CC BY
5УДК 340.1 DOI 10.25724/VAMVD.SLMN
ББК 67.072
И. В. Кушнир
ПОНЯТИЯ «ДЕФЕКТ» И «ДИСБАЛАНС» В ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
В статье привлекается внимание к проблемам системной рассогласованности межотраслевого института юридической ответственности в российском законодательстве. Дается анализ законодательной инициативы Верховного Суда Российской Федерации по введению в систему уголовной ответственности понятия «уголовный поступок». Аргументируется необходимость выработки научно обоснованной правовой политики государства в сфере гуманизации института юридической ответственности. Предлагается авторская дефиниция понятия «дисбаланс юридической ответственности». Раскрываются наиболее общие характеристики дисбаланса юридической ответственности в его сопоставлении с отдельными дефектами данного института. Делается вывод о нетождественности понятий «дисбаланс» и «дефект» в общетеоретическом изучении проблемных вопросов юридической ответственности. Подчеркивается диалектический характер связи между раскрываемыми понятиями.
Ключевые слова: юридическая ответственность, межотраслевой институт законодательства, дисбаланс юридической ответственности, дефекты законодательства.
I. V. Kushnir
THE CONCEPTS OF "DEFECT" AND "IMBALANCE" IN THE GENERAL THEORETICAL STUDY
OF THE LEGAL LIABILITY: THE STATEMENT OF THE PROBLEM
In this article attention is drawn to the problems of systemic inconsistency of the intersectoral institute of legal responsibility in the Russian legislation. The article analyzes the legislative initiative of the Supreme Court of the Russian Federation to introduce the concept of "criminal offense" into the criminal liability system, which can serve as an effective tool to reduce the repressive influence of the criminal law, to eliminate the disproportion created by the administrative prejudice, to bring criminal liability into a balanced state. The author argues for the need to develop a scientifically based legal policy of the state in the field of humanization of the institution of legal responsibility. The author's definition of the concept of "imbalance of legal responsibility" is proposed. The most general characteristics of the imbalance of legal responsibility are revealed. A number of reasons for the appearance of an imbalance of legal liability are identified, and its comparison with individual defects of this institution is also made. It is concluded that the concepts of "imbalance" and "defect" are not identical in the general theoretical study of problematic issues of legal liability through the analysis of their main features. The author emphasizes the dialectical nature of the connection between the revealed concepts, which is expressed in the possibility of their mutual generation.
Key words: legal responsibility, intersectional Institute of legislation, imbalance of legal responsibility, defects of legislation.
Юридическая ответственность как межотраслевой институт российского законодательства содержательно представляет собой весьма внушительный пласт охранительных норм, включая предписания конституционного, уголовного, административного, гражданского, трудового, налогового и ряда иных отраслей права. Он характеризуется сложной внутренней структурой, пронизанной многообразными системными связями, что позволяет рассматривать его в качестве единого
целостного нормативного образования в системе законодательства. Однако многие нормы, устанавливающие юридическую ответственность, далеки от состояния равновесия, устойчивости и сбалансированности, о чем свидетельствуют непрекращающиеся законодательные поправки, вносимые в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ), Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ), Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации
(УИК РФ) и иные нормативные правовые акты охранительной направленности. Массированное изменение, порой ускоренная «перенастройка» института юридической ответственности в целях совершенствования, напротив, на практике в настоящее время не способствует укреплению системности и единства в его содержании.
Многочисленные дефекты нормативного установления и практического применения мер юридической ответственности нередко становятся предметом научных изысканий со стороны отечественных правоведов. Для этой цели они используют весьма обширный понятийный «арсенал», оперируя, к примеру, следующими терминами: «коллизия», «дефект», «ошибка», «дисбаланс», «противоречие», «проблемы» и иные.
Об актуальности исследования вопросов баланса и дисбаланса системы юридической ответственности свидетельствует и законодательная инициатива Верховного Суда Российской Федерации (ВС РФ), которая вызвала неоднозначную оценку как у научного юридического сообщества, так и в структурах государственной власти.
Речь идет о принятии Пленумом Верховного Суда Постановления № 42 от 31 октября 2017 г. «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона „О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка"» [1]. В соответствии с данным актом был внесен законопроект в Государственную Думу Российской Федерации, но еще до внесения на него был представлен 24 июля 2018 г. отрицательный отзыв Правительством Российской Федерации [2]. С 20 декабря 2018 г. по октябрь 2020 г. законопроект находился на рассмотрении нижней палаты парламента. Однако 13 октября 2020 г. Верховным Судом Российской Федерации был внесен новый проект упомянутого федерального закона [3].
В обоснование необходимости законодательной инициативы по введению категории «уголовный проступок» Председатель ВС РФ В. Лебедев приводит следующие аргументы:
— система уголовной ответственности должна быть приведена в соответствие с принципами справедливости и гуманизма, установленными в ст. 6 и 7 УК РФ, а также учитывать требование о соразмерности наказания и иных мер уголовно-правового воздействия характеру, степени общественной опасности преступного деяния и субъекту, его совершившего;
— в настоящий момент меры уголовной ответственности за преступления, которые предлагается перевести в категорию уголовных проступков, не соответствует важнейшим отправным началам уголовного законодательства в виде идей справедливости и гуманизма;
— введение понятия «уголовный проступок» в уголовное законодательство является последовательным продолжением работы по либерализации системы уголовной ответственности, по дальнейшей дифференциации и индивидуализации уголовного наказания, по декриминализации деяний и сокращению числа случаев применения заключения под стражу в качестве меры пресечения;
— дифференциация уголовно наказуемых деяний на преступления и проступки проводится по степени общественной опасности, последние следует признавать более опасными, чем административные правонарушения, но менее опасными по сравнению с преступлениями, что позволяет, учитывая совершение проступка впервые и отсутствие тяжких последствий такого деяния, осуществлять исправление виновного лица без применения традиционных мер уголовного наказания;
— установление конструкции «уголовный проступок» позволит смягчить последствия совершения таких деяний для лица ввиду отсутствия института судимости, который в обычном порядке предусматривает для осужденного около 80 правовых ограничений, включая ряд запретов в профессиональной деятельности, а также ограничения в избирательных и гражданских правах;
— именно наличие судимости за преступления небольшой тяжести создает существенные препятствия в дальнейшей социализации виновного лица, не способствует его трудоустройству и материальному благополучию, а реализация представленной законодательной инициативы потенциально будет способствовать безболезненному прохождению молодыми гражданами, впервые совершившими подобные деяния, этапов социализации и таким образом косвенно обеспечивать противодействие их вовлечению в преступную среду [4].
В итоге, совершая попытку совершенствования собственной первоначальной концепции уголовного проступка, ВС РФ предлагает перевести 112 составов преступлений в категорию уголовных проступков в целях гуманизации важнейшей подсистемы института юридической ответственности в России.
При этом фактически ВС РФ открыто признает дисбаланс системы уголовной ответственности в виде нарушения ранее упомянутых двух ее основополагающих принципов в отношении значительного числа составов преступных деяний. Вторгаясь в системные начала построения юридической ответственности как межотраслевого института, нам представляется важным и обязательным учет всех его структурных и функциональных связей. Анализируемые законодательные новеллы косвенно и прямо увязаны не только с перестройкой мер уголовно-правового воздействия, но и с инструментами административной ответственности. Неверные или не вполне проработанные шаги в данном направ-
лении могут самым существенным образом негативно отразиться на всей системной организации юридической ответственности в российском законодательстве, не только не устранив уже наличествующие ее дефекты, но и добавив ряд новых, которые вкупе со «старыми болезнями» вполне способны привести к состоянию стойкого дисбаланса охранительной подсистемы права.
С учетом отмеченных обстоятельств полагаем, что спешить с окончательным внедрением в действующее уголовное законодательство рассматриваемых новаций не стоит. Представляется весьма точной и заслуживающей пристального внимания оценка, даваемая Н. А. Лопашенко, согласно которой дифференциация преступных деяний ввиду законодательных предложений становится не вполне логичной и искусственно усложненной. Одновременно автор дает и более жесткую характеристику возможным негативным последствиям такой инициативы: «В связи с введением понятия уголовного проступка Верховный суд РФ предлагает изменить ряд норм Общей части, и многие из этих изменений, на мой взгляд, обрушивают остатки системности российского уголовного закона» [5, с. 230].
В подтверждение своей достаточно резкой критики Н. А. Лопашенко указывает на ряд противоречий, содержащихся, по ее мнению, в новациях законопроекта (отметим отдельно, что исследователь изложила свои замечания в отношении первоначального варианта законодательной инициативы Верховного Суда РФ, но они во многом справедливы и для последней версии законопроекта, поскольку существенных различий между обоими вариациями по опорным вопросам не наблюдается):
— в полной мере не продуманы критерии отграничения уголовных проступков от преступлений;
— избран излишне сложный способ градации преступных деяний, устанавливающий фактически их триаду в виде «преступные деяния небольшой и средней тяжести без наказания в виде лишения свободы (уголовные проступки) — те же деяния, но при других обстоятельствах, влекущие за собой применение лишения свободы, — все иные преступления (тяжкие, особо тяжкие, средней и небольшой тяжести, не попавшие в первую группу)»;
— не учтен позитивный опыт других стран (например, Казахстана) по введению конструкции «уголовный проступок» в систему уголовной ответственности, который предполагает иной вариант дифференциации по схеме «уголовное правонарушение делится по степени опасности на два вида — проступок и преступление» и не содержит «искусственного» третьего звена;
— условия и процедура освобождения от уголовной ответственности лиц, совершивших уголовный проступок, более сложны и менее выгодны для них в сравнении с порядком освобождения от уго-
ловной ответственности граждан (имеется в виду сопоставление с институтом освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием), виновных в совершении преступных деяний других категорий при выполнении ими более понятных требований, что вступает в противоречие с самой целью законодательной новации по гуманизации уголовного законодательства (речь идет не о полном освобождении от ответственности, а о замене на такие меры, как судебный штраф, видоизмененные обязательные и исправительные работы) [5, с. 230].
Анализируемый нами в настоящей статье пример законодательного переустройства уголовной ответственности по ряду системных параметров свидетельствует об актуальности и научно-практической значимости продолжения общетеоретических изысканий по проблеме баланса и дисбаланса юридической ответственности в целом. Поскольку недооценка юридической наукой и следом за ней законодательной практикой необходимости выверенного и детально проработанного подхода в обеспечении равновесия прямо противоположных тенденций в развитии системы юридической ответственности может быть чревата такими негативными последствиями, как ее разбаланси-рованность и утрата ею системного единства.
Принципиальным представляется учет в процессе законодательной трансформации института ответственности баланса между такими тенденциями, как: стабильность и изменчивость законодательства; унификация и специализация в нормативной регламентации юридической ответственности; гуманизация и ужесточение наказания за различного рода правонарушения; криминализация и декриминализация деяний; межотраслевая интеграция и отраслевая дифференциация мер охранительного воздействия.
Предлагаемая Верховным Судом РФ законодательная инициатива по введению уголовных проступков в систему уголовного законодательства сама по себе заслуживает положительной оценки, поскольку потенциально способна служить действенным инструментом по снижению репрессивного воздействия со стороны уголовного закона, устранению диспропорции, создаваемой административной преюдицией, приведению уголовной ответственности в сбалансированное состояние. Однако столь системное преобразование важнейшего вида юридической ответственности требует более тщательной проработки целого ряда фундаментальных вопросов, к числу которых следует отнести:
— определение четкого соотношения уголовного проступка и преступления, а также, что не менее важно, первого с административным правонарушением в целях недопущения межотраслевой разбалансированности института юридической ответственности;
— установление специфики наказания за уголовные проступки с одновременным выявлением пределов такого наказания;
— разрешение проблемы освобождения от уголовной ответственности за совершение уголовного проступка с определением оснований и видов данного освобождения;
— обязательное признание особой значимости факта отсутствия судимости в случае привлечения лица к ответственности за совершение уголовного проступка, в противном случае дисбаланс неизбежен.
Для недопущения на практике системного рассогласования норм юридической ответственности полагаем целесообразным и даже необходимым разработку в юридической доктрине понятия «дисбаланс юридической ответственности», которое позволило бы описать в теории ряд значимых «пороговых» нарушений в формировании нормативной основы данного института, которые представляют прямую угрозу для его системной организации. Одним из первых с подобным предложением о внедрении понятийной конструкции «дисбаланс юридической ответственности» выступил И. Н. Сенякин, не обозначив ее дефиницию напрямую, но инициировав ее понимание через категорию законодательного дисбаланса, трактуемого как «обусловленную практикой общественного развития рассогласованность в системе действующего законодательства, выражающуюся в различного рода расхождениях и коллизиях как в его содержании, так и форме, создающих затруднения в правовом урегулировании общественных отношений» [6, с. 128—129; 7, с. 276].
Помимо общего определения законодательного дисбаланса и приведения ряда примеров из действующего российского законодательства, ярко свидетельствующих о разбалансированности института юридической ответственности в содержательном и структурном аспектах, И. Н. Сенякин также обозначает и целый ряд общих причин возникновения подобного состояния. В их числе автор называет: диспропорцию в виде преобладания процессов дифференциации норм об ответственности над противоположной тенденцией по их унификации; нарушение принципов системности в установлении норм об ответственности в законопроектной деятельности; наличие пробелов и коллизий в праве; политическую предвзятость законодателя; дефекты юридической техники; игнорирование принципа соразмерности запрещаемого деяния и устанавливаемых за его совершение мер юридической ответственности; неэффективность экспертизы законопроектов об ответственности [6, с. 128—129; 7, с. 276].
В целом соглашаясь с представленной И. Н. Се-някиным теоретической моделью детерминации дисбаланса юридической ответственности, отметим,
что действительно ряд дефектов нормативных правовых актов порождает состояние разбалан-сированности юридической ответственности как сложного межотраслевого института российского законодательства. Однако далеко не все дефекты в виде противоречия, пробела или несоблюдения правил юридической техники с неизбежностью вызывают дисбаланс с юридической ответственностью, что делает, на наш взгляд, проблему соотношения дефекта и дисбаланса нормативного выражения ответственности достаточно актуальной и научно-практически значимой.
В связи с этим представляется уместным предложить следующее собственное определение дисбаланса юридической ответственности как обусловленное объективными, а отчасти и субъективными факторами состояние рассогласованности нормативных предписаний, их несоответствия системным принципам формирования института ответственности, неравнозначности и несоразмерности законодательно установленных мер ответственности правонарушениям, диспропорции между тенденциями интеграции и унификации данного межотраслевого института законодательства, нарушения внутри него генетических, иерархических и координационных связей, вызывающего в итоге существенное снижение эффективности охранительного действия права.
Для более детального понимания сути представленной выше дефиниции определим ряд исходных моментов в понимании дисбаланса ответственности, которые также будут способствовать, на наш взгляд, отграничению его от статичных, «локализованных» дефектов рассматриваемого института.
1. Важнейшим признаком и одновременно внешним проявлением дисбаланса юридической ответственности следует признавать присутствие диспропорции, несоразмерности в противоположных тенденциях развития данного института. Это не только рассогласование между унификацией и специализацией норм об ответственности, но и расхождение между тенденциями криминализации и декриминализации деяний, несогласованность действий законодателя по ужесточению и, напротив, гуманизации наказания, нарушение баланса публичных и частных интересов, несоразмерность темпов развития материальной и процессуальной составляющих института ответственности.
2. Формирование угрозы в отношении утраты целостности системой юридической ответственности, что проявляется в нарушении ее основополагающих принципов (справедливости, законности, неотвратимости, соразмерности запрещенного деяния и последующего за его совершение наказания, виновности, индивидуализации мер ответственности, недопустимости удвоения ответственности, гуманизма) и одновременно в разрушении ее генетических, предметных и функциональных связей.
3. Дисбаланс юридической ответственности представляет собой системное нарушение ее связей, принципов, что в интегрированном виде есть не просто отдельно взятый в статике дефект, а развивающийся во времени динамический процесс разбалансированности нормативных правовых предписаний, усугубляющийся до тех пор, пока не будет комплексно разрешен посредством соответствующей правотворческой деятельности. Дефект юридической ответственности при этом преимущественно носит достаточно локализованный характер, например, в виде конкретной коллизии двух норм, что в итоге позволяет обнаружить его четко выраженные внешние признаки в законодательстве [8; 9]. Дисбаланс же в системе юридической ответственности характеризуется отсутствием строго определенных параметров в содержательном и структурном плане, определяется лишь в ходе системного толкования и применения нормативной правовой основы ответственности.
К примеру, ранее обозначенная проблема по введению в систему уголовной ответственности понятия «уголовный проступок» не имеет локализованного характера, обнаруживает себя лишь в ходе системного сопоставления значительного числа норм УК РФ, Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, УИК РФ, а также соотнесения данной законодательной новеллы с рядом предписаний КоАП РФ. Установление возможного дисбаланса функциональных межотраслевых связей в системе юридической ответственности зачастую сопряжено с проведением целого ряда специализированных исследований [10, с. 55—61]. Отдельные же дефекты нормативной основы ответственности устанавливаются посредством совершения существенно меньшего числа операций, а также, как правило, не требуют комплекса мер по их устранению.
4. Между дефектом в системе юридической ответственности и ее дисбалансом существует диалектическая связь, которая выражается в возможности их взаимного порождения. Так, накапливаясь в рамках института ответственности, коллизии, пробелы и иные дефекты способны запустить процесс его разбалансированности. В свою очередь, уже существующий дисбаланс в виде нарушения системности, целостности юридической ответственности нередко служит «питательной почвой» для появления все новых и новых дефектов в последующей правотворческой практике, поскольку вносить в системно дезорганизованный межотраслевой институт права законодательные изменения уже достаточно непросто и чревато новыми правотворческими ошибками. Еще раз подчеркнем при этом, что далеко не всякий дефект ответственности вызывает устойчивый процесс ее разбалансированности. Как правило, лишь совместное негативное действие ряда дефектов законодательства способно продуцировать дисбаланс, который, безусловно, становится разрушительно опасным для функционирования всего пораженного им института. В этом смысле дисбаланс юридической ответственности есть феномен, потенциально способный полностью нейтрализовать или ограничить в существенной части охранительное действие права в целом.
Таковым нам представляется в самом общем виде соотношение понятий «дефект» и «дисбаланс» в изучении проблем современного состояния юридической ответственности как сложноор-ганизованного межотраслевого института современного российского законодательства. С учетом непрекращающегося усложнения нормативно-правовой основы юридической ответственности, ее количественного и качественного роста, думается, что со временем проблема ее дисбаланса будет лишь еще больше актуализироваться.
1. О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка»: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 2017 г. № 42. (Документ не был опубликован). Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
2. URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/ 2018/12/20/789933-ugolovnogo-prostupka (дата обращения: 01.11.2020).
3. URL: http://static.consultant.ru/obj/file/doc/vs_ 151020_24.pdf (дата обращения: 01.11.2020).
1. The resolution of Plenum of the Supreme Court No. 42 on 31 October 2017. "On introducing to the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation of the draft Federal law "On amendments to the criminal code of the Russian Federation and the Criminal procedural code of the Russian Federation in connection with the introduction of the concept of criminal misconduct". (The document was not published). Available from: reference and legal system "ConsultantPlus". (in Russian).
2. Available from: https://www.vedomosti.ru/politics/ articles/2018/12/20/789933-ugolovnogo-prostupka. Accessed: 1 November 2020. (in Russian).
3. Available from: http://static.consultant.ru/obj/file/ doc/vs_151020_24.pdf. Accessed: 1 November 2020. (in Russian).
4. Осуждению не подлежит. URL: https://rg.ru/ 2020/10/13/glava-verhovnogo-suda-predlagaem-vnesti-v-zakon-poniatie-ugolovnyj-prostupok.html (дата обращения: 14.10.2020).
5. Лопашенко Н. А. Уголовный проступок в современной России: проекты, проблемы и прогнозы // Уголовно-правовое воздействие и его роль в предупреждении преступности (IV Саратовские уголовно-правовые чтения): сб. ст. по материалам IV Всерос. науч.-практ. конф. / под общ. ред. Н. А. Лопашенко. Саратов: Сарат. гос. юрид. акад., 2019. С. 229—232.
6. Сенякин И. Н. Дисбаланс юридической ответственности в законодательстве Российской Федерации // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2015. № 4. С. 127—138.
7. Сенякин И. Н. Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная детерминация и причины) // Юридическая техника. 2016. № 10. С. 274—281.
8. Власенко Н. А. Логико-структурные дефекты системы советского права // Правоведение. 1991. № 3. С. 21—26.
9. Лаврентьев А. Р. Коллизии института юридической ответственности в России: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1999. 200 с.
10. Белоусов С. А. Законодательный дисбаланс (доктрина, теория, практика): дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2015. 499 с.
© Кушнир И. В., 2021
4. Available from: https://rg.ru/2020/10/13/glava-verhovnogo-suda-predlagaem-vnesti-v-zakon-poniatie-ugolovnyj-prostupok.html. Accessed: 14 October 2020. (in Russian).
5. Lopashenko N. A. Criminal misconduct in modern Russia: projects, problems, and forecasts. In: Criminal law impact and its role in crime prevention (IV Saratov criminal law readings). Collection of articles based on the materials of the IV all-Russian scientific and practical conference. General editorship of N. A. Lopashenko. Saratov: Saratov State Law Academy; 2019: 229—232. (in Russian).
6. Senyakin I. N. Disbalance of legal responsibility in the legislation of the Russian Federation. Bulletin of the Saratov state law Academy. 2015; 4: 127—138. (in Russian).
7. Senyakin I. N. Disbalance of legal responsibility (technical and cultural determination and reasons). Legal technique. 2016; 10: 274—281. (in Russian).
8. Vlasenko N. A. Logical and structural defects of the Soviet law system. Jurisprudence. 1991; 3: 21—26. (in Russian).
9. Lavrentiev A. R. Conflicts of the Institute of legal responsibility in Russia. Dissertation of candidate of juridical sciences. Nizhny Novgorod; 1999: 200. (in Russian).
10. Belousov S. A. Legislative imbalance (doctrine, theory, practice). Dissertation of doctor of juridical sciences. Saratov; 2015: 499. (in Russian).
© Kushnir I. V., 2021
Кушнир Ирина Владимировна
старший преподаватель кафедры теории государства и права Саратовской государственной юридической академии; e-mail: irinavkushnir@mail.ru
Kushnir Irina Vladimirovna,
senior lecturer at the department of theory of state and law of Saratov State Law Academy; e-mail: irinavkushnir@mail.ru
* * *
