CC BY
293
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2008. № 4
П.В. Шлыков
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ В ТУРЦИИ: ПОИСКИ НОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В Турции исламистская политическая идентичность традиционно формировалась на принципах оппозиции, неприятия Запада и вес-тернизации, иначе - радикальной модернизации 1920-1930-х гг. Между тем за последние 15-20 лет движение политического ислама постепенно отошло от привычного «антизападничества» и включилось в трудный процесс пересмотра и переосмысления Запада и его ценностей. Вопрос, как совместить наступающий «исламский ренессанс» с вестернизацией, вызывавший тревоги и споры на протяжении долгого времени1, получил неожиданное развитие. Новый лидер движения политического ислама в Турции - Партия справедливости и развития (ПСР) совершенно иначе стала трактовать устоявшиеся категории и постулаты исламизма. Вместо проектов построения исламского государства - углубление демократии и расширение гражданских свобод, вместо продвижения проекта большой «восьмерки развивающихся мусульманских стран» (М8)2 -вступление в Европейский Союз и либерализация законодательства и Конституции. Налицо идеологическая трансформация политического ислама в Турции, заставляющая по-новому взглянуть на всю предыдущую историю формирования исламистской политической идентичности3 в стране, имеющей репутацию «самого вестернизи-рованного государства» мусульманского мира.
Для происламски настроенной части общества кемалистские реформы сделали очевидным тот факт, что не Запад сам по себе, а именно вестернизация и «вестернизаторы» вытеснили ее из публичной сферы, а в ходе радикальной секуляризации исламская политическая платформа, оформившаяся в конце XIX - начале XX в. при султане Абдулхамиде II4, оказалась делегитимизированной5. Так, 10 апреля 1928 г. Великое национальное собрание Турции (ВНСТ) исключило из Конституции положение об исламе как государственной религии, ввело гражданскую присягу президента и депутатов, исключило фразу о том, что парламент будет осуществлять положения шариата6. А девять лет спустя - 5 февраля 1937 г. во 2-ю статью Основного закона были включены шесть принципов государственного строительства (знаменитые «Шесть стрел» Кемаля Ататюрка), принятые на съезде правившей Народно-республиканской партии (НРП) в 1931 г. (республиканизм, национализм, народность, этатизм,
секуляризм и революционность)7. Политика отделения религии от государства и одновременно ее подчинение последнему вызывала у традиционно настроенного большинства общества (представленного жителями провинциальных городов и турецкой деревни) недовольство и отторжение8. Это неприятие радикальной секуляризации и вестернизации республиканской Турции, воспринимавшейся как смена «цивилизационного пути», основанного на верности нормам ислама9, сыграло главную роль в формировании исламистской политической идентичности.
Для кемалистов10 проект секуляризации общества и конечный его успех стал вопросом политического выживания в контексте противостояния вестернизированного центра и традиционалистской периферии11, о чем свидетельствовали жесткие меры при подавлении крестьянских выступлений в Анатолии (1920-1930-е гг.). После Второй мировой войны с переходом к многопартийной системе несогласие по поводу природы и понимания лаицизма/секуляризма постепенно становилось полем противоборства внутри политической и отчасти государственной элит. Так, Аднан Мендерес, возглавивший правительство в 1950 г., разделил реформы Ататюрка на «воспринятые и невоспринятые народом», под последними подразумевались именно преобразования, связанные с лаицизмом12. В этой ожесточенной борьбе за власть кемалисты как к высшему арбитру стали обращаться к армии, возложившей на себя роль защитника и стража принципов Кемаля Ататюрка.
В процессе трансформации турецкой политической системы после военного переворота 1960 г. и повышения степени демократичности турецкого общества, выразившейся в принятии «либеральной» Конституции 1961 г.13, возникают условия для оформления политического ислама, подготовленные еще ранее включением в обязательную программу начальных классов уроков религии (1951) и возрождением школ имамов-хатибов (1948)14, ставших впоследствии кузницей кадров исламистов. Уже с конца 1950-х гг. стали появляться партии, которые связывали свою политику с «мусульманскими ценностями». Так, праворадикальная Партия националистического движения - ПНД (в 1958-1965 гг. - Республиканская крестьянская национальная партия) - провозгласила в качестве одной из основ своей деятельности и исламизм15. Однако первой последовательно происламской партией16 стала основанная в 1970 г. Партия национального порядка (ПНП)17 Неджметтина Эрбакана. Год спустя ПНП была закрыта по решению Конституционного суда. А еще через год бывшие члены ПНП основали новое политическое объединение - Партию национального спасения (ПНС). Получив 11,8% на парламентских выборах 1973 г. и 8,6% - в 1977 г., ПНС входила в
состав всех коалиционных кабинетов в период 1973-1980 гг., став важным элементом турецкой политической жизни (расстановка сил в меджлисе делала возможным формирование правительства только при ее участии)19.
Эти партии создавались в рамках основанного Неджметтином Эрбаканом движения Милли Гёрюш (Национальный Взгляд)20, для которого тема вестернизации и негативного отношения к Западу определила формирование собственной идентичности21. Для концепции «национального взгляда» основной вопрос заключался в том, насколько вестернизация, взятая как единое целое вместе с вводимыми ею институтами, идеями и ценностями, угрожает исламской цивилизации. Основатели Милли Гёрюш были убеждены, что вестернизация для республиканских лидеров первой волны означала отказ от традиционных - исламских - ценностей и институтов. Поэтому для построения «национального порядка» требовалось не только полностью ликвидировать западное влияние - вернее, доминирование, но необходимо также было исключить и все последствия кемалистской вестернизации22.
Итак, по Неджметтину Эрбакану, Запад - корень всех проблем, абсолютное «другое». Поэтому и «национальное я» должно было формироваться «апофатически», через отрицание Запада23. Не только платформа Милли Гёрюш, но и политическая идентичность многих других движений строилась на отношении к Западу: либо через отстаивание «национального взгляда», либо через апологетику Запада24. В концепте «национального взгляда» утверждалось, что Турция никогда не принадлежала Западу - ни исторически, ни культурно, ни географически, наоборот - ее прошлое, культурные ценности и политические институты были частью исламского мира, который сейчас необходимо было мобилизовать на противостояние Западу. Происламская ориентация движения, его призыв к началу исламской экономической интеграции и созданию оборонительного союза - все это было вызвано провозглашаемой необходимостью сопротивления, «ответа» Западу. Проект «нового» исламского мира был тем самым не просто направлен «вовнутрь себя», его главная задача состояла именно в возвращении исламской цивилизации ее прежнего политического веса и влияния.
Однако вместо полного отрицания реформ и модернизации идеологи Милли Гёрюш провели различие между западной культурой и технологией, выступив за технологическое обновление Турции. В 1970-е гг. руководство движения внесло в свою программу положение о важности не только духовного/морального развития Турции, но и индустриализации страны. При этом создание собственной тяжелой промышленности логично трактовалось как шаг
к избавлению от иностранной зависимости. Акцент на «модернизацию и развитие» как предусловие «освобождения» от гегемонии Запада так и остался главной чертой политической платформы Милли Гёрюш26.
Уже в 1970-х гг. стало очевидно, что партия, ориентирующаяся на исламизм, не может победить на выборах, если у нее нет программы, дающей ответы на насущные проблемы электората. Поэтому в начале 90-х гг. руководство Партии Благоденствия (ПБ)27, пришедшей на смену ПНС, распущенной вместе с другими политическими партиями вскоре после военного переворота 12 сентября 1980 г.28, пришло к выводу, что успех их дела напрямую зависит от трансформации партии в массовое политическое движение с ясной программой, где акценты делаются на решение социальных проблем, а не на религиозные темы, и стратегией политической борьбы, основанной на использовании методов современной пропаганды.
Партия определенно стала искать поддержку у представителей социальных групп, сильно пострадавших от политики либерализации экономики в 1980-е гг.29 Лозунги социальной справедливости резко контрастировали с безразличным отношением к беднейшим слоям общества со стороны право-центристских партий - Партии верного пути (ПВП) и Партии Отечества (ПО), погрязших в коррупции, бесконечных парламентских спорах, связях с мафиозными группами и непрекращающемся вооруженном конфликте в Кур -дистане30. Осуществляемые ПБ программы социальной помощи31 быстро дали свои плоды: уже в марте 1994 г. на местных выборах партия получает 19%, а ее представители становятся во главе муниципалитетов уже 28 (из 70) провинций, включая такие города, как Стамбул и Анкара, - шокирующая ситуация для центристских и секуляристских партий. Однако главным ударом для кемалистских сил стали парламентские выборы 1995 г.32 Из 550 мест в меджлисе ПБ получила 158, далее следовала Партия верного пути (ПВП) Тансу Чиллер - 135 мандатов, третьей оказалась Партия Отечества (ПО), возглавляемая Месутом Йылмазом (132 места). Значительно отстали от этих лидеров две левоцентристские партии - Демократическая левая партия (ДЛП) во главе с Бюлентом Эджевитом (76 мест) и Народно-республиканская партия Дениза Байкала (49 мест).
Партии Благоденствия не сразу удалось реализовать свой успех на выборах, поскольку конфликт между армией - «защитницей» принципов Ататюрка - и ПБ принял острую форму и стал предметом широкого обсуждения в СМИ. Возникшая было «светская» коалиция Йылмаз- Чиллер просуществовала недолго - межпартийное соперничество и личная неприязнь между лидерами двух проке-малистских партий не были преодолены, и коалиция в июне 1996 г.
распалась. Тогда же Неджметтин Эрбакан (исламистская ПБ) и Тансу Чиллер (правоцентристская ПВП) образовали двухпартийное правительство, договорившись путем заключения коалиционного протокола о поочередном председательстве в нем. На первом двухлетнем этапе премьером должен был быть Неджметтин Эрбакан, при этом Тансу Чиллер - вице-премьер и министр иностранных дел. Далее они должны были поменяться постами. Таким образом, впервые в истории республиканской Турции лидер происламской партии занял пост премьера.
Коалиционное правительство (Рефахйол)33 получило вотум доверия в июле 1996 г. Но в его деятельности сразу появились разногласия между прозападно ориентированной в политике и экономике Тансу Чиллер и отдававшим предпочтение происламскому курсу во внешней и внутренней политике Неджметтином Эрбаканом. Лидер ПБ по-своему отнесся к разработанной правительством умеренной программе, в которой нашли отражение позиции ПБ и ПВП, а также влиятельных оппозиционных партий, отказавшихся от участия в правительстве с ПБ. В программе Рефахйол заявлялось о сохранении курса на вступление Турции в Европейский Союз, верности союзническим военно-политическим соглашениям, оставался тезис о светском характере страны. Но на практике Неджметтин Эрбакан сразу же направил свои усилия на «сохранение исламских ценностей», что соотносилось с идеологией Милли Гёрюш. Он занялся весьма активно внешней политикой, приоритеты в которой отдавал мусульманскому миру. По существу, Неджметтин Эрбакан ограничил возможности Тансу Чиллер в выполнении ее функций вице-премьера и главы МИД. Ориентацию на исламский мир реа-лизовывал и государственный министр, заместитель Неджметтина Эрбакана по партии Абдуллах Гюль. Позиции ПБ по многим внутриполитическим и внешнеполитическим вопросам (в частности, протесты ПБ против увольнения из армии офицеров-исламистов, против запрета появления студенток в мусульманских платках в учебных заведениях, а также гражданских служащих в учреждениях и т.д.34) вызвали недовольство в обществе и настороженность в армии. Партию Неджметтина Эрбакана обвиняли даже в связях с исламистскими боевиками. Кроме того, несмотря на рост своей популярности, к 1990-м гг. у ПБ не было еще четкого и подробно разработанного плана действий, если таковым не считать концепцию «Справедливого порядка» - провокационного и эффектного лозунга, рассчитанного на мобилизацию своих сторонников. 28 февраля 1997 г. (т.е. спустя ровно семь месяцев с момента формирования правительства Неджметтина Эрбакана) Совет национальной безопасности (СНБ) обнародует «Документ о политике национальной
безопасности», указывающий на «реакционные силы» (иртиджа) ислама как первостепенную угрозу турецкому государству, более опасную и непосредственную, чем сепаратистский курдский на-ционализм»35, а также принимает ряд решений для «укрепления светского характера Турецкого государства»36, за которыми последовали организованные турецким Генштабом многочисленные пресс-конференции, выступления правоведов, журналистов, ученых и общественных деятелей, рассуждавших об опасностях исламского фундаментализма и идентифицировавших ПБ с реакционной исламской угрозой37.
В рамках кампании против исламистов государственный прокурор Вурал Саваш в мае 1997 г. направил в Конституционный суд заявление с требованием запретить Партию Благоденствия. Уже 18 июня 1997 г. в результате закулисных маневров, завершившихся выходом ПВП вместе с Тансу Чиллер из состава правящей коалиции (и, следовательно, утратой ПБ большинства в парламенте) правительство Неджметтина Эрбакана вынуждено было сложить с себя полномочия. Спустя полгода (16 января 1998 г.) Конституционный суд запретил и саму партию экс-премьера на основании того, что ПБ стала центром антисекуляристской, т.е. антигосударственной, активности. Так решилась судьба третьей партии из движения Милли Гёрюш, закрытой, как ПНД и ПНС, по воле кемалистских властей. Сам же Неджметтин Эрбакан был на пять лет отлучен от активной политической жизни38.
Между тем в конце 1997 г. (еще до закрытия ПБ) сподвижники Неджметтина Эрбакана предусмотрительно создают Партию Добродетели (ПД)39, ставшую четвертой по счету партией движения Милли Гёрюш и вобравшую в себя членов парламентской фракции, запрещенной ПБ. Во многих отношениях ПД отличалась от всех предшествующих исламистских политических объединений. Это очень наглядно проявилось в кардинально изменившемся отношении к Западу. В прошлое ушло «антизападничество» риторики исламистских лидеров и партийных программ. Несмотря на свои исламские корни, ПД выглядела больше проевропейской и проамериканской40, поскольку взяла на вооружение либеральные ценности - демократию, права человека, законность, сделав их главными категориями своего политического дискурса.
Реджаи Кутан, возглавивший ПД и ставший в отсутствие Недж-меттина Эрбакана идеологом Милли Гёрюш, объяснял, что движение, вернее его партия, больше не будет использовать старые - и уже ставшие традиционными - концепции «национального взгляда» и «справедливого порядка». Теперь исламистов больше интересовали перспективы развития демократии в Турции41, где, как утверждал
Реджаи Кутан, существует ее определенный «дефицит», хотя страна в этом отношении выгодно отличается от ближневосточных мусульманских государств. Делая акцент на важности демократических выборов, лидер ПД подчеркивал неприемлемость «достижения власти недемократическими методами»42 и необходимость «реформирования СНБ в соответствии с принципами западной демократии», чтобы политическое влияние военной и гражданской элиты и бюрократии свелось к минимуму. Иными словами, исламистская партия, добиваясь вступления Турции в Евросоюз43, встала на позиции либеральной демократии и парламентаризма, акцентировала необходимость соблюдения базовых прав и свобод. Так, Реджаи Кутан провозгласил, что «секуляризм не может быть оправданием ограничения свободы в выборе веры»44.
Отношение к ЕС у партии Реджаи Кутана также противоречило устоявшимся представлениям о политических ценностях исламистских движений: решительная поддержка интеграции Турции в европейские международные организации вместо прежнего взгляда на ЕС как «христианский клуб». Лидеры ПД в парламенте стали оказывать на правительство давление, чтобы Анкара поскорее принялась за исполнение требований «Копенгагенских критериев»45 и наконец-то был дан старт процессу вступления Турции в ЕС. Реджаи Кутан не уставал подчеркивать, что главным пунктом в перечне политических требований ЕС значилось установление демократии, соответствующей «европейским стандартам», что подразумевало изменение Конституции страны, масштабного расширения гражданских свобод46. ПД торопилась заручиться поддержкой руководящих кругов ЕС, которая, по ее мнению, могла бы сделать партию более защищенной от внутренних политических катаклизмов, что стало особенно актуально с возбуждением прокуратурой в апреле 1999 г. дела о закрытии Партии Добродетели47.
Важное отличие нового политического дискурса Милли Гёрюш (демократия, права человека, господство закона) заключалось в отказе от радикальных настроений и агрессивной риторики начала 1990-х гг., когда это было отличительной чертой партии, сформировавшейся и действующей как строго оппозиционная. Между тем, пытаясь навести мосты с другими политическими силами, ПД теряла популярность среди населения: на выборах 1999 г. Партия Добродетели - в отсутствие харизматичного Неджметтина Эрбака-на - набрала лишь 15,5%. Получив 111 мандатов, ПД стала третьей по численности партией в парламенте, однако ее не привлекли к формированию правительства, что неудивительно: сразу же после выборов Конституционный суд начал дело о закрытии ПД по обви-
нению в антилаицистской деятельности и в том, что она является наследницей запрещенной ПБ.
Неутешительные результаты выборов и ощутимое снижение избирательских симпатий вызвали ожесточенные споры о политической стратегии партии и принципах ее управления. Все четче проявлялся раскол движения на два крыла: старую гвардию исламистов - верных сторонников Неджметтина Эрбакана - и молодых умеренных политиков, или реформаторов, ратовавших за обновление имиджа партии, ее идеологии и лидеров.
На фоне этой дискуссии в мае 2000 г. прошел партийный съезд, ставший очередной вехой в истории движения политического ислама в Турции. Конгресс выявил наличие серьезной внутрипартийной оппозиции: при голосовании по кандидатуре лидера партии кроме ставленника и ученика Неджметтина Эрбакана и тогдашнего председателя ПД Реджаи Кутана о своих претензиях на высокий пост заявил молодой депутат меджлиса, придерживающийся умеренных взглядов, и ближайший сторонник экс-мэра Стамбула Тайипа Эрдогана - Абдуллах Гюль48. Несмотря на прямое и открытое лоббирование против Абдуллаха Гюля, за него проголосовала почти половина делегатов. Событие было весьма примечательным, особенно учитывая традицию подчинения своему лидеру и «отцу-вдохновителю» внутри движения Милли Гёрюш. Выходило, что смена политических ориентиров (фактический отказ от концепции «национального взгляда» и переориентация на ЕС) была воспринята серьезно массовым сознанием рядовых членов Милли Гёрюш и не прошла его руководству «даром»49.
Хотя на первый взгляд раскол в движении Милли Гёрюш был исключительно отражением борьбы за власть внутри партии, именно осознание опасности потери симпатий электората, с которой движение внезапно столкнулось, стало реальной основой для возникновения противоположных взглядов на характер партийного руководства и различного видения пути развития партии. Пропаганда идеалов демократии и прав человека не смогла стать для масс столь же объединяющей и мобилизующей, как лозунги «национального взгляда» и «справедливого порядка». Вместе с тем и время «антизападничества» ушло в прошлое: по опросам общественного мнения, гипотетическое членство в ЕС поддерживали 70 с лишним процентов населения Турции50. Можно предположить, что идеологическая неопределенность внутри движения политического ислама, вызванная резкой сменой политических ориентиров, поставила на повестку дня вопрос о реальном лидере партии и стратегии ее развития51. Поскольку разделение партии на традиционалистов (сторонников Неджметтина Эрбакана) и реформистов
(сторонников Тайипа Эрдогана) стало очевидным уже к майскому съезду партии в 2000 г., закрытие ПД в июне 2001 г. лишь ускорило и формализовало раскол движения Милли Гёрюш52. В конце концов традиционалисты основали свою Партию Счастья (ПС)53 под руководством Реджаи Кутана и с Неджметтином Эрбаканом в качестве духовного лидера, а реформисты принялись за создание своей собственной партии, нацеливаясь на формирование широкой политической коалиции54.
Несмотря на отчаянные попытки Неджметтина Эрбакана своим авторитетом поддержать ПС, на всеобщих выборах в ноябре 2002 г. партия получила только 2,5% голосов, не сумев преодолеть 10%-ный барьер для прохождения в меджлис. Еще более печальным для ПС было то, что результат выборной кампании 2002 г. был для партии, принадлежащей к Милли Гёрюш, наихудшим со времени основания движения в 1970-м г. Выборы 2002 г. показали, что пришел конец временам, когда периферийные районы страны были представлены открыто исламистскими политическими партиями, а вместе с этим и прежнему движению политического ислама.
Партия Справедливости и развития (ПСР), лидером которой стал экс-мэр Стамбула Тайип Эрдоган, была официально зарегистрирована 14 августа 2001 г. А уже менее чем через полтора года после своего основания ПСР, фактически вышедшая из недр движения Милли Гёрюш, одержала блестящую победу на всеобщих выборах в ноябре 2002 г., набрав рекордные 34,4% голосов, что обеспечило ей 363 мандата из 550. Ближайший оппонент ПСР - кемалистская Народно-республиканская партия (НРП) Дениза Байкала получила 19% и 177 мандатов. Другие партии не преодолели 10%-ный барьер55. Итоги выборов обратили на себя особое внимание тем, что победившие партии не были в предыдущем парламенте, а все, находившиеся у власти перед выборами, проиграли их. Такое положение объяснялось рядом факторов: обострением экономического кризиса, ростом числа безработных (почти 2,5 млн человек), падением курса лиры на 50%, увеличением внешнего долга до 15 млрд долл.56, разгулом коррупции, злоупотреблений, борьбой между партиями в коалиционном правительстве Бюлента Эджевита, объединявшего левоцентристов (Демократическая левая партия), правоцентристов (Партия отечества) и ультра-националистов (Партия националистического движения). За два с половиной года (с 28 мая 1999 г. по 18 ноября 2002 г.) кабинет Бюлента Эджевита не смог обеспечить проведение единой политической линии, а экономические трудности, порожденные финансовым кризисом 2001 г., еще больше снизили популярность партий правящей коалиции, решившихся на проведение досрочных выборов. В сложившихся тяжелых жизненных условиях значитель-
ная часть электората голосовала «протестно» - избиратели поддержали те силы, которые не несли ответственности за трудности, переживаемые народом. Вместе с тем экономическая стабилизация последних лет позволила ПСР на июльских выборах 2007 г. еще раз подтвердить, что она является партией с наибольшей электоральной поддержкой: 22 июля 2007 г. ПСР показала результат на 12% больше, чем пять лет назад, завоевав в общей сложности 46,5%, что обеспечило ей 341 мандат в меджлисе и право вновь формировать «однопартийное» правительство57.
Базовые принципы организационной структуры, победившей на всеобщих выборах 2002 и 2007 гг. ПСР, были во многом позаимствованы у ПБ и ПД. Однако гораздо важнее было стремление ПСР представлять интересы широкой коалиции разных слоев турецкого населения, иными словами - олицетворять «политический центр»58. Лидеры ПСР приводили в пример Демократическую Партию (1946-1960) в 1950-е, Партию Справедливости (1961-1981) в 1960-е, Партию Отечества (осн. в 1983) в 1980-е годы59 - все это были правоцентристские силы, обладавшие в свое время широкой общественной поддержкой и занимавшие лидирующие позиции в политической жизни страны, но утратившие их вследствие ухудшения экономической ситуации в стране.
В своем программном документе, названном «Программой демократии и возрождения», ПСР отрекается не только от прежних лидеров движения Милли Гёрюш, но и его основных идеологических установок, провозглашая своим главным политическим приоритетом «демократический консерватизм». И если тему «возрождения и развития» (т.е. реформ и модернизации) в какой-то степени можно отнести к наследию правоцентристских политиков начиная с 1950 г., то призыв к «углублению демократии» явно определялся опытом, извлеченным из событий 28 февраля 1997 г. - примера чрезмерного давления на политическую систему со стороны судебной власти и армии, с рецидивами которого можно бороться только большей демократизацией гражданского общества и политической системы.
Учитывая, с одной стороны, исламистские корни лидеров новой партии, а с другой - ее установку на консерватизм, ПСР можно рассматривать как «неоисламистское» движение, сохраняющее исламские принципы в социальной сфере, но избавляющееся от них в области политики. Показывая, как исламские социальные установки с ее системой образования, принципами коммерческой деятельности и социальной солидарностью подрывались политизацией ислама в 1990-е гг., ПСР говорит о необходимости сохранить социально-экономическую основу ислама как базис «консерватизма»
5 ВМУ, востоковедение, № 4
по-эрдогановски61, отстраняясь при этом от исламизма в партийной программе и своих предвыборных декларациях62.
Отношение ПСР к вступлению Турции в ЕС сильно отличается от привычной позиции исламистов. Членство в Евросоюзе рассматривается как закономерный итог модернизации страны: «Стремление соответствовать Копенгагенским критериям в сфере политики - это важный шаг вперед на пути модернизации страны», - говорилось в предвыборном манифесте ПСР63. Со времени своего формирования первое правительство ПСР (2002-2007) провело ряд важных реформ64, затронувших такие застаревшие проблемы, как курдский вопрос, права человека и отношения между гражданской и военной элитами, и готово было пойти на политически рискованный компромисс в решении проблемы Кипра (2004). Стремясь в ЕС, ПСР со своими исламистскими корнями уже, по-видимому, окончательно оставила идею создать исламское государство в Турции, поскольку процесс евроинтеграции по сути исключал подобную возможность65. В свою очередь антиглобалистские настроения в партии были подавлены аргументами, что Турция не в изоляции, а в интеграции с внешним миром создает предпосылки для своего дальнейшего развития - экономического, политического и культурного66.
Происламские политики 1990-х гг., большинство которых составили костяк Партии справедливости и развития, отказались от «антизападничества», традиционно являвшегося стержнем политической идентичности исламистов. Этот шаг объяснялся в том числе и тем, что западные ценности демократии, прав человека и господства закона оказались более подходящими для формирования широкой коалиции против кемалистов и противостояния кемалист-ской гражданской и военной элите. Перед лицом постоянной угрозы со стороны своего извечного противника - армии, мнение которой сильно влияло на позицию судебных властей и представителей высшего слоя государственной бюрократии, как и на прокемалистские СМИ, исламисты скоро осознали, что выжить им удастся только в демократически ориентированной стране, где уважаются гражданские и политические права и свободы, стране - члене европейских международных политических и экономических организаций67. Этот идеологический поворот, суть которого - отказ от антизападничества и упор на ценности демократии и прав человека, служил оправданием самому существованию «умеренной» исламской политики в Турции68.
Под нажимом кемалистской элиты, представленной значительной частью университетской профессуры и крупного национального капитала, высшим офицерством и гражданской бюрократией разных
уровней, исламисты искали союза с Западом и либеральными силами внутри страны, дистанцировавшимися от наследия авторитарного режима. Многочисленные западные общественные фонды, Европейский Союз, Европейский Суд по правам человека и т.д. - все эти международные организации были довольно критичны в отношении ситуации с правами человека и демократией в Турции. Поэтому исламисты солидаризовались с западным общественным мнением в требовании углубления демократизации Турции, расширения гражданских и политических свобод69.
Проевропейская позиция исламистов тоже объяснялась сугубо прагматическими интересами. Ведь было очевидно, что чем сильнее Анкара будет дистанцироваться от Запада и ЕС, тем навязчивее будет опека над молодой турецкой демократией со стороны армии, продолжавшей рассматривать исламистов как опасную угрозу и рудимент прошлого. Так, ЕС невольно стал союзником исламистов в их стремлении ограничить влияние армии на политику в Турции и создать такую политическую систему, где бы исламисты находились в центре властных структур и при этом обладали полной легитимностью. Кроме того, нельзя забывать, что снижение степени воздействия армии на политику, логичного результата углубления демократии, ставшего важным условием для Турции на пути в ЕС, делают кемалистскую государственную идеологию, главным защитником которой и выступает армия, совсем неподходящей для Турции - члена ЕС70. Не говоря уже о том, что ни в одном государстве Евросоюза в принципе нет официально провозглашенной государственной идеологии.
Исламисты прекрасно помнили, что со времени начала реформ Танзимата в 1839 г. за модернизацией в Турции стояли европейские державы, вынуждавшие страну идти по пути политической, экономической и военной трансформации71. Исторически сложившийся взгляд на Запад как силу, способную вызвать реформаторский подъем в Турции, также сыграл определенную роль в сближении взглядов политического ислама с западными ценностями демократии и прав человека. Полагая, что требования ЕС совершенствования политической системы и развития гражданского общества отчасти совпадают с их стремлением получить союзников в борьбе с кема-листской элитой72, исламисты приняли новый позитивный взгляд на Запад, членство Турции в ЕС и ее участие в глобальных процессах мировой интеграции73. Это был разрыв с самой традицией политического ислама в Турции, базировавшегося на неприятии западной цивилизации, глубокого недоверия к ее ценностям и жесткой критики вестернизации Турции.
Вместе с тем трансформация движения политического ислама стала для кемалистов проверкой на последовательность их отношения к Западу и доведения проекта вестернизации до логического конца - создания реально демократического государства. Ситуация вокруг наиболее острых проблем, находящихся в фокусе общественного внимания (таких, как курдский сепаратизм, права человека и реисламизация публичной сферы и общества), все чаще заставляла кемалистов обращаться к идее заговора Запада против Турции74. Как только в печати заходила речь о критической позиции Запада по вопросу курдской проблемы или прав человека, появлялись сравнения с отношением к Турции со стороны Антанты, выраженным в Севрском договоре (1920)75. Более того, кемалисты стали обвинять Запад в помощи курдам и фактическом содействии усилению политического ислама в стране, говорить, что, если демократия - это политический строй, который приведет к власти исламистов, соблюдение прав человека - это механизм защиты исламистов, а сама вестернизация начинает служить интересам политического ислама, то нет никакого смысла продолжать такую «вестернизацию» и стремиться к ее полному завершению76.
Исламисты ответили на идеологическую дилемму традиционно прозападной кемалистской элиты (своего главного соперника) принятием либеральной политической платформы, с одной стороны, получая поддержку со стороны руководящих кругов ЕС и турецких либеральных интеллектуалов, с другой - пытаясь делегитимизировать платформу кемалистов, всегда числивших себя западниками. Беря на вооружение «современные политические ценности», исламисты надеялись загнать в угол кемалистов, так легко отказывавшихся от «идеалов демократии» в пользу «элитарной республики»77.
В итоге исламисты принялись без устали демонстрировать верность демократии и плюрализму как основе и гарантии их политического и общественного выживания, а кемалисты все чаще стали говорить о том, что западные политические ценности демократии, прав человека и правления закона плохо подходят турецким «реалиям»78.
Поскольку кемалисты фактически отказываются от идеалов вестернизации, часть западного истеблишмента решила постепенно свернуть проекты делового сотрудничества с представителями кемалистской элиты, которых они когда-то считали прозападно настроенными архитекторами современной Турции79. В результате такого взаимного недоверия был нарушен исторически сложившийся баланс сил. Резкая перемена в оценках западного мира и вестер-низации у кемалистов помогла исламским политикам преодолеть традиционное недоверие по отношению к Западу как старому союз-
нику кемалистов, а критика кемалистского авторитаризма, развернувшаяся в Европе в последнее десятилетие80, только подтвердила эффективность стратегии, выбранной исламистами.
Успех, которого ПСР добилась на выборах 2007 г., и все возрастающая популярность партии Тайипа Эрдогана помимо идеологической имеет под собой экономические и политические причины. По результатам опросов общественного мнения, проводившихся авторитетным агентством КОНДА81, главный фактор, определивший решение людей проголосовать за ПСР, - это экономическая ситуация в стране. За те пять лет, что ПСР находится у руля, Турция достигла ежегодного роста экономики в 7,5%, рекордных объемов иностранных инвестиций, стремительно возросших с 1,2 млрд долларов до 20 млрд, и снижения уровня инфляции82. Сеть социальной помощи, программа которой была развернута благодаря ПСР, сыграла колоссальную роль в смягчении негативных последствий перехода к экспортно-ориентированной рыночной экономике. Кроме того, курс турецкой валюты, потерявшей в одночасье шесть нулей по деноминации 2005 г., оказался на удивление стабильным, а новая лира даже стала расти по отношению к доллару и евро (за 2006-2007 гг. на 10-20%). Всеобщие выборы показали, что людей больше заботит их повседневная жизнь, чем гипотетическая исламская угроза в лице ПСР. Иными словами, не идеологическая пропаганда определила ход событий и предпочтения избирателей, а рост уровня жизни и социальная ориентированность правительства83.
Что касается политических факторов успеха ПСР, то наиболее важный среди них - это личность самого Тайипа Эрдогана, его имидж реального лидера центристских сил в Турции, умение говорить на языке, близком и понятном большинству избирателей. К тому же и Абдуллах Гюль обрел почти такой же политический вес, как и Тайип Эрдоган, поскольку многое в выборной платформе ПСР строилось вокруг кампании против избрания Абдуллаха Гюля президентом. Что касается предвыборной платформы ПСР, то едва ли не главную роль в ней играла идея «притеснения» (маз-люм)84 «черных турок» (т.е. тех, кто маргинализировался властной системой) «белыми», с которыми отождествлялся кемалистский истеблишмент. Этот тезис о разделении общества на черных и белых был прекрасно воспринят простыми турками и, кроме того, мобилизовал на поддержку ПСР исламистские организации85. ПСР организовала массовые митинги в 58 провинциях (для сравнения НРП - лишь в 20), стараясь заявить о себе буквально в каждом уголке Турции86. Даже несмотря на то что ПСР не предложила никакого политического решения курдской проблемы, равно как и не выдвинула внятной программы экономического развития для отста-
лых регионов, курдское меньшинство охотно отдало свои голоса в пользу ПСР87. И главная причина состоит в том, что курды видят в ПСР главную антикемалистскую политическую партию. Заявление Генерального штаба от 27 апреля 2007 г.88, содержащее плохо скрываемую угрозу военного переворота, еще больше усилило у курдов чувство сопричастности с ПСР, породило иллюзию того, что и РПК и ПСР вместе противостоят «репрессивному», в их представлении, кемалистскому государству. К тому же многие по достоинству оценили ответный «меморандум» ПСР и ее аппеляцию к закону и Конституции89. Предвыборная платформа ПСР ко всему прочему была одной из наиболее прокурдских по своему настрою, и люди посчитали, что у ПСР есть программа «декемализации» общества, возрождения полинационального государства с децентрализацией власти в соответствии с новой Конституцией, работа над проектом которой началась в мае 2007 г.90
Развитие прозападного направления политического дискурса, принятие ценностей либеральной демократии не только разрушили сложившиеся представления и трактовки политического ислама в Турции, но и послужили основой для возникновения новой исламистской политической идентичности, в рамках которой ценности ислама сохраняются в социальной и экономической сферах, но вытесняются из области политики, где на первый план выходят групповые интересы. Само появление на политической сцене ПСР - умеренной исламистской партии, отколовшейся от Милли Гёрюш и отказавшейся от антизападной риторики, принявшей политические ценности демократии и прав человека и выступающей за скорейшую интеграцию с ЕС - в определенном смысле показывает вектор эволюции политического ислама в Турции.
Примечания
1 См.: Данилов В.И. Турция: борьба за создание вестернизированного демократического общества // Эволюция политических систем на Востоке (Иран, Пакистан, Турция: традиции и демократизация). М., 1999. С. 222.
2 См.: Erbakan N. Turkiye'nin Meseleleri ve Qozumleri: Program. Ankara, Tem-muz, 1991.
[http://www.necmettinerbakan.org/erbakankitap.asp] http://www.radikal.com.tr/1998/09/12/yazarlar/turalk.html В группу наиболее крупных развивающихся мусульманских государств M8 (или D8 - «Developing Eight», как эта организация провозгласила себя на первом съезде в Стамбуле 15 июня 1997 г.) входят Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Малайзия, Нигерия, Пакистан и Турция [См.: http://www. developing8.org/].
3 Исламизм, политический ислам - понятия одного порядка, означающие проект создания политических условий для применения исключительно
исламских норм во всех сферах общественной жизни [см.: Исламизм: глобальная угроза? М., 2000. С. 4; ЛандаР.Г. Политический ислам: предварительные итоги. М., 2005. С. 24-26].
4 См.: ФадееваИ.Л. Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи (османизм- панисламизм). М., 1985. С. 130-201.
5 Gole N. Secularism and Islamism in Turkey: The Making of Elites and Counter-Elites // Middle East Journal. 1997. Vol. 51. No 1. Р. 46-58.
6 Kocaturk U. Ataturk ve Turkiye Cumhuriyeti Tarihi Kronolojisi. Ankara, 1983. S. 476.
7 Ibid. S. 559 Важно отметить, что Турецкая Республика, в отличие от ведущих западноевропейских стран, до сих пор остается государством с официальной идеологией. Основные принципы кемализма рассматриваются как фундаментальная основа современного турецкого государства, а их защита, согласно ст. 34 Устава внутренней службы, является главной задачей турецкой армии.
8 Об этом свидетельствуют массовые протесты населения против кемалис-тов (это и восстание шейха Саида (1925), и волнения в Менемене (1930), и массовые выступления в Дерсиме (1936-1937), и др.).
9 Mardin §. Ideology and Religion in the Turkish Revolution. // International Journal of Middle East Studies. Vol. 2. No 3 (1971). Р. 197- 211; см. также: Dogan M. Batilila^ma Ihaneti. Istanbul, 1986; Harputlu A. Islamcilarin Bati Tahayyulu // Bilgi ve Du?unce. 2002. C. 1. No 1 (2002). S. 23-27).
10 Кемалистские реформы в Турции дали жизнь классу государственных служащих, гражданских и военных технократов, обладающих знаниями и организаторскими способностями, умением и возможностью говорить на одном языке с европейской интеллигенцией. Именно эту достаточно обширную социальную группу, тесно связанную с государством, в научной литературе принято обобщенно именовать «кемалистами».
Один из определяющих факторов противостояния кемалистов и исламистов состоит в том, что кемалистская элита продолжает позиционировать себя руководящей и направляющей силой турецкой нации, а секуляризм/лаи-цизм (процесс, в ходе которого религиозная мысль, институты и практика утрачивают социальное значение, его главная задача - устранение влияния религии в различных сферах общественной жизни, ее «освобождение») рассматривает как краеугольный камень реформ и необходимый компонент модернизации и социальных перемен.
11 Mardin §. Center-Periphery Relations: A Key to Turkish Politics? // Daedalus, Journal of the American Academy of Arts and Sciences. Vol. 102. No 1 (Winter 1973). Р. 169-191; Gole N. Secularism and Islamism in Turkey: The Making of Elites and Counter-Elites // Middle East Journal. 1997. Vol. 51. No 1. Р. 46-58.
12 См.: Поцхверия Б.М. Эволюция исламизма в республиканской Турции // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближнего и Среднего Востока, Южной и Центральной Азии. М., 2004. С. 57.
13 Новая Конституция провозглашала Турцию «национальным, демократическим, светским, социально-правовым» государством, подтверждала право создания политических партий и т. д. Провозглашенные в ней свободы давали демократическим силам страны некоторые возможности бороться за социальные и другие права, но вместе с тем открывали дорогу легаль-
ной деятельности и политическому исламу и радикальному тюркизму [см.: Киреев Н.Г. История Турции. XX век. М., 2007. С. 310].
14 См.: Ли Ю.А. Ислам в системе образования в Турции // Восток. 1998 №6. С. 100-125.
15 Помимо защиты исламских ценностей в программных установках ПНД («9-ти лучах» - «Dokuz Içik») фигурировали: национализм, «устремленность к идеалу» (превращение турецкой нации в самую передовую и сильную), социальность, аграрность, индустриализация и технизация страны и др. [см.: ЕремеевД.Е. Турция в годы Второй мировой и «холодной» войн (1939-1990). М., 2005. С. 132].
ПНД обращала особое внимание на националистическое воспитание молодежи, развитие религиозного образования, необходимость влияния государства на средства массовой информации, была за большую самостоятельность Турции во внешнеполитических проблемах [Эволюция политических систем на Востоке. М., 1999. С. 197].
16 См.: Поцхверия БМ. Указ. соч. С. 58-59.
17 Партия национального порядка (Milli Nizam Partisi - MNP) была создана 26 января 1970 г. со штаб-квартирой в Анкаре и закрыта по решению Конституционного суда 20 мая 1971 г. [http://www.tesav.org.tr/siyasipartiler.htm].
18 Партия Национального спасения (Milli Selamet Partisi - MSP) была создана 11 октября 1972 г. со штаб-квартирой в Анкаре и запрещена 16 октября 1981 г. [http://www.tesav.org.tr/siyasipartiler.htm].
Важную роль в том, что исламистам удавалось достаточно быстро на месте запрещенной партии создавать новую (это и случай Партии национального спасения в 1972 г., и Партии Благоденствия в 1983 г.) играли вакфы (мусульманские благотворительные фонды), позволявшие сохранять незатронутой финансовую и кадровую базу исламистского движения [см.: Шлыков П.В. Парадоксы возрождения вакфов в современной Турции // Современная Турция: проблемы и решения. М., 2006. С. 67-100].
19 ToprakB. Politicization of Islam in a Secular State: The National Salvation Party in Turkey // From Nationalism to Revolutionary Islam: Essays on Social Movements in the Contemporary Near and Middle East. N.Y., 1984.
20 Примечательно, что религиозный национализм, проповедуемый исламистскими партиями, подтверждался использованием двусмысленности самого слова milli, с одной стороны, означающего «национальный», а с другой - относящего к кораническому «милля» - общине верующих (умме). Поэтому для выражения своих политических взглядов партии Неджметтина Эрбакана не требовалось ссылаться на ислам, достаточно было подчеркнуть приверженность «национальному взгляду». Тем самым обходился запрет на использование религии в политических целях, особое положение национализма в Турции служило прикрытием для религиозной идентичности [YildizA. Politico-Religious Discourse of Political Islam in Turkey: The Parties of National Outlook // Muslim World. 2003. Vol. 93. No 2. Р. 190; Erbakan N. Milli Goru§. Istanbul, 1975].
21 Dagi Ï.D. Kimlik, Soylem ve Siyaset: Dogu-Bati Ayrîminda Refah Partisi Gelenegi. Ankara, 1999. Р. 23-25, 42-75.
22 Milli Gazete. 4/12/95.
23 Erbakan N. Milli Goru§. Istanbul, 1975. S. 43-50; http://www.necmettinerbakan. org/icerik.asp?id=5&cat_id=283&acat_id=655
24 Dagi Ï.D. Op. cit. S. 23.
25 Erbakan ve Turkiye'nin Temel Meseleleri. Ankara, 1996. S. 99-100; Milli Gazete. 21/09/95.
26 Следует помнить, что у Кемаля Ататюрка подобного разделения не было. Культурная и технологическая модернизация трактовались как взаимозависимые части единого целого.
27 Партия Благоденствия (Refah Partisi - RP) была создана 19 июля 1983 г. со штаб-квартирой в Анкаре и запрещена решением Конституционного суда 16 января 1998 г.
http://www.tesav.org.tr/siyasipartiler.htm
28 После переворота 12 сентября 1980 г. деятельность всех политических партий была приостановлена, а уже 16 октября 1981 г. законом N° 2533 они были распущены [Osmanli'dan Gunumuze Sefimler (1877-2002). Istanbul, 2003. S. 463]. С вступлением в силу нового закона о партиях (апрель 1983 г.) СНБ отменил запрет на политическую деятельность. В 1983-1986 гг. было создано около 20 политических партий. Наиболее крупные из них:
- правоцентристские Партия отечества (ПО) и Партия верного пути (ПВП);
- левоцентристские социал-демократические Народно-республиканская партия (НРП) и Демократическая левая партия (ДЛП);
- националистическая Партия националистического движения (ПНД);
- исламистская Партия Благоденствия (ПБ).
29 Oni§ Z. The Political Economy of Islamic Resurgence in Turkey: The Rise of the Welfare Party in Perspective // Third World Quarterly. 1997. Vol. 18. No 4. Р. 743-766.
30 По данным Турецкого статистического общества (Turkiye Istatistik Ku-rumu - http://www.tuik.gov.tr/), в 1994 г. «за чертой бедности» жило 28% населения страны (в 2004 г. этот показатель составил 25%, в 2005 г. - 20,5%, а в 2006 г. - 17,8%). Турецкие социологи приводили еще более удручающие данные о жизни наиболее бедной части населения страны. Уже после выборов обозреватель газеты «Дюнья» Метин Мелен писал: «Шумиха политической борьбы не приносила никакой пользы, лишь порождала инфляцию и воровство. Все это видит народ и приходит к выводу, что не осталось никаких надежд, кроме мечети» [цит. по: Киреев Н.Г. Указ. соч. С. 359-360].
31 В частности, организация бесплатных общественных столовых, политика контроля за ценами на продукты питания и товары первой необходимости, обеспечение водоснабжения (в первую очередь районов геджеконду, где проживали малоимущие слои) [White J.B. Islamist Mobilization in Turkey. A Study in Vernacular Politics. Washington, 2001. Р. 154].
32 На всеобщих выборах 24 декабря 1995 г. Партия благоденствия (ПБ) набрала 21,4%, Партия Отечества (ПО) - 19,6%, Партия верного пути (ПВП) - 19,2%, Демократическая левая партия (ДЛП) - 14,6%, Народно-республиканская партия (НРП) - 10,7% [Resmi Gazete. 1996. 03.01].
Для сравнения: на выборах 20 октября 1991 г. ПБ набрала только 16,9%, ступив в ПВП с 27%, ПО с 24% и Социально-демократическая народная партия с 20,8%. Из преодолевших 10-процентный барьер ПБ обошла только ДЛП с 10,8% [Resmi Gazete. 1991. 17.11].
33 http://members.tripod.com/discover_turkey/REFAH.htm
34 Hurriyet. 9/03/1999; Sabah, 20/10/1999; http://www.inminds.com/nijab-ban/ka-vakci.html.
В день принятия присяги депутатами парламента, избранного 14 апреля 1999 г., разгорелся скандал, связанный с тем, что депутат от Партии добродетели Мерве Кавакчи, находясь в здании меджлиса, не сняла традиционный мусульманский платок. Депутаты-лаицисты потребовали, чтобы она ушла. Этот скандал был среди поводов для нападок на партию с целью ее дискредитации и запрета и вместе с тем способствовал росту популярности происламского политического движения.
35 Hurriyet. 4/11/97.
36 См.: YavuzM.H. Cleansing Islam From the Public Sphere // Journal of International Affairs. Vol. 54. No 1 (2000). Р. 21-40; Sakallioglu U.C, QinarliM. Turkey 2002: Kemalism, Islamism and Politics in the Light of the February 28 Process // South Atlantic Quarterly. 2003. Vol. 102. No 2/3. Р. 309-332.
37 Киреев Н.Г. Указ. соч. С. 355-365; Поцхверия БМ. Эволюция исламизма в республиканской Турции // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближнего и Среднего Востока, Южной и Центральной Азии. М., 2004. С. 58-63; YavuzM.H. Political Islam and the Welfare (Refah) Party in Turkey // Comparative Politics. 1997. Vol. 30. No 1. Р. 63-82; Oni$ Z. Op. cit. Р. 743-766; GulalpH. Political Islam in Turkey: The Rise and Fall of the Refah Party // Muslim World. 1999. 2003. Vol. 89. No 1. Р. 24-36; Yildiz A. Politico-Religious Discourse of Political Islam in Turkey: The Parties of National Outlook // Muslim World. Vol. 93. No 2. Р. 187-210.
38 Salt J. Turkey's Military Democracy // Current History. 1999. Vol. 98. No 626. Р. 72-78.
39 Партия Добродетели (Fazilet Partisi - FP) была создана 18 декабря 1997 г. со штаб-квартирой в Анкаре и запрещена решением Конституционного суда 22 июня 2001 г. ([http://www.tesav.org.tr/siyasipartiler.htm])
40 Зия Ониш охарактеризовал эту идеологическую трансформацию как переход к «либеральному исламу» [Oni§ Z. Political Islam at the Crossroads: From Hegemony to Co-existence // Contemporary Politics. 2001. Vol. 7. No 4. Р. 283-284].
41 Mecham R.Q. From the Ashes of Virtue, a Promise of Light: The Transformation of Political Islam in Turkey // Third World Quarterly. 2004. Vol. 25. No 2. Р. 345- 356.
42 Radikal. 18/12/98.
43 В 1987 г. Турция официально обратилась с просьбой о принятии ее в Европейский Союз, однако западные эксперты сочли, что с точки зрения экономического развития Турция не готова к вступлению в ЕС. В Европе также потребовали, чтобы Турция должным образом занялась проблемами демократии и прав человека в стране, что является условием принятия в Евросоюз [См.: Киреев Н.Г. Указ. соч. С. 348].
44 Radikal. 18/12/98.
45 На саммите ЕС в Копенгагене в 2002 г. был зафиксирован ряд требований политического, экономического и законодательного характера, которые Турция должна выполнить, чтобы претендовать на членство в ЕС.
46 Hurriyet. 04/05/00.
47 Hurriyet. 04/05/00. После очередного раунда переговоров Турция-ЕС в 2001 г. тогдашний министр иностранных дел Швеции Анна Линд и ев-рокомиссар по проблемам развития Гюнтер Верхуген предупредили Тур-
цию, что закрытие политических партий - серьезное препятствие на пути плюралистической демократии (имея, конечно, в виду случай с Партией Добродетели [Radikal. 27/06/01]). Однако вскоре после этого партия была распущена по решению Конституционного суда, которое, кстати, Реджаи Кутан детально обсуждал postfactum на встречах с западными дипломатами [Hurriyet. 07/07/01]. Очень примечательна в этом случае реакция все того же Гюнтера Верхугена. Еврокомиссар, комментируя закрытие ПД, подчеркнул, что «само по себе решение может быть и в рамках Конституции Турции, но проблема в самой конституции». Уже довольно скоро в Европарламенте был принят доклад, критикующий турецкую практику запрещения партий как «противоречащую нормам демократического государства и свободе самовыражения» [Radikal. 27/06/01].
48 Абдуллах Гюль расценивал этот конгресс как первую попытку движения публично прибегнуть к самокритике и самоанализу. По его меткому выражению, «на том конгрессе партия [Партия Добродетели. - П.Ш.] вышла из аквариума прямо в открытое море» [Milliyet. 20/05/00; Radikal. 20/05/00].
49 См. интервью Айдына Мендереса газете Миллиет [Milliyet. 08/11/00]. Еще один видный член ПД депутат Джемиль Чичек также высказывался за то, чтобы партия взялась за серьезную «работу над ошибками». «Самокритика необходима для развития в будущем», - подчеркивал он [Sabah. 26/06/01].
50 В 2004 г. уровень поддержки вступления в ЕС достиг своего пика (по данным социологических опросов, «за» высказались ок. 80% респондентов), в 2006 г. показатель несколько снизился, остановившись на отметке в 70%, что связано было с тем, что дата предоставления полноправного членства в ЕС для Турции перенеслась на неопределенный срок [См.: Economist. 9/12/06]
51 Между тем сама ПД отрицала наличие идеологического спора внутри партии, объясняя все события майского конгресса как здоровое внутрипартийное соперничество за кресло председателя ПД [Milliyet. 29/10/00 и интервью Огузхана Асылтюрка газете Миллиет - Milliyet. 28/10/00].
52 Yegilada B. The Virtue Party // Turkish Studies. 2002. Vol. 3. No 1. Р. 68- 79.
53 Партия Счастья (Saadet Partisi - SP) была создана 20 июля 2001 г. со штаб-квартирой в Анкаре и существует по настоящее время. http://www.tesav.org.tr/siyasipartiler.htm
54 Mecham R.Q. From the Ashes of Virtue, a Promise of Light: The Transformation of Political Islam in Turkey // Third World Quarterly. 2004. Vol. 25. No 2. Р. 339- 358.
55 См.: ЗиганшинаГ.М. От радикального исламизма к умеренному: успех Партии справедливости и развития (Турция) // Meyeriana: Сборник статей, посвященный 70-летию М.С. Мейера. Т. II. М., 2006. С. 110-117; Ozel S. Turkey at the Polls: After the Tsunami // Journal of Democracy. 2003. Vol. 14. No 2. Р. 80- 94; Onig Z., Keyman E.F. Turkey at the Polls: A New Path Emerges // Journal of Democracy. 2003. Vol. 14. No 2. Р. 95- 108; Qarkoglu A. Turkey's November Elections: A New Beginning? // Middle East Review of International Affairs. 2002. Vol. 6. No 4. Р. 30- 41; Cogan S., Ozman A. Centre-Right Politics in Turkey after the November 2002 General Election: Neo-Liberalism with a Muslim Face // Contemporary Politics. 2004. Vol. 10. No 1. Р. 57- 73;Mecham R.Q. Op. cit. P. 339- 358.
56 Данные Турецкого статистического общества (Türkiye Istatistik Kurumu -http: //www. tuik .gov. tr/).
57 http://www.akparti.org.tr/secimsonuc.asp
58 Перед основанием своей партии Тайип Эрдоган вел переговоры со многими людьми, представляющими разные, порой антагонистические, общественные группы - от бизнесмена Рахми Коча до отставного генерала Атиллы Кыята [Sabah. 25/06/01; Sabah. 04/07/01].
59 Milliyet. 15/07/01. О Тайипе Эрдогане - тогда еще мэре Стамбула - как умеренном политике писал Метин Хепер [HeperM. Islam and Democracy: Toward a Reconciliation? // Middle East Journal. 1997. Vol. 51. No 1. Р. 37].
60 Akdogan Y. Muhafazakar Demokrasi. Ankara, 2003. Книга Ялчина Акдогана примечательна тем, что это - попытка теоретического доказательства, что ПСР - консервативно-демократическая партия, и опровержения ее исламистского характера. Несколько позже ПСР даже организовала международный симпозиум по проблемам консерватизма. На этом научном форуме, прошедшем в Стамбуле 10- 11 января 2004 г., Тайип Эрдоган выступил с программной речью, очерчивающей консервативные позиции своей партии [Uluslararasi Muhafazakarlik ve Demokrasi Sempozyumu. Ankara, 2004. S. 7-17].
61 См.: YavuzM.H. Towards an Islamic Liberalism? The Nurcu Movement of Fettullah Gulen // Middle East Journal. 1999. Vol. 53. No 4. Р. 584-605.
62 Hürriyet. 07/07/01; Milliyet. 15/07/01; http://www.akparti.org.tr/program.pdf; Uluslararasi Muhafazakarlik ve Demokrasi Sempozyumu. S. 7-17.
63 http://www.belgenet.com/secim/bildirge/akp2002-1.html; http://www.akparti.org. tr/beyanname.doc
64 Понижение статуса и роли СНБ (2003) (его решения стали носить рекомендательный характер, а не обязательный, как было ранее, генсеком СНБ впредь становилось гражданское лицо), отмена чрезвычайного положения в шести курдских вилайетах в 2002 г.; ратификация Пакта о гражданских и политических правах и Пакта о социальных и культурных правах (2003), содержащих понятие нацменьшинств, самоопределение наций и право на использование родного языка; начало вещания на курдском языке (2003), Новый закон об ассоциациях (2004), Новый закон о вакфах (2008).
65 Известный идеолог исламизма Али Булач еще в 1999 году объявил, что проект создания исламского государства в Турции провалился [Radikal. 21/12/99]. См.: Dagii.D. Rethinking Human Rights, Democracy, and the West: Post-Islamist Intellectuals in Turkey // Critique: Critical Middle Eastern Studies. 2004. Vol. 13. No 2. Р. 135- 51.
66 Из речи Тайпа Эрдогана в Центре стратегических и международных исследования в Вашингтоне 28 января 2002 г. Цит. по: Dagi i.D. Islami siyasette Bati ufku // Radikal. 03/03/02.
67 Необходимость перемен в движении политического ислама прекрасно осознавалась самими исламистами. См.: Akdogan Y. Degi^imin ve Dönü^ümün Teorik Zemini // Bilgi ve Dü^ünce. C. 1. No 4 (Ocak 2003). S. 12- 14.
68 О «мягком» и «жестком» исламе в Турции см.: КиреевН.Г. Новая глава в истории Турции: «мягкий ислам» у власти // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближнего и Среднего Востока, Южной и Центральной Азии. М., 2004. С. 38- 50.
69 Dagi i.D. Rethinking Human Rights, Democracy, and the West: Post-Islamist Intellectuals in Turkey // Critique: Critical Middle Eastern Studies. 2004. Vol. 13. No 2. Р. 140- 43.
70 Is it Adieu to Ataturk? // The Economist. 16/10/99. Bulag A. Nifin AB. // Zaman. 11/12/99; Bulag A. Turkiye'nin ev odevleri // Zaman. 16/02/00; Bulag A. FP. 312 ve demokrasi // Zaman. 25/03/00; Bulag A. AB tarti^masi // Zaman. 19/03/02.
71 См.: КиреевН.Г. История Турции. XX век. С. 23- 62; ТодороваМ.Н. Англия, Россия и Танзимат (вторая четверть XIX в.). М., 1981; Новичев А.Д. История Турции. Т. 2-4. Л., 1968- 1978; Davidson R.H. Reform in the Ottoman Empire, 1856-1876. Princeton, 1968. Р. 78, 81; Lewis B. The Emergence of Modern Turkey. Oxford, 1968. Р. 45- 72, 80, 122, 162; Berkes N. The Development of Secularism in Turkey. Montreal, 1964.
72 Dagi i.D. Human Rights and Democratization: Turkish Politics in the European Context. // Southeast European and Black Sea Studies. 2001. Vol. 1. No 3. Р. 51- 68.
73 Harputlu A. Turkiye'de Islamciligin Donu^umleri ve Yeni Politik Durum // Bilgi ve Du?unce. Cilt. 1. No 4 (Ocak 2003). S. 15- 18.
74 Sinanolu O. Kureselle^menin Gerfek Yuzu // http://www.aydinlik.com. tr/2004.04.11/default.html; Savag V. AB'nin Onlenemeyen Du§u§u // http://www. aydinlik.com.tr/2004.04.25/default.html; Savag V. Ku^atilan Turkiye // http://www. aydinlik.com.tr/2004.05.02/default.html; Ozden Y.G. Kazalar Zinciri // http://www. turksolu.org/63/ozden63.htm.
75 См.: Jung D. The Sevres Syndrom: Turkish Foreign Policy and its Historical Legacies // American Diplomacy. 2003. Vol. 8. No 2.
76 Подобные настроения отчетливо проявились в ходе массовых антиисламистских митингов в апреле-мае 2007 г. (14, 29 апреля и 13 мая) [Milliyet. 14/04/07; Harriyet. 29/04/07; Harriyet. 13/05/07]
77 См.: Ozden Y.G. Bifimsel Demokrasi. // http://www.turksolu.org/56/ozden56.htm; Savag V. Se^im Komedisi // http://www.aydinlik.com.tr/2004.04.04/default.html. Йекта Озден был председателем Конституционного суда, когда запрещали Партию Благоденствия, а Вурал Саваш - государственный прокурор, открывший дело о запрете Партии Добродетели.
Под «элитарной республикой» в данном случае понимается политическая система, основанная на элитизме - социально-философской концепции, утверждающей, что управление в принципе должно быть прерогативой представителей элит.
78 Cumhuriyet. 05/01/07; Cumhuriyet. 24/04/07; Cumhuriyet. 31/05/07; Cumhuriyet. 26/11/07.
79 Об этом говорят выступления некоторых депутатов Европарламента. Например, комментарии европарламентария от Голландии Ари Остландер [http://www.nethaber.com.tr/haber/arsiv/haberler/0,1106,83168_6_9094,00. html] и доклад эврокомиссара по внешним сношениям Криса Патена на конференции ЕС в Оксфордском университете [http://www.zaman.com. tr/?hn=51832&bl=dishaberler&trh=20040525]. И Ари Остландер и Крис Патен видят в кемализме большое препятствие на пути полной демократизации Турции.
80 Zaman. 25/05/04.
81 Sefim'07. Siyasal Egilimler Ara§tirmalari. Özet Rapor (18/07/2007). KONDA. Istanbul, 2007.
Опросы проводились со 2 февраля по 15 июля 2007 г. на территории 37 провинций и 150 уездов и охватили в общей сложности 32 тыс. человек.
82 Sabah. 01/11/2007; 12/09/2007; 12/12/2007.
83 Статистические данные, опубликованные в крупнейшей турецкой газете Сабах [Sabah. 11/09/07; 01/11/07; 12/12/07]. За период с 2003 по 2007 г. ВНП в Турции в долларовом исчислении вырос с 239,235 млрд до 428,540 млрд [Sabah. 11/09/07].
84 Hürriyet. 06/06/07; 25/06/07 ("Anketfiden zorunlu müdahale").
85 Milliyet. 30/07/07.
86 Об анатомии победы Тайипа Эрдогана на июльских выборах и мобилизации сети организаций сообщества Фетхуллаха Гюлена на поддержку ПСР см. интервью Алтана Тана газете Миллиет [Milliyet. 30/07/07].
87 Курдская Партия демократического общества (ПДО) в « курдских районах» получила равное с ПСР количество голосов. Более того, парламентская фракция ПДО по многим вопросам поддерживает ПСР (в частности, Абдуллах Гюль был избран президентом 27 августа 2007 г. благодаря ее поддержке).
88 Genelkurmay Ba^kanligi'nin 27 Nisan 2007 tarihli afiklamasi // http://www. tsk.mil.tr/10_ARSIV/10_1_Basin_Yayin_Faaliyetleri/10_1_Basin_Aciklamala-ri/2007/BA_0 8. html
От заявлений кемалисты вскоре перешли к делу: 14 марта 2008 г. прокурор Кассационного суда Абдуррахман Ялчынкая возбудил в Конституционном суде дело о закрытии ПСР, обвиняя ее в исламизации турецкого общества.
89 Gündem. 29/04/07 [http://www.ozgurgundem.org/haber.asp?haberid=34876]
90 Milliyet. 30/07/07.
