CC BY
54
последующие дополняют картину, порождая неверные результаты.
1 - «земля», - «под», -Ш - «железо» - метро). Вы-
ражение «под землей железо» воспринимается у большинства респондентов как полезные ископаемые и все, что с этим связано, - месторождение, шахта, рудник. Возможно, это объясняется тем, что реципиенты проживают в городах, где нет метро, а полезных ископаемых в нашей стране много, что и порождает подобные реакции.
- «солнце», и^-71 - «смотреть прямо» - под-
солнух). Отсутствие правильных ответов объясняется разным представлением этих понятий в двух языках. В русском языке этимология самого слова подсказывает, что солнце сверху освещает данное растение, однако это сложно соотнести с указанным корейским выражением, в котором на первое место выносится другой объект - солнце. Поэтому у реципиентов возникли такие определения, как восход, зенит, солнечные очки и другие.
■й- - «вода»,^^ - «ест» (й^^ - быть обманутым, неудача). В данном случае, как и в предыдущем, наблюдается нулевой процент опознавания, несмотря на то что в русском языке существует подобный фразеологизм - уйти несолоно хлебавши, однако исходное выражение не порождает ассоциаций, близких к значению в корейском языке, поэтому реципиенты вынуждены были отражать смысл, представленный в выражении, исходя из собственного понимания словосочетания или искать образные смыслы, в которых есть слово «вода», что и породило следующие варианты: пить, родник, источник; воду в ступе толочь в значении «делать бесполезное дело», лить воду, то есть «говорить попусту».
- «великан, гигант», - «нет» (^^^"ЧЙЦ- -поразительный). В семантике данных слов не прослеживается «зацепок», способных хоть как-то привести к нужному смыслу, а напротив, наблюдается даже некоторое противоречие: значение слова «великан» соотносимо с «поразительный», что отрицается через «нет». Отсюда вполне логично, что были даны в основном такие ответы, как карлик, лилипут, эльф.
Библиографический список
7^5 - «ремень сумки», - «длинный» -
образованный). В данном случае в реакциях отражены смыслы, опирающиеся на прямое значение: сумка с длинной ручкой или лямка. Здесь можно было бы вспомнить выражение «большой багаж» в искомом значении, но значительное расстояние между прямым и переносным значением порождает слишком много ассоциаций.
Проделанная работа позволяет сделать следующие выводы:
Большое количество образов и картин, порождаемых определенным сочетанием слов, ставит человека перед выбором, который во многом не однозначен. В результате достаточно часто дается прямой перевод, никак не связанный с образным смыслом, отраженном в первоисточнике, или с опорой на отдельное слово дается неверный фразеологизм.
Некоторые словосочетания ассоциируются у носителей русского языка с определенными устойчивыми фразеологизмами в родном языке, что порой не соответствует значению, отраженному в корейских фразеологизмах. Здесь прослеживается влияние культуры, например, - «быть обманутым», что в пословном переводе означает «есть воду» в корейском, тогда как в русском мы определяем то же значение выражением «остаться с носом». Номинация корейского словосочетания мотивируется носителями языка следующим образом: воды много, она бесплатна, а различные напитки нужно покупать. Поэтому «обманул» значит «налил не напиток, а воды». В словаре русской фразеологии выражение «остаться с носом» «восходит к греческому, встречается в немецком и английском языке. Метафора возникла от способа управления животными, которых водят при помощи кольца, продетого в ноздри». В этом же словаре есть и другое объяснение: «Возникло от сравнения с медведями, которых цыгане водили напоказ за кольцо, продетое в нос; так водили и быков, и лошадей» [6, 408].
Определенную роль играет опора на собственный опыт, наблюдаются реакции, связанные с непосредственными ситуациями, профессиональные стереотипы - все это мешает опознать смысл выражения и может быть определено как «информационный шум».
1. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина / под общ. ред. Е.С. Кубряковой. - М., 1997.
2. Кан Хын Джу Новый корейско-русский словарь / Кан Хын Джу, Ли Джонг Джин / под общ. ред. А.С. Патаман - Сеул, 2009.
3. Квон Тхэ Мён Новый корейско-корейский толковый словарь / Квон Тхэ Мён. - Сеул, 1994.
4. Кармацкая, Э.В. Сопоставительное исследование внутренней формы и образности в системе языка в восприятии носителей (на материале сложных наименований в русском и английском языках): дис. ... канд. филол. наук. - Кемерово, 2007.
5. Сарамотина, Л.Х. Обыденная семантизация незнакомых иноязычных композитов носителями русского языка (на материале семасиологического эксперимента): дис. ... канд. филол. наук. - Кемерово, 2011.
6. Бирих, А.К. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник / А.К. Бирих, М.В. Мокиенко, Л.И. Степанова. -СПб., 1999.
Bibliography
1. Kubryakova, E.S. Kratkiyj slovarj kognitivnihkh terminov / E.S. Kubryakova, V.Z. Demjyankov, Yu.G. Pankrac, L.G. Luzina / pod obth. red. E.S. Kubryakovoyj. - M., 1997.
2. Kan Khihn Dzhu Novihyj koreyjsko-russkiyj slovarj / Kan Khihn Dzhu, Li Dzhong Dzhin / pod obth. red. A.S. Pataman - Seul, 2009.
3. Kvon Tkheh Myon Novihyj koreyjsko-koreyjskiyj tolkovihyj slovarj / Kvon Tkheh Myon. - Seul, 1994.
4. Karmackaya, Eh.V. Sopostaviteljnoe issledovanie vnutrenneyj formih i obraznosti v sisteme yazihka v vospriyatii nositeleyj (na materiale slozhnihkh naimenovaniyj v russkom i angliyjskom yazihkakh): dis. ... kand. filol. nauk. - Kemerovo, 2007.
5. Saramotina, L.Kh. Obihdennaya semantizaciya neznakomihkh inoyazihchnihkh kompozitov nositelyami russkogo yazihka (na materiale semasiologicheskogo ehksperimenta): dis. ... kand. filol. nauk. - Kemerovo, 2011.
6. Birikh, A.K. Slovarj russkoyj frazeologii. Istoriko-ehtimologicheskiyj spravochnik / A.K. Birikh, M.V. Mokienko, L.I. Stepanova. - SPb., 1999.
Статья поступила в редакцию 12.11.14
УДК 821.512.141
Galina G.G. THE WORLD OF GAYNAN KHAYRI'S POETRY. The article considers the literary talent, life and works of Gaynan Khayri, a prominent Bashkir poet of 1920-30s. Being a widely known poet, prose writer and a publicist, he always strived to differ from all his colleagues in terms of his unique style of writing and a unique creativity. He also strived to renew the form of all the literary writings, valuing all the events and features of the reality in a very bright and somewhat brave way, hence the different reactions and attitudes it provoked. It wasn't until the 1990s that his writings started to regain popularity and became the subject of a great multitude of aricles, books (collective and monographic) and research of the Bashkir literature history. Thus, a new regard and overview of all his writings is quite necessary. The book „Our Spring" (published in 1927) by G. Khayri was indeed a literary revelation of the time. Love can undoubtedly be called a primary topic of this poem collection. The poet was concerned that the New Politics led by the Soviet government of that time didn't really care for human feelings or for anything pertaining to true love. Another reason for the critical attitude towards Gaynan Khayri was his being close with imaginist poets in general and Sergey Yesenin in particular. Indeed, the poet was overwhelmed with Sergey Yesenin's style of writing due to the fact
that they were similar in goals and feelings. Both of them sought a unique style which would perfectly describe and affect the epoch they were living in. Thus, the influence of Gaynan Khayri was indeed a new impulse to the whole of the Bashkir literature.
Key words: Bashkir literature, Gaynan Khayri, poetry, creativity, literary criticism, literary correlations, poem.
Г.Г. Галина, канд. фил. наук, зав. каф. башкирской литературы и культуры Башкирского гос. педагогического университета им. М. Акмуллы, г. Уфа, E-mail: [email protected]
ПОЭТИЧЕСКИЙ МИР ГАЙНАНА ХАЙРИ*
В статье отмечается что, многообразие художественных исканий в литературе 20-х годов ХХ столетия, опиралось на относительную свободу творчества. Данная свобода отразилась в творчестве поэта, прозаика, публициста Гайнана Хайри. Целью статьи является выявление художественного своеобразия его поэтических произведений. Анализируются стихи и поэмы, вошедшие в книгу «Наша весна» (1927 г), также рассматривается влияние С.Есенина на творчество молодого поэта. Отмечается, что Г. Хайри был новатором, экспериментатором в башкирской литературе. В произведениях он смело осуждал советских идеологов за расхождение их слов с делами. Он был озабочен тем, что новый строй запрещал освещать внутренний мир человека, писать о самых прекрасных чувствах.
Ключевые слова: башкирская литература, Гайнан Хайри, поэзия, творчество, критика, взаимосвязь литератур, поэма.
Среди множества имен,пришедших в башкирскую литературу в 1920 годы, резко выделяется Гайнан Хайри (1903-1938). Поэт, прозаик, публицист, он отличается от современников настойчивым стремлением к обновлению формы произведений, глубиной и смелостью, открытой, смелой до дерзости позицией в оценке явлений действительности. Не случайно его творчество вызывало самые разные, порой взаимоисключающие оценки. И путь его к читателю вначале восторженный, а потом осторожный, а затем резко отрицательный, был достаточно долгим. Лишь в 90-е годы в учебных пособиях, обзорных и монографических статьях по истории башкирской литературы начинается объективная оценка и изучение его творчества. Значительную роль сыграло появление монографии С.Г. Сафуанова [1], в котором впервые творчество этого рано ушедшого из жизни писателя рассмотрено в широком историко-литературном контексте башкирской литературы. Отметим,что сегодня все острее ощущается потребность расширения сферы осмысления его произведений. Очевидно, что многие проблемы, волновавшие людей 1920-х годов, встали со всей наглядностью и перед человеком, перед литературой начала XXI века.
Как и многие современники, Гайнан Хайри «возлагал большие надежды на свершившуюся революцию» [2, с. 68] и наконец-то закончившуюся гражданскую войну. Ему также кажется, что отвоеванная автономия сможет решить проблемы экономики, культуры, приведет к облегчению условий жизни народных масс по преимуществу крестьянской, как и вся Россия в целом, республики. Ведь разрухи, голод, наступившие вследствие засухи и опустошения хлебных запасов противоборствующими сторонами, усугубили положене народа. Родом из региона, где еще совсем недавно полыхала гражданская война, голод поэт и журналист стремится передать в своих текстах, крестьянский взгляд на события своего времени. Боль и сопереживание вбирали в себя стихи единственного опубликованного при жизни сборника Г. Хайри «Наша весна» (1927 г) [3], наделавшего немало шума в литературно-критической среде. В первую очередь обращает на себя внимание настойчивое стремление поэта на собственную позицию в оценке явлений действительности. Характерно с этой точки зрения стихотворение «Я»
Я не из тез, мой брат, кто готов Плясать от радости, куда подует ветер. Поэтому я без друзей, что не родился похожим На женщину легкого поведения с приклеенными усами.
(подстр. перевод Г.Г.)
Отказываясь от роли простого регистратора событий, он отвергает любые попытки подверстать его лирического героя под общий ранжир. И четкость, и определенность идейно-творческой позиции молодого поэта ярко проявились в отношении к нашумевшим в 1920-е годы проблемам пола - отношений между молодыми людьми, связанный с этим роли женщины в современном обществе.
Как известно, целый ряд либерально настроенных публицистов и писателей, социальные идеи равенства, свободы напрямую переносили в межличностные отношения. Ставшей сво-
еобразным пособием времени книжке А.М. Коллонтай «Любовь пчел трудовых», повести А. Малашкина «Луна с правой стороны», рассказе П. Романова «Без черемухи», пьесе В. Киршона и А. Успенского «Константин Терехин» [4] настойчиво проповедовалась идея «свободной любви», отказ от брака и семьи как рудимента капиталистического общества. Г.Хайри одним из первых в башкирской литературе вторгается в это дискуссионное поветрие и выступает с резким осуждением, как явление, противоречащее нормам человеческого бытия.
Во-первых, он категорически утверждает, что красота и труд отнюдь не противостоят друг другу, а воспевание обнаженных рук девушки вовсе не означает призыва к культу тела. Разоблачая негативные, социальные последствия свободной любви, он ополчается в поэмах «Кочующая любовь», «Бухгалтер» против тех, что прикрываясь этими вредными веяними времени, стремится осуществить свои низменные цели и тем самым наносит вред новому обществу.
Как обобщенный тип своего времени предстает перед читателем центральный персонаж поэмы: кочующая любовь - Аль-таф. Социально-психологическая точность объекта изображения еще и в том, что придя к власти после гражданской войны, выигранной благодаря середняку, бедняки стали опорой советов на селе и демагогически используя лозунги времени в свою пользу ополчились против честных тружеников. (Вспомним Швондера и Шарикова из повести М. Булгакова «Собачье сердце»). Эта тенденция достигла кульминации в годы коллективизации, так или иначе отражаясь в последующей истории страны. Однако, как показывает Г. Хайри, его начало относится к двадцатым годам. Прикрывая безделье, лень и - как следствие бедность - демагогией о необходимости равенства, он пробирается в комсомольскую ячейку деревни, но на доме, определенном под возглавляемую им ячейку, все время висит замок. Не спешат записываться туда крестьяне. «А что, дадут нам ситец, если запишемся?» -издевательски-наивно вопрошают они. Не добившись успеха на политической ниве, Альтяф пускается в любовные похождения.
Возомнив себя новоявленным барином и стремясь подражать его своеволею (а кому еще подражать: тут поэт также социально-психологически точен) и наслышавшись разговоров о свободной любви, Альтяф склоняет девушку по имени Зифа к сожительству. «Ну какая ты косомолка, ты современная девушка, должна быть свободной во всем», - увещевает он ее. Вскоре у Зифы рождается ребенок: а проповедник свободной любви идет дальше, жертвами свободной любви становятся новые и новые девушки. В финале поэмы Альтяф исключен и предан суду. В кристальном саду завтрашнего дня Как же взойдут белые цветы. Если сад засеян чертополохом?
(подстрочный перевод Г.Г.).
Уподобив Альтяфа и подобных ему лжеактивистов чертополоху, автор, как справедливо отметила критика своего времени, резко выступил против поборников свободной любви и ставил своего персонажа в ряд с Терехиным из поэмы В.Киршона и А.Успенского.
Отметим попутно, что увлеченный разоблачением своего персонажа поэт, порой настолько сгущает натуралистические краски, что за ними начинает теряться авторская позиция. Вместо разоблачения персонажа начинает звучать чуть ли не как призыв к подражанию симпатизанту. Тем не менее, продолжая полемическую линию в поэме «Немая любовь» (1924) Г. Хайри изображает пробуждение в молодых чувства, которые они еще стесняются ее назвать по имени. А в повести «Махфуза» [5] он одним из первых дал образ башкирки, в судьбе которой гармонично сочетаются личные и общественные начала. Гайнану Хай-ри принадлежит приоритет в ведении в башкирскую и татарскую литературу имени и творчества также популярного в советской литературе 1920-х годов Сергея Есенина. О симпатии к Есенину, его творчеству он заявляет так часто, что критика заговорила о «есенинской заразе», которой якобы подвергся популярный поэт. С. Сафуанов отмечает [6], что в архиве Г. Хайри сохранились многочисленные варианты переводов стихотворений С. Есенина. На наш взгляд, причины обращения к творчеству этого яркого, противоречивого поэта были более глубокими, чем простое увлечение. Конечно, была в этом увлечении и внешняя сторона - башкирского поэта Г. Хайри, стремившегося высказать свое слово в молодой поэзии тех лет, могло привлечь резко выделявшая непохожесть Есенина на других. На этой основе, вероятно, и происходило сближение критикой тех лет стихов Г. Хайри прежде всего «Москвой кабацкой» С. Есенина. Но причины были, как уже было отмечено выше, значительно глубже. Во-первых, Г. Хайри, как и советская литература тех лет в целом, был занят поисками стиля, соответствующего эпохе. Надо ли говорить, насколько это было актуально для молодой, становящейся на ноги башкирской литературы тех лет?
Занимавшие и Есенина поиски поэтического слова обернулись увлечением имажинзмом, трактатом «Ключи Марии». В этих опытах для башкирского поэта, прозаика и публициста ценными и поучительными были необычный взгляд на явления действительности через природу и на природу через человеческую жизнь. Скажем, кажущаяся современному читателю вычурной фраза «Коровы стригут волосы земли» (вместо безобразного выражения «коровы пасутся на лужайке и едят траву») из очерка «В башкирском ауле», или, «заводские трубы, вьющие волосы из дыма» (из стихотворения «Молодые перья»), были этапами на пути к изображению (а не простому описанию) явлений меняющейся действительности. Путь к органичному, художественному состоятельному слову, действительно, был нелегок. Но поиски С. Есенина [7], как и его коллег, не были напрасными. Они были и для литературы в целом, и для Г. Хайри важной лабораторией овладения литературой новых сфер изображения. Во-вторых, обвиняя Гайнана Хайри в приверженности к типу лирического персонажа «Москва кабацкая» и других стихотворений С. Есенина критика тех лет, да и отчасти литературоведение последующего времени обращали внимание на внешнюю сторону факта. Прислушаться же к полным боли словам Есенина С того и мучаюсь, что не пойму -Куда несет нас рок событий, -попытаться объяснить не только личные, но и глубинные истоки и причины того, почему лирический герой называет кабак трюмом корабля, было недосуг, да и недоступно. Тем более пронизывающая цикл сорокоуст - боль столкновения «железного коня» и милого, смешного дуралея-жеребенка - воспринималось в те годы как воспевание обреченного патриархальщика.
Гайнану Хайри не чуждо восприятие железа как символа нового. Не случайно, родственные по духу место в жизни, он называет «мой стальной сад». Не случайно он приветствует приход в жизнь крестьянина металлического плуга, железной бороны, кажущегося пока что диковинным велосипеда. Одновременно, как можно видеть по целому ряду произведений Г. Хайри, (поэма «Плотогони», очерки в «Башкирской деревне», цикле повестей) путь этот совсем не легкий, а полон внутреннего драматизма. Вот это свойственная С.Есенину тревога и боль за судьбу народа, на наш взгляд, одна из существенных причин тяги башкирского поэта к собрату по цеху. Вопреки восторженным заклинаниям сегодняшним, грядущим процветаниям послереволюционных лет Г. Хайри пишет о том, что переходное время царит ощущение распутицы, в жизни не удается выбраться из оврагов; она еле идет по разбитым в конец дорогам. Поэт настойчиво твердит, что
Зреют негодные плоды в моем прекрасном саду
Торчат все те же старые стволы,
хоть и листва новая на них. (подстрочный перевод Г.Г.)
Поэт через изображение природы стремится донести до жителя лишь о том, что несмотря на бодряческие заявления скрывается нелегкая жизнь простых людей. В ней необъяснима переплелись исключающие друг друга необъяснимые явления, что поэт порой теряется перед ними. («Я ищу, но не в силах найти истину, где она зарыта. Никому не ведомы мои желания, да и сам не знаю, что мне делать»). Как и в русской поэзии тех лет, очень многие авторы, активно работавшие в литературе между двумя революциями (1905-1917) после завершения гражданской войны или совсем прекратили творческую деятельность, или же сменили поэтическое творчество на иные формы. Стали инженерами, конторскими служащими (наиболее яркий пример - творчество одного из крупных поэтов, руководителей «Кузницы» А. Частева), возглавившего в двадцатые годы Институт научной организации труда). В сущности, за этой характерной для литературы в целом тенденции проглядывалась некоторая растерянность от действительности, которая оказалась резко, порой жестоко отличной от ожидаемого. Словно позабыв свое призвание активные в прежние годы З.Хади, Г. Сагди, З. Уммати,
A. Исанбердин, Г. Исанбердин, К.и Ф. Туйкины, А. Тангатаров, Г. Рафики, Г. Ниязбаев и многие другие забыли свое перо и тоже стали учителями, тихими мышками в конторах и т.п. Романтическая мечта о лучшей достойной жизни человека, вдохновлявшая их в период золотого и серебряного веков, в реальности обернулось совсем другой стороной. Начавшейся с задохнувшегося от удушливой атмосферы времени А.Блока, С.Есенина и
B.Маяковского процесс ухода из жизни в конце 1920-х в начале 1930-х годов обернулся чередой массовых самоубийств по всей стране, получив особый резонанс в сфере творцов художественной литературы (русской, грузинской, армянской, узбекской и пр.). Актуальный резонанс получило в этих условиях написанные татарским поэтом Х. Такташем еще в 1924 г. стихотворение «Так-таш умер», где было продемонстрировано горькое расставание с романтическими предками. Положительно принимая совершившуюся революцию и происходящие в 1920-е годы события, Г. Хайри оценивает их глазами человека из народа. В отличие от многих, ему становится видно, как же запутанная жизнь вмещает в себя самые противоречивые тенденции. Здесь смешались смех и слезы, а песня сопровождается тяжелым вздохом на фоне истекающих кровью равнодушных вод и холодной луны. Такова драма жизни простого человека, увиденная и переданная поэтом. О свойственным для лирики Г. Хайри восприятии жизни как абсурда, смеси взаимоисключающих настроений писала критика его времени, конечно, с обвинительным уклоном.
В своеобразном толкование преподнесено стихотворение «Безногий». «Жизнь страны уподоблена здесь, - пишет критик, майским дням. Однако весна не приносит радости никому, ибо в эти же дни от весенних заморозков завяли цветы.
Человек рыдает, если его лишили Радости, счастья...
И я сумел бы создать прекрасную песню, Если бы не замерзли в мае цветы
(подстрочный перевод Г.Г.) Критический комментарий получает такое продолжение «Следовательно, поэт не может найти от современной жизни ни удовлетворения, ни тем более счастья. По его мнению, несмотря на то, что в Советском Союзе вся жизнь похожа на май, на самом деле это сосем не так. К тому же в его стихах проглядывает сомнение в том, что жизнь и впредь не будет лучше. Он пишет: Вот он, вот этот человек Валяется на холодной улице. Упал, возможно, в жуткую метель, Словно сошедший с умора мусор».
(подстрочный перевод Г.Г.) Это стихотворение, - продолжает критик, - яснее ясного раскрывает взгляд Гайнана на завтрашний день, а если сказать точнее, он здесь проводит мысль: не жди ничего хорошего: впредь не будет погожих дней. Не сбыться тому, о чем твердят на улице». И следует приговор: «Г. Хайри является носителем буржуазных взглядов» [8].
Своеобразным ответом на голословные обвинения, порожденные стремлением подвести под его творчество политическую подоплеку, прозвучали строки стихотворения «Струны»: Кому-то не терпится оборвать Радостные струны моей музы.
Но не забудьте: чем больше наливается плодами яблоко, Тем сильнее она клонится к земле, А не тянется к небесам.
Так и иные, чем больше чинов,
Встав на плечи других, они рвутся вверх.
(подстрочный перевод Г. Г.)
Адресаты быстро узнали в стихотворении себя и устремились в атаку. Усилились обвинения уже тяжело больного автора, обернувшегося в конечном счете замалчиванием на долгие годы и всего его творчества, и созданного им первого башкирского национального романа «Поворот» (1929), увидевшего свет только в 1967 г. благодаря титанической работе С.Г. Сафуанова. Кстати, эпиграфом к роману выбраны слова «Как неровно текут реки, так и различны человеческие судьбы». Природа и человек и здесь составляют единое социально-философское целое. Как и в последующих широко эпических произведениях башкирской литературы, в романе «Поворот» обращается внимание на раскрытие народной судьбы в самые поворотные моменты истории: произведение охватывает период подготовки Великой Октябрьской социалистической революции и первых лет советской власти [9].
В романе ставится задача разностороннего показа жизни народа и общества в этот сложной отрезок времени: автор имеет дело с героями, подвергшимся различным поворотам в личном и социальном отношении.
При показе острых классовых столкновений писатель выступает реалистом, обстоятельно и реально описывающим события социальной жизни, на тех страницах, где изображается любовь, одухотворенные мечты, он выступает романтиком, даже природа
Библиографический список
является активным героем событий; при создании же образов поэта-анархиста Сами Хикмета, сельского писаря Даяна и других он обращается к сатирическим приемам газетного фельетона. Таким образом, в романе слиты воедино разные стили, методы, разные приемы изображения. В романе нет полностью «отрицательного» или полностью «положительного» героя. Даже самый отрицательный герой Гариф имеет человеческие качества: принимает осиротевшего Шамси в свою семью, относится к нему так же, как к своим детям. В свою очередь считавшийся положительным героем коммунист Гали сбивается с истинного пути: по вине жены спивается, теряет работу, у него отбирают партбилет, после чего он начинает относиться с недоверием к коммунистам.
«Поворот», как первый роман в башкирской литературе, вобрал в себя многие специфические черты и закономерности, свойственные начальным периодам формирования и развития широкого эпического жанра.
В заключение отметим, что творчество Гайнана Хайри имело большое значение в становлении советской башкирской литературы. Его проза по праву изучается в учебных заведениях. Мы надеемся, что ранее не изученные стороны его поэзии и выводы, сделанные автором данных строк, послужат толчком к новым изысканиям.
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ14-14-02-602 «Фольклорно-этнографическая экспедиция по исследованию традиционной культуры свердловских башкир»
1. Сафуанов, С.Г. Гайнан Хайри. Жизнь и творчество. - Уфа, 1983.
2. Галина, Г. Башкирская литература 20-30-х годов: Творчество Г. Хайри / Г. Галина, Г. Кильмакова - Уфа, 2013.
3. Хайри, Г. Наша весна. - Уфа, 1927.
4. Пушкарев, А.И. «Новый быт»: идеологические интерпретации сексуального (по материалам русской художественной литературы и критики 1920-х годов) [Э/р]. - Р/д: http://womaninrussiansociety.ru
5. Хайри Г. Судьба троих. - Уфа, 1990.
6. История башкирской литературы в шести томах / Г.Б. Хусаинов [и др.]. - Уфа. - 1991. - Том 3. - Гл. 2.
7. Воронова, О.Е. Творчество С.А. Есенина в контексте традиций русской духовной культуры [Э/р]. - Р/д: http://www.dissercat.com/ content/tvorchestvo-s-esenina-v-kontekste-traditsii-russkoi-dukhovnoi-kultury.
8. Валид, Б. Нам не нужна есенинщина // Башкортостан. - 1928. - 11 марта.
9. Хусаинов, Г.Б. Поэтика башкирской литературы. - Уфа, 2007.
Bibliography
1. Safuanov, S.G. Gayjnan Khayjri. Zhiznj i tvorchestvo. - Ufa, 1983.
2. Galina, G. Bashkirskaya literatura 20-30-kh godov: Tvorchestvo G. Khayjri / G. Galina, G. Kiljmakova - Ufa, 2013.
3. Khayjri, G. Nasha vesna. - Ufa, 1927.
4. Pushkarev, A.I. «Novihyj biht»: ideologicheskie interpretacii seksualjnogo (po materialam russkoyj khudozhestvennoyj literaturih i kritiki 1920-kh godov) [Eh/r]. - R/d: http://womaninrussiansociety.ru
5. Khayjri G. Sudjba troikh. - Ufa, 1990.
6. Istoriya bashkirskoyj literaturih v shesti tomakh / G.B. Khusainov [i dr.]. - Ufa. - 1991. - Tom 3. - Gl. 2.
7. Voronova, O.E. Tvorchestvo S.A. Esenina v kontekste tradiciyj russkoyj dukhovnoyj kuljturih [Eh/r]. - R/d: http://www.dissercat.com/content/ tvorchestvo-s-esenina-v-kontekste-traditsii-russkoi-dukhovnoi-kultury.
8. Valid, B. Nam ne nuzhna eseninthina // Bashkortostan. - 1928. - 11 marta.
9. Khusainov, G.B. Poehtika bashkirskoyj literaturih. - Ufa, 2007.
Статья поступила в редакцию 22.11.14
УДК.81:81.244:8
Dyrtyi A.T. FUNCTIONAL SEMANTIC FIELD OF INTERROGATION IN ENGLISH. The article reveals a field organization of a functional semantic category of interrogation. The core components of interrogation structures belong to realizing the primary function of request. Different opinions on this question of investigators are considered in this article. Functional semantic field of the interrogation possesses the widest scope of functional characteristics: from the exact request of information to expression of an order, a plea, an objection, an ascertaining, an emotional reaction or an ironical remark. The research paper also examines the definition of functional semantic field of interrogation in English and explains the plan of contents and the plan of expression of the functional semantic field of interrogation in English. The interrogative sentences are considered from the point of view of their stylistic structure and from the point of view of their semantics. The author studies the field of interrogation as a complex structure that has semantic microfields integrated in it.
Key words: interrogative sentence; category of interrogation; functional semantic field of interrogation; core and periphery of a field; typology of interrogative sentences.
А.Т. Дыртый, ст. преп. каф. английского языка Тувинского гос. университета, г. Кызыл, E-mail: [email protected]
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ ВОПРОСИТЕЛЬНОСТИ (МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
В статье рассматривается полевая организация функционально-семантической категории вопроситель-ности, к ядерным компонентам которой относятся вопросительные высказывания, реализующие первичную функцию - функцию запроса информации. Приводятся различные мнения исследователей, предлагается
