CC BY
117
УДК 1/14
А.Х. Бугазов*
ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В КЫРГЫЗСТАНЕ
В статье рассматриваются основные политические и социокультурные препятствия на пути полномасштабной демократизации общества в Кыргызстане. Анализируется сформировавшаяся в стране политическая система, которая по своим характеристикам больше напоминает традиционное патриархальное государство, чем современное гражданское.
Ключевые слова: гражданское общество, социокультурные особенности, государство, политическая власть.
Когда Кыргызстан обрел независимость более двадцати лет тому назад, общество с верой и надеждой смотрело в будущее. В этом не было ничего удивительного, для такого оптимизма было много веских оснований. Новые люди, пришедшие к власти, провозгласили курс на построение демократического государства с рыночной экономикой, формирование гражданского общества, соблюдение и уважение прав человека. Однако реальное положение дел в Кыргызстане оказалось далеким от совершенства. Постоянно меняющееся правительство с трудом пытается удерживать ситуацию в экономике и политике в стабильном состоянии. Сформировавшаяся в стране политическая система по своим характеристикам больше напоминает традиционное патриархальное государство, чем современное демократическое.
Вполне понятно, что в сознании людей возникает ряд вопросов: «Почему разрушение коммунистической несвободы оказалось лишь разрушением того, что было раньше?», «Почему на смену советскому тоталитаризму пришел странный симбиоз современного и патриархального в социальных и политических отношениях?», «Почему до сих пор мы не можем сказать, что живем в новом обществе свободных граждан?». Многие специалисты полагают, что причина сложившегося положения кроется в оставшихся от старого времени привычках, стереотипах и т. д., от которых предстоит еще долго освобождаться [1]. С этим трудно не согласиться.
Как-то, рассуждая с коллегами об особенностях национально-исторического понимания мира, один из участников дискуссии рассказал случай, происшедший когда-то с одним из его родственников. Еще в конце XIX века, оказавшись в гостях у русского купца, пожилой кыргыз впервые увидел большой купеческий дом, построенный из кирпича и дерева. Внутри дома просторные и светлые комнаты, снаружи — палисадник, ухоженный
сад. Видно, что дом красивый и находится в заботливых руках. Гость внимательно осмотрел дом, поблагодарил хозяина за гостеприимство и вернулся к себе в аил. Собравшись в юрте, жена и дети попросили рассказать аксакала о доме, где он гостил. Аксакал сокрушенно покачал головой и сказал: «дом большой, но жить в нем неудобно, во дворе коня даже не к чему привязать».
Действительно, для того чтобы новшества стали частью жизни, их нужно не только осознать, но и воспринять как свои собственные, и дело здесь, очевидно, не в одних устаревших стереотипах.
В принципе такие парадоксы в истории не редкость. Опыт социального развития свидетельствует о том, что успехи техники сами по себе не вызывают прогресса общественной жизни. Можно знать порох и не создать сильной армии, изобрести компас и не иметь мореплавания, знать демократические принципы и не создать демократического общества. В современном Кыргызстане есть тысячи граждан, несущих ответственность перед обществом за свои действия. В то же время устойчивого гражданского общества здесь нет и еще долго не будет, даже если число сознательных граждан удвоится или утроится, и сказать определенно, когда оно возникнет, довольно сложно. По крайней мере, такой вывод делает большинство американских и европейских исследователей Центрально-Азиатского региона, Кыргызстана в частности.
Однако дело, как представляется, не только в отживших стереотипах и привычках. На пути полномасштабной демократизации общества в Кыргызстане стоит немало других препятствий. Формат и объем статьи не позволяют дать полный и развернутый анализ всех факторов, участвующих в этом процессе формирования гражданского общества, тем не менее хотелось бы отметить наиболее важные из них [21].
Одним из основных условий развития политической системы в Кыргызстане является отсут-
* © Бугазов А.Х., 2014
Бугазов Анвар Хусаинович (abugazov@rambler.ru), кафедра философии и социально-политических наук, Киргизско-Российский славянский университет, 720000, Кыргызская Республика, г. Бишкек, пр. Чуй, 44, каб. 208.
ствие традиций государственной самостоятельности в ее классическом понимании. Известно, как, выступая на молодежном форуме «Селигер-2014», Президент России Владимир Путин не вполне корректно высказался по вопросу обретения государственности Казахстаном. Говоря о состоянии российско-казахских отношений, российский лидер, в частности, заявил, что Президент Казахстана H.A. Назарбаев «совершил совершенно уникальную вещь: он же создал государство на территории, на которой государства не было никогда» [2]. Конечно, следовало бы сказать государства в его современном (европейском) политологическом понимании, но суть высказывания понятна. Некоторые кыргызские политологи, например М. Сариев, считают, что в Кыргызстане также «не было государственности до прихода царской, а потом советской власти», но, замечает М. Сариев, «была кочевая военная демократия, союз племен, который объединялся под ханом» [3]. Если кочевую демократию рассматривать как форму государственности наподобие военной демократии Золотой Орды, то тогда мы можем говорить о довольно длительной истории такого государства. «На протяжении тысячи лет, — утверждает Роза Отунбаева, — наш народ жил в условиях кочевой демократии, сохраняя свои традиции и ценности». Другое дело, как традиции такой государственности вписываются в рамки современной геополитической реальности. «... Сегодня, глядя на нынешние политические, социально-экономические и культурные процессы, — продолжает Р. Отунбаева, — я сравниваю их с извечным Великим Кыргызским Кочевьем. И меня одолевают мысли о том, куда и как пойдет наш караван, как сложится его будущее?» [4]. Действительно, интересный вопрос, какие исторические перспективы имеет наше «Великое Кыргызское Кочевье» в современных геополитических условиях.
Как известно, по традициям европейской социально-философской мысли нельзя построить гражданское общество в стране, не прошедшей определенных стадий экономического, социального и культурного развития. Демократическое гражданское общество возникает только на определенном этапе своего исторического развития, когда созрели необходимые для его нормального функционирования материальные и духовные предпосылки. Между тем современный исторический процесс, подгоняемый «цветными революциями», ведет к крушению тоталитаризма в разных странах. Однако драматизм ситуации заключается в том, что такая трансформация отнюдь не означает автоматического перехода к демократическому строю. Напротив, разрушительная сила таких революций влечет за собой новые социальные кризисы, приобретая все более деструктивный характер. Отчасти это происходит пото-
му, что традиционная культура, которая доминирует в социальной жизни этих стран, их исторические и социокультурные корни оказывают серьезное влияние на формирование новых политических систем. Формальные и неформальные социальные институты, отражающие разные политические традиции, переплетаются здесь иногда самым неожиданным образом. Так, протестные движения против авторитаризма приобретают форму националистических или экстремистских религиозных течений.
Продолжая «кочевую» тему, заметим, что и после перехода к оседлой и городской жизни кыр-гызы долгое время оставались кочевниками. Конечно, не в буквальном, а в ментальном смысле, например, сохраняя в своей культуре элементы родоплеменного сознания. Например, известный кыргызский политик Темир Сариев пишет: «"Родовые связи", "особые отношения отца с сыном, с родными", то есть те неписаные законы кыргы-зов, по которым они продолжают (здесь и далее курсив мой. — А. Б.) жить. ...В последнее время, — продолжает автор, — из-за стремительной урбанизации мы отошли, к сожалению, от некоторых неписаных правил, и все же родственные понятия остаются, и они должны оставаться при любых темпах развития общества. Этот кыргызский стержень мы обязаны сберечь» [5, с. 186—187]. Хотя здесь есть некоторое смешение понятий «родственных» и «родовых» связей, тем не менее нетрудно заметить, что Т. Сариев говорит о родовых отношениях в их позитивном значении.
Однако большинство специалистов усматривает в приверженности родовым связям проявление трайбализма, что, несомненно, ставит под угрозу вопрос единства народа, консолидации нации, общества как единого социального организма. Подтверждением этому служит исследование М. Ла-рюэль и А. Князева, где говорится, что ситуация в Кыргызстане характеризуется «полиморфностью неконсолидированных политических субъектов, трайбалистскими и региональными внутриэтни-ческими противоречиями» [6].
Проявления трайбализма в кыргызском обществе помимо ментальных причин имеет и другие детерминирующие факторы.
Во-первых, кыргызская нация продолжает свое формирование. Теперь в условиях реальной, а не декоративной государственности или «кочевой демократии», что тоже не соответствует содержанию современных государственных институтов. Иногда, говоря о «тысячелетней» истории государства, в Кыргызстане пытаются таким образом ускорить строительство нации. В этом, может быть, не было бы ничего плохого, кроме одного: нацию в Кыргызстане пытаются сформировать по этническому, а не гражданскому принципу1.
1 С этим утверждением коррелируется мысль кыргызских политологов Э. Ногойбаевой и А. Мурзакуловой о том, что «формула национального сообщества Кыргыз — есть идея, в которую можно и очевидно необходимо
Во-вторых, в силу различий в образе жизни и сознании масс понятие «Родина» у кочевыгх и оседлых народов носит неодинаковый характер. Для оседлых народов Родина — то место, где ты живешь, работаешь. Родина — это земля, которая дает тебе жизнь, за которую можно встать насмерть. Для кочевых народов Родина — это прежде всего род, племя, это те люди, с которыми ты живешь. Род кочует, и Родина кочует вместе с ним. Представляется, что различные земельные (земельно-водные), территориальные конфликты, которые происходят сегодня между Кыргызстаном и соседними государствами, как раз говорят о том, что в сознании кыргызского общества происходит трансформация национальной самоидентификации от ее «кочевой» формы к оседлой. Правда, процесс этот еще в самом начале.
Клановость кыргызского общества осложняется отсутствием социокультурного единства. Если городское население тяготеет к современному гражданскому американо-европейскому типу социальной организации, то безусловная доминанта сел — патриархальный уклад с ярко выраженным традиционным устройством патерналистского типа. Такая ситуация оказывает серьезное влияние на формирование новой политической элиты Кыргызстана, а именно — на ее раздробленность. Элита чрезвычайно фрагментирована, и нередко политические игроки здесь не могут договориться друг с другом по тому или иному вопросу в силу личных амбиций, которые ставят выше общественных, национальных или государственных интересов. Так, перед выборами в парламент Кыргызстана 10 октября 2010 года ЦИК страны было зарегистрировано 29 политических партий. При этом партийное разнообразие и политический плюрализм к этому не имеют никакого отношения. Общество просто не в состоянии придумать столько различных моделей политического устройства и средств их достижения. Дело в том, что партийная система в традиционном обществе, если таковая имеется, повторяет его клановую, родопле-менную структуру. Все три понятия — «партия», «род», «клан» — по сути тождественны и отражают одну и ту же устоявшуюся систему социально-политических отношений. В Кыргызстане эти отношения имеют еще и географическую окраску: Север — Юг. «Что скрывать, — считает бывший министр иностранных дел Кыргызстана Эд-нан Карабаев, — все наши партии основаны на друзьях и родстве» [8]. Это видят и зарубежные аналитики. «Партии, даже те, которые существуют давно, представляют собой клановые образования», — совершенно справедливо говорится в статье «Кыргызстан пытается начать сначала»,
опубликованной в швейцарской газете «Neue Zürcher Zeitung» [9]. При этом каждый клан считает себя достойным власти над всеми остальными и потому постоянно стремится к власти. «У нас сорок родов и на флаге сорок золотых лучей. И все эти сорок родов должны немножко повластвовать», — говорит профессор Кыргызско-Российского университета А. Кацев [10].
Проблема кыргызской элиты еще и в том, что в ее среде нет цементирующих идей и личностей, способных эти идеи воплощать. Нет лидера, способного консолидировать вокруг себя (своего рода) представителей всех слоев и групп этого общества, сыграть роль «отца» нации. «К сожалению, — считает М. Сариев, — у нас нет таких личностей, как Ататюрк, Лех Валенса, Вацлав Гавел или Фидель Кастро. У нас нет людей такого масштаба, которые бы являлись в какой-то степени совестью нации» [3].
Традиционная для евразийского сообщества тяга к харизматичному лидеру имеет свою историю. Еще полтора столетия тому назад исследователь Центральной Азии В.В. Радлов утверждал: «Только крепкая рука хана в состоянии держать в покое и боевой готовности государство кочевников, и хан только тогда может объединить не связанные племенные частички в одно крепкое целое, если он может всякое восстание против своей власти сразу подавить, но кочевническое государство сразу распадается, когда крепкая рука хана ослабевает и становится бессильной» [11, с. 310].
Следует заметить, что ханы, манапы у кыргы-зов, по свидетельству историков, всегда были «лучшие люди», происходившие из рода биев. «...Если сын манапа хуже отца, — писал Н.И. Гродеков, — злой или обедневший, то он перестает быть мана-пом; ...Манапами стали те, которые выделились из народа, отличались храбростью и щедростью и предводительствовали народом во время безначалия. Во время неприятельских нашествий собирали весь народ и предводительствовали им» [12, с. 6].
Неудивительно, что и сегодня, по мнению многих кыргызских аналитиков, «очень многое, зависит от личных качеств лидеров» [13]. Поэтому становится понятной ностальгия многих кыргыз-станцев по «сильной руке». Отсутствие каких-либо значимых перемен в экономике, социальной сфере страны лишь усиливает такие настроения. Многие кыргызы, как свидетельствуют некоторые СМИ, все чаще начинают сравнивать своего ныне действующего президента А.Ш. Атамбаева с первым и последним президентом СССР М.С. Горбачевым. «Схожая риторика и результаты деятельности, — пишет М. Намарбеков, — дают основания для подобных сопоставлений» [14].
верить, а не общность этнического происхождения. Идея объединения общества на основе договора людей, разделяющих цели данной идеи. Именно так изначально начинался путь создания нации из разрозненных племен, во имя одной цели, переросшей в великую идею выживания и развития». Таковой, по мнению политологов, еще только должна стать идея будущей нации Кыргыз» [7].
Таким образом, в кыргызском обществе существует дилемма — «как быть дальше?». С одной стороны, нам нужен сильный, целеустремленный, авторитетный лидер, способный предложить обществу такие преобразования, реализация которых выведет страну на лидирующие позиции в Центрально-Азиатском регионе.
С другой стороны, чрезмерная персонификация власти провоцирует авторитаризм, семейственность, культ личности и т. д. Как справедливо писал А. Токвиль, чем больше полномочий и государственной власти, тем более реальна угроза тирании [15]. Лидер партии, пришедший к власти, прежде всего стремится ее закрепить, но не как социальный институт, это вторично, а закрепить в смысле увековечить, «застолбить» ее за собой лично. Как следствие, мы имеем неустойчивую систему власти, периодические конституционные изменения, постоянную «перекройку» правительства.
По мысли авторов последней конституционной реформы (2010 г.), в Кыргызстане парламентская форма власти должна была снизить накал политических противоречий, остановить дальнейшую дезинтеграцию политической элиты и общества в целом, децентрализовать государственную власть. Однако пока серьезных системных изменений в существующем положении вещей не произошло. Как нельзя точно по этому поводу сказал сам президент А.Ш. Атамбаев: «в стране уже становится в порядке вещей, когда интересы кучки людей или какого-то одного села ставятся выше интересов государства. И это с поддержки парламента и молчаливого согласия правительства. ...Это и есть парламентское правление? Пока это похоже, скорее, на коллективную безответственность! Куда мы тогда придем в итоге? Если благодаря парламентской системе все командуют, но никто не отвечает, если руководителями министерств и ведомств становятся люди, далекие от их проблем и задач, посторонние люди, если берут верх популизм и охлократия, то нужна ли нам такая система?» [16].
Конечно, с момента принятия последней Конституции Кыргызстана прошло еще слишком мало времени для того, чтобы делать какие-то серьезные выводы. Однако интенсивность исторических процессов сегодня возрастает, и времени при полной дискредитации парламентской формы правления на исправление ситуации может просто не оказаться.
Многое в формировании гражданского общества зависит и от государственных институтов управления. В свое время Т. Парсонс довольно точно сформулировал цель государственной власти в демократичном обществе как возможность достижения социальных и общественных целей [17]. В традиционном обществе, каковым является Кыргызстан, более уместно употребить то оп-
ределение власти, которое в свое время дал М. Вебер: власть — это «вероятность того, что один актор в рамках социальных отношений окажется в состоянии реализовать собственную волю, несмотря на сопротивление» других [18]. М. Вебер, позднее П. Бурдье, говоря о власти как о «символическом превосходстве» [19, с. 1—19], показали, что человек, который имеет власть, может изменять поведение других людей, направлять их действия (поступки) для достижения своей желаемой цели.
В Кыргызстане мы как раз можем наблюдать, как человек, который имеет власть (хотя бы какое-то социальное превосходство над другими членами общества), пытается так построить деятельность подчиненных ему людей, чтобы она приносила ему материальные дивиденды. Поэтому неудивительно, что когда люди говорят здесь о государственной власти, то почти все граждане подразумевают под ней, главным образом, средство обогащения. «В кыргызском обществе, — по мнению экспертного сообщества, — на данный момент сложилась полная несуразица в разграничении понятий — "государственная служба" и "бизнес", между "успешным бизнесменом" и "чиновником", находящимся у власти, давно уже стоит знак равенства» [20].
Связаны ли все вышеуказанные обстоятельства с формированием гражданского общества? На наш взгляд, самым непосредственным образом. Так, если исходить из признания истинности утверждения М. Вебера о том, что причиной развития общества являются культурные ценности, то для того, чтобы в обществе могли возникнуть принципиально новые общественные отношения, социокультурное состояние личности должно быть соответствующим образом изменено, подготовлено к возможным инновациям. Применительно к гражданскому обществу это означает, что, в соответствии с устоявшимся мнением в социально-философской литературе, его формирование возможно лишь независимыми индивидами, которые обладают личной инициативой, определенными ресурсами, правами и т. д. Поскольку гражданское общество подразумевает, что каждый гражданин осознает себя частью политической системы, ее важным элементом, понимая, что, выбирая себе правительство, индивид делегирует ему право управлять в угоду своим интересам.
В традиционном обществе, отягощенном патриархальностью, ситуация совершенно иная. Индивидуализм воспринимается как разрушение общества. В основе понимания справедливости заложены общинные этические ценности. Источник легитимности государственного устройства кроется в авторитете отца, «хана», президента. Граждане — дети, подчиняющиеся установленной в семье субординации. В политическом отношении отрицается сама идея демократии, персональ-
ной независимости и ответственности. «В нашей семье, — вспоминает, например, Темир Сариев, — всегда на первом месте стоял непререкаемый авторитет отца... отличительная черта многодетный семей состоит в том, что кто-то один является для всех безоговорочным авторитетом» [5, с. 110].
Таким образом, можно констатировать, что пока в Кыргызстане сложилась государственная система, современная по форме, но больше патриархальная по содержанию. Как отмечал Дуглас Сесил Норт [22], специалист по институциональ-ныш изменениям: «Неформальные правила игры, опосредствованные через культуру каждой страны, изменить очень трудно. Если же модифицировать лишь формальные правила, то это может привести к напряженности и продолжительной политической нестабильности», однако менять такие правила необходимо. Перед Кыргызстаном в этом плане стоит большая задача по рационализации социальных связей и отношений, поскольку процесс формирования национальной государственности еще не закончен. При этом важно понимать, что основу общественно-политических структур здесь образуют не только партии и парламенты, но и советы старейшин, местные советы и лидеры кланов. Демократические структуры в таком государстве нельзя создавать, не учитытая их интересов. Гражданское общество заработает, если власти сумеют встроить сложившуюся систему традиционных сил в демократическую структуру.
Библиографический список:
1. Каптагаев Е. Общество Кыргызстана находится в плену стереотипов и штампов прошлого. URL: http: //24kg.org/election2010/85403-yemilbek-kaptagaev-obshhestvo- kyrgyzstana .html.
2. Владимир Путин заблудился в поисках казахской государственности. URL: http://inosmi.ru/ sngbaltia/20140903/222765652.html
3. Сариев М. Чем обернется смена власти в Киргизии? URL: www.lenta.ru/conf/sariev.
4. Выступление президента Кыргызстана Р. Отун-баевой на первом заседании Жогорку Кенеша 5-го созыва 10.11.2001. URL: http://kg.akipress.org/news:289521.
5. Сариев Т. Шах кыргызской демократии. Бишкек: Салам, 2008. 210 с.
6. Ларюэль М., Князев А. Центральная Азия погружается в «тотальный конфликт?» URL: http:// www.ferghana.ru/article.php?id=6745.
7. Ногойбаева Э., Мурзакулова А. Самый сложный этап политической борьбы предстоит после выборов и формирования правительства. URL: http://analitika. akipress.org/news:1041.
8. Эднан Карабаев: Двойные стандарты морали наших политиков смывал своей кровью юг Кыргызстана. URL: http://www.24kg.org/politic/90648.html.
9. Neue Zürcher Zeitung, Kyrgyzstan tries to start over. URL: http://www.24.kg/community/84205-neue-zuumlrcher-zeitung-kyrgyzstan-pytaetsya.html.
10. Асламова Д. Киргизы, уставшие от своей анархии: Ждем, когда русские вернутся и наведут у нас порядок. URL: www.kp.ru/daily/24571/743263.
11. Radloff W. W. Die alttürkischen Inschriften der Mongolei. Lief., St. Pbg., 1894. S. 310.
12. Гродеков Н.И. Киргизы и кара-киргизы Сырда-рьинской области. Ташкент, 1889. С. 6.
13. Курманов 3. У нас нет классических партий международного образца. URL: http://analitika.akipress. org/news:871.
14. Намарбеков М. Кыргызстан. Перекладывать ответственность на других. URL: http://www.paruskg. info/2014/09/11/105119.
15. Токвиль Алексис. Демократия в Америке / пер. с франц.; предисл. Гарольда Дж. Ласки. М.: Прогресс, 1992. 554 c.
16. Президент Алмазбек Атамбаев поздравил кыр-гызстанцев с Днем независимости КР. URL: http:// for.kg/news-280315-ru.html.
17. Parsons Т. On the Concept of Political Power // Proceedings of the American Philosophical Society. 1963. № 107. Reprinted in Talcott Parsons, Politics and Social Structure. N.Y., 1969.
18. Weber M. Economy and Society: An Outline of Interpretive Sociology. N.Y., 1968.
19. Bourdieu P. Rethinking the State: On the Genesis and Structure of the Bureaucratic Field // Sociological Theory. 1994. V. 12. № 1. P . 1-19.
20. Как исправить «российские ляпы» в Кыргызстане? Подсказки российских и киргизских аналитиков. URL: http://www.fergananews.com/article.php? id=6942.
21. Бугазов А.Х. Кризис власти и экономики в Кыргызстане: причины деформации // Основы экономики, управления и права. 2012. № 1 (1). С. 15-18.
22. Норт Д. 3а кулисами новой экономической истории. М., 1973.
A.Kh. Bugazov*
POLITICAL AND SOCIOCULTURAL FEATURES OF FORMATION OF CIVIL SOCIETY IN KYRGYZSTAN
In the article basic political and sociocultural obstructions on the way of comprehensive democratization of society of society in Kyrgyzstan. Formed in the country political system that according to its characteristics resembles more traditional patriarchal state than modern civil state is analyzed.
Key words: civil society, sociocultural features, state, political power.
* Bugazov Anvar Khusainovich (abugazov@rambler.ru), the Dept. of Philosophy and Sociopolitical Sciences, Kyrgyz-Russian Slavic University named after B.N. Yeltsyn, Bishkek, Kyrgyz Republic.
