CC BY
253’ 2016 I Na ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ
А.В. Аверин,
доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Владимирского филиала РАНХиГС при Президенте РФ Ю.А. Гроза, кандидат юридических наук, доцент, кафедра теории и истории государства и права Владимирского филиала РАНХиГС при Президенте РФ
A.V. Averin,
Doctor of Law, professor of chair of the theory and history of state and law Vladimir branch of a RANEPA at the Russian President avaverin @mail. ru Y.A. Groza,
Candidate of Law, Associate Professor, Theory and History of State and Law of Vladimir branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration groza.y@mail. ru
Правовая предсказуемость — критерий правосудия
Аннотация: история нашего государства знает многочисленные периоды социальных потрясений, приводивших к глобальным изменениям социально-политического и экономического обустройства российского общества. Суд, как социальный институт, всегда выполнял свою основную функцию — разрешение постоянно возникающих правовых конфликтов. Вместе с тем качество правосудия не является константой, поскольку представляет собой величину не постоянную, зависящую от большого числа факторов, важнейшим среди которых следует признать степень зрелости и уровень развития общественных институтов.
В статье сделана попытка ответить на вопросы: возможно ли организовать судопроизводство таким образом, чтобы судебная деятельность государства была наименее подвержена влиянию «околоправовых» факторов и максимально зависима от права, а также является ли предсказуемость правосудия абстрактной правовой категорией или может быть реализована на практике?
Ключевые слова: право, суд, судья, судопроизводство, правосудие, независимость суда, предсказуемость правосудия.
Legal predictability — criterion of justice
Abstract: history of our state knows the numerous periods of the social shocks leading to global changes of socio-political and economic arrangement of the Russian society. The court as social institute, always carried out the main function — permission of constantly arising legal conflicts. At the same time quality of justice isn’t a constant as presents itself size not a constant depending on a large number offactors to the major among which it is necessary to recognize degree of a maturity and a level of development of public institutes.
In article attempt to answer questions is made: whether it is possible to organize legal proceedings so that judicial activity of the state was least subject to influence “okolopravovykh " of factors and it is most dependent on the right? Predictability of justice is abstract legal category, or can be realized in practice?
Keywords: right, court, judge, legal proceedings, justice, independence of court, predictability ofjustice.
Важнейшим критерием, характеризующим правосудие, является его правовая предсказуемость. Предсказуемость правосудия представляет собой многосложное правовое явление, основным гранями которого выступают правовая процедура судопроизводства и правоприменительный результат.
Правовая процедура судопроизводства имеет две стороны: организационную и процессуальную. Процессуальная регламентация судопроизводства формирует условия для отправления правосудия. Тем не менее нельзя умалять ценность и организационной составляющей. В частности, с большой
условностью можно говорить об истинно правосудном судебном процессе, когда организация доставки в судебное заседание подсудимого, содержащегося под стражей, не гарантирует последнему перед судебным заседанием полноценного сна и питания1.
Однако если правовая процедура должна способствовать формированию оптимальной динамики судебного процесса, то степень вероятности появления правосудного правоприменительного результата лишь отчасти связана с правовой процедурой, поскольку правосудие зависит от всевозможных социальных факторов, первым в ряду которых многими правоведами указывается хорошая правовая система.
В связи с этим интересно мнение бельгийского ученого Рауля ван Канегема, высказанное в книге «Судьи, законодатели и профессора» [1], который выделяет восемь критериев хорошей правовой системы («хорошего права»): не коррумпированные и беспристрастные судьи; вовлечение обывателей в отправление правосудия либо (хотя бы) свобода в оценке обывателями результатов деятельности судей; демократические принципы отбора судей; профессионализм и компетентность судейского корпуса; понятные и предсказуемые правовые нормы; доступное правосудие; гуманность правосудия; широкое общественное согласие как основа для юридической системы. Обращает на себя внимание тот факт, что европейский ученый (историк и теоретик права) из восьми критериев хорошей правовой системы шесть (!) связывает с судом. Очевидно, что перечисленные критерии имеют базовое значение для формирования предпосылок правосудного правоприменения. Не менее очевидно и то, что правосудный результат зависит и от инструментария, которым пользуется судья, занимаясь отправлением правосудия.
Независимое правосудие, реально действующая судебная система — основная гарантия реализации и соблюдения прав граждан, а также единственно возможный путь становления и развития правового государства. Именно поэтому изменения, происходящие в судебной системе, проведение реформ в данной сфере находятся под пристальным наблюдением и вызывают живой интерес как практикующих юристов, так и ученых [2].
Вместе с тем современный уровень отечественного судопроизводства оставляет много места для справедливой и конструктивной критики. Основа правосудия — верховенство права в системе регулирования общественных отношений и такая организация судопроизводства, которая гарантирует торжество права в любом судебном процессе на любой его стадии. Правосудие — не синоним судопроизводства2. Главным, хотя далеко не единственным критерием, характеризующим правосудие, является главенство права в правоприменительной деятельности суда. В свою очередь, одним из существенных признаков, определяющих степень реализации права в судопроизводстве, представляется соотношение субъективного и объективного факторов в деятельности суда по
1 Сомнительным выглядит мнение, согласно которому все, что происходит вне зала судебного заседания, никакого отношения к судебному процессу не имеет. Особенно это касается условий содержания подсудимых, находящихся под стражей.
2 В России, по нашему убеждению, правосудие как системное социальное явление пока не сформировано.
£2 А.В. Аверин,
Правовая предсказуемость — критерий правосудия Ю.А. Гр03а
3’ 2016 I .Съ ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ
разрешению судебных дел. В случае проявления главенствующей роли объективного фактора (права) в судебной деятельности при разрешении правовых вопросов вывод по любому судебному делу детерминирован правом. При главенствующей роли субъективного фактора (мнения судьи, основанного не на праве, а на своем внутреннем убеждении) торжествует судебный произвол [3, с. 347—352].
Следовательно, судопроизводство должно быть построено таким образом, чтобы при точном выполнении недвусмысленных юридических правил, регламентирующих логику отбора доказательств, судья по окончании судебного разбирательства удалялся из зала судебного заседания с конкретным перечнем доказательственного материала (с которым при прочих равных условиях удалился бы и любой другой судья), а в совещательной комнате пользовался стандартным (единообразным для всех) инструментарием с целью формирования правосудного вывода. Качественный правовой продукт (правосудный правоприменительный судебный акт) должен быть предсказуем, т. е. при одном и том же доказательственном багаже, при одних и тех же правилах работы с доказательствами, при одном и том же процессуально-правовом инструментарии, при наличии здравого ума и отсутствии предвзятости у разных судей результат в правовой основе должен быть предсказуемым (идентичным).
В связи с этим небезынтересным выглядит экскурс в историю отечественного судебного процесса, когда главенствовала не теория свободного судейского усмотрения, а теория формальных доказательств, а судебный процесс тяготел к инквизиционному, а не к состязательному [4].
Законодательно в России формальная сторона процесса была регламентирована Уложением 1649 г., а позднее, в середине XIX в., в Своде Законов окончательно закреплялась формальная система доказательств, как уголовного, так и гражданского судопроизводства.
Судопроизводство России начала XIX в. было построено по типу германского дореформенного процесса и делилось на три части — следствие, суд и исполнение. В ходе предварительного следствия устанавливались фактические обстоятельства. А все юридически значимые обстоятельства, состав преступления определялись уже в ходе формального следствия. Устанавливался предмет преступления, субъект, способ, место, время, умысел. На данном этапе должны были собираться и оформляться в установленном порядке все доказательства по делу.
Судебный процесс заключался в рассмотрении вопроса о правильности производства следствия. С доказательствами по делу суд знакомился только по письменным материалам, предоставленным следствием. Законом были установлены правила оценки доказательств, в соответствии с которыми судом принималось то или иное решение [5, с. 34—36].
Суть теории формальных доказательств состояла в установлении публичной властью объективной истины. Истина, установленная единолично следователем, передавалась суду в виде документов и письменных протоколов.
Выделяются следующие черты формальной системы доказательств:
1. Необходимость установления истины по делу: никто не может быть осужден без точных доказательств или явных улик; чем более тяжкое обвинение,
тем сильнее должны быть доказательства (ст. 304, 310 кн. 2 т. 15 Свода Законов Российской империи (1857 г.). При невозможности формального обоснования абсолютной истины лицо оправдывалось или оставлялось в подозрении.
2. Тайность и письменность собирания доказательств. В области действия уголовного права установление истины является абсолютным правом государя и его судей и находится в их исключительной компетенции. При установлении истины необходимо было подчиняться строгим правилам, касающимся, прежде всего, оформления процессуальных документов. Письменные протоколы, собранные следственным органом, служили основной формой доказательств [6, с. 53—54].
3. Ограничение правоусмотрения судьи. Система формальных доказательств была инструкцией для судьи. Правосудие осуществлялось согласно букве закона.
4. Определение законом силы доказательств. Судья оценивал как отдельное доказательство, так и их совокупность в соответствии с правилами, установленными законом. Каждое доказательство, взятое в отдельности, могло определить результат судебного разбирательства: полное доказательство — могло стать основанием любого приговора, неполное доказательство могло повлечь за собой мучительное наказание, но не смертную казнь, наличие одних улик влекло оставление в подозрении.
Например, ст. 312 Законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках Свода законов Российской империи 1857 г. определены обстоятельства, установление которых обязательно при рассмотрении дел об изнасиловании, и предписывалось, что «определять положенное законом наказание не иначе, как: 1) по точном удостоверении в действительности насилия; 2) когда свидетели будут, что изнасилованная криком своим призывала на помощь посторонних; 3) когда у ней, или у обвиняемого, или у обоих окажутся кровавые знаки, синие пятна, или изорванное платье, свидетельствующие о сопротивлении; 4) когда объявление о том подано будет тотчас или до истечения дня».
5. Присутствие элементов арифметики в оценочной деятельности судьи. Например, два полудоказательства могут составить полное доказательство; вспомогательные доказательства, если их несколько и они не противоречат друг другу, соединяются и образуют полудоказательство, но как бы много их не было, они никогда не составляют полного доказательства. Такая система жестко ограничивает судью; при несоблюдении определенных правил любой приговор оказывается необоснованным, даже если обвиняемый действительно виновен [6, с. 55—56].
6. Развитая система легальных презумпций. Презумпция — общее правило, обязывающее суд признать определенный факт установленным или неустановленным, если по делу установлен другой факт, с которым это правило связывает заранее определенные последствия. Совершенное доказательство — неопровержимая презумпция, несовершенное доказательство — опровержимая презумпция.
В современной юридической практике наблюдаются некоторые признаки формализма, причем его негативной стороны, прежде всего при оценке допустимости доказательств, в то время как при изучении речей юристов XIX в., отмечается, что ими практически никогда не оспаривалась законность
^2 А.В. Аверин,
Правовая предсказуемость — критерий правосудия Ю.А. Гр03а
3’ 2016 I о ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАВОВАЯ ЖИЗНЬ
получения доказательств на предварительном расследовании. В оценке доказательств в суде стороны делали упор на логику доказывания, психологию преступника, анализ неблагоприятной социальной среды и прочее [7]. Сегодня основной стратегией защиты является процедурная деконструкция доказательственных фактов, а именно: порождение сомнений у судьи в допустимости доказательств — протоколов следственных действий — ввиду допущенных органами предварительного следствия нарушений уголовно-процессуального закона. Таким образом, истинность сведений оспаривается не с точки зрения их соответствия логической правильности, а с точки зрения речевого выражения, формы. В оценке доказательств усиливается акцент на формальном элементе: реквизитах, оформлении процессуальных документов.
Как отмечает С.Ф. Афанасьев, гражданское судопроизводство России начала XIX в. отличалось крайним формализмом и медлительностью. Изжив себя, формальное судопроизводство уступило место своему историческому антиподу, и юридически в России формальная система доказательств была отменена Судебной реформой в 1864 г. [8].
Уставом гражданского судопроизводства 20 ноября 1864 г. была введена новая систем доказательств, в соответствии с которой суд должен был оценивать доказательства по внутреннему убеждению, исходя из обстоятельств дела. В Уставе указывалось, что теория доказательств, основанная единственно на их формальности, отменяется. Правила о силе доказательств должны были служить только руководством при определении вины или невинности подсудимых по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при производстве следствия и суда.
Как отмечает Л.Е. Владимиров, общим юридическим основанием к суждению о силе доказательства следует считать его соответствие правовым и логическим требованиям. Правовыми условиями следует почитать те условия собирания и эксплуатации доказательств, которые установлены в Кодексе; логическими — те критерии, которые выработаны человеческим опытом об источниках фактической достоверности [9]. Данный вывод сделан из анализа проекта инструкции о силе доказательств, которую предполагалось внести в Устав уголовного судопроизводства 1864 г.
Осмысление содержательной стороны исторических периодов отечественного судопроизводства (среди которых особую значимость и ценность для осмысления закономерностей судебной власти занимает пореформенный период второй половины XIX в.) позволяет сделать следующее теоретическое заключение: для того, чтобы суды были по-настоящему независимы от законодательной и исполнительной ветвей государственной власти, а также от «околоюридических» факторов, воздействующих на судей в каждом конкретном случае, судебная власть должна быть максимально жестко зависима от закона, т. е. правовая регламентация судебной деятельности не должна оставлять вакуума в судебной процедуре исследования и оценки доказательств по делу, а также формирования окончательных выводов [10, с. 364—365], которые должны каждый раз быть сделаны лишь на основе совокупности имеющихся по делу доказательств, отвечающих критериям, установленным процессуальным правом.
Список литературы:
1. Raul van Caenegem, R. Judges, Legislators and Professors. Chapters in European Legal History. Cambridge, 1992. — 191 c.
2. Аверин, А.В. Истина и судебная достоверность (Постановка проблемы). — 2-е изд., доп. / А.В. Аверин. — СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2007. — 464 с.
3. Аверин, А.В. Правосудие в правовом государстве // Верховенство права и правовое государство: проблемы теории и практики: Материалы Х международной научно-практической конференции. — М.: РГУП, 2016. — 536 с.
4. Аверина, Ю.А. Судебные доказательства (общетеоретическое исследование).
— 2-е изд., испр. и доп. / Ю.А. Аверина. — Саратов: Научная книга; Владимир: Транзит-Икс, 2006.
5. Фойницкий, И.Я. Курс уголовного судопроизводства / И.Я. Фойницкий. — СПб.: Альфа, 1996. — 607 с.
6. Фуко, М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / М. Фуко. — М.: Ad Marginem, 1999. — 480 с.
7. Плевако, Ф.Н. Избранные речи / Ф.Н. Плевако. — М.: Юрид. лит., 1993. — 544 с.
8. Афанасьев, С.Ф. Проблема истины в гражданском судопроизводстве : учеб. пособие / С.Ф. Афанасьев. — Саратов: Изд-во Сарат. гос. акад. права, 1999. — 135 с.
9. Владимиров, Л.Е. Учение об уголовных доказательствах / Л.Е. Владимиров.
— Тула: Автограф, 2000. — 464 с.
10. Философия права. Курс лекций : учебное пособие : в 2 т. / отв. ред. М.Н. Марченко. — М.: Проспект, 2011. — Т. 2. — 555 с.
Н.В. Зин,
кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Владимирского филиала РАНХиГС при Президенте РФ
N.V. Zin,
Candidate of Historical Sciences,
Associate Professor Department of Theory and History of State and Law of Vladimir Branch of RANEPA zinnataly@yandex. ru
Реформа М.М. Сперанского в сфере духовного образования
Аннотация: актуальность статьи обусловлена важностью проблемы совершенствования на современном этапе системы российского образования, связанного с переходом на новое содержание, отвечающее настоящим социально-экономическим и государственно-правовым потребностям. Цель статьи — обратиться к ретроспективе реформы образования, проводившейся в первой четверти XIX в. по проекту М.М. Сперанского, в результате которой многие учебные заведения были преобразованы. Использованы общенаучные (диалектический, анализа, синтеза) и частнонаучные (сравнительно-правовой) методы. Автор приходит к выводу о том, что обогащение науки и практики ценностями, накопленными человеческой цивилизацией в прошлые эпохи, поможет системе образования решить те серьезные задачи, которые ставятся перед ней на современном этапе.
Ключевые слова: реформа, М.М. Сперанский, духовное образование, Александр I, Российская империя, Синод.
Reform of Speransky in the field of religious education
Abstract: the relevance of this article is caused, first of all, the importance of the problem of improving on the modern stage Russian educational system, associated with the transition to the new content that meets real socio-economic and state-legal needs. The purpose of the article is to refer to the retrospect of
