CC BY
38
Также команды должны обсудить, какой язык они будут использовать, чтобы избежать риска непонимания. Потенциальные команды, которые хотят использовать командный подход, требуют сессии лицом к лицу, особенно в начале создания виртуальной команды. Тяжелая работа по выработке общих намерений, целей и подхода к работе, требует времени для совместных обсуждений лицом к лицу, а не только бесед по телефону или ьпй.
Четкие и ясные краткосрочные цели являются более критическими для виртуальных команд, чем для команд, члены которых одновременно работают на одной территории. Лидерская роль также более важна и сложна. Лидер должен управлять телефонными конференциями и другими взаимодействиями, уделяя особое внимание построению командного доверия и определению взаимных обязательств.
© Огнев А. С., 2004
Окончание следует
И. В. Калинин
ПРАКТИКА ПОДБОРА УПРАВЛЕНЧЕСКИХ КАДРОВ В ПЕРИОД 1917-1924 ГОДОВ
азмышляя об уведенном в России в 1920 г., английский философ Бертран Рассел в своей книге подразделил правящий слой Коммунистической партии на три группы. «Это, во-первых, старая гвардия революционеров, испытанных годами преследований. Эти люди занимают большую часть высоких постов. Тюрьмы и ссылки сделали их несгибаемыми и фанатичными и до некоторой степени оторвали их от собственной страны. Это честнейшие люди с глубочайшей верой в то, что коммунисты возродят весь мир... Они безжалостны, преследуя коррупцию или пьянство, когда подобные вещи случаются среди чиновников, но они создали систему, при которой соблазн мелкой коррупции огромен, и их собственная материалистическая теория должна бы убедить их в том, что при такой системе коррупция должна быть безудержной». Вторую группу, которая была несколько ниже верхушки правящей пирамиды и по Б. Расселу занимала политические посты, составляла прослойка, состоявшая из «карьеристов, ставшими ревностными большевиками по причине материального успеха большевиков». К третьей группе автор отнес людей, «не являющихся ревностными коммунистами, но которые сплотились вокруг правительства, поскольку оно оказалось стабильным.» [20, с. 45—46].
Таков взгляд человека, который не будучи погружен в контекст российской действительности того исторического периода достаточно продолжительное время, дает прежде всего статический срез проблематики. Нужно отдать должное анализу ситуации, сделанному Б. Расселу, хотя он лишь и в небольшой части совпадают с мнением лица, которое в процесс построения Советского государства было включено самым непосредственным образом. Речь идет об описании сложившейся ситуации А.В. Луначарским, который несколько позже, в 1924 г., о возникновении управленческой пирамиды высказался следующим образом: «Так пришлось строить коммунистический строй: наверху коммунисты, неопытные в государственном строительстве, дальше преданный пролетариат, который не знает, как за дело взяться, который человек от молота и плуга, и, высунув язык, едва может сделать свою подпись, и которому надо отдуваться за все, а дальше наихудшая часть, - авантюристы, чиновники, люди, которые сюда пристали, почуяв, что жаренным пахнет..» [15, с. 65].
Мы же, приступая к анализу проблемы подбора кадров в первые послереволюционные годы, прежде всего обратим внимание на ту эволюцию взглядов, которая происходила в
умах вождей Октябрьской революции по отношению к вопросу о соотношении классовой, идеологической и профессиональной составляющей в процессе управления государством. Поскольку именно при таком взгляде на проблему нашего, в данном случае теоретического, исследования наиболее явственно обнаруживаются черты категории «подбор кадров» и высвечивается ее отличие от разнообразных процедур, приемов и методов, которые составляют ядро категории «отбор».
Динамика взглядов лиц, находившихся у руля управления нашим государством после Великой Октябрьской революции, происходила по следующим направлениям:
- отступление от классового принципа в управлении к идее профессионализма и компетентности;
- переход от декларируемой идеи выборности к практике «назначенства»;
- переход от идеи коллегиальности к практике единоличного управления;
- переход от методов единоличного управления к практике соучастия рабочего и специалиста в управлении (принцип диадного уравновешивания).
Конечно же не стоит рассматривать указанные направления в качестве последовательных этапов, которые сменяли один другой в соответствии с замыслами В.И. Ленина. Скорее этот процесс происходил в соответствии с теми незапланированными изменениями, которая ставила перед ним жизнь. Однако в рамках нашего исследования рассмотрим обозначенные позиции последовательно.
Отступление от классового принципа в управлении к идее профессионализма и компетентности
В разгар вооруженного восстания в Петрограде 25 октября 1917 г., как только обозначилась победа большевиков, их вожди, прежде всего Ленин, приступили к подбору кандидатов в члены формируемого ими правительства. Как отмечает Е.Г. Гимпелсон [5], делалось это в спешке без предварительного выяснения их способностей к занятию правительственных должностей. Позже А.В. Луначарский вспоминал, что при составлении списков кандидатов в члены правительства — Совета Народных Комиссаров — он выразил сомнение в подготовленности многих из них к выполнению такой работы. Ленин досадливо отмахнулся от него, сказав: «Пока — там посмотрим — нужны ответственные люди на все посты; если окажутся негодными — сумеем переменить»[14, с. 467].
Этот подход отражает основной критерий, которыми руководствовались вожди Октября при первых назначениях на государственные посты: немедленно занять их «своими» людьми. Представленные Лениным Второму Всероссийскому съезду Советов список народных комиссаров — членов правительства свидетельствует, что главным требованием к ним было: все они должны являться большевиками, известными своей предшествующей партий тиной и революционной деятельностью [5, с. 66].
В монографии М.П. Ирошникова приведены обобщенные данные о партийном стаже 55 членов Совнаркома и Совета Обороны за 1918—1920 гг.: 28 человек, или 50,9%, вступили в партию до 1903 г., еще 14, или 25,4% — до 1905 г. Общее же число участвующих в революционном движении до 1905 г. — 48 человек, или 97,2% [7, с. 44]. Путь каждого из них на вершину новой власти один — через годы подпольной работы, тюрьмы и ссылки.
Г.И. Оппоков (Ломов), вспоминая в 1927 г. как происходило формирование Лениным правительства, писал: «Наше положение было трудным до чрезвычайности. Среди нас было много прекраснейших высококвалифицированных работников, было много преданнейших революционеров, исколесивших Россию по всем направлениям, в кандалах прошедших от Петербурга, Варшавы, Москвы весь крестный путь до Якутии и Верхоянска, но всем еще надо было учиться управлять государством. Каждый из нас мог перечислить чуть ли не все тюрьмы России с подробным описанием режима, который в них существовал. Мы знали, где бьют, где и как сажают в карцер, но мы не умели управлять государством и не были знакомы ни с банковской техникой, ни с работой министерств... Желающих попасть в наркомы было немного. Не потому, что дрожали за свои шкуры, а потому, что боялись не
справиться с работой. Ленин энергично искал кандидатов в наркомы и на ответственные посты. И после этого ЦК тут же оформлял очередное назначение. Разногласий никаких не было» [13, с. 171—172].
В том же ключе воспоминания А.Н. Анцеловича. Пост Наркома железнодорожного транспорта некоторое время оставался вакантным. Подыскивая кандидатуру на этот пост, Ленин сначала остановился на М.Т. Елизарове, члене партии с 1894 г., еще в дореволюционные годы имевшего связи с железнодорожниками. В ноябре 1917 г. во время приема А.Н. Анцеловича Ленин его спросил, знает ли он Елизарова. Последовал ответ, что знает, затем новый вопрос: «Как вы думаете... справится ли Елизаров с обязанностями народного комиссара путей сообщения?» «Я сказал, что по-моему справится. Елизаров хороший большевик и с транспортом знаком.
— Я тоже думаю, что справится, — продолжал Владимир Ильич. — Да вот он сам не хочет быть наркомом, и мне, понимаете, неудобно его уговаривать: он муж моей сестры, Анны Ильиничны, близкий мне человек. Прошу убедите его.
Я взялся выполнять это «дипломатическое поручение». Поехал к Елизарову не один, а с группой железнодорожных рабочих, и мы убедили его согласиться пойти работать на транспорт. Он был назначен первым наркомом путей сообщения» [1, с. 104].
Попадали в коллегии и слабые работники, поскольку выбор их при назначении был ограничен политико-идеологическими установками. Характерна оценка членов коллегии Наркомпрода, содержавшаяся в записке А.Д. Цюрюпы Ленину (февраль 1920 г.) с просьбой включить в состав коллегии А.А. Юрьева: «Юрьев — лояльный человек; старательный и преданный делу, верный работник. В смысле политическом он более выдержан, стоек и последователен. Я не преувеличиваю его сил. Он не хватает звезд с неба. Но по правде: кто из нас. хватает? Волна революции подняла нас высоко, но сами по себе мы люди маленькие» [12, с. 288—289].
Касаясь вопроса о социальном составе других руководящих работников наркоматов — «чином пониже» (заведующие отделами, подотделами и т. д.), а также других центральных ведомств, следует иметь в виду изменения, происходившие в позиции большевиков по отношению к так называемым «буржуазным специалистам».
Прошло немного времени и деятельность управленцев, при назначении которых на руководящие советские и хозяйственные посты учитывались прежде всего их классовая и партийная принадлежность, обнаруживала непригодность многих из них как руководителей. Нужно отдать должное В.И. Ленину: он уже весной 1918 г. стал отказываться от постулата, будто сами рабочие и крестьяне сумеют управлять государственными делами, налаживать хозяйство «даже лучше», чем прежние господствующие классы. Оказалось, что «каждая кухарка» неспособна этим заниматься, и уже тогда он выдвинул задачу привлечения к управлению специалистов, готовых служить Советской власти [10]. Это с трудом воспринималось значительной частью партийных и советских руководителей, оценивавших такие предложения как «сдачу позиций». Тем не менее в 1918 году в государственном аппарате на административных должностях работало немало специалистов. Часть из них являлась коммунистами, и в этом случае их участие в управлении определялось членством в РКП(б), как правящей партии. К беспартийным же специалистам новая власть относилась с недоверием, и даже при их добровольном согласии «служить» всячески ограничивала им доступ к занятию управленческих должностей. И только крайняя необходимость иметь специалистов на многих руководящих постах вынуждала закрывать глаза на их «непролетарское происхождение» и отсутствие партийного билета. Это особенно касалось назначений на командные должности в Красной Армии, решавшей на фронтах гражданской войны судьбу Советской власти.
Постепенно и в партийных установках по проблемам подбора кадров усиливался акцент на необходимость учитывать не только «политические качества», но и профессионально-деловые. Примечательно в этом смысле звучит резолюция Хсъезда партии (март1921 г.): «при подборе персонала на высшие административно-технические
должности должны учитываться:
а) действительный технический стаж и научная подготовка;
б) личные способности... для выполнения возлагаемых на него руководящих обязанностей;
в) социальное положение в прошлом;
г) отношение к Советской власти, проверенное на опыте советского строительства» [8, с. 353].
Таким образом, здесь профессиональная подготовка и способности с обычно занимаемого в партийных документах последнего места передвинуты на первое. Это было в пользу специалистов, в большей степени обладавших этими качествами.
Об отношении Ленина к профессиональным познаниям и способностям беспартийных специалистов и специалистов коммунистов весьма интересные свидетельства привел в своей книге Н.В. Валентинов (Н. Вольский). При первых приступах болезни в 1922 г. Ленин категорически заявил, что не желает, чтобы его лечили доктора-коммунисты, медицинским познаниям которых он абсолютно не доверяет. «Возможно, что они умеют написать прокламации и произнести речь на митинге, но медицинских знаний у них, конечно нет никаких. Откуда им быть у них, когда они их не приобретали, практики не имели, а занимались политикой. Я хочу иметь дело с настоящими врачами, специалистами, а не с невеждами». А несколько позже в письме к Горькому он писал: «.Известие, что вас лечит новым способом большевик, хотя «бывший», меня, ей-богу, обеспокоило. Право же, в 99 случаях из ста, врачи-товарищи — ослы, как мне сказал хороший врач. Уверяю Вас, лечиться (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. Пробовать же на себе изобретения большевика — это ужасно» [2, с. 90—91].
Интересны данные состава управленцев средних и низших хозяйственных органов. Их выдвижение определялось прежде всего тем же классовым и политическим принципом, что и в другие советские руководящие звенья: преимущества отдавались коммунистам, представителям рабочего класса. В хозяйственной сфере особенно пагубно проявлялось руководство необразованных, профессионально несведущих управленцев. И хотя большевистский постулат «рабочие должны управлять государством, в том числе экономикой» оставался неизменным, на практике волей-неволей приходилось от него отступать и ставить на управленческие хозяйственные должности беспартийных и представителей непролетарских слоев населения [5, с. 144].
Как показывает анализ, произведенный на обширном статистическом и историческом материале Е.Г. Гимпельсоном, половина членов Президиума ВСНХ по происхождению или по начальной трудовой деятельности являлись рабочими, половина интеллигентами, но считавшимися рабочими, к 1917 г., по существу, ими уже не являлись — они были профессиональными революционерами и скорее относились к партийной интеллигенции. Организационный опыт одних членов Президиума дополнялся солидной профессионально-технической и экономической подготовкой других. Опыт, знания, способности тех и других служили единой цели — осуществлению экономической политики большевистской партии, проводимой в условиях гражданской войны и известной под названием военного коммунизма.
Переход от декларируемой идеи «выборности» к практике «назначенства»
По свидетельству ряда лиц, точки зрения которых мы изложим ниже, наибольший вред для успешного функционирования института власти на местах представляла практика назначений. Согласно марксистскому постулату, изложенному В.И. Лениным, в частности в работе «Государство и революция», в стране диктатуры пролетариата управление будет осуществляться при «полной выборности, сменяемости в любое время всех без изъятия должностных лиц». Однако, овладев государственной властью, большевики занимали руководящие посты не путем выборов, а назначений. И хотя сторонников принципа выборности, особенно в первое время было немало, победу одержала практика «назначенства»,
оказавшаяся более соответствующей интересам правящей партии.
«Правда» 12 января 1921 г. в статье «О правильном распределении партийных сил» писала: «...В партийные органы летят требования на 20, 25, 30 ответственных товарищей, а, с другой стороны, товарищи, прикомандированные к комиссариатам очень часто шатаются там без дела, переполняя учреждение и этим усугубляют царящий там хаос».
«Назначенство», «переброски» кадров, проводимые сверху, приводили к тому, что многие руководящие посты занимали люди, незнакомые с местными условиями, спецификой отрасли управления. На X съезде РКП(б) Д.Б. Рязанов со свойственной ему экспрессией говорил: «На местах не вызывает таких возмущений и недоумения, как это назначенство, как эти перемещения, которые иногда можно объяснить только так: «грех попутал» и «принесла нелегкая», — иного объяснения нет. Люди врываются в совершенно незнакомую им среду со своими усвоенными привычками и вызывают оппозицию.» [6, с. 88].
Следует отметить, что сам Учетно-распределительный отдел ЦК в отчете к XI съезду РКП(б) (март 1922 г.) критически оценил свою деятельность в период гражданской войны. Он признавал, что производимые им «лихорадочные кадровые переброски», назначения на должности не учитывали индивидуальные качества коммунистов, их способности. «Перебрасываемый» работник заполнял множество анкет, опросных листов, которые чаще всего не изучались. По «системе анкет» проходило громадное количество работников совершенно разнородных по масштабу, деловым качествам, опыту работы. Методы «ударности» при назначении на должности вели к частым сменам, заменам, переназначениям [21].
Хотя ненормальность этой практики подбора кадров осознавалась на всех уровнях руководства, от нее не отказывались, поскольку она вполне отвечала «кадровой политике» партийной верхушки. И позже в 1923 г. на XII съезде РКП(б), Л.Б. Красиным отмечалось, что частые переброски из учреждения в учреждение не достигают своих целей, «это зло встречается у нас повсеместно» [6, с. 125].
Крайне негативно оценивались в отчете ЦК учетно-распорядительные отделы губ-комов: «это были самые захудалые и неавторитетные отделы, частая смена заведующих лишала отделы элементарных условий преемственности в работе». Нередко они «или существовали на бумаги или влачили жалкое существование. Во главе их стояли лица, совершенно неподготовленные, ведущие канцелярскую механическую работу переписчиков и хранителей анкет» [6, с. 127].
Поэтому ничего удивительного нет в том, что на многие руководящие должности попадали люди случайные, назначения которых на посты зависели от канцелярских бюрократов. Таковы истоки «анкетного принципа» подбора руководящих кадров, ставшего главным в последующие десятилетия советской истории [5, с. 126].
Переход от идеи коллегиальности к практике единоличного управления
В 1920 г. на большинстве предприятий Советской России перешли к единоличному управлению. Осенью единоначалие было введено на 178 металлообрабатывающих предприятиях (из 277), 1247 горных (из 1393), 412 химических (из 416), 264 пищевых (из 304), 21 кожевенном (из 31), 52 предприятиях строительных материалов (из 62). Из 2483 предприятий различных отраслей промышленности, о которых в центре (ВСНХ, ВЦСПС) имелись сведения, единоначалие введено на 2183 или 82% заводов и фабрик [18, 19].
Переход от коллегиальности к единоначалию означал фактическое признание большевистским руководством несостоятельности «рабочего управления». Правда, это признание обставлялось теоретическими рассуждениями, рассчитанными на то, чтобы «сохранить лицо», создать видимость, что курс не меняется, рабочие продолжают «управлять государством». В наиболее развернутом виде эти рассуждения приведены в резолюции IX съезда РКП(б) «Текущие задачи профсоюзов»: «а) единоличное управление не может быть противопоставлено рабочему управлению; наоборот, наиболее экономное и широ-
кое рабочее управление требует единоличного управления, так как данное количество рабочих-администраторов распределяется здесь на большое количество заводов; б) единоличное управление ни в коей мере не нарушает и не ограничивает ни прав класса, ни прав профсоюзов, ибо класс может править в какой угодно форме, а форма эта зависит от технической целесообразности, во всех случаях «назначает» лиц, руководящих и администрирующих, правящий класс в целом» [8, с. 257—258].
Экономические отделы ВЦСПС и ВСНХ разработали инструкцию о порядке организации единоличного управления предприятиями. Перед рабочим, назначаемым на пост единоличного управляющего, выдвигались требования: не менее одного года работы в каком-нибудь заводоуправлении или в его части; не менее 6 месяцев работы в завкоме, профсоюзе или кооперативе; административный или хозяйственный опыт, знание характера производства данного предприятия; по возможности революционный стаж.
Требования к специалистам: не менее одного года работы в заводоуправлении или не менее трех лет заведования ответственным отделом или цехом завода; не менее трех лет заводской технической работы; административно-хозяйственный опыт работы и стаж; знание характера производства данного предприятия; знакомство с вопросами труда и деятельностью профессиональной организаций рабочих. Революционный стаж им не предъявлялся [3]. Перечисленные требования к специалистам (не менее трех лет заведования ответственным отделом или цехом завода, не менее трех лет технической работы, знакомство с вопросами труда) не относились к рабочим. Им предъявлялись другие требования: не менее 6 месяцев работы в завкоме, профсоюзе или кооперации. Для рабочих, выдвигаемых на должность руководителя предприятий, главное — деловые и политические качества, для специалистов — деловые и профессиональные качества.
Единоличные руководители предприятий (директора, управляющие, заведующие) избирались на собрании рабочих и служащих и утверждались затем губернскими и отраслевыми органами управления; или они назначались кустовыми (в текстильной промышленности) и отраслевыми правлениями. Но во всех случаях кандидатуры выдвигались профсоюзными организациями, которые должны были слушать инструкции, «при всех равных условиях» предпочтения отдавать рабочей кандидатуре. Такая система — подбора кадров руководителей предприятий позволила многим рабочим возглавлять заводы и фабрики. Среди них было немало бездарных, не оправдавших себя руководителей, которые какое-то время благодаря наличию билет члена РКП(б) держались на посту. Но были и способные организаторы, приобретшие известный опыт, будучи в составе коллегиальных правлений предприятий, членов фабзавкомов, работниками различных советских органов [5, с. 151—153]. Обследование, проведенное Петроградским статистическим бюро предприятий города по состоянию на 1 марта 1920 г., охватило 260 предприятий, из которых 126 управлялись на основе коллегиальности и 134 на основе единоначалия. Оказалось, что в коллегиальных правлениях рабочих 48,7%, а среди единоличных руководителей — 28,6%. Обследование выявило закономерность: при коллегиальном управлении размеры предприятий почти не влияли на соотношение рабочих и специалистов в органах управления, при единоличном же управлении процент специалистов тем выше, чем крупнее предприятие [17, с. 47]. Последнее подтверждается и такими данными. В 1920 г. в промышленности была выделена группа предприятий в качестве образцовых. Их насчитывалось 31. Это были наиболее важные и крупные предприятия, управляющиеся на основе единоначалия. На 26 из них управляющими были специалисты и только на 5 (18%) — рабочие (иное соотношение среди помощников управляющих: на 20 предприятиях рабочие, на 11 специалисты) [16, с. 21].
В советской историографии принято было считать, что если значительная часть предприятий как-то работала, то благодаря рабочим, проявившим управленческие способности, трудовой энтузиазм и пр., что позволило обойтись минимумом технического персонала в управлениях. С этим можно согласиться лишь отчасти — в отношении небольших предприятий. Рабочие правления были в состоянии поддерживать работу мелких и средних предприятий с относительно несложным производством (таковых было огромное большинство). Что касается крупных предприятий, то значительная их часть из-за нехватки
сырья, топлива, продовольствия бездействовала или работала в половину мощности. Лишь крупные предприятия, оснащенные более сложным оборудованием, производившие основную военную продукцию, функционировали более или менее интенсивно, они особенно нуждались в компетентных управленцах: именно в руководстве этих предприятий численно доминировали специалисты [5, с. 157].
Характерная для чиновничества царской России иерархия должностного чинопочитания усваивалась и советским чиновничеством, судившим о ценности руководителя по занимаемой им должности: каждый управленец был в зависимости от вышестоящего. Эта зависимость усиливалась по мере внедрения единоначалия. Если в первое время в управлении был крен к безбрежной коллегиальности, то с переходом к единоначалию наметилась другая крайность — тенденция к личной власти, к личной «непогрешимости». А с этим было связано стремление некомпетентных, непригодных к выполнению ответственной работы и карьеристов войти в доверие единоличного начальства, подчеркивая свою преданность ему. В свою очередь «начальники» старались окружить себя «своими людьми», которые бы им услуживали и защищали их чисто ведомственные интересы. Коллегиальность, характерная для первых послеоктябрьских месяцев, порождала анархию. Единоначалие, проводимое в условиях жесткой централизации и командного администрирования, способствовало проявлению произвола [5, с 186].
Переход от методов единоличного управления к практике соучастия рабочего и специалиста в управлении
В 1919—1920 гг. возрос приток в промышленность людей с высшим и средним образованием, что было связано, с одной стороны, с более последовательной политикой властей, направленной к привлечению «спецов», с другой, — вынужденностью последних приступать к работе на государственных предприятиях (по мобилизациям, необходимостью получения продовольственного пайка). Распоряжениями центральной власти хозяйственное руководство даже обязывалось привлекать на управленческие должности предприятий специалистов. Так, в ноябре 1920 г. Совет Труда и Обороны обязал Отдел металла ВСНХ немедленно заменить руководящий состав заводских управлений части ударных заводов «единоличными начальниками, назначенными по принципу компетентности» (но придав к ним комиссаров из числа «крепких и ответственных работников») [4].
Широко применялась практика оставления на руководящей должности рабочего, придав ему в качестве помощника специалиста. Член Президиума ВСНХ Ю. Ларин был одним из немногих видных управленцев, которые поднялись на высокую ступень советского руководства, не будучи в прошлом большевиками. Он происходил из интеллигентной семьи. Еще в студенческие годы стал участвовать в революционном движении, примкнул к меньшевикам. Прошел обычный путь революционера: тюрьма, ссылка, эмиграция. Издавал брошюры и статьи на политические и экономические темы. Вступив накануне Октябрьской революции в партию большевиков, он занимался разработкой хозяйственно-политических вопросов. После Октября возглавлял ряд экономических органов. Интересна характеристика, данная ему Лениным в письме Г.М. Кржижановскому об общеплановой комиссии (25 февраля 1921 г.): «...этот человек по своему характеру срывает всякую работу, захватывает власть, опрокидывает всех председателей. Разгоняет спецы, выступает (без тени прав на сие) от имени партии». Вместе с тем Ленин советует обязательно ввести Ю. Ларина в подкомиссию хозяйственных планов, «но 1) не председателем и не товарищем председателя и не секретарем; 2) уравновесив его, скажем Середой, как образцом уравновешенности, нефантастичности, недерганья» [11, с. 80—81]. Ленин и до этого критиковал Ю. Ларина за его фантазию, негативно сказывающуюся на делах, в то же время ценил в нем огромную работоспособность, компетентность в текущих хозяйственных вопросах. Следует отметить и то, что реально оценивая ситуацию, Ленин замечая доминантность одних руководителей в одних случаях, в других, по свидетельству того же Ю. Ларина, предлагал «коммунистическим руководителям наших аппаратов внимательно смотреть, кто кем владеет и правит:
они порученным им аппаратом или этот аппарат ими» [9, с. 34].
Эту практику учел IX съезд РКП(б), рекомендуя разные комбинации соучастия рабочего и специалиста в управлении: назначался директор из рабочих — при нем инженер в должности помощника по технической части; если же директором был инженер-специалист, то при нем находился «комиссар из рабочих-профессионалистов, с широкими правами и с обязательством входить во все стороны дела», при директоре-специалисте могли быть рабочие-профессионалисты (один или два) в качестве помощников «с правом и обязательством. входить во все отрасли заводского управления, но без права приостанавливать распоряжения директора» [8, с. 247].
Практика соучастия рабочего и специалиста в управлении, в основе которого лежит принцип, который мы назвали приемом «диадногоуравновешивания», в последствии нашла свое более широкое применение в сфере национальной политики нашего государства по отношению к республикам, вошедшим в состав СССР. Суть его заключалась в том, что должность, идентифицируемая с главой той или иной республики, в значительной части случаев занимал представитель коренной национальности этой республики, однако на должности второго лица, которая только номинально считалась второй, как правило, находился представитель славянской национальности (русский), без согласования с которым невозможно было принять какое-либо крупное решение.
Возвращаясь в рамки анализируемого периода, следует сделать следующий вывод. Жизнь со всей очевидностью показала тщетность утверждений партии большевиков, что рабочие без посторонней помощи могут успешно управлять государством. Утопичной оказалась идея об отказе от чиновничества, о бесплатном выполнении государственных обязанностей каждым трудящимся «по отбытии 8-часового урока производственной работы». Во всех сферах государственной жизни потребовалось создавать управленческие аппараты со штатными оплачиваемыми чиновниками, получившими название «советские служащие». Новые управленцы, как центральных, так и местных органов, принадлежали к различным социальным слоям, однако преимущества предоставлялись рабочим. Членство в РКП(б), особенно при наличии партийного стажа, открывало всем, независимо от социальной принадлежности, образования, компетентности, нравственных качеств, путь на все, вплоть до высших, ступени государственной власти и управления.
Литература_
1. АнцеловичА.Н. Встречи с В.И. Лениным // Воспоминания о В.И.Ленине. Т. 2. — М., 1957.
2. Валентинов Н. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. — М., 1991.
3. ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 4. Д. 271. Л. 18.
4. ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 4. Д. 274. Л. 22.
5. Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы 1917—1920 гг. — М., 1998.
6. Двенадцатый съезд РКП(б). Стеногр. отчет. — М., 1968.
7. Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). — М., 1980.
8. КПСС в резолюциях. Т. 2. М., 1983.
9. Ларин Ю. Интеллигенция и Советы. Хозяйство, буржуазия, революция, госаппарат. — М., 1924.
10. Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти // Полн. собр. соч., Т. 36.
11. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч., Т. 52.
12. Ленинский сборник XXXVIII.
13. Ломов Г. В дни бури и натиска // Пролетарская революция, 1927. № 10 (69).
14. ЛуначарскийА.В. О Владимире Ильиче // Воспоминания о Ленине. Т. 2. — М., 1969.
15. Луначарский А.В. Просвещение и революция. — М., 1924.
16. Материалы к 10-му съезду РКП(б) по вопросам экономического положения. — М., 1921.
17. Материалы по статистики Петрограда. Вып. 1.
18. Отчет ВСНХ VIII Всероссийскому съезду Советов. С. 214.
19. Пятая Всероссийская конференция профессиональных союзов.
20. Рассел Б. Практика и теория большевизма. — М., 1991.
21. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 34. Д. 26. Л. 9.
© Калинин И. В., 2004
