CC BY
590
ФРАГМЕНТЫ БУДУЩИХ КНИГ
ВЦИОМ совместно с издательством«Праксис» в рамках проекта «Образ общества» планирует выпустить книгу выдающегося британского социолога Энтони ГИДДЕНСА «ПОСЛЕДСТВИЯ СОВРЕМЕННОСТИ» [1938]. Книга впервые выйдет на русском языке.
Предлагаемая вниманию читателя публикация представляет собой сокращенный перевод второй главы книги «Последствия современности» крупнейшего современного социолога Энтони Гидденса (1938). Она посвящена исследованию институциональных характеристик современного общества. В самом начале своей книги Гидденс специально оговаривается, что он видит специфику своей теоретической стратегии в том, чтобы проанализировать современность через призму ее институциональных измерений. При этом он отмечает, что характерной особенностью подхода большинства социологических направлений к анализу институциональных измерений современности было стремление выделить какое-то одно из его измерений и объявить его главной детерминантой социальных изменений в современных обществах. По этой причине Гидденс выражает несогласие с теми классиками социологии, которые пытались свести институциональные аспекты современности к какому-то одному измерению, будь то капитализм у Маркса, индустриализм у Дюркгейма или же западный рационализм у Вебера.
Согласно Гидденсу, современность определяется четырьмя институциональными комплексами. Это — капитализм, индустриализм, современное национальное государство, а также контроль над средствами насилия и надзор за населением, который является прерогативой современного государства. Распространение современных институтов, возникших на Западе, по всему миру кладет начало процессу глобализации, который также определяется четырьмя вышеуказанными институциональными измерениями. Таким образом, глобализация мыслится Гидденсом, прежде всего, как перенос институциональных измерений, характерных для западной современности, на другие части света. Поэтому она включает в себя четыре измерения: мировую капиталистическую экономику, систему национальных государств, мировой военный порядок и международное разделение труда. Именно эти измерения составляют процесс глобализации, который позволяет говорить об определенном, едином для всего современного мира новом качественном состоянии.
Т.А. Дмитриев
Э. Гидденс ПОСЛЕДСТВИЯ СОВРЕМЕННОСТИ36
Институциональные измерения современности
Выше я упоминал о стремлении большинства социологических теорий и систем воззрений к поискам единого основного типа институциональных связей в современных обществах: являются ли современные общества капиталистическими или индустриальными? Эта многолетняя полемика никоим образом не утратила своего значения и сегодня. Тем не менее, отчасти она основана на ошибочных посылках, поскольку в каждом из предложенных вариантов ответа предполагается некий редукционизм — либо индустриализм рассматривается как подвид капитализма, либо наоборот. В противоположность этому редукционизму, нам следует рассматривать капитализм и индустриализм как два различных «организационных блока» или измерения, включенных в институты современности. Здесь я определю их следующим образом.
Капитализм есть система производства товаров, сосредоточенная вокруг отношения между частным владением капиталом и лишенным собственности наемным трудом, причем это отношение служит главным стержнем классовой системы. Капиталистическое предприятие рассчитано на производство для рынков со свободной конкуренцией, причем цены здесь в одинаковой степени являются сигналами для инвесторов, производителей и потребителей.
Основной характеристикой индустриализма является использование неодушевленных источников физической энергии при производстве изделий, в сочетании с центральной ролью машинного оборудования в процессе производства. «Машину» можно определить как искусственный объект, выполняющий поставленные задачи и использующий в качестве средств для своей работы указанные источники энергии. Индустриализм предполагает упорядочение социальной организации производства в целях координации человеческих действий, машин, входящих и исходящих партий сырья и изделий. Индустриализм не следует понимать в слишком узком смысле — к чему нас склоняет его происхождение из «промышленной революции». Эта фраза вызывает в воображении картины установок, использующих энергию угля и пара, а также массивного, тяжелого машинного оборудования, лязгающего внутри закопченных цехов и фабрик. Понятие индустриализма не в меньшей степени, чем к таким ситуациям, применимо и к высокотехнологичной обстановке, где единственным источником энергии является электричество, а единственными механическими приспособлениями — электронные микросхемы. Кроме того, индустриализм оказывает влияние не только на рабочее место, но и на транспортировку, обмен информацией и домашний быт.
Мы можем признать капиталистические общества в качестве особого подвида современных обществ в целом. Капиталистическое общество есть система, обладающая рядом специфических институциональных особенностей. Во-первых, его экономический строй включает указанные выше характеристики. Высококонкурентная и экспансионистская природа капиталистического предприятия означает, что технологические новшества имеют тенденцию к тому, чтобы стать постоянными и всеобъемлющими. Во-вторых, экономика
36 Перевод выполнен Г. Ольховиковым по изданию: GiddensA. The Consequences of Modernity. Stanford: Stanford University Press, 1990. — P.
55—65, 70—78. Редактор перевода Т. Дмитриев.
170
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBaonal
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
достаточно сильно отделена или «изолирована» от прочих мест социального действия, в особенности от политических институтов. Учитывая высокий уровень инноваций в экономической сфере, экономические отношения оказывают значительное влияние на прочие институты. В-третьих, изоляция экономики от государственного устройства (которая может принимать разнообразные формы) основана на преобладании объектов, находящихся в частной собственности, среди средств производства (частная собственность здесь необязательно означает частную предпринимательскую деятельность, но скорее широкое распространение частного владения инвестициями). Владение капиталом напрямую связано с феноменом «отсутствия собственности» — придания товарного характера наемному труду — в рамках классовой системы. В-четвертых, условием, хотя и не определяющим фактором в сильном смысле этого слова, автономии государства является его опора на накопление капитала, контролируемое им далеко не полностью.
Но почему капиталистическое общество вообще является обществом? Этот вопрос останется без ответа, если мы лишь охарактеризуем капиталистический социальный строй в терминах его основных институциональных настроек (alignments). Ибо, учитывая ее экспансионистские характеристики, капиталистическая экономическая жизнь лишь в немногих отношениях связана границами определенных социальных систем. С самого своего начала капитализм имеет международный масштаб. Капиталистическое общество является «обществом» лишь потому, что оно — национальное государство. Характеристики национального государства в некоторой их существенной части должны быть объяснены и проанализированы вне обсуждения капитализма или индустриализма. Административную систему капиталистического государства и современных государств в целом следует интерпретировать в терминах достигаемого ею согласованного контроля над территориально ограниченными местами действия. Как было отмечено выше, ни одно из предшествовавших современности государств не было в состоянии даже близко подойти к тому уровню административного согласования, который был развит в рамках национального государства.
Такой уровень административной концентрации зависит, в свою очередь, от развития способностей к надзору, которые выходят далеко за рамки соответствующих возможностей традиционных цивилизаций; механизмы надзора образуют третье институциональное измерение, связанное, подобно капитализму и индустриализму, с возникновением современности. Надзор означает наблюдение за деятельностью подвластного населения в политической сфере — хотя его значение в качестве основания административной власти никоим образом не ограничено этой сферой. Наблюдение может быть прямым (как во многих случаях, обсуждаемых Фуко, таких как тюрьмы, школы или открытые производственные площадки [1]), но более типично непрямое наблюдение, основанное на контроле над информацией.
Имеется и четвертое институциональное измерение, которое следует выделить: контроль над средствами осуществления насилия. Военная мощь всегда была основной характеристикой предшествовавших современности цивилизаций. И все же политический центр этих цивилизаций никогда не был в состоянии надолго обеспечить себе прочную военную поддержку и, как правило, не имел успеха в сохранении монопольного контроля над средствами осуществления насилия на своих территориях. Военная сила органов власти зависела от союзов с местными князьками и полевыми командирами, которые всегда склонялись либо к тому, чтобы разорвать отношения с правящими группами, либо к тому, чтобы напрямую оспаривать их авторитет. Успешная монополия на средства насилия в
171
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
пределах четко обозначенных в территориальном отношении границ является отличительной чертой современного государства. Таково же и существование особого рода связей с индустриализмом, пронизывающих как организацию войск, так и системы вооружения, находящиеся в их распоряжении. «Индустриализация войны» радикально меняет характер военных действий, возвещая наступление эпохи «тотальной войны», а позднее — ядерного века.
Клаузевиц является автором классического толкования отношений между войной и национальным государством в девятнадцатом веке, но в действительности его взгляды в значительной мере устарели еще в тот момент, когда он их развивал. Для Клаузевица война была дипломатией, осуществляемой другими средствами: она была тем, что применяется, когда обычные переговоры и другие средства убеждения и принуждения не дают результата в отношениях между государствами [2]. Тотальная война делает неэффективным использование войны в качестве инструмента дипломатии, поскольку страдания, причиняемые обеим сторонам, скорее всего, значительно превзойдут любые дипломатические выгоды, которые могут быть приобретены с ее помощью. Возможность ядерной войны делает это очевидным.
Рисунок 1
Институциональные измерения современности
Четыре основных институциональных измерения современности и их взаимоотношения могут быть представлены так, как это сделано на рис. 1.
Начнем с левой части этого круга. Капитализм предполагает отделение экономического от политического на фоне конкуренции на рынке труда и рынках сбыта. Надзор, в свою очередь, имеет фундаментальное значение для всех типов организации, связанных с возникновением
МОНИТОРИНГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ М
' п 0,йЛгор“грг^ё§§ ¡опа1
¿оип1оас1 Ича! опНпе й гитореН^сотфгс^БЙопа!
современности, в особенности для национального государства, которое было исторически переплетено с капитализмом в ходе их совместного развития. Сходным образом, имеются тесные связи по существу между операциями национальных государств по осуществлению надзора и изменившейся в период современности природой военного могущества. Успешное осуществление монополии на средства насилия со стороны современного государства покоится на светской поддержке новых кодексов уголовного права вместе с присматривающим контролем «отклонений». Войска становятся относительно дальним резервом для внутренней гегемонии гражданских властей, и вооруженные силы по большей части «направлены вовне», на другие государства.
Двигаясь дальше по кругу, отметим, что имеется непосредственная связь между военной мощью и индустриализмом, одним из основных выражений которой является индустриализация войны. Такие же четкие взаимосвязи могут быть установлены между индустриализмом и капитализмом — взаимосвязи, достаточно знакомые и хорошо подтвержденные документально, несмотря на вышеупомянутую дискуссию о приоритете, связанную с их интерпретацией. Индустриализм становится главной осью взаимодействий людей с природой в условиях современности. В большинстве культур, предшествовавших современности, даже в больших цивилизациях, люди в основном рассматривали себя в неразрывной взаимосвязи с природой. Их жизни зависели от причуд и капризов природы — доступности естественных источников средств к существованию, процветания зерновых и изобилия пастбищных животных или их отсутствия, влияния стихийных бедствий. Современная промышленность, сформировавшаяся в результате союза науки и технологии, преобразует мир природы способами, недоступными воображению предшествующих поколений. На индустриализированных участках земного шара — да и, все в большей степени, везде — люди живут в созданной внешней среде, в условиях деятельности, которые, конечно же, остаются физическими, но уже не являются лишь природными. Не только антропогенная среда городских районов, но и, равным образом, большинство прочих ландшафтов ставятся в подчинение человеческой координации и контролю.
Прямые линии на диаграмме показывают дополнительные связи, которые могут быть подвергнуты анализу. Например, надзор был достаточно тесно вовлечен в развитие индустриализма, укрепляя административную власть в пределах заводов, фабрик и цехов. Однако, вместо того, чтобы развивать эти соображения, я обращусь к краткому — очень краткому, учитывая объем затрагиваемой проблематики — обзору того, как различные институциональные блоки были связаны друг с другом в ходе развития современных институтов.
Мы можем согласиться с Марксом в том, что капиталистическое предприятие сыграло основную роль в разрыве современной социальной жизни с институтами традиционного мира. Капитализм обладает высокой внутренней динамикой в силу связей, установленных между экономическим предприятием, работающим в условиях конкуренции, и общей тенденцией к превращению всего в товар. По причинам, выявленным Марксом, капиталистическая экономика является существенно нестабильной и внешне и внутренне (внутри сферы компетенции национального государства и за ее пределами) и находится в постоянном движении. Любое экономическое воспроизводство в рамках капитализма является «расширенным воспроизводством», поскольку экономический порядок не в состоянии сохранять более или менее статичное равновесие, как это было в большинстве традиционных систем. Возникновение капитализма, как говорит Маркс, предшествовало
173
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
развитию индустриализма и фактически придало значительный импульс появлению последнего. Индустриальное производство и связанное с ним постоянное революционизирование технологии содействуют появлению более эффективных и дешевых производственных процессов. Превращение рабочей силы в товар было особенно важным связующим звеном между капитализмом и индустриализмом, потому что «абстрактный труд» может быть непосредственным образом учтен при технологическом проектировании производства.
Образование абстрактной рабочей силы также создало одну из важнейших точек соединения капитализма, индустриализма и изменяющейся природы контроля над средствами осуществления насилия. Труды Маркса также могут быть использованы для анализа этой взаимосвязи, хотя он и не развил их явным образом в соответствующем направлении [3]. В государствах, предшествовавших современности, классовые системы редко были целиком и полностью экономическими: отношения классовой эксплуатации отчасти поддерживались силой или угрозой ее применения. Господствующий класс был в состоянии применить такую силу благодаря прямому доступу к средствам осуществления насилия — зачастую это был класс воинов. С возникновением капитализма природа классового господства стала существенно иной. Капиталистический трудовой договор, средоточие вновь возникающей классовой системы, подразумевал скорее наем абстрактной рабочей силы, чем порабощение «целого человека» (рабство), определение объема рабочей недели (барщинный труд) или произведенного продукта (церковная десятина или налог в натуральной форме). Капиталистический трудовой договор не опирается на прямое владение средствами осуществления насилия, и наемный труд номинально свободен. Классовые отношения тем самым оказываются напрямую включены в структуру капиталистического производства, а не существуют открыто и при поддержке насилия. Протекание этого процесса исторически совпало с сосредоточением контроля над средствами осуществления насилия в руках государства. Насилие, фактически, было «вытеснено» из трудового договора и сконцентрировано в руках органов государственной власти.
Если капитализм был одним из крупных институциональных элементов, содействующих запуску и распространению институтов современности, то другим элементом было национальное государство. Национальные государства и система национальных государств не могут быть объяснены на основе возникновения капиталистического предприятия, насколько бы схожими ни были порой интересы государств и интересы капиталистического благосостояния. Система национальных государств оформилась как результат несметного числа случайностей на основе разбросанной на большой территории группы пост-феодальных королевств и княжеств, существование которых отличало Европу от централизованных аграрных империй. Распространение институтов современности по всему свету изначально было европейским явлением и находилось под влиянием всех четырех институциональных измерений, упомянутых выше. Национальные государства сосредоточивали административную власть гораздо эффективнее, чем это были в состоянии сделать традиционные государства, и вследствие этого даже достаточно небольшие государства могли мобилизовать социальные и экономические ресурсы, превосходящие то, что было доступно государствам, существовавшим до эпохи современности. Капиталистическое производство, особенно в сочетании с индустриализмом, обеспечило огромный рывок вперед в плане экономического благосостояния, а также военной мощи. Благодаря комбинации всех этих факторов экспансия Запада стала казаться неотразимой.
174
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
В основе этих институциональных измерений лежат три ранее выделенных нами источника динамизма современности: дистанциация времени и пространства, высвобождение и рефлексивность. Как таковые, они не являются типами институтов, но, скорее, условиями, содействующими историческим изменениям, о которых говорилось в предыдущих параграфах. Без них разрыв между современностью и традиционными социальными порядками не мог бы свершиться столь радикальным образом и так быстро, и не смог бы охватить собой весь мир. Они задействованы в рамках институциональных измерений современности, и, в равной степени, обусловлены ими.
Глобализация современности
Современность по природе своей связана с глобализацией — об этом ясно говорят некоторые из самых существенных характеристик институтов современности, включающие, прежде всего, их высвобожденность и рефлексивность. Но чем именно является глобализация, и как это явление может быть осмыслено? Я рассмотрю здесь эти вопросы достаточно подробно, поскольку узловому значению протекающих сегодня процессов глобализации соответствует не так уж много развернутых обсуждений этого понятия в социологической литературе. Мы можем начать с повторения некоторых ранее высказанных замечаний. Взамен излишне активного использования социологами идеи «общества», в значении замкнутой системы, нам следует взять, в качестве отправной точки, сконцентрированной на анализе того, каким образом общественная жизнь упорядочена в пространстве и времени, проблематику пространственно-временной дистанциации. Система понятий, связанных с дистанциацией времени и пространства, привлекает наше внимание к комплексным отношениям между локальной вовлеченностью (обстоятельствами соприсутствия) и взаимодействию на расстоянии (связям присутствия и отсутствия). В эпоху современности уровень дистанциации времени и пространства гораздо выше, чем в любой из предшествующих периодов, и отношения между местными и отдаленными социальными формами и событиями соответственно «растягиваются». Глобализация означает, по сути, этот процесс растягивания, в той мере, в какой способы связи между различными социальными контекстами или регионами целиком охватывают своей сетью поверхность земного шара.
Глобализация поэтому может быть определена как интенсификация распространенных по всему миру социальных отношений, которые связывают отдаленные местности таким образом, что местные события формируются явлениями, происходящими за много миль от них, и наоборот. Это диалектический процесс, потому что такие местные события могут развиваться в направлении, противоположном тем самым дистанцированным связям, которые формируют их. Локальная трансформация в такой же степени является частью глобализации, как и горизонтальное расширение социальных связей во времени и пространстве. Поэтому тот, кто изучает нынешние города в любой части мира, сознает, что происходящее в местной общине, по всей вероятности, испытывает влияние факторов — таких как мировые деньги и товарные рынки — действующих на сколь угодно большом расстоянии от этой общины. Результат не обязательно и даже не в большинстве случаев оказывается обобщенным множеством изменений, действующих в едином направлении, но состоит из противодействующих друг другу тенденций. Растущее благосостояние городского района Сингапура может находиться в причинной связи, посредством сложной сети глобальных
175
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
экономических связей, с обнищанием района в Питсбурге, чьи продукты местного производства не выдерживают конкуренции на мировых рынках.
Еще один из очень большого числа возможных примеров представляет собой возникновение местных националистических настроений в Европе и других местах. Развитие глобализированных социальных отношений, вероятно, способствует ослаблению некоторых аспектов националистических чувств, связанных с национальными государствами (или какими-то другими государствами), но может стать одной из причин интенсификации националистических настроений более локального характера. В ситуации все убыстряющейся глобализации национальное государство стало «слишком маленьким для больших жизненных проблем, но слишком большим для малых жизненных проблем» [4]. В то же время, по мере того как социальные отношения становятся территориально все более растянутыми, мы наблюдаем, в качестве составной части этого процесса, усиление давления в пользу признания местных автономий и региональной культурной самобытности.
[...]
Измерения глобализации
Я буду рассматривать мировую капиталистическую экономику как одно из четырех измерений глобализации, следуя четырехчленной классификации институтов современности, упомянутой выше (см. рис. 2)37. Вторым измерением является система национальных государств; как показало проведенное выше обсуждение, хотя эти два измерения связаны между собой различными способами, ни одно из них не может быть исчерпывающим образом объяснено в терминах другого.
Если мы рассмотрим наше время, то в каком смысле можно утверждать, что процесс организации мировой экономики находится под властью капиталистических экономических механизмов? К ответу на этот вопрос имеет отношение ряд соображений. Основными точками приложения силы в мировой экономике являются капиталистические государства — государства, где предприятие капиталистической экономики (с подразумеваемыми им классовыми отношениями) является основной формой производства. Внутренняя и международная экономическая политика этих государств включает множество форм регулирования экономической деятельности, но, как уже было отмечено, их институциональная организация обеспечивает «отделение» экономического от политического. Это создает широкое поле для глобальной деятельности деловых корпораций, главным местом базирования которых всегда является определенное государство, но которые могут многообразно проявлять свое присутствие в других регионах.
Деловые предприятия, в особенности транснациональные корпорации, могут обладать огромной экономической властью и способны оказывать влияние на политический курс в странах их основного базирования и за их пределами. На сегодня крупнейшие транснациональные компании обладают бюджетами, превосходящими по размеру бюджет любой, за несколькими исключениями, нации. Но существует ряд ключевых отношений, в которых их власть не может соперничать с властью государств — и особенно важную роль среди них играют факторы защиты своей территории и контроля над средствами
37 Эта диаграмма (и сопровождающая ее дискуссия) замещают собой ту, что можно найти на с. 277 книги Nation-State and Violence.
176
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
осуществления насилия. Нет таких участков земной поверхности, за частичным исключением полярных областей, на включение которых в признанную сферу своего контроля не претендовало бы то или иное государство. Все современные государства более или менее успешно монополизируют контроль над средствами осуществления насилия в рамках своих территорий. Как бы огромна ни была их экономическая власть, промышленные корпорации не являются военными организациями (каковыми были некоторые из них в период колониализма) и не могут утвердить себя в качестве политических образований/юридических субъектов, управляющих данной территориально ограниченной областью.
Если национальные государства являются основными «субъектами» в рамках глобального политического порядка, то корпорации являются господствующим типом агентов в рамках мировой экономики. В своих торговых отношениях друг с другом, а также с государствами и потребителями, компании (производственные корпорации, финансовые фирмы и банки) зависят от производства ради прибыли. Поэтому распространение их влияния несет с собой глобальное расширение товарных рынков, включая рынки денег. Однако даже в своих истоках мировая капиталистическая экономика никогда не была лишь рынком для обмена товаров и услуг. Она включала, и включает сегодня, придание товарного характера рабочей силе в рамках классовых отношений, отделяющих работников от контроля над их средствами производства. Этот процесс, конечно же, чреват последствиями, имеющими отношение к глобальному неравенству.
Все национальные государства, экономический строй которых представляет собой капитализм или государственный социализм, расположенные в «развитых» регионах мира, при создании благосостояния, служащего основой налоговых отчислений, поступающих в их бюджет, в основном опираются на индустриальное производство.
Рисунок 2
Измерения глобализации
Социалистические страны образуют нечто вроде анклава в рамках мировой капиталистической экономики в целом, где промышленность более непосредственным образом подчинена политическим императивам. Эти государства едва ли являются пост-капиталистическими, но влияние капиталистических рынков на распределение товаров и
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
рабочей силы здесь в значительной степени подавлено. Стремление к экономическому росту со стороны западных и восточноевропейских обществ неизбежно выдвигает экономические интересы на главное место в рамках политических доктрин, которым следуют государства на международной арене. Но, несомненно, всем, исключая тех, кто находится под влиянием исторического материализма, ясно, что реальные взаимодействия государств не определяются лишь экономическими выгодами, реальными или кажущимися. Влияние каждого отдельного государства в рамках глобального экономического порядка во многом обусловлено уровнем его благосостояния (и соотношением между благосостоянием и военной мощью). Однако государства получают свою власть благодаря их способности к осуществлению суверенитета, как подчеркивает Ханс Моргентау [5]. Они функционируют не как экономические машины, но как субъекты, ревниво оберегающие свои территориальные права, заинтересованные в поддержке национальных культур и вовлеченные в стратегические геополитические взаимодействия с другими государствами или союзами государств.
Система национальных государств долгое время разделяла то свойство рефлексивности, которое характерно для современности в целом. Само существование суверенитета следует понимать как нечто, отслеживаемое рефлексивным образом, по уже указанным причинам. Суверенитет связан с заменой «рубежей» «границами» в ходе ранних этапов развития системы национальных государств: автономия в рамках данной территории, заявленная данным государством, утверждается посредством признания его границ другими государствами. Как было отмечено, это один из основных факторов, отличающих систему национальных государств от системы государств эпохи, предшествовавшей современности, где существовали лишь отдельные рефлексивно упорядоченные отношения такого типа и где само понятие «международных отношений» не имело никакого смысла.
Одним из аспектов диалектической природы глобализации является борьба («push-and-pull») между тенденциями к централизации, характерными для рефлексивной природы системы государств, с одной стороны, и суверенитетом отдельных государств — с другой. Так, согласованное взаимодействие между странами в некоторых отношениях снижает индивидуальный суверенитет задействованных в нем наций, и, тем не менее, объединяя их мощь в других отношениях, оно повышает их влияние в рамках системы государств. Это же верно и для ранних конгрессов, которые в ходе войн устанавливали и пересматривали границы государств — и для подлинно глобальных учреждений, таких как Организация Объединенных Наций. Свое глобальное влияние (все еще сильно ограниченное тем фактом, что она не имеет территориального характера и не имеет сколько-нибудь существенного доступа к средствам осуществления насилия) ООН обретает не только путем ограничения суверенитетов национальных государств — дело обстоит куда более сложным образом. Очевидным примером являются «новые нации» — автономные национальные государства, образовавшиеся на некогда колонизированных территориях. Вооруженная борьба против стран-колонизаторов чаще всего была одним из основных факторов, склонявших колонизаторов к уходу. Но обсуждения в ООН сыграли ключевую роль в организации бывших колониальных территорий в качестве государств с признанными на международном уровне границами. Как бы ни были слабы в военном и экономическом отношении некоторые из новых наций, их возникновение как национальных государств (или, во многих случаях, как государствообразующих наций) является признаком увеличения совокупного объема суверенитета, по сравнению с более ранним положением дел в этих странах.
178
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
Третьим измерением глобализации является мировой военный порядок. В ходе описания его природы нам придется проанализировать связи между индустриализацией войны, перемещением систем вооружения и техник военной организации из одних частей света в другие и союзами, образовываемыми государствами между собой. Военные союзы не обязательно нарушают монополию на средства осуществления насилия, удерживаемую государствами в пределах их территорий, хотя в некоторых обстоятельствах, они, несомненно, способны к этому привести.
Прослеживая взаимодействие между военной мощью и суверенитетом государств, мы обнаруживаем ту же борьбу («push-and-puN») между противонаправленными тенденциями, которая была отмечена нами выше. В текущей ситуации, два наиболее развитых в военном отношении государства, США и Советский Союз, выстроили биполярную систему военных союзов поистине глобальных масштабов. Страны, включенные в эти союзы, поневоле соглашаются с ограничениями, накладываемыми на их возможности по выработке независимых военных стратегий вне этих союзов. Они могут также утратить полноту монополии на военный контроль в рамках их собственных территорий, поскольку размещенные в них американские или советские вооруженные силы подчиняются приказам из-за рубежа. И все же, в результате огромной разрушительной силы современных систем вооружения, почти все государства обладают военной силой, далеко превосходящей силы даже наиболее крупных из предшествовавших современности цивилизаций. Многие слабые в экономическом отношении страны третьего мира являются сильными в военном отношении. В некотором важном смысле в отношении систем вооружения вообще нет никакого «третьего мира», есть только «первый мир», поскольку большинство стран поддерживают в рабочем состоянии свои запасы технологически продвинутого вооружения и провели всеобъемлющую модернизацию вооруженных сил. Даже обладание ядерным оружием не ограничено кругом экономически развитых государств.
Глобализация военной силы, очевидно, не ограничивается системами вооружений и союзами между вооруженными силами различных государств — она относится и к самой войне. Две мировые войны показывают, каким образом локальные конфликты становятся поводами для глобальных столкновений. К участию в обеих войнах привлекались люди практически из всех регионов мира (хотя вторая мировая война в большей степени была общемировым явлением). В эру ядерного оружия индустриализация войны дошла до той точки, в которой, как было отмечено выше, устаревание основной доктрины Клаузевица стало очевидным каждому.38 Единственный смысл обладания ядерным оружием — кроме его символического значения в мировой политике — в том, чтобы отпугнуть других от его использования.
Хотя такая ситуация может привести к прекращению войн между ядерными державами (нам всем приходится надеяться на нечто вроде этого), она едва ли помешает им пускаться в военные авантюры за пределами их собственных территорий. Две сверхдержавы в наибольшей степени заняты устройством того, что может быть названо «срежиссированными войнами» на периферии распределения военной мощи. Под такими войнами я подразумеваю военные столкновения с правительствами других государств или с партизанскими
38 Однако Клаузевиц был тонким мыслителем, и существуют интерпретации его взглядов, продолжающие настаивать на их
актуальности.
179
МОНИТОРИНГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ №______________________
II I
¿оу¥п1оас1 ЛеЛтее Ича! опНпе в! шШореН.сотфпо^Бнопа!
|п Г’ййгор“грг8№опа1
движениями, или и с теми и с другими, в которых войска данной сверхдержавы могут и вовсе не участвовать, но где эта сверхдержава выступает основной организующей силой.
Четвертое измерение глобализации касается индустриального развития. Наиболее очевидным его аспектом является расширение глобального разделения труда, включающее разграничения между более и менее индустриализованными участками мира. Современная индустрия существенным образом основана на разделении труда, не только на уровне профессиональных задач, но и на уровне региональной специализации в плане типа промышленности, навыков и производства сырья. Без всякого сомнения, после окончания второй мировой войны произошло значительное расширение глобальной взаимозависимости в рамках разделения труда. Это способствовало осуществлению ряда изменений в глобальном размещении производств, включающем де-индустриализацию некоторых регионов в развитых странах и возникновение в рамках третьего мира «стран, вступивших на путь индустриализации». Несомненно, это также помогло снизить уровень внутренней экономической гегемонии многих государств, в особенности тех, что обладали высоким уровнем индустриализации. Теперь капиталистическим странам труднее управлять своими экономиками, чем раньше, с учетом нарастающих темпов установления глобальной экономической взаимозависимости. Можно быть практически уверенным в том, что это составляет одну из основных причин нынешнего упадка влияния кейнсианской экономической политики в ее применениях на уровне национальной экономики.
Одной из основных черт, ведущих к глобализации последствий индустриализма, является распространение по всему миру машинных технологий. Влияние индустриализма, очевидно, не ограничивается сферой производства, но затрагивает многие аспекты повседневной жизни, и, равным образом, воздействует на общий характер взаимодействия людей с материальной внешней средой.
Даже в государствах, которые остаются в основном аграрными, современная технология зачастую применяется таким образом, что существенно изменяет отношения, ранее существовавшие между социальной организацией людей и внешней средой. Такие изменения имеют место, например, при использовании удобрений или других агротехнических приемов искусственного происхождения, внедрении современной сельскохозяйственной техники и т. д. Распространение индустриализма создало «единый мир» в более негативном и угрожающем смысле, чем только что упомянутый — мир, в котором имеются действительные или потенциальные экологические изменения пагубного свойства, способные затронуть каждого жителя планеты. И, тем не менее, индустриализм также во многом сформировал само ощущение того, что мы живем в «едином мире». Ибо одним из важнейших эффектов индустриализма стало преобразование технологий коммуникации.
Это замечание выводит еще к одному аспекту глобализации, имеющему достаточно фундаментальное значение и лежащему в основе каждого из упомянутых многообразных институциональных измерений, и этот аспект может быть обозначен как культурная глобализация. Сильное влияние механизированных технологий коммуникации на все аспекты глобализации ощущалось, начиная с первых практических применений механической печати в Европе. Они образуют важный элемент рефлексивного характера современности и разрывов, отбросивших современное от традиционного.
Глобализирующее воздействие средств массовой информации отмечалось многочисленными исследователями в течение периода раннего развития газет с массовыми тиражами. Так, один из комментаторов отмечал в 1892 году, что благодаря существованию
180
ional
download thefnee trial online at nitropeff.com/^rofeBEional
MOH 1/1 TOPI/1 HГ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ Nt
In °rtftroPDF
современных газет захолустная деревня имеет более широкое понимание современных событий, чем премьер-министр сто лет тому назад. Житель деревни, читающий газетный номер, «начинает интересоваться революцией в Чили, партизанской войной в восточной Африке, резней в северном Китае и голодом в России одновременно» [6].
Смысл этих замечаний не в том, что люди случайным образом узнают о множестве событий, происходящих по всему свету, относительно которых ранее они остались бы в неведении. Их смысл в том, что глобальное расширение институтов современности было бы невозможно, если бы не накопление знания, представленного «новостями». Это, возможно, менее очевидно на уровне общего культурного сознания, нежели в более специальных контекстах. Например, существующие сегодня глобальные рынки денег включают прямой и одновременный доступ к информации, накопленной индивидами, расположенными на большом расстоянии друг от друга.
ЛИТЕРАТУРА
1. Foucault M. Discipline and Punish. - London: Allen Lane, 1977. - 333 p.
2. Clausewitz K. On War. - London: Kegan Paul, 1908. - 460 p.
3. Giddens A. A Contemporary Critique of Historical Materialism, London: Polity, 1987. ch. 7.
4. Bell D. The World and the United States in 2013 // Daedalus. - Cambridge (Mass.), 1987. -Vol. 116, N 3. - P. 1-31.
5. Morgenthau H.J. Politics Among Nations. - New York: Knopf, 1960. - 650 p.
6. Nordau M. Degeneration. - New York: Fertig, 1968. - P. 39.
