CC BY
21
внести вопрос на рассмотрение в СНК. Вопрос о разрешении конфликта М.Ю. Козловского и ВЧК рассматривался на заседании Бюро ЦК РКП(б) 19 декабря 1918 г. ЦК РКП(б) предложил Наркомюс-ту временно заменить М.Ю. Козловского в качестве представителя Комиссариата в ВЧК до разрешения конфликта, выяснение обстоятельств которого поручили И.В. Сталину. ЦК партии большевиков также постановил, что на страницах партийной и советской печати «не может иметь место злостная критика советских учреждений, как это имело место в некоторых статьях о деятельности ВЧК, работа которой протекает в особо тяжёлых условиях» [6]. Данный инцидент послужил иллюстрацией реального отношения чекистов и руководства партии большевиков к вмешательству Наркомюста в дела Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. В данном случае ЦК партии, и в первую очередь руководитель большевиков В.И. Ленин выступили в роли «покровителей» ВЧК, придав тем самым последним уверенности в их сопротивлении Наркомюсту. На определённое время ВЧК стала самостоятельной от какого бы то ни было вмешательства в её дела.
Таким образом, благодаря вмешательству центральных орга-
нов правящей большевистской партии, ее непосредственных руководителей, полномочия ВЧК были не только подтверждены, но и произошло их разграничение с полномочиями других органов революционной власти. Благодаря этому под компетенцию ВЧК попадал достаточно широкий круг вопросов и направлений государственной политики, начиная от политического контроля и борьбы с бандитизмом до осуществления чрезвычайных форм регулирования хозяйственно-экономической жизни Советской России в годы Гражданской войны.
Литература
1. Ленин и ВЧК. Сб. документов. - М., 1987.
2. РГАСПИ. - Ф. 19. - Оп. 1. - Д.61.
3. Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. - М., 1920.
4. Из истории ВЧК: 1917-1921 гг. Сб. документов. - М., 1958.
5. РГАСПИ. - Ф. 2. - Оп. 2. - Д. 133.
6. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 2. - Д. 7.
УДК 94 ББК 63.3
ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ РСФСР В
УСЛОВИЯХ НЭПА (1921-1927 ГГ.) М.А. Холодный, преподаватель Краснодарского университета МВД РФ, (861) 258-46-01
В статье рассмотрен процесс ограничения репрессивной активности советского государства на основе ее более последовательной правовой регламентации в условиях проведения новой экономической политики.
Ключевые слова: новая экономическая политика, законность, правоохранительная политика, кодификация советского законодательства.
POLITICO-LEGAL PROVISION OF STATE LAWENFORCEMENT POLICY OF THE RSFSR IN THE NEP CONDITION (1921-1927)
Kholodny M.A.
The article describes the process of limiting the repressive activity of the Soviet state on the basis of its more consistent legal regulation in the context of new economic policy.
Keywords: new economic policy, law, law enforcement policy, the codification of Soviet legislation. ^ чибель Российской империи и последующая эпоха внутри- последовательную работу по созданию благоприятной правовой
политических катаклизмов обусловили значительные изменения в жизни народов России. При этом к числу наиболее существенных черт нового этапа развития следует отнести глубокий кризис правосознания населения страны, девальвацию норм закона, разрушение государственного аппарата, связанный с этим значительный рост преступности, представляющий собой один из важнейших показателей болезненного состояния общества.
Провозгласив уничтожение буржуазного государства, буржуазного права, буржуазного суда, буржуазной законности, Октябрь 1917 года декларировал ценности «пролетарского» государства с его атрибутами: социалистической законностью, пролетарской справедливостью, революционной целесообразностью, коммунистической нравственностью. С этого времени началось и целенаправленное разрушение традиционных норм правосознания и правовой культуры на уровне приоритетной государственной задачи.
Глубокий кризис 1917-1920 гг., породивший состояние экономического и политического коллапса, поставил страну на грань гибели. Хозяйственная разруха усугублялась десоциализацией значительной части населения, что проявлялось в закреплении антиправовых форм поведения. При этом данные явления взаимно дополняли друг друга. В частности, ухудшению криминогенной ситуации в стране способствовало появление мощных социальных слоев, особенно активно рождавших криминальные элементы. Так, например, к разгулу традиционного уголовного деклассированного элемента добавилась фронтовая стихия. «Мощный маргинальный слой фронтовиков» (дезертиры, демобилизованные) [1] серьезно дезорганизовал жизнь страны. Преступность во многом питала и резко возросшая миграция населения.
В итоге большевики оказались в условиях «самого большого внутреннего политического кризиса» за время существования Советской власти, обнаружившего «недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих» [2]. В данной ситуации им пришлось поступиться многими догмами, переосмыслить ценность революционного правотворчества масс, начать
среды для развития России. Начавшийся в 1921 г. поворот во внутренней политике в значительной степени определялся частичной реабилитацией традиционных правовых теорий и концепций, а также основополагающих институтов, прежде всего, института законности. Отчасти он облегчался тем, что к данному времени накопилось большое количество циркуляров, приказов, инструкций, регулирующих различные стороны социально-экономической жизни.
Основное значение при этом, безусловно, имела потребность в восстановлении экономики, развитии новых экономических отношений, расширении торговых и прочих связей с зарубежными странами. «Бесправный режим и система произвола тормозят возрождение экономики» [3]. Понимание этой очевидной, хотя и не вполне приятной для власти истины потребовало новых подходов, породив призыв к укреплению уже не революционной, а социалистической законности. Особенно большое значение имели законы, регламентировавшие переход от продразверстки к продналогу и свободному товарообмену. Среди них выделим декрет ВЦИК «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР» (май 1922 г.) [4].
Немалое значение имели и факторы политического порядка, прежде всего, бюрократизация правящих элит в масштабах государства и связанный с этим процессом разгул чиновников. Именно они побудили В.И. Ленина признать факт, что государство и его аппарат способны увлечь новый режим на путь беззакония. Понимая это, в 1922 г. он заявил: «...Машина едет не туда, куда ее направляют» [5]. Возможно, осознание опасности перерождения «пролетарского государства» в подобие «азиатского деспотизма» с мощной силовой, надзорно-контрольной структурой подтолкнуло В.И. Ленина к поиску новой концепции государства. Учитывая новые реалии, он прямо заявил, что законность не может быть калужской или казанской, а должна быть общероссийской [5].
В условиях новой политической конъюнктуры В.И. Ленин утверждал: «Чем дальше идет развитие гражданского общества,
тем настоятельнее необходимо выдвинуть твердый лозунг осуществления большей революционной законности» [5]. Даже глава грозной ВЧК Ф. Дзержинский в приказе по ведомству разъяснял: «Грубые признаки различения на своего или не своего по классовому признаку... можно было применять, когда советская власть была слаба, когда Деникин подходил к Орлу» [6].
О необходимости укрепления законности в РСФСР впервые публично было сказано на IX Всероссийском съезде Советов. Под влиянием его решений в течение полугода этот призыв подвергался энергичной интерпретации в речах и печати, в центре и на местах. Центральный орган партии призывал не только внимательно изучать, выполнять новые законы, но и участвовать в их создании. Например, совместно с Наркоматом труда «Правда» призывала граждан «принять активное участие в окончательной выработке нового кодекса законов о труде путем присылки своих возражений и отзывов о проекте его» [7]. Одновременно она клеймила позором нарушителей законов, всех, кто не освободился еще от «пережитков прошлого», писала о воле трудящихся, выраженной в советских законах.
Курс на укрепление законности был закреплен в резолюции XI Всероссийской конференции РКП(б) о водворении во всех областях жизни страны строгих начал революционной законности. В резолюции требовалось: «не допускать малейшего стеснения деятельности частных торговцев и предпринимателей», но вместе с тем «строжайше карать любые попытки отступления от неуклонного соблюдения законов республики» [8]. Резолюция подчеркивала также, что «строгая ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка должна идти рядом с усилением гарантии личности и имущества граждан» [9].
Выделяя главную черту периода, наступившего в 1922 г., полагаем, что она состояла в утверждении правового централизма, обусловленного необходимостью создания на территории России единого правового пространства. В итоге в течение 1922 г. были приняты Уголовный, Гражданский, Земельный, Лесной и др. кодексы. К концу 1922 г. в РСФСР имелось уже более 4 тысяч нормативных актов, опубликованных в Собрании узаконений. В эти годы был определен порядок осуществления прав и свобод, закрепленных в Конституции РСФСР.
Новый курс был с особым восторгом воспринят специалистами в области юриспруденции. В частности, профессор А. Трайнин писал: «Сейчас переломный момент, когда власть зовет к законности. Ибо законность - это торжество нормы над инстинктом, законность - это верность законам, равно обязательная для власти и граждан. ...Законы могут быть либеральные и консервативные, полезные и вредные, но законности не бывает дурной или хорошей... Есть законность, как некая правовая ценность, единая и в революции и в реставрации; законность, как следование законам, без которых ни одна регулярная власть в мире, буржуазном или пролетарском, обойтись не может» [10].
Борьбу за новую - социалистическую законность стимулировали и новые тенденции в развитии преступности. В частности, по мере стабилизации внутриполитического положения все более очевидной становилась задача борьбы с экономической преступностью. Главным образом это объяснялось ростом предпринимательства в стране. Наряду с этим, в 1922-1923 гг. произошел резкий рост удельного веса дел о должностных преступлениях. По данным НКЮ РСФСР по 48 губерниям и областям РСФСР, среди осужденных за первое полугодие 1923 года за взяточничество были осуждены 29%, за растраты - 15,8%, за служебные подлоги -4,2%. Во втором полугодии 1923 года эти цифры повысились соответственно до 34,4%, 16,6% и 5,3%. В первом полугодии 1924 года они выросли еще, достигнув соответственно 40,6%, 21,3% и 7,0% [11].
По данным сводного отчета НКЮ о деятельности судов, составленного в 1923 году, удельный вес хозяйственных преступлений возрос с 7,3% во втором полугодии 1922 г. до 32,4% в первом полугодии 1923 года [12]. Причем, как показал это в своей книге И. С. Кондурушкин (в то время помощник прокурора Республики), в большинстве случаев хозяйственные преступления
тесно переплетались с взятками и другими должностными преступлениями [11]. Отсюда и сравнительно высокий уровень должностных преступлений (в 1922-1923 гг. - 4,6%-4,4%) [12]. Таким образом, хотя и иные преступления сохраняли свою опасность, все же на первый план выдвигалась задача борьбы с хозяйственными, а также должностными преступлениями.
Утверждение новых подходов к пониманию законности шло весьма непросто. Прежде всего, здесь сыграло свою роль общее негативное отношение большевиков к частному предпринимательству. Так, скептическое отношение к частной и личной собственности в полной мере отразилось в Уголовном кодексе 1922 года. Весьма показательно, что УК весьма снисходительно относился к убийцам (если у их не было политических целей). За преступления против жизни, как таковые, смертная казнь преступнику не грозила. Максимальное наказание за убийство при отягчающих обстоятельствах не превышало 10-летнего срока лишения свободы. Между тем за некоторые виды имущественных преступлений, в т. ч. за взятку, даже за кражу, УК угрожал смертной казнью. Так, к примеру, Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. в ч. 2 ст. 130 предусматривал высшую меру наказания - расстрел -за неисполнение обязательств по договору, заключенному с государственным учреждением или предприятием, если следствием доказан явно злостный характер этих деяний [13].
Оправдывая подобные подходы, А.Я. Вышинский писал: «Рожденный в правовой борьбе против эксплуататоров наш УК рубит широко, его огненные удары грубы и резки, как сама революция» [14].
Этот вывод в полной мере относится и к другим кодексам, в частности, к принятому осенью 1922 г. Гражданскому кодексу. Его введение представляется особенно ценным в связи с тем, что ГК в наибольшей степени отразил реалии нэпа. Неслучайно он рассматривался преимущественно как регулятор частных отношений, «уступка» буржуазии и очень трудно проходил «законодательные» инстанции (ПБ, ВЦИК и пр.). Однако и Гражданский кодекс ограничивал частную собственность. Например, ограничивались размеры предприятий, которые находились в частной собственности, существовал ряд ограничений в приобретении и отчуждении имущества и т.д. [15].
Тем не менее появление четко установленного закона, несомненно, способствовало росту правосознания населения, медленно, но неуклонно поднимало авторитет закона, авторитет судебных инстанций, правоохранительных органов в целом.
В целом следует признать, что для эпохи нэпа была характерна тенденция либерализации как законодательства, так и правоохранительной практики. В частности, появление Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 31 октября 1924 г. дало новое разрешение ряда важнейших проблем уголовного права, и, естественно, должно было вызвать пересмотр общей части уголовных кодексов союзных республик, что и было сделано. В 1926 году был принят новый Уголовный кодекс, значительно отличающийся от Уголовного кодекса 1922 г.
Наиболее примечательные изменения здесь, прежде всего, выражались в общем снижении репрессий за отдельные преступления. Так, УК 1922 г. максимум лишения свободы устанавливал в 10 лет. Уголовный кодекс в редакции 1926 года сокращал этот максимальный срок и к тому же в целом ряде статей понижал предельный срок. В некоторых других (более чем в 50 новых случаях) вместо лишения свободы вводились принудительные работы без содержания под стражей. Одновременно до одного дня понижался минимальный срок лишения свободы.
Можно констатировать также заметное снижение репрессий за имущественные преступления. Так, простая кража влекла за собой по УК 1926 г. лишение свободы или принудительные работы на срок не до 6 мес., как это было по УК 1922 г. (ст. 180-а), а до 3 месяцев (УК 1926 г., ст. 162 п. «а»), квалифицированная кража из государственных складов и т.п. - лишение свободы не на срок не ниже 3 лет (УК 1922 г., ст. 180 п. «ж»), а на срок до 2 лет или принудительные работы на срок до 1 года (УК 1926 г., ст. 162 п. «г»).
В новом кодексе было сокращено количество «расстрель-
ных» статей. В частности, в плане реализации принципа гуманизма весьма показательным было издание манифеста второй сессии ЦИК СССР от 15 октября 1927 г., в соответствии с которым к смертной казни могли приговариваться только лица, виновные в государственных воинских преступлениях и вооруженном разбое [16]. Во исполнение этого закона смертная казнь была исключена из санкций статей о должностных преступлениях (ст. 110, 112, 114, 116, 117). В этом же году были значительно расширены возможности применения института погашения судимости [17].
И все же после июльского пленума ЦК ВКП(б) 1926 г. начался постепенный процесс сворачивания нэпа, еще медленный и осторожный, но вполне ощутимый - в частности, по усилившейся антинэпмановской и антикулацкой риторике. Государство уже не скрывало своего отрицательного отношения к частному капиталу и нэпманам и при любом удобном случае старалось это подчеркнуть. Частная собственность изображалась как явление, чуждое пролетариату и советскому государству в целом. В газетных заметках и журнальных статьях преобладали сообщения о вытеснении и ликвидации частного капитала. Сведения о его допущении и регулировании отсутствовали. На первый план выходили материалы и суждения, призванные осветить негативные черты деятельности нэпманов, проиллюстрировать их исключительно хищническую природу, противозаконную практику, отрицательное влияние на процесс формирования советского общества.
В новых условиях довольно быстро перестал отвечать требованиям жизни Гражданский кодекс РСФСР. И.С. Перетерский даже писал в одной из своих статей: «Гражданский кодекс доживает свою жизнь. Многое в нем устарело, многое в нем неудачно, и скорейшая замена его новым кодексом является необходимой» [18].
В итоге если ранее самым большим недостатком советского законодательства была его слишком большая «текучесть», то на закате нэпа большевистское государство, «вытесняя» частника в основном чисто административными, репрессивными методами, начало также усиливать чрезвычайное законодательство. В частности, на протяжении января 1928 г. применительно к хлебозаготовкам были введены в действие следующие статьи Уголовного Кодекса РСФСР, принятого в 1926 г.: статья 107 - против
спекуляции частных скупщиков; статья 105 - против «пособников спекуляции из низового аппарата», статья 60 - против недоимщиков при взимании налогов и других платежей. Статья 107, которая имела в виду спекулянтов и перекупщиков, с января 1928 г. стала применяться и к «держателям хлеба», в том числе к крестьянам-производителям, отказывающимся сдавать продукцию заготовителям по явно заниженным ценам.
Таким образом, новая нормативно-правовая практика и правоохранительная политика в целом в 1927-1928 гг. убедительно показали, что эпоха нэпа закончилась.
Литература
1. Курышев И.В. Социально-психологический облик крестьянства Западной Сибири в годы гражданской войны (по материалам периодической печати). Дисс. ... канд. ист. наук. - Томск, 1998.
2. Ленин В.И. Пять лет Российской революции и перспективы мировой революции. Доклад на IV конгрессе Коминтерна 13 ноября / Полн. собр. соч. - Т. 45.
3. Сорокин П.А. Современное состояние России / Новый мир. - 1992. - №4.
4. СУ РСФСР. - 1922. - № 36.
5. Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т. 45.
6. Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917-1921 гг.): Сб. документов. - М., 1958.
7. Правда. - 1922. - 19 июля.
8. СУ РСФСР. - 1922. - № 4. - Ст. 14.
9. Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Сборник документов. - М., 1957.
10. Трайнин А. О революционной законности // Право и жизнь. - 1922. - Кн. 1.
11. Кондурушкин И. С. Частный капитал перед советским судом. - М.-Л., 1927.
12. Еженедельник Советской юстиции. - 1923. - № 51-52.
13. СУ РСФСР. - 1922. - №15. - Ст. 153.
14. ЕСЮ. - 1923. - № 30.
15. Развитие кодификации советского государства. - М., 1968.
16. СУ РСФСР. - 1927. - № 110. - Ст. 737.
17. СЗ СССР. - 1927. - № 35. - Ст. 365; № 12. - Ст. 122.
18. Перетерский И.С. Советские гражданские кодексы / Советское государство и право. - 1927. - № 6.
УДК 27-732 ББК 63.3(2)
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ СОВЕТА ПО ДЕЛАМ РПЦ С МЕСТНЫМИ ОРГАНАМИ ВЛАСТИ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (ОТКРЫТИЕ ХРАМОВ В ВЕРХНЕМ ПОВОЛЖЬЕ) О.С. Смирнова, Ивановский государственный университет, (4932) 32-62-10
В статье рассматривается открытие храмов в областях Верхнего Поволжья в 1943-1945 гг. с точки зрения взаимоотношений уполномоченных Совета по делам РПЦ (СДРПЦ) с местной управленческой элитой. Отмечаются положительные результаты деятельности кураторов государственно-церковных отношений в возрождении церковной организации.
Ключевые слова: уполномоченные СДРПЦ, местная управленческая элита, открытие храмов.
RELATIONSHIPS BETWEEN REPRESENTATIVES OF COUNCIL FOR RUSSIAN ORTHODOX CHURCH AFFAIRS AND LOCAL AUTHORITIES DURING THE GREAT PATRIOTIC WAR (OPENING OF CHURCHES AT THE UPPER VOLGA
REGION)
Smirnova O.S.
The article considers the opening of churches in the Upper Volga region in 1943-1945 viewed through the relationships between the representatives of Council for Russian Orthodox Church Affairs (CROCA) and the local administrative elite. Positive results of the activity of state-church relations curators in revival of church organization are stressed.
Keywords: CROCA representatives, local administrative elite, opening of temples.
С началом Великой Отечественной войны государство от- тоды их работы заметно различались. С появлением официаль-казывается от прямых гонений на церковь, решая исполь- ных государственных кураторов местные власти перестали быть зовать ее ресурсы для консолидации населения внутри полноправными хозяевами в решении церковного вопроса. Нестраны и повышения своего авторитета на международной арене. понимание значимости поворота в сторону сотрудничества госу-14 сентября 1943 г. СНК СССР утвердил создание Совета по де- дарства с церковью приводило к недооценке функций уполномо-лам РПЦ. Его уполномоченные на местах осуществляли кон- ченных со стороны областного руководства, а опыт взаимодейст-троль над соблюдением и правилами применения законодатель- вия районных властей с церковными структурами до 1943 г. по-ства о культах местными религиозными организациями, служи- рождал противоречия и даже противодействие новому институ-телями культа, местными советскими органами, должностными ту. Наиболее явно утверждение института уполномоченных в лицами и остальными гражданами; рассматривали заявления системе советской номенклатуры заметно в процессе открытия граждан [8, с. 339]. храмов. С принятием постановления СНК «О порядке открытия
Формирование института уполномоченных СДРПЦ происхо- церквей» от 28.11.43, проверенные уполномоченным заявления дило в недрах местных органов власти, но зачастую задачи и ме- вносились для обсуждения на заседание облисполкома, где они
