CC BY
52
обязательную долю при наследовании по закону. Единственной формой завещания было нотариально удостоверенное завещание.
31 мая 1991 г. приняты Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик. Это четвертая по счету кодификация советского гражданского законодательства. Следует отметить, что прогрессивные по своему значению Основы 1991 г. стали базой для последующего как советского, так и российского гражданского законодательства.
В настоящее время наследственное право России достаточно полно урегулировано положениями раздела V «Наследственное право» Гражданского кодекса РФ (часть третья) - главы 61-65 (ст.ст. 1110-1185). Полагаем, что новые положения ГК, регулирующие наследственные отношения, призваны привести их в соответствие с действующей правовой системой и, в частности, обеспечить конституционное положение о гарантированности права наследования.
Ф.В. Габдрахманов *
ПРАКТИКА РАССМОТРЕНИЯ МАРИЙСКИМ ОБЛАСТНЫМ СУДОМ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ ПО ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ
ПО УК РСФСР 1922 ГОДА1
Марийский областной суд был организован 26 января 1923 г. и фактически начал свою деятельность с 1 февраля 1923 года2.
В первый состав уголовного отдела областного суда вошли:
1. Васильев Николай Потапович, работавший с 26 апреля 1918 г. по 20 декабря 1920 г. секретарем нарсуда, с 20 декабря 1920 г. по май 1921 г. -нарсудьей, затем членом Совнарсуда и с июля 1922 г. - заместителем предсов-нарсуда;
2. Молчанов Алексей Максимович, работавший с 15 марта 1919 г. комендантом революционного трибунала, с марта 1922 г. состоял членом коллегии Мароблревтрибунала;
3. Волков Роман Петрович - практический работник суда с 22 октября 1918 г.;
4. Северьянов Прокопий Северьянович, который вскоре после назначения по постановлению пленума областного суда от 31 марта 1923 г. был командирован в г. Казань на юридические курсы при Татнаркомюсте;
Канд. юрид. наук, доцент кафедры публичного права России и зарубежных стран Марийского государственного университета.
1 Первый Уголовный кодекс РСФСР был утвержден третьей сессией ВЦИК 24 мая 1922 г. и введен в действие с 1 июня 1922 г. Действовал УК РСФСР 1922 г. до 1 января 1927 г., времени введения в действие УК РСФСР 1926 года.
2 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 5. Л. 191.
5. Сунцов Анатолий Александрович - практический судебный работник с 17 сентября 1921 г., переехал в г. Краснококшайск из г.Вятки.
Возглавил работу уголовного отдела заместитель председателя областного суда Поляков Тимофей Поликарпович, который зарекомендовал себя как профессионал в своей области и до этого назначения занимал должности врид предревтриба и врид предсовнарсуда. Наиболее сложные дела в области рассматривались, как правило, под председательством члена областного суда Сунцова А.А, который был одним из наиболее опытных работников.
Качество рассмотрения уголовных дел Марийским областным судом по первой инстанции было довольно высоким. Если и были редкие нарушения, то, по мнению прокуратуры области, они сводились «в большей мере к нецелесообразному применению ст. 36 УК и выносимой меры репрессии в сторону смягчения»1.
Период создания новой судебной системы в области и начала ее деятельности совпал с введением в действие УК РСФСР и УПК РСФСР 1922 года.
В УПК были выражены свобода суда от каких бы то ни было формальных ограничений в искании истины, принцип публичности обвинения, осуществляемого теперь органами прокуратуры, и реальные гарантии прав обвиняемого на защиту. С введением новой редакции УПК в 1923 году эти правила были воспроизведены в статьях, относящихся к процессу в губернских судах, действовавших в качестве судов первой инстанции.
Остановимся вкратце на отдельных стадиях процесса по УПК РСФСР.
Предварительное следствие осуществляли следователи. До 1927-1928 годов следственный аппарат входил в судебную систему. Суд контролировал ход следствия путем разрешения жалоб следователя на распоряжения прокурора. Дознание являлось вспомогательной деятельностью милиции под надзором прокурора.
Предание суду было сохранено как особая стадия процесса, состоявшая в проверке судом материалов следствия и формулировании обвинительного заключения, представляемого прокуратурой.
Судебное разбирательство, гласное и устное, было построено на основах полной непосредственности, т.е. проверки всех данных расследования, и широкого состязания обвинения и защиты с допущением к нему и потерпевшего - гражданского истца.
Процесс, созданный УПК, не знал защиты на предварительном следствии, допускавшейся законами 1917-1918 гг. Более того, очень скоро из УПК была вычеркнута норма о присутствии обвиняемого при следственных действиях. Обвиняемый не мог участвовать ни лично, ни через защитника и в стадии предания суду и получал права стороны только в судебном разбирательстве.
Если говорить о требованиях вышестоящих органов в части ведения уголовного процесса по наиболее опасным преступлениям, то здесь необходимо обратить внимание на циркуляр Верховного Суда и Наркомата юстиции от 17 июля 1924 года. В нем губернским судам было рекомендовано использовать
1 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 2. Л. 235.
права, предоставленные УПК, и применять сокращенный порядок судопроизводства, в частности, по делам о политических, бандитских, должностных и др. преступлениях.
Этот порядок сводил судебное разбирательство к чтению обвинительного акта, допросу подсудимого, оглашению показаний и заслушиванию последнего слова. Губернский суд был вправе в распорядительном заседании решить вопрос о вызове только тех свидетелей, показания которых являются противоречивыми или вызывают сомнения, в ходе судебного разбирательства отказаться от допроса свидетелей, если дело представляется ясным, отказаться от прений сторон и даже «вовсе отказывать в допущении сторон на судебное разбирательство»1.
31 октября 1924 г. ЦИК СССР были приняты Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, определившие основные принципы советского уголовного процесса, обязательные для законодательных органов союзных республик:
1. Возбуждение уголовного преследования прокуратурой, судебными органами и органами следствия и дознания (ст. 4).
2. Производство расследования под надзором прокуратуры (ст. 7).
3. Охрана неприкосновенности личности надзором суда и прокуратуры за правильностью применения задержания и подследственного ареста (ст.ст. 9-12).
4. Публичность судебных заседаний (ст. 14).
5. Рассмотрение дел на языке большинства местного населения с обеспечением интересов гласности суда и прав обвиняемого (ст. 15).
6. Поддержание обвинения прокуратурой и представителями общественных организаций (ст. 18).
7. Широкое право обвиняемого на защиту в судебном разбирательстве (ст.ст. 18 и 21).
8. Непосредственность судебного разбирательства (ст.ст. 19, 23).
9. Оценка доказательств по внутреннему убеждению судей, не связанных никакими формальными доказательствами (ст.ст. 20, 23).
10. Кассационно-ревизионный порядок пересмотра приговоров с устранением проверки фактических обстоятельств, установленных судом первой инстанции (ст.ст. 25-27).
11. Запрещение усиления наказания при вторичном рассмотрении дела, если приговор не был опротестован прокурором по мотиву мягкости его (ст. 26).
12. Допущение пересмотра приговоров в порядке надзора по мотивам существенного нарушения форм судопроизводства или материального закона (ст. 28)2.
1 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 7. Л. 109.
2 Чельцов М.А. Советский уголовный процесс: учеб. для юридических вузов. М., 1951. С. 59.
Работа уголовного отдела Марийского областного суда в первые недели работы заключалась в приеме дел от упраздненных особых сессий и направлении их по подсудности, в подготовке и рассмотрении уголовных дел по первой инстанции. От ревтрибунала и особой сессии было принято всего 38 уголовных дел. За период с 1 февраля по 1 апреля 1923 г. поступило 140 дел, из них рассмотрено по существу - 21, передано по подсудности - 71 и прекращено производством - 54.
Дошедшие до наших дней отрывочные статистические данные свидетельствуют об огромной нагрузке, которая легла на плечи судей областного суда. Так, в 1 полугодии 1924 г. в уголовном отделе облсуда было рассмотрено 156 уголовных дел. В 44 из них выступили представители прокуратуры, в 47 - общественные обвинители. По результатам рассмотрения уголовных дел было вынесено обвинительных приговоров - 144, оправдательных - 12 (8%). В ходе распорядительных заседаний рассмотрено 425 уголовных дел, из которых направлено по подсудности 32, приостановлено 30, возвращено на доследование 11, прекращено в порядке ст. 293 УПК и постановления ВЦИК от 12 мая 1924 года, соответственно, 146 и 13 дел, утверждены обвинительные заключения по 193 уголовным делам.
О судебной практике тех лет сложилось противоречивое мнение. В сознании большинства из нас укоренилось мнение, что ревтрибуналы того времени, а позднее народные суды беспощадно карали огнем и мечом всех нарушителей революционной законности.
Для этого есть веские основания. В одной из докладных в центр прокурор области приводил примеры рассмотрения областным судом в 1923 г. уголовных дел, имевших в области большой общественный резонанс:
1. По обвинению зав. складом «АРА» Леухина в систематическом хищении продуктов по ст. 180а УК РСФСР (новой редакции), осужден к 3 годам лишения свободы со строгой изоляцией;
2. О крупном хищении из землеуправления товаров ответственным работником Ушаковым с участием представителя РКИ по ст.ст. 110, 114 и 180 УК РСФСР (новой ред.), осуждены к 5 и 3 годам лишения свободы со строгой изоляцией;
3. По обвинению Митюкова, Антонова и Шульдякова в совершении вооруженного нападения, сопряженного с убийством, по ст. 184 УК РСФСР, все трое осуждены к высшей мере наказания1. Приговор был обжалован, но оставлен в силе и приведен в исполнение.
Из другой докладной следует, что в 1924 году к высшей мере наказания (расстрелу) по Марийской автономной области были осуждены Бельский, Шибаев и Чирков за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 184 УК РСФСР. Приговор был приведен в исполнение 22 мая 1924 года. Других случаев вынесения высшей меры наказания областным судом в 1924 г. не
было2.
1 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 2. Л. 235.
2 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 6. Л. 36.
Суровый приговор должен был явиться, с одной стороны, строгим предупреждением для других, с другой стороны, показать населению, что с нарушителями революционной законности советский суд не церемонится. Последнему обстоятельству должно было придаваться особое значение, так как «все злоупотребления совершались открыто на глазах населения»1.
Проанализируем практику рассмотрения Марийским областным судом уголовных дел в период действия УК РСФСР 1922 года. Репрезентативную базу исследований составили приговоры по 247 уголовным делам, рассмотренным областным судом по первой инстанции в период с 26 января 1923 г. по 17 декабря 1926 г. Число подсудимых по этим делам составило 856 чел., из них 63 женщины (7,4%).
Большинство уголовных дел рассматривалось областным судом в выездных судебных заседаниях не только в кантонных центрах, но и сельских поселениях (Ронга, Илеть, Азаново, Арбаны и др.). В приговоре так и писали: «Выездная сессия Марийского областного суда по уголовному отделу в г. Коз-модемьянске в открытом судебном заседании, рассмотрев уголовное дело по обвинению...... Удельный вес таких дел составил 62% (153 дела). Чаще всего
рассматривались уголовные дела в г. Козьмодемьянске и Сернуре, реже -в Мари-Туреке, Морках и Звениговском затоне. В условиях бездорожья тех лет дорога только в один конец до дальних кантонов нередко занимала не менее 2 суток.
Государственные обвинители и защитники принимали участие тогда не по всем уголовным делам. В УПК 1922 года было предусмотрено, что в качестве обвинителя, помимо работников прокуратуры, потерпевшего и представителей рабоче-крестьянской, технической, продовольственной, санитарной и иной инспекции, по делам их ведения могут выступать уполномоченные профессиональных союзов. Последние имели право выступать на суде без уполномочия от прокуратуры, являясь общественными обвинителями.
В дальнейшем представители профессиональных союзов были отодвинуты на второй план иной категорией общественных обвинителей. Инструкция губ-прокурорам от 29 июля 1922 г. обязывала прокурора «привлекать к участию в судебных процессах в качестве уполномоченных им общественных обвинителей членов РКП и профсоюзов, руководя и направляя их выступления в суде».
Показателен в данном вопросе следующий циркуляр НКЮ РСФСР 1923 г. № 1. Он указывал прокурорам, что, если закон предоставляет каждому гражданину право сообщать лицам прокурорского надзора о всяком нарушении законов, то задача прокуратуры «развить из этого права все вытекающие последствия и... втянуть самого заявителя в работу по охране нарушенного закона путем привлечения заявителя в качестве обвинителя на суде». Прокурор должен «привлекать к участию в общественном обвинении лиц, не состоящих формально в рядах прокуратуры, избирая их главным образом из передовых рабочих, членов ВКП(б) и профсоюзов... Широкое использование этих прав органами прокуратуры должно привести к воспитанию в широких массах соз-
1 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 2. Л. 168.
нания публично-правовой обязанности защищать нарушенный закон, а не только права жаловаться на его нарушения... Только в этих условиях сама работа прокуратуры получит необходимую окраску и случайные жалобы и заявления трудящихся перейдут в массовую согласованную работу всех на защиту революционного закона».
Было установлено, что «общественный обвинитель, выступающий по ордеру прокуратуры, может допускаться тем самым к участию в деле с момента распорядительного заседания суда при утверждении обвинительного заключения и защищать свои предложения уже в этот момент в распорядительном заседании». В этом же циркуляре был разрешен и вопрос о возможности разногласий между прокурором и общественным обвинителем: в случае, если общественный обвинитель выступает совместно с лицом прокурорского надзора, руководство ведением процесса принадлежит официальному представителю прокуратуры. Он представляет соображения о квалификации преступления и предлагает меры наказания. «Разногласие в этих случаях между общественным обвинителем и лицом прокурорского надзора недопустимо, и все спорные вопросы окончательно решает прокурор, не допуская ни в какой мере проявления этих разногласий на суде»1.
На практике прокурора по делу по возможности подменял общественный обвинитель, а защитника - общественный защитник (правозащитник). Из числа изученных дел прокуроры приняли участие по 16 делам (6,4%), общественные обвинители - по 24 (9,7%).
Вопрос о стадии процесса, с которой начиналась помощь защитника обвиняемому, решался неодинаково в различные периоды истории советского процесса. Первыми декретами о суде защита была допущена во всех стадиях процесса, начиная с предварительного следствия. В период гражданской войны участие защиты на предварительном следствии было упразднено.
В соответствии с требованиями УПК РСФСР защитник допускался к ознакомлению с материалами дела, а также к личному свиданию с обвиняемым, находящимся под стражей, после того, как состоялось определение подготовительного заседания о предании обвиняемого суду (ст.ст. 250, 252 УПК). В судебном заседании по делу, равно как и в стадии пересмотра приговора по жалобам сторон, защитник участвовал во всех случаях, когда этого желал обвиняемый.
К кругу лиц, могущих быть защитниками, относились члены коллегии адвокатов, близкие родственники обвиняемого или его законные представители, представители государственных учреждений и предприятий, а также профессиональных и общественных организаций. Кроме того, определением суда
1 Позднее, в 1935 году, на встречающиеся в практике расхождения в выступлениях прокурора и общественного обвинителя обратила внимание Союзная Прокуратура. Для избежания в дальнейшем подобных расхождений, дезориентирующих суды, Прокурор СССР предложил краевым прокурорам и прокурорам автономных областей установить учет кадров местных общественных обвинителей и проводить с ними систематические занятия, при совместных выступлениях прокурора и общественного обвинителя совместно прорабатывать дело и составлять план обвинения.
могли быть допущены в качестве защитников и другие лица. Из числа изученных дел защитники приняли участие по 25 (10,1%) и правозащитники по 19 делам (7,7%).
Число подсудимых по делу иногда превышало разумные пределы. Например, 14 июня 1924 г. областной суд в Краснококшайске рассмотрел уголовное дело в отношении 144 чел. - это жители нескольких деревень, приготовивших взятку леснику. Смогли ли все подсудимые принять участие в данном деле -неизвестно, но практика заочного рассмотрения уголовных дел в то время уже имелась. Лесник был осужден к лишению свободы, а все взяткодатели -к штрафу.
Каждого седьмого подсудимого областной суд в период действия УК РСФСР 1922 года оправдывал. Так, из 856 подсудимых были полностью оправданы 127 чел. (14,8%) и по отдельным эпизодам обвинения 26 чел. (3,0%). И это несмотря на то, что дела, подсудные областному суду, как правило, расследовались ст. следователями, состоявшими при областном суде и имевшими большой практический опыт и юридическую подготовку.
Так, приговором областного суда от 3 декабря 1924 г. были оправданы Ер-губаев по ст.ст. 142 и 197 УК РСФСР (убийство и поджог), а также Абашев и Шабалов по п. «в» ст. 180 РСФСР (кража лошадей). В частности, оправдывая Ергубаева суд указал в приговоре, что «ввиду разноречивости показаний свидетелей, а также за неимением материала, каковой мог бы указывать суду на совершение преступления Ергубаевым по вышеуказанным преступлениям считает не доказанным, а также и нет возможности проверить дальнейшим следствием и установить виновность или не виновность Ергубаева в совершении убийства Кутузова и в поджоге пасеки Пектеева»1.
Уголовное законодательство тех лет предусматривало при наличии смягчающих обстоятельств не только снижение назначаемого виновному наказания в пределах санкции статьи УК, по которой квалифицируется совершенное им преступление, но и назначение более мягкого наказания или ниже низшего предела, чем предусмотрено санкцией статьи УК за соответствующее преступление (ст. 28 УК). Эта норма закона была применена в отношении 218 осужденных или 30%.
Какие смягчающие вину обстоятельства учитывал суд при применении ст. 28 УК РФ? Прежде всего, происхождение - например, происходит «из трудового крестьянства или батрачества» или имеет «пролетарское происхождение» и др. К лицам, совершившим должностные преступления, принимали во внимание заслуги перед Республикой, службу в рядах Красной Армии. Учитывались уровень достатка (например, бедность), состояние здоровья (безногий, алкоголизм с расстроенной нервной системой и др.), семейное положение (обремененность семьей, многочисленность семейства и т.п.). Пожилой женщине (69 лет), которая выступила организатором и соисполнителем убийства своего 39-летнего сына, при вынесении приговора в качестве смягчающих вину об-
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 29. Л. 92.
стоятельств учли «старость и дряхлость» и назначили наказание в виде лишения свободы на срок 1,5 лет1.
21 марта 1924 г. областной суд рассмотрел уголовное дело по обвинению Балахонцева Василия, Балахонцева Никифора, Балахонцевой Натальи, Яковлева Дмитрия, Балахонцева Михаила и Балахонцева Ивана в укрывательстве бандита, т.е. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 76 УК РСФСР. Им вменили в вину то, что в течение нескольких лет до 3 декабря 1923 г. укрывали бандита Михайлова в своей деревне Кушанур Моркинской волости Краснококшайского кантона. Суд признал доказанной вину только Балахонцевой Натальи, 40 лет, Балахонцева Никифора, 19 лет, и Яковлева Дмитрия, 18 лет, и осудил их к лишению свободы. Трое других подсудимых были оправданы. Балахонцева Н. была осуждена к 2 годам лишения свободы. При назначении наказания двум последним суд учел их «несознательность и молодость» и на основании ст. 28 УК сократил срок наказания до 6 месяцев. Определением кассационной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 19 мая 1924 г. приговор был оставлен без изменения2.
Обычная практика тех лет, когда в качестве смягчающих вину обстоятельств суды указывали образовательный и культурный уровень (неграмотность, малокультурность и т.п.).
Так, 7 июня 1924 г. в Сернуре выездная сессия Марийского областного суда в составе председательствующего Полякова, очередных народных заседателей Попова и Куклина при участии общественного обвинителя Лаптева, правозащитника Мамаева и секретаря Замятина в открытом судебном заседании рассмотрела уголовное дело по обвинению Попова, Блинова и Зайцева в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 149 УК РСФСР. Суд установил, что 20 декабря 1923 г. подсудимые в своей деревне встретили односельчанина Попова Я., с которым находились в неприязненных отношениях. На этой почве подсудимые стали руками, ногами, а затем подобранной на месте доской наносить потерпевшему удары по голове и другим частям тела. После того, как потерпевший перестал двигаться, положили его на салазки и привезли домой. Через несколько часов от полученных телесных повреждений потерпевший скончался.
Суд признал в действиях Попова, Блинова и Зайцева наличие состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 149 УК РФ, и назначил Попову и Блинову наказание в виде лишения свободы сроком на 5 лет каждого со строгой изоляцией без поражения в правах. Назначая наказание Зайцеву, суд указал, что «он подлежит тому же наказанию, что первые двое, но, принимая во внимание его молодость, его малоразвитость, невежество и темноту (курсив наш -Ф.В.), обращаясь к ст. 28 УК, нашел возможным размер наказания понизить ниже низшего предела ст. 149 ч. 2 УК» и приговорил к лишению свободы сроком на один год3.
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 1. Л. 91.
2 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 29. Л. 134-135.
3 Там же. Л. 181.
Подобные смягчающие обстоятельства, позволяющие существенно снизить наказание или заменить на более мягкий вид наказания, широко использовались в практике работы судов других областей и губерний и даже Верховного Суда РСФСР. Например, приговором Верховного суда Татреспублики от 30 октября 1923 г. Шишкину Е.С., признанному виновным в бандитизме, принимая во внимание его «семейное положение, малокультурность и невежество», расстрел заменили 10 годами лишения свободы1.
Эти же смягчающие обстоятельства учитывались судом и при применении условного осуждения (ст. 36 УК). По изученным делам этот вид условного освобождения от уголовного наказания (лишения свободы) применен к 221 осужденному (30,3%).
Нередко суды применяли одновременно ст.ст. 28 и 36 УК РСФСР. Эти нормы закона, предусматривающие назначение наказания ниже низшего предела, предусмотренного санкцией статьи УК, и одновременно условного осуждения, были применены практически ко всем женщинам, которые обвинялись в убийстве своих новорожденных детей. Например, в 1924 году областным судом было рассмотрено 4 таких дела. Причинами совершения этих преступлений явились бедность, семейная неустроенность, осуждение окружающих.
Так, приговором областного суда от 22 марта 1924 г. была осуждена жительница д. Княжна Вараксинской волости Т. по п. «д» ст. 142 УК РФ за то, что 28 января 1924 г. с целью убийства умышленно сдавила горло новорожденного ребенка. Суд указал в приговоре, что «наказание по данной статье предусматривает лишение свободы не ниже 8 лет, но учитывая, что подсудимая из бедной крестьянской семьи и на преступление толкнуло преследование отца, суд находит возможным применить ст. 28 УК и назначить наказание в виде лишения свободы на срок 3 года со строгой изоляцией. Но, учитывая несознательность виновной, ее бедное положение, согласно ст. 36 УК и амнистии к Международному дню 8 марта на основании ст. 36 УК наказание не приводить в исполнение в течение 5 лет при условии не совершения ею пре-ступлений»2.
Уголовная политика Советского государства в немалой степени корректировалась применением ежегодных амнистий. По изученным уголовным делам по амнистии в период 1923-1924 гг. были полностью освобождены от наказания 34 чел. (7,1%), сокращен срок наказания 54 подсудимым (11,2%).
Непосредственно в постреволюционный период амнистии, как правило, были приурочены к годовщине Октябрьской революции 1917 года, с 1922 года и позднее - образованию СССР, Международному женскому дню 8 марта и др. Например, по амнистии 1922 года, посвященной 5-ой годовщине Октябрьской революции, в период с 5 ноября 1922 г. по 1 марта 1923 г. прокуратурой области было прекращено 16 уголовных дел, 24 обвиняемых освобождены от уголовной ответственности3. За этот же период ревтрибуналом и
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 67.
2 Там же. Д. 29. Л. 140.
3 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 2. Л. 34, 38.
уголовным отделом облсуда была применена амнистия к 140 подсудимым по 64 уголовным делам, а совнарсудом и уголовно-кассационным отделением облсуда - к 43 подсудимым по 23 делам. В зависимости от вида преступления осужденные освобождались от наказания полностью (55 чел.), назначенный срок наказания сокращался на половину (8 чел.) или на треть (10 чел.).
Практика назначения наказания за преступления против жизни и здоровья человека даже с позиции сегодняшнего дня отличалась мягкостью. За убийство человека наказание практически не превышало 5-8 лет лишения свободы. Так, 13 августа 1924 г. Волковы М. и Н. по предварительному сговору в доме с целью убийства нанесли топором по голове и другим частям тела спящему Ш., с которым находились в близких родственных отношениях. Приговором областного суда от 10 октября 1924 г. оба подсудимых были признаны виновными в квалифицированном убийстве, т.е. в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ст. 142 УК, но, учитывая их молодость, первую судимость, суд применил ст. 28 УК и назначил наказание в виде 3 лет лишения свободы каждому1.
Приговором областного суда от 9 октября 1924 г. ранее судимый Семени-щев был признан виновным в убийстве 12-летней девочки, совершенном при следующих обстоятельствах. 3 августа 1924 г. на почве возникшей ссоры подсудимый дома набросился с ножом на свою жену. На крик о помощи в избу прибежала 12-летняя дочь потерпевшей от предыдущего брака и пыталась предотвратить грозящую матери опасность. Семенищев ударил ножом девочке в грудь, причинив ей смерть. Затем Семенищев догнал выбежавшую из избы женщину и нанес ей два удара ножом, причинив телесные повреждения, не опасные для ее жизни и здоровья. За совершенное убийство девочки (ст. 143 УК) суд определил Семенищеву наказание в виде лишения свободы на срок 3 года с поражением в правах на тот же срок.
По данному делу виновный обвинялся еще в изнасиловании другой 14-летней дочери потерпевшей. В этой части Семенищев был оправдан, поскольку согласно судебно-медицинской экспертизы девочка достигла половой зрелости и, как указал суд, «в момент насилия она не проявила со своей стороны достаточного отпора и в дальнейшем в течение 2 лет имела частые половые отношения по согласию». Этим приговором был поглощен предыдущий приговор, по которому виновный был осужден к 1,5 годам лишения свободы, но наказание полностью не отбыл в связи с условным освобождением. Определением кассационной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 20 ноября 1924 г. кассационная жалоба потерпевшей оставлена без удовлетворения, а приговор без изменения2.
Наиболее распространенный срок наказания за преступление, которое сегодня квалифицировали бы по ч. 4 ст. 111 УК РФ3, составлял 3-5 лет лишения свободы. Но даже эти сроки нередко сокращались судом в связи с наличием
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 29. Л. 159-160.
2 Там же. Л. 147-149.
3 Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, наказание от 5 до 15 лет лишения свободы.
смягчающих обстоятельств согласно ст. 28 УК РСФСР. Так, 20 мая 1923 г. в д. Мари Кугунур Сернурского кантона Захаров и Егоров, находясь в состоянии опьянения, нанесли Емельянову удары ногами по различным частям тела, а затем избитого вынесли за деревню. От полученных телесных повреждений потерпевший умер. 4 ноября 1924 г. областной суд признал Захарова и Егорова виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 149 УК РСФСР, и назначил наказание в виде лишения свободы на срок 3 года. В связи с амнистией от 17 августа 1923 г. этот срок был сокращен на 1/3 и окончательное наказание составило по 2 года лишения свободы каждому1.
В августе 1924 г. Мосунов на улице своей деревни нанес удары по различным частям тела Реутову, который на следующий день скончался по причине разрыва тонкой кишки. Судом Мосунов был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 149 УК, и осужден к 3 годам лишения свободы2.
Суровое наказание ожидало лиц, совершивших кражу лошади или коровы. Так, приговором выездной сессии Марийского областного суда по судебно-уголовному отделению от 3 июня 1924 г. Кривошеев, Шеин и Ефремов были признаны виновными в том, что 25 января 1924 г. в 5 часов утра со двора дома в Козмодемьянске похитили лошадь, т.е. совершили преступление, предусмотренное п. «в» ст. 180 УК РСФСР. При этом суд указал, что первые двое являются исполнителями, а Ефремов, в конюшне которого была обнаружена лошадь, пособником. С учетом этого, Кривошеев и Шеин были осуждены к 5 годам лишения свободы, а Ефремов к 2 годам лишения свободы. При назначении наказания было принято во внимание, что «кражи лошадей у крестьян влекут подрыв хозяйства на долгие годы и наказание должно быть примерным».
По другому уголовному делу о краже лошадей, рассмотренному 2 декабря 1924 г., областной суд при назначении наказания пятерым подсудимым учел, что «кражами лошадей подрываются основы сельского хозяйства, поэтому крестьянство особенно враждебно настроено к конокрадам и испытывает удовлетворение при назначении им только сурового наказания, изолирующего их от общества, как вредных и опасных элементов»3. Все подсудимые по данному делу были осуждены на срок от 4 до 5 лет лишения свободы.
Какие категории уголовных дел рассматривал областной суд по первой инстанции? Например, в 1926 году в структуре уголовных дел наибольший удельный вес (42%) составили преступления, предусмотренные ст. 142 УК РСФСР (квалифицированное убийство). Далее по мере убывания следовали должностные преступления - 24,2%, нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего - 19,4%, квалифицированные кражи денежных средств из финансово-кредитных и иных учреждений - 4,8% и другие (бандитизм, изнасилование, разбойное нападение).
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 1. Л. 77-78.
2 Там же. Д. 29. Л. 176.
3 Там же. Л. 101.
Большую часть квалифицированных убийств в 1926 году составили убийство матерью новорожденного ребенка (15 случаев или 57,7%). Большинство этих женщин не состояли в браке, среди них было немало батрачек, работавших по найму в семьях состоятельных сельчан. Основная причина, толкавшая отчаявшихся женщин на совершение «детоубийства», - осуждение окружающих, бедность, отсутствие средств к существованию.
Отдельной статьи в УК РСФСР за детоубийство тогда не было, и действия виновных квалифицировались, как правило, по ст. 142 УК РСФСР (квалифицированное убийство). Санкция ст. 142 УК РСФСР предусматривала минимальное наказание в виде лишения свободы сроком на 8 лет. По этой категории дел из числа изученных в 1926 году было привлечено к уголовной ответственности 18 человек. Двое подсудимых были оправданы за недоказанностью их участия в совершении преступления. В одном случае суд переквалифицировал действия виновной на ст. 144 УК РСФСР (убийство под влиянием сильного душевного волнения), в остальных случаях совершение квалифицированного убийства было признано доказанным.
Ни одной женщине, признанной виновной в совершении этого вида преступления, не было назначено реальное лишение свободы. Практически всем осужденным женщинам наказание было назначено с применением ст.ст. 28 и 36 УК РСФСР, т.е. срок наказания, предусмотренный санкцией статьи 142 УК РСФСР, обычно снижался с 8 до 1-3 лет лишения свободы условно с испытательным сроком в 2-3 года.
Изучение практики назначения наказания за совершение преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 149 УК РСФСР (нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего), показало, что наказание за этот вид преступлений обычно не превышало 5 лет лишения свободы, а четырем осужденным из 16 суд нашел возможным на основании ст. 28 УК РСФСР снизить наказание с 5 до 2-3 лет лишения свободы.
Имелись особенности назначения наказания несовершеннолетним. По УК РСФСР 1922 года подлежали уголовной ответственности несовершеннолетние старше 16 лет. Дела о преступлениях несовершеннолетних, не достигших на момент их совершения 16 лет, рассматривались комиссиями по делам несовершеннолетних.
Так, 21 июля 1926 г. в вечернее время Колесников на почве неприязненных отношений камнем разбил стекла в доме Самойловых. Самойлов вместе с пятнадцатилетним сыном, вооружившись кольями (в приговорах обычно их назвали рычагами), выбежали из дома на улицу и нанесли Колесникову несколько ударов по голове и различным частям тела. От полученных ударов потерпевший, не приходя в сознание, умер. На основании ст. 18 УК РСФСР материалы в отношении несовершеннолетнего были направлены в комиссию по делам несовершеннолетних. Приговором областного суда от 11 октября 1926 г. Самойлов (старший) был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 149 УК РСФСР, и осужден к пяти годам лишения свободы со строгой изоляцией без поражения в правах.
В отдельных случаях дела о преступлениях несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет могли быть переданы комиссиями по делам о несовершеннолетних в суд. Уголовное законодательство также предусматривало, что при назначении несовершеннолетнему лишения свободы или исправительно-трудовых работ срок наказания подлежал обязательному смягчению для несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет на половину, а для несовершеннолетних в возрасте от 16 до 18 лет - на одну треть.
Так, в июне 1926 г. 17-летний житель Санчурской волости Яранского уезда П. Головунин недалеко от д. Кучки на почве ссоры ударил палкой по голове следовавшего вместе с ним Патракова И., а затем с применением ножа совершил его убийство. Приговором Марийского областного суда от 13 августа 1926 г. Головунин был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 143 УК РСФСР (простое убийство), и ему было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 6 лет со строгой изоляцией. В связи с несовершеннолетним возрастом на основании ст. 18-б УК РСФСР наказание подростку было сокращено на одну треть, т.е. до 4 лет лишения свободы со строгой изоляцией1.
Из числа изученных уголовных дел в 1926 г. областным судом в выездных заседаниях было рассмотрено два уголовных дела о преступлениях, предусмотренных ст. 169 УК РСФСР (изнасилование). По одному делу проходили двое подсудимых, по другому - четверо. Всем подсудимым наказание назначено с применением ст. 28 УК РСФСР (ниже минимального срока) лишение свободы на срок от 1 до 2 лет.
В 1926 году к каждому третьему (5 чел.) из числа осужденных за совершение должностных преступлений была применена ст. 36 УК (условное осуждение), остальным (10 чел.) назначено лишение свободы на срок от 1 до 3 лет.
Практика рассмотрения уголовных дел областным и народными судами в 1923-1926 гг. наложила отпечаток и на состав осужденных, отбывающих уголовное наказание в домах заключения области. Так, в июле 1924 г. в Козмо-демьянском доме заключения отбывали наказание 29 осужденных к лишению свободы, из них 4 женщины. За убийство были осуждены 2 чел., простую кражу - 11 чел., квалифицированную кражу, грабеж и разбой - 8 чел., должностные преступления - 4 чел., половые преступления - 1 чел., другие виды преступлений - 3 чел.
Три четверти осужденных имели срок наказания до 3 лет лишения свободы. Со сроком до 1 года лишения свободы отбывало наказание 24% осужденных, от 1 года до 3 лет - 48%, от 3 лет до 5 лет - 24,5% и свыше 5 лет - 3,5%.
По образовательному уровню малограмотными среди осужденных считались 15 чел., неграмотными 4 чел. (все женщины) и только 9 чел. были грамотными. 17 осужденных относились к беднякам, 12 - к середнякам.2
Все женщины, отбывающие наказание в виде лишения свободы в Козмо-демьянском доме заключения, были осуждены на срок до 2 лет (см. табл.).
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 71. Л. 35.
2 ГА РМЭ. Ф. Р-384. Оп. 2. Д. 8. Л. 223.
Сроки лишения Число Уд. вес В т.ч. по полу
свободы осужд. (%) Муж. % Женщ. %
До 6 месяцев 4 14 3 12 1 25
От 6 мес. до года 3 10 2 8 1 25
От 1 года до 2 лет 11 38 9 36 2 50
От 2 лет до 3 лет 3 10 3 12 - -
От 3 лет до 5 лет 7 24,5 7 28 - -
От 5 лет до 10 лет 1 3,5 1 4 - -
Всего 29 100 25 100 4 100
Любопытная формулировка оснований отказа в удовлетворении ходатайства подсудимого содержится в деле по факту кражи лошадей, совершенной жителями Звениговского кантона области и Татреспублики. 4 подсудимых заявили в суде, что во время совершения преступления они отсутствовали в деревне, где была совершена кража, и это могут подтвердить соседи. Суд свой отказ в вызове дополнительных свидетелей аргументировал тем, что данные свидетели не будут способствовать установлению истины по делу, поскольку «являются соседями подсудимых, т.е. происходят из села Алексеевского, граждане которого издавна пользуются дурной репутацией конокрадов, что и выявлено на суде»1. Надо признать, что доказательства, подтверждающие вину подсудимых в совершении кражи лошадей, в уголовном деле имелись.
При наличии у осужденного к лишению свободы несовершеннолетних детей суд принимал решение об установлении над ними опеки. Так, приговором областного суда от 28 октября 1923 г. Пчелин за совершенное убийство своей жены был осужден по п.п. «а, б, е» ст. 142 УК РСФСР к длительному сроку лишения свободы. Принимая во внимание, что в семье осужденного остались двое детей в возрасте 10 и 14 лет, суд предложил местному отделу социального обеспечения установить над имуществом и детьми Пчелина опеку2.
Много внимания обращалось областным судом на устранение причин и условий, способствующих совершению преступлений. Так, по результатам рассмотрения уголовного дела в отношении должностных лиц областной суд в целях устранения нарушений довел до сведения Мароблстраха через РКИ, что «техника взимания страхплатежей по установленным формам квитанций, существующих в данное время в Мароблстрахе является в корне неправильной, так как не дает возможности учета и контроля. В силу чего дает возможность к массовым злоупотреблениям со стороны должностных лиц страхагент-
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 29. Л. 99-101.
2 Там же. Д. 1. Л. 137.
ства, выражающаяся в подлогах и присвоениях, каковые имели место неодно-кратно»1.
Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что судебная практика Марийского областного суда по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции в период действия УК РСФСР (1923-1926 гг.) даже с позиций сегодняшнего дня отличалась либеральностью. Нахождение старших следователей в структуре областного суда не оказало существенного влияния на правоприменительную практику. Высокий процент оправданных, широкое применение судом условного осуждения, назначение минимальных сроков лишения свободы - отличительные признаки практики рассмотрения уголовных дел в Марийской автономной области того времени.
В истории судебной системы области этот период сохранился и как пример высокого профессионализма членов областного суда, самоотверженного служения их закону, высокой ответственности за судьбы людей.
В.А. Басов*
ПРАВОСУДИЕ И ПРАВО В СССР В 1920-х ГОДАХ
Первый советский декрет о суде был принят 22 ноября 1917 года. Им, в частности, была упразднена вся дореволюционная судебная система и созданы новые выборные советские судебно-следственные органы, в том числе рабочие и крестьянские революционные трибуналы. Необходимость в чрезвычайных мерах отпала быстро, уже к концу Гражданской войны. В 1922 году и революционные трибуналы, и ВЧК были ликвидированы.
31 октября 1922 г. было принято «Положение о судоустройстве РСФСР», упразднившее общие ревтрибуналы, военные же ревтрибуналы временно сохранялись и, выдержав проверку временем, просуществовали еще долго. Была создана следующая система судебных учреждений: народный суд в составе постоянного народного судьи и двух народных заседателей, губернский суд, Верховный Суд РСФСР. Опыт проведения реформы в РСФСР был использован другими республиками. В связи с образованием СССР был создан Верховный Суд СССР. К его компетенции относилось разрешение споров между союзными республиками, рассмотрение дел по обвинению высших должностных лиц СССР в преступлениях по должности. Суд действовал в составе пленарного заседания уголовной, гражданской, военной и военно-транспортной коллегий. Кроме того, на Верховный Суд были возложены функции, близкие к функциям Конституционного Суда.
Вопрос о воссоздании прокуратуры был поднят на 4-м Всероссийском съезде деятелей советской юстиции в январе 1922 года. НКЮ разработал проект закона об учреждении прокуратуры как централизованного органа, глав-
Студент 5-го курса юридического факультета Марийского государственного университета.
1 ГА РМЭ. Ф. Р-311. Оп. 1. Д. 91. Л. 63.
