CC BY
11
М. С. Негрова
ПОЛИМЕНТАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СТАБИЛИЗАЦИОННЫХ/ТРАНСФОРМАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
В статье рассматриваются основные особенности российской полиментально-сти россиян в свете изменяющегося социума и мнимых и реальных угроз общественной стабильности. В качестве возможного варианта, включающего в себя и трансформационный, и стабилизационный элементы, анализируется христианско-православный тип ментальности. Новая функциональность выявляется из имеющихся в российском менталитете предпосылок, а российская полиментальность анализируется с точки зрения ресурсов, способствующих адаптации российского общества к процессам глобального усложнения.
Ключевые слова: менталитет, полиментальность, трансформация, стабильность, российское общество.
Для российского общества на современном этапе остаётся открытым вопрос о его стабилизации. Современное российское общество стабилизируется по резистентному типу: экономика зависима от цен на нефть и газ, усиливается вертикаль власти, растёт де-цильный коэффициент, усиливается маргинализация населения, обостряется межнациональная рознь. Эти и многие другие показатели свидетельствуют о том, что силовая стабилизация не эффективна в условиях внутренних и внешних проблем. Последние 20 лет российской истории были отмечены значительными трансформациями. Российская олигархичная власть адаптировала население и институты под свои интересы и, создавая различные симулякры, сама адаптируется под постоянно меняющуюся ситуацию. Политическая система, бесспорно, является самой активной частью общества, и особенно современного российского. Активно подвергаясь изменениям, политическая система кардинально меняет структуру общества и функциональность институтов. Наиболее близкими в изучении обозначенных процессов, с точки зрения автора, являются концепции кентавризации Ж. Т. Тощенко (Тощенко, 2010), нестабильных социальных состояниях Л. Е. Бляхера (Бляхер, 2005), иг-раизации С. А. Кравченко (Кравченко, 2008), мнимого конституционализма А. Н. Медушевского (Медушевский, 1994). Как эти авторы, так и некоторые другие рассматривают российское общество в контексте общемировых процессов усложнения социума. За видимыми проблемами меняющегося российского общества стоит проблема
© М. С. Негрова, 2011
утраты больших культурных пластов. Целью данного исследования является поиск рождения новой функциональности из имеющихся в российском менталитете предпосылок. Они дают понимание связи человека и истории, традиций его общества и являются тем резервом, который включается в нестабильное время, помогают с опорой на прошлое, на имеющиеся ресурсы, скрытые в самой нации, выстоять, и развиваться дальше.
Кратко поясним используемые в статье понятия. Стабильность общества как способность системы сохранять основные свои параметры и, в то же время, образовывать новые элементы и качественные характеристики, достигается всеми факторами, влияющими на неё. В данной статье нам важно остановится на полиментальных движущих силах процессов сохранения и изменения. Изучение стабильности неразрывно связанно с механизмом стабилизации, отличающихся в резистентно и упруго стабильных обществах. Представляет интерес типология стабильности в соответствии с политическими режимами (см.: Савин, 2007). Так, ещё в античности в вопросе приоритета человека или государства предлагалось два варианта сохранения стабильности общества: первая модель соответствовала демократическому типу государственного устройства, проповедующему идеи гражданского общества, самостоятельного выбора гражданина и безусловной значимости отдельного человека, а вторая модель предлагала иной способ сохранения и обустройства общества: первичность государства и его целостность любыми путями, силовой тип управления. С. Д. Савин, анализируя сложившиеся в социологии, политической социологии и политологии подходы к стабильности, приходит к выводу, что все они строятся на дихотомической модели противопоставления автономного и мобилизационного типов стабильности. Данным типам, таким образом, близки упругий и резистентный типы стабильности.
Менталитет — понятие достаточно широкое, и большой круг авторов склоняется к тому, что он может быть описан, но описать его полностью невозможно. Мы также придерживаемся данной позиции: сам менталитет интересен тем, что людей, проживающих на одной территории, имеющих общую историю и язык, он наделяет единой картиной мира. Отдельно стоит подчеркнуть специфическую и главную функцию менталитета, которая состоит в обеспечении механизмов стабильности (см.: Шнейдер, Вальцев, 2009). Менталь-ность выражает проявления менталитета и является более узким, конкретным и описываемым понятием, в то время как менталитет, в силу его чувственного наполнения, может быть лишь обозначен как некое поле. В силу динамичности трансформации российского общества и его мультикультурности говорить об одной ментальности
было бы неправильно, поэтому для обозначения множественности проявлений менталитета психологом В. Е. Семёновым в 1999 г. было введено и разработано понятие полиментальности. Российская полиментальность включает в себя православно-христианский, кол-лективистско-социалистический, индивидуально-капиталистический, криминально-мафиозный и мозаично-конформистский псевдоменталитет (Семёнов, 1999; 2002). Они выражают определённый сплав жизненных ценностей, установок, когнитивных, эмоциональных и поведенческих характеристик, исторически сложившихся в определённых социумах. Они располагаются в системе координат, предложенной В. Е. Семёновым, по осям Бог-Идол и Коллектив-Индивид. Концепция российской полиментальности может быть соотнесена с понятием стабилизационно значимого большинства (СЗБ). СЗБ является стратификационной представленностью с соответствующими типу стабильности ментальными и поведенческими особенностями, определяющей стабилизационные механизмы общества и способы легитимации власти (см.: Негрова, 2009). Для общества с упругим типом стабильности СЗБ составляет средний класс в классическом понимании. Для общества с преобладанием резистентного типа стабильности стабилизационно значимым большинством выступают более пассивные, патерналистски настроенные слои населения, поддающиеся централизованному управлению и поддерживающие соответствующий тип общественного устройства. Основы для изучения СЗБ были заложены в работах М. Вебера и В. Парето.
Преобладание того или иного типа ментальности в стабилизационно значимом большинстве является обуславливающим общественное развитие фактором, причем как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». В рамках данной статьи, предполагающего поиск оптимального решения проблемы резистентности российского общества, мы рассматриваем православно-христианский менталитет в качестве искомого решения, с учётом его возможностей и достоинств, и угроз, и рисков. Причины такого положения дел будут рассмотрены ниже, пока отметим лишь, что акцент на данный тип мен-тальности обусловлен еще и тем, что именно он может обеспечить синтез политического и социального, публичного и внутреннего.
Итак, каждая ментальность в той или иной мере характеризует СЗБ. Православно-христианская сторона российского менталитета имеет тысячелетнюю историю и активно возрождается, начиная с 80-х годов XX века. Данная ментальность в большей степени характеризует глубинные слои российского менталитета. Здесь и коллективизм (общинность), изначально выраженный в совместном стоя_ 285
ПОЛИТЭКС. 2011. Том 7. № 3
нии на службе, и совместность деятельности на селе (см.: Русали-нова, 2005). Если рассматривать российский менталитет во временной перспективе в контексте его структуры, то наиболее глубокие слои, которые ранее являлись частью общественной жизни, со временем перешли и укоренились на геносоциальном уровне. Данное явление проявляется в нестабильные периоды, когда на первый план в духовной жизни человека выходят наиболее глубинные ментальности. Так, становится объяснима причина растущей популярности религиозности среди населения. Православно-христианская составляющая российского менталитета позволяет человеку, попавшему в сложные жизненные обстоятельства вместо изоляции и фрустрации довериться Богу, отдать себя в его власть. Таким образом, осуществляется стабилизация сознания и реальности. Стоит отметить, что данный способ возможен как в ситуации его сохранения и передачи из поколения в поколение, так и в ситуации, нестандартной для конкретного человека. Так, когда человек принимает независимость обстоятельств от него, снижается уровень тревожности и возможных обвинений, в состоянии ровного отношения к себе и ситуации появляются возможности для правильного, адекватного целеполагания.
Основной упругой стабильности и поступательного развития является гражданское общество, представляющее собой не просто объединение каких-то групп интересов, а сумму осознанных и ответственных действий всех его членов, учитывающих и «положение в пространстве» всех окружающих. Как справедливо указывает российский социолог В. Д. Виноградов, «одной из важнейших составляющих процесса реформ и демократизации России в 1990-е годах -начале XXI в. является процесс формирования институтов гражданского общества» (Виноградов, 2007). При этом на публицистическом уровне принято противопоставлять абсолютно светский характер гражданского общества и замкнутой религиозной идеологии, направленной на консервацию. На наш взгляд, это противоречие надуманно, а ответственный носитель православно-христианской ментальности вполне способен стать ядром полноценного гражданского общества. Пример Германии, где ведущим политическим движением традиционно является союз Христианско-демократического союза Германии (ХДС) и Христианско-социального союза (ХСС), убедительно доказывает, что синтез религиозности и ответственности рождает одну из самых дееспособных политических систем. Гражданское общество и запуск механизмов его реализации, по нашему мнению, являются приоритетным фактором стабильности общества на данном этапе его развития, что объяснимо более высокой степенью адаптивности обществ с упругим типом стабильно-
сти. В то же время, данный процесс не должен носить стихийный характер. В вопросе становления гражданского общества в России необходимо, чтобы данный процесс шел снизу вверх, а государство стремилось создать благоприятные для этого условия. И именно здесь кроется еще один шанс для того, чтобы православно-христианская ментальность стала основной движущей силой этого процесса.
Люди, более тяготеющие к православно-христианской менталь-ности, с одной стороны, нацелены на традиционные христианские ценности: уважительное отношение к людям, стремление помочь ближнему своему, учитывание нравственного момента при целепо-лагании и т. д. С другой стороны, православно-христианская ментальность несёт в себе такие особенности, как традиционность, семейственность, иерархичность, патернализм. Как известно, одни и те же особенности в разных условиях могут быть по-разному проявлены. При низком уровне культуры и ответственности в обществе они принимают формы массовой маргинализации и люмпенизации, упора на внешнюю сторону религиозности (того, что в религиозном дискурсе носит название фарисейства), ханжества и лицемерия, пронизывающего все общественные отношения. В этой связи весьма показательны метаморфозы, происходящие с выдающимся кинорежиссером, актером и общественным деятелем Н. С. Михалковым. В ситуации высокого уровня культуры, ответственности и широкого спектра возможностей для всех членов общества, семейственность поддерживает воспроизводство общества, традиционность позволяет сохранить его достижения, иерархичность развивает уважительное отношение к стоящим выше в силу их профессионализма и опыта, заботливое отношение к стоящим ниже и наравне в силу самой ценности человеческого существования, патернализм переходит в состояние повышения уровня солидарности в обществе и т. д. Описывая механизм стабилизации общества, мы стремимся описать наиболее яркие его проявления. Если смотреть в суть проблемы, то включение данного механизма становится возможным, когда в обществе, в результате ситуаций несоответствия актуализированных прежде социальных практик, растут популярность ценностей православно-христианской полиментальности и численность их поддерживающих институтов и практик. В данном случае речь идёт как о религиозных организациях, так и о гражданских и государственных. Повысить численность носителей данной ментальности возможно также через повышение уровня культуры как интеллигенции, так и больших масс населения. Хотя здесь существует и другая проблема — фэшенизация или, другими слова_ 287
ПОЛИТЭКС. 2011. Том 7. № 3
ми, популизм религиозности, причем в ее внешней, обрядовой ипостаси. Причем указанные процессы могут происходить одновременно и независимо друг от друга. Для стабилизационно значимого большинства они интересны, прежде всего, с позиции социальной стратификации. Так, через повышение культуры российской интеллигенции, при условии что она не оторвана и не противостоит большей части общества, возможно общее повышение культуры российского общества. При реализации политики, направленной на понижение, все социальные группы неизменно будут терять в культурной составляющей и потенциал религиозной ментальности не будет раскрыт так, как если бы условия были благоприятными. Религиозный популизм может быть чреват неадекватным поведением среди поддерживающего его населения и приводить, в том числе, к крайним формам национализма и ксенофобии. Если первый социальный факт стабилизирует общество по упругому типу стабилизации общественных процессов, то вторые два нацелены на резистентную стабилизацию.
И в данной связи нельзя оставить без внимания роль института Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ), которая может быть как консолидирующей и направленной на позитивное развитие, так и разъединяющей и «съедающей» суть проблемы. В 90-е годы XX века была создана социальная концепция РПЦ. Как отмечают сами священнослужители, ее создание было не простой задачей, так как требовало систематизированной позиции Церкви по широкому кругу проблем, имеющих отношение к жизни общества. Тем не менее, сложно сказать, что данный документ сыграл важную роль в переориентации на упругий тип стабильности. Очевидно, что основное разделение мнений происходит по поводу различного понимания роли Церкви в современном мире. Полюса этого различного понимания представляют «консерваторы-традиционалисты» с одной стороны и «либералы-модернисты» (термины игумена В. Новика) с другой, причем первых в количественном отношении намного больше, чем вторых. Первые, более всего опасаясь утраты Церковью своей идентичности, заботятся о сохранении литургико-исторического наследия и обрядовой стороны служения. Это само по себе неплохо, но если становится главной целью, то располагает к охранительству, изоляционизму, неразличению главного и второстепенного в церковной жизни, догма-тизации культурно и социально обусловленных форм церковной жизни, поиску всяческих «врагов», вообще эксклюзивному типу сознания. Церковь при этом воспринимается как нечто самодостаточное. Причем здесь в полный рост встает еще одна проблема: в качестве необходимого условия такой самодостаточности Церковь
рассматривает безусловную лояльность политическому режиму, исходя как из исторического опыта, так и из сиюминутного контекста, а это, в свою очередь, крайне негативно влияет на общество, разлагая его и в конечно итоге представляя собой угрозу модернизации и стратегической стабильности. «Либералы-модернисты» в РПЦ являются людьми с более открытым сознанием, признавая, наряду с важностью Святого Предания, необходимость постоянного обновления форм и методов церковной жизни, постоянного уважительного диалога с «внешним миром» и другими конфессиями. Если для «консерваторов» важны эстетически-созерцательная и хра-мово-ритуальная стороны церковной жизни, то для «либералов» — миссионерски-деятельная. Кроме того, большинству традиционных православных кажется, что сама такая доктрина не нужна Православию, как чему-то законченному и самодостаточному в своем совершенстве. Создание такой доктрины ассоциируется с созданием чего-то нового, что «традиционалистам» представляется заведомо недопустимым. В преодолении этого подхода и состоит шанс повышения позитивной роли РПЦ в обеспечении стабильного и поступательного развития общества.
Следует отметить и собственно политическую роль РПЦ, которую она играет в российском общественно-политическом процессе. Говоря о том, что Церковь лояльна политической власти, мы должны учитывать и обратную сторону медали: сама власть заинтересована в лояльности Церкви, черпая в ней свою легитимность. Тради-ционна роль православия, угнетенное состояние РПЦ в советское время (особенно в ранние годы советской власти и в хрущевский период) и примеры честного и открытого противостояния с властью, необходимость во внешнем авторитете для фрустрированного постсоветского сознания и иные причины подняли авторитет Церкви на весьма большую высоту. И этот авторитет достаточно важен для политической элиты, которая стремится использовать его в своих целях. Как и в случае с обрядовой стороной служения, в самом по себе данном факте нет ничего плохого, но на практике мы сталкиваемся с тем, что РПЦ в некоторых случаях выступает инструментом для достижения конкретных политических целей, что, конечно же, абсолютно недопустимо и ведет к той самой «фэшениза-ции» религиозного сознания общества. Здесь можно вспомнить и роль РПЦ в грузино-российском противостоянии 2008 г., и позицию Церкви по ситуации в Ливии, и скандал в Абхазии, разварнувшийся в мае-июне 2011 г.
Таким образом, для перехода российского общества от резистентной стабильности к упругой, прежде всего, необходимы меры,
_ 289
ПОЛИТЭКС. 2011. Том 7. № 3
направленные на повышение уровня культуры и духовной жизни среди россиян. На сегодняшний день, имея достаточно высокие показатели как по религиозности, так и по маргинализации, мы видим необходимость разработки специальных мер, направленных на, во-первых, повышение уровня культуры в обществе, а во-вторых, на повышение самосознания и рефлексии среди всего населения (см.: Новик, 1999). Человек может и должен жить осознанно, и именно в этом кроется шанс для полноценных преобразований «без революций и потрясений», затрагивающей не только техническую сторону, но и, что гораздо важнее, сторону духовную и ментальную.
Литература
Бляхер Л. Е. Нестабильные социальные состояния. М., 2005.
Вебер М. Избранное: Протестантская этика и дух капитализма: Российская политическая энциклопедия. М., 2006.
Виноградов В. Д., Петров А. В. Российская демократия и неолиберальные реформы: Структурно-исторический контекст развития гражданского общества // Общество. Среда. Развитие. 2007. № 2 (3).
Кравченко С. А. Играизация общества: блага и проблемы // Сборник научно-популярных статей победителей конкурса РФФИ 2007 г. Вып. 11. М., 2008. С. 270-276.
Медушевский А. Н. Что такое мнимый конституционализм? // Социологические исследования. 1994. № 2. С. 71-86.
Негрова М. С. Российское стабилизационно значимое большинство: стратификационный анализ // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2009. Т. 5. № 4.
Новик В. Православие. Христианство. Демократия. СПб.: Алетейя, 1999.
Парето В. Компендиум по общей социологии. М.: Высшая Школа Экономики, 2008.
Русалинова А. А. Место коллективизма в структуре российской ментальности // Современные проблемы российской ментальности (Материалы Всероссийской научно-практической конференции). СПб., 2005. С. 134-137.
Савин С. Д. Типология политической стабильности в современном обществе // Политическая социология: Теоретические и прикладные проблемы. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007.
Семёнов В. Е. Российская полиментальность и тенденции её развития // Социальные и ментальные тенденции развития современного российского общества. СПб., 2005. С. 8-29.
Семёнов В. Е. Особенности российской полиментальности в контексте будущего страны // Общество и социология: новые реалии и новые идеи / Отв. ред. В. В. Ва-силькова, В. В. Козловский. Н. Г. Скворцов. СПб., 2002. С. 227-237.
Семёнов В. Е. Российская полиментальность и умонастроения современной молодёжи // Молодёжная политика XXI века: Стратегия выбора (материалы Всероссийской научно-практической конференции). - СПб., 1999. - С. 35-37.
Тощенко Ж. Т. Кентавр-проблема как воплощение парадоксального развития российского общества // Вестник РГГУ. Серия Социология. 2010. Вып 2.
Шнейдер Л. Б., Вальцев С. В. Социально-психологические особенности национального менталитета. М.: МПСИ, МОДЭК, 2009.
