CC BY
53
УДК 329.17(4)
М. А. Деркач
ПОПУЛИСТСКИЕ ПАРТИИ И ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ: ОПЫТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ (НА ПРИМЕРЕ СТРАН ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ)
В статье рассматривается современный опыт взаимодействия популистских партий и правительств в странах Западной Европы. Основное внимание уделяется странам, в которых популистские политические силы в XXI в. либо входили в состав правительственных коалиций (Австрия, Нидерланды в 2002 г, Норвегия), либо активно взаимодействовали с исполнительной властью, формально оставаясь за ее пределами (Дания, Нидерланды в 2010-2012 гг.). Автор приходит к выводу о том, что двустороннее сотрудничество успешно развивается только в тех случаях, когда заинтересованность в кооперации выражают обе вовлеченные в процесс стороны — и популистская партия, и политический истеблишмент.
Ключевые слова: популистские партии, антииммигрантские партии, выборы в Европе, Австрийская партия свободы, Партия свободы, Датская народная партия, Партия прогресса, Национальный фронт.
В последние 10-15 лет в западноевропейской политической науке заметно возрос интерес к так называемым праворадикальным организациям, причем как к парламентским и непарламентским партиям, так и к непартийным легальным и нелегальным объединениям соответствующей идеологический направленности (см, напр.: Analysing Fascist Discourse..., 2013; Betz, 1994; Exposing the Demagogues..., 2013; Ignazi, 2003; Is Europe on the "Right" Path..., 2011; Kitschelt, 1995; Mudde, 2007; Norris, 2005; Right-Wing Populism in Europe..., 2013). Данное обстоятельство, как представляется, отчасти было обусловлено наметившимся со второй половины 1980-х гг. ростом электоральной популярности праворадикальных политических сил в европейских странах.
Со времени окончания Второй мировой войны и до начала 1980-х гг. в подавляющем большинстве стран Западной Европы популистские организации находились на обочине политической жизни и фактически представляли собой мелкие объединения маргинального типа. Единственным исключением из этого общего правила была Италия. В 1950-1980 гг. Итальянское социальное движение (правопреемник Национальной фашистской партии) стабильно набирало на всеобщих выборах процент голосов, достаточный для проведения в парламент своих представителей (Ministro dell'Interno..., http://elezionistorico.interno.it). Особо можно выделить Швейцарию, в которой различным популистским партиям («Национальному действию», Республиканскому движению и др.) также удавалось добиваться мест в Национальном совете (Statistique suisse..., http://www. bfs.admin.ch). Вместе с тем и в Италии, и в Швейцарии, как и во всех европейских странах, эти партии были полностью отстранены от рычагов государственного управления, т. е. представляли собой типичный пример партий-изгоев.
© Деркач М. А., 2015
Таким образом, во второй половине XX в. в западноевропейских демократиях, где исполнительная власть формируется преимущественно на основе расклада политических сил в парламенте, привлечение популистов к формированию правительственных коалиций, а следовательно, и их интеграция в политическую систему были невозможными. В данном контексте весьма показательно, что даже отдельные электоральные успехи популистов в Норвегии и Дании в 1970-е гг. никак не отразились на усилении их влияния на внутреннюю и внешнюю политику стран. Возведенный вокруг этих партий политическим истеблишментом cordon sanitaire (здесь: положение популистской партии, при котором вне зависимости от уровня ее электоральной популярности, равно как и присутствия в органах представительной власти, все основные политические партии избегают любого сотрудничества с ней) был чрезвычайно прочным. Так, в 1973 г. датская Партия прогресса на первых же парламентских выборах, в которых она принимала участие, заняла второе место с 15,9 % голосов1. Однако все представленные в Фолькетинге партии отказались от каких-либо форм сотрудничества с ней (Fryklund, 2013, p. 271).
В 1990-е гг., несмотря на то что во все большем числе западноевропейских государств популистские партии получали представительство в высших законодательных органах власти, традиционные политические силы продолжали следовать курсу на их изоляцию. Исторически особняком всегда стояли страны бывшего советского лагеря. Так, в Латвии, Румынии, Словакии и других государствах Восточной и Центральной Европы популисты не подвергались столь сильной обструкции со стороны элит, как на Западе. Более того, в Латвии с 1994 г представители Движения за национальную независимость Латвии, объединения «Отечеству и свободе» или Национального альянса практически неизменно (за исключением двух коротких периодов — 2004-2006 и 2010-2011 гг.) входили в состав национальных правительств (Ministru kabineta vësture..., http://www. mk.gov.lv). В Словакии в 1993-1994, 1994-1998 и 2006-2010 гг в состав правительственных коалиций входила Словацкая национальная партия. Кроме того, в румынское правительство в 1994-1996 гг. входили представители Румынской партии национального единства.
Что касается Западной Европы, то здесь к началу XXI в. процесс интеграции популистских партий в политическую систему прошел лишь в Италии. Еще в 1994 г. Итальянское социальное движение и «Лига Севера»2 вошли в состав Совета министров Италии во главе с С. Берлускони (Ignazi, 2003). В дальнейшем представители «Лиги Севера» и Национального альянса (правопреемник Итальянского социального движения) входили во все кабинеты, возглавляемые С. Берлускони (2001-2006, 2008-2011 гг.). Как отмечают западные авторы, важнейшую роль в том, что в 1990-е гг., когда партийно-политическая система пре-
1 Здесь и далее все статистические данные относительно итогов выборов в Фолькетинг до 2007 г. включительно приведены по: Danmarks Statistik..., http://dst.dk.
2 «Лига Севера» — устоявшееся в России наименование партии Lega Nord per l'Indipendenza della Padania. Более корректный перевод наименования — «Лига Севера за независимость Падании».
бывала в глубоком кризисе, итальянские популисты стали частью политического истеблишмента, сыграли подконтрольные С. Берлускони средства массовой информации (Art, http://ase.tufts.edu).
В то же время в большинстве западноевропейских государств курс на жесткую изоляцию популистских партий сохраняется и по сей день. Так, ни при каких обстоятельствах политическим истеблишментом Бельгии, Греции и Франции не рассматривается возможность взаимодействия с «Фламандским интересом», «Золотой зарей» и Национальным фронтом соответственно. Показателен пример Швеции, где по итогам состоявшихся в сентябре 2014 г парламентских выборов популистская партия «Шведские демократы» заняла третье место с 12,9 % и 49 мандатами в Риксдаге (Valmyndigheten..., http://www.val.se), а к власти пришло левое правительство меньшинства. Уже к концу года в стране разгорелся серьезный внутриполитический кризис, причиной которого стала невозможность утверждения парламентом правительственного варианта бюджета (Sweden's Prime Minister..., http://www.thelocal.se). Оказавшиеся перед лицом досрочных выборов, которые могли к тому же привести к еще большему усилению позиций «Шведских демократов», ведущие политические силы страны заключили соглашение, суть которого сводилась к тому, что до 2022 г правительство неизменно возглавляет представитель партии, победившей на выборах, а оппозиционные силы в межвыборный период воздерживаются от любых шагов, способных привести к отставке кабинета (Overenkommelse, http://www.socialdemokraterna.se).
Достигнутые договоренности были прямо направлены против «Шведских демократов», которых лишили возможности использовать свое представительство в Риксдаге для дестабилизации внутриполитической ситуации (Sweden cancels..., http://www.thelocal.se). Фактически заключенное соглашение, вероятно, может рассматриваться как первый в европейской истории прецедент письменного оформления cordon sanitaire вокруг популистской партии.
Значительно более показателен пример Австрии. Состоявшиеся в 1999 г. выборы в Национальный совет (нижняя палата австрийского парламента) привели к ситуации, при которой двум основным партиям — Социал-демократической партии и консервативной Австрийской народной партии — необходимо было либо договариваться о формировании так называемой большой коалиции, либо заключать коалиционное соглашение с популистской Австрийской партией свободы, лидер которой Й. Хайдер был скандально известен своими провокационными высказываниями относительно правового положения иммигрантов и итогов Второй мировой войны (Ignazi, 2003, p. 119; Krzyzanowski, 2013, p. 137). Итогом длившихся несколько недель межпартийных консультаций стало формирование в начале 2000 г. коалиции Австрийской народной партии и Австрийской партии свободы. Для обеих партий коалиция имела символическое значение. Консерваторы впервые с 1970 г. получили возможность делегировать своего представителя на пост федерального канцлера (им стал В. Шюссель), а Австрийская партия свободы впервые в своей истории вошла в состав правительства. И хотя сам Й. Хайдер не получил никаких должностей и даже формально ушел в отставку с поста лидера партии, на общеевропейском уровне австрийская правительственная коалиция была подвергнута резкой критике.
В числе мер воздействия на Вену предлагалось даже ввести санкции в отношении высокопоставленных представителей австрийского правительства (Bericht von Martti Ahtisaari..., http://derstandard.at). Тем не менее довольно быстро европейские элиты смирились со сложившейся ситуацией.
Правительственная коалиция Австрийской народной партии и Австрийской партии свободы оказалась весьма прочной и просуществовала до 2005 r. В то же время пребывание у власти крайне негативно отразилось на ситуации внутри Австрийской партии свободы, где разгорелась борьба между сторонниками жестокого следования программным принципам и «прагматиками», готовыми идти на уступки и компромиссы ради сохранения коалиции. Это противостояние, вылившееся в открытый конфликт на партийной конференции в Книттельфельде в сентябре 2002 г, возможно, стало одной из причин постепенного падения популярности партии. Так, на состоявшихся в ноябре 2002 г. выборах в Национальный совет они смогли получить лишь 10 % голосов избирателей и 18 (из 183) мест в парламенте, что оказалось значительно ниже результатов, продемонстрированных партией на выборах 1999 г. — 26,9 % и 52 места3. На выборах в Европарламент 2004 г. популярность Австрийской партии свободы снизилась еще сильнее (до 6,3 %). Следствием растущих внутренних разногласий стал раскол партии: в 2005 г «прагматики» во главе с Й. Хайдером основали новую партию «Альянс за будущее Австрии», которая и стала новым партнером Австрийской народной партии в национальном коалиционном правительстве. В свою очередь Австрийская партия свободы, отказавшись от каких-либо компромиссов с консерваторами, сохранила приверженность националистическим антииммигрантским программным установкам и отчасти ужесточила их (Heinisch, 2013, p. 62-64).
Невозможно предсказать, как сложилось бы будущее «Альянса за будущее Австрии», не произойди в октябре 2008 г. автокатастрофа, приведшая к гибели Й. Хайдера. С этого времени популярность «Альянса за будущее Австрии» начала неуклонно снижаться, и к 2014 г. партия фактически прекратила свое существование. Рейтинги же Австрийской партии свободы, как и ее результаты на всеобщих выборах, напротив, неуклонно росли. Так, в 2013 г. на выборах в Национальный совет она получила 20,5 % голосов и 40 мест в парламенте.
Можно констатировать, что попытка интеграции Австрийской партии свободы в политическую систему потерпела неудачу. Предельно жесткие антииммигрантские и антиисламские принципы, евроскептицизм делают на данном этапе крайне маловероятным альянс Австрийской партии свободы с политическими силами внутри страны. В то же время сложившаяся ситуация способствовала укреплению связей Австрийской партии свободы с другими европейскими популистскими организациями, которые в своих странах также являются в той или иной степени партиями-изгоями. В настоящее время в Европарламенте Австрийская партия свободы входит наряду с Национальным фронтом (Франция),
3 Здесь и далее все статистические данные относительно итогов выборов в Национальный совет приведены по: Виг^еэтнг^епит..., http://www.bmi.gv.at.
«Фламандским интересом» (Бельгия) и Партией свободы (Нидерланды) в депутатскую группу «Европа наций и свобод».
Еще менее удачной можно считать попытку интеграции в политическую систему Нидерландов популистской партии «Список Пима Фортейна». Парламентские выборы состоялись в стране 6 мая 2002 г., т. е. менее чем через десять дней после убийства П. Фортейна, политика столь же харизматичного и противоречивого, как и Й. Хайдер. По итогам голосования впервые принимавшему участие в выборах «Списку Пима Фортейна» удалось занять второе место с 17 % и получить 26 мандатов (из 150) в Генеральных штатах4. Уже в июне была сформирована правительственная коалиция, одним из членов которой стал «Список Пима Фортейна», причем в отличие от австрийского правительства образца 2000 г. новый нидерландский кабинет министров не был подвергнут критике со стороны европейских лидеров.
Участие «Списка Пима Фортейна» в работе правительства оказалось недолгим и запомнилось главным образом громкими скандалами, в которые были вовлечены высокопоставленные представители партии. Так, статс-секретарь министерства по социальным делам Ф. Бийльхут ушла в отставку в день своего назначения после того, как была предана огласке информация о ее участии в 1980-е гг. в вооруженном ополчении, поддерживавшем суринамского диктатора Д. Баутерсе. Министр по делам интеграции и иммиграции Х. Навийн «прославился» высказываниями в поддержку введения смертной казни как высшей меры уголовного наказания (Nawijn..., http://www.volkskrant.nl). Публичные разногласия между лидерами партии привели к отставке нидерландского правительства в октябре 2002 г. и назначению новых парламентских выборов (Oudenampsen, 2013, р. 203). Состоявшееся в январе 2003 г. голосование продемонстрировало резкое снижение популярности «Списка Пима Фортейна», получившего лишь 5,7 % голосов. Партия не была приглашена к переговорам о формировании правительства, а позднее, пережив несколько расколов, окончательно прекратила существование.
В 2005-2006 гг в Нидерландах была создана Партия свободы5, которая заняла место «Списка Пима Фортейна» в голландском политическом спектре. На парламентских выборах в июне 2010 г. Партия свободы, возглавляемая Г. Вил-дерсом, заняла третье место, получив 15,4 % голосов избирателей и 24 мандата в Генеральных штатах. Расклад сил в легислатуре оказался таковым, что ни правые, ни левые партии не могли договориться о формировании нового кабинета министров. Многомесячные переговоры завершились только в октябре 2010 г., когда в стране было сформировано правое правительство меньшинства при участии Христианско-демократического призыва и Народной партии за свободу и демократию. Партия свободы, формально не войдя в кабинет, выразила готовность оказывать коалиции поддержку в парламенте. Новое правительство
4 Здесь и далее все статистические данные относительно итогов выборов в Генеральные штаты приведены по: Centraal Bureau..., http://statline.cbs.nl.
5 Партия свободы — устоявшееся в России наименование Partij voor de Vrijheid. Более корректный перевод наименования — Партия за свободу.
просуществовало лишь около полутора лета и распалось весной 2012 г., когда на фоне охватившего Нидерланды экономического кризиса Партия свободы категорически отказалась разделять с правящими партиями ответственность за непопулярные меры жесткой экономии (Schneider, 2012, p. А. 15).
Как и в случае с Австрийской партией свободы, пребывание (хотя и косвенное) в исполнительной власти негативно отразилось на единстве рядов Партии свободы (в 2012 г. ее покинули несколько высокопоставленных функционеров, обвинивших Г. Вилдерса в авторитаризме) (Hero Brinkman..., http://www.dutch-news.nl), а также на электоральной популярности. На прошедших в сентябре 2012 г. досрочных парламентских выборах Партии свободы удалось набрать лишь 10,1% голосов (15 мест). Все переговоры о формировании нового правительства проходили уже без ее участия, поскольку популисты перестали восприниматься местными элитами как ответственная политическая сила (Lucardie, Voerman, 2013, p. 199-200).
Таким образом, взаимодействие традиционных партий с популистскими партиями на правительственном уровне не привело в Нидерландах к их интеграции в политическую систему страны, а напротив, обернулось еще большей изоляцией. Вместе с тем, оказавшись в роли изгоя внутри страны, Партия свободы начала делать активные шаги на европейской арене в сторону сближения с другими популистскими партиями, прежде всего с Национальным фронтом. Так, в преддверии выборов в Европарламент 2014 г лидеры двух партий, Г. Вил-дерс и М. Ле Пен, открыто говорили о формировании предвыборного альянса (Деркач, 2014, с. 978).
Австрийский и нидерландский опыт интеграции в определенной степени сравним с ситуацией в Дании. По итогам парламентских выборов 1998 г. Датская народная партия, незадолго до этого созданная выходцами из упомянутой выше Партии прогресса, получила 7,4 % голосов избирателей. В Фолькетинге партия сразу же оказалась в изоляции — традиционные датские партии не были готовы к диалогу с ней. Однако Датская народная партия взяла решительный курс на преодоление cordon sanitaire и на поиск путей взаимодействия с правыми политическими силами страны. Более того, при сохранении в целом традиционного для популистских партий дискурса партия стремилась категорически избегать какой-либо увязки своих программных положений с ксенофобией, расизмом и фашизмом (Andersen, http://vbn.aau.dk; Rydgren, 2004). На европейском уровне она показательно дистанцировалась от таких партий, как Национальный фронт и Австрийская партия свободы. В Европарламенте пятого (1999-2004 гг) и шестого созывов (2004-2009 гг.) датские популисты входили в депутатскую группу национал-консерваторов и евроскептиков «Союз за Европу наций», а в Европарламенте седьмого созыва (2009-2014 гг.) присоединились к группе «Европа за свободу и демократию», придерживавшейся во многом той же идеологической направленности.
По итогам выборов в Фолькетинг в 2001 г., на которых Датская народная партия получила 12 % голосов и 22 мандата (из 179), в стране возникала патовая ситуация: ни правые, ни левые политические силы не могли сформировать правительство, опирающееся на парламентское большинство. Политический кризис
удалось предотвратить благодаря позиции Датской народной партии, которая согласилась оказывать поддержку составившим правительственную коалицию Либеральной партии и Консервативной народной партии (Andersen, http://vbn. aau.dk).
Своеобразный альянс датских популистов с правыми партиями оказался весьма устойчивым и просуществовал целых десять лет (с 2001 по 2011 г.). В этот период Датская народная партия, все время находившаяся вне кабинета, неизменно выступала гарантом сохранения у власти либерально-консервативной коалиции. Статус партнера вне коалиции предоставлял партии возможность вести своего рода двойную игру. Поддерживая правительство на законодательном уровне, Датская народная партия не несла ответственности за реализацию принятых решений на практике и при необходимости могла критиковать правительство. Вместе с тем датские популисты имели в своем распоряжении надежный рычаг для давления на кабинет с целью лоббирования собственных инициатив (Andersen, Bj0rklund, 2008).
После выборов в Фолькетинг в сентябре 2011 г. сотрудничество датских популистов с правительством прекратилось, поскольку к власти пришли левые политические силы. Переход Датской народной партии в открытую оппозицию привел к существенному росту ее популярности. Выборы в Европарламент, состоявшиеся в мае 2014 г., обернулись триумфом для партии, которая заняла первое место с 26,6 % голосов (Élections européennes Danemark, http://www.eu-rope-politique.eu). В новом созыве депутаты от Датской народной партии присоединились к группе «Европейские консерваторы и реформисты», ведущую роль в которой играет британская Консервативная партия. Данное обстоятельство можно справедливо рассматривать и как сигнал со стороны Датской народной партии о ее дистанцировании от несистемных популистских партий, и как важный шаг ей навстречу со стороны европейского политического истеблишмента (Деркач, 2014, с. 979).
По состоянию на данный момент датский прецедент интеграции популисткой партии в политическую систему страны следует признать весьма успешным. Ни о каком cordon sanitaire в отношении Датской народной партии не идет и речи.
Другим примером успешной интеграции является Финляндия, ведущая популистская партия которой «Истинные финны» пошла по пути Датской народной партии. По итогам предыдущих парламентских выборов, прошедших в 2011 г, партия, сенсационно заняв третье место (19,1 % и 39 (из 200) депутатских мандатов), оказалась единственной политической силой, которая не была привлечена к переговорам о формировании правительственной коалиции (Ministry of Justice..., http://tulospalvelu.vaalit.fi). Однако за следующие четыре года «Истинные финны» провели масштабную работу по модернизации своего имиджа с целью избавиться от ярлыка правого радикализма, преодолеть изоляцию и наладить контакты с традиционными политическими силами страны. Показательно в данном контексте, что после выборов в Европарламент 2014 г. представители «Истинных финнов», как и Датская народная партия, вошли в состав депутатской группы «Европейские консерваторы и реформисты». По итогам парламентских выборов, состоявшихся в мае 2015 г., партия смогла продемонстрировать
результат, сопоставимый с достигнутым ею на предудщих выборах. Основным итогом выборов стало формирование в Финляндии первой за поледние пятьдесят с лишним лет коалиции, состоящей исключительно из правых партий. В правительство вошли правоцентристский «Финляндский центр», консервативная Национальная коалиционная партия и «Истинные финны», лидер которых Т. Сойни занял пост вице-премьера и главы внешнеполитического ведомства. Более того, «Истинным финнам» достался и пост председателя Эдускунты.
Однако пребывание в иполнительной власти весьма негативно отразилось на популярности «Истинных финнов». Опросы общественного мнения демонстрируют, что с момента вхождения в правительство популярность партии неуклонно снижается. Так, всего лишь за девять месяцев, прошедших с последних парламентских выборов, «Истинные финны» к марту 2016 г. опустились в рейтинге популярности политических сил уже на шестое место, утратив более половины своего электората (Правящие партии..., http://yle.fi/).
Показательным примером того, как популистская партия интегрируется в политическую систему, а ее лидеры становятся неотъемлемой частью истеблишмента, является Норвегия. Партия прогресса, позиционировавшая себя как либертарианская, впервые попала в Стортинг еще в 1973 г., однако на протяжении почти трех последующих десятилетий представляла собой типичный пример партии-изгоя. Традиционные норвежские политические силы не рассматривали Партию прогресса как возможного партнера по диалогу, не столько из-за идеологических разногласий, сколько по причине того, что она изначально позиционировала себя как anti-establishment party (политическая сила, противопоставляющая себя всему политическому истеблишменту) (Andersen, Bj0rklund, 1990; Fryklund, 2013). Впрочем, и у самих правых не было особой необходимости во взаимодействии с Партией прогресса: для формирования собственного правительства они не нуждались в сотрудничестве с ней. Дело в том, что поскольку действующей в стране конституцией роспуск Стортинга не предусмотрен, для Норвегии второй половины ХХ в. была характерна ситуация пребывания у власти правительств, не опирающихся на парламентское большинство.
С конца 1980-х гг. Партия прогресса начала активно эксплуатировать типичные для западноевропейских популистов темы ограничения иммиграции, противодействия исламизации и т. п. Крен в сторону правого радикализма спровоцировал кризис внутри партии, кульминацией которого стал выход из ее рядов противников такого курса, однако этот крен, в конечном счете, привел к существенному росту ее электоральной популярности (Andersen, Bj0rklund, 2000; 2008). Так, по итогам парламентских выборов 1997 г партия завоевала второе место и 25 (из 165) мандатов в Стортинге6. На этом фоне руководство Партии прогресса во главе с К. Хагеном постепенно начало предпринимать попытки преодолеть изоляцию. В преддверии выборов 2001 г. К. Хаген инициировал чистку рядов с целью избавить партию от наиболее одиозных функционеров. Более того, когда по их итогам в Норвегии было сформировано правое правительство
6 Здесь и далее все статистические данные относительно итогов выборов в Стортинг приведены по: Statistisk sentralbyra..., https://www.ssb.no.
меньшинства (второй кабинет К. М. Бондевика, 2001-2005 гг.), в которое Партию прогресса даже не приглашали, К. Хаген пошел на смелый шаг, высказавшись в поддержку нового кабинета (Norway..., http://news.bbc.co.uk).
В 2005 г Партии прогресса на выборах вновь удалось занять второе место с 22,1 % голосов, однако из-за крайне неудачных результатов правых партий к власти пришли Норвежская рабочая партия и ее союзники, которые в дальнейшем сохранили контроль над правительством в течение восьми лет. За этот период с партией произошло несколько знаковых событий. Прежде всего, в 2006 г. в отставку с поста лидера партии ушел К. Хаген, место которого заняла 37-летняя С. Йенсен. Наряду с этим в целом значительно омолодился состав ее руководящих органов. Эти перемены обозначали новый курс партии — отказ от акцентирования внимания на праворадикальном дискурсе, с одной стороны, и готовность к диалогу со всеми политическими силами, включая оппонентов слева, — с другой. На практике это привело к участию партии в разнообразных межпартийных коалициях на региональном и местном уровнях (RV og SV..., http://www.aftenposten.no). В свою очередь в 2010 г. Э. Солберг, лидер Консервативной партии, ведущей правой политической силы Норвегии, также сделал шаг навстречу Партии прогресса, публично заявив, что считает целесообразным ее привлечение к участию в будущем кабинете (Ingen..., http://www.aften-posten.no).
По итогам парламентских выборов 2013 г. Партия прогресса заняла третье место, получив 16,3 % голосов и 29 мандатов в Стортинге. Несмотря на относительно скромный результат, партия была приглашена Консервативной партией в правительственную коалицию. В сформированном в октябре 2013 г. кабинете Партия прогресса получила 7 министерских портфелей из 18, причем С. Йенсен заняла пост главы финансового ведомства (Populists Left out..., http://www.thelocal.no).
Интеграция Партии прогресса в политическую систему Норвегии завершилась и, как представляется, успешно. В настоящее время партия является частью политического мэйнстрима, и нет никаких оснований предполагать, что дальнейшие события будут развиваться по примеру Австрии или Нидерландов.
Рассмотренные в статье примеры попыток интеграции западноевропейских популистских партий в политическую систему наглядно свидетельствуют о том, насколько сложен данный процесс, а его итог не предопределен заранее. Случаи Австрии и Нидерландов демонстрируют, что даже привлечение популистских партий к участию в правительственной коалиции само по себе не гарантирует конечный успех, если заинтересованность в интеграции не носит обоюдного характера. В обеих странах сотрудничество правых партий с популистами носило вынужденный, a priori временный характер и было прямым следствием неспособности традиционных элит найти выход из политических кризисов. Напротив, примеры Дании, Финляндии и Норвегии показывают, что интеграция может быть успешной там, где оба вовлеченных в данный процесс актора — популистская партия и истеблишмент — готовы идти на взаимные компромиссы.
Вместе с тем следует признать, что на данном этапе датский, финляндский и норвежский прецеденты — скорее, исключения из общего правила. Во многих европейских странах (в частности, в Бельгии, Греции, Франции) популистские
партии открыто противопоставляют себя всему политическому истеблишменту без исключения, в других же, как это произошло в Швеции, элиты настойчиво стремятся к сохранению cordon sanitaire. При таких обстоятельствах едва ли можно говорить о том, что в ближайшие годы в Западной Европе процесс интеграции популистских партий в политическую систему получит развитие.
Литература
Деркач М. А. Праворадикальные партии в Европарламенте седьмого и восьмого созывов // Политика и общество. 2014. № 8 (116). С. 972-981 (Derkach М. А. Extreme Right Parties in the Seventh and Eighth European Parliament // Politics and Society. 2014. N 8 (116). P. 972-981).
Правящие партии теряют популярность — СДП укрепил свои позиции (The Ruling Parties are Losing Popularity — SDP has Strengthened ins Positions) // http://yle.fi/uutiset/yle_pravyashchie_ partii_teryayut_populyarnost__sdp_ukrepil_svoi_pozitsii/8715811 (date of access: 13.03.2015).
Analysing Fascist Discourse: European Fascism in Talk and Text / ed. by R. Wodak, J. E. Richardson. London: Routledge, 2013. 338 p.
Andersen J. G. The Danish People's Party and New Cleavages in Danish Politics // http://vbn. aau.dk/files/14109015/widfeldt_-_final.pdf (date of access: 13.03.2015).
Andersen J. G., Bj0rklund T. Radical Right-Wing Populism in Scandinavia: from Tax Revolt to NeoLiberalism and Xenophobia // The Politics of the Extreme Right: from the Margins to the Mainstream / ed. by P. Hainsworth. London: Pinter, 2000. P. 193-223.
Andersen J. G., Bj0rklund T. Scandinavia and the Far-Right // The Far Right in Europe. An Encyclopedia / ed. by P. Davies with P. Jackson. Oxford: Greenwood World Publishing, 2008. P. 147-163.
Andersen J. G., Bj0rklund T. Structural Changes and New Cleavages: the Progress Parties in Denmark and Norway // Acta Sociologica. 1990. Vol. 33, N 3. P. 195-217.
Art D. The European Radical Right in Comparative-Historical Perspective // http://ase.tufts.edu/ polsci/faculty/art/europeanRadicalRight.pdf (date of access: 13.03.2015).
Bericht von Martti Ahtisaari, Jochen Frowein, Marcelino Oreja, angenommen am 8. September 2000 in Paris // http://derstandard.at/upload/images/bericht.pdf (date of access: 13.03.2015).
Betz H.-G. Radical Right-Wing Populism in Western Europe. London: Macmillan, 1994. 288 p.
Bundesministerium für Inneres — Nationalratswahlen // http://www.bmi.gv.at/cms/BMI_wahlen/ nationalrat/NRW_History.aspx (date of access: 13.03.2015).
Centraal Bureau voor de Statistiek — Verkiezingen; Historische uitslagen Tweede Kamer // http://statline.cbs.nl/Statweb/publication/?VW=T&DM=SLNL&PA=37278&D1=a,!2-35&D2=a,!0-7&HD=150315-1140&HDR=G1&STB=T (date of access: 13.03.2015).
Danmarks Statistik — Valg 1848-2007 // http://dst.dk/da/Statistik/Publikationer/VisPub. aspx?cid=020332 (date of access: 13.03.2015).
Élections européennes Danemark // http://www.europe-politique.eu/elections-europeennes-danemark.htm (date of access: 13.03.2015).
Exposing the Demagogues: Right-Wing and Nationalist Populist Parties in Europe / ed. by K. Grabow, F. Hartleb. Berlin: Konrad-Adenauer-Stiftung, 2013. 418 p.
Fryklund B. Nordic Populism — Changes over Time and Space. A Comparative and Retrospective Analysis of Populist Parties in the Nordic Countries from 1965-2012 // Right-Wing Populism in Europe: Politics and Discourse / ed. by R. Wodak, M. Khosravinik, B. Mral. London: Bloomsbury Academic, 2013. P. 267-276.
Heinisch R. Austrian Right-Wing Populism: a Surprising Comeback under a New Leader // Exposing the Demagogues: Right-Wing and Nationalist Populist Parties in Europe / ed. by K. Grabow, F. Hartleb. Berlin: Konrad-Adenauer-Stiftung, 2013. P. 47-80.
Hero Brinkman Quits the PVV, Opposition Call for New Elections // http://www.dutchnews.nl/ news/archives/2012/03/hero_brinkman_quits_the_pvv_op/ (date of access: 13.03.2015).
IgnaziP. Extreme Right Parties in Western Europe. Oxford: Oxford University Press, 2003. 320 p.
Ingen ny regjering uten Frp // http://www.aftenposten.no/nyheter/iriks/--Ingen-ny-regjering-uten-Frp-5333649.html (date of access: 13.03.2015).
ПОЖТЖС 2015. Том 11, № 3
Is Europe on the "Right" Path? Right-Wing Extremism and Right-Wing Populism in Europe / ed. by N. Langenbacher, B. Schellenberg. Berlin: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2011. 348 p.
Kitschelt H. The Radical Right in Western Europe: A Comparative Analysis. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1995. 352 p.
Krzyzanowski M. From Anti-Immigration and Nationalist Revisionism to Islamophobia: Continuities and Shifts in Recent Discourses and Patterns of Political Communication of the Freedom Party of Austria (FPO) // Right-Wing Populism in Europe: Politics and Discourse / ed. by R. Wodak, M. Khos-ravinik, B. Mral. London: Bloomsbury Academic, 2013. P. 135-148.
Lucardie P., Voerman G. Geert Wilders and the Party for Freedom in the Netherlands: A Political Entrepreneur in the Polder // Exposing the Demagogues: Right-Wing and Nationalist Populist Parties in Europe / ed. by K. Grabow, F. Hartleb. Berlin: Konrad-Adenauer-Stiftung, 2013. P. 187-204.
Ministro dell'Interno — Archivio storico delle Elezioni // http://elezionistorico.interno.it/index. php?tpel=C (date of access: 13.03.2015).
Ministru kabineta vesture // http://www.mk.gov.lv/lv/content/ministru-kabineta-vesture (date of access: 13.03.2015).
Ministry of Justice. Finnish Parliamentary Election, 2011. Results // http://tulospalvelu.vaalit.fi/ E2011/e/tulos/tulos_kokomaa.html (date of access: 13.03.2015).
Mudde C. Populist Radical Right Parties in Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. 404 p.
Nawijn wekt afschuw met pleidooi voor doodstraf // http://www.volkskrant.nl/binnenland/test-weg-nawijn-wekt-afschuw-met-pleidooi-voor-doodstraf~a613760 (date of access: 13.03.2015).
Norris P. Radical Right: Voters and Parties in the Electoral Market. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 366 p.
Norway Far-Right Sets New Course // http://news.bbc.co.uk/2Zhi/europe/1603256.stm (date of access: 13.03.2015).
Oudenampsen M. Explaining the Swing to the Right: the Dutch Debate on the Rise of Right-Wing Populism // Right-Wing Populism in Europe: Politics and Discourse / ed. by R. Wodak, M. Khosravi-nik, B. Mral. London: Bloomsbury Academic, 2013. P. 191-208.
Overenkommelse // http://www.socialdemokraterna.se/upload/ %C3 %96verenskommelse.pdf (date of access: 13.03.2015).
Populists Left out of New Norway Government // http://www.thelocal.no/20131016/populists-left-out-of-new-norway-gov (date of access: 13.03.2015).
Right-Wing Populism in Europe: Politics and Discourse / ed. by R. Wodak, M. Khosravinik, B. Mral. London: Bloomsbury Academic, 2013. 368 р.
RV og SV inngâr allianse med Frp // http://www.aftenposten.no/nyheter/iriks/politikk/RV-og-SV-inngar-brAallianse-med-Frp-6487154.html (date of access: 13.03.2015).
Rydgren J. Explaining the Emergence of Extreme Right-Wing Populist Parties: the Case of Denmark // West European Politics. 2004. Vol. 27, N 2. P. 474-502.
SchneiderH. Euro Crisis Fells Dutch Government // The Washington Post. 2012. April 24. P. A. 15.
Statistique suisse — Elections au Conseil national: répartition des mandats par parti // http:// www.bfs.admin.ch/bfs/portal/fr/index/themen/17/22/lexi.html (date of access: 13.03.2015).
Statistisk sentralbyrâ — Storting Election // https://www.ssb.no/statistikkbanken/selectvarval/ define.asp?SubjectCode=01&ProductId=01&MainTable=StortValgGodStem&contents=Godkjente1 &PLanguage=1&Qid=0&nvl=True&mt=1&pm=&SessID=4480648&FokusertBoks=1&gruppe1=Hele &gruppe2=Hele&gruppe3=Hele&VS1=Landet&VS2=PolitPartier1&VS3=&CMSSubjectArea=valg&K ortNavnWeb=stortingsvalg&StatVariant=&Tabstrip=SELECT&aggresetnr=1 &checked=true (date of access: 13.03.2015).
Sweden Cancels Snap Election in March 2015 // http://www.thelocal.se/20141227/sweden-to-scrap-new-election-report (date of access: 13.03.2015).
Sweden's Prime Minister Calls Fresh Election // http://www.thelocal.se/20141203/crisis-in-swe-den-as-coalition-budget-fails (date of access: 13.03.2015).
Valmyndigheten — Beslut resultat val till riksdagen 2014 // http://www.val.se/val/val2014/slutre-sultat/protokoll/protokoll_00R.pdf (date of access: 13.03.2015).
ПОЛИТЭКС 2015. Том 11, № 3
