CC BY
104
Сер. 2. 2007, Вып. 3
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
О. С. Кривенкова
ПОЛИТИКА ЯКОВА I СТЮАРТА В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ТРИДЦАТИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ
Тридцатилетняя война не только оказала определяющее влияние на дальнейшее развитие самой Германии, но и внесла существенные изменения в систему международных отношений первой половины XVII в. Конфликт в Германии напрямую затронул интересы целого ряда европейских стран, в том числе и Англии. В последние годы правления Якова I наибольшее беспокойство у монарха вызывали два аспекта внешней политики: он пытался добиться возвращения своему зятю Фридриху V Пфальцкому его наследственных земель и прилагал все усилия, чтобы заключить «испанский брак» - женить принца Карла на испанской инфанте Марии, Англичане разделяли с Яковом Стюартом обеспокоенность судьбой курфюрста Пфальцкого, но с недоверием относились к желанию монарха увязать два этих вопроса. Яков I полагал, что, заключив династический союз с Испанией, он сможет найти решение и германской проблемы. Он был уверен, что в этом случае Испания станет союзником Англии в ее переговорах с императором Священной Римской Империи, и совместными усилиями они добьются передачи Пфальца его законному правителю.
Известно, что в конечном итоге английский монарх потерпел неудачу: переговоры велись на протяжении ряда лет, но ожидаемых результатов не дали. Научная литература, в которой освещаются последние годы царствования Якова I, довольно многочисленна, но политика английской короны в первые годы Тридцатилетней войны освещена недостаточно полно. Детальному рассмотрению этого вопроса и посвящена данная статья.
События, произошедшие в Праге 23 мая 1618 г., сразу же приковали к себе внимание всей Европы. Чехи обвинили своего монарха Фердинанда Штирийского в том, что в его правление «они терпели нескончаемые притеснения, особенно от иезуитов, которые намеревались подчинить их папскому престолу; именовали их еретиками, смещали с должностей, преследовали огнем и мечом»1. Обвинения звучали достаточно серьезно, чтобы насторожить и протестантов, и католиков.
Мадрид поспешил заявить, что «волнения в Богемии принимаются здесь весьма близко к сердцу, и король [Филипп 1П] признается, что он намерен относится к этому, как к своей собственной беде, как к тому, что имеет к нему самое непосредственное отношение, и из уважения к кровному союзу с королем Богемии, и из почтения к Императору.. .»2 Здесь следует вспомнить, что летом 1618 г. в правящих кругах Испании произошли важные изменения: власть потерял герцог Лерма, который считал важнейшей задачей Испании укрепление ее средиземноморского побережья. Теперь вопросами внешней политики ведали герцог Уседа и Бальтазар де Зуньига. Долгое время Бальтазар де Зуньига был послом испанского короля при австрийском дворе. Понятно, что связям Мадрида с Веной теперь стали уделять особое внимание. Испания безоговорочно приняла сторону Фердинанда в возникшем конфликте, высказав сомнение в том, что чехи подвергались какому-то преследованию, считая «это чистой выдумкой, не имеющей под собой оснований. Так что всему миру представляется очевидным тот факт, что они бунтуют против своего Короля и Суверена, и, пока они не выдвинут некую справедливую причину этого, к ним следует относится как к предателям и бунтовщикам»3.
© О.С. Кривенкова, 2007
Габсбурги, австрийская и испанская ветви, имели все основания опасаться, что восстанием в Чехии воспользуются их многочисленные враги для создания коалиции, направленной против них, хотя ряд событий этому препятствовал. Главным врагом Габсбургов на протяжении длительного времени была Франция, но на тот момент обстановка в стране оставалась очень неспокойной: внутренние раздоры то вспыхивали, то опять затухали, и серьезной угрозы в ближайшее время от Франции ждать не стоило. Испания не сомневалась, что ее давний враг - Соединенные Провинции окажут помощь бунтовщикам, но их возможности были весьма ограничены. Испанской стороне представлялось особенно важным выяснить намерения английского монарха. Мадрид был осведомлен о напряженности, существовавшей в отношениях между Францией и Англией в 1618 г., о том, что Англия не могла разрешить с голландцами спор о торговле с Островами Пряностей (вопрос был урегулирован только летом 1619 г.), но, исходя только из этих фактов, нельзя было рассчитывать на нейтралитет английского короля.
Испанский король предпринимает весьма интересный маневр: летом 1618 г. (июль месяц) Якову предлагают выступить посредником в переговорах между Фердинандом Штирийским и его восставшими подданными. Как отмечает Д.Уиллсон, это был «мяч, посланный наудачу в дипломатической игре...»4 Делается предложение весьма своевременно: если Испания уже готова предоставить Фердинанду финансовую помощь5, то и противники Габсбургов тоже могут рассчитывать на поддержку своих союзников. В июле 1618 г. герцог Савойский выражает готовность предоставить курфюрсту Пфальц-кому Фридриху отряд в 2 тыс. чел. под руководством Мансфельда6.
Английский монарх соглашается сделать «все, что сможет и что будет в его силах: завершить переговоры установлением мира и спокойствия, если чехи его послушают и если попросят его совета; с другой стороны, в том случае, если они проявят упрямство и неуступчивость, он будет просить своего зятя и других принцев союза Германии, чтобы они не помогали им никоим образом, и проследит, чтобы они это выполнили»7. Данная цитата взята из письма, написанного осенью того же года маркизом Бэкингемом Диего Сармьенто де Акунья графу Гондомару (который летом 1618г. оставил пост посла испанского короля при дворе Якова I и вернулся на родину). Именно он стал основным советником Филиппа III по вопросам, касающимся его отношений с английским монархом. Граф Гондомар напоминает испанскому правительству, что «все усердие великих королей Испанской короны и главная причина их могущества состоит в том, чтобы держать разделенными и враждебными по отношению друг к другу Англию и Францию в годы, когда их объединяла дружба, они наносили нам ущерб... на море и на суше»8.
Диего де Акунья выразил уверенность в том, что, «несмотря на союз и родственную связь короля Англии с графом Пфальцким и еретиками Германии... тщеславие нынешнего короля Англии так велико, что он всегда будет думать, насколько важно, чтобы мир воцарился благодаря его усилиям, так, чтобы его авторитет смог лишь возрасти»9. Диего де Акунья не сомневался, что английский король, направив своего посла в Германию, будет искать способ «вернуть чехов под покровительство Его Императорского Величества и Короля Фердинанда»10.
Яков I искренне надеялся выполнить поставленную перед ним задачу и рассчитывал, что его союзниками в этом станут курфюрст Пфальцкий Фридрих и другие германские принцы11, но испанская сторона выразила опасение, что «принц Пфальца оказывает там дурные услуги.. .»12.
1618 год окончился довольно тревожно для Якова I: он открыто заявлял, что «очень рад столь стремительному наступлению зимы, так как есть надежда, что обе стороны не смогут, по всей вероятности, в дальнейшем продолжить выяснять отношения друг с другом посредством оружия и что у Его Величества будет достаточно времени, чтобы договориться о неком благоприятном исходе [соглашении], где Его Католическое Величество найдет его... справедливым и... искренним.. ,»13.
Нелегким выдалось и начало 1619 г. Английский монарх получил сведения от агента в Испании Ф. Коттингтона о том, что в портах Испании идут активные приготовления, и, вероятно, уже весной ее флот отправится к побережью Сардинии. Мадрид заявил, что его целью было уничтожить пиратов, обосновавшихся на территории Алжира. Венеция опасалась, что именно она станет истинным пунктом назначения: Испания превратит ее в плацдарм, откуда будет удобно переправлять войска в Богемию. Называлась даже предположительная численность испанских войск - 40 ООО чел14. Эти события вызвали огромный резонанс в английском обществе. К середине февраля накал страстей уменьшился: пришли известия, что масштаб приготовлений существенно преувеличен и до завершения их еще далеко, тем не менее англичане предприняли ряд особых мер. Яков I приказал привести в полную готовность 6 кораблей и 4 пинассы15. Англичан еще долго тревожили события в Испании. Уже весной, в середине марта, ждали, что «он [Яков] в ближайшее время сделает заявление или издаст прокламацию, чтобы уверить людей в том, что приготовления короля Испании не направлены против какого-либо из его владений»16.
К марту у англичан появился новый повод для беспокойства: болезнь самого Якова I, который, «полагая, что умрет, рекомендовал Принцу многих из лордов, а именно Бэкингема за его любовь к нему; Дигби потому, что он пострадал за Испанский брак, где все было сделано по его [Якова] указанию...»17.
Приведенная цитата весьма примечательна: английский король демонстрирует, что он считает верным курс внешней политики, выбранный им в последние годы, и рекомендует наследнику престола именно тех людей, которые помогли бы ему его придерживаться. У С. Гардинера была иная точка зрения. Он полагал, что с того момента, как до Англии дошли известия о готовящейся экспедиции испанского флота, Яков I стал сомневаться в возможности союза с Испанией и постепенно его политика начала принимать антииспанскую направленность18. В качестве доказательства Гардинер приводит тот факт, что английский монарх, приняв решение направить посольство в Германию, желая выяснить все обстоятельства конфликта и найти средство привести его участников к мирному соглашению, во главу миссии поставил сэра Джеймса Хэя, виконта Донкастера, шотландца, ярого протестанта и, следовательно, человека, настроенного весьма враждебно по отношению к Испании19. Дипломатическая поездка сэра Джеймса Хэя состоялась позднее, чем планировалось вначале. На это были две причины: 1) смерть императора Священной Римской Империи Матфея, скончавшегося 20 марта, и 2) болезнь английского короля.
Известно, что виконт Донкастер отправился в путь в мае месяце в качестве чрезвычайного посла и с весьма обширными инструкциями20. Ему предстояло выслушать обе стороны, взвесить представленные ими аргументы. Яков I надеялся, что мирное соглашение будет достигнуто на тех условиях, что «для той и другой сторон станет возможным в любом месте и в любое время мирно служить Богу по их разным традициям (канонам) без какого-либо вмешательства или препятствия, чинимых духовной или светской властью...»21.
Кроме того, предполагалось, что иезуитов ограничат во власти: они не смогут больше вмешиваться в государственные дела и протестанты не будут подвергаться преследованиям с их стороны22.
Путешествие оказалось непростым: сэр Дж. Хэй посетил Брюссель, где провел переговоры с эрцгерцогом Альбертом - правителем испанских Нидерландов; затем Гей-дельберг, столицу владений Фридриха Пфальцкого; в Зальцбурге получил аудиенцию у Фердинанда Штирийского, короля Богемии; был принят Максимилианом Баварским, побывал во Франкфурте. Длительное и утомительное путешествие оказалось безрезультатным. Фридрих Пфальцкий заверил английского посла, что королевство Чехии располагает армией, достаточной, чтобы защитить свои границы23. Встречи с представителем Фердинанда Штирийского и испанским послом при австрийском дворе графом Оньяте оставили у виконта довольно неприятные воспоминания. Советник будущего императора заверил шотландца, что в посредничестве Якова I нет необходимости: германские князья, в том числе Максимилиан Баварский и Фридрих Пфальцкий, пытаются найти пути разрешения сложившейся ситуации, а в случае необходимости помощь им окажет граф Оньяте24. Испанский посол был настроен весьма воинственно. Он заявил, «что теперь Фердинанд так много вложил в армию, и армия получила превосходство, так что единственный выход для чехов - искать мира или их встретит гибель от меча»25.
Принимая во внимание данное высказывание, нельзя не найти долю истины в словах архиепископа Эббота, который обвинял Филиппа III в том, что он «на словах выступает за сохранение мира и посылает 500 тыс. крон на поддержание войны»26. Виконт Донкастер отмечал, что, заявляя во всеуслышание о необходимости ведения переговоров с бунтовщиками, испанский король тем не менее оказывает Фердинанду Штирийскому финансовую помощь27. Шотландец полагал, что Якову Стюарту следует оказать поддержку чехам и их союзникам, особенно курфюрсту Пфальцкому28. Английский король не торопился посылать деньги, ссылаясь на то, что это несовместимо с его ролью посредника, но просил об этом Соединенные Провинции29.
В августе 1619 г. чрезвычайный посол Якова в Германии видит, что «мало надежды остается на то, что когда-либо Чехи и они [Фердинанд Штирийский и его сторонники. -К.О.-] придут к пониманию»30. В этом же месяце произошли два события чрезвычайной важности. 28 августа Фердинанда избрали императором Священной Римской Империи, а всего двумя днями ранее с него была низложена Чешская корона и на его место выбран Фридрих Пфальцкий, что и доставило в будущем немало неприятных минут английскому королю. Яков I «не был рад тому, что его Сыну предстояло выхватить корону из огня.. .»31. С этого момента в Англии не просто следят с неослабевающим интересом за всеми событиями, происходящими в Германии, в стране произошел определенный раскол. Здравомыслящие люди справедливо полагали, что принятие Фридрихом Пфальцким короны Чехии - это «опрометчивый шаг, который должен закончиться гибелью одной из партий»32.
Наряду с этим были и сторонники прямо противоположной точки зрения. Одним из них был архиепископ Эббот. Он утверждал, что «Господь поставил этого Принца, Зятя его Величества, проповедовать Евангелие и защищать угнетенных.. .у подданных Чешской короны есть законное основание отвергнуть того гордого и алчущего крови Человека [Фердинанда], который получил королевство, наделенное правом выбирать монарха, в дар от другого: так что благородный Сын [Фридрих V] не должен быть покинут, но другие, силу имеющие, последуют нашему примеру [окажут ему помощь. - К. О.].. .»33.
Представляется очевидным, что надежды столь радикально настроенных англичан не имели под собой реального основания. По крайней мере Фридрих V не был тем человеком, на которого можно было возложить такую ответственность. Якова I пытались заверить в том, что его зять «более религиозен, мудр, активен и исполнен доблести, что можно было предполагать, исходя из его возраста.. ,»34. И все же, вероятно, к истине ближе следующая характеристика Фридриха Пфальцкого: «Изысканный, верный, одинаково не способный ни к проявлению злости, ненависти, или к демонстрации решительности, он старался с честью выполнять свои обязанности, хотя удовольствия от охоты, игры в теннис, плаванья и даже просто лежания в постели были весьма соблазнительны для него»35.
Позиция, которой придерживался Яков I в первые годы Тридцатилетней войны, была вполне рациональной, но при этом она не находила понимания у многих англичан. Вначале монарх действительно не желал принимать необдуманных решений, но постепенно пришел к тому, что, настаивая все время на необходимости получить более полную картину о происходящим, он откладывал принятие необходимых мер и действий, предпочитая ждать дальнейшего развития событий, и в конце концов потерял инициативу в переговорах с Германией и Испанией, в какой-то степени и одобрение своей политики у англичан.
1 Rushworth J. Historical collections of private passages of state: In 8 vols. Vol. 1. London, 1721-1722. 1. P. 5.
2 Letters and other documents illustrating the relations between England and Germany at the commencement of the Thirty Years' War.: In 2 vols. Vol. 1 / Ed. by S.R.Gardiner. Westminster, 1865. N 9. P. 16.
3 Letters and Other Documents. Vol. 1. N 5, P. 11.
4 Willson D.H. King James VI and I. New York, 1956. P. 409.
5 Letters and Other Documents Vol. 1. N 6. P. 12.
6 Ibid. P. 4.
7 Ibid. N7. P. 13.
! Documentos In Editos para la Historia de Espafta: In 4 vol. Vol. 2. Madrid, 1942. P. 100.
9 Letters and Other Documents. Vol. 1. N 15. P. 29-30.
10 Ibid. P. 29.
11 Ibid. Vol. l.N 12. P. 25.
12 Ibid. N 13. P. 25.
13 Ibid. N 12. P. 25.
14 Gardiner S.R. Prince Charles and the Spanish marriage. 1617-1623: In 2 vols. Vol. 1. London, 1869. P. 274-275. ,s The letters of John Chamberlain: In 2 vols. Vol. 2. / Ed. by G. McClure. Philadelphia, 1939. P. 212.
16 Ibid. P. 222.
17 Calendar of State Papers. Domestic Series. 1603-1625: In 5 vols. Vols. V, IV / Ed. by R.Lemon e. a. P. 33 (далее - CSPD).
18 Gardiner S.R. Prince Charles and the Spanish Marriage... Vol. 1. P. 281. " Letters and Documents Vol. 1. P. XXXII.
20 Ibid. P. 69-74.
21 Ibid. P. 69.
22 Ibid. P. 73.
23 Ibid. P. 88.
24 Schreiber R. The first Carlisle: Sir James Hay as Courtier, Diplomat, and Entrepreneur, 1580-1636 // Trans. Amer. Philosoph. Soc. 1984. Vol. 74. Pt 7. P. 28.
25 Patterson W.B. King James VI and I and the reunion of Christendom. Cambridge, 2000. P. 302.
26 CSPD. 1619-1623 (Vols. 1. V, IV). P, 67 (Abbot to Carleton; 29 July 1619).
» 27 Ibid. Vol. 1. P. 120.
28 Ibid. P. 120.
29 Ibid. P. 33.
30 Ibid. P. 201.
31 RushworthJ. Historical collections... Vol. 1. P. 10.
32 CSPD. 1619-1623 (V. IV). P. 75.
33 Rushworth J. Historical Collections... Vol. 1. P. 9.
34 Letters and Other Documents... Vol. 1. P. 118.
35 Wedgewood C. V. Thirty years war. London, 1991. P. 52.
Статья принята к печати 5 мая 2007 г.
