CC BY
0Н.А. Комочев
19
2 Он же. Служилые кабалы позднейшего типа // Сборник статей, посвященных Василию Осиповичу Ключевскому. М., 1909. Ч. II. С. 719-764.
3 Сборник статей, посвященных Александру Сергеевичу Лаппо-Данилевскому. Пг., 1916. 312 с. (Историческое обозрение. Т. 21).
4 Андреев А.И. Краткий очерк кружка по составлению каталога частно-правовых актов до-петровской Руси // Там же. С. 2-4. Об атмосфере кружка см.: Валк С.Н. Воспоминания ученика // Русский исторический журнал. Пг., 1920. Кн. 6. С. 189-199; Веретенников В.И. Памяти дорогого учителя // Там же. С. 200-206.
5 Андреев А.И. Указ. соч. С. 5.
6 Злотников Ф.Ф. Кортомные // Сборник статей... С. 63-81.
7 Андреев А.И. Отступные грамоты (к истории крестьянского землевладения на севере в XVI в.) // Там же. С. 131-181.
8 Котляров Г.М. Рядные-сговорные записи XVI-XVII вв. (опыт историко-дипломатического описания актов) // Там же. С. 182-223.
9 Кун В.Н. Мирские Лодомские отписи // Там же. С. 224-239.
10 Сидоров Н.И. Складные записи // Там же. С. 240-261.
11 Шилов А.А. Поступные записи (к истории крестьянского вопроса в XVII в.) // Там же. С. 262-311.
12 Веретенников В.И. К вопросу о методике изучения древнерусских частноправовых актов // Там же. С. 8-19.
13 Там же. С. 10.
14 Там же. С. 11.
15 Валк С.Н. Рец. на кн.: А.С. Лаппо-Данилевский. Очерк русской дипломатики частных актов // Валк С.Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. Научное наследие. СПб., 2000. С. 587.
16 Лаппо-Данилевский А.С. Очерк... С. 143-144.
17 Смирнов М.Н. Некоторые замечания о дипломатическом анализе частного акта // Сборник статей, посвященных Александру Сергеевичу Лаппо-Данилевскому. Пг., 1916. С. 20-62.
18 Злотников Ф.Ф. Указ. соч. С. 63-81.
19 Такая позиция нашла отражение и в фундаментальных исследованиях о А.С. Лаппо-Данилевском. См.: Ростовцев Е.А. Наследие А.С. Лаппо-Данилевского в отечественной исторической науке // Историческая наука и методология истории в России XX века: К 140-летию со дня рождения академика А.С. Лаппо-Данилевского. СПб., 2003. Вып. I. С. 111-117; Он же. А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань. 2004. С. 252-255.
20 Черепнин Л.В. А.С. Лаппо-Данилевский - буржуазный историк и источниковед // Вопросы истории. 1949. № 8. С. 30-51.
21 Шмидт С.О. А.С. Лаппо-Данилевский на рубеже эпох // Он же. Путь историка. Избранные труды по источниковедению и историографии. М., 1997. С. 168-169; Комочев Н.А. Философия и дипломатика в трудах Л.В. Черепнина // Когнитивная история. Концепция - методы - исследовательские практики. Чтения памяти профессора Ольги Михайловны Медушевской. М., 2011. С. 186-188.
22 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. М., Л., 1948. Ч. 1; М., 1951. Ч. 2.
23 Там же. Ч. 1. С. 5.
24 Лаппо-Данилевский А.С. Очерк. С. 132.
25 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. Ч. 1. С. 5.
26 Лаппо-Данилевский А.С. Очерк. С. 153.
27 Там же.
28 Комочев Н.А. Теоретические вопросы дипломатики в трудах А.С. Лаппо-Данилевского // Вестник РГГУ. Серия «Исторические науки. Историография, источниковедение и методы исторических исследований». М., 2009. № 4. С. 93-94.
29 Николаева А.Т. Историография русского источниковедения XVIII-XX вв. М., 1970. С. 53-55; Она же. Основные этапы развития отечественного источниковедения XVIII-XX вв.: Учеб. пособ. М., 1975. С. 40-42.
30 Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV - первой половины XVI в. М., 1967; Он же. Очерки русской дипломатики. М., 1970; Он же. Финансы средневековой Руси. М., 1988 и др.
31 Он же. Очерки русской дипломатики. М., 1970. С. 26. Краткую характеристику в связи с развитием европейской дипломатики см.: Он же. Дипломатика // Большая российская энциклопедия. М., 2007. Т. 9. С. 43; Он же. Дипломатика // Православная энциклопедия. М., 2007. Т. XIV. С. 388.
32 Он же. Русская дипломатика. М., 1988. С. 87.
33 Валк С.Н. Рец. С. 579.
34 Смирнов М.Н. Указ. соч. С. 62.
35 Котляров Г.М. [Рец. на кн.: Лаппо-Данилевский А.С. Очерк русской дипломатики частных актов] // Русский исторический журнал. Пг., 1922. Кн. 8. С. 264.
НИНЕЛЬ ИВАНОВНА ПРИЙМАК
профессор кафедры источниковедения истории России исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург) Тел.: (812) 534-28-28; Е-mail: n-priimak2013@ya.ru В статье анализируется процесс формирования понятия «исторический источник» в работе А.С. Лаппо-Данилевского «Методология истории». Автор отмечает, что идеи ученого сохранены в трудах его учеников, учитываются в работах современных исследователей, способствующих восстановлению преемственности в научных представлениях о предмете и методах источниковедения.
Ключевые слова: А.С. Лаппо-Данилевский, методология истории, исторический источник.
ПОНЯТИЕ «ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК» В МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИИ
А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКОГО
Идеи, изложенные в труде А.С. Лаппо-Данилевского «Методология истории», во втором выпуске, посвященном теории источниковедения1, имеют принципиальное значение для понимания взгляда ученого на природу исторического источника как явления, основу которого составляет образ реальной действительности, складывающийся в результате ее восприятия, осмысления и отражения в понятиях, суждениях, ощущениях человека. Такой взгляд определил изложенные в тексте труда характеристики классификации, исторической интерпретации и
исторической критики источников, что позволило представить в обобщающем виде методологию источниковедения как цельного и систематического учения на основе последовательного применения принципов общей методологии. Данная постановка вопроса о методологии источниковедения открывала в первые десятилетия XX в. новый этап в развитии источниковедения и определяла перспективу формирования этой области исторического знания в качестве науки.
Возможно, поэтому вопрос о понятии «исторический источник» был включен А.С. Лаппо-Данилевским в текст
своего труда после введения, в первый отдел под названием «Методология источниковедения», в качестве самостоятельной первой главы, небольшой по объему, но позволяющей понять его дальнейшие пространные рассуждения во второй-пятой главах о видах, исторической интерпретации, исторической критике и значении исторических источников.
В рассуждениях о понятии «исторический источник» А.С. Лаппо-Данилевский использовал ряд терминов, чтобы отметить те или иные особенности и возможности изучения источника, как и понять сложность познания его как явления, а также для определения значения и места источников в творческой работе исследователя. Предпочтение он отдавал утвердившемуся в историографии XIX - начала XX в. термину «исторический источник», равно как и термину «источник». Однако в тексте встречается термин «исторический материал», который ученый использует в своих рассуждениях об историческом источнике как «о средстве для достижения некоей познавательной цели», или термин источник «знания», источник «исторического знания», источник «психологического знания», чтобы подчеркнуть значение источника в целом для мыслительной работы человека, а также специально для историко-познавательной работы исследователя2.
В своем труде А.С. Лаппо-Данилевский отметил заслуги некоторых западноевропейских историков в области методологии истории - Э. Фримена, Э. Бернгейма, И.-Г. Дройзена, Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, обратившись к изданиям их работ в 80-90-е гг. XIX в. на английском, немецком и французском языках. Его внимание особенно привлекли работы Э. Бернгейма, Ш.-В. Ланглуа и Ш. Се-ньобоса, написанные в форме введения в историческую науку, в которых присутствовало и понятие «исторический источник». Признав работу Э. Бернгейма одним «из лучших руководств по методологии истории», А.С. Лаппо-Данилевский заметил, что сформулированное им понятие исторического источника нельзя назвать достаточно точным и ясным. В частности, это замечание относилось к определению Э. Бернгеймом источников «как результатов человеческой деятельности», по поводу чего А.С. Лаппо-Данилевский достаточно иронично заметил, что не все результаты деятельности человека пригодны для изучения в качестве исторического источника, а если понимать эту деятельность «в смысле проявления душевной жизни человека», то это и вовсе может быть недоступно историку3. По мнению А.С. Лаппо-Данилевского, эти «недочеты» отсутствовали в пособии Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса о методах исторического исследования. Приводя рассуждение этих авторов о том, что источники можно охарактеризовать как «следы», оставленные мыслями и действиями людей прежнего времени, А.С. Лаппо-Данилевский отметил ясность и краткость формулировки, но в определенных аспектах и она вызывала недоумение: например, в какое соотношение можно ставить мысли и действия людей; если же представить, что только «мысль», сопровождаемая действием, через посредство которого она осуществляется и становится источником, то в таком случае «нельзя ставить "мысли" и "действия" на одну доску». Не совсем ясным представлялось и понятие о «следах», да и нельзя было, по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, признавать в качестве источника «любой "след" мысли или действия человека, а лишь такой "след", который нужен для восстановления факта, историческое значение которого предпосылается или уже обоснованно». К тому же авторы этих определений, по его мнению, «слишком мало» принимали во внимание «психологическую точку зрения» в рассуждениях о понятии «исторический источник». Учитывая такие новейшие для того времени определения понятия исторического источника, признав, что их нельзя считать вполне удовлетворительными, А.С. Лаппо-Данилевский поставил перед собой задачу дать более точное и ясное определение, которое можно было бы также признать и достаточно правильным4.
Строго и последовательно соблюдаемая логика мысли, что в целом было характерно для творчества ученого, позволяет в деталях и оттенках проследить по тексту главы,
как развивалось и оформлялось его представление о понятии исторического источника, в котором он стремился максимально полно раскрыть природу источника как явления во всей присущей ему сложности.
Приступая к размышлению над данным вопросом, А.С. Лаппо-Данилевский напомнил известный и признаваемый исследователями вывод о том, что источником называется «всякий реальный объект», который изучается не ради его самого, а для того, чтобы через его познание получить «знание о другом объекте», которым для исторической науки является действительность прошлого. В связи с этим он заметил, что такая точка зрения позволяет также понимать различие между понятиями об историческом факте и историческим источником, поскольку сам источник, строго говоря, является историческим фактом, если учитывать возможность воздействия «индивидуальности», т.е. автора или авторов источника, на окружающую их «материальную среду». С учетом этого А.С. Лаппо-Данилевский формулирует в тексте главы своей работы первое определение (пока еще вводное к последующим, не такое полное и всестороннее), в котором он называет «источником исторического знания всякий реальный объект, который изучается не ради его самого, а для того, чтобы получить знание о другом объекте, т.е. об историческом факте»5. При этом, с присущей ему строгостью и точностью формулирования мысли, он заметил, что такое понятие источника может показаться слишком широким, так что размышляющий над этим историк может сказать, что явления природы также следует признать историческим источником, тогда как следует помнить, что они являются источником для естественных наук, а историк, строго говоря, при изучении влияния на ход истории факторов природного характера «лишь пользуется» выводами ученых соответствующей области знания6.
Продолжая развивать свою мысль о понятии «исторический источник», А.С. Лаппо-Данилевский далее привел суждение И.-Г. Дройзена о том, что «лишь то, чему человеческий дух и человеческий смысл придали форму, в чем они отпечатались, чего они коснулись, лишь человеческий след может получить значение исторического материала». Соглашаясь, в общем, с этим, А.С. Лаппо-Данилевский все же настаивал, что чужая мысль становится доступной для восприятия, анализа и оценки только в том случае, если она реализована и запечатлена в «материальном образе», в реализованном мыслью «продукте». Уточняя, он формулирует следующее понятие исторического источника: в качестве его можно подразумевать «доступный чужому восприятию, т.е. реализованный продукт человеческой психики»7. Но и эта формулировка, по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, не могла быть признана достаточно точной и ясной с точки зрения выражения в ней наиболее существенных признаков исторического источника как явления и с точки зрения определения его функции. Продолжая размышлять, вводя в этот процесс своих слушателей (в основу труда ученого легли его лекции студентам историко-филологического факультета Петербургского университета в 1910/1911 году), А.С. Лаппо-Данилевский уточнил, что «всякий реализованный продукт человеческой психики, поскольку он представляется историку пригодным для того, чтобы получить знание о каком-либо факте из прошлой жизни человечества, называется историческим источником»8.
Это определение можно было признать вполне верным, но оно, однако, представлялось ученому слишком широким. Сформулированное таким образом, оно могло быть соотнесено с понятием «исторический материал». Поэтому, структурируя свою мысль так, чтобы смысл и оттенки были более ясны, А.С. Лаппо-Данилевский написал: «Лишь тот материал, который оказывается пригодным для изучения факта с историческим значением, а не для изучения какого бы то ни было факта из прошлой жизни человечества, в сущности, заслуживает наименование исторического источника»9. Казалось бы, понятие было вполне сформулировано. Но и его А.С. Лаппо-Данилевский уточнил, так как данная формулировка учитывала, по его мнению, «ана-
Н.И. Приймак
21
литическую точку зрения», а следовало также выделить «генетическую точку зрения», что «лишь тот исторический материал, который уже подвергнут предварительному исследованию и после такого исследования оказывается пригодным для познания одного или нескольких фактов с историческим значением, становится историческим источ-ником»10. Такой формулировкой А.С. Лаппо-Данилевский исключал возможность ложного представления о том, что определение значения исторического источника можно предпослать его изучению, тогда как уяснение его значения достигается лишь в процессе предварительного изучения источника. Поэтому на заключительном этапе формулирования своего представления о понятии «исторический источник», стремясь к максимально точному и ясному его выражению, добиваясь и краткости в построении мысли, чего требовало само понятие с точки зрения его формы, А.С. Лаппо-Данилевский написал: «Итак, на основании всех вышеприведенных рассуждений можно прийти к заключению, что исторический источник есть реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением»11. Представляется, однако, что с точки зрения понимания назначения источниковедения как определенной области исторического знания особое значение имеет приведенное выше пространное определение, в котором отражена важнейшая функция источниковедения, так как именно после предварительного изучения, обусловленного знанием методов работы с источником, «источник знания» становится «историческим источником», который и позволяет получить факты с историческим значением, так что появляется возможность на их основе реконструировать прошлое.
Заканчивая, А.С. Лаппо-Данилевский вернулся к мысли, выраженной ранее, - исторический источник есть «реализованный продукт человеческой психики». Несомненно, как свидетельствует текст, он стремился в данном случае предельно кратко, сохранив при этом понимание этого тезиса, включить его в текст понятия. А.С. Лаппо-Данилевский заметил, что исторический источник в качестве продукта человеческой психики является результатом «человеческого творчества» - одного автора, который может остаться безымянным, или коллектива авторов. При этом и в том и в другом случае источник представлял «индивидуализированный» результат творчества. Изучая источник, историк постоянно должен это учитывать «и в интерпретации, и в критике». Этим А.С. Лаппо-Данилевский определил смысл и важность проблемы «источник и историк» и в ее контексте - важность изучения авторства источника. Вместе с тем, исходя из понимания сложности природы исторического источника, А.С. Лаппо-Данилевский обратил внимание на необходимость различать «основные» источники от «производных». Первые «ближе остальных» стоят по отношению к изучаемому факту «по месту и времени» и сообщаемым ими сведениям, а также наблюдениям, впечатлениям, складывающимся у автора (или авторов) источника под непосредственным влиянием происходящего; вторые (производные) проходят «одну или несколько передаточных инстанций», что следует учитывать в интерпретации свидетельств источника. В связи с этим могла возникнуть (и возникает) проблема «источник и пособие», так как в случае утраты источника, полной или частичной, историку приходится работать с пособием, которое может выполнить роль «производного» источника. Отсюда возникает и вопрос подбора источников, по отношению к которому принципиальной и руководящей должна оставаться идея о том, что в контексте научной мысли важно познание не какого-либо факта, а факта с историческим значением (исторического факта), который и позволяет исторической науке претендовать на возможность познания прошлого12. Завершая свои рассуждения о понятии исторического источника, А.С. Лаппо-Данилевский поставил вопрос о роли и ответственности истории как науки, так и историка, предполагающего своим исследованием способствовать развитию этой науки.
К вопросу о понятии исторического источника с целью «лучше выяснить» его содержание и объем А.С. Лаппо-
Данилевский обратился и в тексте второй главы своего труда, где он изложил принципы (критерии) систематизации, в определенной степени классификации источников, охарактеризовал главнейшие их виды с учетом степени их различия и значения для общего познания исторической действительности, как и значение их содержания для изучения определенных исторических фактов. С содержанием первой главы непосредственно связано рассуждение ученого о различии источников «изображающих» и «обозначающих» факт восприятии их с такой точки зрения историком. Отметив особенности восприятия историком источника, «материальная форма которого изображает факт в остатках», А.С. Лаппо-Данилевский обратил внимание на то, что при этом историк «испытывает впечатления, однородные с теми, какие он испытывал бы, если бы воспринимал самый факт, а не один только источник», и, приступая к изучению источника, историк «переживает более или менее цельный чувственный образ», который в той ли иной степени соответствует факту прошлого; при восприятии же источника, материальная форма которого обозначает факт «символическими знаками» (большей частью письменными), историк «не воспринимает более или менее сохранившегося образа данного факта» и должен «конструировать в себе его образ»13, чтобы затем получить возможность исследовать, описать и таким образом воссоздать прошлое уже на основе исторического факта. В тексте последующих глав - третьей и четвертой внимание к этому заметно в рассуждениях о сущности и назначении «исторической интерпретации источников» и основных ее методах: «психологическом», «техническом», «типизирующем», «индивидуализирующем» и их соотношении, а также в характеристике методов исторической критики.
Следует заметить, что в текст второго выпуска своего труда А.С. Лаппо-Данилевский включил два параграфа историографического характера: один - «Методы исторического изучения в современной литературе», в котором ученый охарактеризовал «важнейшие», по его оценке, сочинения, в которых частично затрагивались вопросы теории исторического познания и методы исторического изучения. В основном это были работы западноевропейских ученых XIX - начала XX в., среди них также названы сочинения отечественных исследователей - «монументальный», как писал А.С. Лаппо-Данилевский, труд В.С. Иконникова «Опыт русской историографии» (Киев, 1891. Т. 1, кн. 1), общее введение к которому отражало большое внимание к характеристике методов исторического исследования; в качестве примера сочинений, написанных в форме введения в изучение истории, в которых в некоторой степени рассматривались вопросы методологии источниковедения, в основном в обзорах источников и методов их изучения, названа работа В.П. Бузескула «Введение в историю Греции» (2-е изд. Харьков, 1904) и его же «Краткое введение в историю Греции» (Харьков, 1910)14. В другом параграфе «Методы источниковедения в современной литературе» были охарактеризованы, как сказано выше, преимущественно работы западноевропейских историков, но в том числе названа одна работа отечественного историка, профессора Киевского университета св. Владимира Ф.Я. Фортинского «Опыты систематической обработки исторической критики» (Киев, 1884, отд. оттиск из Киевских Унив. известий. 1884. № 8)15. В тексте второй-пятой глав А.С. Лаппо-Данилевский приводил сведения из работ Н.П. Лихачева, А.А. Шахматова, С.Ф. Платонова, В.О.Ключевского, А.Ф. Кони, Н.К. Шильдера и ряда других исследователей16. Однако он не назвал некоторые другие работы отечественных историков XIX - начала XX в., в которых можно найти суждения о понятии исторического источника, структуре и методах исторической критики. Между тем работы этих ученых представляют интерес не только с точки зрения изучения общей истории формирования и развития источниковедения в России, но и с точки зрения соотношения с ними взглядов А.С. Лаппо-Данилевского, в частности на понятие «исторический источник».
В связи с этим можно обратиться к трудам историков начала XIX в. К примеру, М.Т. Каченовский, взгляды ко-
торого на методы работы с источниками формировались под влиянием А.-Л. Шлецера, является автором первого (1809 г.) достаточно четко сформулированного понятия «исторический источник», в котором была выделена мысль о функциональном назначении источников: «Чтобы получить сколь возможно ближайшее к истине познание об истории отечественной, надлежит знать источники, из которых почерпать должно известия»17.
Развитие источниковедения как системы определенных принципов и методов работы с историческими источниками в отечественной историографии было связано с научной и педагогической деятельностью К.Н. Бестужева-Рюмина в С.-Петербургском университете. Это нашло отражение в его «вступительной лекции» к курсу русской истории, которую К.Н. Бестужев-Рюмин прочитал 2 сентября 1865 г., а затем во введении к первому тому «Русской истории», изданному в 1872 г., где ученый изложил свои взгляды на историю как науку, остановившись подробно на характеристике общих методов исследовательского процесса, уделив особое внимание принципам и методам изучения исторических источников18. Не случайно профессор Дерптского (Юрьевского) университета А.Г. Брикнер отметил в 1876 г., что труд К.Н. Бестужева-Рюмина можно расценить как «первый» по источниковедению русской истории19. Впоследствии С.Ф. Платонов писал, что эти взгляды К.Н. Бестужева-Рюмина способствовали утверждению их «среди других историков Петербургского университета»20. По мнению А.Е. Преснякова, К.Н. Бестужев-Рюмин изучал «не столько "факты", сколько источники и их свидетельства о "фактах"»21.
В курсе лекций С.Ф. Платонова по русской истории, изданном первоначально литографским способом в 1893 г., затем типографским - в 1894 г., переиздававшимся до 1917 г. множество раз, можно найти пространное, остававшееся неизменным определение: «В обширном смысле понятие исторического источника заключает в своем содержании всякий остаток старины, будет ли это сооружение, предмет искусства, вещь житейского обихода, печатная книга, рукопись или, наконец, устное предание. Но в узком смысле источником мы называем печатный или письменный остаток старины, иначе говоря, той эпохи, которую изучает историк»22. Данное определение предваряло в тексте лекций С.Ф. Платонова обзор
источников, который в течение XIX в. традиционно присутствует в изданиях общих курсов по русской истории. Заметим, кстати, многообразие терминов: «остаток», «свидетельства», «памятник» прошлого или минувшего, «материалы» было характерно для литературы XIX в. Используя их, историки стремились первоначально, после появления в литературе, благодаря А.-Л. Шлецеру, термина «источник русской истории», попытаться передать или уточнить смысл его понятия.
В 1899 г., и ранее в 1891 г., профессор Казанского университета Н.П. Загоскин во введении к первому тому своего труда по истории русского права, отметив неразрывную связь источников «исторического знания» и «историко-юридического знания», приступая к обширному обзору источников по русской истории, имевших значение для изучения истории права, представил еще одно понятие: «Все то, что способно послужить нам средством к познанию минувшей жизни народа, - будут ли это письменные повествования, рукописные документы и акты, устные предания, произведения устной и письменной словесности, прежние и современные обычаи, законодательные памятники <...>, - приобретает значение источников к познанию истории этого народа». Этим Н.П. Загоскин стремился обратить внимание на многообразие видов исторических источников и на роль историка в процессе введения источников в научное исследование. С последним была связано и предложенное им понимание исторической критики, методы которой Н.П. Загоскин подробно описал, указав на необходимость в ходе критики оценить степень достоверности свидетельств источников, использовав при этом методы вспомогательных исторических дисциплин23.
Вместе с тем, несомненно, взгляды А.С. Лаппо-Данилевского отразили новое видение вопроса о понятии «исторический источник», его природе как явления, классификации, назначении и методах исторической критики, которые определили в начале XX в. перспективу развития источниковедения как науки. Несмотря на трудную судьбу исторической науки в XX в., идеи А.С. Лаппо-Данилевского были сохранены в трудах его учеников, учитываются в работах современных исследователей, способствующих восстановлению преемственности в научных представлениях о предмете и методах источниковедения, его месте в научной работе историка.
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. СПб., 1913. Вып. II. Пособие к лекциям, читанным студентам С.-Петербургского университета в 1910/1911 году. С. 366-379. О структуре труда «Методология истории», составе его изданий и рукописных материалах, сохранившихся в архиве ученого см.: Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004. С. 47, 114, 206, 208.
2 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. II. С. 368, 369-374, 378-379.
3 Там же. С. 369-370.
4 Там же. С. 370-371.
5 Там же. С. 367-368.
6 Там же. С. 369.
7 Там же. С. 373-374.
8 Там же. С. 374.
9 Там же. С. 374-375.
10 Там же. С. 375.
11 Там же. С. 376-377.
12 Там же. С. 378-379.
13 Там же. С. 380-382.
14 Там же. С. 364.
15 Там же. С. 364.
16 См.: Там же. С. 450, 536, 572, 588, 593, 672, 703, 711-712, 724, 752, 771, 774, 782, 789, 791.
17 Каченовский М.Т. Об источниках для русской истории // Вестник Европы. 1809. Ч. 43, № 3. С. 194. Об этом см. также: Пушка-рев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975. С. 27-43.
18 См. подробнее: ПриймакН.И. Вопросы теории источниковедения в научном наследии К.Н. Бестужева-Рюмина // Albo dies notanda lapillo: коллеги и ученики Г.Е. Лебедевой. СПб., 2005. С. 156-160.
19 Брикнер А. Об учебных пособиях при изучении истории России // Журнал Министерства народного просвещения. 1876. Ч. 186. С. 8.
20 Платонов С.Ф. Константин Николаевич Бестужев-Рюмин // Русский исторический журнал. 1922. Кн. 8. С. 228.
21 Пресняков А.Е. К.Н. Бестужев-Рюмин (к 25-летию со дня кончины) // Дела и дни: Исторический журнал. 1922. Кн. 3. С. 170.
22 [Платонов С.Ф.] Лекции по русской истории С.Ф. Платонова: общий курс. СПб., 1893. С. 40.
23 Загоскин Н.П. История права русского народа: лекции и исследования по истории русского права. Казань, 1899. Т. 1. Введение. С. 129, 240-301.
