CC BY
113
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 9. Вып. 2 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2.
'Space, Time and Decision Making' 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Принимать решения в современном социуме
Make Decisions in Contemporary Society / Entscheidung treffen in der modernen Gesellschaft
УДК 321:01
Бойцова О.Ю.
Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма
в политической мысли)
Бойцова Ольга Юрьевна, доктор политических наук, профессор, Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова
E-mail: olga.boitsova@gmail.com
В статье рассматриваются теоретические основы управленческого подхода к трактовке политики, в соответствии с которым ее содержанием является рациональное, научно обоснованное действие по решению социальных проблем, а государство лишается политического характера и предстает как «сервисный институт», обслуживающий граждан.
Ключевые слова: политика, управление, политическая философия, политическая наука, рациональность, солида-ризм, консенсус, политический выбор, легитимация.
Термин «политика» многозначен. В одном из смыслов он прямо означает «управление», т.е. деятельность, в которую входят принятие решений в отношении определенных проблем, выработка алгоритма реализации данных решений и непосредственное претворение их в жизнь. По-английски эта грань «политического» фиксируется термином «policy», а по-русски передается конструкцией «политика в области чего-то» (международного сотрудничества, образования, здравоохранения, продвижения бизнеса и т.п.). Очевидно, что в подобном случае наиболее корректно употреблять слово «политика» во множественном числе, поскольку речь может идти как о неограниченном числе сфер, подлежащих управлению, так и о вариативности мер по каждому из решаемых вопросов. Анализ такого рода политик выступает предметом особой отрасли знания — «policy sciences» («управленческие науки»). Несмотря на то что данная отрасль политического познания прочно укрепилась в структуре политологии и заслуженно вызывает повышенный интерес со стороны как ученых, так и практиков, эта статья обращается не к ней. За пределами внимания оставлена и такая — не менее востребованная в современном мире — дисциплина, как политический менеджмент, специализирующийся на анализе процессов принятия и реализации политических решений с целью их оптимизации (подробнее см. [Политическая наука 1999; Lasswell 1971, 2003; Brunner 1997; Kirkeby 2000; Хабермас 2007; Сорина 2009]).
Вопросы, определившие содержание статьи, адресованы одной из наиболее влиятельных теоретических позиций в политическом (и политологическом) дискурсе последнего столетия, согласно которой менеджмент является не одной из многочисленных граней политики, а ее сутью. В соответствии с этим представлением, политика как таковая в принципе представляет собой именно управление и ничто другое. В узком смысле она выступает как администрирование, обеспечивающее эффективное решение актуальных проблем, а в широком — в качестве социальной инженерии, которая конструирует оптимальные институты общества и тем самым определяет принципы его организации и траекторию развития. И в том, и в другом случае речь идет о рациональном действии, направленном на решение конкретных проблем. В ходе нижеследующих рассуждений такой подход будет обозначаться как менеджеризм в политической мысли, и именно его теоретические предпосылки и основания станут предметом рассмотрения.
Прояснение вопроса о том, принятие каких фундаментальных теоретических положений позволяет трактовать политику как управление, можно начать «от противного». Оппоненты менеджеризма, разграничивая (а иногда и противопоставляя) политическое и административное, в качестве основания демаркации называют наличие базового консенсуса. Согласно данной аргументации, для политических решений и действий существенным является противоборство социальных групп, вызванное конфликтом интересов. В процессе политической борьбы каждая из них стремит-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений
(К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
ся занять в обществе такую позицию, которая позволила бы ей утвердить свой интерес в качестве ориентира при постановке целей, критерия определения важности тех или иных вопросов и основы принятия общеобязательных решений. В противоположность этому, для управления принципиально значимо совпадение интересов. Вырабатывать оптимальные пути решения проблемы, планировать и контролировать их выполнение, комбинировать ресурсы и координировать усилия — все это возможно лишь при наличии единства в понимании как генеральной цели, так и «повестки» (перечня проблем, требующих решения). Менеджеризм не различает эти два типа деятельности. Совмещая их, он распространяет действенность административного подхода и, соответственно, его оснований, на область политики. Тем самым политика также оказывается подчиненной принципу базового консенсуса, что и служит объектом критики со стороны противников данного подхода.
Различие позиций коренится в альтернативе конфликта и консенсуса, выступающих в качестве исходной точки при определении сущности политики. Конфронтационные трактовки делают выбор в пользу конфликта, признавая источником политики неустранимое социальное противостояние, при котором интересы одной части общества оказываются доминирующими, подавляя или, в более мягкой версии, оттесняя на задний план интересы других. В отличие от них, со-лидаризм отдает предпочтение консенсусу, усматривая в политике деятельность по защите общих интересов. Не отрицая наличие межгрупповых противоречий и борьбы за власть, этот подход считает их менее существенными по сравнению с главным специфицирующим признаком политики — стремлением к общему, надгрупповому и надындивидуальному, благу, которое служит конститутивным элементом социальности. Конечно, наряду с крайними точками зрения — «суть политики в столкновении воль и интересов» и «суть политики в реализации общей воли» — есть целый спектр теорий, занимающих среднюю позицию и признающих принадлежность к политической сфере обеих сторон альтернативы. Однако подобное совмещение не снимает необходимости ответа на вопрос, что именно — базовый конфликт или базовый консенсус — является доминантой. В данном контексте именно консенсусный подход можно считать убедительным претендентом на роль фундаментальной установки менеджеризма.
Отнесение базового социального консенсуса к аксиоматике менеджеризма не означает, что все солидаристские теории разделяют его позицию. Для определения того, какие именно типы этих теорий предоставляют менеджеризму арсенал средств для самообоснования, придется кратко остановиться на наиболее востребованных в политико-философском дискурсе вариантах аргументации.
Причины единства общества в рамках консенсусного подхода объясняются по-разному. Спектр вариантов, представленных в социальной мысли, весьма велик. Многие из них выходят за рамки исторического, «музейного» интереса, громко заявляя о себе в философско-политических дискуссиях наших дней. Ограничения, налагаемые форматом статьи, позволяют дать лишь поверхностный обзор, не претендующий ни на исчерпывающий характер, ни на абсолютную репрезентативность.
Наиболее очевидным основанием классификации консенсусных теорий может служить решение ими вопроса об источнике основополагающего социального согласия. В этом случае существенным оказывается различие между натуралистическими и культурологическими подходами: в одних базовый консенсус объясняется природными, в других — социальными факторами.
Натуралистические (органические) версии, как правило, основываются на аналогии общества и живого организма. Причина единства усматривается в организмическом характере объединения индивидов в нерасчленимое целое — социальное тело. Одним из ярчайших примеров такого подхода в истории может служить тезис «Семи Партид» Аль-фонсо Х Кастильского (1256—1263) — текста, который многие века служил источником права в испаноязычных государствах: «народ — это тело, а монарх — его голова, сердце и душа» (цит. по [Марей 2014]).
1
Слева — страница манускрипта свода законов «Семь Партид» («Семь разделов права»). XIII в. (с сайта http://www.wdl.org/ru/item/10642/view/1/16/); справа — миниатюра «Король Альфонсо Х Мудрый и его двор». XIII в.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
В натуралистических теориях, в зависимости от полноты аналогии, органический характер социальной целостности может трактоваться по-разному. Наиболее радикальную позицию занимает биоорганицизм рубежа XIX—ХХ вв. (А. Шеф-фле, Р. Вормс, П.Ф. Лиленфельд), для которого общество в прямом смысле слова является организмом, а социальные процессы — обменом веществ. Так, к примеру, Лилиенфельд, определяя специфику различных социальных институтов, отводит правительству роль головного мозга, а политику рассматривает как управление отдельными органами в целях поддержания жизнеспособности социального тела [Лилиенфельд 1997; Вормс 2012].
Альберт Эберхард Фридрих Шеффле (Albert Eberhard Friedrich Schäffle, 1831-1903), немецкий и австрийский экономист и социолог
Рене Вормс (René Worms, 1869— 1926), французский социолог и политический деятель
Лилиенфельд-Тоаль Павел Федорович (1829—1903), российский социолог и политический деятель
Вильгельм Максимилиан Вундт
(Wilhelm Maximilian Wundt, 1832—1920), немецкий врач, физиолог и психолог
В таком контексте социальные противоречия и конфликты являются очевидными свидетельствами недуга, с которым необходимо бороться так же, как медицина борется с болезнями организма. Поскольку социальное бытие, как и все живое, подчинено биологическим законам и может исследоваться только методами анатомии и физиологии, постольку необходимо разработать на их основе приемы диагностики, профилактики и лечения социальных заболеваний, применение которых, по убеждению биоорганицизма, и должно стать делом политики.
В психологической, а не биологической природе коренится единство народа, постулируемое философией Вильгельма Вундта. В качестве аналога организма здесь выступает надындивидуальная психическая реальность — «народный дух». Именно он образует целостность, обладающую автономным бытием и подчиняющуюся своим внутренним законам. Тем не менее, данную теорию можно с полным правом отнести к натурализму, поскольку, согласно Вундту, «народный дух» есть природная реальность, в то время как социальные институты и культура конкретного народа являются лишь его внешним проявлением. Реальность общего духа лежит в основе социума и служит основанием как консенсуса в понимании общего блага, так и политики как деятельности по его достижению.
В отличие от натурализма, культурологический подход считает фундаментом социального единства и основой базисного консенсуса ценности, сплачивающие людей в сообщество. В качестве исторического примера такой позиции можно привести классическое определение народа, данное Аврелием Августином в труде «О граде Божием». Согласно ему, народом следует считать «собрание разумной толпы», объединенной «общностью вещей, которые любит» [Августин 1998, с. 365], т.е. совокупность людей, разделяющих общие ценности.
Слева — страница манускрипта «О Граде Божием» Аврелия Августина, ок. 1470.
Слева —Св. Августин учит в Риме. Художник Беноццо Гоццоли. 1464— 1465 гг.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений
(К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
К данному подходу следует причислить и многочисленные вариации на тему общественного договора, рассматривать которые в рамках этой статьи не представляется возможным. Кроме них среди — на первый взгляд неочевидных — его представителей можно назвать учение о локальных культурах О. Шпенглера: как известно, он связывал специфику каждой культуры с конституирующими ее ценностями, которые фиксируются в едином прасимволе. Задаваемые данной совокупностью ценностей целостность и внутреннее единство каждой отдельной культуры и ее же автономия, несвязанность с другими культурами — важнейшие моменты, позволяющие «узнать» в шпенглеровской версии августиновскую идею.
Слева — Освальд Арнольд Гот-тфрид Шпенглер (Oswald Arnold Gottfried Spengler, 1880—1936), немецкий историософ и публицист.,
Справа — Давид Эмиль Дюркгейм (David Émile Dürkheim, 1858—1917), французский социолог и философ, основатель французской социологической школы и структурно-функционального анализа.
К этому же подходу можно отнести и теорию Э. Дюркгейма, усматривающей фундамент социальности как таковой в солидарности. В основе солидарности лежит социальное чувство: члены любой общности обязательно осознают свою причастность к ней, и именно это превращает множество разрозненных индивидов в целостное образование, именуемое обществом. Солидарность обеспечивает единство всех социальных элементов и выступает основой базисного консенсуса. Консенсус находит свое проявление в нормативных системах, которые служат внешним показателем внутреннего единства общества: право, религия и мораль свидетельствуют о наличии согласия в представлениях о должном и справедливом и фиксируют в своих нормах наличие конвенции по этим вопросам. Дюркгейм считал, что эффективное социальное регулирование — необходимое условие поддержания жизнедеятельности общества как целостного гармоничного образования. Собственно, задача политики и заключается в том, чтобы следить за состоянием общества, выявлять сбои в его функционировании и корректировать возникающие отклонения. Эффективно выполнять подобную задачу возможно только при условии строго научного подхода к анализу социальных процессов. Именно поэтому будущее политики Дюркгейм видел в опоре на науку: местом принятия решений, с его точки зрения, должен быть не парламент, где сталкиваются мнения, а научная лаборатория, создающая оптимальные условия для поиска наилучшего варианта решения социальных проблем.
Что именно в различии натуралистического и культурологического подходов представляет интерес для определения аксиоматики менеджеризма? Пожалуй, проблема места и значения рациональности в социальном управлении. При натуралистической трактовке рациональный подход к принятию решений не исключается, но носит скорее факультативный, чем основополагающий характер. Как известно, функционирование большей части живых организмов не подвергается регулированию, выстроенному рационально в соответствии с задачами эффективности. Здесь действуют автоматические инстинктивные механизмы, соответствующие закону динамического равновесия биологических систем. Перенесение по аналогии принципов самоорганизации и самокоррекции в сферу социального управления неизбежно связано с ограничением возможностей целенаправленного преобразовательного воздействия на фактические отношения, не говоря уже о конструировании принципиально новых взаимосвязей. Тем самым сфера рационального в социальной области ограничивается познанием принципов функционирования системы и посильным содействием процессам ее саморегулирования. Если же основой социальности признаются надприродные факторы, то возможности рационального инженерного вмешательства оказываются неизмеримо большими, даже учитывая то обстоятельство, что в качестве основы консенсуса выступают неизменные ценности. Сами ценности, как правило, не подлежат коррекции, но социальные регуляторы, заставляющие людей действовать в соответствии с ними, в значительной степени доступны не только рациональному осмыслению, но и рациональному преобразованию. Таким образом, культурологические консенсусные теории оказываются в большей мере «полезны» менеджеризму, чем натуралистические.
Еще одним основанием классификации солидаристских теорий может служить решение вопроса о партикулярности или универсальности оснований базового консенсуса. В соответствии с этим критерием выделяются две группы. В теориях одной из них согласие «работает» применительно к отдельному сообществу. Они признают, что консенсус присущ любому социуму, и в этом все общества схожи, но основания согласия, как и его содержательные характеристики, специфичны для каждого отдельного народа, зависят от культуры, эпохи и пр. В другую группу входят теории,
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений
(К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
которые не ставят базовое согласие в зависимость от конкретного социума. Консенсус присущ обществу в целом — это обусловлено универсальностью фундаментальных факторов, от которых зависит существование человечества. В качестве таких универсалий, как правило, выступают либо объективные законы социального бытия, либо интерсубъективные структуры человеческого сознания. К примеру, из упомянутых выше построений к первой группе можно отнести теории «народного духа» В. Вундта и локальных цивилизаций О. Шпенглера, а ко второй — биоорганизцизм и теорию социальной солидарности Э. Дюркгейма.
Что касается менеджеризма в политической мысли, то для него большее значение имеет универсалистский подход. Этот подход не только дал аргументы в пользу тезиса о всеобщем характере базового консенсуса, но и предоставил убедительные средства легитимации политических решений. Ссылка на объективность законов, значимых для всех обществ, и/или на принципы рациональности, единые для всех существ, наделенных разумом, позволила обосновать возможность общезначимости применительно и к конкретному решению, и к критериям определения правильности выбора. Когда мерилом служит наибольшее соответствие социальным законам, решение становится общезначимым, если отвечает данному критерию. В другом случае общезначимость достигается благодаря инвариантному характеру рациональности: ведь если структуры разума и, соответственно, правила логической обработки эмпирического материала у всех людей одинаковы, то, имея одни и те же факты, рационально мыслящие индивиды должны прийти к единому выводу о том, какой из вариантов решения конкретной проблемы является оптимальным.
Из подобных установок вытекают очень важные следствия.
Первое. Наиболее релевантной формой получения рационального общезначимого знания, позволяющего находить оптимальные решения, является наука. Соответственно, политика как рациональное принятие оптимальных решений не может опираться ни на что иное, кроме как на науку. Выработка политического курса и принятие конкретных политических решений должны основываться на результатах научных исследований. Это обусловливает возможность объективной оценки их рациональности и эффективности, с которой неизбежно должны согласиться все люди, независимо от их личных или групповых пристрастий, — просто постольку, поскольку они являются разумными существами и не могут не принять истинность суждений, доказанную строго научными методами. Именно это позволяет политике стать менеджментом — деятельностью по выработке оптимальных решений социальных проблем и их реализации на практике, — де-
V/ V/ и V/ V/
ятельностью, легитимированной наукой и в силу этого опирающейся на базовый социальный консенсус. В результате оказывается, что познание политики непременно должно стать наукой, позволяющей давать политикам-практикам достоверное знание о законах, управляющих политической сферой. Таким образом, научный подход к постижению политической жизни и к практике политического управления становится доминирующим.
Второе. Поскольку благодаря научной основе оказывается возможным получать решения, которые являются бесспорно наилучшими и потому пользуются всеобщим одобрением, постольку качество политических решений ставится в зависимость от надежности исходных данных и строгости методов их обработки. Тем самым на первый план выходит задача обретения релевантного инструментария, позволяющего получить полную и достоверную информацию и обеспечить корректность ее анализа. Поиск подобного инструментария незамедлительно приводит к признанию необходимости устранить субъективизм как из политического познания, так и из практики принятия политических решений. Ценностные ориентации выносятся за скобки, и вместе с этим идеологические, моральные, религиозные факторы лишаются права влияния на политический выбор.
Таким образом, в деле определения политического курса фокус смещается с содержательной стороны на технологическую — со всеми вытекающими из этого последствиями. К подобным последствиям, в частности, относятся: деидеоло-гизация политики и перевод политического действия в плоскость административного решения; ориентация на эффективность, которая служит мерилом успешности управленческих решений; признание приоритета формы и алгоритма над качественной спецификой объекта; трансформация представлений о политическом классе — выдвижение меритократи-ческой идеи техноструктуры, объединяющей знание и власть.
Философские основания для подобных подходов в XIX — первой половине XX вв. предоставили сциентистские направления — прежде всего, позитивизм и прагматизм. В это время именно они позволили политическим учениям из мечтаний о разумном властелине окончательно превратиться в проекты научного управления обществом. Благодаря позитивизму укрепилось представление о науке как единственной легитимной форме познания, позволяющей получить истинное знание о мире, и были выработаны нормативные стандарты, которым должна отвечать любая эпистемологическая модель, претендующая на статус научности. «Квалификационные» требования, предъявляемые к науке, носили универсальный характер — они распространялась как на естественные, так и на социальные дисциплины. Приведение в соответствие в ним политического знания послужило мощнейшим стимулом не для одного поколения мыслителей. При этом важно помнить, что под «наукой» в политической мысли (с небольшими отклонениями в различных моделях) понимался тот идеал, который был сформулирован в классической версии позитивизма в девятнадцатом столетии, а именно, способ получения и фиксации достоверного, эмпирически обоснованного и имеющего очевидную прикладную значимость знания. Поэтому в качестве первоочередных целей выступали избавление от оценочных суждений, отказ от рассмотрения возможных вари-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
антов совершенного правления и поиск релевантных методов изучения реальных политических процессов. Это должно было позволить принимать политические решения «с открытыми глазами» и добиваться предсказуемых, ожидаемых результатов от их реализации. В итоге политическое познание, превратившееся в позитивную науку, смогло бы стать прочной основой и эффективным инструментом как социального контроля, так и социального преобразования.
Представление о подобной функции науки также свойственно прагматизму, вклад которого в аксиоматику менеджеризма в политической мысли сложно переоценить. Прежде всего, речь идет о трактовке научного познания как поиска решения проблем, связанного с изучением, сопоставлением и экспериментальной проверкой различных вариантов действия, позволяющих выбирать наиболее эффективные пути достижения цели. Именно в этом суть схемы разрешения проблематичной ситуации Дж. Дьюи, предлагающей алгоритм решения любой проблемы.
Слева — Джон Дьюи (John Dewey, 1859—1952), американский философ и педагог.
Справа — схема Дж. Дьюи: проблемное и проекционное научение
В прагматизме научность, трактуемая как подтвержденная опытом рациональность, приобрела не просто универсальный, а воистину тотальный характер. Именно прагматизм уничтожил границы между специализированной областью познания и обыденным мышлением, поставив цель распространения научного метода на все случаи, связанные с выбором. Поскольку научный подход позволяет людям поступать рационально, преобразуя неопределенные, ненадежные, опасные условия действия в определенные и удовлетворительные, постольку он может применяться в любой сфере. Особенно важным его применение оказывалось в политике, где осознанный и обоснованный выбор между альтернативами необходим как политическим лидерам, так и обычным гражданам. В результате политика из противоборства социальных групп способна и должна стать общегражданским сотрудничеством в деле поиска наиболее результативных способов оптимизации институтов общества. Демократия, собственно, и понималась прагматизмом как та модель социального устройства, в котором возможно реализовать принцип научного управления обществом, а именно, разрабатывать рациональные проекты решения социальных проблем, обсуждать альтернативные варианты и выбирать наиболее эффективные меры по их реализации [Дьюи 2000].
Таким образом, прагматизм — при иной по сравнению с позитивизмом аргументации — также признает, что важнейшей задачей науки по отношению к обществу помимо решения частных проблем и урегулирования конкретных конфликтов является обеспечение планомерного переустройства общества на разумных началах. В этом контексте центральными критериями оценки любых политических действий и политических решений оказываются принципы рациональности, оптимальности и эффективности, а сама политика должна, по сути, быть социальным менеджментом.
Несмотря на то, что идея рационального управления обществом далеко не нова и сам управленческий подход к политике опирается на мощную историческую традицию, только в XIX в. создание новой науки о политике приобрело характер наиболее актуальной и жизненно необходимой задачи, а стремление ее решить стало стимулом политических исследований нескольких поколений ученых. В связи с проектами «онаучивания» политики рубежа XIX—XX вв. обычно (и по праву) вспоминают социологов — таких, как М. Вебер, Э. Дюркгейм, П.А. Сорокин. В меньшей степени «повезло» Ч. Мерриаму, о роли которого в продвижении идеи научной политики упоминается вскользь, и Г. Моске, представленного во всех учебниках исключительно как представитель элитизма, в то время как именно он в двухтомной работе «Основы политической науки» [Mosca 1986], известной по названию английского перевода как «Правящий класс», обосновал принципы позитивного политического исследования, имеющего свой собственный предмет, не совпадающий с предметом юриспруденции, психологии и социологии. Такое положение дел вряд ли можно считать оправданным, учитывая также и то, что оба этих ученых представили фундаментальные проекты приведения политического познания в соответ-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений
(К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
ствие с императивами научности, оказавшие большое влияние на развитие политического менеджеризма. В контексте проблемы теоретических оснований последнего данные авторы интересны еще и тем, что предложили различные варианты ответа на вопрос о субъекте политики, трактуемой как социальное управление.
Макс Вебер (Max Weber, Maximilian Carl Emil Weber, 1864—1920), немецкий социолог, философ, историк, политический экономист
Питирим Александрович Сорокин (1889—1968), русский и американский социолог и культуролог
Чарльз Эдвард Мерриам (Charles Edward Merriam, 1874—1953), американский политолог и политический деятель, основоположник бихевиористского подхода в политологии
Элитистский вариант представлен в теории Гаэтано Моски [Моска 1995, 2001]. Как известно, для обозначения социальной группы, обладающей властью в конкретном обществе, он использовал понятие «политический класс». В его рамках выделяется узкий слой, непосредственно ответственный за принятие политических решений, обозначаемый понятием «правящий класс». Безусловно, в политических действиях принимают участие и иные акторы, но именно правящий класс является субъектом управления. Концепция правящего класса Моски является наиболее изученной частью его научного наследия, что позволяет специально не останавливаться на ее изложении. В то же время, в теории Моски хотелось бы особо выделить четыре положения, принципиально значимых для аксиоматики менеджеризма.
Первое — оценка роли рациональности в политике в целом и связи рациональности и общего интереса, в частности. Согласно Моске, способность к организации и самоорганизации, выступающая в качестве конституирующей основы элиты, напрямую связана с рациональной способностью выбирать наиболее эффективные управленческие решения, т.е. с сознательным подчинением политической деятельности научно обоснованным принципам, и, конечно же, с ориентацией на использование открытых наукой законов политического поведения индивидов и масс. Правительство, с точки зрения Моски, —
«наиболее интеллектуально возвышенная организация в стране, разум, способный подняться до понимания больших общих интересов и найти наилучший путь к их реализации» (цит. по [Рахшмир 2001, с. 13—14]).
Рассуждая об искусстве управления в работе «История политических доктрин» (1932), Моска подчеркивал, что следствием применения истин и законов, открытых политической наукой, будет рациональное использование всех элементов общества, имеющих политическую ценность.
Второе — взаимосвязь политической науки и социального консенсуса. Политика, согласно Моске, оказывается инструментом, позволяющим обуздать эгоистические устремления индивидов и групп и объединить их ради общего блага в рамках институтов государства. Задача политического класса, собственно, и заключается в достижении согласия политических сил. Одним из наиболее эффективных инструментов ее решения является «политическая формула», фиксирующая важнейшие содержательные параметры социального консенсуса. Она вырабатывается элитой с целью легитимации организации, структуры и характеристик власти в конкретном обществе и внедряется в виде моральных и юридических норм, обеспечивающих лояльность масс. Без знания законов политического поведения и методов анализа реального политического процесса выполнение подобной задачи серьезно затруднено, поэтому политическая наука служит важнейшим фактором в деле примирения интересов различных групп и достижении единства общества.
Третье — сопряженность науки и социального реформирования. Опора на науку, по Моске, позволяет избежать резких социальных изменений, неизбежно вызывающих дестабилизацию и, как следствие, падение степени рациональности в управлении обществом. В результате проблемы не исчезают, а накапливаются, и их решение требует все больших ресурсов и все более жестких мер. Развитие научного подхода, напротив, позволяет «найти способ неспешно трансфор-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
мировать общество, не допуская упадка и избегая насильственных кризисов, которые часто сопровождают упадок» (цит. по [Рахшмир 2001, с. 24]). Стоит также упомянуть о том, что важнейшим препятствием на пути научного управления Моска считал деспотизм. Во-первых, в этом случае значительно ограничивается круг альтернатив, рассматриваемых при принятии решений. В итоге наиболее эффективные варианты могут вообще оказаться вне сферы внимания элиты. Во-вторых, при деспотическом типе правления блокируется обновление элиты, в результате чего в правящем классе растет доля людей, объективно не обладающих способностью к рациональному мышлению и принятию эффективных решений — качествами, необходимыми для управления.
И, наконец, четвертое — экспертные функции политической науки в приложении к практике политического управления. В «Основах политической науки» Моска определял политическую науку как исследование системы политической власти в обществе с целью определить устойчивые тенденции, определяющие ее устройство. Задача состоит прежде всего в анализе налично данной ситуации, а именно, в изучении состава, организации, способа формирования и потенциала того класса, который в данном конкретном обществе имеет политическую власть. Таким образом, именно наука выступает «предохранителем», препятствующим деградации элиты, поскольку ее непосредственная задача состоит в исследовании того, насколько данный конкретный класс в данном конкретном обществе способен выполнять управленческую функцию.
В проекте основателя Чикагской школы политических исследований Чарльза Эдварда Мерриама представлена иная позиция в вопросе о субъекте политики как научного управления обществом. Мерриам признавал, что наряду с политической элитой важными акторами политики являются граждане, оказывающие принципиальное влияние на определение и осуществление политического курса. Поэтому, с его точки зрения, требование научности должно быть распространено не только на лидеров, но и на самых обычных людей, вынужденных делать политический выбор.
Мерриам попытался не только теоретически обосновать необходимость нового подхода, но и реализовать эти принципы на практике. В целом это была программа, объединяющая принципы позитивизма и прагматизма — сциентизация политического познания предполагала не только систематическое эмпирическое изучение политических процессов, позволяющее стать инструментом эффективного решения практических проблем, но и широкое образование граждан, прививающее им навыки научного подхода к оценке политических альтернатив.
Что касается «онаучивания» политических исследований, рекомендации Мерриама вполне соответствуют позитивистской программе: необходимо обеспечить объективность и достоверность политических знаний, для чего освободиться от воздействия идеологии, ввести в строгие математические и экспериментальные методы, перейти к более точному измерению фактов и на этой основе обеспечить максимально полный сбор политической информации. Выполнение этой программы выведет политическую науку на принципиально иной уровень: она сможет выявить детерминанты политики, изучить механизмы властвования и подчинения и научиться влиять на политическое поведение индивидов и масс. В результате появится возможность более полно раскрыть политический потенциал человеческой природы и минимизировать негативные последствий политических действий. Мерриам считает возможности управления, основанного на политической науке, безграничными. В частности, они позволят «создавать и контролировать обычаи», а также «использовать механизмы воспитания и евгеники в целях политической и социальной организации и контроля» [Мерриам 1996, с. 181]. На основе результатов научного изучения политики, с воодушевлением пишет Мерриам, «можно проанализировать типы консерватора и радикала и, осмелюсь сказать, даже воспитать нужное количество тех или других с помощью соответствующего обращения и воздействия — физического, психического или экономического» [Мерриам 1996, с. 176]. Одним словом, путем «разумного регулирования и применения научных категорий ко все более важным силам социального и политического контроля» [Мерриам 1996, с. 166] добиться рационального и эффективного управления обществом.
Особо следует обратить внимание на два аспекта теории основателя Чикагской школы. Во-первых, надо подчеркнуть тезис Мерриама об объективности фундаментального социального согласия, которое является необходимым, в то время как столкновения и антагонизмы, раздирающие общество, трактуются лишь как следствие дефицита разумности в понимании мотивов и интересов политических акторов, — дефицита, вполне преодолимого путем сциентизации управления. Мерриам указывает на функциональную и психологическую основы консенсуса: первая связана с целостностью как характеристикой социума, обеспечивающей распределение социальных ролей и ресурсов; вторая — с различием властных наклонностей людей и необходимостью баланса между стремящимися к господству и теми, кто готов подчиняться. В силу наличия базисного консенсуса становится возможным рассчитывать на поддержку принимаемых решений со стороны населения
Во-вторых, следует упомянуть, что функцию социальной интеграции, согласно Мерриаму, выполняет политическая власть — именно она выстраивает баланс интересов в интересах общего блага. В этой связи научный подход к политике рассматривается как поиск моделей легитимации власти, приемлемых для населения, и целенаправленном формировании лояльности. Особенно важным представлялось ему изучение механизмов «кризисного» управления, с помощью которых можно было бы предотвратить случаи гражданского неповиновения и эффективно разрешить конфликты в том случае, если подобная ситуация все же возникла. В связи с этим следует особо подчеркнуть, что для Мерриама задачи
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
научного управления и обеспечения политической лояльности тесно взаимосвязаны. Об этом свидетельствует, к примеру, тот факт, что в работе «Гражданское образование в Соединенных Штатах» (1934) он, через запятую перечисляя самое существенное для их решения, указывает на важность «пропаганды, организации масс и манипулирования ими, выработки системы символов, самого процесса обучения гражданственности» [Иегпат 1934, р. 125].
Задачу обеспечения поддержки государственной политики со стороны граждан, по Мерриаму, следовало теоретически решать на основе данных анализа политических предпочтений избирателей и принципов легитимации власти (этому были посвящены исследования Чикагской школы). Использование элитой особых способов воздействия, открытых наукой, для обеспечения политической поддержки, способно многократно усиливать эффект. В практическом же плане для достижения лояльности необходимо «обучение политике» — внедрение широкомасштабной системы гражданского воспитания, в рамках которой населению прививается привычка к политической активности населения и рациональный подход к политическому выбору. И в этой связи нельзя не упомянуть тот факт, что в 20-х гг. Мерриам разработал и осуществил в Чикагском университете проект «Становление граждан» [Merriаm 1931].
В результате, считал Мерриам, политика преодолеет «наследие неразумного прошлого» и займет причитающееся ей по праву место, а именно, станет социальным управлением. Важно подчеркнуть, что контроль за принятием конкретных решений и общей траекторией политического курса, по Мерриаму, будет осуществляться большинством членов общества в соответствии с определенными процедурами. Именно такую систему политической организации он и считал подлинной демократией. И, конечно же, только политическая наука способна вооружить и политиков, и рядовых граждан строго обоснованными, достоверными, прикладными знаниями, которые позволят решить эти задачи.
Подводя итог вышесказанному, можно утверждать, что к числу оснований менеджеризма в политической мысли следует относить такие теоретические ориентации, как культурологический консенсусный подход и универсализм в трактовке социальности, сциентизм в позитивистской и прагматистской версиях и технократизм. Что касается институциональных моделей управления, надо подчеркнуть, что и элитистская, и демократически-плюралистическая версии в равной степени могут служить арсеналом для аргументации менеджеризма. Важно отметить, что в данном случае эти позиции сходятся в том, что субъект политического управления в лице политической элиты или государства в целом не является носителем частных интересов, навязывающим свою волю подавляемым массам.
Политический менеджеризм утверждает и всемерно продвигает идею утраты государством характера аппарата подавления и реконцептуализирует его в качестве гаранта общего блага и представителя интереса всех граждан. Трактовка политики как менеджмента и перевод политического действия в плоскость административного решения в теории позволяли снять вопрос о классовых и групповых интересах и выдвинуть на первый план задачу совершенствования технологии правления — например, более полного учета интересов и позиций меньшинства или отработки алгоритмов выбора наиболее эффективных путей реализации политического курса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Августин Аврелий (Блаженный). Творения. Т. 4: О граде Божием. Кн. XIV — XXII. СПб: Алетейя, Киев:
УЦИММ-Пресс, 1998. 586 с.
2. Вормс Р. Общественный организм. М.: Книжный дом «Либроком», 2012. 274 с.
3. Дьюи Дж. Демократия и образование. М.: Педагогика-Пресс, 2000. 384 с.
4. Лилиенфельд П. Органический метод в социологии / / Философия и общество. 1997. № 4. С. 226 — 255.
5. Марей А.В. Понятия «власть» и «народ» в интеллектуальной традиции средневековой Кастилии [Элек-
тронный ресурс] / / The Ergo Journal. Русская философия и культура. 17/03/2014. Режим доступа: http: / / www.ergojournal.ru/ ?p=1372.
6. Мерриам Ч. Новые аспекты политики / / Социально-политический журнал. 1996. № 5. С. 163 — 182.
7. Марей А.В. Понятия «власть» и «народ» в интеллектуальной традиции средневековой Кастилии [Элек-
тронный ресурс] / / The Ergo Journal. Русская философия и культура. 17/03/2014. Режим доступа: http: / / www.ergojournal.ru/?p=1372.
8. Мирзоян В.А. Управление как предмет философского анализа / / Вопросы философии. 2010. № 4. С. 36—47.
9. Моска Г. Метод в политической науке / / Личность. Культура. Общество. 2001. Т. 3. № 3. С. 149 — 155.
10. Моска Г. Элементы политической науки / / Социологические исследования. 1995. № 5. С. 134 — 143.
11. Политическая наука: новые направления. М.: Вече, 1999. 816 с.
12. Рахшмир П.Ю. Идеи и люди. Политическая мысль первой половины XX в. Пермь: Изд-во Перм. ун-та,
2001. 272 с.
13. Сорина Г.В. Принятие решений как интеллектуальная деятельность. М.: Канон+, Реабилитация, 2009. 272 с.
14. Хабермас Ю. Техника и наука как «идеология». М.: Праксис, 2007. 208 с.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений
(К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
15. Brunner R.D. "Introduction To The Policy Sciences." Policy Sciences 30.4 (1997):191-215.
16. Kirkeby O.F. Management Philosophy: A Radical-normative Perspective. Heidelberg: Springer, 2000. 274 p.
17. Lasswell H.D. A Preview of the Policy Sciences. New York: American Elsevier Publishing, 1971. 174 p.
18. Lasswell H.D. "On The Policy Sciences In 1943." Policy Sciences 36.1 (2003): 71-98.
19. Merriam C.E. Civic Education in the United States. New York: Charles Scribners Sons, 1934. 196 p.
20. Merriam C.E. The Making of Citizens: A Comparative Study of Methods of Civic Training. Chicago: University of
Chicago Press, 1931. 371 p.
21. Mosca G. Elementi di scienza politica. Rome: Fratelli Bocca, 1896.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Бойцова, О. Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли) [Электронный ресурс] / О.Ю. Бойцова // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2015. — Т. 9. — Вып. 2: Пространство и время принятия решений. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.51.
POLICY AS SCIENTIFIC DECISION MAKING
^N THE THEORETICAL FOUNDATIONS OF MANAGERISM IN POLITICAL THOUGHT)
Olga Yu. Boitsova, D.Phil. (Political Science), Professor, Lomonosov Moscow State University, Philosophical Department
E-mail: olga.boitsova@gmail.com
The problem of correlation between politics and public administration is vigorously discussed in contemporary political discourse. Influential research tradition considers politics exclusively as policy, that is, as rational, scientifically based action on social issues. I call this interpretation as managerism in political thought and analyses its theoretical basis: solidarity, universalism, scientism and technocracy.
In my article, I examine the variants of argumentation in consensus doctrines, which served as the source of this approach, and maps democratic and elitist versions of managerism formed in the early twentieth century. Using structural and functional analysis, I show managerism shifts the focus to technology what entails the recognition of the priority forms and algorithms over type of content and leads to the ignoring the significant differences of political interests. In particular, the political managerism promotes idea that State is not an apparatus of suppression but service institution, representing the interests of all citizens and acting as guarantor of the common good.
Keywords: policy, policy science, governance, political philosophy, rationality, management, political science, solidarity, consensus, political choice, legitimacy.
References:
1. Augustine of Hippo (Blessed). Works. Volume 4: The City of God. St. Petersburg and Kiev: Aleteya Publusher,
Ukrainian Center of Engineering, Marketing and Management Publisher, 1998. 586 p. (In Russian).
2. Brunner R.D. "Introduction to the Policy Sciences." Policy Sciences 30.4 (1997):191 — 215.
3. Dewey J. Democracy and Education. Moscow: Pedagogika-Press Publisher, 2000. 384 p. (In Russian).
4. Habermas J. Technics and Science as Ideology. Moscow: Praksis Publisher, 2007. 208 p. (In Russian).
5. Kirkeby O.F. Management Philosophy: A Radical-normative Perspective. Heidelberg: Springer, 2000. 274 p.
6. Lasswell H.D. "On The Policy Sciences In 1943." Policy Sciences 36.1 (2003): 71 — 98.
7. Lasswell H.D. A Preview of the Policy Sciences. New York: American Elsevier Publishing, 1971. 174 p.
8. Lilienfeld P. "Organic Method in Sociology." Philosophy and Society 4 (1997): 226 — 255. (In Russian).
9. Marey A.V. "The Terms 'Power' and 'People' in the Intellectual Tradition of Medieval Castile." The Ergo Journal.
Russian Philosophy and Culture. 17 March 2014. Web. <http://www.ergojournal.ru/?p=1372>. (In Russian).
10. Merriam C.E. "New Aspects of Politics." Social and Political Journal 5 (1996): 163 — 182.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time volume 9, issue 2 'Space, Time and Decision Making'
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 9. Ausgb. 2. 'Raum und Zeit der Entscheidungsfindung'
Бойцова О.Ю. Политика как наука принятия решений (К вопросу о теоретических основах менеджеризма в политической мысли)
11. Merriam C.E. Civic Education in the United States. New York: Charles Scribners Sons, 1934. 196 p.
12. Merriam C.E. The Making of Citizens: A Comparative Study of Methods of Civic Training. Chicago: University of Chi-
cago Press, 1931. 371 p.
13. Mirzoyan V.A. "Management as a Subject of Philosophical Analysis." Problems of Philosophy 4 (2010): 36—47. (In
Russian).
14. Mosca G. "Method in Political Science." Personality. Culture. Society 3.3 (2001): 149 — 155. (In Russian).
15. Mosca G. Elementi di scienza politica. Rome: Fratelli Bocca, 1896.
16. Mosca G. "Elements of Political Science." Sociological Researches 5 (1995): 134 — 143. (In Russian).
17. Political Science: New Directions. Moscow: Veche Publisher, 1999. 816 p. (In Russian).
18. Rahshmir P.Yu. Ideas and People. Political Thought in the First Half of the 20th Century. Perm: Perm University Pub-
lisher, 2001. 272 p. (In Russian).
19. Sorina G.V. Decision Making as Intellectual Activity. Moscow: Kanon+ Publisher, Reabilitatsiya Publisher, 2009.
272 p. (In Russian).
20. Worms R. Organism and Society. Moscow: Librokom Publisher, 2012. 274 p. (In Russian).
Cite MLA 7:
Boitsova, O. Yu. "Policy as Scientific Decision Making (On the Theoretical Foundations of Managerism in Political Thought)." Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya [Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time: Space, Time and Decision Making] 9.2 (2015). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast9-2.2015.51>. (In Russian).
