CC BY
215
УДК 323.283
ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДИСКУССИИ О СУЩНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ТЕРРОРИЗМА
© И. Ф. Луппов
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена Россия, 191183 г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48.
Тел.: +7 (963) 247 70 80.
E-mail: [email protected]
Статья посвящена анализу ведущихся дискуссий по вопросу о сущности современного терроризма. Дается оценка наиболее распространенных подходов к трактовке данного понятия. Существующие различия обосновываются, с одной стороны, идеологической обусловленностью отношения к террористическим действиям, с другой — столкновением не только различных концептуальных подходов, но и разнообразных методологий. Делается вывод о целесообразности установления связи между терроризмом и политическим экстремизмом.
Ключевые слова: терроризм, террор, политическое насилие, преступление, политическая борьба, идеологии, экстремизм.
Понятия «террор» и «терроризм» вошли в политический лексикон чуть более двух столетий назад, но сами эти явления существовали и в глубокой древности. Насилием сопровождалась вся история человечества, в том числе и в тех формах, которые сегодня характеризуются как террор и терроризм. Однако именно на рубеже XX и XXI веков проблемы терроризма и противодействия ему стали одними из важнейших как для отдельных государств, так и для мирового сообщества в целом. При этом первая проблема, с которой сталкиваются и исследователи, и практикующие политики,- это определение самого понятия «терроризм», поскольку в настоящее время существует множество его дефиниций.
Не случайно исследователи относят это, столь часто употребляемое в научной литературе, публицистике, масс-медиа понятие к наиболее неоднозначным и многоплановым. Они отмечают сложность процесса выработки на строгой теоретической основе определения понятия «терроризм», адекватного сложности данного феномена, его мно-гоаспектности и исторической изменчивости. При этом, как справедливо отмечает Алекс Шмидт (Schmidt), «Вопрос об определении такого понятия, как терроризм, не может быть оторван от вопроса о том, кто дает определение» [1, с. 204].
Данная научная проблема существенно затрудняет формирование достаточной и прочной нормативной правовой базы для оценки отдельных преступных деяний как террористических, хотя соответствующие законы существуют в большинстве стран, в значительной степени затронутых террористическими проявлениями.
Даже среди союзников по Североатлантическому блоку не существует в этом вопросе абсолютного единства. Так, Комитет по защите конституции в ФРГ под терроризмом понимает «продолжительно ведущуюся борьбу за политические цели, которые предполагается достигнуть путем угрозы жизни и собственности других людей, особенно путем совершения тяжких преступлений (таких, как убийства, похищения людей, поджоги)» [1, с. 205].
В соответствии с британским Законом о предотвращении терроризма, последний вариант которого был принят в 2006 году, терроризм - «это использование силы для достижения политических целей, включающее в себя любое применение насилия с целью запугать общественность или часть ее» [2].
В США действует сразу несколько определений терроризма. Государственный департамент США рассматривает в качестве терроризма любой акт насилия в политических целях со стороны негосударственных акторов или «секретных государственных агентов» обычно в отношении гражданских лиц с целью оказать влияние на общественность. Американское законодательство (18 И.8.С. 3077) определяет в качестве террористического акта преступное насилие, которое оказывается предназначенным для того, чтобы (1) запугать или принудить гражданское население; (и) оказать влияние на политику правительства путем запугивания или принуждения; или (ш) воздействовать на поведение правительства убийством или похищением». ФБР определяет терроризм как «незаконное использование силы или насилия против лиц или собственности для запугивания или принуждения гражданского населения или части его для продвижения политических или социальных задач». Министерство обороны - как «незаконное использование или угрозу применения силы или насилия против отдельных лиц или собственности для принуждения или запугивания правительств или обществ, часто с целью достижения политических, религиозных или идеологических задач» [3, с. 16].
Европейский Союз квалифицирует терроризм как «международно осужденный акт, совершенный отдельным лицом или группой против одной или нескольких стран, их институтов или граждан, с целью устрашить и фундаментально изменить или уничтожить политические, экономические или социальные структуры государства». В свою очередь группа министров внутренних дел Европейского Союза, координирующих свои усилия в противодействии угрозе терроризма, утверждает, что «тер-
роризм это... использование или угроза использования насилия (за исключением военного периода) группой связанных между собой лиц для достижения политических целей» [4, с. 111].
В Докладе Группы ООН высокого уровня предлагается следующая дефиниция терроризма, которая, по мнению его авторов, может оказаться приемлемой для большого числа государств: «...любое деяние..., которое имеет целью вызвать смерть мирных жителей или некомбатантов или причинить им тяжкие телесные повреждения, когда цель такого деяния, в силу его характера или контекста, заключается в том, чтобы запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения» [1, с. 95] .
В то же время, несмотря на различия в определениях, существует и ряд общепризнанных моментов, а именно: политическая мотивированность, осуществление группой, а не одиночками, отдельные акты являются частью более широкого стратегического плана, направленность на гражданских лиц, не форма ведения военных действий. Однако существует и ряд спорных моментов, в том числе имеющих принципиальное значение.
Так, американский политолог Ф. Хейманн (Heymann) считает, что терроризм это «политическое насилие внутри или против истинных демократий» [3, с. 3]. В связи с этим сразу же возникает ряд весьма острых вопросов. Во-первых, каковы критерии отличия «истинных» демократий от «неистинных»? Во-вторых, отличается ли терроризм от других видов криминального поведения - иначе говоря, что важнее мотивация преступников или результаты их действий? В-третьих, представляет ли терроризм способ ведения военных действий против правительства или деятельность в период мира? Хейманн делает вывод о том, что «терроризм представляет собой нелегальную форму тайной войны, которая ведется суб-государственной группой с целью изменения политики, персоналий, структуры или идеологии правительства или для оказания влияния на другую часть населения -с иной самоидентификацией - в качестве ответа на селективное насилие» [3, с. 9]. Кроме того, возникает и вопрос о том, можно ли считать терроризмом действия государств, которые терроризируют собственное население?
П. Уилкинсон (Wilkinson) также подчеркивает политические цели терроризма, отмечая, что это, прежде всего, «систематическое и преднамеренное использование насилия для создания атмосферы страха с политическими целями. Во-вторых, это насилие, направленное на более широкую целевую аудиторию, чем непосредственная жертва.
В-третьих, как следствие более широкой целевой аудитории он неизбежно включает в себя случайность и символичность мишеней, включая гражданских лиц. В-четвертых, он включает в себя не-
нормальные в буквальном смысле этого слова средства - сознательное нарушение общественных норм, касающихся конфликтов и дискуссий, и политическое поведение, направленное на создание атмосферы страха и эксплуатация этого страха для целей террористов [5, с. 156].
По мнению П. Чока (Chalk), цель терроризма -разрушить социальный «status quo». Его разрушительные действия нацелены на то, чтобы «..в долговременной перспективе постепенно уничтожить структурную поддержку, которая, в конечном счете, и придает обществу его силу» [4, с. 95]. С. Комбс (Combs) определяет терроризм как «синтез войны и театра, драматизацию наиболее запрещенного вида насилия - насилия, предназначенного для невинных жертв, - разыгрываемую перед аудиторией в расчете на создание настроения страха, с политическими целями» [6, с. 8]. Таким образом, все эти определения предполагают наличие политической цели проведения террористических актов, и эти акты выходят за рамки нормальных политических связей, поскольку включают в себя символическое насилие, направленное обычно против невинных жертв, чтобы ослабить связи, существующие между легитимным правительством и обществом.
Впервые в российской правовой практике определение «терроризма» было зафиксировано в принятом в 1998 году Законе РФ «О борьбе с терроризмом», в соответствии с которым под терроризмом понимается «насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений» [7].
В 2006 году в Федеральном законе «О противодействии терроризму» было зафиксировано определение терроризма в следующем виде: «Терроризм - это идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или
международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» [8]. Следует отметить, что ряд специалистов выступил с достаточно обоснованной, на наш взгляд, критикой данного определения, считая его слишком общим и расплывчатым.
В российских научных исследованиях определение терроризма дается, как правило, в двух основных вариантах. В первом случае терроризм рассматривается как средство политической борьбы, используемое политическими силами, отвергающими сотрудничество, компромиссы с противодействующей стороной, что отражает наиболее агрессивные установки субъекта. Так, по мнению С. А. Ланцова, «современный терроризм можно определить как систему использования насилия для достижения политических целей посредством принуждения государственных органов, международных и национальных организаций, граждан или их групп к совершению тех или иных действий в пользу террористов, для того, чтобы избежать реализации последними угроз по отношению к определенным лицам или группам, объектам жизнеобеспечения общества, источникам повышенной опасности для людей или окружающей среды» [9, с. 4].
Во втором случае терроризм трактуется как негативный социальный протест, развивающийся на различных уровнях социума. В рамках данного понимания можно говорить о том, что глобальный терроризм затрагивает все мировое сообщество, региональные террористические организации угрожают отдельным регионам мира, терроризм может быть связан с проблемами отдельных национальных государств или их регионов, т.е. проявляться в рамках одного государства. Субъектами данного процесса, т.е. идеологами и непосредственными исполнителями, могут выступать классы, отдельные общественные слои, этнонациональные и профессиональные группы.
Достаточно широкой является трактовка понятия «терроризм», при которой он определяется как любая угроза насилием, любые индивидуальные акты насилия или кампании насилия, а также международные преступления, совершаемые посредством насилия и устрашения [10, с. 10]. Так, Ю. М. Антонян предлагает понимать под терроризмом «относительно массовое, исторически изменчивое, уголовно наказуемое явление, характеризующееся совершением умышленных преступных действий с целью вызвать страх и панику, с выдвижением различных требований» [11, с. 11]. Однако при таком подходе террористическая акция может рассматриваться так же, как использование насилия экономическим субъектом в рамках конкурентной борьбы (например, взрыв или поджог, совершенный в целях давления на конкурента и лишения его определенных конкурентных преимуществ).
В отличие от своих зарубежных коллег отечественные специалисты в сфере общественных наук стремятся проводить четкое разграничение между понятиями «террор», «терроризм», «террористический акт» [12, с. 7-8; 13, с. 81]. Под понятием «террор» подразумевается осуществление тоталитарным режимом насилия над широкими массами. Слово «терроризм» имеет совершенно иной смысл, означая стремление к устрашению и насилию над большинством, осуществляемое меньшинством, считающим себя жертвой сложившихся в данном социуме общественных отношений. В результате «террористический акт» - это уже осуществленный процесс применения насилия в отношении неопределенного круга граждан с целью шантажа отдаленного объекта ради достижения своих политических или экономических целей.
При всех отличиях и спорных моментах отметим, что в целом приведенные определения не расходятся принципиально.
Более же существенно то, что на протяжении длительного времени ряд государств Ближнего и Среднего Востока, Африки, Азии придерживались качественно отличного от других стран мира подхода к самому явлению терроризма. Это расхождение наглядно проявилось еще в начале 1970-х годов, когда по инициативе Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма был поднят вопрос о необходимости выработать позицию мирового сообщества по отношению к новому для того времени феномену терроризма.
Позиция большого числа представителей стран «третьего мира» состояла в том, что акты, которые на Западе квалифицируются и осуждаются как терроризм, на самом деле являются лишь одним из методов законной вооруженной борьбы против колониализма и агрессии именно со стороны западных стран. Наиболее ярко ее сформулировал Ясир Арафат в выступлении на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 г.: «Различие между революционером и террористом заключается в причинах, по которым они ведут борьбу. Тех, кто выступает за правое дело и борется за свободу и освобождение своей земли от захватчиков, поселенцев и колониалистов, ни в коем случае нельзя считать террористами» [14, с. 24]. И хотя в последние годы, когда терроризм вырос в глобальную угрозу, а многие страны «Юга» сами стали мишенями действий террористов, число открытых сторонников этой формулы среди официальных представителей развивающихся государств сократилось, но подспудно она продолжает работать. Об этом можно судить, например, по реакции в некоторых мусульманских странах на террористические акты 11 сентября 2001 г., нередко с трудом скрываемым симпатиям к действиям чеченских террористов, а также серьезным финансовым потокам в их поддержку из-за рубежа.
Попытки дать единое определение терроризма неоднократно предпринимались и Генеральной
Ассамблеей ООН, которая приняла более 10 резолюций по этой проблеме. Однако речь в них идет только об отдельных видах терроризма: национальном, региональном и международном терроризме. Интегрировать все вышеназванные понятия в итоге не удалось и на юбилейной 60-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2005 г. ряд стран настаивал на том, что борьба против терроризма не должна ограничивать «законное право народов в условиях иностранной оккупации бороться за свою независимость».
В январе 2002 года мусульманские ученые-теологи со всего мира на своей специальной конференции в Мекке призвали различать акты насилия и законной самозащиты, совершаемые людьми, находящимися в военной оккупации. Они заявили, что самым наглядным примером государственного терроризма является «откровенный терроризм, в настоящее время совершаемый евреями в Палестине» и то, что было в свое время совершено сербами в Косово и Боснии. «Это наиболее опасный вид терроризма, угрожающий миру и безопасности во всем мире, и противодействие ему является юридически оправданной самозащитой, а с точки зрения ислама - Джихадом на пути Аллаха» [15].
Несмотря на необходимость выработки единого для всего мирового сообщества определения терроризма как преступления против человечности независимо от его политических, национальных, религиозных и иных обоснований или ссылок на право ответных действий, можно предположить, что в ближайшее время вряд ли это произойдет, что связано, с одной стороны, с идеологической обусловленностью оценки данного феномена, с другой -столкновением не только различных концептуальных подходов, но и разнообразных методоло-гий.Терроризм как многогранный феномен обладает чрезвычайно сложной структурой, его различные формы переплетаются и часто смыкаются между собой. С учетом изложенного, рассматривая терроризм как сложное социально-политическое явление, отметим, что ядром данного понятия является устрашение населения путем применения насилия. Именно «устрашение» и «насилие» являются ключевыми элементами понятия «терроризм». Опираясь на эти два элемента, террористы оказывают давление на общественное мнение, государственные органы, стремясь достичь своих целей. Вследствие этого терроризм всегда политически мотивирован.
В свою очередь терроризм произрастает из политического экстремизма приверженности к крайним взглядам и действиям в политической борьбе. По существу, терроризм является частью экстремизма, так как из широкого ряда его проявлений (мятеж, создание параллельных структур власти, выдвижение ультиматумов, акции гражданского неповиновения, вооруженное сопротивление конституционным органам и т.д.) он вобрал в себя наиболее жесткие методы достижения политиче-
ских целей, допускающие как физическое устранение государственных, политических, общественных деятелей, так и убийства рядовых граждан, уничтожение различных материальных объектов.
Одномерность экстремистского сознания достигает своего апогея в террористическом акте, независимо от того, какая идея доводится данной группой до абсурда: политическая (ФРГ - нацистское государство), националистическая (баски -народ более достойный, честный, трудолюбивый, умный, чем испанцы), религиозная (ирландцы-католики угнетены протестантами-англичанами, которые отняли их землю).
Характеристика экстремизма как идеологической основы террористических проявлений позволяет дополнить определение понятия «терроризм» рядом элементов. Во-первых, в основе террористической деятельности обязательно лежит примитивизация восприятия мира, вплоть до сужения всего его многообразия только до одной доминирующей идеи. Во-вторых, в идеологическом оправдании терроризма часто доминируют экстремистские идеи, обладающие давней историей, что придает этим проявлениям особую устойчивость, а террористам существенно облегчает вербовку сторонников.
Экстремистская идеология независимо от ее конкретной основы в условиях процесса глобализации приобретает благодатную почву в связи интенсивными миграционными процессами, способствующими увеличению количества контактов между различными политическими, религиозными и этническими представлениями, часто приводящими к конфликтам различной степени остроты.
Поскольку экстремизм и терроризм неразрывно связаны между собой, анализ деятельности любой террористической организации требует, прежде всего, глубокого анализа экстремистских мотивов и идей, лежащих в основе ее деятельности.
Главный смысл поиска научного определения понятия «терроризм», на наш взгляд, заключается в выявлении его важных черт, особенностей проявления актов устрашения, что позволило бы наметить наиболее эффективные пути, средства и методы борьбы с ним. Исходя из этого, необходимо в первую очередь обратить внимание на следующие внутренне присущие терроризму характеристики.
Во-первых, отличительной особенностью терроризма является его высокая общественная опасность, поскольку результатом его деятельности являются человеческие жертвы, материальный ущерб и дестабилизации общественной жизни.
Во-вторых, в отличие от других преступлений террористические акты заведомо носят публичный характер.
В-третьих, основной целью террористических организаций и террористов-одиночек является давление на широкие массы с помощью создания обстановки страха, подавленности, напряженности не на индивидуальном или узкогрупповом уровне,
а на уровне общества в целом. Именно путем воздействия на социально-психологический климат в обществе террористы пытаются добиться уступок от властных структур. Следует подчеркнуть, что любое проявление терроризма есть результат сознательных, продуманных действий с заранее планируемым политическим эффектом. Создание дестабилизирующей обстановки в обществе является проявлением сути терроризма, но не его конечной целью.
В-четвертых, для терроризма характерно срабатывание принципа «домино», когда инициаторы проводят «акт устрашения» в отношении одних лиц или материальных объектов, а психологическое давление по инерции распространяется на другие группы лиц, имеющих в своем распоряжении определенные рычаги управления. В результате они автоматически попадают под двойной прессинг -со стороны лиц, осуществивших акт устрашения, и общественности, находящейся в состоянии паники и ужаса и стремящейся выйти из него, часто не задумываясь о том, какими средствами это будет достигнуто. В случае бездействия властей (реального или кажущегося) укрепляется сомнение в способности «навести порядок», потеря политического доверия, нарастание кризисных проявлений в обществе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Hanle D. Terrorism: The Newest Басе of Warfare. VA: Per-gamon Brassey.1999. 215 p.
2. Terrorism Ad; 2006. URL: http://www.opsi.gov.uk/acts/-acts2006/ukpga_20060011_en_1
3. Heymann P. Terrorism and Amer^a: A Commonsense Strategy for a Democratic Sodety. Cambridge, MA: The MIT Press, 2003. 368 p.
4. Chalk P. West European Terrorism and Counter-Terrorism: The Evolving Dynamic New York: St. Martin's Press, 2004. 395 p.
5. Wilkinson P. Freedom and Terrorism/ Howard L. (ed.) Terrorism: Roots, Impart, Responses. New York: Praeger, 2002. 283 с.
6. Combs C. Terrorism in the 21st Century. Upper Saddle River, New Jersey: Prentke Hall, 2002. 404 p.
7. Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998 г. N 130-ФЭ. URL: http://www.businesspravo.ru/-Docum/DocumShow_DocumID_96519.html
8. Федеральный закон «О противодействии терроризму» от 06.03.2006 N 35-ФЭ. URL: http://www.consultant.ru/popular/terror/
9. Ланцов С. А. Террор и террористы. СПб: изд-во СПбГУ, 2004. 190 с.
10. Требин М. П. Терроризм в XXI веке. Мн.: Харвест, 2004 г. 205 с.
11. Антонян Ю. М. Этнорелигиозный терроризм. М.: Аспект Пресс, 2006. 318 с.
12. Терроризм в современном мире. Истоки, сущность, направления и угрозы. М.: Ин-т социологии РАН, 2003. 359 с.
13. Кулагин В. М. Международная безопасность: учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2006. 319 с.
14. Хоффман Б. Терроризм - взгляд изнутри. М.: Ультра. Культура, 2003. 264 с.
15. Мусульмане дали определение терроризму. URL: http:// www.kavkazcenter.com/russ/content/2002/01/19/939_print.html
Поступила в редакцию 10.04.2009 г.
