CC BY
135
УДК 801.6
ПОЭТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС РУССКОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА
П.А. Ковалев
POETIC DISCOURSE OF RUSSIAN POSTMODERNISM
P.A. Kovalev
Дан анализ структурных особенностей поэтического текста, трансформируемых в русской поэзии XX века для выработки новаторской модели стиха. Формирующаяся на этой основе эстетика нового типа изменяет представления о форме и содержании стихотворного произведения.
Ключевые слова: постмодернизм, концептуализм, метатекст, метр, ритм, рифма.
The article is dedicated to the analysis of the structural particularities of the poetical text, transformed in modern Russian poetry for the production of innovative models of the verse. The new type aesthetics changes the beliefs about the manner and matter of the poetical product.
Keywords: postmodernism, conceptualism, metatext, metre, rhythm, rhyme.
Смена литературных эпох - как правило, сложный и противоречивый процесс, неизбежно проявляющийся на жанрово-тематическом и композиционно-стилистическом уровнях. Так было в конце XIX - начале XX столетия, так происходит и сейчас, когда русская литература ищет себя в постмодернистской парадигме синтеза искусств. Применительно к поэзии, наиболее чутко и динамично реагирующей на вызовы времени, смена вех означает, прежде всего, изменение форм и способов бытования поэтического текста, структуры стиха и даже, в определенном смысле, - самого понимания феномена поэзии.
В «Очерках истории русского стиха» М.Л. Гаспаров отмечал по поводу эпохи Серебряного века следующее: «Это было временем широчайшего обновления и перестройки всей системы поэтических средств, напоминавшим эпоху романтизма, а отчасти даже эпоху реформы Тредиаков-ского-Ломоносова. В основе этого преобразования лежало переменившееся соотношение двух основных художественных систем - поэзии и прозы.... Вместо унифицирующей простоты поэзия стремится к дифференцирующей сложности, вместо мнимой естественности формы - к сознательной необычности...»1.
Все признаки перестройки поэтической системы можно найти и в новейшей русской поэзии. При этом важным является то обстоятельство, что, согласно закону эволюционного развития литературы, сформулированному еще Ю.Н. Тыняновым2,
Ковалев Петр Александрович, канд. филол. наук, доцент кафедры русской литературы XX -XXI веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета. E-mail: [email protected]_
современный литературный процесс не может не учитывать достижения других переломных эпох. Новая культурная ситуация ставит перед поэтами задачу усиления художественной выразительности, преодоления автоматизации поэтической формы, которые решаются каждым художественным течением по-своему, в рамках специфических традиций. И в этом процессе отчетливо выделяются два полюса: с одной стороны, концептуализм, с другой - визуальная поэзия и минимализм. Для них в равной степени характерен отказ от традиционного лирического монологизма, переход к комбинаторным и маргинальным формам стиха, структурирование поэтического текста в направлении традиций Серебряного века и в типологиче-ско-генетическом соперничестве с западной постмодернистской культурой.
В сравнении с началом XX века ситуация в современной поэзии отличается большей степенью синкретизма, что обусловлено особенностями развития мировой цивилизации. Это проявляется в изменении инфраструктуры литературного процесса.
1. Функционирование поэтического произведения заметно усложнилось за счет средств массовой коммуникации (радио, телевидение, компьютерные сети).
2. На смену традиционным средствам издания приходят новейшие технологии (CD-ROM, компьютерные библиотеки, Интернет).
3. Традиционная поэзия во многом начинает уступать приоритет воздействия на читателей син-
Petr A. Kovalev, candidate of Philological Science, the senior lecturer of chair of Russian literature XX XXI of centuries and history of the foreign literature of the Oryol state university. E-mail: [email protected]_
Лингвистика текста и поэтический дискурс
кретическому (звучащему с эстрады) песенному стиху, образующемуся за счет слияния вербального и музыкального начал. Можно сказать, что в конце XX века читатель уступает место слушателю.
4. Особенное место в современном литературном процессе занимает авангард, до недавнего времени функционировавший только в узком кругу художественной элиты.
5. Наконец, сама российская поэзия под натиском постмодернизма и авангардизма начинает ощутимо меняться. Достаточно сравнить состав таких влиятельных изданий, как «Новый мир», «Нева», «Октябрь», «Юность», даже «Наш современник» (последний можно считать и последним бастионом русского классического стиха как в области формы, так и в области содержания) за последние десятилетия.
6. Следует признать, что в современной российской поэзии на данном этапе сосуществуют принципиально различные, разнородные, специфически ориентированные художественные системы. Без преувеличения можно говорить о том, что за каждым литературным течением закреплена особая модель структурирования поэтического текста.
В исторической ретроспективе концептуализм- одно из первых манифестарно оформленных течений русского Бронзового века, теоретическое обоснование и само название которого парадоксальным образом были даны не поэтами, а критиком и теоретиком литературы М. Эпштейном3. Разрабатывая деконструктивистскую модель поэтического текста, концептуалисты пытаются вложить в нее специфическое (концептуальное) содержание, обусловленное принципами деавто-матизированного письма. В результате такого подхода поэтический текст становится разновидностью метаписьма, неким высказыванием на грани художественного и научного дискурсов. Отсюда тяготение концептуалистов к неклассическим формам стиха и даже стихопрозе, аннулирующей границы художественной формы до полного стирания различий между поэзией и утилитарным высказыванием. Таковыми оказываются выстроенные по принципам пастиша многоразмерные тексты Д. Пригова, каталогизированные стихи Л. Рубинштейна, гибридно-цитатные построения Т. Кибирова и т. д.
Подвергая деконструкции язык культуры, концептуализм переосмысливает сам феномен художественного творчества, переводя его тем самым в область нехудожественных аллюзий, где царит «постмодернистская усталость» и эпистемологическая неуверенность, выражающиеся в констатации «краха научного детерминизма как основного принципа, на фундаменте которого естественные науки создавали картину мира... всеобщей причинной материальной обусловленности...»4. Как справедливо отмечает по этому поводу В.Г.Кулаков: «...само лирическое «я» представляет теперь для поэта мало интереса... Поэт
сосредоточивается на закономерности, рефлекторное™ своих языковых, культурных реакций, которые, собственно, и формируют постмодернистского автора. Модернистский лозунг «музыка - прежде всего» сменяется чем-то вроде «прежде всего -язык», в чем выражается общая метафизическая интуиция о том, что не мы владеем языком, а язык владеет нами»5.
Подобный пессимистический прогноз оказывается особенно актуальным в условиях «кризиса идей» в современном российском обществе, когда литература и искусство остаются один на один перед тем фактом, что им нечего изображать и не к чему призывать, в противоположность выдержанной в духе национал-шовинизма и реваншизма идеологической культуре.
Современная русская поэтическая культура в подобном контексте - это, прежде всего, постмодернистская художественная парадигма, которая может трактоваться не только как течение или даже направление в искусстве и литературе, а как особая культурная ситуация, «характеризующаяся определенным состоянием художественного языка»6.
На другом полюсе поэтической деконструкции оказываются сторонники визуальной поэзии и минималисты, которым также близка экспериментальная сущность поэтики Серебряного века. Здесь, как это ни странно, преемственность ощущается сильнее. Фигурные стихи и эксперименты кубофутуристов и конструктивистов произвели в русской поэзии «визуальный прорыв» (С. Бирюков7), начатый в 20-30 годах XX века и прерванный затем наступлением социалистического реализма. «С конца 60-х гг. эксперименты в стихе шли именно на уровне почерка, - отмечает по поводу возобновления экспериментов в области визуальной поэзии один из известных теоретиков и практиков современного постмодернизма С. Сигей. - Необходимо было вернуться вспять, чтобы восстановить прерванный путь визуализации»8. Но плоды этой реставрации увидели свет лишь в середине 80-годов (за исключением отдельных публикаций за рубежом), а, следовательно, были исключены из реального литературного процесса.
И хотя тенденция к визуализации, по мнению некоторых ученых, «заложена во всяком тексте... и у всех народов»9, все же в этой области, в зависимости от степени и направленности используемых приемов, наиболее полно осуществляется постмодернистский принцип синкретичности, реализуемый в выведении вербального ряда за пределы традиционной модели поэтического текста, так как читательское восприятие создаваемых поэтами-визуалистами новых художественных пространств обусловлено антиномичным совмещением вербальной (динамической) и иконической (статичной) знаковых систем: «...при кодировании и декодировании текстов из разных моделирующих систем (словесно-алфавитной и визуально-
Лингвистика текста и поэтический дискурс
Как видно из предложенной схемы, структурирование классической модели русского стиха начинается по горизонтально-вертикальному принципу, при этом метроритмическую основу задают две первые строки, из которых вторая подтверждает или нарушает в определенных моментах структурную обустроенность первой. Отсюда движение вверх в анлауте строк с фиксацией в их конце и последующим движением вниз. Рифменная и строфическая обустроенность текста формируется на уровне корреляции как минимум 4-х строк (стереотипная модель русской поэзии - четверостишие).
В начале XX века в рамках некоторых модернистских практик система поэтических стереотипов подверглась значительной трансформации, что привело к ослаблению метроритмического принципа и графической обустроенности поэтического текста. Так, в результате общего процесса экспансии неточной рифмы и неполной рифмовки компонент (Р) мог оставаться на уровне простого окончания (О) или видоизменять саму ритмическую природу этих окончаний, например, за счет неравносложных созвучий (в стихотворении В .Я. Брюсова «Побледневшие звезды дрожали...» рифмование мужских рифмокомпонентов с женскими («тополей-аллее», «зари-Марии») нарушает изосиллабичность четных строк четверостиший), разноударных рифм (в поэме В.Я. Брюсова «О последнем рязанском князе Иване Ивановиче» созвучие «лучй-Мономаховичи» укорачивает акцентную основу строки, противопоставляя дольнику предыдущей строки тактовиковый ритм), разнословных механизмов образования созвучий (в стихотворении М.И. Цветаевой «Некоторым -не закон...» рассечение рифмокомпонентов в строчках «Всматриваются - и в скры- / тнейшем лепестке: не ты!», «Впытываются - и сти- / снутым кулаком - в пески!» придает стиховому ряду некоторую акцентную аморфность - ритм 4-стопного хорея здесь ощущается как «сбитый»). Но все же следует отметить, что трансформация классической модели поэтического текста у модернистов не носит последовательный и тотальный характер, как это происходит в постмодернистской поэтике.
Именно в эстетике концептуалистов, визуали-стов и минималистов общая формула стиховой модели существенно изменяется по всем параметрам: увеличивается варьированность стиховых определителей (в схеме отмечены жирным курсивом). Так, маркером границы стихового ряда оказывается уже не константный слог как таковой, а, прежде всего, рифменное созвучие (если оно есть), усиливающее свою делимитативную функцию и дающее возможность соотносить стиховые ряды между собой:
[ А(1 п-Х... +к)0]
t 4
[А(1 п-Х... +к)0]
t I
[ А (1 п-Х... +к)0(Р)]
t 4
[ А(1 п-Х... + к) О (Р)]
t 4
Как видно из данной схемы, ослабление парадигматических связей неминуемо сказывается на синтагматике стиховой структуры. Дальнейшее ослабление стихотворной природы (крайним в данном отношении следует признать верлибр, хотя некоторые маргинальные формы дают еще большую трансформацию «стиховности») переводит метрический ряд в область чисто синтаксических связей, на которые накладывается в большей или меньшей степени актуализирующее их графическое членение (соизмеримое с членением на колоны в прозе). Остающиеся при этом рудименты метроритмической организации оказываются лишенными синтагматической упорядоченности: векторное движение вверх и вниз полностью заменяется на горизонтальное (слева направо). Из собственно стиховых механизмов (метрическое ожидание, рифменная инерция, строфическая архитектоника) остается лишь графическое членение, аморфное по отношению культурной традиции (не потому ли верлибр тяготеет к астрофической композиции?), предельно индивидуализированное, так как подчиняется лишь авторским представлениям о длине стихового ряда, в большинстве случаев определяемым так называемой «внутренней скан-довкой» - синтагматическим членением с актуализацией тех или иных художественных приемов. Именно на этом уровне моделирования поэтического пространства современные поэты начинают активно использовать различные звуковые повторы, словообразовательные формы и средства визуализации, выполняющие в условиях трансформации эстетических канонов функции поэтических маркеров. Оппозиция «стих - проза» в этом случае по-прежнему сохраняется, но уже за счет несобст-венно-стиховых принципов. Именно так в поэтическом искусстве современности разворачиваются альтернативные системы структурирования текста, аннулирующие традиционную модель даже на последнем стиховом уровне - уровне графики, но выполняющие основную коммуникативную функцию поэзии — передачу специфически выраженной художественной информации, связанной с неутилитарным наслаждением.
1 Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. М.: Наука, 1984. С. 206-207.
2 См.: «...эволюция есть изменение соотношения членов системы, т. е. изменение функций и формальных элементов... Смены эти носят от эпохи к эпохе то более медленный, то скачковой характер и... предполагают новую функцию... формальных элементов». Тынянов Ю.Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 281.
^ Эпштейн М. Парадоксы новизны: О литературном
Ковалев ПЛ.
Поэтический дискурс русского постмодернизма
иконической) работают разные части головного мозга человека... Удвоение семантической емкости сопряжено и с лучшим запоминанием данного текста, потому что система двойного кодирования информации приводит к взаимовозбуждению различных зон субстрата ментальности и к реципрок-ному эффекту, в результате которого единый глубинно усвоенный вербально-визуальный образ является семантически и эстетически более насыщенным, нежели простая сумма отдельных его составляющих - слова и изображения»10.
С минимализацией стихового ряда возникает не менее сложная проблема восприятия, так как этот чисто технический прием вступает в противоречие с определением стиха как горизонтально-вертикального художественного феномена, возникающего из со-противопоставления соизмеримых объектов. В этом отношении ограниченность одной строкой приводит к нарушению принципа стихового ожидания по вертикали. Минимализа-ция собственно стихового ряда придает тексту семантическую расплывчатость, а сужение до уровня слова, слога, буквы, знака или нулевой вербальности вообще уничтожает такие текстуальные определители, как цельность и связность11.
В области этих специфических систем особенно активно происходит не всегда бесспорная и художественно значимая разработка альтернативной эстетики, требующей от читателя навыков и умений интерпретатора. Не случайно поэтому намечающееся в последнее время сближение некоторых альтернативных художественных систем с методиками филологического анализа, образование специфической замкнутой системы, в рамках которой художественный текст одновременно выполняет и функцию метатекста.
Изменение соотношений между традиционалистской поэзией и маргинальными художественными системами существенно трансформирует представление о сущности поэзии и способах ее функционирования. Формой разрешения этого парадокса можно считать, на наш взгляд, признание литературы динамической системой с довольно сложными культурными определителями, допускающими или не допускающими тот или иной феномен в круг собственно художественных явлений. Об этом писал еще Ю.Н. Тынянов, положения которого использовал Ю.М. Лотман в своей работе об основных литературных дефинициях: «С функциональной точки зрения художественной литературой будет являться всякий словесный текст, который в пределах данной культуры способен реа-лизовывать эстетическую функцию... Эстетически функционирующий текст выступает как текст повышенной... семантической нагрузки. Он значит больше, а не меньше, чем обычная речь... Текст предстает... как дважды (как минимум) зашифрованный: первая зашифровка - система естественного языка... В условие эстетического функционирования текста входит предварительное знание
об этой двойной шифровке и незнание (вернее, неполное знание) о применяемом при этом вторичном коде. Поскольку получатель информации не знает, что в воспринятом им тексте на этом втором уровне значимо, а что - нет, он «подозревает» все элементы выражения на содержательность»12.
В русском литературоведении проблема художественности, особенно по отношению к поэтическому тексту, разработана относительно слабо. Причины этого кроются не только в идеологической цензуре, до недавнего времени господствовавшей в отечественной филологии, но и не в последнюю очередь в особенностях русского художественного сознания. Относительная закрытость русской философии, эстетики и культуры от влияний западного мира, сознание собственной исключительности создали непреодолимые барьеры вокруг российской художественной словесности. Все это способствовало консервации эстетических предпочтений, особенно в области поэзии.
Так, традиционно с именем А.С.Пушкина в русской культуре связано представление о классической форме и классическом содержании. Не вдаваясь в генетические основы этого феномена, отметим лишь его структурообразующие элементы: 1) силла-ботонический стих с доминированием 4-стопного ямба; 2) перспективные эксперименты в области некоторых неклассических метров (гексаметр, раешный стих); 3) альтернирующий ритм симметричных размеров (4-, 6-стопный ямб, 4-стопный хорей); 4) совпадение границ предложений с границами стиховых и строфических рядов (исключения в основном носят актуализирующий характер); 5) доминирование точной рифмы при незначительном проценте приблизительных и неточных; 6) преобладание смешанного типа каталектики (чаще всего - мужских и женских окончаний), а отсюда примерно равное распределение доли мужских и женских клаузул; 7) основной формой строфики является катрен с перекрестной системой рифмования (АвАв, аВаВ).
Все эти составляющие вместе со специфическим лекеико-синтаксическим строем13 образуют особую знаковую систему, использование каких-либо элементов которой сигнализирует о специфической ориентации текста на осложнение «семантической тесноты стихового ряда» классическими культурными ассоциациями.
Дня того чтобы построить ведущую классическую модель поэтического текста, необходимо обратиться к его структурообразующим элементам, которые в их стереотипной модификации можно свести к объемной формуле следующего типа:
[А(1п •X.. •+к)0]
t i
[А(1п •X.. . + к) О (P)]
t
[ А (1 n •X.. . + к) О (P)]
t 4-
[A(ln •X.. . + к) О (Р)]
t 4.
Ковалев П.А.
Поэтический дискурс русского постмодернизма
развитии XIX-XX веков. М.: Советский писатель, 1988. С. 151-159.
4 Ильин И.П. Эпистемологическая неуверенность // Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М.: Интрада-ИНИОН, 1996. С. 290-293.
5 Кулаков В.Г. Поэзия бронзового века: принципы художественной типологии // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Исследования и материалы. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1998. С. 188.
6 Там же.
7 Бирюков С. Зевгма. М.: Наука, 1994. С. 142-150.
8 Сигей С. Краткая история визуальной поэзии в России // Визуальная поэзия. Курск, 1997. С. 8.
9 Штейнер Е. Картины из письменных знаков // Индекс: Альманах по материалам рукописных журналов / Сост. М.Н. Ромм. М.: Гуманитарный фонд, 1990. С. 312.
10 Там же, С. 311-312.
11 Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 507.
12 Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Поэтика. Хрестоматия по вопросам литературоведения для слушателей университета / Сост. Б.А. Ланин. М.: Изд. Российского открытого ун-та, 1992. С. 6-7.
13 Ковалев П.А. Некоторые особенности ритмики четырехстопного ямба A.C. Пушкина в контексте эволюции русского стиха // Литературная Россия: от древности до современности. Орел: Изд-во Орловского государственного ун-та, 2001. С. 222-226.
14 А - анакруса, (1 п) - метроритмический ряд, начиная от первого ударного слога (1) и определенного количества следующих за ним безударных слогов (п), проецируемый определенное (• X...) количество раз вплоть до константы, (к) - константа, последний ударный слог в строке, (О) - клаузула, первоначально не мыслимая как рифменное созвучие (Р), но возможно реализуемое как таковое после появления соотносимых стиховых рядов. Вектор (4) означает моделирование сверху вниз, тогда как вектор (t) ориентирует на предыдущий стиховой ряд.
Поступила в редакцию 27января 2010 г.
