CC BY
116
того, чтобы развить многоплановые отношения с Россией, поддерживать дружеские отношения с Ираном и Китаем, ключевыми игроками евразийского региона.
Статья предоставлена автором для публикации в бюллетене «Россия и мусульманский мир».
Ю. Лалетин
публицист
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА АФГАНИСТАНА: ВОЗДЕЙСТВИЕ ПЛЕМЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Трудности формирования новой афганской государственности обусловливают актуальность анализа политической традиции Афганистана, тех оснований, на которые она опирается. В предлагаемой статье впервые в отечественной научной литературе предпринята попытка рассмотреть проявление племенных институтов в политической системе. Речь пойдет, в частности, о местном сообществе, представляющем собой сочетание клана и клиентелы, и его роли в государстве. Помимо этого, исследуется институт хана и роль правителя, статус которого во многом напоминал положение хана. В статье анализируется прямое заимствование государством племенных институтов, в частности джирг, а также воздействие племенной организации на систему налогообложения и Вооруженные силы страны. Создание ханами афганских племен своего государства вело, помимо сохранения у всех этносов, кроме таджиков, племенной организации, к распространению племенных институтов на общенациональном уровне.
Властными центрами в племенах, существующими независимо от государственной власти и параллельно с ней, выступают родственные сообщества, для именования которых французский исследователь О. Руа использует слово «каум» - «племя», «народ». С нашей точки зрения, каум - это специфическое афганское сообщество, которое совмещает в себе черты клана и клиентелы. Вот с этой-то группой в первую очередь и идентифицирует себя человек. Еще М. Эльфинстон отмечал, что афганцы преданы больше сообществу, чем главе его. Как верно подметил О. Руа, все три попытки разрыва с прошлым и образования государства (формирование племенной федерации в 1747 г., переворот 1978 г. и победа моджа-
хедов в 1992 г.) проходили под знаком универсальной идеологии (национализм, марксизм, фундаментализм), но те формы, которые они принимали, свидетельствуют о живучести групп, формируемых принадлежностью к местным сообществам. Государство За-хир-шаха и Дауда также оставалось трайбалистским. «Каум оказался встроенным в государственные институты, что предполагало не только получение материальных благ (посты, денежные, но необременительные должности, освобождение от налогов и воинской повинности), но главным образом гарантию неизменности правил управления местным сообществом, которые будут определять и функционирование государства...». Данные черты каума предопределяют особенности такого важнейшего института власти в племени, как институт хана, базирующийся на генеалогии и патронаже.
О значении кровнородственных отношений свидетельствует тот факт, что наследование и родство по отцу влияет на многие сферы бытия племени. Назовем лишь некоторые нормы и установления. Во-первых, статус человека зависит от положения предка, а не от экономических позиций. Любой претендент на высокий статус и власть должен иметь предка высокого статуса. Во-вторых, старший сын наследует больше, чем другие братья. За ним признается лидерство. В-третьих, наследование по отцу ведет к тому, что женщины редко отдаются замуж на сторону. Большая часть выходят замуж внутри клана, и почти все внутри племени. В-четвертых, поселения у кочевых племен основаны на иерархии и привязаны к доминирующей линии наследования, представители которой проживают обычно в центре. Таким образом, в качестве хана каум воспримет лишь того, чьи предки были ханами. Но этим дело не ограничивается. Помимо генеалогии властные отношения основаны также на патронаже, когда престиж и власть пропорциональны распределяемому личному богатству. Это явление составляет неотъемлемое свойство племени и сопровождает последнее на всем протяжении его существования. Именно оно представляет собой суть каума. С давних времен в афганских племенах тот получает больше влияния и обретает власть, кто больше дает, раздает, распределяет, или, по крайней мере, отдает часть того, что получил, и тем самым обретает больше сторонников - клиентов. «Своей щедростью и нужностью тем, кто в нем нуждается, хан всегда должен показывать, что он - единственное лицо, достойное выполнять эту функцию». Поэтому власть дается человеку необязательно на всю жизнь. Как гласит афганская пословица, «нет хана без дастар-
хана» (без скатерти, т.е. накрытого стола). В этом состоит суть важнейшего положения «кодекса чести пуштуна» - паштунвала (буквально «пуштунство», «статус пуштуна») - гостеприимство, выступающее принципом организации власти. Каждый глава семьи имеет худжру - дом для гостей, являющийся средством, благодаря которому собственник в конкуренции с другими собственниками добивается власти и влияния. Если его худжра признана, то он может стать ханом. Последний должен обеспечивать других едой, посредничать в их спорах и защищать интересы сообщества перед лицом государства. Ясно поэтому, что вождь клана или племени, помещик в глазах зависимых крестьян и скотоводов были не столько эксплуататорами, сколько естественными покровителями, защитниками против всяких «чужаков» (других племен, народностей, государства и т.п.). Неудивительно поэтому, что земельная реформа, начавшаяся в декабре 1978 г. именно в «зоне племен», была там обречена на провал: крестьяне землю не брали, которая к тому же «не богом дается». Подытоживая рассмотрение обязательств хана, отметим, что в целом он выполняет функции властителя и посредника. Его задача - объединять ряд семейных единиц племенного общества в более или менее единое социальное поле.
Процесс обретения власти можно условно разделить на четыре этапа: 1) накопление богатства; 2) накопление числа зависимых; 3) накопление престижа и влияния; 4) генеалогическая легитимация. В XIX в. руководителя племени стали выбирать из определенного рода (старшего, или ханского, называемого хап-хель, или сархель (cap - «голова»)). Поэтому принцип патронажа служит теперь основой выявления тех, кто стремится к влиянию, не закрепленному институционально. Таких ханов может быть несколько в одной группе. В результате в XIX в. слово «хан» приобрело два значения:
а) глава племени (в таком значении оно используется и у таджиков);
б) влиятельный в племени человек. Второе значение в более конкретном плане выражается в том, что у дуррани вокруг Кандагара ханом называется любой землевладелец, а у гильзаев - человек, чей авторитет выходит за пределы его хозяйства.
В начале XX в. появляется новый институт - малик (по-арабски «король»), или арбаб («господин»), представляющий собой хана, признаваемого государством в качестве руководителя племе-
ни в деревне и включенного в государственную администрацию. Малик выступает посредником между государством и деревней, его задача - представлять сообщество вовне, главным образом в отношениях с другими сообществами и государством. Такой хан, или малик, является носителем коренящейся в самом сообществе публичной власти, отличной от государственной. Объединен-ностью племени вокруг такого центра и обеспечивается его устойчивость. Безопасность и спокойствие достигаются центростремительным характером организации всех сторон общественной жизни, в которой важное значение имеют связи внутри сообществ (каумов) и кланов. В итоге социальное взаимодействие тяготеет к подобным центрам, которые выступают фрагментами социальнополитической ткани общества и в рамках которых развиваются отношения патронажа отдельных сильных личностей, способных эффективно защитить корпоративные интересы. Данная сеть отношений создает вокруг лидера группу поддержки, которая действует независимо от каких бы то ни было политических программ. Именно эти отношения составляют основу социальной организации: более двух третей населения имеют между собой какие-либо племенные связи, а остальную треть жителей объединяют семейные узы и семейные взаимные обязательства. Сильные чувства привязывают афганцев к своему роду или клану. Более того, преданность клану и/или клиентеле и составляет ту самую основу общества, о которой говорилось выше.
Данными обстоятельствами во многом определяется политический и общественный климат в стране: массы тяготеют не к идеям, а к лидерам. Вокруг сильных личностей в соответствии с их престижем неминуемо складываются как поле притяжения, так и отношения зависимости и преданности, что ведет к политическому соперничеству. Таким личностям и верит население. Например, А. Масуд распространил влияние Джамиат-е ислами (Исламского общества Афганистана) своим личным авторитетом в высокогорных районах Гиндукуша (в Бадахшане, Тохаре, Кундузе и Баглане). Для группы, складывающейся вокруг лидера, характерно безусловное подчинение ему и даже преклонение перед ним. Изменение его взглядов означает одновременно и переход на ту или другую сторону всех его людей. Поэтому позиция местных авторитетных лиц оказывает сильное влияние на ситуацию в стране. Именно они определяют отношение населения той или иной местности к любым решениям и действиям властей или иных сил общенационального
масштаба. Отсюда ясно, что для реализации любых политических, экономических или социальных инициатив центральной власти нужна в первую очередь поддержка со стороны локальных традиционных лидеров.
Замкнутые сообщества и кланы со своими независимыми и специфическими устоями повседневной жизни традиционно представляют собой наиболее серьезную преграду на пути эффективного государственного строительства в Афганистане, поскольку действуют не политические и им подобные факторы, а отношения родства и патронажа, что разъедает государство. Каумы пронизывают политическую систему и даже общество в целом, проходят через политические партии и объединения, превращая их всего лишь в надстройку над собой. Каум не собирается уступать своих позиций. Более того, он приспосабливается к меняющейся ситуации. Так, в условиях конституционного периода 1963-1973 гг. лидеры каумов (ханы) стали использовать новые, только что появившиеся формы деятельности - становились депутатами парламента и прибегали к созданию политических партий, что открывало перед ними новые источники ресурсов и новые возможности получения средств. В то время депутаты из провинций приезжали в Кабул в качестве представителей своего местного каума для получения льгот и привилегий, поскольку государство казалось им могущественной силой, за чей счет они должны получить как можно больше выгоды. «Выборы четко отразили линии раздела внутри общества, в котором есть преданность только семье и все еще важнейшим фактором остается патронаж. Лояльность отнюдь не была адресована государству... Стратегия каума состояла в установлении выгодных отношений с институтами государства». По мнению О. Руа, этим объясняется, в частности, и борьба различных фракций в Народнодемократической партии Афганистана. «Сети отношений, основанные на патронаже и личных связях, оставались прочными, как будто не существовало наиболее серьезных политических разногласий: например, коммунистическая Парчам (называемая “королевской коммунистической партией”) была связана с королевским сообществом». Вряд ли станет исключением и избранная 18 сентября
2005 г. нижняя палата парламента, называемая Вулуси джирга (Народное собрание). Она явно носит фрагментированный характер: депутатами стали лидеры многих кланов, групп, партий и фракций, намеренные защищать свои интересы. В частности, несмотря на непопулярность партий, из общего числа 249 депутатов 88 (35%)
оказались их членами, а еще примерно треть депутатов, которые связаны с партиями, баллотировались как независимые кандидаты. Всего в парламенте представлены более 30 партий.
Еще одним потенциальным источником размежевания в парламенте может стать этнический фактор. В.Г. Коргун по автобиографиям кандидатов провел расчеты этнического и религиозного состава депутатов нижней палаты, представив их в следующих таблицах:
Таблица 1
Этническая группа Число мест в парламенте %
Пуштуны 118 47,4
Таджики 53 21,3
Хазарейцы 30 12,0
Узбеки 20 8,0
Нехазарейцы-шииты 11 4,4
Туркмены 5 2,0
Арабы 5 2,0
Исмаилиты 3 1,2
Пашаи 2 0,8
Белуджи 1 0,4
Нуристанцы 1 0,4
Итого 249 100
За исключением узбеков, все остальные этнические группы не выступают с единых политических позиций:
Таблица 2
Этническая группа Правительство Оппозиция Неприсоединив- шиеся
Число депутатов % Число депутатов % Число депутатов %
Пуштуны 47 39,8 16 13,6 55 46,6
Таджики/аймаки 21 39,6 16 30,2 16 30,2
Хазарейцы-шииты 8 16,5 28 68,3 5 12,2
Узбеки 0 0,0 19 95 1 5,0
Другие 5 5 5 29,4 7 41,2
Итого 81 84 84 33,7 84 33,7
Около половины (120) мест получили традиционные лидеры в лице полевых командиров.
Институт полевых командиров возник практически у всех этнических групп в конце 70-х годов XX в., когда вспыхнула гражданская война, продолжавшаяся более 20 лет. В то время в условиях ослабления государства лидеры каумов прибегли к созданию вооруженных отрядов, которые строились по принципу клана и на основе отношений «патрон-клиент». Совершенно очевидно, что делать это могли только те, кто имел средства и перераспределял их в пользу своих сторонников. Полевыми командирами становились либо сами традиционные лидеры пуштунов, узбеков, хазарейцев и других этносов, либо командиры, действовавшие под их руководством. Институт полевых командиров великолепно вписался в традиционную структуру афганского общества. Полевые командиры выполняли важную функцию общинной самообороны в условиях слабости государства, оказавшегося неспособным обеспечивать безопасность на территории страны. Сопротивление моджахедов также оказалось разделенным на региональные и этнорегио-нальные группы. В ситуации отсутствия надежной центральной власти племена и общины заботились о поддержании стабильности и защите от внутренних и внешних угроз, обеспечении своих местных интересов и охране территорий. Разумеется, защитные функции полевых командиров прекращаются за пределами «своей» территории. Полевые командиры получали ресурсы извне, со стороны как партий моджахедов, так и режима НДПА, что создало базу для сохранения старых и формирования новых каумов. К концу 1980-х годов правительство Наджибуллы прибегло к созданию в рамках Вооруженных сил племенных и этнических иррегулярных формирований (53-я дивизия узбеков, 80-я дивизия исмаилитов и др.). В конечном счете они стали военной опорой соответствующих полевых командиров. Кроме того, полевые командиры становились клиентами соседей Афганистана, оказывая им военизированные услуги в обмен на их финансовую, материальную и информационную поддержку. В литературе такое явление получило название «экономика войны».
В первой половине 90-х годов XX в. в условиях фрагментации Афганистана и распада государства как политического института полевые командиры обрели полную власть над территориями, которые они контролировали. Новыми источниками доходов полевых командиров стали поступления от занятий наркобизнесом, что
опять-таки возможно только в условиях слабого государства. Они контролируют производство опия-сырца практически во всех 28 наркопроизводящих провинциях (всего провинций - 34), организуют транзит наркотиков, распределяют между собой маршруты транспортировки, перетягивают друг у друга наркокурьеров, инициируют нападения на наркокараваны конкурентов. Зачастую именно этот фактор становится первопричиной вооруженных столкновений, которые сейчас имеют место в Афганистане. Неэффективность в борьбе с наркопроизводством вызвана в том числе тем, что сокращение финансовых поступлений вызывает негативную реакцию полевых командиров, что сказывается на общей стабильности и положении населения в стране. Достаточно велики и средства, получаемые полевыми командирами извне. Им начали раздавать деньги американцы еще в октябре 2001 г. с целью заручиться их поддержкой в борьбе с талибами и «Аль-Каидой» и использовать афганские вооруженные формирования для наземных действий с тем, чтобы минимизировать американские потери. В настоящее время целью такой политики является склонение традиционных лидеров к лояльности по отношению к центральной власти, а также создание благоприятной атмосферы среди пуштунов в отношении проведения антитеррористической операции. Стремлением предотвратить выступления полевых командиров против коалиционных сил и правительства X. Карзая вызвано и непринятие мер против тех из них, кто, по информации, имеющейся у западных спецслужб, замешан в производстве наркотических веществ и наркотрафике. В частности, в ответ на призыв генерального прокурора Афганистана к международной коалиции оказать помощь в поимке полевых командиров, причастных в том числе к торговле наркотиками, командование НАТО в Афганистане распространило 19 июня 2007 г. заявление, согласно которому задержание подозреваемых в преступлениях, связанных с коррупцией и незаконным оборотом наркотиков, не входит в перечень задач Североатлантического альянса. Подобная тактика, с одной стороны, признает силу полевых командиров, а с другой - усиливает их, что отнюдь не способствует укреплению позиций центральной власти. Полевые командиры пользуются политическим покровительством многих американских высокопоставленных политиков и военных, которые считают себя обязанными им за военную поддержку в борьбе против талибов и «Аль-Каиды». Само участие полевых командиров в выборах в парламент и победа на них, несмотря на все
обвинения в военных преступлениях, свидетельствуют об их силе и влиянии.
Наиболее влиятельные традиционные лидеры в 1960-х годов и в период гражданской войны создавали политические партии. Но наибольшего расцвета эта деятельность достигла в период подготовки к парламентским выборам в 2004-2005 гг. Так, в конце
2006 г. количество официально зарегистрированных политических партий достигло 85. Связь партий с традиционными лидерами обусловливает их персонификацию и тем самым фракционность и расколы. В партиях доминируют отдельные деятели, а не идеологии или политические программы. Так, крупнейшая партия страны «Исламское общество Афганистана» разделилась примерно на десять фракций и новых партий, которые отделились от нее. После 2001 г. полевые командиры начинают открывать свои собственные телевизионные каналы и радиостанции. Только в 2006 г. открылось шесть новых телевизионных каналов. Не забывают они и о радио. Радиостанции в диапазоне БЫ - новый и надежный медиа-инструмент с множеством эксплуатационных возможностей по всей стране. Иначе говоря, борьба полевых командиров распространяется и на сферу СМИ. Таким образом, за последние 40 лет институт традиционных лидеров успел принять четыре новые формы: лидеры каумов стали выступать в роли депутатов, полевых командиров, руководителей политических партий и владельцев средств массовой информации.
Подобно кауму, столь важный для племени институт хана при создании афганцами государства стал характеризовать и властные отношения во всем социуме. Ведь падишах лишь первый среди равных ханов дуррани. Российский исследователь И.Е. Катков верно подметил, что рассмотрение статуса лидера племени «дает возможность судить о весьма своеобразном статусе афганского государственного правителя, ибо роль афганского государства до событий 1978 г. во многих его проявлениях можно охарактеризовать как положение племенного вождя-хана, самофинансирующегося общественного слуги, использующего свое богатство и влияние на благо общины, поддерживающего равновесие и взаимодействие на более высоком уровне между различными социальными и этническими группами в масштабах страны - в значительной степени с использованием исторического опыта ханского руководства и его ролевых функций временно делегированного обществом властителя над общественными группами и одновременно посред-
ника между ними». Выполнение функций патрона по отношению к различным общественным группам внутри страны вынуждало афганское руководство становиться клиентом зарубежных стран. Оно получало материальную и финансовую помощь извне и занималось ее распределением внутри страны. Как заметил американский исследователь Б. Рубин, «государственная элита действовала как этнически стратифицированная иерархия посредников между державами, предоставлявшими ресурсы, и группами, получавшими благодеяния патрона. Вызванная этим политическая фрагментарность, как населения, гак и элиты, означала, что элита старого режима не имела ни политической, ни организационной базы для отпора оппозиции. Структура старого режима навязывала модель этнической стратификации разнородным и фрагментарным местным сообществам». Постоянное внешнее вмешательство привело к возникновению патернализма, купле-продаже лояльности, образованию политической экономии, основанной на зависимости и клиен-тизме на всех уровнях афганского общества. По мнению российского исследователя С. Андреева, афганское государство со времен его создания Абдуррахман-ханом держалось во многом благодаря иностранной финансовой помощи, позволявшей подкупать региональные элиты, которые тем не менее тщательно охраняли свою независимость. При этом все попытки модернизации (при Аманул-ле-хане, М. Дауде, НДПА) имели ответом восстания и заговоры. И в на стоящее время внешними силами - прежде всего США -Афганистану навязывается очередной проект модернизации и государственного строительства. Для его осуществления Америка стремится установить клиентские отношения с пуштунами. В то время как выход, с точки зрения автора, надо искать в установлении равновесия этнических и племенных групп, а также регионов. Постепенное разложение «ханского государства» и возрастающее противопоставление госаппарата и армии племенам связаны, в частности, с укреплением позиций городской буржуазии, усилением ее влияния на государственную власть и одновременным ослаблением воздействия на нее племенной организации. Однако социальные потрясения последней четверти XX в. не только вернули все на круги своя, но и укрепили прежний порядок вещей. Так, в годы гражданской войны отношения «патрон-клиент» на уровне руководства страны получили новое развитие, поскольку каждая из противоборствующих сторон имела своих патронов. И в настоящее время центральная власть, этнорегиональные элиты и полевые ко-
мандиры выступают, с одной стороны, клиентами, получающими ресурсы извне, а с другой - патронами, распределяющими их. Правительство зависит от помощи мирового сообщества.
Что касается этнорегиональных элит, то они находят поддержку соседних стран. Так, Пакистан стремится укрепить свои позиции среди пуштунов. Саудовская Аравия поддерживает лидера радикального «Исламского союза Афганистана» Абдурраба Расула Сайафа. Миссионеры из Саудовской Аравии активно действуют на юго-востоке страны. Узбекистан и Турция возобновили сотрудничество с узбекским лидером Абдуррашидом Дустомом. Таджикистан укрепляет связи с таджиками северо-востока Афганистана. Что касается Ирана, то наиболее заметно его присутствие на западе страны в Герате и в шиитских хазарейских районах Центрального и Северо-Западного Афганистана. О финансовой помощи полевым командирам уже говорилось выше.
В афганских землях империи Дуррани сразу не мог быть создан феодально-бюрократический аппарат, и имело место постепенное приспособление для нужд молодого афганского государства сохранившихся у афганцев органов родового строя, поскольку племенная знать не располагала еще достаточной силой, чтобы уничтожить освященные вековыми традициями социальноэкономические порядки. Поэтому ханы племен преобразовали и адаптировали к новым условиям старые родоплеменные институты, соединив военную организацию, гражданское устройство и племенное начало в тех формах, которые отвечали их интересам. В частности, в Афганистане широко используется такой традиционный племенной институт, как джирга. В самом племени все важные вопросы его жизни, споры, претензии, недоразумения (личные, племенные), вопросы войны и мира решаются путем созыва джирги. Решение джирги обязательно для всех членов племени, и того, кто не подчинялся ему, ожидало наказание вплоть до изгнания.
В настоящее время институт джирги действует на трех уровнях: местном, племенном и общенациональном.
1. Джирги местного уровня существуют в Афганистане с давних времен. Они имеют ограниченную сферу действия. Местные джирги выступают наиболее распространенным органом управления в деревне и городском квартале. Такие джирги созываются обычно для решения вопросов, связанных с засухой и с местными конфликтами.
2. Племенные джирги действуют на уровне одного или нескольких племен. Они созываются при возникновении племенных столкновений или конфликтов. Довольно широкое распространение получили джирги ряда племен или совокупности племен того или иного региона. Они созывались как по инициативе лидеров племен, так и государства. В частности, по инициативе вождей племен была созвана в Пешаваре в мае 1980 г. упоминавшаяся выше джирга 961 лидера племен, которая отвергла фундаменталистское направление ислама. Приведем еще один пример. Весной 1992 г. в Кабуле состоялась джирга старейшин пуштунских племен, участники которой высказывали озабоченность возрастанием роли представителей северных этнических меньшинств в руководстве страны и в командовании. Не только пуштуны проводят джирги. Весной 1992 г. провели свое собрание и хазарейские группировки. Они высказались за взаимодействие вооруженных отрядов, чтобы обеспечить свое участие в разделе сфер влияния в столице и в новых органах власти. Довольно часто государство прибегало к созыву джирг нескольких племен. Особенно это касается приграничных племен. Проведение подобных джирг широко практиковалось при режиме НДПА. Прибегают к этому испытанному способу нормализации ситуации на границе и в настоящее время. Борьба с талибами поставила вопрос о ситуации в зоне приграничных племен. Поэтому во время встречи президентов США, Афганистана и Пакистана в Вашингтоне 27 сентября 2006 г. X. Карзай предложил провести джирги старейшин племен, расположенных по обе стороны афгано-пакистанской границы. 15 ноября начала работу афганская комиссия по подготовке джирги старейшин племен из приграничных с Пакистаном районов. Согласно указу президента, главой комиссии назначен председатель верхней палаты парламента С. Моджаддеди. В состав комиссии вошли депутат Национального собрания М. Мохаккек, руководитель Совета улемов Шинвари и другие государственные и общественные деятели. Джирга состоялась 9-12 августа 2007 г.
3. Общенациональная джирга, или Лойя джирга, состоит из представителей элиты афганского общества, племенных вождей и общественных деятелей. Созывается при возникновении сложных ситуаций в Афганистане. Она выступает высшим надпарла-ментским органом власти в Афганистане. Лойя джирга образует важный элемент государственного строя Афганистана со времени образования Дурранийской державы вплоть до наших дней. С са-
мого начала на Лойя джиргах основную роль играли племенные вожди и старейшины. Они направлялись на Лойя джиргу местными (региональными) или племенными джиргами. Однако институт Лойя джирги постепенно подвергался изменению. В частности, в XX в. в ее состав помимо старейшин, служителей культа и мусульманских богословов был включен образованный слой афганского общества. После провозглашения новой Конституции в 1964 г. произошли некоторые изменения в механизме подбора кандидатов и их избрания в Лойя джиргу. В нее стали входить депутаты обеих палат парламента, члены кабинета министров, Верховного суда и руководители провинциальных совещательных собраний (джирг). Кроме того, монарху предоставлялись прерогативы при выборе в джиргу высокопоставленных государственных служащих, известных ученых, представителей от женщин, этнических меньшинств или религиозных сект. Количественный состав менялся и колебался от нескольких десятков до сотен и даже тысяч представителей. Постоянного места проведения Лойя джирги не было. Ее проводили в крупных городах страны, но преимущественно в Кабуле. Она также не была ограничена временными рамками. Заседания длились зачастую несколько дней. Лойя джирга созывалась руководителями страны для решения наиболее важных вопросов, связанных с престолонаследием, принятием конституций, объявлением войны и т.п. Однако Лойя джирга имела не периодический, а чрезвычайный характер, т.е. ее созывы были приурочены к какой-либо конкретной проблеме, требующей совместного решения. Так, историческая Лойя джирга состоялась в октябре 1747 г. в Надирабаде около Кандагара в мазаре Шир-Сурх. Она определила судьбу нового государства Афганистан. Джирга заседала восемь раз, но не могла достичь результата из-за противоречий между ханами племен. Когда джирга собралась в девятый раз, авторитетный суфий Сабир-шах предложил избрать правителем страны Ахмад-шаха Са-дозая. Большинством голосов он был избран шахом Афганистана. 2 ноября 1841 г. в Кабуле проходила Лойя джирга, которая приняла решение о начале восстания племен против английских завоевателей. В ней участвовали 12 человек. Племянник эмира Дост Мухам-мад-хана Мухаммад Заман-хан был избран руководителем восстания, а его заместителем - Аманулла-хан Логари. Освобождению страны, но уже во второй англо-афганской войне, была посвящена джирга 1879 г. После того как Шер Али-хан вынужден был бежать в Мазари-Шариф, была созвана джирга в составе 3 тыс. представи-
телей для решения проблемы борьбы против иностранных завоевателей. Несколько джирг были посвящены внешнеполитическим вопросам. Так, в августе 1914 г. в Кабуле состоялась Лойя джирга, на которой был поставлен вопрос о позиции Афганистана в Первой мировой войне. Делегаты приняли решение о сохранении государством нейтралитета. Аналогичным образом на длившейся два дня Лойя джирге в ноябре 1941 г. было принято решение о сохранении Афганистаном нейтралитета во Второй мировой войне. В разгар обострения афгано-пакистанских противоречий была созвана Лойя джирга в ноябре 1955 г. в составе 371 делегата. Она потребовала от пакистанских властей предоставления пуштунам права на самоопределение. Было также принято решение об укреплении вооруженных сил путем закупки вооружений, причем из любых источников, что означало согласие на приобретение оружия из СССР. Важными внутриполитическими вопросами, которые рассматривала Лойя джирга, были проблемы престолонаследия (1865), принятия Основного закона (1923, 1964, 1977, 1987 и 2004) и многие другие. В частности, дважды созывались джирги эмиром Шер Али-ханом - в 1865 и 1873 гг. Лойя джирга 1865 г. в Кабуле была нацелена на привлечение поддержки широких слоев населения. В ней участвовало 2 тыс. представителей. Председательствовал сам эмир, который стремился объявить своего семилетнего сына Абдуллу наследником престола.
Первая конституция Афганистана, названная Низамнама («Положение»), была принята на созванной 27 февраля 1923 г. в Джелалабаде эмиром Амануллой-ханом Лойя джирге с участием 872 (1504) представителей. После этого Аманулла-хан еще дважды созывал Лойя джиргу. На джирге в Пагмане в июле 1924 г. (в составе 1052 человек) он вынужден был отказаться от части своих реформ после того, как в Хосте вспыхнуло восстание племен, недовольных его реформами. Лойя джирга, проходившая 28 августа -5 сентября 1928 г. в том же Пагмане, собрала более 1000 делегатов. Аманулла предложил на ней новые социальные и политические реформы, которые вызвали серьезные разногласия среди делегатов. После гражданской войны 1928-1929 гг. пришедший к власти Мухаммад Надир-хан созвал Лойя джиргу в 1930 г. в составе 301 представителя. На заседании был обсужден проект Закона о выборах в Национальный совет, о количественном составе и процедуре проведения выборов в провинциальные советы, о восстановлении отмененных Амануллой орденов, титулов, а также другие
вопросы. В сентябре 1964 г. в Кабуле состоялась Лойя джирга, созванная королем М. Захир-шахом. После 10-дневных дебатов 452 представителя утвердили проект Основного закона. Созванная М. Даудом в Кабуле в январе 1977 г. Лойя джирга была посвящена не только принятию конституции, но и избранию президента. Аналогичным образом поступил в ноябре 1987 г. М. Наджибулла. Состоявшаяся 10-21 июня 2002 г. чрезвычайная Лойя джирга определила состав Переходной администрации во главе с Хамидом Карза-ем, получившим президентские полномочия с правом принятия законодательных актов.
Налоги и армия. В большинстве своем афганские племена в империи Дуррани были освобождены от уплаты государственных налогов (или уплачивали подати весьма необременительные), за что обязаны были, как при Надир-шахе, выставлять в войска по всаднику с каждого плуга. Отряды этих войск составлялись из людей определенного клана и находились под начальством своих ханов и вождей. Главы кланов командовали более крупными подразделениями, вожди подразделений кланов - более мелкими отрядами, а шах, являвшийся в то же время верховным вождем дуррани, считался главнокомандующим всеми дурранийскими войсками. Эти войска, получившие название «ханской конницы», наряду с наемной гвардией самого шаха представляли со бой основную силу афганской армии, лишь 30% численности которой приходилось на регулярные части. Дружины ханов и ополчения племен, составлявшие по численности большую часть вооруженных сил империи, никогда полностью не подчинялись власти шаха и были весьма слабо связаны между собой. В части уплаты налогов в особо привилегированное положение было поставлено племя дур-рани. Оно было освобождено от племенного налога, налога со скота, садов, виноградников, подымной подати и кроме незначительного сбора с мельниц и на содержание мирабов и кедхуда не платило ничего. Сказанное в значительной мере относится и к другим афганским племенам. В некоторых случаях отдельные племена были обязаны выплачивать шахам дуррани определенную дань, но, как правило, она носила чисто символический характер. Например, восточные гадуны посылали шаху ежегодно лошадь, одного-двух соколов и маленькую сумму звонкой монетой. Но даже в тех случаях, когда шахи взимали с племен в виде налога некоторые суммы денег, половину их удерживали в свою пользу ханы. Иногда же весь налог, собиравшийся с племен и всего того района, где это
племя обитало, отдавался в джагир (пожалование) ханам племени за их службу в армии или при дворе шаха. Так, племя мухаммедза-ев в конце XVIII в. насчитывало около 20 тыс. семей; с района, где находились их поселения, в год взималось 3 лакха (300 тыс.) рупий; налог этот был отдан в джагир их хану Гуламу Мохиуддину, приближенному Тимур-шаха. В ряде случаев сбор налогов в областях, населенных афганскими племенами, возлагался на местных ханов, присваивавших себе часть налогов, а у банну, марватов, отчасти у юсуфзаев даже до половины. Отдача на откуп ханам права взимания налогов с племени во многом способствовала превращению ханов из родовых вождей в территориальных владык. Первую попытку преобразования налоговой системы предпринял Шер Алихан (1868-1879). Ко времени начала его правления Афганистан был разделен между сардарами. Они взимали все налоги, внося правительству только незначительную часть поступлений, но были обязаны «содержать за свой счет нужное государству войско. Чтобы ослабить влияние своих крупных вассалов, эмир решился взять из их управления источники финансов страны и образовать одну постоянную армию». Об осуществлении налоговых преобразований нет сколько-нибудь подробных сведений. Общий размер налоговых поступлений при Шер Али-хане увеличился примерно в два раза, что может отчасти объясняться расширением его владений на севере. Шер Али-хан увеличил и усилил регулярное войско, общая численность которого доходила до 50 тыс., он также создал в Кабуле государственную полицию. Более регулярного поступления налогов в казну добился Абдуррахман-хан (1879-1901), создавший административно-полицейский аппарат. При Абдуррахмане была значительно увеличена регулярная армия, он запретил ханам иметь постоянные вооруженные отряды, возложив на них обязанность лишь в случае войны предоставить ему конных и пеших ополченцев. Однако еще к началу гражданской войны 1928-1929 гг. основную оборонительную силу Афганистана составлял союз племен. К началу восстания боеготовность племенных ополченцев мало чем отличалась от боеготовности афганской регулярной армии, но численность их была неизмеримо большей: если в афганской армии по штату насчитывалось около 23 тыс. человек, а в действительности армия не превышала 10 тыс., то племена, по британским оценкам, могли выставить 100 тыс. человек. Решительное наступление на позиции племен повел эмир Аманулла-хан (1919-1929), отобрав у ханов право сбора налогов. Это не могло не вызвать сопротивления
племен, явившегося одной из основных причин кризиса 19281929 гг. Причем особую роль сыграло население Хоста, которое состоит из племен юсуфзаев, мангал и джадран, всегда поставлявших цвет племенного ополчения в афганскую армию, но вместе с тем необычайно ревниво отстаивавших свою самостоятельность от центральной власти. Так, в 1913 г. в ответ на попытку произвести насильственный рекрутский набор племена Хоста подняли восстание и сумели настоять на выполнении всех своих требований. Снятие налоговых льгот вызвало восстание в Хосте в 1924 г. После гражданской войны 1928-1929 гг. часть афганских племен была освобождена от уплаты налогов. Надир-шах объявил в своей программе, что «набор в войска будет произведен по племенному принципу и на добровольных началах». О силе вооруженных формирований племен говорит, например, тот факт, что еще в 4050-х годах. XX в. население Кунара дважды громило правительственные войска, когда те приходили выполнять распоряжения Кабула. Поступавшая с конца 1950-х годов иностранная финансовая помощь позволила укрепить армию. «Военная помощь афганской армии и военно-воздушным силам, - отмечает западный эксперт, -впервые создала ситуацию, при которой племена перестали представлять реальную опасность для центрального правительства. Тем более что экономическая помощь, осуществляемая через афганскую бюрократию, усилила контроль правительства над экономикой». Укрепление вооруженных сил, сопровождаемое важными экономическими мероприятиями, позволило постепенно вытеснять военные формирования племен. В результате некогда противостоявшие государственной власти племенные союзы были раздроблены, а их военные формирования заменены регулярной армией, чем объясняется прекращение после Второй мировой войны восстаний племен. Это позволило лишить племена налогового иммунитета.
Однако нестабильность и последовавшая за ней гражданская война привели к фрагментации страны в первой половине 90-х годов XX в. Племена самоизолировались от центральной власти и воссоздали свои военизированные формирования. Вожди племен и полевые командиры возглавляют в своих районах отряды от 100 до 1000 человек. Вооруженными отрядами обладают и этнические меньшинства, создавшие свои политические и военные организации. Так, еще недавно Исмаил-хан располагал армией в 1520 тыс. человек, А. Дустом - 15-20 тыс. человек, а хазарейцы имели отряды, насчитывавшие 15 тысяч. В настоящее время в составе
подобных военизированных формирований находится более 120 тыс. человек, в то время как только планируется создать к 2008 г. 70-тысячную армию и 80-тысячную полицию. Поэтому военное превосходство полевых командиров над Вооруженными силами Афганистана не подлежит сомнению. Все рассмотренное выше позволяет понять, почему так силен и устойчив институт полевых командиров и почему с таким трудом идет разоружение незаконных военных формирований. Это означает, что не только пуштунские племена восстановили свою независимость от центральной власти, но и этнические меньшинства и составляющие их племена стали претендовать на автономный статус.
О силе полевых командиров свидетельствует и сравнение возможности их и государства аккумулировать доходы. В то время как внутренние доходы государства в 2003/2004 фин. г. составили 200 млн. долл., доходы полевых командиров - несколько миллиардов. Сумма налогов, которая сегодня может быть собрана в Афганистане, оценивается примерно в 500 млн. долл., из которых в бюджет правительства попадает только около 80 млн. А в 2002 г. лишь менее 10% доходов, полученных в Гератской и северных провинциях, поступило в государственную казну. Такие прибыльные сферы деятельности, как производство и торговля наркотиками и участие в приграничной транзитной торговле и контрабанде, сосредоточены в регионах. Внутриафганские доходы от наркобизнеса оцениваются в 2,6 млрд. долл. в год, а прибыль от контрабанды составляет около 2 млрд. долл. в год. Эти суммы намного превосходят бюджет афганского правительства.
Таким образом, все вернулось чуть ли не к тому, с чего начиналось Афганское государство. С той лишь разницей, что помимо пуштунских племен на особое положение претендуют также этнические меньшинства. Вместе с тем в попытках укрепиться Афганское государство пережило за последние 100 лет почти все формы политического режима - абсолютистскую монархию Абдуррахман-хана, конституционную монархию Амануллы-хана, парламентскую монархию Захир-шаха, авторитарную президентскую республику Мухаммада Дауда, республику советского типа при НДПА, исламский режим моджахедов и теократию талибов. В настоящий момент Афганистан переживает период становления президентской республики, основанной на принципах демократии. Однако вряд ли и на этот раз удастся обойтись без племенных институтов. По крайней мере, слабость нынешнего правительства во многом вы-
звана тем, что большинство его членов, кроме Исмаил-хана и еще нескольких человек, долгое время прожили за границей и не имеют опоры в традиционном афганском обществе.
«Восток», М., 2008, № 2, с. 137-149.
Б. Долгов,
публицист
АНАЛИЗ ФЕНОМЕНА ИСЛАМИЗМА НА ПРИМЕРЕ СИТУАЦИИ В АЛЖИРЕ, ТУНИСЕ И ЕГИПТЕ
Тезис о возможном конфликте цивилизаций был выдвинут британским историком А. Тойнби в конце 40-х годов XX столетия. Тем не менее многими из тех, кто его цитирует, упускается из виду, что в той же работе А. Тойнби указывал на «единый великий опыт всего человечества», который должен привести его в «единое сообщество», и это «единство человечества будет восприниматься, как одно из фундаментальных условий человеческой жизни - как бы часть природного миропорядка». Затем с утверждением о столкновении цивилизаций в силу различия их культур, «доминирующем факторе мировой политики», выступил в 1993 г. американский социолог и государственный деятель С. Хантингтон в работе, озаглавленной «The Clash of Civilizations?» (Столкновение цивилизаций?). После известных террористических актов в США в сентябре 2001 г., в Мадриде в 2004 г. и в Лондоне в 2005 г. этот тезис появляется в СМИ, публицистических и даже научных зарубежных и отечественных публикациях, выступлениях политиков и, таким образом, трансформируется в массовом сознании в совершенно конкретную форму, как конфликт христианской и мусульманской цивилизаций. Причем некоторыми авторами сама исламская религия, представляющая собой основу мусульманской цивилизации, трактуется, как изначально агрессивная, обскурантистская и не толерантная к другим вероисповеданиям (появился даже некий термин «исламо-фашизм»), в доказательство чего приводятся отдельные суры Корана.
В данной работе не ставится задача разбора сур Корана, опровергающих тезис «агрессивности» ислама. Приведем лишь одну из них - «Паук» (Анкабут - араб.), в которой говорится о толерантности к «людям Писания», т.е. христианам и иудеям: «Не препи-
