Последний скит каргопольских скрытников в Д. Залесье Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 930.2

Н. Ю. Бубнов

N. Y. Bubnov

ПОСЛЕДНИЙ СКИТ КАРГОПОЛЬСКИХ СКРЫТНИКОВ

В Д. ЗАЛЕСЬЕ

LAST SKIT KARGOPOL UNDERLINGS IN THE VILLAGE OF ZALESYE

Статья посвящена археографической работе в Каргопольском районе Архангельской области сотрудников БАН России А. А. Амосова и Н. Ю. Бубнова в 70-80-е гг. со старообрядцами-скрытниками и их наставниками (М. И. Залесский и др.), истории скрытнического движения в Каргополье, рукописным книгам, приобретенным для БАН в результате экспедиционной работы.

Ключевые слова: старообрядцы-скрытники, наставники старообрядцев, археографические экспедиции в Каргополье, экспедиционная работа А. И. Копанева, Н. Ю. Бубнова А. А. Амосова, скрытнические скиты.

The article is devoted to the archaeographic work in the Kargopol region of the Arkhangelsk region by the employees of the Library of the Russian Academy of Sciences

A. А. Amosov and N. Yu. Bubnov in the 1970-1980 with Old Believers; underlings and their mentors (M.I. Zalessky and others); history of the secretive movement in Kargopol, handwritten books acquired for BAN as a result of expeditionary work.

Keywords: Old Believers, underlings, mentors of Old Believers, archeographic expeditions in Kargopol, expeditionary work of A. I. Kopanev, N. Yu. Bubnov, A. A. Amosov, secretive sketes.

О существовании в Каргопольском уезде общины бегунов-странников впервые стало известно В. И. Срезневскому в 1902 г., когда он посетил Каргополь в поисках древних рукописей, сохранившихся у местного населения. У православных священников, с которыми Срезневский общался во время своих путешествий, удалось получить для Библиотеки РАН несколько рукописей, написанных местными скрытниками (странниками) [11; 2, с. 52-54]. Однако войти в непосредственный контакт с представителями каргопольской общины археографу не пришлось.

Община странников-статейников сложилась в 1860 г. после обнародования «статей» Никиты Семенова (Киселева) с изложением его учения о странничестве. Постепенно сформировалась иерархическая система управления общиной, во главе которой стоял выборный «преимущий», живший в г. Данилове Ярославской губернии. На соборе, состоявшимся 20 июня 1895 г., было сформировано 5 округов (или «стран»): Ярославский, Вичугский, Вологодский, Каргопольский и Казанский [9]. Об общине странников в Каргопольском уезде писали местные краеведы К. А. Докучаев-Басков и М. И. Залесский. Исторический обзор гонений на местную странническую общину сделан в статье С. В. Кулишовой [8, с. 143-154].

Библиотека Академии наук РАН в 1965 г. возобновила археографическую работу в Каргополье. Уже в этом году сотрудникам БАН А. И. Копаневу и

Н. Ю. Бубнову при посещении деревень Каргопольского района удалось войти в прямой контакт с населением, связанным с членами скрытнической общины, и получить от них первые рукописи. В деревне Залесье мы посетили местную старообрядческую наставницу Е. С. Менших, которая передала в Академию наук несколько рукописей, в том числе «Виноград российский» Семена Денисова в списке XIX в. с биографиями местных старообрядческих мучеников [6, с. 200-201, 204]. В 1966 и 1967 гг. д. Залесье посещали сотрудники БАН М. В. Кукушкина и О. П. Лихачева, получившие там от местного населения еще несколько ценных рукописей. Однако в скрытнический скит им попасть не удалось [7, с. 309-326].

В д. Забиткино мы посетили Анастасию Дмитриевну, подарившую нам образцы своего искусства: листы незаконченной певческой рукописи Обиходника (46 л.), без включения крюковых нот, которую она писала в 30-х гг. XX в. [5, с. 204, № 58]. В Каргопольском краеведческом музее мы узнали, что в деревне Чертовицы живет историк скрытнического движения и сам бывший скрытник Максим Залесский (Смирнов). С Максимом Ивановичем археографам удалось наладить тесное общение. Он живо откликнулся на наше предложение о сотрудничестве с целью сохранения культурного (прежде всего письменного) наследия местной скрытнической общины, которая, как он хорошо понимал, переживает последние годы своего существования. Залесский подарил в БАН редчайшее «дофедоровское» «узкошрифтное» Евангелие, напечатанное в Москве около 1555 года, с владельческой записью 1568-1569 гг., красочную нотную рукопись письма странницы Клавдии Алексеевны Голдобиной, а также переписанный им самим труд страннического «преимущего» Александра Васильевича Рябинина «Нравственный цветник» [5, с. 200, 204, № 1 и №№ 59, 60]. Позднее, осенью того же 1965 г., и в последующие годы М. И. Залесский передал в БАН еще несколько рукописей из своей личной библиотеки и по нашей просьбе переписал свои собственные труды об истории скрытнической общины.

Скрытники (странники) принадлежат к самому радикальному крылу русского старообрядчества. Уходя «в скрыт», адепт должен полностью порвать родственные связи, уйти из родительского дома, отказаться от имущества, от брака и деторождения, обязаться вести «странническую» непорочную жизнь. Скрытники, как и все старообрядцы, не только не поддерживали связь с господствующим православием или с остальными старообрядческими толками, но и отказывались от контактов с государством. Они не имели паспортов, не должны были платить налогов, служить в армии, участвовать в переписях населения. При появлении в округе представителей власти скрытникам полагалось «бегать и скрываться», для чего были устроены специальные укрытия (пещеры, лесные сторожки). Некоторые наиболее радикальные члены общин отказывались брать в руки денежные ассигнации (с изображением «лика антихриста»), покупать что-либо в продовольственных магазинах или на рынках.

Согласно учению скрытников, в «последние антихристовы времена», которые переживает мир, спасутся немногие, «крыяющиеся в пустынях и горах». И

именно таковыми они себя считали. Однако условий для выживания при соблюдении подобных требований ни в России, ни где-либо еще в мире объективно не существовало. Прежде всего потому, что для существования страннических общин необходимо было воспроизводство членов общины, постоянное обновление ее состава. Поэтому общиной допускалось существование института «благодетелей», с которыми скрытники вступали в общение. «Благодетели» полностью разделяли и поддерживали учение скрытников, а их самих возводили в ранг почти святых. В многодетных семьях местных каргопольских крестьян самого слабого мальчика, мало пригодного для тяжелого крестьянского труда, с детства предназначали отдать в «скрыт». Туда же отправляли бесприданниц, не сумевших выйти замуж. Богатые семьи «благодетелей» материально поддерживали страннические скиты, а скитяне-странники, в свою очередь, исполняли для них главные христианские обряды: крещение, отпевание, праздничные службы и др.

Надо отметить, что октябрьский переворот 1917 года странники первоначально готовы были признать. Им импонировала расправа большевиков с царским полицейским аппаратом, преследовавшим старообрядцев, их борьба с богатством и «уравниловка» в быту, воспринимаемая странниками как библейское «нищетолюбие». Но борьба властей с религией в любых ее проявлениях быстро отвратила странников от советской власти. Гонения на страннические общины быстро набирало силу. Особенно подорвала существование страннических общин коллективизация и репрессии против богатых крестьян-«кулаков». Все зажиточные крестьяне-«благодетели» были «раскулачены», сосланы или бежали в большие города. Страннические скиты лишились материальной опоры.

Когда археографы БАН в 1965 г. оказались в Каргополье, на территории района еще действовало несколько скрытнических женских скитов, в которых жили по 2-3 скитницы. Обычно это были уже немолодые женщины. Скиты существовали нелегально, хотя местные власти об их существовании знали. В скитах негласно допускалось легальное проживание лишь лиц, достигших пенсионного возраста. Женщина, пожелавшая жить в скиту, по скитскому уставу должна была порвать паспорт и пенсионную книжку, отказавшись тем самым от материальной помощи государства, и пройти годичный период испытания скитской жизнью.

Для посторонних людей найти старообрядческий скит и вступить в контакт с его обитателями было почти непосильной задачей. Даже бывший скрытник Максим Залесский, давно живший в районе, окруженном скитами, точно не знал их дислокации, так как скиты, вместе с их насельниками, часто «мигрировали», перемещаясь из одной деревни в другую. Когда в 1968 г. мы с А. И. Копаневым вновь приехали в Каргополье, то решили не останавливаться в гостинице, а (по примеру «странников») пойти пешком по берегу р. Онеги, заходя в маленькие прибрежные деревушки. В одной из таких деревень, войдя рано утром в незапертый дом, мы застали женщину, оказавшуюся монашкой-странницей, а ее помещение - «кельей», пристроенной к большому старинному дому. Страннице Марии Ивановне мы представились «странниками» и неожиданно для нас встретили приветливый при-

ем. Оказалось, что Марии Ивановне было ночное видение святого старца, который предсказал скорое появление в ее доме двух «светозарных» юношей, посланных с благородным поручением. «Исполни то, что попросят тебя светозарные юноши» -сказал ей старец. Наше, хотя и довольно поверхностное, знание веры и обычаев скрытников помогло нам не сделать пагубных ошибок в состоявшейся беседе со скрытницей. Не скрывая своей профессии историков и наших целей собрать и сохранить письменное наследие общины, мы уважительно говорили о вере и обычаях скрытников. Мария Ивановна проводила нас в нежилой родительский дом (который отстоял всего в километре от ее нынешнего жилища), где подарила для БАН несколько интересных рукописей [5, с. 447-449].

На следующий день мы обошли несколько окрестных деревень, в том числе и д. Залесье, и вновь посетили скит Анастасии Дмитриевны, незадолго до этого ставшей руководительницей местной общины. И на этот раз наставница в скит нас не допустила, но вышла на двор, беседовала c нами, разрешила себя сфотографировать и вынесла из скита и показала две красочные нотные рукописи "in folio", написанные каргопольской скрытницей Голдобиной, похожие на уже подаренную нам Максимом Залесским рукопись этой «грамотницы». Нам Анастасия Дмитриевна подарила два небольших сборника своего письма, в том числе составленный ею в 1933 г. «Цветник» с выписками из учебника политграмоты [5, с. 454, №№ 74, 75].

Так случилось, что в следующий раз археографы БАН приехали в Каргопо-лье лишь через 7 лет - в 1975 году [2, с. 262-266]. А. И. Копанев в 1971 г. перешел на работу в Институт истории РАН и более не мог участвовать в научных экспедициях БАН. В 1975 г. в Рукописный отдел поступил на службу молодой историк Александр Александрович Амосов, и летом мы с ним отправились в первую для него археографическую экспедицию. С нами поехала молодая сотрудница БАН Татьяна Макушкина (Ойзерман). Мы надеялись найти и посетить М. И. Залесского, переписка с которым прервалась в 1970 г., однако, как выяснилось на месте, ученый скончался в ночь на 1 января 1975 г., а остатки его архива и библиотека попали в Краеведческий музей Каргополя. От его сестры, скрытни-цы Фамаиды Ивановны, жившей в д. Чертовицы, мы получили 11 рукописей, в том числе лицевой Апокалипсис конца XIX в., а также дневниковые записи М. И. Залесского за 1928-1929 гг. Как вскоре выяснилось, умерла и наша знакомая наставница скрытнической общины Анастасия Дмитриевна, утонувшая в болоте, где собирала клюкву, а двух оставшихся престарелых странниц в скиту д. Забиткино опекает хозяйка скита из числа «благодетелей». Скитницы ведут строгую монашескую жизнь и с «мирскими» людьми не общаются. Хозяйка уверила нас, что книг в скиту больше нет. Местные жители сообщили нам, что еще сохранился действующий скит в деревне Залесье, с насельниками которого археографам БАН не удалось вступить в контакт в ходе предшествующих экспедиций. Еще в прежние годы у нас возникло подозрение, что в одном из скитов должна храниться библиотека страннической общины, найти и приобрести которую для БАН было бы очень важно для успешного изучения истории всего

скрытнического движения в России. Становилось ясно, что в последнем сохранившемся в округе странническом скиту может храниться такая библиотека [4, с. 133-143].

Когда члены экспедиции добрались до Залесья, местные крестьянки охотно проводили нас до небольшого домика-скита на краю деревни, где нас встретила скитница Фетинья. Когда я стал ей представляться, она заявила: «А я тебя знаю»! - «Откуда?» - спрашиваю я. Оказалось, что, когда мы с А. И. Копаневым 7 лет назад посещали скит Анастасии Дмитриевны и разговаривали с нею на пороге дома, Фетинья сидела у окна и хорошо нас рассмотрела, а по нашем уходе Анастасия Дмитриевна подробно пересказала ей весь состоявшийся разговор. Разговорчивая и простоватая монашка Фетинья жила в скиту в Залесье совсем одна и почти сразу признала, что ей поручено охранять оставшееся имущество и библиотеку общины. Как старый знакомый хозяйки, я представил ей моих молодых спутников А. А. Амосова и Т. В. Макушкину. Послушать нашу беседу с монашкой в скиту остались и местные крестьянки деревни Залесье, которые «так и сыпали» разнообразными вопросами. Надо было покормить участников «диспута», и я вызвался сходить с Татьяной за молоком в соседнюю деревню, где была дойная корова. Хозяйка вручила нам алюминиевый бидончик и показала дорогу, а Амосов, увлеченный разговором, остался в скиту. Купив у крестьян молоко и хлеб, мы на обратном пути попали под дождь и решили пережидать его в кабине трактора, стоявшего среди поля. Я на минуту потерял бдительность, и Татьяна отпила немного молока из бидончика. Когда мы вернулись, Фетинья спросила нас: «Наверно отпили молока?» - и нам пришлось признаться в проступке -«Хоть бы из крышечки отпили!» - посетовала монашка. Наш проступок был непростителен: дегустировав молоко, мы, «внешние», «опоганили» посуду скита и хозяева, по скитским правилам, должны вновь «освятить» ее или вообще с ней расстаться.

Между тем в наше отсутствие диспут о вере в скиту еще продолжался. Едва дождавшийся нас «молчун» А. А. Амосов был весь «в мыле» от множества вопросов, на которые ему пришлось отвечать, рассказывая об исторической науке и искусно уклоняясь от прямых вопросов о нашей вере. Наконец мы проводили гостей, и нам удалось бегло осмотреть библиотеку, занимавшую целый шкаф в «светелке», оборудованной на чердаке. На нашу просьбу о передаче скитской библиотеки в Академию наук инокиня Фетинья отозвалась в общем положительно, заявив, что это деяние освободит ее от обременительной ответственности за сохранность книг, но она должна получить разрешение от наставницы общины Марии Ивановны, которую нам нужно привести в скит. Так мы узнали о том, что новой наставницей каргопольской скрытнической общины стала наша старая знакомая Мария Ивановна (Гринева), и исполнились надеждой на приобретение библиотеки. О нынешнем местонахождении наставницы матушка Фетинья не знала, сказав, что та изредка посещает скит. Мы с А. А. Амосовым решили идти на поиски Марии Ивановны, а Татьяну Макушкину оставили ночевать в скиту. В поисках наставницы мы посетили деревню Окуловскую на берегу Онеги, где ра-

нее был ее скит, но дом оказался закрытым. От местных жителей мы узнали, что Мария Ивановна живет «в миру» в селе Рождествено, «в услужении» у вдовца-коммуниста и воспитывает его детей: двух девочек-подростков. Переночевав в одной из прибрежных деревень, утром следующего дня мы пришли в село Рож-дествено.

Беседа с Марией Ивановной после семилетнего перерыва оказалась очень трудной и напряженной. Суровая скрытница понимала, что существование страннической общины под Каргополем приходит к концу и ей уже некому передать руководство скитами. Последняя ее попытка «завербовать» молодых девушек для скитской жизни, похоже, также была обречена на провал. Мария Ивановна, как и бывший странник Максим Залесский, понимала, что скитская библиотека с гибелью общины уже никому не будет нужна. Но если историк страннического движения Максим Залесский надеялся сохранить «для истории» культурные и духовные достижения общины, то для странницы Марии Ивановны сама мысль о передаче «внешним» людям на хранение культурного наследия общины граничила со святотатством. Беседуя с ней, как и в старые годы, мы старались убедить странницу, что Академия наук станет бережно хранить общинное наследие, что берет его не для «посмеяния», а «на вечное сохранение», для того, чтобы донести до потомков все духовные, нравственные достижения скрытников, раскрыть для них богатый внутренний мир «последних остальцев», живших в миру, захваченном антихристом. Быть может, решая вопрос о передаче скитской библиотеки, странница еще надеялась и на возрождение святой иноческой жизни, как бы бросая через поколения якорь, зацепившись за который, можно вытянуть утерянное прошлое. Соглашаясь отдать святые книги «в мир», она действовала по принципу: «даю не в подражание, а для знания». Мария Ивановна не пошла с нами в Залесье, но написала записку для старицы Фетиньи: «Этих людей я знаю, с книгами поступи так, как наставит Господь. Раба Божия Мария».

Обратно в Залесье мы шли по тракту пешком, так как было воскресенье и автобусы не ходили, а попуток тоже не было. По дороге нас остановили и окружили солдаты с ружьями, спрыгнувшие с подъехавшего грузовика. - «Проверка документов!». Оказалось, что из тюремного лагеря сбежали два бандита, взявшие с собой третьего заключенного в качестве «свиньи». Когда мы вернулись в Залес-ский скит, наш рассказ об этом «ужасном» происшествии на дороге заслонил перед местными жителями, снова собравшимися у Фетиньи, все иные темы для разговора. Женщины быстро разошлись, обсуждая, как им поступить, если голодные бандиты нагрянут в деревню и потребуют у них съестного. Избавившись таким «хитрым» способом от посторонних, которых не хотели посвящать в нашу археографическую миссию, мы рассказали матушке Фетинье об успехе наших переговоров и передали записку Марии Ивановны. Пока хозяйка читала и обдумывала записку, Татьяна рассказала нам, что провела бессонную ночь, так как бабушка несколько раз слезала с лежанки на печи, где спала, расталкивала девушку и просила все рассказать о себе и своих спутниках: Женатые ли? Коммунисты ли? Какой веры? Не блудники ли?

Не отвлекаясь более на долгие беседы, мы сложили в рюкзаки рукописи и книги, хранившиеся в скиту, и стали прощаться. К сожалению, всех книг взять с собой не удалось - мы могли взять только то, что могли втроем унести с собой: преимущественно наиболее ценные для нас рукописные книги. Хранительнице скита Фетинье мы сумели выделить из имевшихся у нас казенных сумм только 30 рублей. Согласно действующей в БАН инструкции о покупке книг у населения, необходимо было получить расписку продавца и заверить ее у представителей местной администрации. Ни того ни другого исполнить было невозможно, так как матушка Фетинья, по вере скрытников, жила «на нелегальном положении», без документов, а местные власти делали вид, что монашествующих скрытников в районе не зарегистрировано. При передаче денег монашка слезно просила нас считать, что мы даем ей «милостыню», а вовсе не покупаем у нее «святые» книги. Покидая скит, я мало надеялся, что забрать оставшиеся в скиту издания удастся в дальнейшем. Когда через год экспедиция БАН в составе Н. Ю. Бубнова и Т. В. Макушкиной вновь посетила Каргополь, скит в Залесье оказался уже заброшен, а оставшиеся книги увезены. Скрытница Мария Ивановна (Гринева) уехала в Ярославскую область, в с. Бурмакино, где тогда еще жили ее единоверцы [3, с. 269-273].

В конце 70-х гг. XX в. А. А. Амосов еще несколько раз посещал Каргополь, работая в местном музее с архивом М. И. Залесского. Последняя экспедиция археографов в этот район под его руководством состоялась в 1979 г. [1, с. 147-152]. В этот приезд удалось разыскать остатки архива М. И. Залесского, хранившиеся в домах его родственников, в том числе составленный им сборник документов и материалов по истории странничества (Каргоп. 350), получивший в БАН подробное описание [12, с. 408-412].

Предварительное изучение библиотеки скрытнического скита, найденного в Залесье, позволило А. А. Амосову выявить 32 рукописи XVIII-XX вв., включая ценные архивные материалы. Особый интерес вызвали свидетельства о существовании в скиту страннического скриптория, действовавшего с середины XIX в. по 30-е гг. XX в. Еще несколько рукописей, создание которых можно отнести к этому скрипторию, было найдено археографами БАН как в Залесье, так и в окрестных деревнях. Это многочисленные образцы (трафареты и прориси) книжного орнамента - миниатюр, заставок, инициалов, которыми скрытники украшали рукописи своего изготовления. Альбом прорисей (Каргоп. 284), а также отрывки и фрагменты неоконченных рукописей позволяют восстановить процесс деятельности книгописной мастерской, открывают возможность идентификации и определения многих неатрибутированных рукописей региона, таких как лицевой Апокалипсис (Каргоп. 287) и Иконописный подлинник (Каргоп. 164) [3, с. 266; 277, № 32].

Обзор этих и других лицевых и иллюминированных рукописей страннического скриптория был сделан В. Г. Подковыровой [9, с. 165-172]. По подсчетам А. А. Амосова, в Рукописном отделе БАН хранится 158 рукописей, поступивших из Каргополья благодаря усилиям В. И. Срезневского (эти рукописи хранятся в

составе Основного собрания БАН), а также 276 рукописей и 82 старопечатные книги, полученные археографическими экспедициями БАН в 1965-1980 гг. [2, с. 52-59]. Сформированное в Рукописном отделе БАН в 1965 г. Каргополь-ское собрание рукописей насчитывает ныне 404 единицы хранения. Значительная часть этих рукописей написана скрытниками или хранилась и использовалась в скрытнических общинах.

Община каргопольских скрытников вскоре стала для местных жителей светлой легендой. Потомки «благодетелей», поддерживавших почти столетнее существование общины, тепло вспоминали о ее последних представителях как о глубоко духовных людях, утешавших их в житейских трудностях и молившихся за них Христу и Богородице. Сотрудникам БАН, посетившим Каргополь в 2000 г. для участия в VI каргопольской научной конференции, были организованы встречи с жителями, помнившими последних представителей «странничества», показаны сохранившиеся скиты и пещеры, в которых странники скрывались при наездах в район царской полиции [13, с. 3-6].

Мы живем в эпоху глобализации, когда под влиянием цивилизационных процессов исчезают местные культурные особенности, среди которых нередко встречаются достижения высокого материального и духовного уровня. Зачастую эти достижения невозможно или слишком трудно адаптировать к ценностям переживаемой эпохи. Скрытническая община всю свою историю существовала под мощным прессом преследований со стороны церкви и государства и постоянно вырабатывала механизмы адаптации или противодействия враждебному окружению, что помогло продлить ее существование почти до конца прошлого века. Жизнь и деятельность общины, зафиксированная в документах, дает исследователям уникальную возможность изучения существования радикальной религиозной конфессии во враждебном окружении и взаимодействия средневекового религиозного самосознания с современным гражданским обществом.

***

1. Алексеева М. Ю., Амосов А. А., Морозов В. В. Археографические поиски и находки 1979 г. // Книготорговое и библиотечное дело в России в XVII - первой половине XIX в. Л.: БАН, 1981. С. 147-152.

2. Амосов А. А. Археографическое обследование Каргополья. Итоги и перспективы. // Вопросы собирания, учета, хранения и использования документальных памятников истории и культуры. Часть II. Памятники старинной письменности. М., 1982. С. 52-54.

3. Амосов А. А., Бубнов Н. Ю. Археографические экспедиции Библиотеки АН СССР в Каргопольский и Плесецкий районы Архангельской области (1975-1976 гг.) // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги БАН. Л., 1966. С. 262-266.

4. Бубнов Н. Ю. Духовное наследие каргопольских странников // Христианство и Север. М., 2002. С. 133-143.

5. Бубнов Н. Ю., Копанев А. И. Отчет об археографической экспедиции Библиотеки АН СССР 1965 г. // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги БАН. М.; Л., 1966. С. 200-201, 204, № 34. В 1966 и 1967 гг. д. Залесье посещали

сотрудники БАН М. В. Кукушкина и О. П. Лихачева, получившие там от местного населения еще несколько ценных рукописей. Однако в скрытнический скит им попасть не удалось.

6. Бубнов Н.Ю., Копанев А.И. Археографическая экспедиция Библиотеки АН СССР 1968 г. в Вологодскую и Архангельскую области // Сборник статей и материалов по книговедению. III. Л.: БАН, 1973. С. 447-449.

7. Кукушкина М. В., Лихачева О. П. Археографические экспедиции в Каргополь-ский и Плесецкий районы Архангельской области в 1966 и 1967 гг. // Сборник статей и материалов Библиотеки АН СССР по книговедению. II. Л.: БАН, 1970. С. 309-326.

8. Кулишова С. В. Странники и миссионеры в Каргопольском уезде // Христианство и Север. М., 2002. С. 143-154.

9. Мальцев А. И. Староверы-странники в XVIII - первой половине XIX вв. Новосибирск, 1996.

10. Подковырова В. Г. Иллюминированные страннические рукописи в составе Кар-гопольского собрания БАН России // Христианство и Север. М., 2002. С. 165-172.

11. Срезневский В. И. Отчет Отделению русского языка и словесности имп. Академии наук о поездке в Олонецкую, Вологодскую и Пермскую губернии (июнь 1902 г.). СПб., 1904. См. также: Амосов А. А. Археографическое обследование Каргополья. Итоги и перспективы // Вопросы собирания, учета, хранения и использования документальных памятников истории и культуры. Часть II. Памятники старинной письменности. М., 1982. С. 52-54.

12. Старообрядческие гектографированные издания Библиотеки РАН. Последняя четверть XIX - первая четверть XX вв. Каталог изданий и избранные тексты / автор-сост. Н.Ю. Бубнов. СПб., 2012. С. 223-228 и Прилож. № 15. С. 408-412.

13. Христианство и Север. М., 2002.