CC BY
42
ли могут удовлетворить специалистов, краткий пересказ сделанного предшественником был бы уместен. К сожалению, после защиты диссертации Е.Г. Местергази так и не предложила анализа текста печеринских «Замогильных записок». Но и в этом виде ее книжка может пригодиться теоретику и историку литературы и культуры.
С.И. Кормилов
Сведения об авторе: Кормилов Сергей Иванович, докт. филол. наук, проф. кафедры истории русской литературы ХХ века филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 2
ПОЛЬСКАЯ КУЛЬТУРА В ЗЕРКАЛЕ ВЕКОВ / Сост., отв. ред. И. Светлов. М.: Изд-во «Материк», 2007. - 720 с.
Рецензируемый сборник статей «Польская культура в зеркале веков» отражает стремление координировать исследования польского искусства, сосредоточенные главным образом в Государственном институте искусствознания и Институте славяноведения РАН, а также усилия ученых из МГУ им. М.В. Ломоносова, ИМЛИ им. М. Горького, Московского музея современного искусства, Национальной галереи в Варшаве, Варшавского университета и других научных и музейных центров. Замысел совместного исследования российскими и польскими специалистами проблем польской литературы и искусства появился в 2004 г. во время работы круглого стола «Состояние и перспективы изучения польской художественной культуры», в котором приняли участие искусствоведы, ученые-полонисты из различных научных институтов.
Авторам сборника польская художественная культура видится сегодня как явление, полное красноречивых исторических пересечений. Их внимание сосредоточенно на многих типичных для польской культуры явлениях - историческая дистанция позволяет почувствовать их масштаб и то, как рождалась перекличка идей и поисков. Сборник «Польская культура в зеркале веков» состоит из пяти разделов, охватывающих пять веков польской культуры во всей ее многогранности. Российские, польские и украинские ученые раскрывают перед читателем вопросы польской живописи от эпох Ре-
С. 487-508. 178
нессанса до плакатов ХХ столетия, польской музыки от зарождения традиции до джаза, различные аспекты истории польской скульптуры и архитектуры, театра, кино и фотографии, польской литературы и национальной мифологии. Собранные в книге тексты сопровождаются богатым и разнообразным иллюстративным материалом. Есть фотографические портреты артистов и художников, репродукции живописных работ и плакатов польских художников, фотографии архитектурных памятников и т.п. Книга прекрасно издана и оформлена на высоком полиграфическом уровне.
В ограниченной по объему рецензии невозможно хотя бы кратко представить все статьи, составляющие богатое содержание рассматриваемой книги. В ней много интересных работ по польской художественной культуре, как, например, М. Дмитриевой, Н. Ми-зернюк, М. Стрельбицкой о польской архитектуре, Е. Моравского, И. Никольской, Д. Ухова о музыке, Л. Тананаевой, М. Попшенцкой, Я. Кравчика, А. Банцековой, О. Турбаевской, М. Богуцкого о живописи и о многом другом. В данной рецензии рассматриваются прежде всего работы литературоведческого характера.
Известно, какую важную роль сыграло романтическое искусство в истории польского народа и его культуре. Поэтому понятен интерес российских полонистов к проблемам, связанным с искусством и философией польского романтизма. На основе анализа романтических образов А. Мицкевича, Ю. Словацкого, З. Красиньского Людмила Софронова размышляет о характере героя романтической литературы. По мысли исследователя, данный тип героя постоянно меняется, постоянно движется в реальном или метафизическом пространстве, которые порой совпадают. Он может выступать в различных обличьях, попадать в разные коллизии, но везде ведет себя сходно - стремится отстраниться от мира, который не принимает. Чтобы избежать столкновения с пошлой, бездуховной реальностью, он отправляется на поиски мира совершенного, каким объявляет мир природы. Герой польских романтиков предпочитает жизни искусство, помогающее ему оторваться от окружающего его мира. Он поднимается над миром, испытывает чувство любви. Но не всегда его спасают природа, искусство, любовь. Это наиболее отчетливые проявления отчуждения, отстранения романтического героя, всегда жаждавшего свободы и готового сражаться за нее даже с Богом.
В статье «Эпоха конституционного Королевства Польского (1815-1830) в зеркале романтизма» Наталия Филатова убедительно доказывает, что литература польского романтизма интерпретировала современную историю, наложив на нее выработанную романтизмом шкалу ценностей, среди которых ключевую роль играли свобода, борьба, молодость и сила национального духа. Все это позволило
польским романтикам не просто выделить конфликты своего времени, выведя на первый план конфликт поляков с самодержавием и противоречия внутри самого польского общества, но и наполнить их универсальным нравственным смыслом.
В исследовании известного театроведа Натэллы Башинджа-гян «Прототип и образ в творчестве Станислава Выспяньского» рассматривается тот путь от прототипа к образу, который прошел известный польский драматург в двух пьесах - в исторической драме, посвященной ноябрьскому восстанию 1830 г., «Варшавянка» (1898) и в последней одноактной трагедии «Судьи» (1907). Как утверждает автор статьи, Выспяньский не раз обращался к прототипам далекой истории Польши, изменял облик своих прототипов, подвергая их острой, часто спорной авторской интерпретации. Интерпретация прототипа-образа и всех связанных с ним превращений (например, выход образа-типа в иное бытийное измерение через психический перелом) является, по мнению Н. Башинджагян, эстетическим открытием драматурга.
Работа Андрея Базилевского «Станислав Игнаций Виткевич -патрон и практик трансавангарда» посвящена анализу творчества неординарного художника, прозаика, драматурга, теоретика искусства С.И. Виткевича. В изобразительном творчестве и литературе автор теории «чистой формы» шел к трагикомическому гротеску через преодоление «академизма». Его гротеск представал важнейшим средством художественного познания, попыткой преодолеть тяготение небытия, обобщить кризисную историческую ситуацию. В своих сценических и прозаических антиутопиях Виткевич изобразил жизнь «бывших людей» в канун, во время и после революции, которая кладет конец индивидуализму, заменяя его «нивелистичес-кой» общностью бездуховных существ. Рассматривая художественную практику польского писателя, А. Базилевский приходит к выводу, что трансавангардизм автора романа «Ненасытимость» - это «реалистическая почва, символистские корни, экспрессионистский темперамент, сюрреалистическое воображение». Теоретизирование Виткевича имело практическую цель - создать систему понятий для общения между художником, критикой и читателем. Многоас-пектность видения, ироничный критицизм трансавангардистского мышления роднит Виткевича с русской культурой эпохи социальных и художественных революций.
Несомненный интерес представляет напечатанное в рецензируемой книге эссе Наталии Злыдневой «Мотив окна в Европу: Гомбро-вич и русская литература 1920-х годов». В работе показывается, как русская культура в зеркале произведений В. Гомбровича «обнаруживает свои инвариантные типологически повторяющиеся свойства и позволяет возвести свое своеобразие к знаменателю всеобщего, уни-
версального». Как отмечает исследователь, среди наиболее активно используемых автором «Фердыдурке» концептов - окно. Этот мотив может рассматриваться как «признак зеркальности в поэтике писателя, проливающий свет на уникальность личности этого художника, его философию и одновременно - обнаруживающий интригующе необъяснимое сходство с русской литературой». Именно В. Гомбрович с его гротескными крайностями и противоречивыми суждениями, как пишет Н. Злыднева, позволяет глубже понять центральные вопросы русской культуры, а некоторые мотивы (в том числе и окна) - определенные отправные моменты эксцентризма польского писателя.
В статье «К самопознанию поэта: польская дворянская романтическая культура в поэтическом логосе Бориса Пастернака» ее автор, Евгений Рашковский, выступает скорее как философ, нежели как литературовед, ибо в его работе исследуются различные аспекты самопознания и самосознания художника. Стремясь отыскать следы польской романтической культуры в поэтическом мире зрелого Б. Пастернака, Е. Рашковский обращается к пастернаковским переводам стихотворений Ю. Словацкого, И. Броневского, к шопеновской теме в творчестве русского поэта («Баллада Шопена», 1928; «Опять Шопен не ищет выгод...», 1931; очерк «Шопен», 1945; «Музыка», 1956). Автор статьи приходит к совершенно определенному заключению: осмысляя польские культурные традиции, работая над переводами польских поэтов, вникая в смыслы польской романтической культуры, Б. Пастернак не ставил перед собой особых исследовательских, интерпретаторских задач. Поэтический логос русского художника слова осознанно самостоятелен, изучение творчества представителей польской культуры были для Б. Пастернака лишь «трамплином для собственного миропонимания».
Исключительно важное место в послевоенной польской литературе занимает творчество Т. Ружевича, в значительной степени определившего развитие польской поэзии и драмы второй половины ХХ в. В статье Виктора Хорева «Война и мир в восприятии Тадеуша Ружевича» отмечается, что нигде масштаб нравственных опустошений и потерь, понесенных в мировой войне, не показан так объемно и ярко, как у автора поэтических сборников «Беспокойство» (1947) и «Красная перчатка» (1948). Уже в первых поэтических книгах прозвучали основные темы писателя - опустошение в человеческой душе, чувство моральной ответственности за судьбы человечества, ощущение тревоги и поиски выхода из разъединенности людей в современном мире. Представитель военного поколения, Т. Ружевич видел творческую задачу в том, чтобы не только донести до читателя правду об эпохе террора и его страшных последствиях для современности, но и сострадать человеческой боли, вернуть людям надежду, добро и красоту, веру в любовь.
«Страницы из дневника» С. Хвина стали объектом исследования Елены Цыбенко («"Страницы из дневника" Стефана Хвина в контексте его эпохи и его творчества»). Российский полонист подробно рассказывает о содержании биографической книги польского писателя, фиксирует его размышления о сложности национальных отношений в послевоенном Гданьске, о влиянии трагических превратностей на судьбу человека, о религии и Боге, добре и зле, о том, что такое справедливость. Много места в статье Е. Цыбенко уделено рассуждениям С. Хвина о задачах литературы и психологии творчества, о значении для него традиций отечественной литературы. Занимаясь долгое время сравнительным изучением славянских литератур, их взаимосвязями, Е. Цыбенко не могла пройти мимо замечаний польского романиста о русском языке и русской литературе. С. Хвин с уважением называет имена Ф. Достоевского, Л. Толстого, И. Бродского, режиссера А. Тарковского. «Страницы из дневника», по убеждению автора статьи, читаются как художественное произведение, в повествовательной манере С. Хвина ощущается присутствие иронии и самоиронии, некоторые страницы напоминают высокохудожественную лирическую прозу.
Заслуживает внимания обширная статья Ирины Адельгейм «Жизнь в "Реале"», посвященная отображению жизни современной Польши в молодой польской прозе. По наблюдениям ученого, в 1990-е гг. в польской литературе место ожидавшихся постсоциалистических реалий заняли другие сюжеты, связанные с чувством ностальгии и проблемами памяти: обращение к так называемой малой родине, пристальное внимание к вещному миру как некой самоценности пространства частной жизни, выстраивание «фиктивной» истории и географии пространства, использование мотивов инициации. Обращение непосредственно к реалиям Нового времени в прозе 1990-х гг. оказалось совсем немного. Главный опыт поколения писателей, родившихся в 1970-1980-е гг., - быстро пройденная граница между двумя системами - социализмом и капитализмом. Если представители молодой прозы последнего десятилетия прошлого века испытывали разочарование, то следующую за ними генерацию отличает полное отсутствие иллюзий относительно постсоциалистической действительности - это ключевой для нее психологический, мировоззренческий опыт. Важнейшей чертой поэтики молодой прозы оказывается интерес к «услышанному» слову - опыт «стенографирования» устной речи своего поколения. В произведениях молодых авторов фиксируется значимое последствие пережитого слома - «изменение культурного языка, иерархии составляющих его представлений, потерю многих казавшихся "вечными" понятий, смену способов выражения переживаний» (с. 791).
В сборнике также опубликованы статьи Марии Лескинен «Сарматский патриотизм в контексте формирования польской национальной мифологии в XVII веке», Инессы Свириды «Экстравертность польской культуры эпохи Просвещения», Ирины Рубановой «"Пан Тадеуш" - поэма и фильм. Фильм Анджея Вайды по поэме Адама Мицкевича».
Вышедший сборник статей «Польская культура в зеркале веков» - хороший подарок для тех, кого интересуют польское искусство и культура. Безусловно, с выходом в свет данного коллективного труда в славистических исследованиях будут активно использоваться представленные в нем материалы. Презентация новых данных, решение целого ряда вопросов, касающихся многих проблем современной полонистики, делают эту публикацию крупным событием в отечественном славяноведении.
Примечание.
В состав редколлегии вошли: А. Шапанаева, В. Хореев, А. Ба-зилевский, М. Лескинен. Научный консультант Х. Грааля. Издание подготовлено при финансовой поддержке Посольства Республики Польша в Российской Федерации и Польского культурного центра в Москве.
С.В. Клементьев
Сведения об авторе: Клементьев Сергей Викторович, канд. филол. наук, доц. кафедры славяноведения филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 2
Роза Тасевска. ИЗУЧАЕМ РУССКИЙ ЯЗЫК.
Скопье: Изд-во «Университет "Св. Кирил и
Методи]"», 2008. - 194 с.
Создание учебников русского языка для студентов университетов, изучающих русский язык как иностранный в своих родных странах, по-прежнему остается важной задачей русистики. Особую значимость эта задача приобретает в Македонии, где подобные учебники не издавались несколько десятилетий. Поэтому учебник Р. Тасевской, предназначенный для студентов университетов, начинающих изучать русский язык, стал важным событием не только в университетской жизни Македонии, но и для широкого круга людей, желающих учить русский язык самостоятельно или на курсах.
