CC BY
32
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2014. № 5
СТАТЬИ
К.-Х. Лунд, О.В. Иванова (Дания)
ПОД ЗНАКОМ СЕВЕРА: ЯЗЫКОВОЙ АСПЕКТ ДАТСКИХ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ С РОССИЕЙ В КОНЦЕ XVI в.
Статья рассматривает русско-датскую дипломатическую корреспонденцию в двух последних десятилетиях XVI в. Проводится сопоставительный лингвофи-лологический анализ датского и немецких переводов двух русских грамот, что в сочетании с собранными из разных источников сведениями о толмачах и других профессионалах на службе у датского короля дает возможность судить о качестве их подготовки, о механизме привлечения их на работу и о делопроизводстве и уровне информированности в датском дипломатическом ведомстве.
Ключевые слова: XVI в., русско-датские отношения, Лапландия, перевод, терминология, древнерусский язык, ранний новодатский, ранний нововерхненемецкий, средненижненемецкий.
The article examines the Russian-Danish diplomatic correspondence in the last two decades of the 16th century. In this connection it presents a comparative linguistic-philological analysis of one Danish and a number of German translations of two Russian official letters. Together with data from different sources about the interpreters and other professionals in the service of the Danish king this makes it possible to assess their professional skills, the mechanism of their recruitment, and of the information level and the procedures of the Danish diplomatic service.
Key words: 16th century, Russian-Danish relations, Lapland, translation, terminology, Old Russian, Early New Danish, Early New High German, Middle Low German.
Спор за Лапландию
После окончания Ливонской войны (1558-1583), когда власть в Прибалтике оказалась разделенной между Швецией и Польшей, на первое место в русско-датских отношениях вышел вопрос о праве владения Лапландией с Кольским полуостровом. Именно эти земли, а также устье Северной Двины, куда с середины века стали ходить английские, а потом и нидерландские и другие торговые суда, стали местом все возрастающей экономической активности, а с потерей Россией выхода к Балтийскому морю Мурманское побережье и основанный в устье Северной Двины порт Архангельск приобрели ключевое значение для торговли России с Западной Европой.
В этих условиях активизировались притязания сторон на спорные территории. Датское королевство, у которого главным опорным пунктом в этом регионе была крепость Вардехус, претендовало на всю Лапландию, считая ее исконно норвежской землей1, а с российской стороны продолжалась колонизация, в том числе через экспансию русских монастырей. Для урегулирования споров и размежевания территории неоднократно назначались съезды послов. Однако никакого решения по Лапландскому вопросу к началу нового столетия принято не было из-за недостатка политической воли с обеих сторон или нежелания идти на компромисс. В 1601 г. на повестку дня встает вопрос о заключении династического брака между дочерью Бориса Годунова и братом Кристиана IV, в котором каждая сторона имела свои интересы, в том числе, касающиеся Лапландии2.
Дипломатическая активность и переписка
Появление новых ориентиров во внешней политике двух стран хорошо прослеживается на новом характере дипломатической активности и новой направленности переписки. Весной 1582 г. Фредерик II уже распорядился отправить три корабля к Вардехусу, Коле и Св. Николаю3 для сбора сведений о «недозволенном» плавании иноземцев через королевские воды и c тем, чтобы по возможности положить конец такому плаванию [Щербачев, 1893: 120-121]. В грамоте же Ивана IV к датскому королю от июля 1582 г. [Щербачев, 1897: 189-206], переведенной на датский язык Хенриком Олуфсеном (см. [Лунд, Иванова, 2012]), впервые с российской стороны затрагивается вопрос о морском пути вокруг Норвегии. С этого времени и до конца столетия почти вся хранящаяся в архивах корреспонденция между двумя сторонами так или иначе касается Севера.
Для рассматриваемого периода с 1582 г. до конца века речь идет о 25 оригиналах с российской стороны, из которых 24 на русском языке, а один на немецком. К русским оригиналам приложено всего 36 переводов, три из которых - на датский язык, а 33 - на немецкий. К некоторым документам сделаны по два или более переводов или выдержек, а к четырем документам - одна общая выдержка. Кроме того, имеются копии около 30 исходящих писем с датской стороны, написанных на немецком языке. Для анализа в настоящей статье мы выбрали переводы к двум русским грамотам - к большой грамоте от 13 августа 1592 г., с которой сделаны один датский и два немецких перевода, и к грамоте от июля 1596 г., с которой сделаны целых пять немецких переводов.
1 Норвегия входила в состав Датского королевства с 1397 по 1814 г.
2 Подробнее о спорах за Лапландию и о торговых связях см. [Шаскольский, 1970; Lind, 1993].
3 Гавань и монастырь в устье Северной Двины, где вскоре был основан порт Архангельск.
Источники
Часть интересующей нас корреспонденции с 1582 г. до конца века хранится в Государственном архиве Дании (Rigsarkivet) в фонде, относящемся к Внешнему отделу Немецкой канцелярии (Tyske Kancellis Udenrigske Afdeling, сокр. TKUA)4. Это архивные единицы [TKUA (73-2); TKUA (73-3); TKUA (73-14); TKUA (73-17); TKUA (73-36)]. Кроме того, копии писем короля были внесены в копейные книги исходящих писем Немецкой канцелярии - Ausländisch Registrant 1540-1756, TKUA. Значительная часть интересующей нас корреспонденции в 1990-е годы была передана на хранение в Государственный архив Норвегии (Riksarkivet). Речь идет о единице [TKUA (73-16)]. Документы, относящиеся к этой архивной единице, мы просматривали по имеющемуся в Копенгагене микрофильму S16-film: S16_5265-5266. В дальнейшем для простоты изложения мы будем ссылаться на нее как на архивную единицу [TKUA (73-16)], хранящуюся в Государственном архиве Дании. Кроме того, мы будем уточнять местонахождение документа лишь в тех случаях, когда данный документ специально анализируется нами.
Все относящиеся к этому периоду документы, связанные с Россией, которые хранятся в Копенгагене, описаны (с единичными пропусками) русским историком и дипломатом Ю.Н. Щербачевым [1893]; им же изданы русские грамоты до 1690 г. [1897]. Для настоящей статьи мы будем использовать опубликованный Ю.Н. Щербачевым текст русских грамот5. Переводы, а также копии исходящих писем с датской стороны не опубликованы.
Переводчики на королевской службе
Известны имена по крайней мере двух переводчиков - Симона ван Салингена и Боркерта Гертсена.
Самым ярким из них является нидерландец Симон ван Салинген (Simon van Salingen, Simon von Salingen). О своем первом знакомстве с Лапландией и Россией в 1566 г. как бухгалтера Антверпенской торговой компании, о своих последующих поездках по России и самостоятельном плавании вокруг всего Кольского полуострова он
4 В рассматриваемый период внешними сношениями Дании, кроме отношений со Швецией, ведал Внешний отдел Немецкой канцелярии, служащие которой в основном состояли из приглашенных на королевскую службу немцев. Подробнее о работе Немецкой канцелярии см. [Лунд, Иванова, 2012: 89].
5 Протокольная часть русских грамот, включая возможное формулярное обращение к Богу и полное обозначение адресанта и адресата, передается Ю.Н. Щербачевым в сильно сокращенном виде. По мере необходимости мы эту часть рассматриваемых грамот восстановили по оригиналам, хранящимся в Государственном архиве в Копенгагене. В остальном воспроизводим отрывки из русских грамот так, как они приведены Ю.Н. Щербачевым, не считая нужным для наших целей следовать правилам лингвистического издания памятников древнерусской письменности.
писал в своем «Сообщении» на немецком языке от 1591 г. [Salingen, 1914; Салинген, 1901]. О королевской службе Симона ван Салингена в «Сообщении» нет информации, но, по всей видимости, она началась в 1582 г. В грамоте Ивана IV к Фредерику II от июля 1582 г. царь жалуется, «что приходили въ наше государство, въ Колское пристанище на Мурманскомъ мори и х Колмогорамъ, твоихъ пять кораблей, и розбойнымъ обычаемъ межь нашiе вотчины на морЪ у Колы и у Колмогоръ розбили н-Ьмецъ, которые къ намъ въ наше государство ■Ьхали», и среди пострадавших судов царь называет «корабль Семе-новъ Фонзалингена» [Щербачев, 1897: 203]. Видимо, датчане усмотрели в предприимчивом купце, успевшем к тому времени выучить русский язык, полезного человека и сумели договориться с ним на взаимовыгодных условиях. Как бы там ни было, 7 января 1584 г. Симон ван Салинген в г. Орхус в Ютландии уже расписывается под двумя написанными его рукой переводами на немецкий язык [Щербачев, 1893: 122]. В мае 1584 г. его на корабле вместе с капитаном Норманом де Лановетом отправляют в Колу с миссией отстаивать права короля на Лапландию и собирать дань. Уже на этом первом задании определяется круг его обязанностей, который и дальше будет характеризовать его деятельность на королевской службе: он составляет письма на немецком языке к царским должностным лицам на Севере, переводит устно не только с русского на немецкий, но и с немецкого на русский, ведет письменную документацию, помечая документы и в том числе копии писем, остающиеся у посольства, собственноручными надписями, и, по всей видимости, это он составляет отчет об итогах посольства. Иными словами, он выполняет функцию ответственного секретаря, похожую на функцию дьяка в составе царского посольства, при этом он еще и служит толмачом. Что касается письменных переводов, то собственноручных немного: помимо двух упомянутых выше, выполненных в январе 1584 г., в архиве имеются только перевод грамоты от 22 июля 1595 г. [там же: 142] и перевод грамоты от июля 1596 г. [там же: 145]. Последний из этих переводов будет проанализирован ниже. Вообще Симон ван Салинген вряд ли занимался переводами по призванию -кроме дипломатической деятельности его больше занимала коммерция. По этому поводу есть ряд королевских распоряжений [Laursen, 1906: 394; 1908: 280, 391; 1913: 136], и в одном, от 1597 г., его даже называют 'купцом короля' [Laursen, 1913: 194-195]. Последним его известным поручением для короля была поездка в составе посольства в Москву к царю Борису Федоровичу зимой 1601-1602 гг. Симон ван Салинген был гражданином Копенгагена [Lind, 1974: 152-153]. В 1594 г. он стал членом престижного братства - Датской компании, членом которой с 1595 г. был сам Кристиан IV [Nielsen, 1884: 50].
Имя Боркерта Гертсена (Borchertt Gertsenn, borkert gertzenn) встречается впервые на письменном заявлении протеста, которое он
вместе с другими свидетелями подписал в Коле 2 июля 1584 г. в конце встречи с кольским воеводой. Как явствует из собственноручной отметки Симона ван Салингена на обложке, документ был зачитан вслух, переведен им (устно), подписан им и его товарищами, скреплен печатью (или печатями), а затем вручен воеводе [Щербачев, 1893: 124]. Следующее известное нам упоминание о Боркерте Гертсене относится уже к началу 1593 г. В сборнике исходящих писем Датской канцелярии есть запись за 22 февраля 1593 г. об '[определении] на службу Боркерта Гертсена как русского толмача и помощника капитана на собственных кораблях короля и на других кораблях, плавающих северным путем вокруг Вардехуса, когда король велит ему; в остальное время он должен всегда быть в распоряжении государственного совета при дворе или там, где он нужен королю внутри или вне королевства, на суше или на море. Он должен получать 200 далеров и обычное придворное платье ежегодно из казначейства и бесплатное жилье в Копенгагене' [Laursen, 1910: 24]. Уже в начале марта 1593 г. Боркерта Гертсена отправляют гонцом в Москву с грамотой Кристиана IV к Федору Ивановичу, а оттуда он возвращается в конце октября с ответной грамотой. Однако еще до этой поездки, в том же 1593 г., он успел сделать перевод на датский язык большой грамоты от 13 августа 1592 г. к датскому королю от царских послов, тщетно ожидавших послов датских - это следует из самого перевода, который будет проанализирован ниже. В 1595 г. Боркерт Гертсен становится членом вышеупомянутой Датской компании [Nielsen, 1884: 50] и в том же году приобретает дом в Копенгагене [Ramsing, 1945: 21-22]. В этом и следующем году его еще два раза посылают в Москву с королевскими грамотами. Однако после возвращения из Москвы в сентябре 1596 г. его, кажется, больше не посылают в Россию гонцом. Зато его опять пробуют в качестве переводчика. Речь идет о привезенной им самим из Москвы царской грамоты, датированной июлем 1596 г. Его подпись значится под одним из пяти немецких переводов этой грамоты. К этим переводам, которые включают также вышеназванный перевод Симона ван Салингена, мы вернемся ниже. Имя Боркерта Гертсена появляется снова в 1599 г. Он упомянут как 'наш русский толмач Боркерт' в дневнике Сиверта Груббе, одного из участников большого трехмесячного похода молодого короля Кристиана IV весной и летом 1599 г. вокруг Норвегии к Вардехусу и дальше вдоль Мурманского побережья [Hagen, Sparboe, 2004]. Последнее упоминание о Боркерте Гертсене датируется 24 декабря 1601 г., когда он в качестве гонца должен был заказать ночлег и прочее необходимое для русских послов [Laursen, 1913: 695]. Речь шла об И.С. Ржевском и П. Дмитриеве, которые осенью 1601 г. прибыли в Данию с предложением Бориса Годунова о браке между младшим братом короля, герцогом Хансом, и царевной Ксенией Борисовной.
Русская грамота 1592 г. и три ее перевода
Речь идет о большой грамоте от 13 августа 1592 г. к датскому королю Кристиану IV от царских послов, которые тщетно ожидали своих датских коллег [TKUA (73-16); Щербачев, 1897: 257-278]. Как следует из грамоты, царские послы сами прибыли в Колу волость, точнее, к острову Кильдин к северу от города Кола, к 21 июля (к Ильину дню)6, чтобы там месяц дожидаться датских послов, как велел им царь. Датских послов они не застали, однако к ним прибыл королевский капитан Томас Норман7 с двумя грамотами от Кристиана IV, одна из которых была адресована царю, а вторая предназначена для самих послов.8 В грамоте к русским послам датский король известил их, что больше не может ждать известий от своего гонца Йоргена Муса9, который так и не приехал из Москвы с сообщениями от царя, и поэтому не может послать на съезд выбранных было «честных мужей из думцов». Задержка Йоргена Муса крайне удивляет царских послов, поскольку он был отпущен из Москвы уже в начале февраля, а из Колы в Вардехус его отпустили в исходе марта, а «тому ныне шестой месяц», как подчеркивают послы.10 Что касается дальнейшего ожидания царских послов, то они в любом случае будут ждать королевских послов в течение пяти недель после Ильина дня, как им велел царь, а только после этого отправятся обратно в Москву.
6 Точная дата, на которую приходится Ильин день, 20 июля (по старому стилю). Об этом ниже.
7 Томас Норман (Tomas Normand de la Navete), в сборнике исходящих писем Датской канцелярии упомянутый впервые в 1580 г. [Laursen, 1903: 22], в 80-е и 90-е годы неоднократно плавал в Вардехус и Колу с королевскими поручениями [Lind, 1974: 143-144].
8 Копии двух грамот на немецком языке от 14 мая 1592 г. [Ausländisch Registrant; Щербачев, 1893: 134].
9 Йорген Мус (Jorgen Mus) поступил на королевскую службу в 1582 г., после того как его корабль с товарами, которые он вез в Колу без разрешения, был остановлен и конфискован согласно распоряжению короля [Laursen, 1903: 551]. Он, однако, не оставил свою купеческую деятельность. В 'открытом письме' от 9 апреля 1591 г. Йоргену Мусу, копенгагенскому горожанину, разрешается забрать обратно из Вар-дехусского лена в Норвегии возможный непроданный крестьянам товар, несмотря на исключительные привилегии горожан Бергена и Тронхейма и ганзейской конторы в Бергене [Laursen, 1908: 581].
10 Удивление царских послов можно понять. Согласно надписи (сделанной рукой секретаря Немецкой канцелярии Августа Эриха) на царской грамоте от февраля 1592 г., Йорген Мус привез ее в Копенгаген только 20 июня [Щербачев, 1893: 134]. Нельзя, наверно, совсем исключить, что задержка Йоргена Муса была связана с его личными делами. Как упомянуто выше, в открытом письме от 9 апреля 1591 г. король разрешил ему забрать товар обратно из Вардехусского лена. В середине мая ему было дано распоряжение отплыть в Норвегию [Laursen, 1908: 373], а в начале июня 1591 г. он отправился гонцом в Москву из Акерсхуса вместе с царским гонцом Гаврилом Салмановым [Щербачев, 1893: 133]. Как тут не заняться своими купеческими делами, когда Вардехус как раз на обратном пути!
Кроме непосредственной реакции на известие о неприбытии датских послов, ответная грамота от 13 августа 1592 г. содержит традиционное для этого жанра описание предыстории данного вопроса. Традиционными являются также призыв к добрососедству и взаимовыгодной торговле и заверения в крепкой дружбе и приятельской любви к датскому королю со стороны царя. Нетрадиционным для такого документа является пространный рассказ о злоключениях частного человека, которому посвящена вся последняя часть грамоты. Речь идет о довольно запутанной истории с одним царским подданным, пашенным человеком, Петрушкой Лукьяновым сыном, который лет за девять до этого «для взятку даного долгу своего и для науки н-Ьметцкого языка» поехал из Колы на брабантском торговом корабле сначала в Антверпен, а потом к королю Фредерику. Этого Петрушку потом отпустили домой, дав ему отпускную грамоту за королевской печатью. Однако когда он приехал в Варгав, т. е. Вардехус, королевский приказной человек там, Йорген Кос11, забрал у него отпускную грамоту и послал было его с приставом назад в Датскую землю. Но на море Петрушку встретили королевские капитаны Симон ван Салинген и Ханс Ланге12, и они повезли его обратно в Варгав, чтобы Йорген Кос вернул Петрушке его отпускную грамоту. В Варгаве того Йоргена Коса не нашли («не изъ-Ьхали»), и им сказали, что он поехал в Колу. Однако и в Коле королевские капитаны его не нашли. Поэтому они решили вернуться в Варгав вместе с Петрушкой, чтобы наконец-то застать Йоргена Коса и заставить его отдать Петрушке его отпускную грамоту. Дальше описывается, как с преодолением определенных трудностей в конце концов удалось вернуть Петрушке его грамоту, и он стал жить в Коле у матери своей и у братьев. И этот пример показывает, что могут и должны быть добрососедские отношения между двумя государствами.
С данной грамоты были сделаны три известных нам перевода -один датский и один немецкий, находящиеся вместе [TKUA(73-16)], и один отдельно лежащий немецкий [TKUA(73-3)]. Этот последний перевод выделяется своим внешним видом: он на хорошей, толстой бумаге, на листах размером примерно в А4, и все листы склеены вместе таким образом, что получается одна большая лента длиной
11 Йорген Кос (Jorgen Eriksen Kaas) (1554-1619) был королевским фогтом и ленником в Вардехусе в 1587-1596 гг. [Thiset, 1895: 62-63].
12 Ханс Ланге (Hans Simonsen de Lange), именуемый в русской грамоте Иван Долгой, был королевским морским капитаном, который до описываемых событий по крайней мере в 1588 г. ездил в Колу вместе с Симоном ван Салингеном [Lind, 1974: 149-150]. В сборнике исходящих писем Датской канцелярии есть распоряжение казначею Эневольду Крусе от 28 августа 1592 г. о выплате жалованья ранее уволенному, но вновь принятому на службу морскому капитану Хансу Сименсену (Hans Simensen) [Laursen, 1908: 860]. Это наводит на мысль, что, может быть, он вместе с Симоном ван Салингеном плавал по личным купеческим делам в северных водах.
около трех метров, т. е. мы здесь имеем дело со своеобразным подобием русских грамот, написанных «в столбцах». Для удобства сопоставления сравнительно небольших фрагментов мы будем располагать их слева направо в следующем порядке: текст русской грамоты (Грамота) - датский перевод (Дат) - немецкий перевод, хранящийся вместе с датским (Нем1), - немецкий перевод, хранящийся отдельно (Нем2).
Формула обращения к Богу и титулы государей
Вся протокольная часть отсутствует в датском переводе, что может свидетельствовать о его сравнительно неформальном характере. В немецких переводах она есть. Дальше, в самом тексте документа, опять упоминается царь:
Грамота Дат Нем1 Нем2
И великш государь нашъ царь и великш князь Феодоръ Ива-новичь всеа Русш и многихъ земель государь самодержецъ woris stormegtige Keiser alle Russens herre, fiodor Jwano-witza, som haffuer Lande nock och Keiser samoderschoi Vnd vnser Gross-furst Keyser vnd Grossfurst Feder Jwanowitz aller Reussen, hat viele lande vnder sich wir grosen H: Zaarn föder Iwannowitz aller Reusen, undt vielen Länder sellbst erhalter
Как видим, и в датском, и в первом немецком переводе титул царь переводится аналогичным термином на этих двух языках, что соответствует узусу в XVI в. Русское заимствование, которое используется вторым немецким переводчиком, утверждается в переводах только в XVII в. Новое звание самодержецъ в датском переводе передается заимствованием, которое в грамотах нигде больше не встречается и, скорее всего, было непонятным и для самого переводчика. В первом немецком переводе это звание пропущено, а во втором используется удачная калька selbst erhalter, которая в XVII в. уже становится нормой.
Чины и должности, антропонимы
Как можно было ожидать, такие привычные в дипломатических сношениях названия, как посолъ и гонецъ, трактуются почти одинаково у трех переводчиков:
Грамота Дат Нем1 Нем2
послы гонца своего Гаврила Салманова (вин. п.) Gesanter hanss post Gaffrila Salmanova Gesanten seinen Post Gavrrila Salmanova gesanten Euren Courier gabriel Salomon
Менее ожидаемо сохранение падежных окончаний в фамилии царского гонца в датском и первом немецком переводах. Второй немецкий переводчик здесь выделяется тем, что, во-первых, переделал антропоним на немецкий лад, а во-вторых, выбрал неправильное 94
личное местоимение Euren 'Вашего', сделав гонца королевским, а не царским. Больше различий в переводах наблюдаем, когда речь идет о других чинах и должностях у русских:
Грамота Дат Нем1 Нем2
дворянина и наместника козел-ского князя Ивана Михайловича Боря-тинского (вин. п.) hoffzinn, och der thill stede, Kossel-skogo, knas Jwan Michaillowitza Bo-rentinskigo den hofjunckern vnd Namestnick, Cosels-kogo den fursten Jwan Michaelowitz Boratinsko unsere hof juncker undt Erbgesessen zu Koselskogo furst Iwan Michailowitz Boretinsko
Для звания дворянинъ датский переводчик удачно выбирает распространенный в это время датский термин hoffzinn (ср. hofsinde в [ODS]). В двух немецких переводах тоже выбирается вполне уместный эквивалент. Разброс решений вызывает должность намЬстникъ: у датского переводчика здесь получается неправильно понятая калька der thillstede 'там на месте', у первого немецкого переводчика используется заимствование, а второй немецкий переводчик останавливает свой выбор на немецком термине Erbgesessen, который, однако, не может считаться эквивалентным русскому оригиналу, поскольку означает человека, владеющего (наследственной) недвижимостью [DWB; DRW]. Можно удивляться, что среди переводов слова намЬстникъ нет принятого в большинстве хранящихся в Копенгагене датских и немецких грамот этого периода варианта Statholder и Statthalter. Зато сюрпризов нет в трактовке переводчиками русского чина князь: выбирается либо уже часто встречающееся к этому времени заимствование knas, либо стандартный перевод furst (ср. fürst в [DWB]). Как в предыдущем фрагменте, мы и здесь замечаем определенную неуверенность в передаче имен собственных. Такая неуверенность подтверждается и при обращении к следующему фрагменту, в котором представляют себя члены царского посольства в составе двух дворян и одного дьяка:
Грамота Дат Нем1 Нем2
меня, воеводу своего и наместника брянского князя Семена Григорьевича Звенигородцкого, а меня, дворянина своего и наместника болховского Гри-горья Борисовича Василчикова, а меня д1ака своего Ивана Максимова mig hanss 0uerste der thill stede f0rste semena Gregori-witza Svenigorsko-go och mig hanss hoffzinn der thill stede Bolgaffskogo Gregorij Boriso-witza Wasilsikowa och mig hans se-cretarius Jwana Maxzimava Mir sein Weywod vnd Nameessnick Brans-kogo furst Simen Gre-goriwitz Schwenig-rotskoy, vnd mir ein sein hofjuncker vnd Namestnick Bolgofs-kogo, Gregorie Baris-sawitza Bassitzikowa, vnd mir ein Schreiber Juana Maximoua dem weywodden unsers Erbgessen undt Bojaren Simon gregorowitz von isswenigorodt, neh-benst unserm Was-silly Schichowa, nehbenst unserm Cantzeler nahmens Iwan Machsimoss,
Бросаются в глаза почти сплошное сохранение русских падежных окончаний в датском переводе и много случаев этого в первом немецком переводе. Это наводит на мысль о полном или частичном незнании переводчиками падежных форм. У второго немецкого переводчика меньше случаев сохранения таких окончаний, зато его перевод пестрит пропусками и искажениями, в том числе в именах собственных. Характерно еще, что все три переводчика сохраняют русские топонимические определения к должности намЪстникъ, причем с сохранением падежных окончаний. Что касается такой должности, как воевода, то датский переводчик выбирает аналогичный военный термин в датском языке - 0uerste, тогда как немецкие переводчики используют заимствование, хорошо известное уже, когда речь идет о русских реалиях. Вообще датский переводчик чаще всего (хотя не всегда, как мы уже убедились) избегает использования заимствований и в этом фрагменте прибегает к принятому датскому переводу для чина князь - f0rste [ODS]. А почему второй немецкий переводчик на этот раз для перевода этого чина использует уже другое хорошо известное заимствование из русского языка - Bojaren, остается загадкой. Последнее в этом фрагменте звание - дгакъ - передается по-разному тремя переводчиками: как secretarius, Schreiber и Cantze-ler. Из них выбранный датским переводчиком вариант представляется наиболее правильным: дьяк Иван Максимов в составе посольства как раз выполнял функцию ответственного секретаря; он не был просто писарем, и он не был руководителем канцелярии.
Рассмотрим еще один русский антропоним и одно русское название должности:
Грамота Дат Нем1 Нем2
о Петрушк® Лукьянов® сын® с приставомь Petter Luckiano sonn отсутствует Peter Ruscha Luca-nouitzin ein Leitszeger Petrussky отсутствует
Нет сомнений, что датский переводчик понял уменьшительную форму имени нашего многострадального царского подданного. Скорее всего, разобрался с этим и второй немецкий переводчик: кроме вышеприведенной формы, у него встречается и форма Petrusska, и один раз - форма Peter. Такое впечатление, однако, что первый немецкий переводчик не распознал уменьшительную форму: похоже, что уменьшительный суффикс им трактуется как второе имя или даже кличка, на что указывает регулярно в его переводе встречающаяся форма Peter Russ. Что касается конвоира, который должен был доставить Петрушку обратно в Данию и который здесь именуется приставом, то он упомянут только первым немецким переводчиком.
Выбранный им перевод Leitszeger представляется вполне удачным: данное слово Leitsager [DRW] означало 'сопровождающий', ср. средненижненемецкий глагол lêtsagen [Schiller, Lübben, 1875-1881] и датское существительное ledsager, происходящее из средненижне-немецкого языка [ODS].
Перейдем теперь к случаям упоминания в русской грамоте королевских людей:
Грамота
человека своего Юрья Муса (вин. п.)
гонецъ Юрьи Мусъ
и въ Варгаве вашъ приказной чело-векъ Юрьи Кошъ
капитайны Симонъ Фансалинъ да Иванъ Долгой
Дат
eders tienere Jorren Muss
post Joiren Muss
eders hoffuitzmann paa wardohuss Jorren Kaas
Cappetin Simon fann sailing och hanss lange
Нем1
Euren Diener Jurga Musa
Post Jurgen Muss
vnd auf Warthowj euren Beuhelha-ber Jurgen Kaass
Capiteni Simon von Salingen vnd Hans Lange
Нем2
Jeronimuss
Courier Jeronimuss
welcher Eur Maytt: befehlsshaber, Nah-menss Jurgen Schock
Capitaein Simon Von Salen begegnet, undt wie dass unser Iwan Dolgoy
В датском переводе данные о королевских людях переданы вполне аутентично: о Йоргене Мусе, Йоргене Косе, Симоне ван Са-лингене и Хансе Ланге мы уже упомянули в предыдущем изложении. Что касается должностей, то оборот человека своего в соответствии с этикетом передается как eders tienere 'Вашего слугу', а слово h0f-fuitzmann, т. е. глава, начальник, в том числе в военном и административном отношении (ср. h0vedsmand в [ODS]), вполне отвечает обязанностям фогта и ленника в Вардехусе. В двух немецких переводах названия должностей тоже не вызывают трудностей, но есть очевидные проблемы с именами собственными. Если взять первый немецкий перевод, то в первых пяти случаях упоминания Йоргена Муса он назван в форме Jurga Musa, и только в двух последних случаях появляется форма Jurgen Muss. Есть и трудности с переводом топонима Варгавъ, к чему мы вернемся при обсуждении топонимов. У второго немецкого переводчика продолжается череда искажений: Jeronimuss (по-русски Иероним) никак не выводится из Юрья Муса, фамилия Schock может быть связана с фамилией Кошъ только посредством перестановки согласных фонем, и речь в русской грамоте не идет о каком-то царском подданном Иване Долгом.
Топонимика и территориально-административное деление
Так как многие местности в данном регионе имели и датско-норвежские, и русские названия, выбор переводчиком того или иного
названия может дать нам некоторое представление о его происхождении или профессиональной среде.
Грамота Дат Нем1 Нем2
въ Колу волость vdj Koll auf den bestimbten ort zu Kole nach Colly wollesty
Варгавъ vardohuss Warthowa; Warhuss Wargaff/dehuss/
межъ государя нашего, напре-св®тл®йшаго царского величества, отчины Новогородцкого у® зда Лопские земли и межъ [...] vdj mellom Woris stormechtige Kei-ser, hans stormech-tighedtz for faders Nawogrodskogo och lapland, och vdjmellom [...] zwischen vnserm herrn S. Durchleucht[], vnd Key Maytt Veterli-chem Erb, auf der neu-wgartschen herstressen gelagen, dess Jlopky landes vnd zwischen [...] order gegeben wegen die Streitigkeiten des landes, [...], zwischen unss Zaarsche: Maytt: ein Ende zu machen, wie auch wegen den weck Naugarden undt Laplandt
въ Вайд® губ® Kiorwag in Waydemunde in dem Revier
у Килдина острова vdj Keldin auf dem Eiland Kil-din in Caldinien, auf der insell Coldiny
В датских документах того времени и в том числе в документах, написанных по-немецки, город Кола именуется преимущественно Ыа1тш или Ыа1т1з. Поэтому отсутствие этого названия в переводах может свидетельствовать о том, что никто из переводчиков не работал специально с этой проблематикой в Немецкой канцелярии в Копенгагене. Территориально-административная единица волость не отражена в переводах, если не считать подобие заимствования у второго немецкого переводчика. Русский топоним Варгавъ соответствовал датскому названию Уап^окш, что и отражено в датском переводе. В датских документах, написанных на немецком языке, использовались варианты типа Wardhuss, Warthuss, Wardthuss. Из 14 упоминаний топонима Варгавъ первый немецкий переводчик в первых девяти случаях пишет Warthowa, Warthowj, Warthaj и т. п., и только в последних пяти случаях - Warhuss, Warhusen. Что касается второго немецкого переводчика, то у него везде написано Wargaff, но сверху, над строкой, он везде добавил dehuss.
Следующий фрагмент труден для понимания для непосвященного человека, и никто из переводчиков не справился с ним. Речь идет о необходимости с помощью старожилов установить старые рубежи между, с одной стороны, Лопской (Лапландской) землей, входящей в Новгородский уезд и являющейся наследственным владением царя, а с другой - землей датского короля. У датского переводчика вместо подчинительной связи между словосочетаниями Новогородцкого упзда и Лопские земли (род. п. ед. ч.) получается сочинительная
связь, причем без слова уЪзда, которое он, скорее всего, не знает, и эти две местности, согласно его переводу, принадлежали еще предку (forfader) царя. У первого немецкого переводчика вместо Новгородского уезда говорится о Новгородской военной дороге (ср. heerstrasze в [DWB]), у которой якобы расположена Лопская (?) земля, а само оттопонимическое прилагательное везде передается либо как Jlopky, либо как Ylopky. Такое впечатление, что переводчик не был знаком с этим топонимом. У второго немецкого переводчика опять такой свободный подход и витиеватый стиль, что смысл теряется и трудно делать сопоставление. Местность Вайда-Губа, упоминаемая в русской грамоте, является бухтой и населенным пунктом у мыса Кегор (ныне мыс Немецкий) на полуострове Рыбачий. Норвежцы в XVI в. называли становище в этой губе «Кьёрвог» (Kjorvaag) [Вальдман, 1968: 56]. В датских документах того времени используется именно это название в разных вариантах, например, Korvoge, Korvage, Kohrvag, а в документах, написанных на немецком языке, было принято название Kirwagen. Как видно, датский переводчик использует аутентичный вариант - Kiorwag, а его немецкие коллеги - нет. Кроме того, существительное Mund, входящее в предложенный первым немецким переводчиком вариант, означает не бухта, а устье, а вариант Revier, который мы встречаем у второго немецкого переводчика, как одно из своих значений имеет «район берега, устья» [DWB]. Остров Кильдин упоминается в датских документах этого периода как Keldin или Kildin, чему не соответствуют предложенные вторым немецким переводчиком варианты.
Формулы и реалии
Характер данной грамоты определяет сравнительно малое количество формулярных выражений из дипломатического обихода, но то, что есть, очевидно, не смущает переводчиков:
Грамота Дат Нем1 Нем2
давъ своего царь-ского напре светлей-шаго величества очи ему видети опасная грамота за его, государя нашего, царскою печатью с тою королевскою отпускною грамотою att hand motte see hans keiserlihe Maigh. Nadis 0iien sidtt geleide Breff , med hans Keiserli-che Mags store ze-kredtt med Kong: Mays: pasbortt die hat [---] gegeben S. Key Maytt augen zu sehen ein Geleitsbrieue vnder vnsers herrn S. Key. Maytt siegel mit des Konigs Passbrieff zugelassen unsere Zaarsche: Maytt: durchleuchtigste augen zu sehen mit einem absonderlichen brief undt mit unserm Pitschaft versigelt Euer Königl: Maytt: frey Erlassungsbrief
Формула типа «дать своего царского величества ясные очи видеть», употребляемая о тех случаях, когда царь давал аудиенцию, была известна всем переводчикам, и она, видимо, так понравилась датскому переводчику, что тот еще два раза в своем переводе употребляет разновидность этой формулы в качестве определения к датскому гонцу Йоргену Мусу, 'который предстал перед очами нашего царского величества' (som war for woris stormegtige Keisers nadis 0gen), хотя этого нет в русском оригинале. Речь, таким образом, идет о своеобразном трансферентном употреблении русской формулы.
Термин опасная грамота, употребляемый о документе, гарантирующем беспрепятственный проезд туда и обратно для посольств и гонцов, переводится датским и первым немецким переводчиком точно и почти одинаково, ср. geleitsbrief в [DWB] и geleitbrief в [DRW]. В датском языке соседствовали две формы - слово lejde, являющееся заимствованием из средненижненемецкого leide [ODS], и слово gelejde, представляющее собой заимствование из средненижненемецкого geleide или из верхненемецкого geleit(e) [ODS]. Вариант absonderlicher brief 'особенная грамота' у второго немецкого переводчика не фиксирован в словарях как специальный термин, и его, скорее всего, следует рассматривать как импровизацию. Особый интерес представляют предложенные переводы сочетания царская печать. Слово zekredtt, употребляемое в датском переводе, своим основным значением имело личную печать правящего монарха, отличающуюся от большой государственной печати, ср. sekret в [Kalkar, 1881-1907; ODS]. Слово siegel в первом немецком переводе, в отличие от слова sekret (ср. sekret в [DWB]), может применяться и к большой государственной печати, ср. siegel в [DWB] и соответствующее датское слово segl в [ODS] и sigel в [Kalkar, 1881-1907]. Слово Pitschaft, предложенное вторым немецким переводчиком, употреблялось применительно к маленьким печатям наподобие перстней-печаток, ср. petschaft в [DWB] и соответствующее устаревшее датское слово pitskaft, petskaft в [ODS]. В данном случае, когда речь идет об опасной грамоте, наиболее точный термин - sekret (zekredtt), обозначающий печать среднего размера. Термин siegel, употребляемый первым немецким переводчиком, тоже подходит, имея наиболее общее значение, а третий термин, выбранный вторым немецким переводчиком, наименее удачный.
Термин отпускная грамота для документа, который должен был обеспечить Петрушке беспрепятственное возвращение на родину (с возможным бесплатным проездом и содержанием в пути), датским переводчиком совершенно точно передается какpasbortt, ср. pasbord в [Kalkar, 1881-1907; ODS], а первым немецким - как Passbrieff ср. paszbrief в [DWB] и paßbrief в [DRW]. Третий предложенный вари-
ант - Erlassungsbrief-больше похож на кальку, но в данном контексте вполне адекватен, ср. erlassungsbrief в [DRW].
Даты
То, как переводчики трактовали приводимые в русской грамоте указания дат, оказалось неожиданно интересным:
Грамота Дат Нем1 Нем2
сего лета Ильинъ день, 1юля 21-е число лета 7100-го августа въ 13 день paa sancte Jacops dag den 25 Juli В начале перевода: [---] Gesanter, som haffuer weredet vdj Koll Thette vor ledenn Aar Anno 1592 in Diesem Jhare auf Elias Dag, welcher sein wert der 21 Ju-lij ins Jahr 7100 im Monat Augusti den 13. in diesem Jahr den 21: July Jm Jahr: 7000: ein hundert undt dritten Jahr, d 23: Agusty
Ильин день, день памяти святого пророка Илии, в русской православной церкви приходился на 20 июля, ср. Ильинъ-день в [Даль, 1978-1980]. В лютеранской Дании этот день не был широко известен и не был отмечен в современных альманахах. Зато день памяти святого апостола Иакова Зеведеева, приходившийся всего на несколько дней позже, на 25 июля, был весьма почитаем и отмечался в современных альманахах и церковных календарях, как, например, в РуЪуаё, 1580] и [НеЫуаё, 1591]. Такое впечатление, что датский переводчик не распознал православный праздник и не понял, о каком святом идет речь, и поэтому выбрал ближайший ему известный датский праздник. Правильная идентификация первым немецким переводчиком этого праздника или, по крайней мере, библейского имени может, наряду с другими примерами, свидетельствовать о неплохой общей подготовке и осведомленности.
Как все такие грамоты, и эта заканчивается датой составления. Как правило, переводчики просто заменяли кириллические буквенные обозначения чисел арабскими цифрами, сохраняя принятое у русских как православных славян летоисчисление от сотворения мира. Так и поступает первый немецкий переводчик, точно расшифровав цепочку под титлом £зрг как тысячу (знак умножить на семь (буква з) плюс сто (буква р), итого 7100, и правильно усмотрев в надстрочной букве г окончание порядкового числительного в форме род. п. ед. ч. муж. и сред. р., т. е. -го. Подход второго немецкого переводчика к передаче даты такой же, но у него получается неправильный год - видимо, он не понял, что надстрочная г не относится к цифрам13 (а цифровое соответствие буквы г как раз цифра 3), и поэтому у него получается 7103 год. Труднее понять, почему у второго немецкого переводчика и число
13 О надстрочных буквах см. [Щепкин, 1999: 165-166].
неправильно - 23 августа, вместо 13 августа: в русском оригинале число 13 обозначено как п, то есть буква г и 1 десятеричное, а число 23 имело бы буквенное обозначение кг. Наконец, у датского переводчика совсем другой подход: он вообще пропускает дату составления в конце грамоты, зато в самом начале своего перевода он говорит о царских послах, 'которые были в Коле в прошедшем 1592 году', тем самым указав на время выполнения своего перевода.
Оценка переводов и некоторые выводы о переводчиках
Как видно хотя бы из факта пропуска датировки в конце грамоты и личного замечания в начале перевода о времени ее выполнения, датский переводчик выбирает относительно неформальный подход к передаче содержания грамоты. Неформальность подхода проявляется и в том, что сильно сокращен рассказ о Петрушке Лукьянове сыне и вообще пропущены последующие пространные рассуждения царских послов о необходимости добрососедских отношений, которыми заканчивается грамота. При этом, однако, смысл русской грамоты везде сохранен. Характерно для стиля датского переводчика предпочтение датских терминов вместо заимствований из русского языка, хотя чувствуются определенные пробелы в знании русских реалий, в частности, когда он сохраняет слово самодержецъ как заимствование или пытается сделать датскую кальку из должности нампстникъ. Зато он безошибочно передает имена людей на королевской службе, а также топонимы на Севере, с которыми напрямую были связаны интересы Датского королевства. Особым случаем его «лингвистической доместикации» является замена православного праздника датским праздником, приходящимся на другую дату. Все сказанное здесь о датском переводе указывает на переводчика-датчанина, не очень опытного, неформального в передаче содержания, хорошо знакомого с местными условиями с датской стороны, близкого к событиям, т. е. все здесь хорошо сочетается с тем, что мы уже знаем о королевском толмаче, помощнике капитана и гонце Боркерте Гертсене. Кроме того, под датским переводом стоит подпись на кириллице «Борис Грегорьева сын», что, во-первых, наводит на мысль о некоторой щеголеватой неформальности, а во-вторых, вполне соответствует тому, как звали его русские. Так, в грамоте Федора Ивановича к Кристиану IV от июля 1596 г., которую в сентябре того же года привез из Москвы Боркерт Гертсен, первая фраза после протокольной части гласит: Прислалъ еси къ нашему царскому величеству з грамотою гончика своего Бориска. Поэтому сомневаться в авторстве датского перевода не приходится.
В отличие от Боркерта Гертсена первый немецкий переводчик не допускает каких-либо значительных пропусков, и в этом отношении он проявляет формальный подход к переводу. При этом во всем глав-
ном смысл грамоты сохранен. Однако не все русские реалии, слова и выражения поняты правильно. Помимо таких проблем, как вышеуказанное непонимание слова у-Ьздъ, он, например, не знал, что глагол изъ-Ъхати может иметь значение настигнуть, найти, обнаружить, ср. [СРЛ]. Поэтому получается совсем другой оттенок, когда немецкий переводчик в своем описании прибытия двух королевских капитанов и Петрушки в Вардехус сообщает, что Йорген Кос 'оттуда не уехал', когда на самом деле его не нашли: Ивъ ВаргавЪ того Юрья Коша не изъЪхали, а сказали имъ про него, что поЪхалъ въ государя нашего, царьского величества, отчину въ Колу (Грамота) - Vnd auf Warhus der Jürgen Kaass war nicht von der gereiset, Aber sie beruheten ihn, wie er war gereiset in vnsers herrn S. K. M. Vaterlichen Erb, nach Cole (Нем1) 'И в Вардехусе Юрген Кос оттуда не уехал, а передали дурной слух, будто он поехал в государя нашего, его царского величества отчину, в Колу' (ср. berüchten и berüchtigen в [DWB]). Пожалуй, более примечательным фактом, чем отдельные недостатки в понимании русского языка, является неуверенность переводчика в отношении топонимов на Севере, входящих в сферу интересов датского короля, а также в отношении королевских людей. Примечательно также, что в конце перевода ему, по всей видимости, помогли правильно передать топоним Варгавъ и антропоним Юрьи Мусъ и, вероятно, заодно подсказали, кто скрывается под именем Иванъ Долгой. Все это говорит в пользу того, что он не был штатным переводчиком в администрации датского короля и в отличие от Боркерта Гертсена не был близок к упоминаемым событиям. С учетом этого надо отдать должное его профессионализму как переводчика. Его рукой выполнен всего лишь еще один известный нам перевод, а именно перевод опасной грамоты царя от мая 1592 г., которая, видимо, была доставлена в Копенгаген вместе с грамотой царских послов. Итак, речь идет о переводчике-внештатнике, немце по национальности, хорошо знающем русский язык, но не знакомом с Севером.
Второй немецкий перевод на первый взгляд тоже предстает как настоящий, полноценный перевод, но очень быстро обнаруживается, что не только его внешний вид наподобие русских грамот, писанных столбцом, является странным, но и его содержание должно вызвать серьезные сомнения. Сомнения основывается не только на примерах очень вольной передачи или, вернее, прямого искажения имен собственных - и топонимов, и антропонимов, о чем был разговор выше, и на таком факте, как упомянутая странная и ошибочная датировка в конце документа. Сомнения также вызваны неоднократными случаями прямого «сочинительства», которые местами до неузнаваемости искажают смысл русской грамоты, но от иллюстрации которых за неимением места приходится отказаться здесь. Возникает естественный вопрос: какую роль мог играть такой перевод? Неужели он был
принят к сведению просто так? Ответ кроется в недрах Государственного архива в Копенгагене: здесь в разных архивных сериях (описях) в фонде ТКиА хранятся по меньшей мере еще 19 немецких переводов, выполненных таким же почерком, такими же чернилами и на такой же бумаге (правда, не склеены столбцом), и сделаны они с русских грамот, охватывающих период с 1562 г. до 1639 г. Очень возможно, что есть и другие, кроме найденных нами. Критерии выбора русских грамот для такого перевода не ясны - иногда есть другие переводы, иногда нет, но в любом случае можно предположить, что эти переводы были заказаны для внутреннего делопроизводства в Немецкой канцелярии в Копенгагене и что, возможно, само содержание не имело первостепенного значения. Одинаковый внешний вид дает основание думать, что все переводы были сделаны за довольно короткий период, то есть не раньше 1639 г., а это означает, что к этому времени уже никто не помнил о далеких событиях, описанных в грамоте 1592 г.
Русская грамота 1596 г. и пять ее переводов
Речь идет о грамоте Федора Ивановича к Кристиану IV от июля 1596 г. в ответ на грамоту, присланную с «гончиком Бориском», в которой король по причине малого времени отказался от предложенного царем съезда послов в Коле в июле 1596 г. и вместо этого предложил съезд в Коле в июне 1597 г. В своем ответе царь резюмирует предложение короля и упрекает его в том, что он не стал посылать своих послов на встречу в июле, тогда как царь своих послал, а ныне вынужден их вернуть в Москву. В конце грамоты царь дает понять, что после этого ему не только послать своих послов, но даже писать королю о послах «непригоже» было [ТКиА(73-3); Щербачев, 1897: 305-308].
С этой грамоты были сделаны целых пять переводов. Они все на немецком языке и вместе с русским оригиналом хранятся в [ТКиА(73-3)]. Один из переводов, который, как отмечает Ю.Н. Щербачев, представляет собой официальный московский перевод, по его справедливому замечанию передает смысл оригинала в совершенно искаженном виде [1893: 145]. Еще один перевод, почти вдвое короче остальных и с совершенно пустым содержанием, принадлежит руке вышеупомянутого «второго немецкого переводчика», который в переводе грамоты 1592 г. отличился «сочинительством». Из остальных трех переводов два написаны рукой Симона ван Салингена и секретаря Немецкой канцелярии Августа Эриха, а один подписан Боркертом Гертсеном и частично написан его рукой. Все три последних перевода в достаточной степени близки к оригиналу, чтобы их действительно можно было назвать переводами, и при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что они и между собой очень похожи - слишком похожи, чтобы это могло быть случайностью.
Возникает вопрос о первоисточнике переводов. Перевод, написанный рукой Августа Эриха, можно сразу сбросить со счета. Он, надо полагать, не знал русского языка, но он, в частности, занимался регистрацией переводов, и надписи, сделанные его рукой, имеются на ряде переводов с русского языка по крайней мере в период с 1586 по 1598 г.14 Что касается остальных двух, то мы уже знаем, что Симон ван Салинген переводил на немецкий, в то время как о знании Боркертом Гертсеном немецкого языка ничего не известно. Уже этот факт указывает на первого в качестве самого вероятного источника, и такое предположение подтверждается уже с первых строк трех переводов. Приведем сначала фрагмент русского оригинала, а затем соответствующие три перевода:
Милосердгяради милостг Бога нашего въ нихъ посети насъ вос-токъ свыше воеже направити ноги наша на путь миренъ, сего убо Бога нашего в Троице славимаго милостию. От великого государя царя и великого князя Феодора Ивановгча всея Руст самодержца владимерского, московского, ноугородцкого [...] Приятелю нашему и состду Крестьянусу королю датцкому, норветцкому, вендеискому, и готцкому, арцуку шлезвитцкому, голштенскому, стормарскому, и детмарскому, графу олденборскому. Прислалъ еси [...]
Симон ван Салинген EopKepT repTceH Август Эрих
Durch die herliche Barm-hertzikeytt Gottes Wir tzar vnde Grossfurst Feoder Iuanowitz aller Reussen suluest Erhalter etc. Ent-bietten Vnsern zugehorige Verwante vnde Nachbar Konig Cristianus zu Denne-marken, Norwegen, gotten vnde Wenden, Konig Hert-zogh zu Schlesswych, Hol-steyn, Stourmharen vnde zu Ditmarschen, Grauen zu Oldenborch Durch die herliche Barm-hertzigkeit gottes wir Keisser vnd grossfyrste Fioder Jua-nowitz aller Russen suluest Erhaller etc. Entbieten vnser zu gehorig vor wanthen vnd nachbar Konig Christian zu Dennemarck norwegen gotten vnd wnden konig hertzoch zu Schlesswigk holstenn sturmarn vnd der ditt marschen graff zu olden Borch Durch die herrliche Barm-hertzigkeit Gottes etc. Entbietten wir König vnd Grossfurst Feder Juanowitz, aller Reussen Erhallter Vn-serm ver wandten Freunde vnd Nachbarn, Christiano zu Dennemarck, Norwegen, die Wenden vnd Gotten könige, hertzogen zu Schlesswig, Holstein, Stormarn vnd der Dithmarschen, Grafen zur Oldenburg vnd Delmenhorst, zu wissen
14 Кроме своих поручений в качестве секретаря Немецкой канцелярии, Август Эрих (Augustus Erich) занимался и творческой деятельностью. В 1597 г. он издал на немецком языке подробное описание коронации Кристиана IV в Копенгагене 29 августа 1596 г., которое потом, в 1598 г., вышло в датской обработке [Erich, 1597; Erich, Dallin, 1598]. В этой связи король, который, конечно, благословил это предприятие, в 'открытом письме' от 9 мая 1597 г. запретил любой не разрешенный Августом Эрихом ввоз книги в королевство, а также не санкционированную им перепечатку книги в стране [Laursen, 1913: 155-156].
Обращают на себя внимание средненижненемецкие элементы в языке Симона ван Салингена, который, напомним, начал свою карьеру бухгалтером в Антверпене. Это союз unde (здесь: vnde), местоимение sulf (здесь: suluest), существительное greve, grave (здесь: grauen), ср. [Schiller, Lübben, 1875-1881]. Бросается в глаза передача титула самодержца у Боркерта Гертсена, который, как мы помним, в начале 1593 г. передал этот титул как samoderschoi, сам не понимая, по-видимому, значение этого слова. И сейчас такое впечатление, что он его не понимает, списав suluest Erhalter у Симона ван Салингена, при этом написав Erhaller вместо правильного Erhalter. Впрочем, Август Эрих, видимо, тоже не понимает этот титул в переводе Симона ван Салингена, оставив только Erhallter. Кроме не слишком уверенного немецкого языка у Боркерта Гертсена и добавления Августом Эрихом топонима Delmenhorst, по правилам входящего в титулатуру датского короля, но отсутствующего и в грамоте, и у Симона ван Салингена, интересно отметить разные варианты передачи звания царь: последний использует уже заимствование tzar, Боркерт Гертсен, как и в начале 1593 г., придерживается эквивалента Keisser, а чиновник Немецкой канцелярии предпочитает «доместицированный» титул König.
Что касается сути царской грамоты, то, как следует из нашего краткого резюме, она заключалась в том, что царь в завуалированной форме отказался от предложенного королем съезда в Коле в июне 1597 г., поскольку ввиду предыстории послать ему своих послов туда было бы «непригоже». До этого сообщения, которое помещено в самом конце грамоты, в пространной форме царь, как это было принято в таких грамотах, резюмирует содержание королевской грамоты и в том числе предложения короля. Такой пересказ действия, которое другой стороной предложено было предпринять царю, типично имел форму: и нам бы... Так оно и есть в данной грамоте, где есть следующий пассаж: и намъ бы, великому государю царю и великому князю Федору Ивановичю, всеа Руст самодержцу, прислати пословъ въ 105-мъ году въ тны мтсяцы. В переводе Симона ван Салингена (и тем самым и в двух других переводах) этот пассаж воспринимается как желание, стремление царя предпринять такое действие, и в результате общий смысл грамоты искажается. На деле, однако, это недоразумение никаких последствий не имело. Как бы там ни было, в ответной грамоте от 17 октября 1596 г. король сообщает, что не может будущим летом послать своих послов, так как лица, которых он обыкновенно употребляет для таких посылок, назначены к другому делу [ср.: Щербачев, 1893: 146].
Если предположить, что перевод, выполненный в Посольском приказе в Москве, был забракован сразу, а перевод вышеупомянутого «второго немецкого переводчика» появился только позже, то
спрашивается, зачем помимо перевода Симона ван Салингена нужны были еще два варианта, учитывая, что они, в сущности, списки этого перевода? Можно думать, что появление варианта Августа Эриха было продиктовано желанием иметь текст на верхненемецком языке, а зачем было браться за это Боркерту Гертсену, не совсем понятно. Любопытно в этой связи, что только первая страница перевода, подписанного Боркертом Гертсеном, написана его рукой, а вторая и третья страницы - другой, анонимной рукой. Отдельный вопрос -почерк Боркерта Гертсена, поскольку текст его перевода грамоты от 13 августа 1592 г. написан не тем же почерком, что первая страница его варианта перевода грамоты от июля 1596 г. Нет сомнений, что именно в последнем случае речь идет о почерке Боркерта Гертсена, так как почерк данной первой страницы и подпись соответствуют подписи, сделанной Боркертом Гертсеном на заявлении протеста, составленном в Коле 2 июля 1584 г. Видимо, его перевод грамоты 1592 г., написанный без исправлений и зачеркиваний, представлял собой чистовик.
Навстречу новому веку и новому этапу в русско-датских отношениях
Переводы царской грамоты 1596 г. - последние известные нам переводы, выполненные Симоном ван Салингеном и Боркертом Гертсеном. Смена веков ознаменовалась и сменой переводчиков. На сцену вышел молодой Нильс Мунк, которому есть все основания приписать датский перевод ответного извещения, врученного находившимся в Москве датским послам в марте месяце 1598 г. [ТКиА (73-16); Щербачев, 1897: 309-326]. Но этот первый известный нам переводческий опыт Нильса Мунка и последующие два десятилетия его деятельности на королевской службе, приходящиеся на правление Бориса Годунова, смуту и первые годы царствования Михаила Федоровича, заслуживают самостоятельного рассмотрения.
Список литературы
Вальдман К.Н. Старинное становище и торг (XVI в.) на крайнем севере (Кегор - Вайда-Губа) // Известия Всесоюзного географического общества. 1968. № 1.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М.,
1978-1980 [1880-1882]. Лунд К.-Х., Иванова О.В. Хенрик Олуфсен - датский переводчик XVI в. //
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2012. № 5. СРЛ - Словарь русского языка ХКХУП вв. Вып. 6. М., 1979. Шаскольский И.П. Экономические связи России с Данией и Норвегией в IX-XVII вв. // Исторические связи Скандинавии и России (1Х-ХХ вв.). Л., 1970.
Щепкин В.Н. Русская палеография. 3-е доп. изд. М., 1999.
DRW - Deutsches Rechtswörterbuch. URL: http://drw-www.adw.uni-heidelberg. de/drw
DWB - Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm. URL: http://www.dwb.uni-trier.de
DybvadE. [Almanak for 1580], [Prognosticon for 1580]. Kbh., 1580.
Erich A. Aussfürliche vnd warhaffte Beschreibung des ... Fürsten vnd Herrn ... Christians des Vierden ... zu Koppenhagen den 29. Augusti Anno 1596 glücklich geschehenen Krönung ... Kbh., 1597.
Erich A., Dallin A.B. Klarlige oc visse Beskriffuelse om ...Christians den Fier-dis,...kongelige Kroning, som lycksaligen bleff holden udi Kiöbenhaffn den 29 Augusti Anno 1596... Kbh., 1598.
Heldvad N. Almanach oc Practica paa det Aar ... 1591 beregnet ved Nicolaum Helwaderum. Kbh., 1591.
Kalkar O. Ordbog til det sldre danske sprog (1300-1700). Kbh., 1881-1907. URL: http://www.hist.uib.no/kalkar/
LindH.D. Kong Kristian den fjerde og hans msnd pä Bremerholm. Kbh., 1974 [1889].
Lind J. Nordkalotten. Fra Alminding til statsterritorier. Konflikter og forvirring omkring granserne ved Ishavet i 1500-tallet // Dansk-russiske forbindelser gennem 500 är. Svantevit. 1993. XVI. № 1.
ODS - Ordbog over det danske Sprog, udg. af Det Danske Sprog- og Litteratur-selskab, Kbh., 1919-1956. URL: http://ordnet.dk/ods
Ramsing H.U. Kobenhavns ejendomme 1377-1728: oversigt over skoder og adkomster. Bd. 3: Snarens Kvarter. Kbh., 1945.
Schiller K., Lübben A. Mittelniederdeutsches Wörterbuch. Bremen, 18751881.
Thiset. Kaas, Jorgen // Dansk biografisk leksikon. 1. Udgave. Bd. 9. Kbh., 1895.
Опубликованные источники
Салинген С. ван. Сообщение Симона ван Салингена. Перевод с немецкого, предисловие и примечания А.М. Филиппов // Литературный вестник. СПб., 1901. Т. 1. Кн. 3. С. 293-311.
Щербачев, 1893 - Датский архив. Материалы по истории Древней России, хранящиеся в Копенгагене. 1326-1690 гг. Изд. Ю.Н. Щербачев // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1893. Кн. 1. М., 1893.
Щербачев, 1897 - Русские акты Копенгагенского государственного архива. Изд. Ю.Н. Щербачев // Русская Историческая Библиотека. Т. XVI. СПб., 1897.
Hagen R.B., Sparboe P.E. (red.). Kongens reise til det ytterste nord, dagboker fra Christian IVs tokt til Finnmark og Kola i 1599. Tromso, 2004.
Laursen, 1900 - Kancelliets Brevboger vedrorende Danmarks indre Forhold, i Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1576-1579. Kbh., 1900.
Laursen, 1903 - Kancelliets Brevboger vedrorende Danmarks indre Forhold, i Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1580-1583. Kbh., 1903.
Laursen, 1906 - Kancelliets Brevb0ger vedrarende Danmarks indre Forhold, i
Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1584-1588. Kbh., 1906. Laursen, 1908 - Kancelliets Brevb0ger vedrarende Danmarks indre Forhold, i
Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1588-1592. Kbh., 1908. Laursen 1910 - Kancelliets Brevb0ger vedrarende Danmarks indre Forhold, i
Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1593-1596. Kbh., 1910. Laursen, 1913 - Kancelliets Brevb0ger vedrarende Danmarks indre Forhold, i
Uddrag, udgivne ved L. Laursen. 1596-1602. Kbh., 1913. Nielsen O. (udg.). Kj0benhavns Diplomatarium, Samling af Dokumenter, Breve og andre Kilder til Oplysning om Kj0benhavns œldre Forhold f0r 1728. Bd. VI. Kbh., 1884.
Salingen S. von. Simon von Salingens Bericht // Reizen van Jan Huyghen van Linschoten naar het Noorden (1594-1595) uitgegeven door S. P. L'Honoré Naber. 's Gravenhage, 1914. Bijlagen: 211-222.
Неопубликованные источники
Ausländisch Registrant - Rigsarkivet, TKUA, Ausländisch Registrant 15401756.
TKUA (73-2) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A I, 2 (73-2) - Breve
fra russiske kejsere og kejserinder til danske konger 1516-1769. TKUA (73-3) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A I, 3 (73-3) - Breve
fra russiske kejsere og kejserinder til danske konger 1516-1769. TKUA (73-14) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A II, 14 (73-14) -Personalakter vedrarende danske gesandter i Rusland og russiske gesandter i Danmark 1562-1684. TKUA (73-16) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A II, 16 (73-16) -Akter og dokumenter (mest afskrifter) vedrarende grœnserne i Lapland mellem Norge og Rusland 1563-1730. S16-film: S16_5265-5266. TKUA (73-17) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A II, 17 (73-17) - Akter og dokumenter vedrarende det politiske forhold til Rusland 1493-1772. TKUA (73-36) - Rigsarkivet, TKUA, Speciel del, Rusland. A III, 36 (73-36) -Rusland: Afskrifter 1557-1763.
Сведения об авторах: Лунд Карл-Хенрик (Lund Karl-Henrik), Ph.D., в 20052013 гг. приглашенный преподаватель датского языка (датский лектор) на кафедру германской и кельтской филологии филол. ф-та МГУ им. М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]; Иванова Ольга Владимировна, канд. ист. наук, автор работ по русско-датским дипломатическим отношениям XVII в. E-mail: [email protected]
