CC BY
33
© 2003 г. Б.Г. Карганова
ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ СРОКОВ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
Одним из основных элементов объема карательного воздействия -лишения свободы - является его продолжительность, определяющая степень моральных и физических страданий, причиняемых наказанием осужденному. (Имеется в виду, что в разных режимных условиях, при одном сроке лишения свободы, его карательное содержание не будет одинаковым, например, в колониях особого режима или общего, или в колонии-поселении).
В российском уголовном законодательстве сроки лишения свободы не оставались одинаковыми. В первые годы советской власти единого закона
о максимальных и минимальных границах срока лишения свободы не было. Декрет СНК от 21 марта 1921 г. «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных» установил высший предел лишения свободы в 5 лет [1]. В 1922 г. максимальное лишение свободы было повышено до 10 лет. В 1937 г. за ряд особо опасных государственных преступлений было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 25 лет [2]. В 1947-1949 гг. в связи с отменой смертной казни, а также с изданием Указов Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», «Об усилении охраны личной собственности граждан», «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование» применение длительных сроков лишения свободы было расширено [3]. Минимальный срок лишения свободы колебался от одного дня до одного года.
Согласно УК РФ 1996 г., лишение свободы установлено на срок от 6 месяцев до 20 лет. В случае частичного или полного сложения сроков лишения свободы при назначении наказаний по совокупности преступлений срок лишения свободы не может быть более 25 лет, а по совокупности приговоров - более 30 (ст. 56 УК РФ). Срок лишения свободы для несовершеннолетних во всех случаях не может превысить 10 лет (ст. 88 УК РФ). УК РФ 1996 г. предусматривает еще и пожизненное лишение свободы.
Об эффективности длительных сроков лишения свободы писалось немало. В 50-х гг. прошлого столетия отсутствовал закон об условнодосрочном освобождении, поэтому осужденные к длительным срокам лишения свободы теряли надежду на досрочное освобождение. Это отрицательно сказывалось на дисциплине и отношении к труду, поэтому ведомственным нормативным актом были введены зачеты рабочих дней. Хотя система зачетов имела существенные недостатки, тем не менее она позволяла скорректировать несовершенство действующего тогда уголов-
ного закона и предоставить возможность осужденным к лишению свободы освободиться от наказания досрочно. При хорошем поведении и добросовестном отношении к труду даже осужденный на 25 лет лишения свободы мог освободиться (теоретически) по зачетам рабочих дней через 8 лет и 4 месяца. Зачеты рабочих дней были отменены в 1958 г. после принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик, был восстановлен институт условно-досрочного освобождения и замены наказания более мягким. Поэтому нельзя согласиться с авторами, утверждавшими, что длительные сроки были отменены в связи с тем, что «осужденные теряли реальную перспективу к освобождению из ИТУ» [4].
В юридической литературе вопрос о краткосрочном лишении свободы и его эффективности исследован глубоко [5]. Как и другие ученые, полагаем, что оно, как правило, малоэффективно. Представляется, что в науке уголовного права есть необходимость исследовать эффективность длительных сроков лишения свободы [6]. Так, И.И. Карпец писал: «Карательно-воспитательный процесс в течение 12-15 лет практически не дает желаемых результатов. Социально полезные связи, в том числе и семейные, за столь длительное время у многих осужденных утрачиваются. Как показывают исследования, общепредупредительное значение лишения свободы при осуждении на 8-10 лет не меньше, чем при осуждении на 12-15» [7]. По мнению А.С. Михлина «лица, отбывшие длительные сроки, ухудшают свое поведение [8]. Исследования, которые проводились С.И. Дементьевым в ряде колоний Свердловской области и Краснодарского края, говорят о другом.
Практика работы исправительных учреждений показывает, что лучше всего был организован труд в колониях усиленного режима, где осужденные имели более длительные сроки лишения свободы. На втором месте по организации труда находились колонии строгого режима, за ними шли колонии особого режима. Хотя осужденные, содержащиеся в колониях особого режима, имели более длительные сроки наказания, чем в колониях общего и строгого режимов, их трудоустройство представляло большую сложность [9, с. 73].
Из-за краткосрочности пребывания в колониях общего режима основной массы осужденных там трудно было организовать квалифицированные работы, что отражалось на заработной плате, поэтому она была значительно ниже, чем в остальных колониях. Так, по данным переписи осужденных, проведенной ВНИИ МВД СССР в 1975 г., средний размер начисляемого заработка в ИТК общего режима был - 16,2 р., усиленного -25,7 р., строгого - 29,9 р., особого - 28,5 р. [10, с. 112].
Изучение архивных материалов об исполнении лишения свободы в исправительных учреждениях прошлого столетия показало, что чем
больше был у осужденного срок лишения свободы, тем выше у него заработок.
Это является не только следствием того, что за время пребывания в колонии осужденный приобретает специальность или повышает квалификацию, но и того, что в результате более длительного исправительного воздействия изменяется к лучшему его поведение и отношение к труду [9, с.391].
Эти выводы совпадают с результатами, полученными ВНИИ МВД СССР. «Материалами исследования полностью подтвердилось предположение о наличии прямой зависимости между величиной среднего заработка - чем больше срок наказания и, следовательно, срок пребывания в ИТУ, тем выше величина среднего заработка» [10, с. 112]. К такому же результату пришли В. Г. Деев и М. П. Прокопов [11].
Как показывает состояние дисциплины среди осужденных на срок до 10 и выше лет, последние ведут себя намного лучше, чем осужденные с меньшим сроком наказания. «Долгосрочники», как правило, примерным поведением и хорошим трудом (если есть возможность трудиться) добиваются досрочного освобождения.
Изучение состава нарушителей режима среди осужденных к лишению свободы показывает, что в их числе лиц с длительными сроками лишения свободы абсолютное меньшинство. Например, в одной из колоний строгого режима в течение года переводились в помещение камерного типа за нарушение режима 84 человека, среди них осужденных-«долгосрочни-ков», т. е. со сроком свыше 10 лет, оказалось всего 3 человека. В процентном отношении к своей категории осужденных, отбывающих наказание в этой колонии, они распределялись так: «долгосрочники» составляли 3,5, остальные - 6,5 %. В составе осужденных другой колонии строгого режима, переведенных в помещение камерного типа, из 31 чел. был только один «долгосрочник»; среди водворенных в штрафной изолятор 15 чел. -ни одного. В третьей колонии строгого режима на момент обследования в штрафном изоляторе и помещении камерного типа из 95 осужденных находилось всего 2 «долгосрочника», или 2 % от общего числа «долгосроч-ников», отбывавших наказание в этой колонии; по осужденным других категорий этот показатель составил 7 %. Во всех случаях не встретилось ни одного злостного нарушителя, который бы уже отбыл более 10 лет. Все нарушители из этой категории на момент изучения отбыли менее 6 лет. Сходные данные были получены и при обследовании колоний усиленного режима. Например, в ИТК № 2 Свердловской области на момент обследования в помещениях камерного типа и в штрафном изоляторе содержалось 76 осужденных, из них только 2 чел. имели срок наказания свыше 10 лет, четверо - со сроком в 10 лет, остальные были осуждены к значительно меньшим срокам. В числе «долгосрочников» один отбыл полтора, а
второй - три года назначенного судом наказания. В количественном отношении число нарушителей - «долгосрочников» к общему числу «дол-госрочников», содержащихся в колониях, не превышает 0,5 %, в то время как число остальных нарушителей достигает 5 % [12, с. 420].
Из материалов переписи осужденных, проведенной ВНИИ МВД СССР, видно, что осужденные на срок свыше 10 лет по поведению в ИТУ характеризуются лучше, чем имеющие срок от 5 до 10 лет. «Долгосрочни-ки», доказавшие свое исправление, имеют самый высокий процент (7,9), в то время как, например, среди осужденных на срок от 3 до 5 лет доказавших свое исправление почти вдвое меньше (4,5 %). По мере увеличения назначенного срока наказания (до 8 лет включительно) общая характеристика осужденных, выраженная в баллах, ухудшается. Однако с дальнейшим увеличением срока эта характеристика улучшается [10, с. 136,137].
Анализ поведения осужденных «долгосрочников» показывает, что, отбывая первую треть срока наказания, они не проявляют заметной активности в общественной работе. Затем их поведение изменяется, такие осужденные все больше начинают сотрудничать с администрацией, вступают в секцию профилактики нарушений, избираются в состав советов актива, назначаются бригадирами и звеньевыми. Наибольшее число нарушений падает на первые годы отбывания наказания: чем больший срок отбывает осужденный, тем меньше он допускает нарушений. К такому же выводу пришли и другие исследователи [12].
По мнению А.Р. Ратинова и Г.Х. Ефремовой, линейная корреляционная зависимость между уровнем преступности и уровнем жестокости судебной репрессии отсутствует [13]. Это верно, если исследовать только величину наказания, определяемого судом при постановлении приговора. Но корреляционную зависимость следует выяснять с учетом исполнения наказания. Исследования показывают, что состояние рецидивной преступности после принятия законов, смягчающих условия досрочного освобождения, особенно после амнистий, а также имевшего место чрезмерного смягчения режима отбывания лишения свободы в конце 1950-х гг., значительно ухудшилось, был отмечен общий рост преступности. Например, более половины амнистированных по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. в течение первого года после освобождения вновь совершили преступления. Если на 1 января 1956 г. число осужденных к лишению свободы за кражу личного имущества составляло 14,9, а за разбой - 9,7 %, то после проведенной амнистии в 1957 г. на
1 января 1958 г. их число увеличилось соответственно до 23,2 и 13 %. Наблюдался рост и других преступлений. Представляют интерес и данные о состоянии рецидивной преступности после расширения возможности досрочного освобождения из мест лишения свободы. Так, в Краснодарском крае число освобожденных условно с привлечением к труду увеличилось:
в 1966 г. - на 17,6 %; 1972 - 37,4, 1976 - 34; 1979 - 55,3 %. Росло и число вновь совершивших преступления после досрочного освобождения (всех видов). Так, в 1956 г. из числа досрочно освобожденных были вновь осуждены 29,7 %; 1972 - 28,6; 1976 - 26,4; 1979 - 43,1 %. Аналогичное положение наблюдалось и в Свердловской области [14, с.442].
Анализ статистических данных позволяет сделать вывод, что смягчение репрессии ведет к увеличению рецидива.
Исследование коррелятивной зависимости поведения осужденных от назначенного срока лишения свободы показало, что после 90-х гг. прошлого столетия она значительно изменилась.
В 1999 г. в местах лишения свободы число осужденных на срок свыше 10 лет - 6,0 % от числа всех осужденных к этому виду наказания (не принимались во внимание осужденные к пожизненному лишению свободы, число которых - 1,8 %).
В последние годы вновь говорят об эффективности длительных сроков лишения свободы. Так, авторы специальной переписи осужденных к лишению свободы, проведенной в 1999 г., пишут: «В научной литературе и практическими работниками уголовно-исполнительной системы неоднократно подчеркивалось, что сверхдлительные сроки лишения свободы неблаготворно влияют на поведение осужденных... О положительном влиянии наказания на осужденных можно говорить в тех случаях, когда срок их пребывания в местах лишения свободы не превышает 8 лет. За это время осужденный может по-новому переосмыслить и переоценить совершенное им деяние, продумать, как будет дальше жить после освобождения. У осужденных, которые вынуждены находиться в местах лишения свободы свыше 8-10 лет, отсутствуют близкие перспективы освобождения, поэтому планирование свободной жизни также откладывается на будущее. Такие обстоятельства могут вызвать у осужденных озлобленность, недовольство окружающими и приводить к нарушению требований режима, что неминуемо сказывается на общей оценке их поведения» [10, с. 121].
Анализ таблиц, которые имеются в опубликованной переписи, подтверждает такой вывод. Из этих таблиц видно, что 20,7 % осужденных на срок от 5 до 8 лет характеризуются отрицательно. Злостные нарушители дисциплины среди этой категории составляют 6,7 %, а среди осужденных на срок свыше 8 лет - до 7 %. Как видим, разница незначительная. Что касается озлобленности, то такое состояние, конечно же, есть, но почему в этом случае надо забывать об озлобленности жертв их преступлений. В таких ситуациях следует напомнить убийцам, разбойникам, бандитам, террористам, насильникам и им подобным о том, что их может ждать на свободе месть со стороны потерпевших. В наши дни у граждан имеется много оружия и других средств, которые они могут использовать, если
пожелают отомстить обидчикам. В последние годы в России случаи самосуда участились. Достаточно напомнить о публичном сожжении на центральной площади г. Махачкалы двух насильников, которые изнасиловали малолетнюю девочку. Даже в исправительных колониях, осужденных за изнасилование малолетних, «опускают» сами преступники, отбывающие наказания.
Представляется, что авторы переписи лишенных свободы противоречат сами себе. На стр. 128, указанной книги, они пишут: «После отбытия 8 лет осужденные, вероятно, привыкают к своему положению и смиряются с ним, в связи с чем они почти не совершают ни одобряемых, ни наказуемых поступков» [10, с. 128]. Из таблицы № 65, опубликованной в переписи лишенных свободы (1999 г.), следует, что среди осужденных на срок от 5 до 8 лет 8,9 % имеют взыскание, а среди осужденных на больший срок -1,8 % [10, с. 128].
Авторы переписи пишут, что ограниченные возможности использования свободного времени в колониях приводят к росту доли активно участвующих в работе самодеятельных организаций по мере увеличения срока пребывания в местах лишения свободы [10, с. 252]. К такому же выводу пришел и автор настоящей работы, после того как провел опрос начальников отрядов в одной из колоний строгого режима (2001 г.).
Перепись лишенных свободы показала, что среди осужденных на срок свыше 10 лет самый низкий процент отказчиков от работы. Если в числе осужденных на срок от 5 до 8 лет включительно к работе относятся недобросовестно 5,8 %, то среди осужденных на срок свыше 10 лет - 4,3 % [10, с. 259].
Поскольку автор не считает себя большим специалистом в области криминологии и психологии, то сделать окончательный вывод о причинах некоторых изменений в коррелятивной зависимости поведения осужденных от срока лишения свободы, показанных в переписи осужденных к лишению свободы, проведенной ВНИИ МВД РФ в 1999 г., не может. Однако, на наш взгляд, это происходит потому, что в настоящее время к длительным срокам лишения свободы приговариваются особо опасные преступники (убийцы, бандиты, террористы и им подобные). Естественно, что и в местах лишения свободы они продолжают вести себя отрицательно, тем более, что элементы кары в наказании в последние годы значительно смягчаются. А главное то, что из-за отсутствия фронта работ они зачастую не привлекаются к труду - безделье, как известно, никогда еще не делало человека дисциплинированным. В то же время изучение архивных статистических данных показало, что в 80-х гг. XX в. (максимальный срок лишения свободы не мог превысить 15 лет) на срок более 10 лет лишения свободы осуждались не только за убийство, бандитизм и изнасилование, но и за взяточничество и хищение государственного или общест-
венного имущества в особо крупных размерах. К длительным срокам зачастую приговаривались лица, совершившие особо опасные государственные преступления. Указанная категория осужденных относилась к так называемой «беловоротничковой» преступности. Бывшие директора, бухгалтеры, заведующие базами, складами и другие представители «трудовой интеллигенции», отбывая наказания, как правило, не нарушали дисциплину. В настоящее время их единицы.
Литература
1. Сб. нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву. М., 1959. С. 53.
2. СЗ СССР. 1937. № 66. Ст. 297.
3. УК РСФСР 1926 г. М., 1950. С. 142-145; Об истории изменения сроков лишения свободы // Стручков Н.А. Уголовная ответственность и ее реализация в борьбе с преступностью. М., 1977. С. 177.
4. Утевский Б.С. О кодификации уголовного законодательства // Научная сессия, посвященная вопросам кодификации советского республиканского законодательства. М., 1957. С. 173; Советское уголовное право. Общая часть. М., 1981. С. 320.
5. Сергеева Т.Л., Помчалов Л. Ф. Эффективность краткосрочного лишения свободы // Эффективность уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. М., 1968. С. 2090; Фетисов В.З. Краткосрочное лишение свободы и его эффективность. М., 1974. С. 3-132; Стручков Н.А. Указ. соч. С. 185-190.
6. Михлин А. Рецидив и длительные сроки наказания // К новой жизни. 1973. № 4. С. 41; Маврин А.Г. Мнение сотрудников ИТУ об уголовно-правовых санкциях // Исправительно-трудовые учреждения. 1981. № 14. С. 35; Карпец И.И. Проблемы исполнения наказания и перевоспитания осужденных // Исправительнотрудовые учреждения. 1981. № 14. С. 4; Стручков Н.А. Указ. соч. С. 183.
7. Карпец И.И. Социальные аспекты применения наказания, связанного с лишением свободы // Советская юстиция. 1976. № 10. С. 5.
8. Михлин А.С. Указ. соч. С. 44.
9. Дементьев С.И. Лишение свободы. Уголовно-правовые и исправительнотрудовые аспекты. Ростов н/Д, 1981. С. 73.
10. Характеристика осужденных к лишению свободы. М., 1978. С. 112.
11. Деев В.Г., ПрокоповМ.П. Организация воспитательной работы в ИТУ. М., 1980. С. 65.
12. Демин В.Е., Дымерский А.В., Тирский В.В. Профилактика отказов осужденных от работы в исправительно-трудовых учреждениях. М., 1973. С. 10.; Елеонский В. Наказание и психические состояния // К новой жизни. 1975. № 4. С. 55.
13. Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Общественное мнение об эффективности деятельности правоохранительных органов // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1983. Вып. 39. С. 21-24.
14. Дементьев С.И. Четверть века в лагерях и колониях Советского Союза: правда и вымысел. Краснодар, 1980. С. 420.
Санкт- Петербургский государственный инженерно-экономический университет,
филиал г. Ессентуки 29 ноября 2002 г.
