CC BY
179
ПОНЯТИЕ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ
NOTION OF INFORMATION-PSYCHOLOGICAL SECURITY OF MINORS IN DOMESTIC LEGAL SYSTEM
В статье анализируются нормативно закрепленные понятия «информационная безопасность Российской Федерации» и «информационная безопасность детей» и дается оценка соответствия этих терминов правам и законным интересам несовершеннолетних в информационной сфере. На основе исследования информационно-правового статуса ребенка в российском законодательстве предлагаются авторские определения правовых категорий «информационная безопасность несовершеннолетних» и «информационно-психологическая безопасность несовершеннолетних».
The article analyzes the normative fixed concepts of «information security of the Russian Federation» and «information security of children» and assesses compliance with these terms with the rights and legitimate interests of minors in the information sphere. Based on the study the child's information-legal status in the Russian legislation the author proposed definition of legal categories, «information security of minors» and «information-psychological safety of minors».
Информационная безопасность для российской правовой системы является достаточно устоявшейся категорией, вместе с тем взгляды на ее сущность продолжают изменяться и сегодня. Безусловно, знаковым событием в данной сфере стало принятие Доктрины информационной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 5 декабря 2016 г. №646 [1]. В Доктрине приведено несколько системообразующих определений:
1) информационная сфера — совокупность информации, объектов информатизации, информационных систем, сайтов в сети Интернет, сетей связи, информационных технологий, субъектов, деятельность которых связана с формированием и обработкой информации, развитием и использованием названных технологий, обеспечением ин-
формационной безопасности, а также совокупность механизмов регулирования соответствующих общественных отношений;
2) национальные интересы Российской Федерации в информационной сфере — объективно значимые потребности личности, общества и государства в обеспечении их защищенности и устойчивого развития в части, касающейся информационной сферы;
3) угроза информационной безопасности Российской Федерации — совокупность действий и факторов, создающих опасность нанесения ущерба национальным интересам в информационной сфере;
4) система обеспечения информационной безопасности — совокупность сил обеспечения информационной безопасности, осуществляющих
скоординированную и спланированную деятельность, и используемых ими средств обеспечения информационной безопасности;
5) информационная безопасность Российской Федерации — состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних информационных угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод человека и гражданина, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальная целостность и устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации, оборона и безопасность государства.
Соотнесение последнего из приведенных терминов с определением информационной безопасности, которое было дано в утратившей силу Доктрине информационной безопасности Российской Федерации, утвержденной Президентом РФ 9 сентября 2000 г. №2 Пр-1895 [2], наглядно демонстрирует изменившуюся концепцию. Во-первых, если ранее речь шла о «защищенности национальных интересов в информационной сфере», то теперь центральное место в дефиниции занимают «реализация конституционных прав и свобод человека и гражданина, .. .качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальная целостность и устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации, оборона и безопасность». Во-вторых, легальное определение информационной безопасности не возводит степень защищенности в абсолют, допуская возможность разноплановой оценки обеспеченности перечисленных интересов. В-третьих, отказ от определения состояния информационной безопасности через «совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства» снимает с повестки дня проблему, которая была отмечена еще в 2000 году В. Н. Лопатиным, — это установление реального соотношения интересов трех перечисленных субъектов [3. — С. 59]. В государстве, претендующем на статус правового, баланс указанных интересов определяется на уровне Конституции и законодательных актов, что делает неуместной приведенную формулировку в подзаконном нормативном акте. За прошедшие с момента принятия первой Доктрины шестнадцать лет российское информационное законодательство претерпело существенные позитивные изменения, а сама отрасль права нашла признание в качестве самостоятельной научной специальности.
Вместе с тем следует обратить внимание на выделение в качестве принципа обеспечения государственными органами информационной безопасности «соблюдения баланса между потребностью граждан в свободном обмене информацией и ограничениями, связанными с необходимостью
обеспечения национальной безопасности, в том числе в информационной сфере» (п. «в» ч. 34 Доктрины). Данная норма не равнозначна по содержанию рассмотренной ранее и регулирует, как нам представляется, большей частью пограничные ситуации, сопряженные с оборотом информации ограниченного доступа.
Итак, центральным элементом информационной безопасности являются интересы, которым корреспондируют информационные угрозы. Действующая редакция Доктрины достаточно лаконично трактует национальные интересы в информационной сфере (ч. 8).
Для настоящей статьи наибольший интерес представляют следующие из них:
- обеспечение и защита конституционных прав и свобод человека и гражданина в части, касающейся получения и использования информации, неприкосновенности частной жизни при использовании информационных технологий, обеспечение информационной поддержки демократических институтов, механизмов взаимодействия государства и гражданского общества, а также применение информационных технологий в интересах сохранения культурных, исторических и духовно-нравственных ценностей многонационального народа Российской Федерации;
- доведение до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике Российской Федерации и ее официальной позиции по социально значимым событиям в стране и мире, применение информационных технологий в целях обеспечения национальной безопасности Российской Федерации в области культуры.
Следует отметить, что указанные интересы во многом совпадают с такими направлениями защиты информации, как «защита оборота информации от противоправных посягательств» и «обеспечение доступа к информации». Сформулированы они достаточно обще.
В Доктрине существенное внимание уделяется информационному противодействию терроризму и иным проявлениям экстремистской деятельности. В частности, примечательную формулировку имеет пункт 13 Доктрины: «Различные террористические и экстремистские организации широко используют механизмы информационного воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание (выделено мной. — К. Р.) в целях нагнетания межнациональной и социальной напряженности, разжигания этнической и религиозной ненависти либо вражды, пропаганды экстремистской идеологии, а также привлечения к террористической деятельности новых сторонников». Таким образом, если в Федеральном законе от 29 декабря 2010 г. №2 436-Ф3 «О
защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» [4] было впервые заявлено о потенциальной опасности отдельных сведений для психики ребенка, то в рассматриваемом подзаконном акте делается следующий шаг — признается возможность деструктивного влияния информации на субъектов вне зависимости от возраста и уровня психофизиологического развития.
Вместе с тем приведенная выше формулировка, на наш взгляд, имеет один недостаток, — вместо слова «сознание», как нам представляется, более корректно было бы использовать слова «психика» и «психология», ведь вредоносное информационное воздействие может оказывать влияние и на бессознательную (подсознательную) сферу психики человека. Такое влияние порой более опасно, так как потребитель сведений полагает, что действует не по указанию третьих лиц, а по собственному убеждению.
На вопросы защиты индивидуальной психики и общественной психологии при персональном, групповом или массовом информировании обращается внимание и в разделе 4 «Стратегические цели и основные направления обеспечения информационной безопасности» рассматриваемого документа:
1) нейтрализация информационно-психологического воздействия, в том числе направленного на подрыв исторических основ и патриотических традиций, связанных с защитой Отечества, названа в качестве основного направления обеспечения информационной безопасности в области обороны страны (п. «д» ч. 21 Доктрины);
2) основными направлениями обеспечения информационной безопасности в области государственной и общественной безопасности являются (ч. 23 Доктрины):
а) противодействие использованию информационных технологий для пропаганды экстремистской идеологии, распространения ксенофобии, идей национальной исключительности в целях подрыва суверенитета, политической и социальной стабильности, насильственного изменения конституционного строя, нарушения территориальной целостности Российской Федерации;
б) повышение эффективности профилактики правонарушений, совершаемых с использованием информационных технологий, и противодействия таким правонарушениям;
в) нейтрализация информационного воздействия, направленного на размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей.
В приведенных нормах несовершеннолетние не выступают специальным объектом внимания нормотворца, однако, обратившись к разделу 3 Доктрины «Основные информационные угрозы и
состояние информационной безопасности», мы обнаружим новеллу, непосредственно касающуюся реализации информационных прав ребенка: «Наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, в целях размывания традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Говоря о защите духовно-нравственной сферы, именно несовершеннолетние подразумеваются разработчиками Доктрины в качестве основного субъекта защиты.
Поставив перед собой задачу вычленить из общего объема рассматриваемой категории понятие информационной безопасности несовершеннолетних, автор столкнулся с определенными противоречиями.
Во-первых, ошибочным решением было бы определение информационной безопасности несовершеннолетних как состояния защищенности личных прав и законных интересов лиц, не достигших совершеннолетия, от угроз информационного характера. Осуществляемая государственными органами защита детей от вредоносной информации не зависит от волеизъявления ребенка и преследует цель не столько охранить конкретного ребенка от деструктивного воздействия, сколько сформировать условия для его образования и воспитания, обеспечив тем самым становление полноценного члена общества. Обеспечение информационной безопасности несовершеннолетних — это во многом интерес государства и общества, заключающийся в стратегическом инвестировании в человеческие ресурсы, гарантирующем рост правовой культуры нации и обеспечение правопорядка в стране в будущем. В полной мере наше предположение подтверждает содержание Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012—2017 годы, утвержденной Указом Президента РФ от 1 июня 2012 г. №761 [5], в которой декларируется значительное количество мероприятий, связанных с обеспечением информационной безопасности детей. Некоторые из них проистекают из правового статуса несовершеннолетних, другие же имеют четко выраженную государственно-властную природу. Так, в рамках раздела III «Доступность качественного обучения и воспитания, культурное развитие и информационная безопасность детей», в частности, ставится задача формирования «новой общественно-государственной системы воспитания детей, обеспечивающей их социализацию, высокий уровень гражданственности, патриотичности, толерантности, законопослушное поведение».
Во-вторых, мы также не можем согласиться с подходом, при котором под информационной без-
опасностью несовершеннолетних подразумевается защищенность исключительно специальных информационных прав ребенка на защиту от вредоносного контента. Подобная концепция заложена в пункте 4 статьи 2 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»: информационная безопасность детей — состояние защищенности детей, при котором отсутствует риск, связанный с причинением информацией вреда их здоровью и (или) физическому, психическому, духовному, нравственному развитию. Указанное определение содержит несколько дискуссионных моментов, не позволяющих, на наш взгляд, правильно интерпретировать сущность рассматриваемого правового института.
1. Категория «безопасность» в российском праве традиционно трактуется как состояние защищенности различных объектов (жизни, здоровья, собственности, прав и законных интересов в различных сферах и т.д.) от угроз внутреннего и внешнего порядка. Безопасность практически никогда не бывает величиной абсолютной, связанной с полным отсутствием угрозы. Роль государства и иных субъектов-охранителей сводится к минимизации потенциальных и устранении известных угроз и их источников. В связи с этим использование в рассматриваемом определении фразы «состояние ., при котором отсутствует риск...» считаем спорным, так как в реальной жизни при такой постановке вопроса информационная безопасность детей — настолько же недостижимый идеал, как, например, полное искоренение преступности.
2. По аналогии с определением информационной безопасности Российской Федерации категория «информационная безопасность детей» также должна быть связана с защитой всей совокупности прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних от внутренних и внешних информационных угроз. Основные направления защиты информации перечислены в части 1 статьи 16 Федерального закона от 27 июля 2006 г. №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», проецирование которых на правовой статус несовершеннолетнего позволяет назвать следующие специфические направления защиты информационных прав детей:
- соблюдение конфиденциальности информации ограниченного доступа о несовершеннолетнем;
- реализация права несовершеннолетнего на своевременный доступ к полной и достоверной информации, в том числе к сведениям, составляющим содержание основного и среднего общего образования.
- защита детей от негативного информационного воздействия.
Соотнесение рассматриваемого определения с фактическими направлениями обеспечения информационной безопасности детей очевидно указывает на чрезмерную узость легальной дефиниции, которая сводит весь спектр информационных прав несовершеннолетнего к защите от вредоносной информации.
3. Мы не можем согласиться с объектом защиты, закрепленным в рассматриваемом определении. Информация — категория нематериальная, следовательно, и риски, возникающие при обороте вредоносной информации, свойственны не для физического объекта — ребенка, а для его психики. Это замечание может казаться несущественным до тех пор, пока мы не обратимся к особенностям распространения указанных сведений через средства массовой информации и коммуникации. Наносимый в таком случае ущерб не сводится к сумме вреда, нанесенного каждому ребенку-адресату, так как объектом посягательства выступает не только индивидуальная психика, но и групповое сознание детей. Групповые интересы лежат в основе объединения несовершеннолетних в рамках определенных субкультур, молодежных течений и малых групп, некоторые из которых потенциально опасны или противозаконны. В группе подавляется индивидуализм в пользу «общего» мнения, что в совокупности с ограниченной делик-тоспособностью ребенка может способствовать девиации несовершеннолетнего. К. Е. Игошев применительно к психологии членов преступной группы отмечал: «.Это психология людей, связанных либо ложно понятыми интересами, либо уродливо сформировавшимися потребностями. Поэтому поведение каждого члена группы, как правило, коррелируется с общей групповой направленностью» [6. — С. 21—22]. При информационном воздействии на индивида с использованием той же вредоносной информации потенциальный информационный ущерб для психики ребенка ниже.
Знаковым нормативным документом для рассматриваемой сферы правоотношений является Концепция информационной безопасности детей [7], в разделе 2 которой дается оригинальная трактовка информационной безопасности детей — защита ребенка от дестабилизирующего воздействия информационной продукции и создание условий информационной среды для позитивной социализации и индивидуализации, оптимального социального, личностного, познавательного и физического развития, сохранения психического и психологического здоровья и
благополучия, а также формирования позитивного мировосприятия. Сравнение данного определения с легально закрепленным его аналогом приводит нас к мысли о лучшей проработанности и большей полноте именно термина, приведенного в Концепции.
Во-первых, следует положительно оценить отход разработчиков Концепции от легально закрепленной идеи о возможности достижения состояния, «при котором отсутствует риск, связанный с причинением информацией вреда.». Разработчики Концепции справедливо определяют в качестве цели государственной политики в области информационной безопасности детей «обеспечение... минимизации всех негативных факторов, связанных с формированием гиперинформационного общества в России».
Во-вторых, рассматриваемый термин указывает на необходимость одновременного обеспечения информационной безопасности по двум направлениям — охранение и развитие сплетаются в единое целое и позволяют комплексно решить поставленные задачи. В науке информационного права вопрос о допустимости использования концепции «безопасность через развитие» вызывает дискуссии и многими воспринимается критично [8. — С. 367]. Вместе с тем мы хотели бы высказать солидарность с мнением В. Н. Кузнецова, который говорил об искусственном сужении категории «безопасность» при трактовке ее исключительно через интересы [9]. Аналогичное мнение высказывалось и автором применительно к интересам личности, общества и государства в информационно-психологической сфере, когда в составе этого блока предлагалось выделять ценности (статичны и традиционны) и потребности (достигаются в результате развития системы обеспечения информационной безопасности) [10. — С. 41]. Природа не терпит пустоты, и информационный вакуум будет заполнен так или иначе, в связи с чем необходимо не только налагать публично-правовые ограничения, но и развивать позитивное информирование, пропагандировать общечеловеческие ценности, формировать правовую культуру и повышать уровень правосознания молодого поколения. Разработчиками Концепции это обстоятельство учтено в полной мере, что свидетельствует о научно обоснованном и поступательном развитии взглядов на природу и сущность информационной безопасности.
Учитывая сделанные выводы, а также опираясь на перечисленные принципы, информационную безопасность несовершеннолетних представляется правильным определить как состояние защищенности прав и законных интересов несовер-
шеннолетних от внутренних и внешних информационных угроз и степень реализации государственной политики в области информационной безопасности детей, обеспечивающие социально-экономическое благополучие, воспитание, образование, психофизиологическое здоровье и развитие несовершеннолетних.
В данном определении автор умышленно отошел от традиционной концепции определения информационной безопасности через состояние защищенности интересов, так как применительно к сфере защиты интересов детей (информационной безопасности несовершеннолетних) в нормативных документах стратегического планирования используется именно категория «государственная политика». Использование данного термина мы считаем предпочтительным, так как в него включаются не только интересы, но и задачи, а также конкретные мероприятия, нацеленные на решение задач и реализацию интересов.
Кроме того, следует обратить внимание на то, что предлагаемая дефиниция охватывает все информационные права ребенка, а не только право на защиту от вредоносного информационного воздействия. Данное обстоятельство ставит перед нами вопрос о необходимости разграничения сферы защиты общих прав ребенка и сферы защиты психики ребенка от вредоносной информации. Векторы правового воздействия этих двух сегментов информационной безопасности несовершеннолетних противоположны по направленности. Каждое из направлений обладает собственной методологией, естественнонаучным базисом и обеспечивается системой специальных органов публичной власти. Таким образом, мы приходим к разделению информационной безопасности ребенка на информационно-технологическую и информационно-психологическую. Первая составляющая связана с обеспечением общих информационных прав ребенка и реализуется посредством защиты конкретных информационных процессов, вторая же является отражением степени защищенности индивидуальной психики ребенка и групповой детской психологии от вредоносного воздействия отдельных категорий информации. Именно на последней мы хотели бы акцентировать свое внимание.
Ученые-психологи предлагают несколько трактовок термина «психологическая безопасность». Н. С. Ефимова под психологической безопасностью личности понимает сложно структурированную систему психических процессов, обеспечивающую реализацию социально-значимых ее потребностей [11. — С. 14]. Е. В. Лаврова дает следующую
трактовку: «психологическая безопасность — переживание личностью психологического комфорта, выражающееся в осознании собственного статуса, чувства собственного достоинства и их неприкосновенности, а также в эмоциональном принятии себя» [12]. В. Д. Анасов подчёркивает, что для обеспечения психологической безопасности личности необходимы три фактора: человеческий фактор, фактор среды, фактор защищенности. Человеческий фактор — это различные реакции человека на опасные ситуации. Среда традиционно разделяется на физическую и социальную. Фактор защищенности — это средства, которыми люди пользуются для защиты от тревожных и опасных ситуаций [13]. Вредоносная информация при подобном подходе выступает элементом социальной среды. Процесс потребления такой информации индивидом проходит через призму «человеческого фактора» и вступает в конфликт с «фактором защищенности», создавая обстановку информационно-психологической опасности.
Таким образом, содержание правовой категории «информационно-психологическая безопасность» образуют публично-правовые общественные отношения, связанные с защитой психики человека от воздействия информации, обладающей деструктивными содержательными свойствами. В глобальном масштабе под информационно-психологической безопасностью, на наш взгляд, следует понимать состояние защищенности индивидуальной психики и общественного сознания от осуществляемого при обороте вредоносной информации негативного психологического воздействия. Следует отметить, что содержание и методика обеспечения информационно-психологической безопасности несовершеннолетнего и полностью дееспособного гражданина будут иметь значимые отличия. Особенности психики несовершеннолетнего, с одной стороны, обуславливают более сложную охранительную процедуру и объемное содержание, с другой стороны, оправдывают использование публично-правовых механизмов ограничения свободы слова и информации.
Подводя итог сказанному и опираясь на приведенные выше дефиниции, информационно-психологическую безопасность несовершеннолетних предлагается определить как основанное на особом правовом статусе и уровне психофизиологического развития состояние защищенности индивидуальной психики несовершеннолетнего и группового сознания детей от осуществляемого при обороте вредоносной информации негативного психологического воздействия, а также степень реализации государственной политики в области защиты детей от информации, причиняющий вред их здоровью и развитию.
ЛИТЕРАТУРА
1. Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации : указ Президента РФ от 5 декабря 2016 г. № 646 // СПС «КонсультантПлюс».
2. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (утв. Президентом РФ 9 сентября 2000 г. №Пр-1895 (утратила силу)) // СПС «КонсультантПлюс».
3. Лопатин В. Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство. — СПб. : Университет, 2000. — 428 с.
4. О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию : федеральный закон от 29 декабря 2010 г. № 436-Ф3 // СПС «КонсультантПлюс».
5. О Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012—2017 годы : указ Президента РФ от 1 июня 2012 г. № 761 // СПС «КонсультантПлюс».
6. Игошев К. Е. Правонарушения и ответственность несовершеннолетних: социально-психологический очерк. — Свердловск, 1973. — 160 с.
7. Концепция информационной безопасности детей: распоряжение Правительства РФ от 2 декабря 2015 г. №2471-р // СПС «КонсультантПлюс».
8. Актуальные проблемы информационного права : учебник / под ред. И. Л. Бачило, М. А. Лапиной. — М. : ЮСТИЦИЯ, 2016. — 534 с.
9. Кузнецов В. Н. Российская идеология — 21: опыт социологического исследования формирования российской идеологии 21 века. — М. : Книга и бизнес, 2004. — С. 104—105.
10. Занина Т. М., Рыдченко К. Д. Административно-правовое обеспечение информационно-психологической безопасности личности, общества и государства органами внутренних дел Российской Федерации : монография. — Воронеж : Воронежский институт МВД России, 2013. — 172 с.
11. Ефимова Н. С. Основы психологической безопасности: учебное пособие. — М. : Форум: ИНФРА-М, 2010. — 192 с.
12. Интернет-зависимость: психологическая природа и динамика развития / под ред. А. Е. Вой-скунский. — М. : Акрополь, 2009. — 279 с.
13. Анасов В. Д., Ленский В. Е. Исходные посылки проблематики информационно-психологической безопасности // Проблемы информационно-психологической безопасности. — М. : Институт психологии РАН, 1996. — С. 7—11.
REFERENCES
1. Ob utverzhdenii Doktrinyi informatsionnoy bezopasnosti Rossiyskoy Federatsii : ukaz Prezidenta RF ot 5 dekabrya 2016 g. # 646 // SPS «Konsultant-Plyus».
2. Doktrina informatsionnoy bezopasnosti Ros-siyskoy Federatsii (utv. Prezidentom RF 9 sentyabrya 2000 g. #Pr-1895 (utratila silu)) // SPS «Konsultant-Plyus».
3. Lopatin V. N. Informatsionnaya bezopasnost Rossii: Chelovek. Obschestvo. Gosudarstvo. — SPb. : Universitet, 2000. — 428 s.
4. O zaschite detey ot informatsii, prichinyay-uschey vred ih zdorovyu i razvitiyu : federalnyiy za-kon ot 29 dekabrya 2010 g. # 436-FZ // SPS «Kon-sultantPlyus».
5. O Natsionalnoy strategii deystviy v interesah detey na 2012—2017 godyi : ukaz Prezidenta RF ot 1 iyunya 2012 g. # 761 // SPS «KonsultantPlyus».
6. Igoshev K. E. Pravonarusheniya i otvetstven-nost nesovershennoletnih: sotsialno-psihologicheskiy ocherk. — Sverdlovsk, 1973. — 160 s.
7. Kontseptsiya informatsionnoy bezopasnosti detey: rasporyazhenie Pravitelstva RF ot 2 dekabrya 2015 g. #2471-r // SPS «Konsultant-Plyus».
8. Aktualnyie problemyi informatsionnogo prava : uchebnik / pod red. I. L. Bachilo, M. A. Lapinoy. — M. : YuSTITsIYa, 2016. — 534 s.
9. Kuznetsov V. N. Rossiyskaya ideologiya — 21: opyit sotsiologicheskogo issledovaniya formiro-vaniya rossiyskoy ideologii 21 veka. — M. : Kniga i biznes, 2004. — S. 104—105.
10. Zanina T. M., Ryidchenko K. D. Administra-tivno-pravovoe obespechenie informatsionno-psi-hologicheskoy bezopasnosti lichnosti, obschestva i gosudarstva organami vnutrennih del Rossiyskoy Federatsii : monografiya. — Voronezh : Voronezh-skiy institut MVD Rossii, 2013. — 172 s.
11. Efimova N. S. Osnovyi psihologicheskoy bezopasnosti: uchebnoe posobie. — M. : Forum: IN-FRA-M, 2010. — 192 s.
12. Internet-zavisimost: psihologicheskaya pri-roda i dinamika razvitiya / pod red. A. E. Voyskun-skiy. — M. : Akropol, 2009. — 279 s.
13. Anasov V. D., Lenskiy V. E. Ishodnyie po-syilki problematiki informatsionno-psihologicheskoy bezopasnosti // Problemyi informatsionno-psiholog-icheskoy bezopasnosti. — M. : Institut psihologii RAN, 1996. — S. 7—11.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Рыдченко Кирилл Дмитриевич. Начальник кафедры административной деятельности ОВД. Кандидат юридических наук.
Воронежский институт МВД России. E-mail: [email protected]
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-52-93.
Rydchenko Kirill Dmitrievich. Head of the chair of Administrative Activities Interior Organs. Candidate
of Law.
Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia. E-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. (473) 200-52-93.
Ключевые слова: информационно-психологическая безопасность несовершеннолетних; информация, причиняющая вред здоровью и развитию детей; информационная безопасность детей; государственная система профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних; органы внутренних дел.
Key words: information-psychological safety of minors; harmful to the health and development of children information; children information safety; the state system of prevention of neglect and juvenile delinquency; bodies of internal affairs.
УДК 343.4
