривалось изучение и принятие мер к сохранению памятников древности. Крупнейшими и имевшими наибольшее влияние были Русское археолого-нумизматическое общество, Русское историческое общество и Императорская археологическая комиссия.
Русское археолого-нумизматическое общество Санкт-Петербурга было основано по Высочайше утвержденному Положению Комитета министров от 15 мая 1846 г. Целью общества ставилось изучение археологии и нумизматики России, западных и восточных стран; исследование предметов древности, «еще неизвестных в ученом свете»39. Одной из задач его являлось распространение сведений об отечественных памятниках прошлого с целью привлечения внимания
общественности и местных властей к их бедственному состоянию.
Во второй четверти XIX в. в России значительно расширились масштабы археологических исследований, появилась потребность установления государственного контроля за ними. Ибо археологические работы, особенно активно проводившиеся на юге страны, зачастую давали не только богатый материал для научных исследований по вопросам развития страны в далеком прошлом, но и поставляли ценнейшие материальные свидетельства этого прошлого. Из богатых гробниц скифов добывали высокохудожественные изделия из драгоценных металлов, украшенные камнями. Необходимо было взять под контроль все драгоценности, добытые во время раскопок, дабы они не осели в частных коллекциях или не были переправлены за границу, где в это время началась активная скупка русского антиквариата и древностей. Крупнейшим в России научным органом, занятым охраной памятников, стала Императорская Археологическая комиссия, созданная по Именному указу от 2 февраля 1859 г.40 Комиссия состояла в ведомстве Министерства императорского двора. Целями ее работы были сбор сведений обо всех имеющихся в государстве памятниках; производство раскопок на месте существующих древних поселений, курганов или их возможном месте нахождения; централизованное накопление открытых предметов древности и их научное исследование. Под руководство Комиссии определялись Керченский музей древности и Римская комиссия археологических разысканий. Существенным являлось предоставление Археологической комиссии исключительного права следить за всеми производящимися в государстве «открытиями предметов древности». Кроме этого, при любом виде работ по сносу памятника зодчества или его перестройке, земляных работ на месте древнего городища или кургана, например при проведении железных дорог, предписывалось получать обязательное заключение членов Комиссии на разрешение этого вида деятельности после проведения соответствующих археологических и памятникоохранных мероприятий. Поступающие в Комиссию в результате раскопок предметы подвергались научной обработке и сортировке. «Замечательнейшие из вещей» помещались, по разрешению императора, в «Императорский Музей Эрмитажа». Прочими ценностями Комиссия могла распоря-
жаться по своему усмотрению: отправлять в музеи своего подчинения или обмениваться с другими «древнехранилищами». Высокий статус Комиссии подтверждается тем, что если, например, в Обществе истории и древностей российских при Московском университете председатель выбирался из членов простым голосованием, то председатель Императорской Археологической комиссии назначался Высочайшим указом самого императора. Полномочия его были настолько высоки, что он мог входить в «сношение со всеми (!) правительственными местами и лицами».
Археологическая комиссия создавалась сначала как экспериментальное учреждение сроком на три года, дабы по истечении оного, по результатам работы, продлить или закрыть его деятельность. Поскольку за время существования Комиссии число только золотых предметов в Эрмитаже резко увеличилось и достигло 18 тысяч, то по Именному указу от 7 февраля 1862 г. разрешалось оставить Комиссию «на будущее время на прежнем основании»41.
Деятельность Археологической комиссии активно поддерживалась со стороны правительственных организаций, особенно Министерства Внутренних Дел, которое постоянно своими постановлениями укрепляло позиции Комиссии и облегчало выполнение ею своих функций. По инициативе МВД в 1866 г. по всем губерниям был разослан циркуляр о запрещении кладоискательских работ частным лицам, что способствовало более централизованному накоплению археологических ценностей в Императорской комиссии. Но местные власти оставались глухи к проблемам науки и охране памятников, поэтому несколько лет подряд, а именно в 1882, 1884, 1886 и 1894 гг., МВД рассылало циркуляры по полицейским департаментам со строжайшим предписанием предоставлять все археологические находки в Императорскую комиссию42. По церковному ведомству Синод в 1879 г. обязал епархиальные власти, чтобы они не иначе приступали к «поправкам, переделкам и уничтожению памятников», как по соглашению с ближайшим историческим или археологическим обществом43, в первую очередь — с Археологической комиссией. И, наконец, заключительным законодательным актом, определяющим высокие полномочия Археологической комиссии, стал Именной указ от 11 марта 1889 г.44 Согласно этому документу, отныне Комиссии давалось исключи-
тельное право производить археологические изыскания на всей территории Российской империи, на землях «казенных и ...общественных», и собирать все открываемые памятники древности, независимо от того, где они были найдены. Помимо этого, Археологическая комиссия, после консультаций с Императорской Академией художеств, выносила решение о необходимости и целесообразности реставрации тех или иных памятников зодчества. И это решение было окончательным. Таким образом, Императорская Археологическая комиссия стала главной государственной инстанцией по вопросам изучения и охраны памятников старины в дореволюционной России.
Но помимо Археологической комиссии были и другие учреждения, вносившие свой вклад в дело изучения российских древностей. Одним из них стало Русское историческое общество в Санкт-Петербурге, основанное по Именному указу от 23 мая 1866 г.45 Целью общества ставилась, в основном, научно-исследовательская работа по собиранию, обработке и распространению в России «материалов и документов, до отечественной истории относящихся». Эти материалы предполагалось активно разыскивать в государственных и частных архивах и библиотеках, чему способствовало специальное на то разрешение. Найденные документы и научные исследования о древностях предполагалось опубликовывать в сборнике, с соответствующими объяснениями и комментариями. В число членов Общества избирались лица, имеющие определенные успехи на ниве изучения отечественной истории и ее древностей, которые способны были оказать ему «полезное содействие» в научных изысканиях.
Одним из последних по времени создания памятникоохранных учреждений дореволюционной России было оформленное в 1910 г. в Санкт-Петербурге Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. Оно было в высшей степени аристократичным и отличалось высокими членскими взносами. Общество ставило своей целью «препятствовать разрушению, поддерживать и способствовать сохранению в России всех памятников, имеющих художественную или историческую ценность»46. Общество широко пропагандировало памятники и их охрану, рассылало листовки, проводило научные заседания, на которых заслушивались доклады, устраивало выставки богатых коллекций
предметов древности. Оно имело широкую сеть своих филиалов: в Смоленске, Туле, Казани, Ростове. Но реставрационная деятельность Общества была незначительной.
Таким образом, на протяжении всего периода развития памятникоохранных мероприятий в России главная роль в них отводилась различным историко-археологическим научным обществам. Общества предпринимали различные действия, направленные на сохранение и восстановление, по мере возможности, реликвий прошлого. Важнейшей из подобных организаций была Императорская Археологическая комиссия, обладавшая исключительным правом контроля над открытием и собиранием памятников старины, что способствовало их более централизованному накоплению в государственных музеях и хранилищах.
* * *
Анализ законодательных материалов показал, что с XVII—XVIII вв. в России началось активное собирание «памятников древности». Первоначально под этим термином подразумевались, прежде всего, предметы бытовой культуры, монеты, оружие, ювелирные украшения. Позднее, в первой четверти XIX в., к памятникам стали причислять старинные здания и фортификационные сооружения. Особый интерес вызывали древние рукописи, летописи и старопечатные книги, о чем говорит создание для их изучения первого Общества истории и древностей российских при Московском университете. С развитием интереса к другим видам памятников возникла целая сеть подобных обществ, наделенных зачастую высокими полномочиями и правами. Обилие повторяющихся в течение некоторого времени однотипных указов, запрещающих разрушение старинных реликвий, говорит о постоянном игнорировании их на местах. Решить эту проблему возможно было путем создания Всероссийского свода памятников и принятия государственного закона по их охране, предусматривавшего уголовную или административную ответственность за разрушение предметов старины. Но, к сожалению, ни то, ни другое создано не было по самым разным причинам, среди которых одной из главнейших стала несогласованность различных ведомств и разногласия в среде организаций, занимавшихся памятникоохранной деятельностью.
□
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
1-е. 1830. Т. 5. С. 541-542.
2 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 6. С. 557-558.
3 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 6. С. 510.
4 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 8. С. 896.
5 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 9. С. 797.
6 Там же. Т. 10. С. 376.
7 Кулемзин А. М. История охраны памятников в
РСФСР. Красноярск, 1992. С.19.
8 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 29. С. 133.
9 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
1-е. 1830. Т. 29. С.135. ю Там же. Т. 36. С. 508.
11 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
2-е. 1830. Т. 16. С. 125.
12 Жуков Ю. Н. Становление и деятельность советских
органов охраны памятников истории и культуры,
1917-1920 гг. М., 1989. С. 25.
13 Кулемзин А. М. Указ. соч. С. 37.
14 Там же. С. 39.
15 Книга : исследования и материалы : сборник. М., 1971. Вып. 22. С. 118.
16 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 6. С. 277.
17 Там же. С. 512.
18 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1830. Т. 9. С. 732-733.
19 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1854. Т.28.С. 371.
20 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. 1854. Т. 28. С. 859.
21 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
1-е. 1861. Т. 34. С. 389.
22 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
2-е. 1848. Т. 23. С. 292-294.
23 Жуков Ю. Н. Указ. соч. С. 20.
24 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1830. Т. 1. С. 1573-1574.
25 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
1-е. 1830. Т. 2. С. 1070.
26 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
2-е. 1830. Т. 4. С. 297.
27 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1839. Т. 13. С. 229.
28 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1843. Т. 17. С. 288.
29 Кулемзин А. М. Указ. соч. С. 42.
30 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1848. Т. 23. С. 108.
31 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1866. Т. 38. С. 434.
32 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1857. Т. 45. С. 837.
33 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1857. Т. 31. С. 519-540.
34 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1857. Т. 31. С. 522.
35 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1857. Т. 31. С. 530.
36 Там же. С. 539.
37 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1830. Т. 3. С. 326.
38 Кулемзин А. М. Указ. соч. С. 29.
39 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1848. Т. 21. С. 509-510.
40 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. 1861. Т. 34. С. 70-72.
41 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
2-е. 1865. Т. 37. С. 125-126.
42 Кулемзин А. М. Указ. соч. С. 38.
43 Жуков Ю. Н. Указ. соч. С. 23.
44 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
3-е. 1891. Т. 9. С. 45.
45 Полное собрание законов Российской империи. Собр.
2-е. 1868. Т. 41. С. 587-588.
46 Кулемзин А. М. Указ. соч. С. 48.
