CC BY
180Д.Н. Маслюженко
Политическая история становления ханства Абу-л-Хайра на юге Западной Сибири
В конце 1420 - начале 1430-х гг. на территории юга Западной Сибири началось формирование ханства Абу-л-Хайра (в историографии принято не совсем удачное название «Государство кочевых узбеков»), сумевшего на некоторое время подчинить своей власти большинство родственников из династии Шибанидов. Начальный этап существования этого государства, который приблизительно датируется 1429-1446 гг., является наименее изученным, в том числе и по причине малого количества источников. Судя по анализу ссылочного аппарата тех работ, где он имеется, авторы чаще всего опираются на отдельные фразы из сочинения Самарканди (между 1467-1476 гг.), созданного по заказу Шейбани-хана «Таварих-и гузида-йи Нусрат-наме» (авторство спорно, между 15021504 гг.) и близкое к нему «Шайбани-наме» Камал ад-Дина Али Бинаи, а также наиболее часто на достаточно тенденциозное «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» Масуда бен Усмана Кухистани (около 1540-1551). Некоторая косвенная информация также содержится в произведении Махмуда бен Эмира Вали «Бахр ал-асрар фи манакиб ал-ахйар» (между 1634-1641 гг.) и ряде других источников, в том числе в «Тарих-и Кипчаки» Кипчак-хана (закончена в 1722 г.). В значительной части этих произведений отсутствует хронологическая привязка большинства событий, что усложняет проведение реконструкции и приводит в последнее время к появлению прямо противоречащих друг другу версий (см. например: Сабитов). Отметим, что этот список источников мало изменился с момента появления первых работ по этой теме.
Анализ взглядов отечественных исследователей на первый этап функционирования «Государства кочевых узбеков» / ханства Абу-л-Хайра показывает значительное расхождение их точек зрения на большинство событий этого времени. В тоже время от их решения зависит отношение к начальному этапу становления позднесредневековых государств на территории юга Западной Сибири. По сути, единство имеется лишь в вопросе о дате рождения этого хана (816 г.х. или 1413/1414 г., омоложение этой даты на один год было предложено только В.В.Бартольдом [Бар-тольд, 1964, с.489]) и его службе в молодые годы у дяди хана Джумадука. Уже вопрос о лидере дальнейшего восстания против него, в качестве которого предлагается Хаджи-Мухаммад, Махмуд-Ходжа и Хызр, вызвал значительное расхождение в историографии. При этом в источниках имена этих лидеров вообще не упоминаются и реконструируются на косвенных основаниях, хотя в написанной в первой четверти XVIII века «Тарих-и Кипчаки» в качестве такового указан сам Абу-л-Хайр [МИКХ, 1969, с.390]. В зависимости от решения этого вопроса авторы предполагают различное место Абу-л-Хайра как в самой битве, так и после нее, в том числе предполагая его пленение Хаджи-Мухаммадом или Махмуд-Ходжой и даже пребывания у одного их них при дворе.
Смешав деятельность этих двух ханов, М.Г.Сафаргалиев заложил своеобразную «бомбу» под возможность решение этого вопроса вне историографической традиции. Также различается дата провозглашения интересующего нас лица ханом (от 1428 до 1430 гг.) и место его ханского престола (область Тура, Тара на Иртыше, Чинги-Тура, Кызыл-Тура). Имеются значительные отличия и в вопросе об интерпретации личности основного противника хана в борьбе за Сибирь, сущности и времени столкновения с ним. Несколько меньше споров вызвала дата похода на Хорезм, который, как правило, датируют в рамках 834 г.х. / 1430-1431 гг., хотя причины этого похода, как и дальнейшего отступления из Хорезма чрезвычайно отличаются. К наиболее крайней точке зрения по отношению к первому событию относится отступление лидера узбеков в результате восстания Махмуда и Ахмада. Генеалогия последних вообще вызвала ожесточенный спор, в частности, предлагались следующие точки зрения: в широком плане - потомки Уруса или Тука-Тимура, а в более узком - сыновья Хаджи-Мухаммада или Кичи Мухаммада. В связи с этим их кочевья, где находятся Орду-Базар и «Саин стул», располагаются в присырдарьинских степях, Сибири, Приаралье, Нижнем Поволжье (или «не Нижнем Поволжье» по А.Г.Гаеву), на Яике, в Астрахани. Еще более разительны различия по вопросу о времени этого столкновения, которое в последнее время предлагается сместить с начала 1430-х гг. на конец 1440-х или даже 1450-х годов. Казалось бы, большее единство высказывается относительно времени подавления восстания Мустафы, но и здесь авторы предлагают даты в пределах от 1440 до 1446 года, причем иногда оно охватывает сразу 4 года. Абсолютно не ясен вопрос о территории этого восстания, генеалогии хана и его последующей судьбе.
Все авторы едины в вопросе о дате окончательно ухода кочевых узбеков Абу-л-Хайра на юг (1446 или в некоторых случаях 1446-1447 гг.).
Остается не ясным, чем точно занимался хан на протяжении более чем 15 лет пребывания в Сибири, если не считать подавления массового сопротивления. Причем среди лидеров сепаратистов часто приводят список тех ханов и огланов, которые вышли на первое место после смерти Абу-л-Хайра, в том числе участвовали в убийстве его сына и наследника. Факт хронологической удаленности этих событий должен ставить под вопрос возможность участия в них одних и тех же лиц. Но, наверное, одним из наиболее «больных» вопросов является проблема передачи власти в Сибири иным лицам и степень их зависимости от Хана-и Бузург [подробнее результаты историографического обзора см.: Маслюженко, 2011б, с.52-58].
Предпринятый анализ показывает значительные расхождения между большинством авторов, занимавшихся этой темой на протяжении последнего столетия, и, следовательно, требует нового анализа источников вне сложившейся историографической традиции. Данная работа не претендует на решение всех этих вопросов, но позволяет еще раз к ним вернуться, хотя бы по той причине, что рассматриваемые 20 лет являются принципиальными для понимания истории сибирских Шибани-дов. Если до этого большинство представителей династии действовали в русле преемственности с традициями улуса Шибана как части Золотой Орды в условиях ее раскола и междоусобных войн различных династов, то именно с приходом к власти Абу-л-Хайр была заложена традиция оформления на территории юга Западной Сибири единого государства. Одновременно с этим статус столичного города окончательно закрепляется за Чинги-Турой, что в будущем сказывается в особом положении этого города внутри Тюменского ханства.
Согласно Кухистани, будущий хан родился в 816 г.х. (03.04.1413-22.03.1414), который соответствует году дракона, то есть 29 году XIV цикла китайского календаря, начало которого приходится на 1384, а сам год на 1413 (очевидно, что именно к нему надо относить дату рождения хана)1. Ранние годы его жизни практически неизвестны, кроме подчинения своему дяде Джумадуку, который был «из славных падишахов рода Шайбана» [МИКХ, 1969, с.141].
Отец Абу-л-Хайра, Даулат-Шайх-оглан, по мнению Б.А.Ахмедова и А.Г.Нестерова, был одним из лидеров Шибанидов и правил с конца XIV века до 1426 года. Его владения, судя по карте первого автора, находились в таежной зоне, на северных притоках Тобола и среднем течении Иртыша, то есть к его территории относилась и Чинги-Тура [Ахмедов, 1965, с.41-43; Нестеров, 2003, с.110-111]. Исходя из этого, логичной видится версия о дальнейшем возведении на престол Абу-л-Хайра именно в Чинги-Туре. Однако, следует признать, что данная реконструкция строится на достаточно слабом основании, в частности на генеалогических перечнях Шибанидов, которые зачастую сводятся только к указанию последовательности, но без четкой внешней хронологии и указания территории. Единственный известный нам автор, который описывает отца будущего хана подробнее, это Махмуд бен Вали. Согласно ему, у Ибрахим-хана, который также известен как Аба-оглан, было два сына. Старшим был Хизр-хан, а младший - Даулат-Шейх-оглан. После смерти отца именно последний «стал созидателем основ и тем, чьим приказам повинуются. С родственниками, племенами и со всеми войсками он стал обходиться мягко и приветливо. Он считал обязательным и необходимым воздерживаться и избегать объявления слова «восстание» по отношению к ханам того времени» [МИКХ, 1969, с.349]. Обращает на себя внимание то, что он, в отличие от старшего брата, даже не имел титула хана, и в целом, видимо, был лоялен к лидерам Шибанидов, что, в свою очередь, могло привести его сына к хану Джумадуку. Как бы то ни было, данный источник не позволяет нам ни уточнить точное время правления, ни территорию, ни даже реальный статус отца Абу-л-Хайра. Скорее всего, личность Даулат-Шейх-оглана потребовала подробного описания в генеалогическом перечне не в силу его личного значения и особого статуса среди Ши-банидов, а именно в качестве возможной предпосылки для успешности и результативности деятельности его сына.
В связи с этим видится необходимым вернуться к хорошо изученному в историографии моменту восстания степных племен против Джумадуку. Наиболее ранняя и подробная версия этого события описана в «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» Масуда бен Усмана Кухистани (между 1540-1551 гг.), созданного по заказу одного из младших сыновей хана Абд ал-Латифа. На наш взгляд, подоб-
1 Здесь и далее подсчеты хронологии проводятся на основании синхронистических таблиц исламского и европейского календарей и таблицы циклического календаря Китая [по: Пронштейн, Кияшко, 1981].
ный заказ мог привести к частичному искажению и возможному «обелению» ряда поступков основателя правящей династии.
Традиционная версия гласит, что в дни правления хана мангыт Гази-бий «утвердился на троне могущества и престоле правления» и «протянул руку угнетения и насилия». В результате этого эмиры и вожди Дешт-и Кипчака вышли из повиновения и умертвили его, после чего направились ко двору хана Джумадука, где удостоились чести занять место у него на службе. Однако дальнейший конфликт с ханом, который объясняется как его личными отрицательными качествами («...крайней степени падишахского высокомерия и спеси верховного владыки...»), так и тем, что он не обратил внимания на положение этих вождей, привел к их бегству от хана в местность Джай-тар-Джалкин. Здесь они соединились с другими «эмирами и предводителями войск», среди которых первое место занимали Кепек-ходжа из племени мангыт (скорее всего, буркут) и Умар-бий из племени буркут, причем образованное войско исчислялось в семьдесят тысяч и, судя по племенной принадлежности лидеров, состоял в основном из мангытов, близки к ним нукузов и буркутов. При этом в источниках не фиксируется список тех племен, которые бежали от Гази к Джумадуку. В ответ на это Джумадук издал приказ о сборе войска, левое крыло которого возглавил Абу-л-Хайр, а правое - Ходжа-оглан и ряд других бахадуров. В последовавшей битве войско Джумадука было разбито, а сам хан погиб. По версии Кухистани, шестнадцатилетний Абу-л-Хайр попал в плен к Сарыг-Шиман из мангыт, еще одному из лидеров восставших. Битву можно датировать исходя из 16-летнего возраста Абу-л-Хайра в это время, то есть отнести к 832 г.х. (11.10.1428-29.09.1429). Скорее всего, она произошла в период весны-лета 1429 года (832 г.х.). Поздней осенью Абу-л-Хайра отпустили, и зиму 833 г.х. (30.09.1429-18.09.1430) он провел в юрте Алаша-бахадура. После это Абу-л-Хайр вернулся в свой юрт и был провозглашен ханом [МИКХ, 1969, с.140-142].
В связи с этим сюжетом возникает несколько вопросов, попытки решения которых в разной степени предприняты в историографии. Прежде всего, какие властные полномочия позволили Га-зи-бию проводить репрессии против кочевой знати, и почему после его убийства племенные лидеры обратились именно к Джумадуку. Как показал анализ историографии, проведенный В.В.Тре-павловым, ранее авторы (М.Г.Сафаргалиев и В.Л.Егоров) предполагали, что эти события могли быть связаны с противостоянием между Джумадуком и Гази. Однако анализ источников показывает, что ближе к решению этого вопроса находится В.В.Трепавлов, который предположил, что, в соответствии с ногайской традицией, Гази был беклярибеком Джумадука, и именно по этой причине данный хан мог выступить арбитром в решении спора [Трепавлов, 2002, с.96-97]. При этом остается неясно, почему попытка арбитража была предпринята только после убийства. Можно предположить, что недовольство Гази могло быть связано с его участием в убийстве хана Барака, которое произошло около 1428 года или в сентябре-октябре 1428 года по К.З.Ускенбаю [Кляштор-ный, Султанов, 1992, с.209; Ускенбай, 2003, с.23; История Казахстана, 2006, с.410].
Согласно Самарканди, в этом году между Султан-Махмуд-огланом и ханом Бараком в Мого-листане произошло сражение, в ходе которого Барак был убит. Причем следующий гонец сообщил о том, что затем Гази-бием был убит Султан-Махмуд [МИИК, 1973, с.168]. Вокруг идентификации Султан-Махмуда развернулась длительная дискуссия, оказывающая прямое влияние на интерпретацию дальнейших событий [подробнее см: Маслюженко, 2011б, с.52-58]. С учетом последующего убийства и наличия титула оглана, его интерпретация как ханов Кучук Мухаммада, Махмуд-Ходжи, Хаджи-Мухаммада или одного из братьев Гази-бия не может быть признана убедительной. Возможно, что в данном случае речь шла о некоем неизвестном Чингизиде, который был использован именно как формальный лидер мангытов в убийстве Барака, что, кстати, подтверждается и наличием у него титула оглана, а не хана. По всей видимости, именно комплекс двойного убийства и мог стать основой для восприятия его действий как «насилия и угнетения», в том числе со стороны бывших «подданных» Барака. Таким образом, к концу 1428 года, помимо Джумадука, среди сильных ханов из династии Шибанидов в степях остался только кочевавший севернее Махмуд-Ходжа. Возможно, по этой причине часть эмиров и биев, искавших ханского покровительства, обратилась именно к хану Джумадуку.
В тоже время данная версия поднимает еще два вопроса: в какой местности произошла битва и кто были лидером из числа Чингизидов, необходимым для легитимизации восстания. Согласно Кухистани, недовольство Джумадуком привело к уходу от него той же группы недовольной знати в местность Джайтар-Джалкин, где они встретились с другими эмирами и предводителями войска, «которые опоясались поясом вражды и противления Джумадук-хану». Среди них важную роль играли представители буркутов, мангытов и в меньшей степени нукусов [МИКХ, 1969, с.141]. Из
двух указанных вопросов, первый, насколько известно автору, никем не решался. Поскольку в самом источнике расположение этой местности не ясно, то остается лишь искать такую территорию, где могли быть смежные владения мангытов и буркутов. В первой половине XV века кочевья первых находились в районе Яика, Эмбы и Илека, то есть в Западном и отчасти Центральном Казахстане [Трепавлов, 2002, с.461]. Проживание ногаев в Западной Сибири, в частности на Иртыше, фиксируется и Н.Ф.Катановым [Катанов, 2004, с.138]. Владения буркутов идентифицировать сложнее, хотя в последнее время в связи с интерпретацией искерской княжеской династией Тайбу-гидов как представителей этого племени появились возможности для первых подходов к этому вопросу [Сабитов, 2010, с.32-35; Маслюженко, 2010, с.17; Исхаков, 2011б, с.50; Парунин, 2011б, с.94-111]. Прежде всего, тот же Кухистани пишет о том, что именно буркуты на момент прихода Абу-л-Хайра правили в Чинги-Туре, а Кипчак-хан указывает «... область Тара, которая была родиной буркутов...» (имеется в виду Тура) [МИКХ, 1969, с.144, 390]. По мнению Р.П.Храпачевского, это племя было среди покоренных Джучи в 1207 году лесных народов [Храпачевский, 2005, с.434, прим. VII; с. 524, прим. VI]. Очевидно, что совпадение территорий этих двух племен могло быть только на территории Южного Зауралья или Северного Казахстана, то есть приблизительно в местах кочевий Махмуд-Ходжи-хана.
Второй важный вопрос - это фигура лидера из Чингизидов, возглавившего восставших. Указанные ранее версии идентификации этого лидера строятся лишь на логике событий, но не находят прямого подтверждения в источниках. Казалось бы локализация битвы на севере степной зоны, увеличивает доказательную базу в пользу лидерства Махмуд-Ходжи. Однако в этой связи предлагаю вернуться к той версии, о которой писал в первой четверти XVIII века Кипчак-хан. Согласно ей, сам Абу-л-Хайр был в союзе еще с теми кочевыми лидерами, которые участвовали в убийстве Гази-бия. В результате Джумадук решил наказать его за измену, что привело к бегству Абу-л-Хайра с частью войска хана и дальнейшей битве, в которой Джумадук был убит [МИКХ, 1969, с.390]. Очевидно, что Кипчак-хану не нужно было приукрашивать роль Абу-л-Хайра в этих событиях. Кстати, она объясняет наличие в ранних источниках среди соратников хана тех, кто был с ним «в годы казачества», то есть скитаний на окраинах государства. Появление таких людей крайне сомнительно, если Абу-л-хайр все время был на службе Джумадука, а потом был провозглашен ханом, ведь не могли все эти люди присоединиться за полгода зимовки у Алаш-бахадура [МИКХ, 1969, с.143]. В таком случае и его дальнейшее пребывание у Сарыг-Шимана и Алаш-бахадура следует рассматривать как поездку после битвы по степным союзникам, которая завершилась вполне логичным провозглашением его ханом. В ином же случае не ясно, каким образом проигравший в битве Шибанид по возвращению смог получить столь значительную поддержку.
Провозглашение ханом Абу-л-Хайра, произошедшее в год его 17-летия, в 833 г.х. или год обезьяны (1429 г.), уже неоднократно рассматривалось в историографии. Прежде всего, с учетом зимовки и возвращения Абу-л-Хайра в степи, когда «солнце... переместилось в дом Овна» [МИКХ, 1969, с.143], это событие могло произойти только в период весны 1430 года. В связи с этим обратим внимание на высказанное выше предположение о том, что разбитый в битве царевич вряд ли мог получить столь значительную поддержку сразу после возвращения в степи. Эта поддержка хорошо видна из списка пришедших к его двору представителей аристократии, который имеется у того же Кухистани.
Сравнительный анализ этого списка со списками соратников хана в более ранних источниках («Таварих-и гузида-йи Нусрат-наме» и «Шейбани-наме»), показывает не только наличие прямых заимствований между источниками, о чем уже говорилось в историографии, но и выявляет весьма интересные расхождения [МИКХ, 1969, с.16-17, 96-97, 143-144]. Эти два ранних произведения практически дословно повторяют списки соратников, подразделяя их на две части - тех, кто был с будущим ханом «во время казачества» и тех, кто пришел, «когда он достиг могущества». Хотя в «Шейбани-наме» список расширяется за счет присоединения 11 имен представителей омаков (или племен) кушчи, найманов, конгратов, уйгуров и курлаутов, которые играли значительную роль в дальнейшей истории этого ханства. Автор «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» не просто заимствует именно этот расширенный список (вопреки мнению Ж.М.Сабитова о копировании списка из Таварих-и гузида-йи Нусрат-наме [Сабитов, 2009, с.173]), но и частично корректирует его. Кухистани убирает 8 имен, в том числе Мухаммад-бека конграта, но при этом добавляет 23 имени, в том числе фигуры важных для легитимизации хана в исламском мире Кул-Мухаммад-сейида и Кара-сейида. Возникает вопрос о том, каким образом формируется список этих добавленных имен. Сравнение с последующими перечнями участников различных походов хана выявляет, что, кроме 5 случаев, все
они были автоматически записаны в интересующий нас список именно из них, за счет чего было достигнуто его расширение [МИКХ, 1969, с.143-144, 146, 149, 153-154, 156-157, 159, 164, 168]. По всей видимости, это допущение можно сделать и для сейидов, которые непосредственного участия в выборах и ряде последующих событий в Сибири не принимали, а присоединились к Абу-л-Хайру в ходе расширения его владений за счет городов на Сырдарье.
За пределами этого перечня поддержавших избрание хана, у Кухистани остается всего 14 имен, в том числе значимых для дальнейших событий представителей буркутов и конгратов, а также ряд огланов из числа Чингизидов, которые с очевидностью присоединились к хану именно в ходе последующих событий. Все это показывает значительную авторскую правку имеющегося списка степной аристократии, проведенную Кухистани, а не просто механическое заимствование. Кстати, любопытно то, что, если во время выборов ханом Абу-л-Хайра огланы стоят сразу за сеидами, Бузанджаром-кыйатом и Ваккасом-мангытом, подтверждая тем самым легитимность церемонии, то во время военных действий они (за исключением Бахтийара-султана как руководителя авангарда и сына хана Ахмада-султана) могут стоять и вслед за предводителями племен, силы которых, видимо, были больше. Явные исключения из этого общего правила наблюдаются в столкновениях Абу-л-Хайра с другими Чингизидами (Махмуд и Ахма, Мустафа), а также в таких значимых походах, как захват Сыгнака и битва с калмыками. В данном случае частый выход на первое место именно племенной аристократии показывает ее большее значение в поддержании ханской власти, что позволяло нарушить в перечнях своеобразный степной «табель о рангах».
Не менее интересен перечень тех племен, которые наиболее часто упоминаются на первом месте среди сподвижников Абу-л-Хайра. Д.М.Исхаков и И.Л.Измайлов неоднократно указывали, что в позднесредневековых государствах, в том числе, в ханстве Абу-л-Хайра, существовала не только крыльевая структура, но и система карача-беев, которая «остается не раскрытой» [Исхаков, 2001, с.120-121; Исхаков, Измайлов, 2006, с. 108-143; Исхаков, 2011а, с.52-58]. В восьми имеющихся перечнях военных соратников на первых 4 местах, если убрать сейидов и огланов, в 5 и более случаях стоят представители кыйятов, конгратов и кушчи. К ним в 3 случаях добавляются бур-куты и мангыты, в 2 случаях - дурманы, найманы, уйшуны и уйгуры. Не ясно, насколько это связано, собственно с системой карача-беев, которая, несомненно, существовала к концу правления хана в виде совета беков-карачи [МИКХ, 1969, с.19]. Высокий статус, или, по крайней мере, необходимость, получения поддержки буркутов, мангытов и конгратов подчеркивались и выбором ханских жен именно из этих племен [МИКХ, 1969, с.354]. Полученный список ведущих племен в окружении Абу-л-Хайра близок к аналогичному перечню, реконструированному Т.И.Султановым по сочинению Мухаммада Салиха: сихиут, кыйат, конграт, буркут, мангыт, найман, дурман, ушун (уйсун), кушчи [Султанов, 1982, с.10]. По сути, при сопоставлении этих списков мы видим только два не совпадающих названия - уйгуры и сиджиуты (сихиуты) [ср. Исхаков, 2001, с.121].
Политическая структура «Государства кочевых узбеков» хорошо реконструирована Б.А.Ахме-довым [Ахмедов, 1965, с.98-102]. Одним из наиболее спорных вопросов в изучении системы государственной власти этого ханства - это определение фигуры беклярибека, который был вторым лицом в системе управления. В историографии сложилось мнение, поддержанное в частности В.В.Трепавловым, о том, что этот пост занимал лидер мангытов Ваккас [Трепавлов, 2002, с.91-92]. Однако анализ перечней показывает, что он упоминается у Кухистани всего три раза: при возведении Абу-л-Хайра на престол (на 2 месте) и на 1 месте в походах на Сыгнак и ханов Махмуда и Ахмада. Между этими событиями Ваккас в окружении хана вообще не упоминается. По моему мнению, место того или иного степного аристократа в перечне показательно с точки зрения определения могущества как его самого, так и представляемого им омака (племени). Фактически столько же раз, но на первых местах упоминаются представителя буркутов (Умар-бий и Адад-бек). Однако чаще всего (4 раза) почетное первое место занимает Бузанджар-бий кыйат, уступая главенство лишь два раза буркутам и два раза Ваккасу. При этом Бузанджар упоминается в абсолютно всех мероприятиях хана. В тех случаях, когда в перечне его оттесняют с первого места, он в 3 случаях упоминается на втором и лишь в одном на третьем месте (после мангытов и буркутов). Возможно, что за долгое правление Абу-л-Хайра беклярибек неоднократно сменялся, однако выбор омаков, из которых он выбирался, оставался сравнительно ограничен (мангыты, буркуты, кыйаты). Предпочтение кыйатов в лице Бузанджара могло объясняться их ранними связями с Шибанидами, в частности в период Западного похода среди нукеров Шибана первым упоминается Бурулдай из кыйя-тов [Мустакимов, 2011, с.231], а также в ходе реформ Узбека [Утемиш-хаджи, 1992, с.93]. Представители этого клана были и в объединениях во главе с Шибанидами на протяжении XV века, да-
же после постепенного уменьшения их влияния в иных постзолотоордынских государствах [Исха-ков, Измайлов, 2006, с.132-133; 8сЬаш1^1и, 1986, р.202-203]. При этом конграты, кушчи и найма-ны также присутствует в изначальном окружении Шибана [Абулгази, 1768, с.120; Мустакимов, 2011, с.231]. Несомненно, что при этом в управлении войском большое значение имел двоюродный брат хана Бахтийяр-султан, что напоминает более позднюю ситуацию в Тюменском ханстве с положением Мамука при его брате Ибаке или в Сибирском ханстве с определением места Мамет-Кула при дяде хане Кучуме. Во всех этих случаях мы видим, что для Шибанидов характерно выдвижение на первое место в военной структуре именно своих родственников.
На наш взгляд, несмотря на попытки Ж.М.Сабитова пересмотреть хронологию и последовательность дальнейших событий [Сабитов, 2009, с.166-180], последовавший вслед за интронизацией поход на Чинги-Туру был вполне логичен. Этот город был крупнейшим оседлым центром на территории Шибанидов и контроль над ним, ушедший из рук династии в пользу буркутов, был принципиален, в том числе с точки зрения использования сибирских ресурсов. Скорее всего, поход должен был состояться в период лета-осени 1430 года, то есть сразу после интронизации хана. С учетом предложенного нами участия Абу-л-Хайра в восстании против Джумадука и лидерства в нем из числа представителей степной аристократии именно буркутов в лице Кепек-ходжи и Умар-бия, видится логичным мирное присоединение этой территории к владениям хана.
Данный город, по информации А.Валиди Тогана, был центром Туринского вилайета [Валиди Тоган, 2010, с.39-40], то есть особой административной единицы, руководство которым находилась в руках представителей племени буркут. Статус этого города в сибирских владениях Шибани-дов предопределил выбор его в качестве «местопребывания трона государства и средоточия божьей помощи» [МИКХ, 1969, с.143-144]. По всей видимости, буркуты уступили свою власть в городе отнюдь не безвозмездно, в частности, в последующие годы представители буркутов часто занимали первое место в перечнях, что показывает их высокий статус в ханстве. Кроме того, союз был скреплен брачным договором, поскольку первая жена Абу-л-Хайра, от которой родились Шах-Будаг-султан и Ходжа-Мухаммад, также была из буркутов [МИКХ, 1969, с.354].
В качестве следующей вехи в установлении власти Абу-л-Хайра Кухистани указывает его победу над ханом Махмуд-Ходжой, которого называет «одним из выдающихся государей своего времени» [МИКХ, 1969, с.146; см. аналогичное у Утемиш-Хаджи: «он был сильным и надежным ханом» [Валиди Тоган, 2010, с.39]. Ж.М.Сабитов, отстаивающий идею «сбивчивой» хронологии этого автора, считает, что это сражение произошло между 1457-1459 гг. с Махмудеком, сыном Хаджи-Мухаммада [Сабитов, 2009, с.176]. Однако, как нам кажется, на это нет оснований по нескольким причинам.
Прежде всего, нельзя забывать того факта, что на конец 1420-х - начало 1430-х гг. Махмуд-Ходжа был действительно одни из крупнейших ханов из династии Шибанидов, причем его владения, по всей видимости, граничили с землями Абу-л-Хайра, и было вполне логично начинать воплощение «желания завоевать другие земли и страны» именно с соседей. С точки зрения военной тактики и стратегии это объяснялось и необходимостью подготовить «тыл» для дальнейших походов на юг. Несмотря на лестные характеристики этого хана в источниках, о его деятельности мы имеем мало информации [Маслюженко, 2011, с.88-101; Парунин, 2011а, с.113-115]. Собственно в сибирской истории он известен благодаря борьбе совместно с родами Туринского вилайета против тюменов конгратов и салдживутов, после победы над которыми «объединил вокруг себя всю страну» [Валиди Тоган, 2010, с.40]. Эта борьба могла вестись только в период 1429-1430 года, особенно если под родами Туринского вилайета иметь в виду буркутов. Хотя локализовать эти события в пространстве не менее сложно, чем во времени, обратим внимание на то, что, по мнению Р.Г.Кузеева, до XVI века территория «сальютов» располагалась между р. Пышма и р.Исеть, в их верховьях [Кузеев, 2010, карта 9], то есть фактически гранича с владениями буркутов. Любопытно, что И.А.Мустакимов связывает племя салдживутов с «туменом Кюйдей» по «Таварих-и гузида» или «Кокедей-Йисбуга» по Утемиш-хаджи. Эти земли относились к изначальным владениям Шибана, позднее здесь находился Каан-бай в период своей встречи с Тохтамышем. Данная территория интерпретируется как расположенная где-то в Западной Сибири или Северном Казахстане [Муста-кимов, 2011, с.242]. При этом прямым наследником Каан-бая был хан Махмуд-Ходжа, владения которого располагались на Тоболе. Все эти упоминания в совокупности позволяют нам географически локализовать события в Сибири в период правления хана Махмуд-Ходжи.
Интерпретация этого события показывает необходимость для Абу-л-Хайра ликвидации власти хана Махмуд-Ходжи не только как потенциального соперника, но и как бывшего союзника бурку-
тов. Возможно, именно по последней причине Умар-бий был на первом месте во время этого похода как руководитель левого крыла. Предполагаемая негласная поддержка Махмудом-Ходжи Абу-л-Хайра во время борьбы против Джумадука могла быть воспринята ал-Дженнаби как предательство, что привело к появлению следующей версии: Абу-л-Хайр-оглан изменил хану Махмуд-Ходже и убил его на охоте [Золотая Орда, 2003, с.238]. Кстати, именно в это время в войсках хана появляется сын хана Хызра, двоюродный брат Абу-л-Хайра Бахтийар-султан, который с этого времени постоянно выступает предводителем авангарда. Дата этого события может быть установлена лишь весьма условно, но, скорее всего, оно должно датироваться 834 г.х. (19.09.1430-8.09.1431). Исходя из предыдущих событий, предпочтительной видится весна-лето 1431 года, поскольку после похода на Чинги-Туру хан распустил войска на зимовку [МИКХ, 1969, с.145].
Поражение и казнь хан Махмуд-Ходжи после битвы на р.Тобол увеличили влияние Абу-л-Хайра в лесостепи Западной Сибири и на севере степей Казахстана. Недаром Ш.Марджани писал о том, что после убийства хана Махмуд-Ходжи Абу-л-Хайр «стал единовластным правителем Дешт-и Кипчака» [Марджани, 2005, с.131]. Как и после восшествия на престол в Чинги-Туре: «Богатство и военная добыча, которые достались воинам от войска противника, [начиная] от розовощеких невольниц, быстроногих лошадей, катаров верблюдов, шатров, кольчуг, оружия разного рода, панцирей - все собрали к порогу [шатра Абу-л-Хайр-хана]... Все это он соизволил пожаловать эмирам и воинам... Всех высокопоставленных султанов и славных эмиров он отличил и [возвысил] вещами, поясом и высокими должностями», «устроил большой той» [МИКХ, 1969, с.39-40, 391]. После этого, «когда большая часть Дашт-и Кипчака. пришла под власть повелителя.» [МИКХ, 1969, с.149], войска были вновь распущены. Скорее всего, под фразой «большая часть Дашт-и Кипчака» имеется в виду, прежде всего, территория улуса Шибана, то есть Абу-л-Хайру удалось объединить владения Шибанидов.
В источниках упоминается, что ему платили ясак как жители Жанги (Чинги)-Туры, так и Булгара [Ахмедов, 1965, с.94; Хафиз-и Таныш, 1983, с.74]. Причем территория последнего до этого была связана с ханом Хаджи-Мухаммадом, а после его смерти - с ханом Махмуд-Ходжой [Маслюженко, 2011, с.97-99]. Постоянное упоминание в источниках о связях Шибанидов с Булгаром, которая могла установиться еще со времен присутствия там Шибана и Бурулдая в ходе Западного похода, явно требует подробного исследования, работа над которым была начата И.А.Муста-кимовым [Мустакимов, 2009, с.185-189]. По крайней мере, уже сейчас явно видна хронологическая последовательность в претензиях этой династии на «Золотой престол» на протяжении XV века: Хаджи-Мухаммад, Махмуд-Ходжа, Абу-л-Хайр, Ибрахим и его братья, а также попытка Ак-Курта получить этот престол уже от московского князя. Возможно, эта последовательность может быть продлена во времени в период Великой Замятни.
Только после разгрома Махмуд-Ходжи узбеки могли развернуть войска на юг. По данным Самарканди, уже в 834 г.х. узбеки совершили первый набег на Хорезм, который был взят, однако назначенный Шахрухом эмиры «напали на народ и улус узбекский, уничтожили и рассеяли этих наглецов» [История Казахстана, 2006, с.378]. Это известие подтверждается и еще одним автором Шараф-ханом Бидлиси, произведение которого «Шараф-наме» было сочинено в конце XVI века. Он пишет: «Год 834. В этом году, когда Мирза Шахрух из второго похода на Азербайджан возвратился в Герат, ему доложили, что из Хорезма прибыл гонец [с известием], что узбекское войско подняло пыль смуты, большая армия подошла к берегу реки Аму-Дарьи и подступила к Хорезму. Здешний правитель, эмир Ибрахим б. Мир Шах Малик, будучи не в силах сопротивляться, отправился в Кат и Хайвак. Узбекское войско захватило Хорезм и сильно разрушило. Грабили и разоряли сверх [всякой] меры. Получив такие известия, Мирза Шахрух отрядил в те области группу великих эмиров. Эмиры, повинуясь приказанию, направились в Хорезм, сразу же по прибытии туда уничтожили узбекское войско и рассеяли все то сборище» [Шараф-хан Бидлиси, 1976, с.112].
Ж.М.Сабитов, со ссылкой на Гаффари, считает, что войско, устроившее опустошение в Хорезме в 834 г.х., было отправлено не Абу-л-Хайром, а Кичи Мухаммадом [Сабитов, 2009, с.175; История Казахстана, 2006, с.405], хотя это и противоречит обратным данным более позднего автора, то есть Кипчак-хана [МИКХ, 1969, с.391]. Версию ранней даты похода хана на Хорезм поддерживает и Мухаммед Юсуф Мунши, который пишет о захвате Хорезма еще до наступления хану двадцатилетия [Мунши, 1956, с.49]. В целом, наверное, можно согласиться с А.В.Паруниным в том, что специфика источников не позволяет нам с определенностью установить лидера этого похода, который, скорее всего, носил рекогносцировочный характер [Парунин]. В данном случае источники с большей степенью очевидности привязывают этот поход к узбекам, под которыми, ско-
рее всего, следует видеть именно кочевников ханства Абу-л-Хайра. Отсутствие самого хана в походе может объясняться нее только его ограниченными целями, но и тем, что поход вообще мог носить просто грабительский характер, не согласованный с самим ханом, который только что закончил подчинение «улуса Шибана». В таком случае становится ясным и быстрое поражение нападавших.
Согласно Фасиху Хавафи и Самарканди, поход узбеков во главе с Абу-л-Хайром на Хорезм надо датировать 839 г.х. (27.07.1435-15.07.1436) (Ахмедов, Сабитов) [Фасих, 1980, с.214; История Казахстана, 2006, с.378]. Перечень участников похода показывает, что были собраны все основные силы. В нем приняли участие как сейиды Кул-Мухаммад и Кара, Бахтийар-султан, так и лидеры таких омаков как буркуты, кыйаты, конграты, кушчи, уйгуры, найманы [МИКХ, 1969, с.149]. Ха-ким Хорезма Султан Ибрахим, сын эмира Шах Малика, обратился в бегство и город был взят. Возможно, в этом походе были и участники предыдущего набега, что объясняет фразу Самарканди: «наглецы... опять ушли» [История Казахстана, 2006, с.378].
Целью похода было завоевание Хорезма, тем самым Абу-л-Хайр явно понимал недостаточность сибирских территорий для поддержания единства его государства и стремился вернуть земли Хорезма, частично относившиеся к улусу Шибана. Гипотетически стремление хана к завоеванию южных земель могло объясняться не только требованиями экономики, в том числе необходимостью установления стабильных торговых связей в рамках единого политического пространства, но и идеологическими факторами. Среди них важное место занимает необходимость контроля над кочевой элитой, что невозможно сделать вне инструментов престижной экономики, напрямую связанных с успешностью внешнеполитической деятельности лидера.
В целом сам поход хорошо реконструирован Б.А.Ахмедовым, больший интерес представляют причины ухода из уже захваченного города. Сам Б.А.Ахмедов указывал одновременно три причины этого события: «гнилость воздуха Хорезма» (по Кухистани, возможность «чумы и бедствия жары» [МИКХ, 1969, с.152]), приближение многочисленного войска правителя Самарканда и Хорасана Шахруха, наследника Тамерлана, и опасность действий сыновей золотоордынского хана Ки-чик Мухаммада Ахмада и Махмуда в Приаралье и Хаджи-Тархане [Ахмедов, 1965, с.51]. Последняя версия вызвала значительную дискуссию в историографии, в том числе и по причине неоднозначности трактовки происхождения Ахмада и Махмуда. К этому вопросу мы еще вернемся, поскольку на ее примере хорошо видны проблемы установления внутренней хронологии «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани». Отметим, что косвенное подтверждение именно чумной версии можно найти у ал-Макризи, согласно информации которого в 832-833 г.х. в землях Сарайских и Дештских была моровая язва, причем В.Г.Тиззенгаузен указывал в комментариях, что подобная болезнь фиксируется и в 841 г.х. [Золотая Орда, 2003, с.198].
Достаточно длительное время после возвращения из Хорезма об Абу-л-Хайре ничего неизвестно. Хотя в «Таварих-и гузида Нусрат-наме» есть упоминание о том, что в возрасте 24 лет (840 г.х. / 16.07.1436-5.07.1437), то есть на следующий год после похода, он получил от Шахруха «в удел Хорезм и создал свое государство в Дашт-и Кыпчаке» [Таварих, 1967, с.117]. Возможно, уже с этого времени основные интересы Абу-л-Хайра сосредоточились на юге. При этом, мирное сосуществование с соседями устраивало не всех представителей степной элиты, которые получали от активных внешних завоеваний значительную часть военной добычи. В 844 г.х. (2.06.1440-6.06.1441), Самар-канди сообщает о новом нападении узбекского войска, то при этом указывает: «. временами некоторые из войска узбекского, сделавшись казаками.», то есть нападение не было совершено собственно ханским войском [История Казахстана, 2006, с.378-379]. Возможно, появление этих казаков свидетельствует о росте внутреннего сепаратизма среди сторонников Абу-л-Хайра.
По всей видимости, одним из лидеров на севере степей стал Мустафа, получивший поддержку от лидера мангытов Ваккас-бий, который в перечнях сторонников Абу-л-Хайра не упоминается со времени возведения последнего на престол. Войска соперника были разбиты в сентябре («в созвездие Весов») 1446 года, хотя сам он Мустафа, владения которого находились на Ат-Басаре, притоке Ишима, сумел бежать [МИКХ, 1969, с.157-158]. По возвращению из похода Абу-л-Хайр «решил отправиться для зимовки на завоевание Сыгнака», и именно в этом походе осенью 1446 года на первое место выходит Ваккас-бий, который, возможно, стал беклярибеком, подвинув Бузанджара на второе место [МИКХ, 1969, с.159]. В результате Сыгнак, Ак-Курган, Аркук, Сузак и Узгенд подчинились узбекам. При этом Сузак был отдан в управление Бахтийару-султану, Сыгнак - Мане-оглану, а Узгенд - Ваккас-бию. Отметим, что вряд ли следует рассматривать переход Ваккаса на сторону Мустафы как прямой конфликт с Абу-л-Хайром, поскольку лидер мангытов с 1430 года не
присутствует в перечнях сторонников хана. Абсолютна не ясна и его роль в самой битве, но уже через несколько месяцев он занимает первое место при дворе Абу-л-Хайра. Скорее всего, Ваккас был беклярибеком крайне ограниченный период времени, во второй половине 1440-х гг. (от взятия Сыгнака до своей смерти).
Фактически после этого деятельность Абу-л-Хайра больше не связана с историей Западной Сибири. Однако для завершения нашей реконструкции необходимо обсудить два оставшихся вопроса: хронология борьбы с Махмудом и Ахмадом и проблему передачи власти в Сибири.
Напомним, что при рассмотрении первого из этих вопросов позиция авторов определяется генеалогией ханов. В историографии имеется две основные точки зрения на них как на потомков Хаджи-Мухаммада [Сафаргалиев, 1996, с.459; Файзрахманов, 2007, с. 120; Шашков, 2001, с.9; Нестеров, 2002, с.207-208; Почекаев, 2010, с.346, прим.652]. Эта группа исследователей предполагает, что столкновение Махмуда и Ахмада с лидером узбеков произошло в период 1430-х гг., привело либо к необходимости отступления последнего из-под Хорезма, либо к дальнейшему оставлению Сибири. Хотя это и не объясняет связь ханов с такими понятиями как «Орду-Базар», «столица Дашт-и Кипчака» и «трон Саина». Отметим, что генеалогия Шибанидов, в том числе потомков Хаджи-Мухаммада, хорошо известна, и среди его сыновей перечисляются Сайидак, Махмудак и Шейбан-Гази [МИКХ, 1969, с.350]. То есть с точки зрения генеалогии первую точку зрения подтвердить невозможно, даже, если вслед за А.Г.Нестеровым, считать Саййидека и его сына Ибрахма одним лицом. Это не объясняет расхождения в именах противников Абу-л-Хайра и сыновей Хад-жи-Мухаммада.
Вторая группа, опираясь на интерпретацию «Бахр ал-асрар» Махмуда бен Вали, относит их к сыновьям Кичи Мухаммада [Ахмедов, 1965, с.51-52; Зайцев, 2002, с.37; Трепавлов, 2010, с.62; Алексеев, 2006, с.68; Кляшторный, Султанов, 1992, с.221-222; Маслюженко, 2008, с.79]. Следует признать, что принятие этой генеалогии сталкивается с одним серьезным противоречием. Противостояние ханов с Абу-л-Хайром должно быть перенесено с 1430-е гг. на гораздо более позднее время по причине малолетства первых. В историографии существует несколько достаточно аргументированных точек зрения, согласно которым это событие надо датировать либо концом 1440-х гг. [Алексеев, 2006, с.68] или концом 1450-х гг. [Сабитов, 2009, с.176-177; Трепавлов, 2010, с. 62]. В обоих случаях датировка зависит от определения даты смерти отца ханов Кичи Мухаммада, которую относят либо к 1449 году [Алексеев, 2006, с.67; Гаев, 2002, с.40-41], либо к 1459 году [Горский, 2005, с.146; подробную аргументацию см.: Почекаев, с.346, ком. 651-652]. Причем вторая дата более общепризнанна, хотя ее аргументация и строится на историографической традиции, отсылающей к работам Г.Е.Грумм-Гржимайло, С.Лэн-Пуля и М.Г.Сафаргалиева. Показательно мнение первого из них: «что касается Кучук-Мухаммеда, то ни время, ни обстоятельства его смерти нам неизвестны, и все, что в этом отношении мы достоверно знаем это то, что в 1461 году он еще продолжал править своей частью Кипчака» [Грумм-Гржимайло, 1994, с.139].
Рассмотрение всех проблем правления Кичи Мухаммада является темой отдельной работы, мы же затронем лишь некоторые аспекты этого вопроса. В летописных источниках дата смерти Кичи Мухаммада не указывается, а последние активные действия в основном приходятся на период 1430-е - начала 1440-х годов. По всей видимости, последний раз он упоминается в договоре Василия с Шемякой 1441-1442 гг., в пункте о раскладке ордынского выхода, где упоминается о посылке киличеев сразу к двум ордынским царям Кичи Мухаммаду и Сайид-Ахмаду, при этом первый, как владевший центральной ордынской территорией, считался несколько «главнее» [Горский, 2005, с.146]. Причины длительного дальнейшего молчания об этом хане связываются исследователями с несколькими причинами: спокойной обстановкой в степях, ослаблением Большой Орды из-за распрей или удаленностью ханских кочевий от русских земель [Флоря, 2001, с.184-185; Трепавлов, 2010, с.61]. Лишь косвенные данные позволяют продлить его правление до 1459 года [Горский, 2005, с.146; Трепавлов, 2010, с.60] или даже, на основании информации Яна Длугоша, до 1465 г. [Флоря, 2001, с.184]. Однако в историографии существует и другая точка зрения. Так, А.Г.Гаев пишет о том, что этот хан умер в 1449 году, после чего власть перешла к Сайид-Ахмаду, а лишь после него к сыновьям Кичи Мухаммада [Гаев, 2002, с.42-43]. Близкие точки зрения высказывают Р.З.Сагдеева, которая датирует смерть хана 847 годом (1443-1444) [Сагдеева, 2005, с.68], А.Н.Курат - 1445 годом [Курат], А.К.Алексеев - 1449 годом [Алексеев, 2006, с.84]. Частичным подтверждением этого может служить внезапное возобновление набегов стремившегося восстановить дань Сайид-Ахмада после 1449 года [Горский, 2005, с.147] и такими же набегами на русские земли сыновей Кичи Мухаммада с 1460 г. [Дягилев].
Косвенные данные об этом могут дать и рассматриваемые нами сюжеты. При этом напомним об общепризнанной точке зрения о том, что в Бахр ал-асрар наблюдаются явные анахронизмы [Трепавлов, 2009, с.375; Зайцев, 2004, с.36; Сабитов, 2009, с.173 и далее]. Обращает на себя внимание то, что «Ваккас-бек... дважды стал для хана причиной того, что он овладел троном Саина» [МИКХ, 1969, с.17]. Таким образом, поход на Махмуда и Ахмада и завоевание Орду-Базара, несомненно, связывается с его фигурой. Напомню, что сравнение списков соратников узбекского хана ставит Ваккаса на первое место также лишь дважды: во время похода на Сыгнак, который убедительно датируется 1446 годом, и Махмуда, и Ахмада. Совпадение здесь явно показательно, особенно с учетом значения Сыгнака в ранней истории улуса Шибана. При этом в походе на Самарканд 1451 года он уже не упоминается, а В.В.Трепавлов датирует его смерть примерно 1447 годом [Трепавлов, 2002, с.100; также см: Сабитов, 2009, с.174].
Исходя из этого, совместная деятельность Абу-л-Хайра и Ваккаса может быть датирована только периодом второй половины 1440-х годов. Поскольку Махмуд бен Вали подчеркивает, что столкновение сыновей Кичи Мухаммада произошло только после смерти отца, и с учетом указанных сроков совместных действий это столкновение должно быть датировано периодом 1447-1449 гг. Принятие этой даты позволяет снять некоторые противоречия. В частности, Р.Ю.Почекаев пишет: «. маловероятно, чтобы энергичные и властные сыновья Кичи Мухаммада позволили представителю враждебной им ветви Джучидов занимать трон, прежде принадлежавший их отцу» [Почекаев, 2001, с.346, прим.652]. Однако, если учесть их малолетство, указанное в источнике, - старшему брату Махмуду было только 11 лет, становится понятным, что оказать сопротивление своим соперникам они не могли. Как их отец, так и Абу-л-Хайр, начали свою деятельность только с 16 лет, хотя последний и служил какое-то время до того в войсках своего дяди Джумадука. В отличие от Ж.М.Сабитова [Сабитов, 2009, с.170], я не вижу ничего странного в столь раннем возрасте начала военно-политической карьеры как среди Джучидов, так и в целом для средневековой элиты, где такой возраст считался уже вполне взрослым. По всей видимости, Махмуд родился во второй половине 1430-х годов (его отцу в 1438 году было 22 [Барбаро и Контарини, 1971, с.142]). В таком случае говорить об их самостоятельной деятельности действительно невозможно, но не по причине правления их отца, а в связи с малолетством. В том же Бахр ал-асрар указано, что они начали отвоевывать свои наследственные владения после поражения в 1457 году Абу-л-Хайра от калмыков [Алексеев, 2006, с.85]. Относительно местоположения Орду-Базара и «трона Саин-хана» мы согласимся с теми исследователями, которые располагают его в Приуралье или на Яике [Зайцев, 2004, с.36-37; Пачкалов, 2005, с.91], а также считают бывшей кочевой ставкой Бату [Трепавлов, 2001, с.98]. Таким образом, лишь относительно этого события допустимо изменение хронологии. Хотя мы признаем, что это лишь авторская версия, которая, на наш взгляд, позволяет снять некоторые имеющиеся противоречия, но не является «истиной в последней инстанции». Очевидно, что в этом вопросе необходим более подробный анализ источников и историографии, чем предложенный автором.
Последний вопрос, требующий рассмотрения, касается того, кто правил Тюменским вилайетом после ухода оттуда Абу-л-Хайра. Традиционно считается, что власть там была передана сыновьям Хаджи-Мухаммада [Нестеров, 2003, с.111], однако мы должны признать, что подтвердить это предположение источниками невозможно. Если, конечно, не считать упоминания о последовательности правления ханов в Тюмени, которая указывает не столько конкретный порядок передачи престола, сколько именно порядок правлений без их хронологической привязки [см. например, подобные перечни в литературе: Марджани, 2005, с.130-131; Валиди Тоган, 2010, с.39]. На мой взгляд, определенную роль здесь могли играть те же назначенные даруги Тюмени или представители племени бур-кутов, в частности Адад-бек. Список соратников показывает, что буркуты участвовали в походе на Хорезм 1435 года, но затем из перечней они исчезают вплоть до похода на Махмуда и Ахмада. Причем здесь Адад-бек занимает второе место после Ваккаса. Ретроспективно можно предположить, что определенную значимую роль в истории Тюмени играли два сына хана Хаджи-Мухаммад и затем его внук хан Ибрахим (Ибак), на что косвенно указывает их титулатура [МИКХ, 1969, с.19]. Однако, с учетом наличия у Абу-л-Хайра титула Хан-и Бузург, который может являться калькой тюркского Улуг хан (Великий / Старший хан) [МИКХ, 1969, с.95], их самостоятельное правление было вряд ли возможным даже с учетом ухода лидера узбеков на юг. В конце концов для позднесредневековых степных государств никто не отменял роли торговли, а лишь стабильная ханская власть на всей территории обеспечивала устойчивые экономические связи южных и северных районов ханства Абу-л-Хайра. Выход на политическую арену потомков Хаджи-Мухаммада следует связывать именно с началом центробежных тенденций после поражения узбеков от калмыков.
Список источников и литературы
Абулгази Баядур-хан, 1768 - Абулгази Баядур-хан. Родословная история о татарах. Т.Н. СПб., 1768.
Алексеев, 2006 - Алексеев А.К. Политическая история Тукай-Тимуридов (по материалам персидского исторического сочинения Бахр ал-асрар). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. - 227 с.
Ахмедов, 1965 - Ахмедов Б.А. Государство кочевых узбеков. М.: Наука, 1965. - 181 с.
Барбаро и Контарини, 1971 - Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV веке. М.: Наука, 1971.
Бартольд, 1964 - Бартольд В.В. Абулхаир // Сочинения. Т.2. Ч.П. М.: Наука, 1964.
Валиди Тоган, 2010 - Валиди Тоган А. История башкир. Уфа: Китап, 2010. - 352 с.
Гаев, 2002 - Гаев А.Г. Генеалогия и хронология Джучидов. К выяснению родословия нумизматически зафиксированных правителей улуса Джучи // Древности Поволжья и других регионов. Вып. IV. Нумизматический сборник. Т.3. Нижний Новгород, 2002. С.9-55.
Горский, 2005 - Горский А. А. Москва и Орда. М.: Наука, 2005. - 214 с.
Грумм-Гржимайло, 1994 - Грумм-Гржимайло Г.Е. Джучиды. Золотая Орда // «Арабески» Истории. Т.1. Русский взгляд. М.: Танаис, 1994.
Дягилев - Дягилев А. С. Расстановка политических сил в Западном Дешт-и-Кыпчаке в их взаимосвязи с Северо-Восточной Русью в 30-60-е гг. XV в. // http://www.hist.msu.ru/Science /Conf/lomweb01/diagil.htm (время доступа: 14.11.2011)
Зайцев, 2004 - Зайцев И.В. Астраханское ханство. М.: Восточная литература, 2004. - 303 с.
Золотая Орда в источниках, т.1 - Золотая Орда в источниках. Т.1. Арабские и персидские сочинения / Сост. Р.П.Храпачевский. М.: ППП «Типография «Наука»«, 2003. - 448 с.
История Казахстана - История Казахстана в персидских источниках. Т.ГУ. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Алматы: Дайк-пресс, 2006. - 619 с.
Исхаков, 2001 - Исхаков Д.М. Этнополитические и демографические процессы в XV-ХХ вв. // Татары / Отв.ред. Р.К.Уразманова, С.В.Чешко. М.: Наука, 2001. С.101-161.
Исхаков, Измайлов, 2007 - Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Клановая структура улуса Джучи // История и культура Улуса Джучи. 2006.
Бертольд, 2007 - Бертольд Шпулер «Золотая Орда»: традицияи изучения и современность. Казань: Фэн, 2007. С.108-143.
Исхаков, 2011а - Исхаков Д.М. Позднезолотоордынская государственность тюрко-татар Сибирского региона: в поисках социально-политических основ // История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири. Материалы международной конференции. Курган: Изд-во Курган. госуниверситета, 2011. С.52-58.
Исхаков, 2011б - Исхаков Д.М. К вопросу о «Сибирской земле» и «Сибирском князе» в XV веке // XIV Сулеймановские чтения. Сборник материалов Всероссийской научной конференции. Тюмень: Универсальная типогр. «Альфа-Принт», 2011. С.48-51.
Катанов, 2004 - Катанов Н. Ф. О религиозных войнах шейха Багауддина против инородцев Западной Сибири // Тобольский хронограф. Вып. IV. Екатеринбург: Уральский рабочий, 2004. С.137-144
Кляшторный, Султанов, 1992 - Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий. Алма-Ата: Рауан, 1992. - 377 с.
Кузеев, 2010 - Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. Уфа: ДизайнПолиграфСервис, 2010. - 560 с.
Курат - Курат А.Н. Письмо хана Золотой Орды Махмуда в Стамбул в 1466 г. / перевод А.Рахимовой // Гасырлар Авызы - Эхо веков. 1996. № 3-4 // http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous /main/?path=mg:/numbers/1996_3_4/02/02_1/ (время доступа: 14.11.2011).
Лэнь-Пуль, 2004 - Лэнь-Пуль С. Мусульманские династии. М.: Восточная литература, Муравей, 2004.
Марджани, 2005 - Марджани Ш. Извлечение вестей о состоянии Казани и Булгара. Ч.1. Казань: Иман,
2005.
Маслюженко, 2008 - Маслюженко Д.Н.Этнополитическая история лесостепного Притоболья в средние века. Курган: Изд-во Курган. ун-та, 2008. -168 с.
Маслюженко, 2010 - Маслюженко Д.Н. Сибирская княжеская династия Тайбугидов: истоки формирования и мифологизации династии // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. Вып.2. Казань: Ихлас, 2010. С.9-21.
Маслюженко, 2011а - Маслюженко Д.Н. Ханы Махмуд-Ходжа и Хаджи-Мухаммад, или «улус Шибана» в первой четверти XV века // Вопросы истории и археологии средневековых кочевников и Золотой Орды. Сборник научных статей памяти В.П.Костюкова. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2011. С.88-101.
Маслюженко, 2011б - Маслюженко Д.Н. Начальный этап функционирования Узбекского ханства Абу-л-Хайра в отечественной историографии // Вестник Курганского государственного университета. № 3 (22). 2011. Сер. «Гуманитарные науки». Вып.7. С.52-58.
МИКХ, 1969 - Материалы по истории Казахских ханств ХУ-ХУШ веков (извлечения из персидских и тюркских сочинений) / Сост. С.К. Ибрагимов и др. Алма-Ата: Изд-во «Наука» КазССР, 1969. - 652 с.
МИИК, 1973 - Материалы по истории киргизов и Киргизии / отв.ред. А.В.Ромодин. Вып.1. М.: Наука, 1973. - 278 с.
Мустакимов, 2009 - Мустакимов И. А. К вопросу об истории ногайского присутствия в Казанском юрте // Национальная история татар: теоретико-методологическое введение. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2009. С.185-189.
Мустакимов, 2011 - Мустакимов И. А. Сведения «Таварих-и гузида - Нусрат-наме» о владениях некоторых джучидов // Тюркологический сборник. 2009-2010. Тюркские народы Евразии в древности и средневековье. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 2011. С.228-248.
Мунши, 1956 - Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история / комм. А.А.Семенова. Ташкент: АН УзССР, 1956.
Нестеров, 2002 - Нестеров А.Г. Династия сибирских Шейбанидов // Тюркские народы: Материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск, 2002. С.205-214.
Нестеров, 2003 - Нестеров А.Г. Формирование государственности у тюркских народов Урала и Западной Сибири в Х^-ХУГ вв. // Дешт-и Кипчак и Золотая Орда в становлении культуры евразийских народов. Материалы международной научно-практической конференции. М.: ИСАА при МГУ, 2003. С.111-114.
Парунин, 2011а - Парунин А.В. Участвовал ли Махмуд-Ходжа-хан в походе на Галич в 1428-1429 гг.? // Зыряновские чтения. Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции. Курган: Изд-во Курган. госуниверситета, 2011. С.113-115.
Парунин, 2011б - Парунин А. В. Тайбугиды: от клана к княжеской династии // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. Вып.3. Казань: Ихлас, Институт истории им. Ш.Мардани АН РТ, 2011. С.94-111.
Парунин - Парунин А.В. К вопросу о походах Абу-л-Хайр-хана на Хорезм в 30-х гг. XV века // http://siberian-khanate.narod2.ru/publications/new11/ (время доступа 6.05.2012).
Пачкалов, 2005 - Пачкалов А.В. О локализации монетного двора Орда-Базар (XV в.) // Российская археология. 2005. № 2. С.87-92.
Почекаев, 2010 - Почекаев Р.Ю. Цари Ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб.: Евразия, 2010. - 408 с.
Пронштейн, 1981 - Пронштейн А.Л., Кияшко В.Я. Хронология / под ред. В.Л.Янина. М.: Высшая школа, 1981. - 192 с.
Сабитов, 2009 - Сабитов Ж.М. Тарихи Абулхаир-хани как источник по истории ханства Абулхаир-хана // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. 2009. № 2. С.166-180.
Сабитов, 2010 - Сабитов Ж.М. Тайбугиды в ханстве Абулхайр-хана // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. Вып.2. Казань: Ихлас, 2010. С.32-36.
Сабитов, 2011 - Сабитов Ж.М. Хызр-хан: хронология правления // Научный Вестник Столицы. №4-6. 2011. С.109-112.
Сагдеева, 2005 - Сагдеева Р.З. Серебряные монеты ханов Золотой Орды. М.: Нумизматика, 2005. - 80 с.
Сафаргалиев, 1996 - Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций. М.: Инсан, 1996. С.280-529.
Семенов, 1953 - Семенов А.А. К вопросу о происхождении и составе узбеков Шейбани-хана // Труды Академии Наук Таджикской ССР. Т.Х11. 1953. С.3-37.
Султанов, 1982 - Султанов Т.И. Кочевые племена Приаралья в ХУ-ХУП вв. (Вопросы этнической и социальной истории). М.: Наука, 1982. - 133 с.
Таварих, 1967 - Таварих-и гузида Нусрат-наме / иссл., критический текст А.М.Акрамова. Ташкент: Фан, 1967. - 135 с.
Трепавлов, 2002 - Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 2002. - 752 с.
Трепавлов, 2009 - Трепавлов В.В. Родоначальники Аштарханидов в Дешт-и Кипчаке (заметки о предыстории бухарской династии) // Тюркологический сборник. 2007-2008: История и культура тюркских народов России и сопредельных стран. М: Восточная литература, 2009. С.370-395.
Трепавлов, 2010 - Трепавлов В.В. Большая Орда - Тахт Эли. Очерк истории. Тула: Гриф и К, 2010. -112 с.
Ускенбай, 2003 - Ускенбай К.З. Восточный Дашт-и Кипчак в составе Улуса Джучи в ХШ - первой половине XV века. Аспекты политической истории Ак-Орды. Автореф. дисс. Алматы, 2003. - 33 с.
Утемиш-хаджи, 1992 - Утемиш-хаджи. Чингиз-наме. Алма-Ата, 1992.
Хафиз-и Таныш Бухари, 1983 - Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-наме-йи шахи (Книга шахской славы). М., 1983.
Храпачевский, 2005 - Храпачевский Р.П. Военная держава Чингис-хана. М.: АСТ, 2005. - 557 с.
Файзрахманов, 2007 - Файзрахманов Г. История сибирских татар (с древнейших времен до начала ХХ века). Казань: Татар. кн. изд-во, 2007. - 432 с.
Фасих Ахмад ибн Джалал ад-Дин Мухаммад ал-Хавафи, 1980 - Фасих Ахмад ибн Джалал ад-Дин Му-хаммад ал-Хавафи. Фасихов свод. Ташкент: Фан, 1980.
Флоря, 2010 - Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Вып.10. Славяне и кочевой мир. К 75-летию академика Г.Г. Литаврина. М.: Наука, 2001. С.172-196.
Шараф-хан ибн Шамсаддин Бидлиси, 1976 - Шараф-хан ибн Шамсаддин Бидлиси. Шараф-наме. М.: Наука, 1976.
Шашков, 2001 - Шашков А. Т. Начало присоединения Сибири // Проблемы истории России. Вып. 4: Евразийское пограничье. Екатеринбург: Волот, 2001. С.8-51.
Schamiloglu, 1986 - Schamiloglu U. Tribal politics and social organization in the Golden Horde. Columbia University, 1986.
