CC BY
24
созданию такой инфраструктуры под названием «Памирская группа» в составе Китая, Афганистана и Пакистана. Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), созданная для объединения некоторых бывших советских республик, могла бы сыграть аналогичную, если не более полезную роль. Зонтик ШОС имеет очевидные преимущества. Эта организация уже объединила всех крупных региональных игроков - Россию, Китай и даже Индию.
Одной из целей подобной организации могло бы стать формирование без промедления консенсусного правительства в Афганистане. Помимо обеспечения внутренней безопасности, что не способна обеспечить ни одна военная структура, а уж Афганская национальная армия и подавно, консенсус позволил бы принимать независимые решения во взаимоотношениях с другими государствами. Достаточно вспомнить политику Кабула в «буферные» годы. Она отличалась тонким и умелым балансированием между разными интересами; при этом Афганистан не угрожал соседним странам.
Совместная игра, по мнению Тэлбота, послужит на благо региона, но может поставить США в невыгодное положение. Америка не принадлежит к данной части мира, у нее больше нет денег для инвестиций здесь, и в случае честной и справедливой игры ее основные соперники выгадают значительно больше. Однако у Вашингтона достаточно жесткой силы и глобального влияния, чтобы расстроить любые невыгодные для себя планы региональных держав. Много лет тому назад другой представитель Соединенных Штатов, Дуайт Эйзенхауэр, предупреждал, что американский военно-промышленный комплекс способен втянуть страну в вечную войну. Таким образом, коллективный подход стран региона -это панацея от многочисленных угроз безопасности.
«Россия в глобальной политике», М., 2012 г., № 6, ноябрь-декабрь, с. 146-153.
Н. Ульченко
востоковед
ПОЛИТЭКОНОМИЯ СОВРЕМЕННОГО ИСЛАМА: ОПЫТ ТУРЦИИ
Со второй половины XX в. в общественно-политическом развитии Турции происходило постепенное усиление роли ислама,
обусловленное некоторым смягчением той радикальной интерпретации принципов светскости, которые были характерны для первых десятилетий существования Турецкой Республики. В 1970-х годах на политической сцене появились партии происламского толка, которые, несмотря на настороженное отношение со стороны официальных властей и армии, набирали популярность. В 1996 г. лидеру происламской Партии благоденствия Неджметину Эрба-кану удалось занять пост премьер-министра в составе коалиционного правительства, хотя, как оказалось, ненадолго. В 1997 г. по настоянию военных правительство Эрбакана ушло в отставку. Но спустя лишь несколько лет, в 2002 г., убедительную победу на парламентских выборах одержала происламская партия, объединившая, как считается, наиболее либерально настроенных членов партий-предшественниц, - Партия справедливости и развития (ПСР). Сформировав однопартийное правительство, она бессменно находится у власти в стране по сей день.
Привнесла ли новая власть изменения в экономическую политику страны, обусловленные ее специфическими установками, можно ли говорить об использовании ею в той или иной мере принципов исламской экономики в сегодняшней Турции?
Прежде чем искать ответ на этот вопрос, следует принять во внимание несколько предварительных соображений. Во-первых, необходимо выяснить содержание термина «исламская экономика». Экономисты из мусульманских стран, являющиеся авторами концепции и разработчиками теоретических основ исламской экономики, часто определяют ее как рыночную, но руководствующуюся исламскими ценностями, такими как сотрудничество, ответственность, справедливость. По словам главы Центрального банка Пакистана И. Хусейна, исламская экономика представляет собой не более чем попытку обеспечить баланс между рынком, семьей, обществом и государством, поэтому «исламизация» экономики в первую очередь затрагивает распределение доходов и борьбу с бедностью, т. е. проблемы, в решении которых не удалось преуспеть капитализму. Итак, принцип социальной справедливости рассматривается как наиболее существенный атрибут исламской экономики.
Трактовка данного принципа базируется на двух положениях. Первое положение предусматривает взаимную ответственность, второе - соблюдение социального баланса. Это означает, что ислам допускает имущественное неравенство, но в разумных пределах. Не одобряется общественное устройство, в рамках которого
меньшинство живет в роскоши, а большая часть населения влачит голодное нищенское существование. Во-вторых, исламская экономика зачастую ассоциируется с деятельностью исламских финансовых институтов, функционирующих на беспроцентной основе. Запрет рибы - процентного дохода - в случае предоставления денег взаймы подразумевает, что процесс инвестирования в исламской модели требует активного участия ссужающего денежные средства. Получение прибыли собственником денег оправдано, если он находится в равных условиях с обладателями прочих факторов производства, т. е. если он принимает на себя инвестиционные риски, что означает зависимость дохода как от факта наличия прибыли, так и ее размеров.
Таким образом, исключается получение фиксированного и гарантированного вознаграждения, известного как ссудный процент. Но специфические особенности функционирования банковских учреждений исламского типа остаются лишь инструментами, обеспечивающими соблюдение принципа экономической и социальной справедливости в том смысле, как они понимаются теоретиками исламской экономики.
В современной Турции существуют и, по-видимому, довольно активно развиваются банковские институты исламского типа. Они известны как «специальные финансовые организации». В 1990-е годы они рассматривались как особая часть национальной банковской системы, и данные об объеме их активов, прибыли и пр. публиковались Ассоциацией банков Турции. В последние годы информация о деятельности специальных финансовых организаций как отдельном фрагменте национальной банковской системы не публикуется. Можно сказать лишь о том, что по состоянию на конец 1990-х годов на них приходилось немногим более 2% от суммарных активов национальных банков. Тем не менее важно подчеркнуть еще раз, что банковские учреждения, функционирующие на беспроцентной основе, рассматриваются в данном случае лишь как одна из форм следования общим принципам исламской экономики, о концептуальной роли которых в экономической политике правительства и предполагается вести речь. Подобная позиция обусловлена не только стремлением избежать узости подхода, в рамках которого исламская экономическая модель сводится лишь к наличию специфических финансовых институтов. Важно учесть, что светский характер Турецкой Республики и довольно длительный период жесткого ограничения государством влияния ислама на общественное развитие значительно ослабили и
юридические, и исторические предпосылки полномасштабного возрождения исламской экономической традиции. Известный турецкий исследователь З. Ониш отмечает, что гиперсекуляризм ке-малистской модели модернизации сделал возможным исключение альтернативы - исламского политического порядка - в преимущественно мусульманском обществе. «Несомненно, что значительно более скромный курс, которого придерживаются в последние годы исламисты в Турции, отражает, в том числе, влияние кемалистско-го проекта модернизации с его сильным акцентом на принцип секуляризации», - резюмирует он. Так что в качестве третьей важнейшей предварительной посылки анализа следует принять следующее: говоря о возможном влиянии принципов исламской экономики на современное экономическое развитие Турции, можно ставить вопрос лишь о вероятной модификации общей модели, некоторых изменениях приоритетов, но никак не о полномасштабной реализации экономико-правовых установок шариата, официальном использовании предписываемой им системы налогообложения и пр.
Разработка концепции исламской экономики пока еще далека от своего завершения, что позволяет дополнить ее более или менее официально признанные постулаты логически вытекающими из них положениями, которые подтверждены тезисами отдельных теоретиков или, что более важно, экономической практикой исламских (происламских) правительств в национальных мусульманских государствах. Так, например, из важности соблюдения принципа социальной справедливости логически следует признание довольно существенной роли государства как экономического и социального регулятора в системе исламской экономики. Или, поскольку сама идея исламской экономики вдохновлена стремлением создать экономическую модель, альтернативную либеральной западной экономике, вполне логично, что эта модель не может или, по крайней мере, не должна воплощаться на деньги Запада, для которого, в свою очередь, целесообразность финансирования исламского экономического эксперимента неочевидна. Поэтому идее перестройки экономики на исламский лад свойственно отрицательное отношение к использованию внешних источников финансирования, в первую очередь к средствам из западных стран, которые являются крупнейшими кредиторами на мировом финансовом рынке. Данный тезис в настоящей статье является четвертой посылкой дальнейшего анализа. Например, руководство Ирана проявляет крайнюю осмотрительность в отношении внешних ис-
точников финансирования на протяжении всего периода развития после исламской революции. Но финансирование иранской экономики поддерживается нефтяными доходами, особенно в годы благоприятной ценовой конъюнктуры.
Что же касается экономики Турции, которая еще со времен проблемы османского долга оказалась прочно привязанной к финансированию извне, то провозглашение подобных лозунгов следует рассматривать либо как проявление экономического авантюризма, либо, в лучшем случае, - сознательной готовности пойти на замедление темпов экономического роста, если, конечно, не найдется более приемлемый источник финансовой поддержки за рубежом, лучше всего имеющий мусульманское происхождение.
Так, важнейшей составляющей предвыборной кампании Н. Эрбакана в 1995 г. стала идея противостояния Западу. В его выступлениях звучал как мотив непримиримости в отношении ЕС, так и призыв к объединению мусульман мира. Выступая в Анкаре в июле 1995 г., Эрбакан заявил: «Партия благоденствия выступает не за роль Турции - прислужницы Запада, а за всемирное сотрудничество мусульман». В этот период неприятие идей сотрудничества с Евросоюзом приняло у лидера ПБ форму открытых угроз относительно соблюдения Турцией договорных обязательств в рамках начавшего действовать Таможенного союза Турции и ЕС. Столь решительный настрой ПБ проистекал из признания не столько объективного, сколько субъективного характера постоянной зависимости Турции от внешних, особенно западных источников финансирования. Министр финансов коалиционного правительства А. Шенер, представлявший в нем Партию благоденствия, заявил: «За государственными займами стоит соответствующее лобби, и долги лавинообразно нарастают. Мы не являемся правительством этого лобби. Поэтому нам будет легко преодолеть эту тенденцию в динамике государственных займов... »
Лидеры ПБ противопоставляли сложившейся модели идею опоры на собственные силы. Государственный министр коалиционного правительства от Партии благоденствия А. Гюль, отвечая на вопрос турецкого журнала «Экономист» об изменениях в экономической политике, планировавшихся его правительством, заявил следующее: «Каждая страна прибегает к использованию внешних источников, к займам, но мы верим, что главный принцип, который позволит разорвать порочный круг, заключается в том, что страны, подобные Турции, способны поддерживать динамизм внутри национальной экономики». Отсюда и главный принцип исламистов во
взаимоотношениях с МВФ: «да» - сотрудничеству по вопросам разработки макроэкономической политики, «нет» - долгосрочному кредитному сотрудничеству в рамках схемы «stand by».
В ходе переговоров предполагалось информировать МВФ об успехах Турции в аккумулировании новых источников финансирования и снижении потребности государства в дефицитном финансировании. Реализма данной позиции придавало намерение заключить новые финансовые соглашения с исламскими странами, а Исламский банк развития рассматривать в перспективе как основного кредитора Турции.
Столь высокая ставка на новые или дополнительные источники финансирования требовала, по меньшей мере, обнаружить их «внутри экономики Турции». Под новыми источниками подразумевались «люди, природные ресурсы и государственная недвижимость». После назначения на пост премьер-министра Н. Эрбакан разослал во все государственные министерства и ведомства устное распоряжение, которое предписывало «создание и поиск источников». Министерству энергетики и природных ресурсов поручалось провести инвентаризацию природных ресурсов страны. Особо при этом выделялась задача оценить по новой стоимости рудные запасы и заключить соглашения на их разработку с мусульманскими странами. Всем государственным организациям вменялось в обязанность провести подробную инвентаризацию находящейся в их собственности недвижимости. После ее завершения планировалось приступить к массированной продаже участков под строительство, земельных угодий, отелей и автомашин. Особая роль в процессе создания источников отводилась передаче в частную собственность лесных угодий.
Идея отказа от использования внешних источников финансирования неизменно присутствует в концептуальных документах Общества независимых предпринимателей (МЮСИАД), представляющего интересы мелких и средних предпринимателей Турции (так называемого «зеленого капитала») - одной из важнейших электоральных групп происламских партий. Например, в подготовленном незадолго до прихода к власти ПСР экономическом обзоре МЮСИАД «Турецкая экономика 2002: Оценки 2001 г., ожидания на 2002 г.» решить проблему внутреннего долга предлагалось за счет «монетизации» (эмиссионного покрытия) его четвертой части. Остальную часть предлагалось перевести в валютные облигации с индексируемым доходом и сроком погашения от 3 до 7 лет. Отказ от использования внешних источников финанси-
рования и одновременная «монетизация» и консолидация госдолга означали бы или откладывание возобновления экономического роста по меньшей мере на несколько лет, или же, что более вероятно, использование неоднократно применявшейся в Турции модели инфляционного роста с практически неконтролируемым ростом цен, а следовательно - усиление финансовой нестабильности и невозможность устойчивого развития экономики. «Монетизацию» и консолидацию долга, по-видимому, следует рассматривать в качестве еще одной интерпретации создания «новых источников» при направленности как первого, так и второго подхода против использования внешних источников финансирования.
Ниже предлагается проанализировать особенности социальной политики и отношение к использованию внешних источников финансирования действующего правительства Партии справедливости и развития. С учетом условий, в которых начиналась деятельность происламского правительства, - период исполнения очередного соглашения с МВФ о стабилизационном кредите - вопрос сводится к выявлению позиции кабинета по вопросу взаимодействия с Фондом и использования его кредитов в обмен на проведение согласованной с его экспертами макроэкономической политики.
Основное направление социальной политики ПСР было обозначено еще в предвыборном заявлении одного из лидеров партии А. Гюля, в котором он объявил о намерении партии снизить предлагавшиеся МВФ размеры профицита первичного бюджета (сумму, на которую доходы бюджета превышают расходы без учета процентных выплат по госдолгу) в пользу увеличения социальных расходов правительства. Выступая перед парламентом после победы на выборах 23 ноября 2002 г., новый премьер-министр А. Гюль огласил программу своего правительства. Размер профицита первичного бюджета предполагалось планировать таким образом, чтобы, с одной стороны, обеспечить необратимое сокращение государственного долга, а с другой - учитывать потребности роста экономики и социальной политики.
5 апреля 2003 г. турецкие уполномоченные лица подписали очередное Письмо о намерениях, подготовленное в связи с началом работы специалистов Фонда над очередным отчетом по кредитному соглашению с Турцией. В письме подчеркивалось: «Оставаясь приверженным политике дезинфляции и стабилизации, правительство признает жизненно важным для успешного продолжения реформ социальную защиту наиболее уязвимых слоев населения». В этой связи правительство намеревалось, оставаясь в
рамках бюджета, повышать роль социальных расходов посредством более избирательной целевой направленности социальных программ и использования основной части имеющихся ресурсов на поддержку наиболее нуждающихся групп населения.
Тем не менее новое правительство не ограничилось лишь повышением эффективности социальных программ. Практически сразу же обозначилась и тенденция увеличения социальных расходов. На момент работы над текстом письма уже были осуществлены дополнительные поддерживающие выплаты пенсионерам в размере 0,9% ВНП. Суммарные социальные расходы, включая здравоохранение, образование, планировалось повысить до 17,9% бюджета против 17,5% в 2002 г. При этом правительство признавало в письме, что ему не удалось полностью придерживаться основных параметров, в рамках которых, согласно стабилизационной программе, одобренной МВФ, должно было бы происходить развитие экономики. В частности, правительство столкнулось с трудностями при проведении жесткой фискальной политики: по состоянию на конец декабря 2002 г. профицит первичного бюджета составил всего 2,5% вместо рекомендованных МВФ 6,5%, что объяснялось как повышением расходов, так и сокращением бюджетных доходов в период, предшествовавший досрочным парламентским выборам, т. е. до ноября 2002 г. В короткий период, остававшийся до окончания года, новое правительство не смогло ликвидировать отставание от намеченных показателей.
Таким образом, в экономической политике нового правительства на первых этапах проявлялась наметившаяся еще в период предвыборной борьбы попытка противостояния требованиям МВФ по вопросам фискальной и социальной политики, что привело к сложностям в ходе подготовки отчета специалистов Фонда. Показательно, что турецкие власти высказались против того, чтобы отчет МВФ был опубликован в Турции, принимая во внимание возможную «чувствительность» рынка, а проще говоря - его весьма вероятную негативную реакцию на довольно жесткие оценки, содержавшиеся в документе. Так, в отчете отмечалось, что «объявление неожиданных инициатив в налоговой сфере и в вопросах использования государственных средств... привело к тому, что приверженность властей программе (стабилизационной) по временам представлялась далекой от всецелой».
В дальнейшем сотрудничество с МВФ стало носить более согласованный характер, целевые задачи по объемам профицита первичного бюджета более не дискутировались правительством,
но исполнялись по возможности точно. Тем не менее турецкая элита не отказалась от продолжения и даже введения дополнительных социальных программ, хотя и довольно ограниченных, но неизменно компенсируя новые расходы увеличением налогов и сборов. При этом подходы правительства ПСР к финансированию социальной политики вполне соответствовали объявленным еще в начале его правления и не утратившим актуальность в дальнейшем принципам целевой избирательности и поддержки наиболее нуждавшихся групп (как правило, они совпадают с наиболее важными электоральными группами), в том числе за счет роста налогового бремени, ложившегося на плечи прочих социальных слоев.
Определенная двойственность социальной политики, как неизбежное следствие ее «избирательности», стала одной из важнейших ее особенностей в период правления Партии справедливости и развития. С одной стороны, важным шагом в сфере социальной политики стало окончательное согласование реформы системы социального страхования, подготовленной в рамках договоренностей с МВФ. Ее основные направления заключаются в следующем: постепенное повышение пенсионного возраста до 65 лет, ограничение уровня индексации пенсий уровнем роста цен, снижение уровня пенсий относительно заработной платы до международных стандартов (по состоянию на 2007 г. Турция имела один из самых высоких относительных уровней пенсий среди стран ОЭСР), создание единого пенсионного фонда вместо нескольких ныне действующих. В апреле 2008 г. реформа была одобрена парламентом. По оценкам Всемирного банка, ее реализация обеспечит в ближайшие 75 лет экономию в размере 75% от ВВП 2007 г.
С другой стороны, пенсионное обеспечение является далеко не единственным и, с точки зрения правительства ПСР, очевидно, не самым важным звеном системы социальной поддержки. И действительно, помимо трудовых пенсий в Турции осуществляются разнообразные социальные выплаты по линии: Министерства здравоохранения (покрывает расходы на лечение граждан, не входящих в категорию «оплачиваемой рабочей силы», через систему так называемых «зеленых карт» при условии, что доход на одного члена семьи составляет менее трети минимальной заработной платы); Общества социальной защиты (наряду с обычными трудовыми пенсиями выплачивает ежемесячные пособия гражданам в возрасте свыше 65 лет, выплатами охвачено порядка 20% лиц соответствующей возрастной категории, не имеющих права на полноценное пенсионное обеспечение, размер пособия составляет
менее 100 тур. лир); Генерального управления вакфов (уполномочено на поддержку таких проектов, как открытие студенческих общежитий, учебных заведений, выплата ежемесячных пособий нуждающимся инвалидам); Общества социальной защиты детей (оказывает поддержку в материально-вещественной и денежной форме детям из нуждающихся семей, неспособных обеспечить основные потребности ребенка хотя бы на минимальном уровне для соответствующего возраста); Министерства образования (обеспечивает учащимся в системе начального и среднего образования бесплатное проживание и стипендии); Фонда поддержки социальной помощи и солидарности (средствами фонда распоряжается его дирекция, действует через обширную систему местных вакфов социальной помощи и солидарности, оказывая самые разнообразные виды поддержки нуждающимся); Управления студенческих общежитий (выплачивает стипендии нуждающимся студентам в период получения высшего образования). Анализ данных таблиц 1 и 2 демонстрирует уверенный рост абсолютных и относительных размеров помощи, оказанной через систему государственных организаций социальной поддержки за годы правления Партии справедливости и развития.
Турецкий автор Д. Йылдырым подтверждает данный тезис, используя несколько иную систему подсчетов, а именно посредством оценки изменений в структуре бюджетных трансфертов, оцененных на основе данных о доходах домохозяйств: если в 2002 г. доля материально-вещественной помощи в общем объеме трансфертов составляла 2,64%, то в 2005 г. - 19,29%. При этом, наращивая объемы помощи, правительство в основном использовало ранее сложившиеся каналы ее доведения до жителей страны: абсолютное большинство действующих ныне в Турции учреждений (программ) социальной помощи начали функционировать задолго до прихода к власти ПСР. Так, программа «зеленых карт» действует в Турции с 1992 г.; решение о поддерживающих выплатах гражданам в возрасте свыше 65 лет, не имеющим права на получение трудовой пенсии, было принято еще в 1977 г.; Генеральное управление вакфов осуществляет свои программы с 1984 г., а Общество социальной защиты детей - с 1983 г.; Фонд поощрения социальной помощи и солидарности был создан и начал функционировать в 1986 г. Исключение составляет лишь программа выплаты стипендий Управлением студенческих общежитий, которая действует с 1 января 2004 г. и, следовательно, является детищем нового правительства.
Таблица 1
Размеры выплат по линии учреждений социальной поддержки Турции (тыс. тур. лир)
Название учреждения (вида) социальной поддержки Годы Среднегодовые темпы роста (%)
2002 2003 2004 2005 2006 2007
Система «зеленых карт» 649 815 917 ООО 1 062 000 1 808 610 2 910 000 3 913 888 43,2
Выплаты по линии Общества социальной защиты 311 623 737 091 788 825 1 003 882 1 284 823 1 620 143 39,1
Выплаты по линии Генерального управления вакфов 2833 4846 8809 28 108 58 673 63 773 84,4
Выплаты (расходы по предоставлению материально-вещественной помощи) по линии Общества социальной защиты детей 5233 9910 11 484 15 981 41 000 48 255 57,2
Выплаты по линии Министерства образования 15 175 17 363 24 419 47 208 57 668 85 003 41,2
Выплаты по линии Фонда поддержки социальной помощи и солидарности 278 137 392 598 609 380 783 679 851 245 32,2
Выплаты по линии Управления студенческих общежитий 49 348 123 570 204 166 298 530
Таблица 2
Размеры выплат по линии учреждений социальной поддержки Турции (% ВВП)
Название учреждения (вида) социальной поддержки Годы
2002 2003 2004 2005 2006 2007
Система «зеленых карт» 0,19 0,20 0,19 0,28 0,38 0,46
Выплаты по линии Общества социальной защиты 0,09 0,16 0,14 0,16 0,17 0,19
Выплаты по линии Генерального управления вакфов 0,0008 0,0010 0,0015 0,004 0,008 0,007
Выплаты (расходы по предоставлению материально-вещественной помощи) по линии Общества социальной защиты детей 0,0015 0,0021 0,0020 0,0024 0,005 0,006
Выплаты по линии Министерства образования 0,004 0,003 0,004 0,007 0,007 0,009
Выплаты по линии Фонда поддержки социальной помощи и солидарности 0,06 0,07 0,09 0,10 0,10
Выплаты по линии Управления студенческих общежитий
Тем не менее на годы правления Партии справедливости и развития приходятся некоторые организационные перемены в системе учреждений социальной поддержки. Часть из них носит технический характер (отказ от системы «зеленых карт» и включение их владельцев в систему Общего медицинского страхования при уплате страховых взносов государством; передача в 2006 г. выплаты ежемесячных пособий пожилым гражданам от одной государственной организации пенсионного страхования - Пенсионной кассы Турецкой Республики, к другой - Обществу социальной защиты, которое выполняет задачи по страхованию наемных работников государственного и частного секторов).
Но часть нововведений правительства может расцениваться как знаковая. В декабре 2004 г. в силу вступил Закон 5263, имев-
ший целью укрепление организационной структуры Фонда поддержки социальной помощи и солидарности. Если ранее подготовкой его бюджета и распределением средств занимался генеральный секретариат, являвшийся подразделением аппарата премьер-министра, то Законом 5263 для управления Фондом была создана дирекция при аппарате премьер-министра. Очевидно, меры структурного укрепления Фонда поддержки социальной помощи и солидарности были продиктованы стремлением к дальнейшему расширению его роли и влияния в системе социальной поддержки населения. Особое отношение правительства к Фонду, очевидно, связано с целями и особенностями его функционирования, которые исключительно близки исламской риторике взаимопомощи и взаимной ответственности членов уммы. Основополагающая целевая установка отражена в ст. 1 Закона об учреждении Фонда поддержки социальной помощи и солидарности: «Оказывать помощь людям, оказавшимся в затруднительном положении или нуждающимся в помощи, принимая меры к укреплению социальной справедливости, обеспечивать справедливое распределение доходов, поощрять социальную помощь и солидарность».
По словам X. Хаджимахмутоглу - автора работы о системе социальной поддержки в Турции, «цель программ Фонда - оказать человеку социальную помощь буквально по месту проживания - в своем же квартале - и с применением максимально гибких подходов». Приближению Фонда к нуждам гражданина способствует организация его деятельности через 973 вакфа (отделения), расположенных в 81 иле (т.е. каждом административном округе) и 973 ильче (т. е. в каждом территориальном подразделении административного округа). Гибкость достигается через многообразие форм помощи, предоставляемых Фондом: периодическая помощь; помощь на медицинские нужды (лечение и медицинскую помощь); выделение средств на особые нужды (финансирование деятельности бесплатных общественных столовых, поддержка в чрезвычайных ситуациях, содержание приютов); помощь в получении образования (поддержка студентов и пр.); продовольственная помощь (продовольственная помощь, оказываемая в канун религиозных праздников Курбан-байрам и Рамазан-байрам, организация благотворительных обедов); систематическая помощь продуктами и одеждой.
Гибкость деятельности Фонда, очевидно, во многом обеспечивается его статусом одного из трех сохранившихся в Турции на сегодняшний день внебюджетных фондов. Это означает, что рас-
ходы Фонда не контролируются парламентом, а требуют одобрения только совета Фонда и премьер-министра. Подобный статус Фонда, очевидно, позволяет отнести его к неформальным каналам предоставления помощи, роль которых, по мнению З. Ониша, особенно важна в условиях бюджетных ограничений, т. е. ограничений на использование формальных каналов перераспределения, накладываемых фискальными требованиями МВФ.
Привлекательность Фонда поддержки социальной защиты и солидарности для правящей партии, по всей видимости, заключается в том, что в отличие, например, от системы «зеленых карт» или выплаты пособий пожилым гражданам, где основание для получения помощи одинаково для всех и каждого (например, возраст), через посредство Фонда можно оказывать помощь конкретному избирателю с его специфическими нуждами, используя индивидуальный подход и устанавливая тем самым эффективный контакт нуждающегося электората с властью, как правило, с позитивным исходом для первого, а в более долгосрочной перспективе -и для второй. Поэтому размер социальных расходов по линии Фонда поддержки социальной помощи и солидарности весьма существенен и уступает лишь социальным выплатам, осуществляемым для финансирования системы «зеленых карт» и поддержки пожилых граждан, не имеющих права на официальную пенсию (см. табл. 1 и 2).
Турецкий исследователь Д. Йылдырым также отмечает центральную роль, которую ПСР отводит Фонду и его многочисленным вакфам в росте объемов социальной помощи и трансфертов. Что касается роста масштабов социальной поддержки по линии Фонда, то Йылдырым отмечает, в частности, следующее: на момент прихода ПСР к власти численность семей, получавших субсидии на отопление, составляла менее 1 млн., в 2007 г. - 1 млн. 895 тыс., а в 2008 г. - свыше 2 млн. По приводимым им оценкам, в период правления ПСР с 2003 по 2008 г. тем или иным видом социальной поддержки по линии Фонда воспользовались в общей сложности 42 млн. 663 тыс. человек.
Цель нарастающего потока социальных выплат не ограничивается реализацией исламских принципов в рамках экономической политики правящей партии. По верному замечанию Д. Йылдыры-ма, характерный в целом для неолиберального подхода рост социальных выплат в данном случае удачно переплетается с «проектом исламизации», ибо социальная помощь, являясь своего рода посланием в духе ислама, одновременно позволяет заполнять пар-
тии оставшиеся пустоты (на электоральном пространстве). «Понимание истоков этого существенного роста исходящей от государства денежной и материально-вещественной помощи связано с осознанием того, что в основе расширения поддержки ПСР связанным с нею социальным группам лежит стремление к установлению связи между популистскими посланиями и политическими планами», - резюмирует Д. Йылдырым. Схожих позиций в оценке социальной политики ПСР придерживается и З. Ониш. Он рассматривает ее как результат переплетения двух факторов - идеологического и прагматического. Идеологический элемент базируется на понятиях справедливости и равенства, подчеркивающих связь партии с исламским наследием. Прагматический элемент связан с необходимостью получить популярность и поддержку.
При этом сама идея использовать социальную помощь в политических целях принадлежит не ПСР. Она возникла гораздо раньше. Комментируя данную проблему, Д. Йылдырым приводит цитату из работы турецкого автора Г. Ялмана «Социальная политика: от государства благоденствия к управлению социальными рисками»: «Наличие в Турции до последнего времени значительных групп населения, не охваченных различными видами социальной поддержки, ставило в повестку дня оказание через всевозможные механизмы денежной и материально-вещественной помощи нуждающимся... В ходе происходившего на протяжении последних 25 лет процесса перестройки турецкой экономики Фонд поддержки социальной помощи и солидарности стал основным инструментом проведения политики по ослаблению (политического) влияния бедноты». Нововведение ПСР состоит в трансформации социальной поддержки из «инструмента ослабления влияния бедноты» в инструмент расширения ее поддержки на фоне заметного увеличения объемов помощи и роста масштабов охвата. Совершенно очевиден параллельный ход процессов усиления (или, по меньшей мере, сохранения на высоком уровне) поддержки ПСР от выборов к выборам и роста численности получателей социальной помощи. З. Ониш отмечает, что «партии удалось сделать капитал на систематических усилиях помочь бедным... при посредстве различных формальных и неформальных каналов».
Весьма существенное обстоятельство, связанное с социальной политикой правительства ПСР, заключается в следующем: рост объемов абсолютной и относительной помощи, оказываемой по вышеперечисленным каналам социальной поддержки, происходит на фоне остающихся практически неизменными относитель-
ных расходов на социальные услуги: доля статьи «Здравоохранение и социальные услуги» в структуре ВВП, рассчитанного в ценах 1998 г., в 2002 г. составила 1,3%, в 2003 г. - 1,1, во все последующие годы, включая 2008 г., - 1,2%. Аналогична ситуация и с величиной затрат на образовательные услуги: в 2002 г. она составила 2,2%, а в последующие годы даже снизилась до 2,0%. Данное обстоятельство заставляет вновь обратить внимание на уже отмеченный ранее факт, заключающийся в том, что усиление социальной политики ПСР, очевидно, соседствует с усилением дифференциации в процессе перераспределения ВВП. Иными словами, принцип избирательности, поддержки связанных с партией социальных групп при неизменной доле расходов на социальные услуги означает вытеснение из системы социальной поддержки «несвязанных групп» или, говоря проще, удорожание для них услуг, субсидируемых для «избранников» ПСР. Обращает на себя внимание замечание Д. Йылдырыма о том, что средняя доля расходов домохозяйств на образование выросла с 35,8% в 2005 г. до 39% в 2006 г. «С одной стороны превращение государственного образования в рыночный товар, с другой - проведение политики в пользу связанных (с ПСР) социальных групп», - резюмирует он.
Как уже упоминалось, политика правительства в отношении использования внешней помощи на цели экономического развития оказалась в большей мере преемственной, чем новаторской. Сторонники ПСР объясняли это тем, что курс правительства представлял собой неизбежное следствие тяжелых условий, в которых турецкая экономика находилась после 1991 г., оказавшись заключенной в порочный круг неуклонно возраставших государственных займов. Поэтому для ПСР в качестве партии власти оказалось невозможным следовать собственной экономической программе. Как и предыдущие правительства Турции, кабинет Партии справедливости и развития вынужден был демонстрировать «шоу готового платья». Ввиду этого, настаивали сторонники ПСР, более правильно было бы оценивать не столько экономическую деятельность правительства, сколько выполнение им технических функций по реализации программы, одобренной МВФ.
Вопрос встал более остро летом-осенью 2004 г., когда необходимо было решить, заключать ли новое кредитное соглашение с МВФ. И на этот раз было принято положительное решение. Руководство страны кратко объяснило это требованиями рынка. Сдержанность комментариев официальных лиц, видимо, объяснялась тем, что в очередной раз правительству пришлось сделать выбор
не в пользу собственных экономических предпочтений, а в пользу предопределенности, продиктованной экономическими реалиями.
Срок действия соглашения с МВФ истек в мае 2008 г. Повторное решение о сохранении прежнего формата отношений с МВФ, с одной стороны, могло повлечь за собой уже серьезную дискредитацию экономических принципов ПСР. С другой стороны, в пользу возможности проведения более независимой экономической политики говорили достижения Турции в сфере экономической стабилизации и роста. Уже в заключительном письме о намерениях, подготовленном турецкой стороной в конце апреля 2008 г., отмечалось, что государственные финансы Турции существенно окрепли за счет поддержания высокого уровня профицита первичного бюджета на протяжении ряда последних лет: государственный долг снизился до 30% ВВП. «Это позволяет нам отказаться от достижения цели по поддержанию профицита в размере 6,5% ВНП, которая рассматривалась как ключевая в фискальной политике, заменив ее четким среднесрочным ориентиром. Он будет подчинен цели снижения долга и предусматривать создание институциональной системы по ограничению государственных расходов», - говорилось в письме. Таким образом, речь шла о стремлении Турции перейти к более мягкой фискальной политике, которая допускала бы кратковременное нарушение фискальной дисциплины при условии его компенсации по итогам среднесрочного периода. В итоге Р.Т. Эрдоган позволил себе в нескольких публичных выступлениях в 2008 г. заявить, что он не заинтересован в дальнейшем сотрудничестве с МВФ, который вынуждает правительство проводить жесткую фискальную политику. Но решимость правительства поколебал мировой финансовый кризис. К декабрю 2008 г. турецкое правительство все же объявило о решении заключить соглашение с МВФ с тем, «чтобы повысить доверие инвесторов и покрыть свои потребности во внешнем финансировании». Вместе с тем турецкая сторона начала ставить вопрос об использовании средств Фонда не на цели финансовой стабилизации, а на покрытие возросшего вследствие активных антикризисных мер правительства дефицита бюджета.
16 сентября 2009 г. была обнародована Программа среднесрочного развития Турции на 2010-2012 гг. Как следовало из ее положений, по итогам 2009 г. Турцию ожидало снижение ВВП на 6%. С 2010 г. ожидалось возобновление экономического роста, который должен составить 3,5%, а в последующие два года - 4 и 5% соответственно. По итогам кризисного 2009 г. Турция не только не
планировала достичь какого-либо уровня профицита первичного бюджета, но, напротив, размер дефицита еще до учета процентных выплат по госдолгу должен был составить 2,1% ВВП. В 2010 г. первичный бюджет вновь планировалось свести с дефицитом, хотя его размер, по оценкам авторов программы, должен будет снизиться до 0,3% ВВП. Вернуться к профициту первичного бюджета Турция планировала только в 2011 г., когда он составит 0,4%, а в 2012 г. - 1% ВВП. При этом ожидался рост отношения госдолга к ВВП с 40% в 2008 г. до 47% в 2009 г. и 49% в 2010, и лишь в 2011 и 2012 гг. - его некоторое снижение. Турецкая пресса оценила приведенные в программе макроэкономические показатели как «далекие от ожиданий МВФ».
Тем не менее в последовавшем за обнародованием программы заявлении главы миссии МВФ по Турции Рашель Ван Элкан отмечалось: «Мы воодушевлены среднесрочной программой, которая ставит целью постепенное выправление ухудшившегося состояния государственных финансов страны... Программа, исходя из серьезного влияния глобального кризиса на турецкую экономику, устанавливает реальные макроэкономические цели и включает важную задачу по стабилизации отношения госдолга к ВВП к 2011 г. и его дальнейшему снижению в последующем». Но, видимо, по замыслу турецкого правительства, программа все же должна была стать своего рода вызовом финансовым параметрам, «навязываемым» МВФ. В качестве ответа на этот вызов можно расценивать заявление, сделанное бывшим директором-распорядителем МВФ Д. Стросс-Каном на пресс-конференции 2 октября 2009 г. о том, что МВФ - это институт помощи, и он не имеет дела со странами, которые этого не хотят. «Если они не чувствуют нужды в помощи, для нас это хорошо, МВФ не является банком и не ищет клиентов», - резюмировал он. Еще некоторое время в отношениях сторон сохранялась неопределенность. Турецкий экономист Осман Улагай объяснил затяжной характер переговоров следующим образом: «Эрдоган продолжает играть в эту игру, поскольку она очень подходит для Турции в ее нынешнем положении. Во-первых, демонстрируемая им готовность поставить на карту отношения с МВФ приносит неплохие политические дивиденды. Во-вторых, то, что соглашение с МВФ остается неподписанным, позволяет властям безответственно увеличивать государственные расходы. В-третьих, то, что отношения с МВФ все же сохраняются, позволяет заигрывать с рынком, который придает большое значение соглашению с Фондом. В силу всех на-
званных причин Турция, если она не столкнется с новыми экономическими шоками, возможно, пожелает продолжать эту игру».
Игра оказалась прекращенной по инициативе МВФ. 11 марта 2010 г. стало окончательно известно о том, что в силу невозможности достичь договоренности по определенным пунктам стороны отказались от подписания нового соглашения о стабилизационном кредите. Премьер-министр Т. Эрдоган постарался истолковать ситуацию максимально благоприятным для правительства образом, сославшись на то, что у его команды есть принципы, поступиться которыми невозможно. В частности, он сослался на неприемлемое для правительства требование МВФ о сокращении доли налоговых доходов, перераспределяемых в пользу муниципалитетов, что, по мнению правительства, оказалось бы в противоречии с начатой реформой местного самоуправления, предусматривающей обратные меры. Но, по оценкам турецкой прессы, ситуация неопределенности была разрешена именно по инициативе МВФ. Представители МВФ, видимо, лишь воспользовались поводом, тогда как причины прекращения сотрудничества все же связаны с турецкой стороной.
Стремясь успокоить общественное мнение, государственный министр Турции А. Бабаджан отметил, что Турция уже два года осуществляет движение без программы МВФ и далее вполне способна двигаться таким же образом. «Соглашение о стабилизационном кредите с МВФ - это дверь, которую Вы длительное время не вправе закрыть перед 192 странами-членами», - резюмировал он. Бабаджан подчеркнул, что отныне экономическая политика будет определяться Программой среднесрочного развития Турции. При этом в параметры развития страны были внесены определенные уточнения, согласно которым Турция избрала в качестве индикативной цели размер бюджетного дефицита в 1% ВВП. В случае его выхода на более высокий уровень на протяжении последующих лет он приводится к индикативному уровню посредством последовательного ежегодного снижения разницы между фактическим дефицитом и целевым уровнем в 0,33 раза.
Какими же могут оказаться экономические последствия решения правительства? За период кризиса Турция, очевидно, не сумела произвести структурную перестройку экономики, направленную на повышение ее конкурентоспособности, о необходимости которой уже довольно давно говорится в стране. Но тогда возобновление экономического роста будет автоматически означать рост дефицита по счету текущих операций. По прогнозам той же
Программы среднесрочного развития страны на 2010-2012 гг., в 2010 г. отношение дефицита по счету текущих операций платежного баланса к ВВП составит 2,8% против 1,8% в 2009 г., к 2012 г. он увеличится до 3,9%. При переводе в абсолютные цифры положение таково: по итогам 2009 г. дефицит составил 13,8 млрд. долл. Его ожидаемое значение к концу 2010 г. составит 25 млрд. долл. Таким образом, речь идет о возвращении к предкризисному сценарию развития, когда экономический рост в значительной мере опирался на поступление источников извне.
Представители крупного бизнеса Турции отметили, что руководству страны предстоит серьезная работа по устранению дефицита внешних источников финансирования. Причины, по которым правительство согласилось принять на себя риски, связанные с обострением данной проблемы, назвал аналитик по Турции инвестиционного агентства Standart & Poors Ф. Гилл: «2010 г. проходит в предвыборной атмосфере. Правительство захотело освободить себя от жестких финансовых ограничений МВФ». А поскольку рядом экспертов прогнозируется обострение в результате мирового кризиса социальных проблем в ряде быстрораз-вивающихся индустриальных стран, то подобные превентивные меры, видимо, могут оказаться нелишними для укрепления такого важнейшего направления экономической политики ПСЕ, каким является социальная защита населения.
Итак, по мере увеличения срока пребывания у власти про-исламской Партии справедливости и развития в ее экономической политике все более четко обозначались направления, которые были выделены как характерные для курса, вдохновляемого исламом, - усиление адресной социальной поддержки для «членов ум-мы» и ограничение масштабов использования финансовых средств Запада. При этом характерно, что поскольку под западными источниками финансирования прежде всего имелось в виду кредитное сотрудничество Турции с МВФ, условием продолжения которого являлось проведение жесткой фискальной политики за счет ограничения, в том числе, правительственных социальных программ, оба направления оказались тесно взаимосвязанными.
«Мусульманское пространство по периметру границ Кавказа и Центральной Азии», М., 2012 г., с. 68-85.
