CC BY
104
произвола. Отрицать его возможность заранее мы не имеем права. Искать положительных оснований «за» или «против» можно только в самых темных глубинах метафизики» (Соловьёв В. С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьёв В. С. Соч. В 2 т. Т. I. М., 1988. С. 74).
8 Соловьёв В. С. Три речи в память Достоевского. Вторая речь // Соловьёв В. С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С. 245.
9 Соловьёв В. С. Жизненная драма Платона // Соловьёв В. С. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 624.
10 Соловьёв В. С. Три речи в память Достоевского. Вторая речь. С. 246.
11 Другая форма того же вопроса: «Есть ли зло только естественный недостаток, несовершенство, само собою исчезающее с ростом добра, или оно есть действительная сила, посредством соблазнов владеющая нашим миром, так что для успешной борьбы с нею нужно иметь точку опоры в ином порядке бытия?» (Соловьёв В. С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об антихристе и с приложениями // Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 636).
12 Мочульский К. В. Владимир Соловьёв. Жизнь и учение // Мочульский К. В. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М., 1995. С. 119.
13 Люкс Л. Государство правды // Вторая навигация. Альманах. № 4. Запорожье, 2003. С. 81.
14 См.: Лосев А. Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1990. С. 513.
15 Победоносцев К. П. <О Вл. Соловьёве> // Владимир Соловьёв: pro et contra. Личность и творчество Владимира Соловьёва в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб., 2000, С. 151.
16 Эрн В. Ф. Гносеология Соловьёва // О Владимире Соловьёве. М., 1911. С. 201.
17 Кантор В. К. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса, с. 397.
18 См. его письмо В. В. Розанову от 28.10.1892 (Соловьёв В. С. О христианском единстве. М., 1994. С. 325).
19 См.: Рено А. Эра индивида. К истории субъективности. Перевод с французского С. Б. Рындина. СПб., 2001.
20 Соловьёв В. С. Философские начала цельного знания // Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 171—173.
Е.М. АМЕЛИНА
Государственный университет управления,
г. Москва
ПОНЯТИЕ «КУЛЬТУРА» В СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ В.С. СОЛОВЬЁВА
Исследуется социально-философское содержание понятия «культура» в мировоззрении В.С. Соловьёва. Показано, что данное понятие анализируется русским мыслителем в абстрактно-всеобщем и конкретно-историческом контексте, как определенный вид деятельности и как идеал общественного развития. Раскрываются взгляды философа на ход культурного прогресса в контексте критики им теорий общественного развития Л.И. Мечникова и Н.Я. Данилевского. Раскрыто, что решающее значение В.С. Соловьёв придавал ценностно-ориентационной стороне культуры, связанной с появлением христианства.
The article considers socio-philosophical content of the concept "culture" in V. S. Solovyov's world view. The author shows that this concept is analyzed by the Russian thinker in the abstract and universal as well as in the specific and historical context, as a specific type of activity and as an ideal of social development. The article reveals the philosopher's views upon cultural progress in context of his criticism of L. I. Mechnicov's and N. Ya. Dnilevsky's
theories of social development. It shows that V. S. Solovyov put crucial meaning into the value orientation of culture associated with the uprise of Christianity.
Ключевые слова: истинная культура, фальшивая культура, общечеловеческая культура, культурная миссия, целостная культура.
Keywords: genuine culture, false culture, panhuman culture, cultural mission, holistic
culture.
Понятие «культура» - одно из центральных в социальной философии В.С.Соловьёва. Для того чтобы понять содержание и смысл, который он в него вкладывает, нам необходимо сделать несколько замечаний относительно той методологии, которой руководствовался философ в своем понимании сущности бытия. Одной из своеобразных черт его мировоззрения было сочетание светского и религиозного подхода к действительности. Он стремился осуществить интегральный подход, который применительно к анализу социальной реальности находил своё выражение в попытке положительного синтеза теологии, философии и науки.
В исследовании общественной жизни мыслитель исходил также из идеи всеединства, понимаемой как взаимопроникновение частей и целого, сохраняющее специфичность индивидуальностей. Идея всеединства была тесно связана с установкой на критику «отвлечённых начал», под которыми подразумевались такие подходы к осмыслению реальности, которые не выражали конкретной целостности бытия и теряли всеединую картину действительности. То или иное «отвлечённое» направление социальной мысли предполагало в философии всеединства его «преодоление», то есть усвоение положительного содержания путем синтеза.
Понятие «культура» в социальной философии В.Соловьёва носило достаточно многозначный характер. Мыслителя интересовало не только понимание культуры в абстрактно-всеобщей форме. Он исследовал её и в конкретно-историческом контексте, то есть стремился увидеть те специфические параметры общественной жизни, которые дают определённую дифференциацию культуры. Он различал культуру по характеру социальных общностей (нация, класс, человечество) и по этапам исторического развития (первобытная, античная, буржуазная и др.). Его интересовала культура и как идеал общественной эволюции.
Обозначим тот круг вопросов, который наиболее волновал русского мыслителя в анализе культуры и различных её проявлений: что такое культура вообще? как соотносятся национальная культура и общечеловеческая? как понимать культурную миссию того или иного народа ? каковы субъекты культурной деятельности? какая сфера культуры является определяющей? существует ли прогресс культуры и каковы его этапы? чем отличается «фальшивая» культура от «истинной»? в чем заключается смысл и цель культурного развития человечества?
Попытаемся рационально реконструировать те ответы, которые даёт на эти вопросы В.С.Соловьёв. Он не писал специальных монографий, посвященных проблеме культуры, однако уделял ей настолько большое внимание, что можно с полной уверенностью сказать, что эта тема проходит лейтмотивом через значительную часть его творчества.
В работе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» (1899), статьях «Данилевский Н.Я.» и «Народная беда и общественная помощь»(1891) мы встречаемся с чисто светской интерпретацией понятия «культура» у мыслителя. Здесь он определяет понятие «культура» в абстрактной, предельно обобщенной форме и пишет, что культура - это «все те сокровища мысли и гения, которые создавались избранными умами избранных народов»1. Она связана «с развитием науки, свободы и просвещения» и включает в себя в качестве нравственно-практической стороны и условия «минимум рассудительности и нравственности», позволяющие мирно разрешать возникающие противоречия. Наконец, культура -это то, что связано с деятельной сущностью человека, то что, способствует общественному созиданию и развитию личности и человечества в их общественной жизни. «Культура, - указывает философ, - есть совокупность всех исторически выработанных средств и орудий для прочного обеспечения и всестороннего улучшения человеческой жизни, то есть жизни всех людей»2.
Но одним абстрактно-всеобщим пониманием, конечно, не ограничиваются рассуждения русского мыслителя о том, чем является культура. Он фиксирует то обстоятельство, что в каждый данный момент времени культура исторически конкретна и выступает как качественная характеристика именно данного этапа развития человеческой цивилизации. Эталоном, позволяющим квалифицировать культурность личности или народа в современную ему эпоху, философ однозначно называет европейскую культуру, как включающую в себя обобщенный опыт всей мировой цивилизации. В уже упомянутой работе «Три разговора» один из главных персонажей повествования - политик, произносит следующие слова: «Понятие европеец, или, что то же, понятие культура содержит в себе твёрдое мерило для определения сравнительного достоинства или ценности различных рас, наций, индивидов»3.
В.С.Соловьёв понимает культуру не как статику, а как динамику. Культура у него не просто продукт и результат, а прогрессивный процесс созидания человека. Общее направление всемирно-исторического процесса, главным субъектом которого является человечество, связывалось им с «последовательным возрастанием солидарности между частями человеческого рода »4. В росте такой солидарности мыслитель видел обретение того культурного идеала, к которому стремится социальное бытие, проходя ряд этапов своего развития. В качестве этапов роста такой солидарности он выделяет появление семьи, «гражданских общин» и, наконец, государственности.
Государство для В.С.Соловьёва - это такое выдающееся достижение цивилизации, без которого человечество не смогло бы стать культурным. Государство представляет собой воспитательно-охранительную инстанцию. Оно сыграло громадную роль в общественной жизни благодаря своему возникновению и по-прежнему стоит у кормила процесса созидания и собирания человечества как орган, возвышающий нравственный уровень граждан. «Без государства, - пишет мыслитель, - не было бы культуры, без культуры не было бы общественной нравственности, а без нравственности общественной высокая личная добродетель, если бы и явилась каким-то чудом, то не могла бы осуществиться, осталась бы только случайным и бесплодным порывом»5.
Осмысление понятия «культура» в социальной философии В. С. Соловьёва уточняется и развивается через критику «отвлеченных начал», то есть тех концепций, в которых, с его точки зрения, даются односторонние представления о ходе всемирного культурно-исторического процесса. Объектами его критики в данном контексте являются взгляды Л.И. Мечникова и П.Я. Данилевского. В полемике с этими мыслителями В.С. Соловьёв отстаивает своё представление о движущих силах и смысле мирового культурного прогресса.
Как известно, Л.И. Мечников в своей работе «Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория развития современного общества» (1889) делил всю историю человечества на три фазы - речную, морскую и океаническую. В период существования речных цивилизаций (Египет, Ассирия, Индия, Китай) народные массы, расположенные по большим рекам, были сплочены насильственно. В средиземноморский период насильственный характер сплоченности уменьшается, и, наконец, в океаническую эпоху активная часть человечества распространяет свою деятельность на весь земной шар. На этой фазе происходит сближение и взаимопроникновение различных социальных групп, а многообразные формы взаимной борьбы все более и более сменяются свободной солидарностью и взаимопомощью.
В своей статье «Из философии истории» (1891) В.С. Соловьёв не оспаривает той триады смены эпох, которую выдвигает Л.И. Мечников. Он не возражает ни против описываемых автором процессов эмансипации, происходящих в истории, ни понимание Мечниковым тенденции общественной эволюции. Его волнует другое обстоятельство, а именно то, что выдвинутые автором идеи никак не выражают глубинной сущности исторического процесса. Данная теория, по его мнению, касается не внутренних двигателей и конечных целей, а лишь внешних условий и результатов (географических и социальных) культурного процесса.
В этой связи В.С.Соловьёва, в первую очередь, интересует вопрос о том, каковы в действительности те факторы, которые играют решающую роль в культурном развитии общества? Каковы критерии прогрессивной
культурной эволюции? Отвечая на них, философ приходит к выводу о том, что в концепции Л.И. Мечникова за факторами географической экспансии совершенно утрачивается степень влияния и развития ценностных моментов культуры в жизнедеятельности человечества, что, в конечном счете, приводит его теорию к абсурдным положениям. Если стать на позицию Л.И. Мечникова, восклицает мыслитель, то в таком случае «настоящими героями культурного человечества» станут морские финикийские купцы-разбойники и испанские авантюристы-каторжники, переплывшие океан.
Однако, на самом деле, вопросы культурной эволюции человечества не решаются так просто. Внешние факторы не могут раскрыть глубину действительной «подземной стройки» в развитии человечества. А это развитие проходило через появление христианской веры и христианской истины, давшей идеал личностной и общественной жизни. Христианство, указывает философ, сумело дать новое представление и понимание человеческой солидарности как цели всемирно-исторического развития.
Сама идея солидарности, считал В. Соловьёв, появилась задолго до христианства. Впервые высшей формой человеческого единства признавало себя Римское государство. Однако здесь понимание солидарности носило ограниченный и относительный характер. Это было единство «более или менее частное и внешнее». Подлинный безотносительный смысл солидарности раскрылся лишь в идее христианского человечества как абсолютного единства (Царство Божие) и христианского государства, созидателем которого стал Константин Великий. «Языческое государство, - писал В.С.Соловьёв, - имело дело с врагом, с рабом, с преступником. Враг, раб, преступник не имели никаких прав. Христианское государство, неотделимое от церкви, имеет дело с членами тела Христова - страдающими, униженными, порочными; оно должно умиротворять национальную ненависть, уравновешивать общественные неправды, исправлять индивидуальные пороки. Здесь чужеземец не теряет своих гражданских прав, раб приобретает право на свободу, преступник пользуется правом на нравственное исцеление и перевоспитание»6.
Только христианство, подчеркивал философ, сумело признать безус -ловное и бесконечное значение человеческой души, как способной к сочетанию с Богом, и только им был определён характер истинного общества, «где каждый его член есть цель для всех и никогда не должен служить только средством или орудием общего блага». Именно историческое христианство, считал В.С. Соловьёв, поставило перед человечеством нравственно-историческую, свободно решаемую задачу создания культуры как «системы необходимых средств для полного проявления любви как нравственного начала и для полного достижения всеобщего блага как нравственной цели»7.
Распространяясь и укореняясь в мире, нравственные начала христианства сначала оказали существенное влияние на общественные нравы и
законы «римско-византийской империи», а затем повлияли и на культурное развитие всего человечества. Они стали подлинными всемирно-историческими ориентирами, и именно на них стал равняться мировой культурный процесс. Христианский идеал стал идеалом, реализующимся в среде с определенными возможностями как выбор - для человека, для той или иной социальной общности и для человечества. Его носителями стали люди высшей нравственности, выдающиеся личности, герои и подвижники, харизматические лидеры, первоисточник силы которых следует искать в бескорыстных побуждениях.
Анализируя взгляды Л.И. Мечникова, В.С. Соловьёв, в конечном счете, приходит к выводу о том, что не внешние факторы, географической экспансии революционизируют культуру, а факторы связанные с духовно-творческими и мистико-религиозными процессами. Уже на этом примере мы видим, что преимущественное значение в плане культурного развития общества для В. С. Соловьёва имеет ценностно-ориентационная сторона культуры, связанная с появлением христианства.
Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского интересовала В.С. Соловьёва в плане выяснения соотношения единичного (национального) и общечеловеческого (вселенского) в культурном процессе. В его мировоззрении эта теория также представала как одна из разновидностей «отвлеченных начал». Он упрекал Н.Я. Данилевского в отрицании единства мирового культурного процесса. В.С. Соловьёв решительно не соглашался с ним и в том, что высший предел социального единства следует искать в реализации интересов славянства как отдельной «культурно-племенной» группы.
Оспаривая взгляды автора «России и Европы», В. Соловьёв указывал на то, что он в своей концепции механически разрывал единичное (культурно-исторический тип) и общее (человечество), игнорируя, тем самым, диалектическую взаимозависимость «видовых» и «родовых» различий в социальной жизни. Человечество как единое целое, утверждал В. Соловьёв, не является пустой абстракцией. Оно не существует без единичных народов и культурных групп, и, наоборот, отдельные культурно-исторические типы неправомерно отделять от человечества, его общих целей и задач. Всякое подчинение интересам любой культурной группы оправдано лишь тогда, когда она сама подчиняется высшим интересам человечества как целого. В отличие от Н.Данилевского русский философ находил, что направление всемирно-исторического развития идет не через простую смену культурно-исторических типов, а по пути возрастания единства человечества. Медленно, но верно, считал он, происходит необратимый процесс собирания и «подчинения более узких и частных образовательных элементов началам более широкой универсальной культуры»8.
В. Соловьёв горячо любил Россию и был убежден в том, что её культурная миссия может быть творческой только тогда, когда русский народ
освободится от всякой культурной односторонности. Превращение Московского царства в великую российскую державу он связывал с тем, что оно отреклось от своей исключительности и смогло «снять» историческую односторонность Востока и Запада. Итогом этого процесса стала обновленная Россия с её «новой культурной вместимостью», где узконациональные интересы были претворены в сверхнациональные, универсальные и христианские. Историческую миссию России мыслитель связывал с гармонизирующей, «примиряющей» деятельностью, снимающей культурно-исторические противоположности.
Вообще вопрос о культурной миссии народа серьёзно волновал философа. Он считал, что применительно к современным ему международным политическим событиям почти нет народа, который бы не претендовал на свою особую историческую миссию. Её выдвигают англичане, французы, немцы, греки, евреи и др. Мыслитель сетовал на то, что подобная претензия часто является прикрытием узкоэгоистических интересов и, в конечном счете, отстаиванием «права на культурное насилие». Подлинное культурное призвание народа он рассматривал не как некоторую «мнимую привилегию», а как служение через народ всему человечеству, как выполнение своих христианских обязанностей.
В мировоззрении В.С. Соловьёва грань между универсальным христианским и уникальным культурно-национальным иногда стиралась. Это нашло свое выражение в его знаменитой формуле: «Возлюби все другие народности, как свою собственную». В работе «Три силы» (1878) В. Соловьёв находил в современном ему мире три, резко различающиеся между собой культуры: Восток, Западную цивилизацию и Славянский мир. При этом он видел в России посредника, примиряющего различные культуры, и добавлял, что этот посредник «не должен иметь никакой специальной ограниченной задачи, ...не призван работать над формами и элементами человеческого существования, а только сообщить живую душу. разорванному человечеству»9. Эти взгляды были оспорены многими современниками и даже последователями философа.
Так С.Н. Булгаков, в частности, писал: «Вл. Соловьёв, развивая идею «национального альтруизма», выставил совершенно фальшивую и утопическую максиму: люби чужие национальности как свою собственную. Это подобно тому, как если бы сказать: надо любить чужих жен и чужих детей, чужих друзей, как своих собственных. Эта идея неверна онтологически, ибо существуют такие отношения, которых самая природа состоит в их исключительности». С точки зрения Булгакова, «любовь к родине не должна быть самоутверждающейся в ограниченности своей, которая оборачивалась бы враждой или презрительностью к другим народам, но она не может не быть исключительной»10.
Понимание В.С. Соловьёвым культурной миссии России как «свободы от всякой исключительности», «смирения» и «посредничества» была
критически воспринята известным правоведом, историком и философом Б.Н.Чичериным. Он видел в подобной позиции проповедь недеяния и созерцательности, которые являются недопустимыми при огромности и неотложности тех творческих задач, которые стоят перед Россией. Подобное самоотречение России есть, по его мнению, не что иное, как «отречение от собственной природы, от вложенных в человека сил, от того, что составляет цель развития, наконец, от самой возможности развития»11. Подлинная реализация культурного потенциала народа, по мнению Чичерина, заключается не в страдательности и созерцательности, а в активной деятельности по развитию собственного культурного потенциала. Народ должен сначала сам состояться как личность в своей самобытности и самостоятельности, прежде чем выступать с некоей посреднической миссией. Культурно безликий народ не в состоянии что-либо сказать другим народам и занять достойное место в человечестве.
Выше мы уже отмечали о том, что для В.С.Соловьёва особое значение в понимании культуры играли ценностно-ориентационные моменты духовной жизни общества. Ему было недостаточно осмыслить культуру в абстрактно-всеобщем плане или по характеру существующих социальных либо исторических общностей. Для него было важно проведение границы между культурой подлинной и культурой мнимой, культурой «истинной» и культурой «фальшивой». Философ прекрасно понимал, что подлинная культура непрерывно развивается в противоборстве с антикультурой. Понимание антикультуры связывалось им с бытием «антихристианских цивилизаций», с «языческим государством» и «языческой мудростью». Победа антикультуры представала в произведениях философа в образе безбожного и «бесноватого» человечества, строящего на «разумных основаниях» очередную вавилонскую башню. Истинная же культура основывается у В.С. Соловьёва прежде всего на любви к человеку и на мистических основаниях, «стоящих выше человечества». Она сохраняет предшествующие традиции, преображая их. Истинная культура признаёт за человеком бесконечную внутреннюю ценность и видит в солидарности «не благо большинства, а благо всех и каждого». Такая культура нацелена на борьбу со злом национального, социального и экономического притеснения.
В начале своего изложения мы уже упоминали о том, что в соловьёвской работе «Три разговора» один из его персонажей (политик) рассуждает о европейской культуре как о «мериле» сравнительного достоинства рас, наций и индивидов. Однако этим тезисом разговор о культурном эталоне не заканчивает -ся, и его собеседники заявляют, что вопрос о культуре - это вопрос «об окончательном смысле, или цели наших забот»; о том, что прогрессивная культурная деятельность может оказаться бессмысленной, стать «симптомом конца». Из «Повести об антихристе» мы узнаём, что явлению антихриста предшествует как раз такая ситуация в мире, когда «внешняя культура» развивается быстрыми темпами, но «предметы внутреннего сознания, вопросы о жизни и смерти, ...об окончательной судьбе мира и человека... остаются по-прежнему без разрешения»12.
Ясно, что для В.С. Соловьёва сама по себе «внешняя» культура, т.е. культура тех технических средств и орудий, которые способствуют улучшению человеческой жизни, важна лишь относительно. Абсолютный смысл она обретает лишь при двух обстоятельствах. Во-первых, когда она является не самоцелью, а средством для реализации нравственного христианского начала. Во-вторых, когда она становится прочным обеспечением всестороннего улучшения жизни всех людей и не служит частным эгоистическим интересам какой-то узкой группы лиц, равнодушных к всеобщему благу. Не случайно одной из коренных бед современной ему России философ считал отсутствие такого «культурного класса», который был бы неравнодушен к народным интересам. Он сетовал на «скудость и несостоятельность духовных сил» русского общества, на слабую солидарность и связь между «образовательным классом» и народом, связь, которая, по его мнению, в ближайшее время «может совершенно разорваться».
Проблема «истинной культуры» была тесно связана у В. Соловьёва с вопросом об идеале общественной эволюции, о том окончательном «фазисе» исторического развития, который составляет общую цель человечества. Философ считал, что именно общественный идеал определяет духовное содержание эпохи, даёт направленность историческому развитию и является творчески преобразующим, действенным началом. Он осознавал, что противоречивая природа человека приводит к невозможности достижения абсолютно совершенного и свободного от внутренних противоречий общественного состояния. Вместе с тем идея и идеал, проявляющиеся как сознательные мысли самих людей, всегда являлись для него началом всякого социального движения. Свой культурный идеал будущего, призванный стать ориентиром общечеловеческого развития, он следующим образом излагает в работе «Философские начала цельного знания» (1877): «Только ... такая культура, которая ничего не исключает, но в своей всецелости совмещает высшую степень единства с полнейшим развитием свободной множественности, - только она может дать настоящее, прочное удовлетворение всем потребностям человеческого чувства, мышления и воли и быть, таким образом, действительно общечеловеческой, или вселенской, культурой, причём ясно, что вместе с тем и именно вследствие своей всецельности эта культура будет более, чем человеческою, вводя людей в актуальное общение с миром божественным»13.
Итак, мы рассмотрели смысл и значение понятия «культура» в социальной философии В.С.Соловьёва и установили, что его содержание многозначно. Мы определили, что кроме абстрактно всеобщего понимания культуры мыслитель различает её по характеру социальных общностей и по её исторической локализации. Мы выяснили, что европейскую культуру философ считал общепризнанным эталоном, на который равняется современный ему мир. Однако главным, определяющим слоем культуры, её центральным ядром в концепции философа выступают ценностно-ориентационные моменты духовной жизни.
Поэтому сама европейская культура являлась для него истинной лишь в той мере, в какой она вмещала в себя христианские ценности и боролась с антикультурой.
Теории культурного развития, которые стремились объяснить историческое движение через воздействие географических, этнографических и любых других чисто «внешних» факторов, рассматривались В.Соловьёвым как односторонние и обеднённые. Альфой и омегой культурного развития человечества для него выступало христианство, которое в непрекращающейся борьбе с враждебной действительностью, с единичными и собирательными формами социального зла продолжало неуклонно совершенствовать мир.
Дискутируя с современными ему культурологическими концепциями, В.С. Соловьёв не раз испытывал сложности в нахождении грани между общечеловеческими и национально-культурными задачами. В полемике со своими противниками общее всегда превалировало у него над единичным. Это объяснялось тем, что В. Соловьёв был апостолом христианства и имел пророческое призвание. Именно в нём он видел предназначение своего творчества и ощущал, как верно подметил Е.Н.Трубецкой, что за задачей культурного развития «скрывается вопрос о жизни и смерти не только для России, но всего человечества»14.
Идеал целостной культуры, завещанный философом, его идея положительного всеединства, понимаемая как идея свободного синтеза различных культур, признающая самоценность отдельных социальных субъектов (государств, народов, личностей), сохраняют свою актуальность. Они важны в постановке и решении тех проблем, которые принято называть глобальными. Созвучна современности и мысль философа о том, что общественный прогресс должен сопровождаться сохранением и бережным отношением к культурным традициям, без творческого развития которых не существует подлинного движения вперед.
1 Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. Т .2. М., 1988,С. 701.
2 Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. Т.2. М., 1989, С. 376. 3Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. Т 2. М., 1988, С. 698.
4 Там же, С.410.
5 Соловьёв В.С. Соч. Т.2. М., 1989. С. 331.
6 Там же, С. 142.
7 Там же, С. 376.
8 Соловьёв В.С. Соч. 1989. Т.1, С. 356.
9 Там же, С. 29.
10 Булгаков С.Н. Соч. В 2 т. Т.2. М., 1993, С. 647 - 648.
11 Чичерин Б.Н. Мистицизм в науке. М., 1880, С.188.
12 Соловьёв В.С. Соч. Т.2. М., 1988. С. 739.
13 Соловьёв В.С. Там же. С. 176.
14 Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьёва. В 2 т. Т.1. М., 1913, С.467.
