CC BY
86
Квалифицированную юридическую помощь как конституционный институт (а на это указывает сам факт фиксации данного права в Конституции РФ, его развитие и конкретизация в иных отраслях действующего законодательства) следует рассматривать в качестве комплексного феномена. Такой подход представляется нам весьма продуктивным, поскольку позволяет изучать данное конституционное право как комплексное явление, учитывая различные стороны его проявления в национальной правовой реальности.
Этот теоретико-методологический ракурс исследования проблемы, во-первых, позволяет использовать феноменологический метод описания правового явления как целостного феномена (от греч. рЬатошепоп - являющее себя) в ряде других правовых и иных социальных явлениях, достаточно активно используемых как в общей теории государства и права [1], так и в рамках конституционно-правовых исследований [2]. Феноменологический метод позволяет проанализировать явление как базовое, основополагающее, наличествующее в правовой реальности; объяснить то, какова его природа, в чем состоят его смысл и содержание.
Во-вторых, рассмотрение квалифицированной юридической помощи как конституционноправового феномена ориентирует на познание последнего, с одной стороны, как «организующего принципа» (институционально-нормативного, социально-правового, интенционального), а с другой -как устойчивое отношение. В этом плане «наибольший интерес для феноменологического правоведения представляют не формы реального поведения людей (что исследуется, прежде всего, в юридической социологии. - Ч.Д.), а чистые нормативные структуры, подчиняющие себе человеческое сознание (например, ориентируя и стимулируя развитие правосознания и правовой культуры определенного типа. - Ч.Д.) и социальную деятельность» [3, с. 937].
В-третьих, исследование квалифицированной юридической помощи как правового явления ориентирует на рассмотрение этой помощи в качестве частного выражения сущности конституционного права*, самой Конституции как комплексного юридического, социального, политического, экономического и духового феномена, различающихся только на «уровне научной абстракции», а в действительности выступающих в целостном, «спаянном виде» [4, с. 40].
Итак, квалифицированную юридическую помощь следует анализировать в трех взаимосвязанных измерениях: ценностно-нормативном, социально-правовом и институционально-нормативном.
В ценностно-нормативном аспекте квалифицированная юридическая помощь выступает необходимым ценностно-нормативным принципом функционирования правового и социального государства, а также неотъемлемым условием жизнеобеспечения человека, социально-правовым ориентиром развития отношений в системе личность-общество-государство. Так, например, эта помощь выступает и как механизм защиты и охраны прав и свобод человека, т.е. элементом, частью общего механизма реализации конституционных ценностей; и в качестве формы социальной поддержки, социальной защиты и социального просвещения населения (развитие уровня правосознания), выражая такую конституционно-правовую ценность, как социальное государство (ст. 7 Конституции РФ); а также связана с ценностями равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), приоритет прав и свобод человека и т.д. (ст. 2 Конституции РФ), обеспечивая личностно-центрированную модель конституционно-правового устройства.
Справедливо в этом плане, пишет В.Д. Мазаев, считающий, что «...нормальный процесс пользования своим правовым статусом требует постоянной правовой поддержки с целью ориентации, просвещения, общего направления человека в массиве конкретных правовых норм. В этом смысле юридическая помощь является самостоятельной конституционной ценностью и важнейшей функцией государства, а также институтов гражданского общества по обеспечению надлежащего процесса реализации конституционных прав личности» [5].
В связи с этим квалифицированную юридическую помощь нельзя изучать в отрыве от общей конституционно-правовой модели государства, вне связи ее с конкретными социально-правовыми ценностями, зафиксированными в Основном законе, и доминирующими интересами в обществе (имеющими устойчивый, воспроизводящийся и институционализированный характер, а также соответствующими общепризнанным ценностям). Справедливы в этом плане сущностные характеристики Конституции как социально-юридического феномена, поясняет В.Е. Чиркин, они могут быть охарактеризованы «.как закрепление Основным законом совпадающих жизненных
интересов народа при приоритете интересов доминирующего социального слоя, юридическое выражение достигнутого в обществе компромисса или консенсуса на базе признания общечеловеческих ценностей» [4, с. 49].
Кроме того, исследование квалифицированной юридической помощи в «ценностно-нормативном единстве» позволяет понять не только ее юридическую природу и содержание, но и органичную взаимосвязь с конституционными принципами и иными конституционными правами, поскольку полное воплощение указанных принципов и реализация многих конституционных прав и свобод в полном объеме невозможны без оказания квалифицированной юридической помощи. Особенно это обстоятельство проявляется в гарантированности государством предоставления бесплатной юридической помощи (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ). В этом конституционном положении: во-первых, выражается приоритет прав и свобод человека; во-вторых, он выступает необходимым элементом правового государства; в-третьих - в безвозмездности проявляется социальная ценность государства.
В институционально-нормативном аспекте квалифицированная юридическая помощь рассматривается в качестве совокупности норм позитивного права. Причем чаще всего анализируются именно нормы конституционного права, поскольку обладают всеми присущими нормам этой отрасли права характеристиками и признаками. В частности:
а) специфическим содержанием, связанным с правовым статусом человека и гражданина;
б) источниками, в которых эти нормы выражены, т.е. в Конституции РФ, что придает ей высшую юридическую силу по отношению к иным нормам действующего законодательства;
в) общерегулятивным характером, т.е. распространяют свое юридическое действие на всех правоприменяющих субъектов независимо от вида правоотношений, участниками которых эти субъекты являются (прежде всего, данная норма регламентирует уголовно-правовые, гражданско-правовые, уголовно-процессуальные, гражданско-процессуальные и другие правоотношения);
г) учредительным характером содержащегося в этой норме правового предписания, т.е. она устанавливает обязательный для создания всех иных норм законодательства порядок, а также механизм реализации данного права и формы его защиты;
д) особая структура изложения конституционной нормы, для которой нехарактерна традиционная трехэлементная структура, смысл и толкование которой раскрываются в ее взаимосвязи с иными конституционными нормами (нормами-началами, нормами-принципами, дефинитивными конституционными нормами) [6, с. 9-10].
В этом аспекте конституционное право на квалифицированную юридическую помощь следует рассматривать в качестве одной из основополагающих норм позитивного права. Отнесение данного права к естественным неотчуждаемым правам если и возможно, то на уровне теоретической абстракции, т.е. в рамках философско-правовой дискуссии. Например, отмечается, что право на юридическую помощь относится ко второму поколению прав человека и с середины ХХ в. является универсальным и общеобязательным.
Так, оно уже, наряду с другими политическими и гражданскими правами, было институционализировано в качестве универсального в ч. 3 ст. 14 Международного пакта от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах», где отмечается, что «.каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения, как минимум, на следующие гарантии на основе равенства. иметь назначенного ему защитника в любом случае, когда интересы правосудия того требуют, безвозмездно для него в любом таком случае».
Здесь важно подчеркнуть, что речь идет о праве на юридическую помощь как о принципе, обеспечивающем правосудие. И, как уже отмечалось выше, это узкое понимание юридической помощи, не отражающее ее конституционно-правового и социального назначения, согласно действующей Конституции РФ.
Итак, в юридической практике, с одной стороны, помощь по своему содержанию шире, чем гарантированная правовая помощь в защите прав и свобод человека и гражданина в сфере судопроизводства; а с другой - такая узкая трактовка не учитывает социальной ориентированности государства (ст. 7 Конституции РФ), а также гарантированности этого права именно государством.
В том же контексте право на юридическую помощь как феномен, связанный исключительно с правосудием, фиксируется во многих международно-правовых актах. Однако обратим внимание, что
во всех них речь об этом праве заходит в случае фиксации правовых форм и механизмов защиты естественных прав и свобод человека, т.е. больше относится к обязанностям государственной власти по гарантированности правового режима защиты и охраны этих прав и свобод.
На этих основаниях, например, обеспечивается развитие национальных правовых систем и на постсоветском пространстве - «.принимая во внимание Всеобщую декларацию прав человека, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах и Факультативный протокол к этому последнему пакту, а также международные обязательства по правам человека, принятые в рамках ОБСЕ (СБСЕ), принимая во внимание, что упомянутые документы имеют целью обеспечение всеобщего и эффективного признания и соблюдения провозглашенных в них прав», государства обязуются гарантировать права (п. «в» ст. 6) «.иметь назначенного ему защитника в любом случае, когда интересы правосудия того требуют, а также пользоваться в случаях, определенных национальным законодательством, бесплатной помощью адвоката» [7].
Следует подчеркнуть и то, что «право на адвоката» или «юридическую помощь адвоката» не является базовым, основополагающим, т.е. не является ни конституционным правом, а также -учредительной ценностно-нормативной ценностью. Очевидно, что как право на адвоката, так и гарантии охраны прав человека в судопроизводстве являются производными от конституционной нормы о квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ), ее
конституционное, социально-правовое и ценностно-учредительное значение и назначение более широкое [8, с. 132].
Поэтому утверждение о том, что юридическую помощь, даже при беглом анализе, следует трактовать в качестве неотъемлемого права человека, не является настолько очевидной, как это иногда представляется в научной литературе [9].
В связи с этим анализ конституционной нормы, фиксирующей это право на квалифицированную юридическую помощь, в рамках институционально-правового измерения с очевидностью предполагает отнесение данного права к системе позитивного права, поскольку право на квалифицированную юридическую помощь фиксируется, гарантируется и конкретизируется в нормах различных отраслей права и законодательства, но именно государством. И поэтому социум вправе требовать от него, прежде всего, позитивных действий по его обеспечению, формированию адекватных юридических механизмов и социально-правовых условий реализации данного права. Причем особенно ярко это проявляется в гарантированности и обеспечении бесплатной юридической помощи. Следовательно, это право «относится не к естественным, а к позитивным правам» [10, с. 17].
В социально-правовом аспекте квалифицированная юридическая помощь анализируется в качестве социально-правовой деятельности, которая реализуется в определенных социокультурных условиях, и их функционирование во многом обусловливается правовой культурой общества, уровнем и стилем юридического мышления. Причем эта активность хотя и выступает в качестве свободной деятельности субъектов, в то же время она имеет общие (социальные) и специальные (юридические) ограничения таковой. Это обстоятельство не позволяет согласиться с точкой зрения авторов, указывающих на то, что право на квалифицированную юридическую помощь является абсолютным, а право на бесплатную юридическую помощь - относительным. Поясним это подробнее.
Во-первых, конституционное право не может быть, с одной стороны, абсолютным, а с другой -относительным. Если «.бесплатная юридическая помощь выступает частным случаем права на квалифицированную юридическую помощь», т.е., как мы отмечали выше, первое является видовым второго; то не совсем понятно как родовая категория является абсолютным, а ее видовые -относительным. С этой точки зрения считаем некорректно выводить юридическую природу правовой помощи (ее различных видов) из совершенно разных логических и правовых оснований. Рассмотрение данной помощи в качестве целостного конституционно-правового феномена не позволяет согласиться с утверждением: «конституционное право на бесплатную квалифицированную помощь является относительным» и, что самое главное - «этим оно принципиально отличается от конституционного права на квалифицированную юридическую помощь, которое относят к абсолютным правам» [10, с. 9, 17; 11]. Получается, содержание целостного правового феномена
основано на внутренне не совпадающих характеристиках, где видовые элементы «принципиально отличны» от родовых, исходят из разных оснований.
Во-вторых, считаем, что выделение абсолютных и относительных прав достаточно условно, и если данная классификация имеет эвристическую ценность, то только в «узких» исследовательских рамках, а, как известно, любая классификация относительна и служит определенным, конкретным исследовательским задачам. В целом же, абсолютной свободы не существует ни в природе, ни в социально-правовом нормировании отношений. Например, данная классификация уместна при анализе юридической природы прав человека и их разделении на те, которые абсолютны и неизменны, и те, которые, напротив, подлежат ограничению, изменению [12, с. 149-150].
Кроме того, эта классификация позволяет выделить и те права, которые неотчуждаемые, т.е. естественные права человека, и те, которые могут быть изменены, ограничены, расширены, сужены и т.п. В любом случае при рассмотрении права квалифицированной юридической помощи как целостного конституционного феномена и анализ его юридической природы с помощью «расчленение» этого права на абсолютное и относительное достаточно спорно. Хотя можно согласиться, что это право относится к группе абсолютных конституционных прав, поскольку не может быть ограничено; однако выделение, в сущности, рассматриваемого правового феномена двух принципиально отличительных оснований, разделение его на разнопорядковые величины представляется неоправданным.
Литература
1. Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Теория государства и права: В 2 т. Ростов н/Д, 2010. Т. 1.
2. Арановский К.В. Конституционная традиция в российской среде. СПб., 2003.
3. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006.
4. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной Конституции. М., 2007.
5. Мазаев В.Д. Бесплатная юридическая помощь в России как конституционная ценность: законодательная модель // URL: http://www.ilpp.ru/files/01-01_Mazaev.pdf
6. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право Росси. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2006.
7. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (Минск, 26 мая 1995 г.) // Информационно-правовая система «Гарант Эксперт».
8. Гошуляк В.В. Прокуратура, адвокатура, нотариат в конституционном праве России. М., 2005.
9. Шумилов Ю.И. Юридическая природа квалифицированной юридической помощи // Образование и право. 2009. № 9.
10. Васильев А.А. Конституционное право на бесплатную юридическую помощь в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2012.
11. Мельниченко Р.Г. Право на юридическую помощь: конституционные аспекты: Монография. Волгоград, 2003.
12. Алексеев С.С. Права человека как институт естественного и позитивного права // Права человека: история, теория и практика. М., 1995.
