CC BY
32
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Позитивные отклонения в праве
НАНБА Сария Беслановна, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник отдела конституционного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: const@izak.ru
ПОМАЗАНСКИЙ Андрей Евгеньевич, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник отдела конституционного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: const@izak.ru
ЦОМАРТОВА Фатима Валерьевна, научный сотрудник отдела социального законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34 E-mail: social@izak.ru
Статья посвящена поиску позитивного потенциала отклонений в праве. Исследуются вопросы, связанные с определением понятия и сущности позитивных отклонений в праве, выявлением причин, факторов и условий их возникновения, раскрытием механизмов развития позитивных отклонений в праве, установлением последствий таких отклонений. Специальное внимание уделено саморегулированию и гражданским инициативам как питательной среде для возникновения позитивных отклонений в праве и юридическим технологиям фиксации таких отклонений. Авторы приходят к выводу о том, что позитивные отклонения в праве способствуют выбору вариантов правомерного поведения и легальному усмотрению, служат источником правообразования, способствуют коррекции устаревших правовых моделей либо возникновению новых.
Ключевые слова: позитивные отклонения, правовое моделирование, саморегулирование, гражданские инициативы, правовой мониторинг, оценка регулирующего воздействия.
Positive Modifications in Law
S. B. Nanba, PhD in law
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation 34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia E-mail: const@izak.ru
A. E. Pomazanskiy, PhD in law
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation 34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia E-mail: const@izak.ru
F. V. Tsomartova
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation 34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia E-mail: social@izak.ru
The article aims to identify the positive potential of the deviations in law. The authors explore issues related to the definition and essence of positive deviations in law, identification of causes, factors and conditions of their occurrence, elaboration on mechanisms for the development of positive deviations in
law; identification of the consequences of such deviations. Special attention is given to self-regulation and civil initiatives as the favourable environment for the emergence of positive deviations in law and legal technologies of registering such deviations. The authors emphasize the interrelationship between the legal models and legal deviations. Their coexistence is inevitable, they are inextricably linked, and only their combined study is able to explain the processes of interest. Positive deviations in law are not per se, but only from the point of view of the given legal models. The recognition of deviations as positive depends on the assessment of the relevant legal model. The authors offer their own definition of positive deviations in law as the stable displacement of means of legal regulation from regulatory purposes, which resulted in unforeseen socially useful results. The authors conclude that positive deviations in law facilitate the selection of variants of lawful behavior and legal discretion, and are a source of lawmaking, as well as they promote correction of archaic legal models or creation of new ones.
Keywords: positive deviations in law, legal modeling, self-regulation, civil initiatives, legal monitoring, regulatory impact assessment.
DOI: 10.12737/10716
К постановке проблемы. Традиционно в юриспруденции исключительное внимание научной мысли обращено к негативным отклонениям в праве и средствам реакции на них. В то же время другой круг явлений, столь же важных и играющих не меньшую социальную роль, юристами игнорируется. На этот курьез еще в начале прошлого века обращал внимание Питирим Сорокин1, образно именуя эти явления «подвигами и наградами» и противопоставляя их «преступлениям и наказаниям».
Попытки осмысления явления позитивных отклонений в рамках общественных наук восходят к социологическим девиантологическим концепциям, заключающим в себе идею о том, что девиантность иногда имеет своей целью уничтожение норм и правил, законов, тормозящих общественное развитие в целом и мешающих гармоничному развитию отдельной личности2. Тезаурус
1 См.: Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. СПб., 1999.
2 См., например: Дюркгейм Э. Социология.
Ее предмет, метод, предназначение. М., 1995; Он же. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991; Мертон Р. К. Социальная структура и аномия // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М., 1966; Он же. Социальная теория и социальная структура. М., 2006; Коэн А.
теорий управления содержит термин «позитивные девианты» — это сотрудники, работающие эффективнее остальных. Метод управления преобразованиями включает в себя поиск таких людей и распространение их высокоэффективной стратегии на всю организацию путем преобразования их стратегий в корпоративный стандарт. Концепция позитивной девиантности как основа для поведенческих и социальных изменений была задействована при планировании программ питания в 1970-х гг.3 Международные организации развития, например ЮНИСЕФ, способствовали распространению концепции позитивной девиантно-сти на другие сферы (образование, медицина, спорт и др.).
В отечественной науке существенный вклад в разработку соответствующей проблематики внесли
Исследование проблем социальной дезорганизации и отклоняющегося поведения // Социология сегодня. М., 1965; Кетле А. Социальная система и законы, ею управляющие. СПб., 1866.
3 См.: Wishik S. M., Van der Vynckt S. The Use of Nutritional "Positive Deviants" to Identify Approaches for Modification of Dietary Practices // American Journal of Public Health. 1976. No. 1; Ghassemi H., Mansour M. Positive Deviance in Child Nutrition: with Emphasis on Psychosocial and Behavioral Aspects and Implications for Development. The United Nations University, 1990.
С. А. Муромцев4, М. М. Ковалевский5, Н. М. Коркунов6, Б. А. Кистяковский7, Л. И. Петражицкий8, В. П. Казимир-чук9, М. Н. Гернет10, В. Н. Кудрявцев11.
Всплеск интереса к позитивным отклонениям от нормы наблюдался в 1970-е гг., когда появляется все больше трудов, посвященных проблемам правового поведения, правового сознания, правовой активности, правовой культуры12, социологии девиантного поведения (В. С. Афанасьев, А. А. Габиани, Я. И. Гилин-ский, И. А. Голосенко, С. И. Голод, В. Н. Кудрявцев, И. В. Маточкин, Р. С. Могилевский, А. М. Яковлев и др.), проводятся первые крупные
4 См.: Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879.
5 См.: Ковалевский М. М. Соч.: в 2 т. Т. 1: Социология. М., 1997.
6 См.: Коркунов Н. М. Указ и закон. СПб., 1894.
7 См.: Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. М., 1916.
8 См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности: в 2 т. СПб., 1909—1910.
9 См.: Казимирчук В. П., Кудрявцев В. Н. Современная социология права. М., 1995.
10 См.: Гернет М. Н. Избранные произведения. М., 1974.
11 См.: Кудрявцев В. Н., Кудрявцев Ю. В., Нерсесянц В. С. Социальные отклонения: Введение в общую теорию. М., 1984; Кудрявцев В. Н. Социологические проблемы исследования антиобщественного поведения // Социологические исследования. 1974. № 1. С. 51—59; Он же. Правовое поведение. Норма и патология. М., 1982; Он же. Исследовательская проблема — социальные отклонения // Социологические исследования. 1983. № 2. С. 111—117.
12 См.: Муромцев С. А. Указ. соч.; Личность
и уважение к закону / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. П. Казимирчука. М., 1979; Щербакова Н. В. Правовая установка и социальная активность личности. М., 1986; Лукаше-ва Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973; Пеньков Е. М. Социальные нормы — регуляторы поведения лично-
сти. Некоторые вопросы методологии и теории. М., 1972.
эмпирические исследования деви-антного поведения, включая позитивные и негативные девиации13.
В настоящее время проблематика позитивных отклонений в праве фактически выпала из исследовательского поля зрения ввиду ее догматического и узконормативного понимания. Одно из исключений составляют исследования Ю. А. Тихомирова. Его концепция правового регулирования наряду с традиционными индикаторами действия права в виде нарушений законов включает позитивные показатели и отклонения от нормативной модели14.
Не претендуя на бесспорность суждений, обозначим некоторые вводные положения, от которых можно отталкиваться для дальнейшего изучения позитивных отклонений в праве. Цели настоящей статьи предполагают решение задач по определению понятия и сущности позитивных отклонений в праве, выявлению причин, факторов, условий их возникновения, раскрытию механизмов развития позитивных отклонений в праве, установлению последствий таких отклонений.
Сама идея отклонений теоретически предполагает симметрию: норма — нечто постоянное, типичное; отклонения от нее могут быть как негативными, так и позитивными. Поэтому представляется, что в вопросе об отклонениях речь может идти об их разнонаправленности, симметричности, об отклонениях не только негативного, но и позитивного свойства. Такой взгляд на направленность отклонений подкрепляет-
13 См.: Эффективность действия правовых норм / отв. ред. А. Пашков. Л., 1977; Человек как объект социологического исследования / ред. Л. Спиридонов, Я. Гилинский. Л., 1977.
14 См.: Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2008. С. 29, 133—134; Он же. Прогнозы и риски в правовой сфере // Журнал российского права. 2014. № 3. С. 12; Он же. Коллизионное право и отклонения в правовой сфере // Право и политика. 2013. № 3. С. 363—369.
ся конвенциональностью проблемы отклонений в праве как таковых и относительностью самого определения отклонений как негативных или позитивных.
Очевидно, необходим исходный критерий оценки, позволяющий разграничить негативные и позитивные отклонения. По-видимому, поиск такого критерия целесообразно осуществлять с учетом того, что позитивные отклонения в праве должны способствовать улучшению качества жизни, устойчивому развитию, стоять у истоков инноваций, быть общественно полезными, в широком смысле — стимулировать прогресс.
Этот вывод косвенно подтверждается наличием в нормативной системе конструкций, выступающих связующим звеном между правовыми моделями и безусловными отклонениями от них в позитивном русле, легитимирующих отклонения по причине их общественной полезности. В качестве таковых выступают, например, концепции обоснованного риска, необходимой обороны, крайней необходимости, исключающие преступность деяния, несмотря на содержание в таких деяниях состава предусмотренного уголовным законом преступления, в связи с тем, что вред, причиняемый таким деянием, является общественно полезным.
Методологически принципиальна такая сущностная характеристика позитивных отклонений в праве, как их относительность. Позитивные отклонения в праве являются таковыми не per se, а только с точки зрения заданных правовых моделей. Оценка отклонения в качестве позитивного зависит от оценки соответствующей правовой модели. Наличие отклонений в позитивном ключе так или иначе свидетельствует о недостатках правовой модели в любом из ее элементов. Это те случаи, когда аномальна сама модель, а отклонения адаптивны.
Категории правовых моделей и правовых отклонений дополнительны, их сосуществование неизбеж-
но, они неразрывно связаны между собой. Прямым следствием относительности и дополнительности категории позитивных отклонений в праве является то, что границы между правовой моделью и отклонением подвижны во времени и пространстве.
Причины возникновения позитивных отклонений в праве могут быть объективного и субъективного характера.
К субъективным причинам возникновения позитивных отклонений в праве можно отнести непредвидимые последствия динамики развития правовых состояний, противоречие между сложившимися формами и методами государственно-правового воздействия на определенную сферу общественной жизни и реальными потребностями общественной жизни, недостаточное развитие правовых форм в определенной сфере общественных отношений и др.
Помимо субъективных недостатков правовых моделей позитивные отклонения в праве объективно порождает изменчивость общественной жизни в условиях статичности нормативно-правовых регуляторов. Правовые модели не могут нормально существовать неопределенно долгое время в неизменном виде, поскольку должны отражать объективные общественные потребности. Правовая материя должна постоянно развиваться, приспосабливаясь к необходимости регулировать новые, возникающие в обществе отношения. Даже закон должен учитывать некоторые изменения в общественных отношениях и без издания новых или отмены (изменения) старых норм. Однако адаптивность правовых моделей ограниченна, поэтому в нормальном цикле правового развития позитивные отклонения в праве, накапливаясь как массовый образец, постепенно приводят к созданию новой правовой модели.
Возможна и обратная ситуация, когда позитивный заряд отклонения обусловлен не реакционностью предлагаемого правового решения, а его
преждевременностью. Внедрение новых правовых моделей, «опережающе отражающих действительность», может сопровождаться позитивными отклонениями, прагматический юридический реализм которых вносит необходимые коррективы.
Уровень отклонений в праве коррелирует с типом регуляционного воздействия на общественные отношения: в рамках общедозволительного типа правового регулирования уровень позитивных отклонений в праве выше, чем при разрешительном типе.
Правовое регулирование поведения и деятельности субъектов, основывающееся на принципе «разрешено все, что прямо не запрещено законом», позволяет наиболее полно раскрыть уникальную социальную возможность права переводить свободу в деловую активность, в творчество, в созидательное дело. Естественно, это возможно лишь в ограниченных рамках правового регулирования общественных отношений (преимущественно в отраслях частного права), где выход за пределы правового не создает общественной опасности, когда любое асоциальное поведение, не относящееся к категории противоправных поступков, берется правом под защиту. Сами по себе институты собственности, договорного права, возмещения причиненного вреда и многие другие в силу конструктивной расстановки прав и обязанностей втягивают людей в такие социальные структуры, где оптимальным вариантом поведения является созидательная деятельность по достижению позитивного результата.
Исходя из вышеизложенного, в самом первом приближении позитивные отклонения в праве можно определить как устойчивое смещение средств правового воздействия и (или) нормативных целей, вследствие которого возникают непредвиденные общественно-полезные результаты.
Основываясь на таком представлении о позитивном отклонении в праве, можно выделить следующие их ви-
ды: а) отклонения, предполагающие согласие с правовыми целями и отрицание предлагаемых для их достижения правовых средств; б) отклонения, приспосабливающие имеющиеся правовые средства к достижению не предусмотренных правовой моделью целей; в) отклонения, выражающиеся в отказе и от правовых целей, и от средств их достижения.
Саморегулирование и гражданские инициативы — питательная среда для позитивных отклонений в праве. Как известно, право в качестве базового социального института призвано создавать прочную основу для формирования и развития общественных отношений, принимая во внимание различные интересы его участников. При этом правовое регулирование является не одномоментным действием, а процессом непрерывного правового воздействия на общественные отношения, на сознание и поведение людей15. В то же время современные тенденции развития государства, права, общества, которые характеризуются высокими темпами социальных изменений, порождают определенную нестабильность указанных социальных институтов. Учитывая данные обстоятельства, приходится констатировать: интенсификация общественной жизни приводит к тому, что в общественных отношениях, в которых годами господствовали проверенные поколениями нормативные ориентиры, возникает неопределенность как следствие ослабления социальных связей. Изменения протекают настолько стремительно, что складывающиеся порой спонтанно неформальные правовые институты на практике представляются более предпочтительными, чем правовые. Нередко искусственно установленные правовые нормы и институты остаются в статическом состоянии, не трансформируются в развитые
15 Подробнее см.: Тихомиров Ю. А. Пра-
вовое регулирование: теория и практика.
М., 2010.
и устойчивые социальные институты, отвечающие потребностям современной практики.
Ускорившееся развитие социальных институтов ставит на повестку дня вопрос об использовании такого неотъемлемого свойства права, как саморегулирование, которое способствует вовлечению максимального круга участников общественных отношений, увеличению степени контроля общества за состоянием правовой системы и выражается в числе прочего в появлении позитивных отклонений в праве. Так, А. Ф. Чер-данцев полагал, что в системе права имеется своеобразный механизм саморегулирования, наличие которого обусловливает существование в ней связей управления, координации16.
Юридический подход к понятию саморегулирования как механизма возникновения позитивных отклонений в праве неизбежно наталкивается на проблему определения пределов правового регулирования, задаваемых государством. Установление пределов возможностей централизованного регулирования общественных отношений, когда «юридическая энергия поступает на данный участок правовой действительности только сверху, от государственных органов, и сообразно этому положение субъектов характеризуется отношениями субординации, прямого подчинения»17, является необходимым условием для использования института саморегулирования и возникающих вследствие этого положительных отклонений в праве.
В данной ситуации становится очевидным, что потенциал и возможности правового регулирования общественных отношений «сверху» не безграничны. Как указывал С. С. Алексеев, «если рассматривать правовое регулирование с точки зре-
16 См.: Черданцев А. Ф. Системообразующие связи права // Советское государство и право. 1974. № 8.
17 Алексеев С. С. Теория права. М., 1995. С. 225.
ния его возможностей, то обнаруживаются объективные пределы правового регулирования. Право достигает своих целей и действительно регулирует общественные отношения лишь постольку, поскольку требуемое нормами права поведение людей объективно возможно, отвечает созревшим экономическим и политическим условиям»18. Начала саморегулирования проявляют себя, как только государственное вмешательство упирается в правовые ограничители, не позволяющие власти дальше усиливать свое влияние на общество. Как только государство в своем внутриполитическом движении проходит точку равновесия (оптимального регулирования), которую безошибочно фиксирует механизм саморегулирования, начинается активизация некоего правового начала, сдерживающего интервенционистскую тенденцию тем сильнее, чем дальше заходит государственное регулирование. Правовое начало побеждает эту тенденцию, и начинается движение в обратную сторону. Пределы государственного вмешательства в сферу общественного саморегулирования должны устанавливаться с таким расчетом, чтобы это вмешательство не могло повредить институтам и механизмам саморегулирования19.
За последние десятилетия государство сосредоточило на себе огромное количество регулятивных функций, которые осуществляются посредством разветвленной системы государственных органов. С одной стороны, имеется большее количество примеров успешной реализации правовых моделей, с другой — не меньше примеров провалов в деятельности государства. Зачастую, идущее от государства регули-
18 Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966. С. 8.
19 См.: Четвернин В. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993.
рование приводит к прямо противоположному от задуманного результату. В англоязычной юридической литературе возникновение такой ситуации описывается термином «парадокс регулирования»20.
И здесь чрезвычайно важным представляются поиск и выработка критериев применения правового регулирования и саморегулирования, правильное определение границ и временного момента для выбора тех или иных социальных норм. Такая ситуация возникает, например, при обсуждении вопросов о необходимости государственного вмешательства в регулирование деятельности граждан в сети Интернет. В отечественной юридической литературе соответствующим критерием предлагается считать осознание меры самореализации и социализации личности, баланса между личными и публичными интересами21.
В принципиальном плане расширение сферы саморегулирования, поиск и выявление позитивных отклонений в праве связаны с поиском новых форм организации общества, призванных обеспечивать эффективное функционирование в условиях ускоряющихся перемен. «Чтобы жить, организации должны сбросить с себя те виды бюрократической практики, которые их иммобилизуют, снижая их чувствительность и тем самым снижая их реакцию на перемены»22. Если раньше бюрократия служила опорой для устойчивых нормативных порядков, то в современном быстро меняющемся мире бюрократическая организация уже не успевает за динамикой условий, становится некомпетентной, непрофессиональной, испытывает большой дефицит в
20 См., например: Haines F. The Paradox of Regulation: What Regulation Can Achieve and What It Cannot. Cheltenham, 2011.
21 См.: Тихомиров Ю. А. Гражданское общество в фокусе права // Журнал российского права. 2013. № 10.
22 Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2002.
С. 163.
знаниях, необходимых для реагирования и принятия решений23.
Режим саморегулирования представляется чрезвычайно важным для определения субъектами права линии своего поведения. Его возникновение происходит либо на основе и при помощи специально созданных государством правовых институтов, таких как институты местного самоуправления, саморегулируемые организации, либо в случае, когда нормативные правовые акты, регулирующие соответствующие отношения, отсутствуют или весьма скудно (в общих чертах) определяют правила поведения. Это необходимая основа для возникновения саморегулирования. Именно в таких условиях субъекты права получают возможность для самостоятельного поиска и принятия решений на основе собственных интересов, а также самостоятельного их исполнения, осуществления самоконтроля и контроля за деятельностью субъектов, действующих в принятой сфере саморегулирования, самостоятельного применения мер ответственности.
Приходится признать, что непрерывно возникают позитивные и негативные отклонения от правовой модели. Такие отклонения отражают нарушения социальных норм, которые характеризуются массовостью, устойчивостью и распространенностью при сходных социальных усло-виях24. Позитивные последствия саморегулирования как вида нормо-творческой деятельности сводятся к благоприятному воздействию норм, вырабатываемых членами социальной системы (объединения), которое выражается в положительном их влиянии на удовлетворение их взаимосвязанных совместных интересов. Особенность позитивного нормотвор-
23 См.: Скоробогатов В. Ю. Саморегулирование как свойство правовой системы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 145.
24 См.: Тихомиров Ю. А. Циклы правового развития // Журнал российского права. 2008. № 10.
чества заключается в том, что нормы, установленные в результате саморегулирования, отражающие солидарность и общность интересов субъектов и способствующие выбору вариантов для их правомерного поведения, в перспективе могут служить источниками правообразования. Таким образом, отношения саморегуляции могут либо переводиться в правовые, либо признаваться правом25.
Сказанное выше позволяет заключить, что саморегулирование и возникновение позитивных отклонений в праве возможно как в частноправовой, так и в публично-правовой сфере в системе демократической организации власти. Подобно субъектам частноправовых отношений, субъекты публичного, в частности конституционного, права следуют самостоятельно разработанным правилам и стандартам, к примеру, при заключении и реализации политических соглашений, в ходе партийного строительства и др.
Юридические технологии в поисках позитивных отклонений. Определение качества и эффективности законодательного регулирования тесно связано с отклонениями в праве, как позитивными, так и негативными.
Складывающиеся общественные отношения требуют комплексного подхода к определению эффективности правового регулирования, использования различных юридических технологий26. Решению обозначенной задачи будет способствовать использование таких юридических технологий, как правовой монито-
25 См.: Тихомиров Ю. А. Право и саморегулирование // Журнал российского права. 2005. № 9.
26 См.: Хабриева Т. Я. Современные юридические технологии в теории и практике правотворчества и правоприменения // Эффективность законодательства и современные юридические технологии: Материалы заседания Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (г. Москва, 29—31 мая 2008 г.). М., 2009.
ринг и оценка регулирующего воз-действия27.
Оценка регулирующего воздействия представляет собой важный фильтр в законодательном процессе. Целью данной процедуры является определение способности законов эффективно регулировать общественные отношения. В процессе оценки регулирующего воздействия дается анализ степени и сроков достижения цели вводимого регулирования, рисков недостижения целей, а также возможных негативных последствий от введения соответствующего регулирования. На основе сформированных концептуальных вариантов осуществляется предварительный выбор оптимального варианта, который обеспечивает наилучшее соотношение затрат и выгод либо наилучшую степень достижения цели вводимого регулирования при наименьших издержках социальных групп и хозяйствующих субъектов. Таким образом, сама процедура имеет исключительно важное и положительное значение в целях повышения уровня и качества нормативных правовых актов.
В связи с этим уместно обозначить проблему избыточного правового регулирования в отдельных сферах. Количество регуляторов, устанавливающих обязанности, запреты и ограничения в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, достаточно велико, на бизнес обрушивается огромное количество разного нормативного материала, что влечет постоянную смену бизнес-модели28. Оценка регулирующего воздействия играет определен-
27 Подробнее см.: Правовой мониторинг: науч.-практ. пособие / под ред. Ю. А. Тихомирова, Д. Б. Горохова. М., 2009; Мониторинг законодательства о лесах и животном мире: науч.-практ. пособие. М., 2011; Механизм правового мониторинга: науч.-практ. пособие / отв. ред. А. В. Павлушкин. М., 2012.
28 См.: Алексей Улюкаев о своей программе на посту министра экономического развития. Интервью // Коммерсант. 2013. 12 авг.
ную роль в решении обозначенной проблемы29.
Положительный опыт применения оценки регулирующего воздействия возможно распространить на отношения, складывающиеся в области социальной, экологии (охрана окружающей среды), охраны здоровья граждан, миграционной политики, правового регулирования статуса отдельных категорий граждан (социально незащищенные категории, граждане с ограниченными физическими возможностями).
Еще одной юридической технологией, обладающей некоторым потенциалом в смысле обнаружения и фиксации позитивных отклонений, является правовой мониторинг.
Мониторинг в правовой сфере направлен на установление соответствия фактического действия норм права заложенным в них целям, ожидаемому результату правового регулирования. Правовой мониторинг получил широкое распространение в зарубежных странах и в отличие от российского опыта представляет собой не комплексную спланированную деятельность государства по оценке норм законодательства и их действия на практике, а осуществляемый обособленными субъектами поиск «проблемных» правовых норм либо пробелов в правовом регулировании конкретных сфер в целях дальнейшей корректировки нормативной правовой базы.
В ходе оценки регулирующего воздействия следует осуществлять мониторинг актов, по которым прово-
29 По оценкам министра экономики и планирования Ульяновской области в регионе благодаря внедрению оценки регулирующего воздействия бизнес уже сэкономил 600 млн руб. (см.: Выездное заседание Рабочей группы по вопросам взаимодействия с субъектами РФ Консультативного совета по оценке регулирующего воздействия Минэкономразвития. 28 марта 2014 г., г. Ульяновск. URL: //http://www.economy.gov.ru/ wps/wcm/connect/economylib4/mer/about/ structure/depregulatinginfluence/2014033114).
дилась данная оценка. Правовой мониторинг позволяет оценить соответствие последствий нормативного регулирования его целям, заложенным при принятии правового предписания, а также качество процедур оценки регулирующего воздействия, проведенных на стадии разработки и принятия нормативных правовых актов. Другим срезом правового мониторинга является возможность его использования при оценивании последствий реализации нормативных правовых актов, что позволит повысить их качество, а также эффективность государственного и муниципального управления.
Позитивный потенциал отклонений, выявленных в ходе проведения мониторинга правоприменения, может быть задействован посредством использования результатов мониторинга.
По результатам мониторинга, проводимого в субъектах РФ, в порядке законодательной инициативы субъектами РФ могут быть внесены проекты федеральных законов.
Результаты мониторинга правовых актов используются в работе комитетов законодательного органа субъекта РФ, депутатов и могут служить основанием для инициирования разработки новых нормативных правовых актов законодательного органа субъекта РФ либо внесения соответствующих изменений в действующие нормативные правовые акты субъекта РФ.
Результаты правового мониторинга могут стать основой для разработки целевых программ субъекта РФ или внесения изменений в действующие программы либо могут быть положены в основу проведения разъяснительных и информационных мероприятий, направленных на повышение эффективности реализации законов субъекта РФ.
Ежегодный доклад субъектов РФ о состоянии законодательства носит публичный характер и дает возможность гражданам оценить работу избранного населением законодатель-
ного органа. Доклад позволяет увидеть количество принятых законов на территории субъекта РФ, внесенных изменений в законы, законов, утративших силу. Идеи и предложения органов государственной власти субъектов РФ учитываются при подготовке Советом Федерации Федерального Собрания РФ Доклада о состоянии законодательства за текущий год. Доклад, подготовленный Советом Федерации, адресован органам государственной власти Российской Федерации и субъектов РФ, органам местного самоуправления, институтам гражданского общества, научному сообществу, гражданам Российской Федерации.
Итак, позитивный смысл отклонений состоит в том, что они способствуют выбору вариантов правомерного поведения и легальному усмотрению — административному, судейскому и т. п., служат в перспективе источником правообразования, способствуют коррекции устаревших, консервативных правовых моделей либо возникновению новых,
являясь тем самым механизмом правового развития.
Установленные достоверные, устойчивые, закономерные связи между правовыми моделями и негативными и позитивными формами отклонений могут быть использованы в целях общей переориентации правотворчества, правоприменения и научных дискуссий с наличных правонарушений на стимулирование правомерного поведения и позитивных отклонений, своего рода «канализирование» социальной активности в социально полезном направлении.
Оптимальное правовое моделирование должно не только предвидеть вероятность негативных отклонений, но и быть готовым задействовать позитивный потенциал отклонений. Здесь полезно учитывать тот факт, что существуют области, в которых позитивные отклонения встречаются наиболее часто (своеобразные точки роста): предпринимательство, наука, сфера культуры и политической активности граждан.
Библиографический список
Ghassemi H., Mansour M. Positive Deviance in Child Nutrition: with Emphasis on Psychosocial and Behavioral Aspects and Implications for Development. The United Nations University, 1990.
Haines F. The Paradox of Regulation: What Regulation Can Achieve and What It Cannot. Cheltenham, 2011.
Wishik S. M., Van der Vynckt S. The Use of Nutritional "Positive Deviants" to Identify Approaches for Modification of Dietary Practices // American Journal of Public Health. 1976. No. 1.
Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966.
Алексеев С. С. Теория права. М., 1995.
Алексей Улюкаев о своей программе на посту министра экономического развития. Интервью // Коммерсант. 2013. 12 авг.
Гернет М. Н. Избранные произведения. М., 1974.
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.
Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М., 1995.
Казимирчук В. П., Кудрявцев В. Н. Современная социология права. М., 1995.
Кетле А. Социальная система и законы, ею управляющие. СПб., 1866.
Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. М., 1916.
Ковалевский М. М. Соч.: в 2 т. Т. 1: Социология. М., 1997.
Коркунов Н. М. Указ и закон. СПб., 1894.
Коэн А. Исследование проблем социальной дезорганизации и отклоняющегося поведения // Социология сегодня. М., 1965.
Кудрявцев В. Н. Социологические проблемы исследования антиобщественного поведения // Социологические исследования. 1974. № 1.
Кудрявцев В. Н., Кудрявцев Ю. В., Нерсесянц В. С. Социальные отклонения: Введение в общую теорию. М., 1984.
Кудрявцев В. Н. Исследовательская проблема — социальные отклонения // Социологические исследования. 1983. № 2.
Кудрявцев В. Н. Правовое поведение. Норма и патология. М., 1982.
Личность и уважение к закону / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Н. Казимирчука. М., 1979.
Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973.
Мертон Р. К. Социальная структура и аномия // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М., 1966.
Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. М., 2006.
Механизм правового мониторинга: науч.-практ. пособие / отв. ред. А. В. Павлушкин. М., 2012.
Мониторинг законодательства о лесах и животном мире: науч.-практ. пособие. М., 2011.
Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879.
Пеньков Е. М. Социальные нормы — регуляторы поведения личности. Некоторые вопросы методологии и теории. М., 1972.
Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности: в 2 т. СПб., 1909—1910.
Правовой мониторинг: науч.-практ. пособие / под ред. Ю. А. Тихомирова, Д. Б. Горохова. М., 2009.
Скоробогатов В. Ю. Саморегулирование как свойство правовой системы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. СПб., 1999.
Тихомиров Ю. А. Гражданское общество в фокусе права // Журнал российского права. 2013. № 10.
Тихомиров Ю. А. Коллизионное право и отклонения в правовой сфере // Право и политика. 2013. № 3.
Тихомиров Ю. А. Право и саморегулирование // Журнал российского права. 2005. № 9.
Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2008.
Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010.
Тихомиров Ю. А. Прогнозы и риски в правовой сфере // Журнал российского права. 2014. № 3.
Тихомиров Ю. А. Циклы правового развития // Журнал российского права. 2008. № 10.
Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2002.
Хабриева Т. Я. Современные юридические технологии в теории и практике правотворчества и правоприменения // Эффективность законодательства и современные юридические технологии: Материалы заседания Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (г. Москва, 29—31 мая 2008 г.). М., 2009.
Человек как объект социологического исследования / ред. Л. Спиридонов, Я. Гилинский. Л., 1977.
Черданцев А. Ф. Системообразующие связи права // Советское государство и право. 1974. № 8.
Четвернин В. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993.
Щербакова Н. В. Правовая установка и социальная активность личности. М., 1986.
Эффективность действия правовых норм / отв. ред. А. С. Пашков. Л., 1977.
Субъект права: мнение социолога
ХЛОПАЕВА Наталья Анатольевна, кандидат социологических наук, помощник депутата по работе в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации Российская Федерация, 103265, Москва, ул. Охотный ряд, 1 E-mail: hlopaeva@gmail.com
Рассматривается поведенческий аспект права как один из главных факторов эффективности законов. В целях преодоления разрывов между правотворчеством, правопониманием и правоприменением предлагается исследование мотивов выбора субъектом той или иной
