CC BY
14
Раздел 5. Проблемы юридической науки и правоохранительной практики: взгляд молодых исследователей
Научная специальность: 5.1.4
Понятие высшего положения в преступной иерархии (статья 210.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)
Сергей Викторович Бельский,
Санкт-Петербургская юридическая академия, Санкт-Петербург, Россия, belskiy.93@bk.ru, https://orcid.org/0009-0004-0789-8439
Аннотация. Автором анализируются используемые в диспозиции статьи 210.1 Уголовного кодекса Российской Федерации понятия «преступная иерархия», «высшее положение в преступной иерархии», имеющие неясный, оценочный характер, не позволяющие однозначно определить субъекта преступления. Рассматривается необходимость законодательного или иного нормативного закрепления определений указанных понятий, изучаются материалы судебной практики, а также мнения исследователей, отражающие, с одной стороны, целесообразность законодательного закрепления таких понятий, а с другой — их оставление на судейское усмотрение. Формулируется необходимое для квалификации действий по статье 210.1 Уголовного кодекса Российской Федерации сущностное определение понятия преступной иерархии как системы отношений между лицами, придерживающимися принятых в преступном мире правил и традиций, основанной на принципе соподчиненности, действующей на определенной территории. Исходя из сложившейся судебной практики по уголовным делам анализируемой категории выделяются конструктивные признаки лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии.
Ключевые слова: преступная иерархия, высшее положение в преступной иерархии, организованная преступность, субъект преступления, квалификация преступлений
Для цитирования: Бельский С.В. Понятие высшего положения в преступной иерархии (статья 210.1 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 3 (65). С. 68-73.
Concept of the highest position in the criminal hierarchy (Article 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation)
Sergey V. Belsky,
St. Petersburg Law Academy, St. Petersburg, Russia, belskiy.93@bk.ru, https://orcid.org/0009-0004-0789-8439
Abstract. The concepts of criminal hierarchy and the highest position in the criminal hierarchy, used in the disposition of Article 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation, being ambiguous, evaluative and not allowing to determine the subject of the crime unequivocally, are analyzed in the article. The necessity of legislative or other normative consolidation of the definitions of these concepts is considered. The materials of the judicial practice, as well as the researchers' opinions, reflecting both the expediency of legislative consolidation of these concepts and leaving them to the judicial discretion, are analyzed. The definition of the concept of criminal hierarchy, being necessary for qualifying the actions under Article 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation, as a system of relations between the persons adhering to the rules and traditions accepted in the criminal world, basing on the principle of subordination operating in a certain territory, is formulated. The constructive features of a person, occupying the highest position in the criminal hierarchy, are distinguished basing on the current judicial practice in the criminal cases of the analyzed category.
Keywords: criminal hierarchy, highest position in the criminal hierarchy, organized crime, subject of crime, qualification of crimes
© BenbCKMM C.B., 2023
For citation: Belsky S.V. Concept of the highest position in the criminal hierarchy (Article 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation) // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2023. No. 3 (65). P. 68-73.
Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ) 1 апреля 2019 г. был дополнен статьей 210.1*, устанавливающей уголовную ответственность за занятие высшего положения в преступной иерархии, что признается значительным прогрессом в противодействии организованной преступности в целом и ее лидерам в частности. Противодействие лидерам организованной преступности является одной из обсуждаемых тем в уголовно-правовой науке как реакция на изменения УК РФ. Данные изменения воспринимаются не всегда однозначно с точки зрения практической полезности в связи с несовершенной регламентацией.
В частности, диспозиция ст. 210.1 УК РФ содержит оценочные формулировки, а также отличается существенными недоработками, что стало предметом обсуждения во многих научных работах. Например, С.А. Бажутов и А.А. Кунашев отмечают, что ст. 210.1 УК РФ далека от совершенства. Трудности применения нормы связаны с ее неопределенностью. Используемые в ней термины «преступная иерархия» и «занятие высшего положения» имеют исключительно оценочный характер [1, с. 26]. В.В. Агильдин, С.Е. Ловцевич и А.А. Лохова считают, что данная норма не свободна от недостатков, некоторые ее конструктивные недоработки приведут к проблемам толкования и реализации положений ст.ст. 210 и 210.1 УК РФ на практике [2, с. 166]. Т.В. Якушева указывает, что неоднозначность истолкования текста закона приводит к произвольности его применения и принятию неодинаковых процессуальных решений, что, с одной стороны, ослабляет конституционные гарантии защиты прав, свобод и законных интересов граждан, с другой - позволяет виновным уйти от ответственности [3, с. 85].
* О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности: федер. закон от 1 апр. 2019 г. N 46-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации. Ши http://pravo.gov.ru
Отмеченные научные позиции не лишены логической обоснованности и нашли свое подтверждение в судебной практике. В частности, Тверским областным судом уголовное дело в отношении А., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 321, ст. 210.1 УК РФ, возвращено прокурору, в том числе в связи с тем, что понятия «преступная иерархия» и «высшее положение в преступной иерархии» не раскрыты в фабуле и формулировке обвинения. Позиция суда первой инстанции была поддержана Первым апелляционным судом общей юрисдикции**. Однако определением судебной коллегии по уголовным делам Второго кассационного суда общей юрисдикции указанные судебные акты отменены, поскольку судами не учтено, что в законодательстве Российской Федерации не содержится законодательной нормы, определяющей понятие высшего положения в преступной иерархии, а также отсутствует толкование порядка, процедуры либо специальных правил криминального сообщества по занятию лицом высшего положения в преступной иерархии, наделению его высшим криминальным статусом, в связи с чем в судебном решении выставлены требования, которые для органа следствия невыполнимы***.
Данные судебные решения фактически олицетворяют существование в юридической науке двух противоположных подходов относительно вопроса о необходимости и целесообразности законодательного или иного нормативного закрепления терминов «преступная иерархия» и «высшее положение в преступной иерархии» либо оставлении данного вопроса на «судейское усмотрение».
** Апелляционное определение Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 16 сент. 2020 г. по делу N 55-1421/2020. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
*** Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 1 апр. 2021 г. по делу N 77- 866/2021 // Там же.
После введения в 2009 году в ст. 210 УК РФ специального субъекта - «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии»* А.Н. Мондохонов указывал, что отсутствие легального определения и признаков введенных в уголовный закон специальных субъектов преступлений, предусмотренных ст. 210 УК РФ, и оценочная природа этих понятий существенно затрудняют правоприменительную практику [4, с. 53].
Некоторые авторы, в частности Н.С. Беркумбаев и А.Р. Егоров, предлагают оставить понятие лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии, без законодательного раскрытия его сущности, учитывая разнообразие правоприменительной деятельности, однако закрепить примерные признаки субъекта преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ [5, с. 421]. Однако имеется и иная точка зрения. Например, Т.В. Стукалова и А.В. Федотова считают отсутствие единого понимания указанного словосочетания опасным, поскольку суды не являются гарантами верного применения норм права, в связи с чем ошибки в их деятельности не исключены. Кроме того, в целях обеспечения единства правоприменительной практики в сфере борьбы с организованной преступностью полагают необходимым выработать общий законодательный подход к рассматриваемому понятию и включить его нормативное определение в виде примечания к ст. 210.1 УК РФ (или в качестве раскрытия «Основного понятия, используемого в настоящем законе» в одной из норм требующего своего принятия Федерального закона «О противодействии организованной преступности») [6, с. 95; 7, с. 101].
По нашему мнению, нормативное закрепление определений рассматриваемых понятий, хотя и может привести к единству правоприменительной практики, поскольку четко сформулированное определение не оставит возможности
* О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федер. закон от 3 нояб. 2009 г. N 245-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2009. N 45. Ст. 5263.
субъектам правоприменения для двойственного толкования указанной нормы, не является целесообразным. Квалификация преступления в широком смысле представляет собой процесс установления в деянии признаков состава преступления и зафиксированный в процессуальных документах результат этого процесса [8, с. 12].
Полагаем бесспорным, что нормативное закрепление анализируемых категорий будет иметь принципиальное значение для квалификации преступления, а также доказывания. Поскольку закрепление дефиниций в статье уголовного закона повлечет обязательность доказывания всех перечисленных в ней обязательных сущностных признаков, то это не в полной мере положительно отразится на правоприменении.
В частности, Т.В. Стукалова предлагает следующее определение лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии: «...лицо, обладающее авторитетом в преступной среде, имеющее высокий преступный статус, признаваемый другими членами преступной среды; которое в любой форме осуществляет управление преступной группой и (или) преступным сообществом (преступной организацией) и (или) организует ее (его) деятельность, в том числе с использованием законов преступного мира и методов деятельности преступной среды» [6, с. 95].
При квалификации деяния по ст. 210.1 УК РФ с учетом указанной дефиниции, как представляется, доказыванию будет подлежать также наличие у лица высокого статуса. Однако и это предполагает своего рода субъективное усмотрение правоприменителя для определения статуса лица в преступной среде как высокого, что не поможет решить и ныне существующую проблему относительно субъекта преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ.
Таким образом, возникают вопросы о том, кто будет подлежать ответственности по данной статье и какой преступный статус признается высшим в преступной иерархии. Например, в сложившейся судебной практике имеют место вступившие в законную силу приговоры, признающие не самый высокий статус в преступной
иерархии подпадающим под действие ст. 210.1 УК РФ*.
Представляется обоснованной позиция Д.А. Григорьева и В.И. Морозова о недопустимости ограничения занятия высшего положения в преступной иерархии только криминальными титулами воровского сообщества [9, с. 54], что указывает на многогранность таких явлений, как преступная иерархия и высшее положение в ней.
Кроме того, доказыванию в соответствии с приведенным определением будет подлежать также наличие преступной группы и (или) преступного сообщества (организации), которыми управляет лицо, обладающее высоким статусом. Как известно, в уголовном праве аналогия закона и аналогия права не допускаются, следовательно, используемые в предложенной дефиниции термины «преступная группа», «преступное сообщество (организация)» наполняются смыслом, которым они наделены в ст.ст. 209 и 210 УК РФ соответственно. Таким образом, доказывание указанных обстоятельств должно повлечь уголовное преследование в отношении членов таких преступных групп и (или) преступных сообществ (организаций) по признакам преступлений, предусмотренных ст.ст. 209 и 210 УК РФ.
Однако анализ судебно-следственной практики показал, что при расследовании уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 210.1 УК РФ, уголовные дела о преступлениях, ответственность за совершение которых установлена ст.ст. 209 и 210 УК РФ, не возбуждаются, что может свидетельствовать об отсутствии как таковых преступных групп и преступных сообществ (организаций) в понимании ст.ст. 209 и 210 УК РФ, управление
* См.: Приговор Воронежского областного суда от 30 нояб. 2021 г. по делу N 2-16/2021 в отношении Б. // Воронежский областной суд: сайт. URL: https://oblsud--vrn.sudrf.ru; Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 30 мая 2022 г. по делу N 55-570/2022 в отношении Б. // Первый апелляционный суд общей юрисдикции: сайт. URL: https://1ap.sudrf.ru; Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 8 февр. 2023 г. по делу N 14-УД23-3-А1 в отношении Б. // Верховный Суд Российской Федерации: сайт. URL: https://vsrf.ru
которыми осуществляет лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии.
Более того, практический смысл термина «преступная иерархия» в контексте ст. 210.1 УК РФ не отождествляется с термином «преступное сообщество», поскольку в настоящее время судебная практика однозначно показывает, что доказывать наличие преступного сообщества (организации), в котором лицо занимает высшее положение, не требуется, достаточно лишь доказать наличие у лица высокого статуса, а также присущих такому статусу полномочий и их реализацию в отношении подчиненных субъектов преступной среды.
Например, Четвертый апелляционный суд общей юрисдикции при рассмотрении уголовного дела в отношении Н., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ, в апелляционном порядке поддержал изложенные в обвинительном приговоре выводы суда первой инстанции о том, что в преступной среде есть иерархия. Наличие же в отношениях осужденного Н. с иными членами преступной среды иерархии, то есть вертикального подчинения, доказано**.
Аналогичным образом Московский городской суд постановил в отношении Д., обвиняемого, в частности, в совершении преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ, обвинительный приговор, установив в ходе рассмотрения дела, что Д. с 12 апреля 2019 г. занимал высшее положение в преступной иерархии. При этом вопрос о существовании преступного сообщества (организации) рассмотрен не был. Указанный приговор в последующем оставлен без изменения Первым апелляционным судом общей юрисдикции и Верховным Судом Российской Федерации***.
** Апелляционное определение Четвертого апелляционного суда общей юрисдикции от 25 авг. 2021 г. по делу N 55-630/2021. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
*** Приговор Московского городского суда от 18 нояб. 2021 г. по делу N 2-19/21 в отношении Д. // Официальный портал судов общей юрисдикции города Москвы. URL: https://mos-gorsud.ru; Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 10 окт. 2022 г. по делу N 55-1260/2021 в отношении Д. // Первый апелляционный суд общей юрисдикции: сайт. URL: https://1ap.sudrf.ru
Как верно указывают А.С. Морозов и Е.В. Бабкина, подобно нормам права, нормы криминальной субкультуры закрепляются в соответствующих формах, являющихся одновременно и их источниками. Несмотря на кажущуюся статичность, «оседлость» и изолированность образа жизни осужденных и лиц, заключенных под стражу, они находятся в постоянной коммуникации друг с другом, и обмен информацией между ними осуществляется со скоростью, сопоставимой со скоростью распространения почтовой корреспонденции. Таким образом, «промульгация» писаных источников криминально-субкультурных норм поведения обеспечивает ознакомление с ними всех субъектов криминально-субкультурных отношений в кратчайшие сроки [10, с. 15].
Исходя из этого полагаем, что закрепление в уголовном законе определения понятия лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии, позволит членам преступной среды приспособиться к такой формулировке и обходить ее обязательные признаки. Закрепление в законе определений понятий «преступная иерархия», «высшее положение в преступной иерархии» приведет к ограничению возможности привлечения виновных лиц к уголовной ответственности в связи с несовершенством законодательной техники, к адаптации преступного мира к законодательным новеллам и их нивелированию.
Оставление же данных понятий без законодательного определения позволяет наделить их смысловым содержанием, полученным при рассмотрении уголовных дел анализируемой категории, сформированным с учетом специфики отечественной преступной среды, сложившейся на конкретном этапе развития общества. Такой подход обеспечит своевременную адаптацию правоохранительных органов к изменениям преступной среды и оперативное реагирование на них, не давая возможности лидерам преступного мира избежать уголовной ответственности по формальным основаниям в связи с недостатками юридической техники либо необходимостью запуска длительного процесса по изменению законодательства.
При таких обстоятельствах правомерен вывод о необходимости закрепления лишь сущностного определения преступной иерархии, а также конструктивных признаков
высшего положения в ней в актах официального толкования норм права (например, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изданном по результатам обобщения имеющейся судебной практики при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, ответственность за совершение которых установлена ст. 210.1 УК РФ).
В связи с этим для квалификации действий лица по ст. 210.1 УК РФ на данном этапе представляется возможным определить сущностное содержание преступной иерархии как систему отношений между лицами, придерживающимися принятых в преступном мире правил и традиций, основанную на принципе соподчиненности, действующую на определенной территории.
Исходя из этого предлагаем выделить следующие конструктивные признаки лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии, установление которых позволит квалифицировать действия лица по ст. 210.1 УК РФ:
- наличие соответствующего статуса;
- признание статуса другими членами преступной среды и подчинение ему;
- реализация присущих такому статусу полномочий (например: участие в собрании лиц, входящих в криминальную иерархию, с целью разрешения конфликтов; организация сбора и распределения продуктов питания, сигарет, предметов первой необходимости по исправительным учреждениям; назначение подчиненных; контроль противоправной деятельности лиц из криминальной среды; обеспечение через подчиненных учета доходов, полученных от совершенных лицами из криминальной среды преступлений; определение порядка использования этих доходов и их распределение);
- территория действия присущих такому статусу полномочий (например: субъект Российской Федерации, район, город, место лишения свободы (исправительное учреждение) и т.д.).
Сформулированное предложение разработано с учетом смыслового содержания анализируемых оценочных категорий, наполненных практической деятельностью судов. Например, судебной коллегией по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции при рассмотрении в апелляционном порядке уголовного дела в отношении Б., в том числе по ст. 210.1 УК РФ, сделан следующий вывод:
«Установив факт наделения Б. статусом лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии ИК-9 УФСИН России, факт принятия им и иными лицами уголовно-криминальной направленности этого статуса, а также факт сохранения им такого статуса после введения за указанное деяние уголовной ответственности, суд первой инстанции правильно квалифицировал последовавшие после указанной даты действия осужденного по ст. 210.1 УК РФ»*.
* Апелляционное определение Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 30 мая 2022 г. по делу N 55-570/2022. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Приведенный вывод фактически отражает установление всех признаков понятий «преступная иерархия» и «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии». Учитывая вышеизложенное, такое решение позволит правоприменителям выработать единый подход к пониманию рассматриваемых терминов, конкретизировать характеристики субъекта преступления, ограничить расширительное толкование, а также не допускать злоупотреблений.
Список источников
1. Бажутов С.А., Кунашев А.А. Особенности уголовной ответственности лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии (ст. 210.1 УК) // Законность. 2022. N 11. С. 25-33.
2. Агильдин В.В., Ловцевич С.Е., Лохова А.А. Высшее положение в преступной иерархии: проблемы толкования и реализации // Молодой ученый. 2019. N 24. С. 165-169.
3. Якушева Т.В. Уголовная ответственность преступных авторитетов: новеллы законодательства // Уголовное право. 2019. N 3. С. 85-90.
4. Мондохонов А.Н. Специальный субъект организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней) // Уголовное право. 2010. N 5. С. 53-57.
5. Беркумбаев Н.С., Егоров А.Р. Занятие высшего положения в преступной иерархии: проблема квалификации и правоприменения // Вопросы российской юстиции. 2020. N 5. С. 413-422.
6. Стукалова Т.В. Занятие высшего положения в преступной иерархии: проблемы квалификации и доказывания // Международный научно-исследовательский журнал. 2021. N 1. С. 93-97.
7. Федотова А.В. Лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии: признаки лидерства и пребывания в статусе // Научный портал МВД России. 2022. N 2. C. 97-102.
8. Квалификация преступлений: учеб. пособие для вузов / О.С. Капинус [и др.]; под ред. О.С. Капинус. 2-е изд. Москва: Юрайт, 2019. 204 с.
9. Григорьев Д.А., Морозов В.И. Как определить лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии? // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2014. N 4. С. 50-58.
10. Морозов А.С., Бабкина Е.В. Формы (источники) криминально-субкультурных норм поведения // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2022. N 3. С. 14-17.
References
1. Bazhutov S.A., Kunashev A.A. Features of criminal liability of persons occupying the highest position in the criminal hierarchy (Article 210.1 of the Criminal Code). Legality, 2022, no. 11, pp. 25-33. (In Russ.).
2. Agil'din V.V., Lovtsevich S.E., Lohova A.A. The highest position in the criminal hierarchy: problems of interpretation and implementation. Young Scientist, 2019, no. 24, pp. 165-169. (In Russ.).
3. Yakusheva T.V. Criminal responsibility of criminal authorities: novelties of legislation. Criminal law, 2019, no. 3, pp. 85-90. (In Russ.).
4. Mondokhonov A.N. A special subject of the organization of a criminal community (criminal organization) or participation in it (her). Criminal law, 2010, no. 5, pp. 53-57. (In Russ.).
5. Berkumbaev N.S., Egorov A.R. Occupation of the highest position in the criminal hierarchy: the problem of qualification and law enforcement. Issues of Russian justice, 2020, no. 5, pp. 413-422. (In Russ.).
6. Stukalova T.V. Occupation of the highest position in the criminal hierarchy: problems of qualification and proof. International Research Journal, 2021, no. 1, pp. 93-97. (In Russ.).
7. Fedotova A.V. A person occupying the highest position in the criminal hierarchy: signs of leadership and being in status. Scientific portal of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2022, no. 2, рp. 97-102. (In Russ.).
8. Kapinus O.S. [i dr.]. Qualification of crimes: textbook for universities. Moscow, Yurayt Publ., 2019. 204 p. (In Russ.).
9. Grigoryev D.A., Morozov V.I. How to identify the person holding the highest position in the criminal hierarchy? Legal Science and Law Enforcement Practice, 2014, no. 4, pp. 50-58. (In Russ.).
10. Morozov A.S., Babkina E.V. Forms (sources) of criminal and subcultural norms of behavior. Penal enforcement system: law, economics, management, 2022, no. 3, pp. 14-17. (In Russ.).
