CC BY
20
УДК 81'1
ПОЗИЦИОНИРОВАНИЕ СУБЪЕКТА В ДИСКУРСЕ ЗАВЕЩАНИЯ © О.А. Крапивкина1
Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
В рамках современного исследования дискурса актуальность приобрело направление, получившее название «антропоцентризм», для которого характерен интерес к «человеку в языке». Целью данной статьи является описание лингвистического статуса субъекта в завещательном дискурсе в свете теории антропоцентризма. В соответствии с данной целью мы ставим следующие задачи: очертить диапазон языковых средств, участвующих в позиционировании субъекта завещания; выявить наиболее частотные языковые механизмы позиционирования субъекта в русскоязычных и англоязычных текстах завещаний.
Ключевые слова: завещание; юридический дискурс; субъект; антропоцентризм; позиционирование; местоимение.
SUBJECT POSITIONING IN THE DISCOURSE OF WILLS O.A. Krapivkina
Irkutsk National Research Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The approach known as anthropocentrism focused on the study of a person in the language has become relevant in current discourse analysis. The purpose of the present paper is to describe the linguistic status of the speaking subject in the discourse of wills from the anthropocentric perspective. The purpose may be specified in the tasks as follows: to describe the linguistic tools used to verbalize the subject of the will, to identify most frequent language mechanisms of subject verbalization in the texts of Russian and English wills.
Keywords: will; legal discourse; speaking subject; anthropocentrism; positioning; pronoun.
В рамках современного исследования дискурса актуальность приобрело направление, получившее название «антропоцентризм», для которого характерен интерес к «человеку в языке» (Э. Бенвенист, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов, Ю.М. Малинович, С.Н. Плотникова и др.). Антропоценричность языка в современной лингвистике стала ключевой идеей и основой для многих исследований. Антропоцентризм исходит из аксиомы, выдвинутой Ю.С. Степановым, о том, что «язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка» [5]. Антропоцентрическая парадигма выводит человека в центр порождаемого им дискурса и изучает последнего в связи с сознанием говорящего, поскольку за каждым дискурсом стоит индивид, обладающий волей, потребностями, интересами, намерениями и желаниями. Однако возможность их выражения детерминирована степенью контроля со стороны дискурсивного сообщества, который регламентирует, что можно, а что нельзя говорить, включая механизмы отвержения, исключения, «которые вступают в действие, когда какой-либо говорящий субъект формулирует одно или несколько не поддающихся ассимиляции высказываний» [6, с. 72].
В отношении правовой коммуникации априорно мнение о том, что личность субъекта нивелируется в юридических текстах. Обезличенность юридического дискурса редко ставится под сомнение. Однако антро-
поцентрическая парадигма ставит новые задачи в исследовании дискурса, требует иных подходов к его анализу. Исходя из антропоцентрического характера современной лингвистической парадигмы, мы полагаем, что и в юридическом дискурсе можно усмотреть проявления личностного начала.
Юридическими жанрами, в которых субъект не скрывается за безличными, бессубъектными конструкциями, являются, к примеру, завещание, особое мнение судьи, жалоба, а также некоторые устные жанры юридического дискурса.
Объектом рассмотрения в настоящей публикации является завещание. В качестве предмета исследования были выбраны способы репрезентации субъекта в текстах завещаний.
Целью данной статьи является описание лингвистического статуса субъекта в завещательном дискурсе. В соответствии с поставленной целью мы ставим следующие задачи: очертить диапазон языковых средств, участвующих в позиционировании субъекта завещания; выявить наиболее частотные языковые механизмы позиционирования субъекта в русскоязычных и англоязычных текстах завещаний.
Завещание представляет собой объявление воли субъекта о порядке распоряжения принадлежащим ему имуществом после своей смерти:
(1) I give and bequeath all my personal effects of every kind, and not otherwise named in Part B of this Article
1 Крапивкина Ольга Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков № 2 для технических специальностей, тел.: 89041317565, e-mail: koa1504@mail.ru
Krapivkina Olga, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Foreign Languages no.2 for Technical Specialties, tel.: 89041317565, e-mail: koa1504@mail.ru
IV immediately below, to my spouse. I direct that my estate shall devolve as follows ... (Last Will and Testament of Kramden R.A.).
(2) Все имущество, принадлежащее мне на сегодняшний день, завещаю своей жене (Образец завещания).
В приведенных примерах субъекты объявляют свою волю, в соответствии с которой все принадлежащее им имущество переходит в собственность указанных в завещании лиц. Иллокутивная цель завещания, как показывают примеры, отражена в последовательности косвенных директивов (1), (2), дополняемых ассертивными высказываниями (3), (4):
(3) This Will has been prepared in duplicate, each copy of which has been executed as an original (Last Will and Testament of Kramden R.A.).
(4) Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено (Образец завещания).
Использование прономинальных единиц I, мне в целях самореференции говорит в пользу его персонализированного характера. Субъект завещания мыслится как автономная личность, обладающая свободой волеизъявления:
(5) I direct payment of my debts, funeral expenses and expenses for administration of my estate (Last Will and Testament of Smith J.).
(6) Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса (Образец завещания).
Местоимения 1-го лица единственного числа указывают на субъекта как на уникального индивида, а притяжательные детерминативы my, моих участвуют в посессивных конструкциях, выражающих отнесение к личному миру субъекта материальных объектов (5), неотчуждаемой принадлежности (6). В примере (6) субъективный характер формы дательного падежа местоимения 1-го лица единственного числа усилен лексемой лично.
Следует отметить, что иллокутивная функция завещания - объявление воли субъекта о порядке распоряжения принадлежащим ему имуществом после своей смерти - и является детерминантой его ярко выраженного персонализированного характера. Чтобы быть ясной для окружающих, воля должна быть определенным образом объективирована, персонализирована, а субъект волеизъявления индивидуализирован. Только в этом случае завещание влечет определенные юридические последствия.
Язык предоставляет большое количество вариантов для обозначения самых разнообразных оттенков видения субъектом себя в дискурсивном мире, множества ипостасей, которые он стремится актуализировать в речи. Согласно ономасиологической точке зрения, одна и та же категория может выражаться разноуровневыми языковыми средствами - лексическими, морфологическими, синтаксическими. Неоднородным является и диапазон языковых знаков, вербализующих субъекта юридического дискурса.
Основным языковым механизмом позиционирования субъекта завещания являются местоимения 1-го
лица единственного числа, соотнесенные с именем собственным. Они позволяют позиционировать говорящего как суверенного субъекта волеизъявления, правомочного самостоятельно распоряжаться принадлежащим ему имуществом:
(7) I give the rest of my estate to all my children, equally, share and share alike (Last Will and Testament of Rickenbacker T.E.).
(8) Все мое имущество я завещаю Литвиновой Надежде Викторовне (Образец завещания).
Местоимение 1-го лица единственного числа рассматривается как центр эгоцентрической системы, ее точка отсчета. Оно эксплицируют, как пишет Л.М. Ковалева, «прототипического субъекта [2, с. 68], являющегося опорной точкой для проявления субъективности в языке [1].
Следует отметить, что, если в некоторых жанрах юридического дискурса, например, жалобе и особом мнении судьи, местоимения я, I преимущественно придают высказыванию личностный характер, не позволяя ему претендовать на статус объективной истины, в завещании данные прономиналы отражают онтологическую сущность самого субъекта речи, выступая средствами характеризации лица как субъекта, обладающего правом выразить от своего имени волеизъявление по распоряжению имуществом.
Рассмотрим примеры.
(9) I, Ralph A. Kramden III, do hereby make, publish and declare this to be my Last Will and Testament. I hereby name, constitute and appoint Edward R. Norton as Personal Representative to administer my estate. Should I fail to dispose of my body by anatomical gift, such funeral expenses shall include the cost of any casket, burial marker, and funeral service (Last Will and Testament of Kramden R.A.).
В примере (9) в позиционировании субъекта участвует следующая комбинация языковых единиц:
1) Личное местоимение I, которое в комбинации с именем собственным индивидуализирует носителя воли, точно отсылает к нему как к уникальному индивиду, выделяя из ряда подобных (наречие hereby подчеркивает перформативный характер высказывания и часто сопровождает в юридическом дискурсе местоимение 1-го лица единственного числа). Имя собственное играет здесь чрезвычайно важную роль: если нельзя идентифицировать субъект волеизъявления, то и само волеизъявление не может существовать de jure. Вступая в связь с именем собственным, местоимение I наделяется индивидуализирующей семантикой, а высказывание приобретает значение правового действия. Как пишет В.А. Никонов, имена собственные являются связующим звеном между личностью и информацией, «назвать имя - значит вызвать в сознании мысль о том, кто назван» [3, с. 33]; без указания на имя (прямого или косвенного) высказывание является «обезличенным», оно не соотносится с конкретным лицом.
2) Притяжательное местоимение my, входящее в посессивную конструкцию, представляющую отношение отчуждаемой предметной принадлежности my estate. С его помощью субъект позиционирует себя как
юридического собственника. Посессивная конструкция my body с глаголом dispose демонстрирует переход от неотчуждаемой принадлежности к отчуждаемой, в отношении которой субъект делает распоряжение, завещая свое тело для анатомических исследований.
(10) Все мое имущество я завещаю своей жене, а в случае ее смерти ранее моей или непринятия ею наследства - моему внуку (Завещание Боура Л.В.).
В примере (10) субъект реферирует к себе с помощью двух единиц - местоимения я, которое совместно с извлекаемым из контекста именем собственным индивидуализирует его, и форм притяжательного местоимения моей, моему, своей, входящих в конструкции с тремя типами отношений посессивности: отчуждаемой предметной (мое имущество), отчуждаемой одушевленной (своей жене, моему внуку) и неотчуждаемой абстрактной (моей смерти). Конструкциями своей жене, моему внуку субъект выражает посессивное отношение к одушевленным объектам, с которыми он состоит в брачных (своей жене) и родственных (моему внуку) отношениях. Как полагает Е.В. Падучева, местоимения мой и свой находятся «в отношении свободного варьирования, не связанного со сколько-нибудь ощутимыми смысловыми различиями», но «в некоторых контекстах свой ощущается как менее вежливое» [4, с. 208]. Так, в нашем примере коннотация меньшей вежливости в посессивной конструкции своей жене развивается из потенциально присутствующего, по Е.В. Падучевой, в значении местоимения свой оттенка постоянной принадлежности, то есть собственности. Употребляя применительно к жене возвратное местоимение свой, субъект имплицирует факт наличия более близких отношений.
В ходе анализа фактического материала нами не было выявлено ни одного случая импликации субъекта завещания. Думается, что «сокрытие» субъекта завещания с помощью безличных и неопределенно-личных конструкций, придающих высказыванию характер анонимизации, считается недопустимым, поскольку приводит к утрате персонализированного и индивидуализированного характера высказываний, необходимого для объективации воли субъекта в правовой системе.
Далее отметим, что, поскольку, согласно установленным правилам, подлинность завещания должна быть удостоверена нотариусом или свидетелями, в тексте завещания имеют место высказывания, принадлежащие другим субъектам:
(11) We, the below-named witnesses, being first duly sworn, sign our names to this instrument and do hereby declare to the undersigned authority that (1) each of us were present and saw the Testator sign the will in our presence, (2) the will was attested by us in the presence of the Testator and (3) we believe the Testator to be of sound mind and memory at the time of his signing or acknowledging the will (Last Will and Testament of Kramden R.A.).
В примере (11) местоимения we, us, our реферируют к коллективному субъекту - свидетелям, удостоверяющим волю завещателя. В данном высказывании
знаки we, our, us являются референтно определенными, поскольку за ними стоят имена конкретных индивидов, выводимые из контекста. Подписи свидетелей необходимы для устранения возможных сомнений в подлинности документа, чтобы в случае необходимости названные лица могли быть установлены и найдены. В силу этого они должны быть должным образом индивидуализированы. Основным языковым средством их индивидуализации служит имя собственное. Местоимение we в данном случае выступает механизмом указания на коллективного субъекта, представленного группой лиц. Обозначение коллективности субъекта играет в завещании существенную роль, поскольку, согласно требованию закона, число свидетелей завещательного акта должно быть не менее двух.
(12) Настоящее завещание удостоверено мною, Коробейниковым В.В., государственным нотариусом. Завещание подписано Востриковым Федором Ивановичем в моем присутствии. Личность завещателя установлена, дееспособность его проверена (Образец завещания).
В данном примере субъект использует целый набор средств саморепрезентации:
1) с помощью местоимения 1-го лица единственного числа мною позиционирует себя как уникального индивида, несущего персональную ответственность за результаты своей деятельности (пассивная конструкция с творительным субъекта позволяет привлечь внимание к нему, а также снизить излишнюю категоричность, присущую я-высказываниям);
2) с помощью имени собственного индивидуализирует свою личность;
3) с помощью институционально-ролевого маркера обозначает свое место в системе государственных органов;
4) с помощью притяжательного элемента, входящего в посессивную конструкцию, выражающую отношение неотчуждаемой принадлежности субъекту физического признака (в моем присутствии), очерчивает свой дискурсивный мир;
5) с помощью пассивных конструкций деперсонализирует высказывание (Личность завещателя установлена, дееспособность его проверена), поскольку указание лица в данном случае является излишним в силу выводимости из контекста.
Итак, мы можем заключить, что в дискурсе завещания очевидна приближенность к атрибутам персо-нализированности. Это касается и ряда других форм взаимодействия рядовых носителей языка между собой (доверенность, расписка), а также с официальными органами посредством разного рода заявлений.
Столь распространенное в дискурс-анализе мнение о ярко выраженной институциональности, обезли-ченности юридического дискурса нельзя распространить на все составляющие его жанровые образования, среди которых есть и такие, в которых субъект берет на себя персональную ответственность за высказываемые пропозиции в виде заполненной я-валентности.
Статья поступила 9.02.2015 г.
Библиографический список
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 448 с.
2. Ковалева Л.М. Английская грамматика: предложение и слово. Иркутск: Изд-во ИЛГУ, 2008. 397 с.
3. Никонов В.А. Имя и общество. М.: Наука, 1988. 278 с.
4. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики ме-
стоимений). М.: Наука, 1985. 272 с.
5. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М.: Наука, 1975. 696 с.
6. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. 448 с.
Список источников иллюстративного материала
1. Завещание Боура Л.В. (1992) [Электронный ресурс]. URL: http:// www.penza-job.ru/dogovors/48/005.html (12.11.2014).
2. Образцы завещаний [Электронный ресурс]. URL: http:// business.rin.ru/cgi-
bin/search.pl?action=view&num=343053&razdel=49&w=0 (12.11.2014).
3. Образцы завещаний [Электронный ресурс]. URL:
http://www.penza-job.ru/dogovors/48/005.html (12.11.2014).
4. Last Will and Testament of Kramden R.A. (2004) [Electronic resource]. URL: http://www.medlawplus.com/legalforms/instruct/ sample-will.pdf (07.05.2014).
5. Last Will and Testament of Rickenbacker T.E. (1999) [Electronic resource]. URL: http://www.borisbrooks.com/ genealo-gy/bibles/will_ter.htm (11.03.2014).
УДК 349.2
ТРУДОВЫЕ ДОГОВОРЫ НА ЗАМЕЩЕНИЕ ДОЛЖНОСТЕЙ НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ РАБОТНИКОВ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
© Е.В. Красноярова1
Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Анализируются особенности заключения трудового договора с педагогическими работниками. Обосновывается необходимость рассмотрения конкретных норм дифференциации правового регулирования труда преподавателей вузов, предлагаются возможные решения исследуемых проблем. Анализ главы 52 ТК РФ позволяет утверждать, что в изложении норм не всегда прослеживается принцип равенства работников различных категорий. Делается вывод о том, что развитие трудового законодательства в дальнейшем должно осуществляться по пути соблюдения общих норм трудового права, а также установления гарантий для педагогических работников, соответствующих требованиям времени.
Ключевые слова: педагогические работники; замещение должностей научно-педагогических работников; принцип равенства; дифференциация правового регулирования труда.
EMPLOYMENT CONTRACTS FOR FILLING THE VACANCIES OF ACADEMIC TEACHING POSITIONS IN THE ORGANIZATIONS OF HIGHER EDUCATION E.V. Krasnoyarova
Irkutsk National Research Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The paper analyzes the features of employment contract conclusion with the teaching staff. It justifies the need to consider specific differentiation standards of legal regulation of university professors' labour. Possible solutions for the problems under investigation are suggested. Analysis of the Chapter 52 of the LC RF shows that the principle of equality of workers of different categories is not always observed in the restatement of law. It is concluded that further development of Labor Law should be carried out with the observance of general employment and labour statutes as well as with the provision of guarantees for the teaching staff that meet the requirements of time.
Keywords: teaching staff; filling the vacancies of academic teaching positions; principle of equality; differentiation of legal regulation of labour.
Трудовые отношения с педагогическими работниками возникают на основании трудового договора. Заключению трудового договора с педагогическими работниками, как правило, предшествуют дополнительные юридические факты. Трудовые отношения возникают на основании трудового договора, во-первых, в результате избрания на должность. Так,
должности декана факультета и заведующего кафедрой являются выборными, при этом порядок проведения выборов устанавливается уставом образовательной организации. Руководитель образовательной организации в случаях, предусмотренных законом, избирается общим собранием, конференцией работников с последующим утверждением учредителем образова-
1Красноярова Елена Викторовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, тел.: (3952) 405865, е-mail: krasnoyarova.65@mail.ru
Krasnoyarova Elena, Candidate of Pedagogics, Associate Professor of the Department of Civil and Legal Disciplines, tel.: (3952) 405865, e-mail: krasnoyarova.65@mail.ru
