CC BY
29
Понимание предмета доказывания в делах о домашнем насилии
Беляева Сюзанна Олеговна,
студент Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: [email protected]
Зашляпин Леонид Александрович,
преподаватель Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: [email protected]
Домашнее насилие - актуальная тема дискурса в российском обществе. В правовой доктрине России борьба с домашним насилием (профилактика этого социального явления) возможна в криминологическом, уголовно-правовом и уголовно-процессуальном аспектах. Основной формой уголовно-процессуального права противодействия физическому или сексуальному насилию, допускаемому в семье как социальной группе (партнерстве), является достижение понимания предмета доказывания в уголовных делах о домашнем насилии. Гипотетически предмет доказывания в делах данной категории образуется общими положениями об обстоятельствах, подлежащих доказывания (ст. 73 УПК РФ) и дополняющими их правилами статей 421 и 434 УПК РФ.
Предмет доказывания определяет цель доказывания домашнего насилия. Препятствием для этого является отсутствие материально-правового регулирования домашнего насилия. Доказательственная деятельность в этом случае не может быть конкретизирована. В научном плане возможно лишь определение общих элементов, которые для всех составов преступлений (убийств, побоев, причинения вреда здоровью и т.д.), рассматриваемых как домашнее насилие, могут корре-лироваться с уголовно-процессуальным пониманием предмета доказывания.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, криминалистика, домашнее насилии, семейное насилие, доказывание, предмет доказывания, герменевтика.
Введение
Домашнее насилие, концентрируемое в семье, - социальная беда нашего общества. В связи с этим совершенно обоснованно журнал «Юридическая наука» на своих страницах в правовом аспекте уделяет внимание этому негативному явлению [6, с. 56-62]. Одновременно, подчеркивая актуальность тематики, выбранной нами для исследования, данное издание публикует работы, посвященные предмету доказывания в уголовном судопроизводстве по делам данного вида [1, с. 171-176].
Предмет доказывания в делах о домашнем насилии представляется нам синтезирующей теоретической конструкцией, позволяющей понять само явление и обеспечить профилактическое воздействие на него. Эта конструкция допускает сведение в ней элементов уголовного права, криминологии, представляя для этого уголовно-процессуальную форму. Преступность, средой которой является дом как метафора семьи, элемент социума, связанный с совместным проживанием в этом доме, может рассматриваться в теории уголовного судопроизводства, прежде всего, как часть межотраслевого исследования, учитывающего криминологические и материально-правовые аспекты. В настоящее время нами проводится такое исследование, элементом которого является настоящая статья.
Соответственно сформулированной научной задаче объектной областью нашего изучения являются, в первую очередь, нормы действующего Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) об обстоятельствах, подлежащих доказыванию (установлению) в уголовном судопроизводстве по каждому делу (ч. 1 ст. 73 УПК РФ) и отдельным категориям уголовных дел (ч. 2 ст. 434, ч. 1 ст. 421 УПК РФ) в корреляции с нормами Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) об убийстве, побоях и истязании (статьи 105, 116, 117 УК РФ). К сожалению, декриминализация причинения вреда близким родственникам в российском уголовном законе исключает прямое использование этого понятия для определения предмета доказывания семейного насилия, образуя проблему, требующую решения. Во вторую очередь объектная область исследования образуется существующими доктринальными позициями в теории уголовного судопроизводства о понимании предмета доказывания.
Основными методами исследования объектной области были юридико-догматический, формальнологический, юридико-герменевтический. При этом работа (в качестве приема изложения ее результатов) делится на два фрагмента (анализ норматив-
ной базы и анализ существующих теоретических положений) с последующим синтезирующим выводом из них.
В статье учитываются современные научные работы, представляемые отечественной юриспруденцией. Среди них общедоступные для членов отраслевого научного сообщества и прошедшие апробацию публикации А.В. Кудрявцевой, А.В. Петрова, В.В. Конина, Е.В. Сидоренко, К.А. Корсакова, касающиеся общего понимания предмета доказывания, а так же локального предмета доказывания, дополнительных элементов предмета доказывания, позволяющие нам понимание предмета доказывания в делах о домашнем насилии [7, с. 44-52; 5, с. 37-44].
Анализ нормативных положений о предмете доказывания домашнего насилия
После исключения Федеральным законом от 7 февраля 2017 г. № 8-ФЗ «О внесении изменения в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации» из уголовного закона квалифицирующего признака из ч. 1 ст. 116 УК РФ, связанного с причинением побоев близким лицам, минимизируются правовые основания для наполнения содержания предмета доказывания о домашнем насилии положениями специальной нормы уголовного закона. Указанное образует некоторую проблему. Дело в том, что уголовно-процессуальный закон, как считает А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, является юридической формой реализации материально правовых норм [9, с. 29]. В этом случае очевидным препятствием для уголовного преследования лиц, допускающих семейное насилие, является правило nullum crimen sine lege. Однако в нашем случае невозможно использование и нормативной идеи nulla poena sine lege. Сексуальное или физическое насилие в отношении совместно проживающих лиц, как мы отметили выше, - доктринально-юридическая метафора, но учитывающая существующую ответственность в нормах уголовного закона, не имеющих прямых признаков, указывающих на домашнее насилие или на насилие в отношении членов семьи, близких родственников и т.д., по другим уголовно-правовым составам преступлений. Данные нормы можно коррелировать с нормативными правилами уголовно-процессуального закона о предмете доказывания.
В последнем с пониманием института предмета доказывания большинство ученых и практиков уголовного судопроизводства связывают нормы ст. 73 УПК РФ. В диспозиции ч. 1 ст. 73 УПК РФ присутствует основное правило о том, что в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства «подлежат доказыванию» те положения, которые указаны в данной статье. Очевидно, что в этом случае наблюдается как минимум позитивное обязывание субъектов доказывания. При этом в рассматриваемом фрагменте уголовно-процессуального закона возникает связь с правилом ч. 2 ст. 14 УПК РФ «бремя доказывания
обвинения ... лежит на стороне обвинения». Толкуя последнее в совокупности с другими нормами («обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность», «все сомнения в виновности обвиняемого») (ч. 2 ст. 14, ч. 3 ст. 14 УПК РФ), мы можем предполагать, что нормативным ядром ч. 1 ст. 73 УПК РФ является регулирование должного поведения носителя функции обвинения в уголовном процессе относительно определения вины (виновности) лица в домашнем насилии. Данное суждение образует суть деятельности тех участников предварительного следствия и судебного разбирательства дел о домашнем насилии, которые представляют сторону обвинения, а именно: потерпевшего, представителя потерпевшего, законного представителя потерпевшего, государственного обвинителя, частного обвинителя, представителя частного обвинителя.
Полагаем, что столь широкий перечень участников, допускающий непрофессиональных субъектов, имеющих собственный процессуальный и материальный интерес в деле о домашнем насилии, может создавать особую проблему для производства процессуальных действий в ходе судебного следствия. Однако этим определяется значение предмета доказывания в делах о домашнем насилии для уголовно-процессуальной деятельности всех приведенных участников.
Помимо возникающего понимания доказывания вины носителями функции обвинения, в правиле п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ законодатель приводит событие преступления как элемент предмета доказывания. Этот элемент (в уголовно-процессуальном понимании) не является объективной стороной и объектом преступления в уголовно-правовом смысле. Гармоничная межотраслевая корреляция в этом случае не возникает. Очевидно, однако, что объективная сторона и объект преступления частично оказываются в содержании обстоятельств, подлежащих доказыванию в делах о домашнем насилии.
Позволим себе утверждать, что особенности субъектного состава рассматриваемого социального явления, имеющего семейно-бытовую основу, могут рассматриваться в качестве содержания события. Дело в том, что партнеры (сожители), супруги, дети и т.д., включая связь между ними в акте домашнего насилия, образуют особую характеристику события. Они, как системно связанные элементы физического или сексуального насилия, совершаемого в границах общего для них дома, на языке законодателя - «другие обстоятельства совершенного преступления» (п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ), образуют особую сущность времени, места, связей субъектов домашнего насилия. Без них события домашнего насилия быть не может. Пример формулирования обвинительного тезиса - «супруг А. совершил насильственные действия в отношении супруги Б.», «отчим А. совершил насильственные действия в отношении падчерицы Б.» - должен нам указывать на то, что событие, состоящее из насильственного воздействия одного члена ус-
5 -а
сз ж
<
ловного «дома» (семьи, партнерства) на другого члена этого же условного «дома», требует доказывать особый субъект-субъектный состав отношений (преступного события) во всех делах, входящих по материальному критерию в круг преступления, являющегося домашним насилием.
Нормой п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ вводится другой элемент. Законодатель видит в качестве такового, образующего процессуальное содержание предмета доказывания для уголовных дел, рассматриваемой категории: виновность, форму вины, мотивы преступной деятельности домашнего насильника, а п. 3 ч. 1 ст. 73 УПК РФ - характеристику личности обвиняемого - лица, допускающего внутрисемейное насилие.
Общими элементами предмета доказывания дел об убийствах, причинении легкого вреда здоровью, побоях и других, входящих в категорию дел о домашнем насилии, являются, таким образом, событие, включающее в качестве своего особого содержания субъект-субъектный состав преступного акта, виновность, личностный статус обвиняемого как члена семьи (условного дома).
При производстве по уголовным делам могут возникать варианты понимания указанных выше обстоятельств. Так, если субъектом преступной деятельности является лицо, имеющее болезненные психические деформации, то в этом случае отечественный законодатель использует схожую с приведенной выше нормативную конструкцию «подлежит доказыванию», но делает оговорку о позитивном обязывании для субъектов доказывания домашнего насилия только в предварительном следствии. В этом случае должной формой, используемой в регламентации доказательственной деятельности, является регулирование деятельности следователя. К деятельности суда это не относится. Так же в этом случае элементом предмета доказывания домашнего насилия (как факта) не является виновность лица (лишь его опасность для семьи и общества).
Для производства о применении принудительных мер медицинского характера количество общих элементов предмета доказывания преступлений семейно-бытового характера, в сравнении с общим порядком, уменьшается.
Официальное толкование предмета доказывания в делах о применении принудительных мер медицинского характера, данное в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 7 апреля 2011 № 6 (в ред. от 3 марта 2015 г.) «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» весьма близко к его пониманию законодателем. В п. 17 данного документа судам в качестве рекомендации «надлежит... проверять, доказано ли, что совершено деяние, запрещенное уголовным законом». Суд не рассматривается в этом случае субъектом доказывания, виновность при производстве по такого рода делам не доказывается, а процессуальная цель и задачи, образующие предмет доказывания в делах о домашнем насилии, могут соотносится только с деятель-
ностью следователя. Суд является проверяющим субъектом правильность определения следователем предмета доказывания в деле о домашнем насилии лицом, являющимся невменяемым.
Иной аспект, отличный от предмета доказывания в делах домашних насильников - больных душевными заболеваниями, усматривается в регламентации предмета доказывания в делах о преступления, совершенных несовершеннолетними обвиняемыми. Если в случае с душевнобольными лицами, в отношении которых мы усматриваем предмет доказывания лишь для предварительного следствия и исключаем его для судебного разбирательства, элементная структура предмета доказывания сокращается, то по делам несовершеннолетних обвиняемых, которые равно могут быть субъектами домашнего насилия (как вариант - реактивного ответа на семейное насилие взрослых), предмет доказывания дополняется (расширяется). Законодатель использует в наименовании статьи и в диспозиции ее регулятивных норм сочетание «подлежит установлению», что содержательно и существенно отличается от юридической конструкции «подлежитдоказыванию». Толкуя данное нормативное регулирование филологически, в том числе относительно контекста общих норм ч. 1 ст. 73 УПК РФ, данное правило можно интерпретировать как дополнение требований ч. 1 и 2 ст. 73 УПК РФ. В связи с этим в предмете доказывания вины несовершеннолетнего обвиняемого - домашнего насильника(-), согласно установлениям пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 421 УПК РФ, необходимо учитывать точный возраст несовершеннолетнего лица, обстоятельства его жизни в семье и социализации как члена этой семьи и российского общества. В этом случае предмет доказывания дополняется особой характеристикой личности несовершеннолетнего обвиняемого в домашнем насилии. Установление этого элемента, по нашему мнению, влияет на пра-восудность приговора.
Примечательно, что высшая судебная инстанции в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 (в ред. от 28 октября 2021 г.) «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», давая официальное толкование нормам ст. 421 УПК РФ, более широко понимает предмет доказывания в делах о преступлениях несовершеннолетних обвиняемых. В п. 1 данного судебного акта указывается, что судебная деятельность «предполагает необходимость выявления обстоятельств, связанных с условиями жизни и воспитания каждого несовершеннолетнего, состоянием его здоровья, другими фактическими данными». Интерпретация Верховным Судом России предмета доказывания в делах о преступлениях, допущенных несовершеннолетними, вполне обоснована. Предмет доказывания (положения ч. 2 ст. 73 УПК РФ) в этом случае дополняется правилами ст. 421 УПК РФ. Если социальные условия жизни подростка как элемент предмета доказыва-
ния вполне очевидны из закона, то вот иные фактические данные могут быть весьма важными для предмета доказывания в делах о домашнем насилии. Исключение законодателем из материального закона квалификационного признака «близкие родственники» в этом случае может быть восстановлено в своем регламентационном статусе через толкование, данное Верховным Судом России.
Физическое или сексуальное насилие несовершеннолетнего обвиняемого в отношении близких родственников: бабушки, дедушки, братьев, сестер и т.д., - как следствие общей социальной деформации, может быть элементом предмета доказывания в делах о домашнем насилии в части совпадающих и дополняющих признаков.
Доктринальные положения о предмете доказывания домашнего насилия
Среди доктринальных позиций нам в первую очередь интересны мнения ученых-процессуалистов о назначении (роли) предмета доказывания, которые позволяют понять место этого теоретического конструкта для теоретического описания уголовно-процессуальной деятельности.
В журнале «Юридическая наука» опубликована весьма важная для процессуального правопо-нимания статья К.О. Емельянцевой, рассматривающей обстоятельства, подлежащие установлению по делам о хулиганстве [1, с. 171-176]. Фактически данный автор ведет речь о предмете доказывания в деле определенной категории - о хулиганстве, что является и нашей задачей, но в отношении иной категории дел - о домашнем насилии. Это допускает аналогию между обоими научными направлениями.
Несмотря на то, что для исследования предмета доказывания в делах о хулиганстве есть очевидное материальной основание - составы преступлений, предусмотренные в ст. 213 УК РФ, а это дает возможность сконструировать достаточно полное отношение между ч. 1 ст. 73 УПК РФ и ст. 213 РФ, автор использует в наименовании своей работы (формулировании научной задачи) сочетание «обстоятельства, подлежащие установлению» [1, с. 171], а не доказыванию. Как мы выявили, предмет доказывания, который сводится к установлению, связывается российским законодателем с делами о преступлениях несовершеннолетних лиц. В этом случае нормативные правила ч. 1 ст. 421 УПК РФ дополняют предмет доказывания, сформулированный в ч. 1 ст. 73 УПК РФ.
Очевидно, что терминология закона «подлежит доказыванию» является более императивной по сравнению с конструкцией «подлежит установлению». Позитивное обязывание фактически выводит нас на понимание предмета доказывания как цели уголовно-процессуальной деятельности в делах о домашнем насилии. В связи с этим, вероятно, указанный выше автор сформулированный в ст. 73 УПК РФ перечень рассматривает как результат деятельности следователя [1, с. 171 ]. В по-
зиции же Л.Т. Ульяновой и Л.В. Головко предмет доказывания (обстоятельства, подлежащие доказыванию) рассматривается в качестве цели доказательственной деятельности [8, с. 433]. Данное мнение нам видится более логичным. В связи с этим предмет доказывания в делах о домашнем насилии - цель уголовно-процессуальной деятельности субъектов доказывания (частного обвинителя в делах частного обвинения, государственного обвинителя и потерпевшего в делах публичного и частно-публичного обвинения). Если предмет доказывания понимать таким образом, то он становится процессуальным фактором, определяющим содержание последующих процессуальных действий. Юрисдикционная деятельность в силу этого упорядочивается и конкретизируется.
Кроме того, Л.Т. Ульянова и Л.В. Головко формулируют весьма важное суждение, которое дает новые ракурсы понимания предмета доказывания. Их первое научное толкование, характеризуя (как мы полагаем) следственный тип процесса, сводится к тому, что предмет доказывания для уголовного процесса такого типа, будучи адресованным участнику процесса, действующему ex officio, образуется перечнем обстоятельств, которые «подлежат установлению по каждому уголовному делу» [8, с. 433]. Указанное гармонично для предварительного следствия и судебного разбирательства о домашнем насилии, объектом которого, например, является деяние, предусмотренное ст. 105 УК РФ, основанное на публичном обвинении. Властные участники уголовного судопроизводства, реализуя свои должностные полномочия, действуют в публичном интересе, который по советской традиции связывается с познанием объективной истины, и фактически делая предмет доказывания неопределенным. Истина - многогранна, многоаспектна и т.д. Все остальное, включая личный процессуальный и материальный интерес невластного участника уголовного судопроизводства о домашнем насилии, относящееся к целям процессуальной деятельности (предмету доказывания) данного участника, оказывается факультативным.
Второе теоретическое толкование, даваемой Л.Т. Ульяновой и Л.В. Головко, состоит в том, что предмет доказывания для состязательного типа процесса образуется теми обстоятельствами, которые «разрешено доказывать» [8, с. 433]. В этом случае предмет доказывания определяет деятельность состязающихся сторон, которые предполагаются равными, а допущение в предмете доказывания соответствующего положения влечет отно-симость получаемых доказательств. Деятельность сторон в этом случае взаимно функциональна, а предмет доказывания определяет процессуальный порядок их деятельности относительно друг друга. Предмет доказывания в делах о домашнем насилии, таким образом, может быть определен в судопроизводстве по статьям 115 и 116 УК РФ у мирового судьи.
Доктринально получается, что конструирование единого содержания предмета доказывания по де-
5 -о
сз ж
■с
лам о домашнем насилии (для всех деяний, которые могут входить в эту группу по материальному критерию) маловероятно.
В науке уголовно-процессуального права структура предмета доказывания определяется по-разному. Так, А.В. Смирнов в разделе своего учебника о структуре предмета доказывания выделяет главный факт и доказательственные (промежуточные) факты [9, с. 216]. В первых изданиях этого учебника его соавторы выделяли и локальный предмет доказывания [10, с. 179]. В последнем издании А.В. Смирнов толкует нормативное содержание п. 1. ч. 1 ст. 73 УПК РФ о событии как элементе предмета доказывания как то, что относится к объекту и объективной стороне, потому, что событие содержит информацию о том «кому причинен вред ... и на что было направлено преступное посягательство» [9, с. 216-217].
Стоит признать, что в достаточно эклектичной для теории уголовного процесса конструкции «домашнее насилие», объединяющим элементом всех составов (статей 105, 115, 116 УК РФ и др.), которые могут коррелироваться с правилами ст. 73 УПК РФ и гармонично представляться в теории уголовного судопроизводства, будет особый субъект-субъектный состав события. Во всех деяниях, обозначаемых как домашнее насилие, один субъект, являющийся членом узкого социума (семьи, партнерства), то есть лицо, совместно проживающих в одном доме, оказывает насильственное воздействие на другого члена этого же узкого социума (дома). По этой причине выделение в предмете доказывания главного факта и промежуточных фактов, как это делает А.В. Смирнов, допустимо.
В большинстве случаев, как свидетельствуют исследованные нами теоретические источники, представители науки уголовного процесса связывают предмет доказывания с целью доказывания. Соответствующая позиция, например, представлена авторитетным ученым С.А. Шейфером [12, с. 75-76], подтверждающая наше предыдущее суждение, касающееся понимания предмета доказывания не как результата, а в качестве цели доказательственной деятельности. Очевидно, что всякое домашнее насилие (на момент предварительного расследования или судебного разбирательства) есть явление прошлого, которое юрист-криминалист должен познать. Законодатель же указывает на те важнейшие элементы, ориентирующие практика в его уголовно-процессуальной деятельности. Ретроспективно познавая это событие, следователь, государственный обвинитель, частный обвинитель находится в начале своего пути. Процессуальная цель будет задавать ему, находящемуся в настоящем, процессуальное содержание его доказательственной деятельности (собирания и проверки доказательств) о домашнем насилии. Процессуальный результат предполагается в конце доказательственной деятельности как признанное состояние доказанности домашнего насилия в итоговом акте.
При этом С.А. Шейфер подчеркивал, что в предмет доказывания должны входить лишь те обстоятельства, «которые имеют правовое значение» [12, с. 76]. В этом случае нельзя исключать герменевтического противоречия точки зрения С.А. Шей-фера и тех авторов, которые пытаются придать самому домашнему насилию (или его элементам) уголовно-правовое содержание, через это формирую самостоятельный предмет доказывания в делах о домашнем насилии. Дело в том, что «семейный статус» (статус члена «дома», партнерства или семьи) не имеет правового значения, отсутствует в уголовном законодательстве. При этом уголовным законом наказывается убийство любым человеком любого человека, причинение любым человеком побоев любому человеку. Однако, эклектичная тематика, возникающая из проводимого нами межотраслевого исследования, скорее всего, влечет включение в предмет доказывания домашнего насилия и упомянутых выше элементов.
Н.С. Чурилов, исключительно исследуя предмет доказывания, опирает свою точку зрения на разделение общего предмета доказывания и частного предмета доказывания [11, с. 8-9]. Отчасти это, вероятно, является следствием применения марксистско-ленинской философии, базирующейся на соотношении общего, частного и единичного, и в какой-то мере теоретических изысканий в области криминалистической методики расследования преступлений, конструируемых для типов, видов или групп преступлений [3, с. 164-171]. По мнению Н.С. Чурилова, положения ст. 73 УПК РФ носят общий характер, что требует конкретизации в частном предмете доказывания, соотносимого с определенным классификационным видом или типом преступления [11, с. 9-10]. Как мы полагаем, однако, нормативное масштабирование между конструкцией общего предмета доказывания и частного предмета доказывания домашнего насилия возможно в случае установления материально-нормативного подобия [2, с. 146-151], что в тематике нашего исследования маловероятно.
Перед подведением итога статьи подчеркнем. Конкретика убийства мужем жены, изнасилования отчимом падчерицы, убийства дочерями отца и т.д. - находятся на этом конкретном уровне. Общим же для всех деяний о домашнем насилии будет лишь их субъект-субъектная связь; виновность, причинность, основанная на этой связи.
Вывод
Понимание предмета доказывания, как обстоятельств, подлежащих доказыванию, в российской уголовно-процессуальной науке образуется множеством существующих идей и представлений, касающихся общих положений этой теоретической конструкции и их частных вариантов, применимых к отдельным категориям уголовных дел, ориентированных на конкретные уголовно-правовые составы преступлений.
Предмет доказывания в делах о домашнем насилии как объект понимания не может быть представлен с позиции устоявшейся правовой идеологии. Отсутствие материально-нормативного основания препятствует этому. По этой причине конструирование конкретизированного предмета доказывания для совокупности уголовных дел, охватывающих уголовно-правовые деяния, с одной стороны, связанных с причинением вреда здоровью, побоев, убийств, изнасилований и тому подобное, с другой, совершенных одним лицом в отношении другого лица, которые образуют семью (партнерство) или социальную структуру, основанную на личных отношениях и совместном проживании (дети и родители, супруги, отчимы и падчерицы и т.д.). Домашнее насилие, как проявление несчастия семьи, имеет частные признаки, в своем множестве не может быть сведено в общий предмет доказывания или обнаруживать совпадающие признаки для всех частных предметов доказывания, имеющих нормативную корреляцию со множеством преступных деяний, потенциально образующих домашнее насилие.
При проведении научных исследований возможно выявление лишь некоторых общих элементов предмета доказывания, которые могут учитываться для производства по уголовным делам о причинении вреда здоровью, побоям, изнасилованию, убийству, совершенным близкими по отношению друг к другу лицами. Среди них следующие: событие преступления, всегда образованное субъект-субъектным отношением (воздействием) одного лица на другое, находящихся в личных отношениях, связанных с совместным проживанием; виновность (осознанность совершения преступного деяния отцом в отношении ребенка, братом в отношении сестры и т.д.). В сокращенном варианте (без элементов вины) это присуще и предмету доказывания в делах о домашнем насилии, совершенном невменяемым лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.
Попытка формирования предмета доказывания в уголовных делах о домашнем насилии схожа с криминалистическими исследованиями построения типовых методик расследования уголовных дел, которые, однако, не имеют необходимой конкретизации. Они базируются на общих факторах, определяющих содержание криминалистической деятельности для достаточно крупных по объему (количеству охватываемых элементов) типов преступлений. Уголовно-процессуальная деятельности (соответственно теория уголовного судопроизводства), следуя принципу законности (ст. 7 УПК РФ), требует более корректной корреляции между материально-правовыми нормами и положениями статей 73, 421, 434 УПК РФ.
Литература
1. Емельянцева К.О. Обстоятельства, подлежащие установлению по делам о хулиганстве //
Юридическая наука. - 2024. - № 2. - С. 171176.
2. Зашляпин Л.А. Масштабирование общеправовых статусов в специальные статусы // Правовой статус судьи, прокурора и адвоката в России и зарубежных странах: Сборник научных статей. - Санкт-Петербург, 2021. -С. 146-151.
3. Зашляпин Л.А. Некоторые проблемы методики расследования преступлений, совершенных в сфере отправления правосудия // Перспективы развития криминалистики: Межвузовский сборник научных трудов. - Свердловск, 1991. -С.164-171.
4. Конин В. В., Суханкина Л.И., Феоненко Н.С. Дополнительные элементы, входящие в предмет доказывания по преступлениям, предусмотренным статьей 264 УК РФ // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. - 2022. - № 1(35). - С. 53-60.
5. Конин В. В., Корсаков К.А., Сидоренко Е.В. Некоторые вопросы методики расследования и предмета доказывания жестокого обращения с животными // Вестник Уральского юридического института МВД России. - 2023. -№ 2(38). - С. 37-44.
6. Краснов А.В. Правовое регулирование профилактической деятельности органов внутренних дел в области противодействия семейно-бытовому насилию // Юридическая наука. -2024. - № 2. - С. 56-62.
7. Кудрявцева А. В., Петров А.В. Доказывание и доказательства при осуществлении судебного контроля в уголовном судопроизводстве // Регулирование уголовно-процессуальных правоотношений: 20-летний опыт применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции, Санкт-Петербург, 28 октября 2022 года. - Санкт-Петербург, 2023. - С. 4452.
8. Курс уголовного процесса: учебное пособие / А.А. Арутюнян, Л.В. Брусницын, О.Л. Васильев [и др.]; под ред.д.ю.н., проф. Л.В. Головко. - М., 2017. - 1280 с.
9. Смирнов А. В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник / под общ. ред. А.В. Смирнова. - 8-е изд., перераб. - М., 2023. - 784 с.
10. Смирнов А. В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник / под общ. ред. проф. А.В. Смирнова. - 4-е изд., перераб. и доп. - М., 2008. - 704 с.
11. Чурилов С.Н. Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве и криминалистике: Научно-практическое пособие. - М., 2010. -136 с.
12. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования: монография. - 2-е изд., испр. и доп. - М., 2022. - 240 с.
5 -о
сз ж
■с
UNDERSTANDING THE SUBJECT OF PROOF IN CASES OF DOMESTIC VIOLENCE
Belyaeva S.O., Zashlyapin L.A.
North -Western branch Russian State University of Justice
Domestic violence is a current topic of discourse in Russian society. In the legal doctrine of Russia, the fight against domestic violence (prevention of this social phenomenon) is possible in criminological, criminal law and criminal procedural aspects. The main form of criminal procedural law to counter physical or sexual violence perpetrated in the family as a social group (partnership) is to achieve an understanding of the subject of evidence in criminal cases of domestic violence. Hypothetically, the subject of proof in cases of this category is formed by general provisions on the circumstances subject to proof (Article 73 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation) and the rules of Articles 421 and 434 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation that supplement them.
The subject of evidence determines the purpose of proving domestic violence. An obstacle to this is the lack of substantive regulation of domestic violence. Evidentiary activities in this case cannot be specified. Scientifically, it is only possible to identify common elements that for all crimes (murder, beatings, bodily harm, etc.), considered as domestic violence, can be correlated with the criminal procedural understanding of the subject of proof.
Keywords: criminal process, criminal proceedings, criminology, domestic violence, family violence, proof, subject of proof, hermeneu-tics.
References
1. Emelyantseva K.O. Circumstances to be established in cases of hooliganism // Legal science. - 2024. - No. 2. - P. 171-176.
2. Zashlyapin L.A. Scaling general legal statuses into special statuses // Legal status of judges, prosecutors and lawyers in Russia and foreign countries: Collection of scientific articles. - St. Petersburg, 2021. - pp. 146-151.
3. Zashlyapin L.A. Some problems of methods for investigating crimes committed in the field of administration of justice // Prospects for the development of criminology: Interuniversity collection of scientific papers. - Sverdlovsk, 1991. - P. 164-171.
4. Konin V.V., Sukhankina L.I., Feonenko N.S. Additional elements included in the subject of proof for crimes under Article 264 of the Criminal Code of the Russian Federation // Siberian criminal procedural and forensic readings. - 2022. - No. 1(35). - P. 5360.
5. Konin V.V., Korsakov K.A., Sidorenko E.V. Some questions of investigation methods and the subject of proof of cruelty to animals // Bulletin of the Ural Legal Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. - 2023. - No. 2(38). - P. 37-44.
6. Krasnov A.V. Legal regulation of preventive activities of internal affairs bodies in the field of combating domestic violence // Legal science. - 2024. - No. 2. - P. 56-62.
7. Kudryavtseva A.V., Petrov A.V. Proof and evidence in the implementation of judicial control in criminal proceedings // Regulation of criminal procedural legal relations: 20 years of experience in applying the Criminal Procedure Code of the Russian Federation: Collection of articles based on materials of the All-Russian scientific- practical conference, St. Petersburg, October 28, 2022. - St. Petersburg, 2023. - pp. 44-52.
8. Criminal process course: textbook / A.A. Arutyunyan, L.V. Brusnitsyn, O.L. Vasiliev [etc.]; edited by D. Yu. Sc., prof. L.V. Golovko. - M., 2017. - 1280 p.
9. Smirnov A.V., Kalinovsky K.B. Criminal process: textbook / edited. ed. A.V. Smirnova. - 8th ed., revised. - M., 2023. - 784 p.
10. Smirnov A.V., Kalinovsky K.B. Criminal process: textbook / edited. ed. prof. A.V. Smirnova. - 4th ed., revised. and additional -M., 2008. - 704 p.
11. Churilov S. N. Subject of proof in criminal proceedings and criminology: Scientific and practical guide. - M., 2010. - 136 p.
12. Shafer S.A. Evidence and proof in criminal cases: problems of theory and legal regulation: monograph. - 2nd ed., rev. and additional - M., 2022. - 240 p.
