CC BY
78
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2014. № 1
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ: ВРЕМЯ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
О.А. Кононова
«ПОД СЕНЬЮ ЦЕРКВИ ПРАВОСЛАВНОЙ»: РЕЛИГИОЗНАЯ РИТОРИКА «ПОЛИЦЕЙСКОГО СОЦИАЛИЗМА» С.В. ЗУБАТОВА
В проекте С.В. Зубатова 1901-1903 гг., вошедшем в историю под названием «полицейский социализм», активно использовалась религиозная риторика. В ходе изучения предпосылок данного явления и причин, побудивших начальника Московского охранного отделения обратиться к использованию религиозной риторики, рассматривается его сотрудничество с Л.А. Тихомировым, который дал теоретическое обоснование «полицейского социализма», и с представителями Русской православной церкви. Определенное влияние оказали легальный марксизм и христианский социализм, а также личное отношения Зубатова к религии. В результате исследования установлена взаимосвязь между «полицейским социализмом», сотрудничеством полицейских органов со служителями культа и зарождением такого явления, как гапоновщина. Охранительные структуры в лице С.В. Зубатова использовали религиозную риторику в борьбе с рабочим движением, привлекая к этому религиозные структуры и служителей культа. Данная практика привела к снижению доверия к церкви в рабочей среде и спровоцировала появление на исторической арене таких одиозных личностей, как Г.А. Гапон.
Ключевые слова: С.В. Зубатов, Л.А. Тихомиров, полицейский социализм, Русская православная церковь, религиозная риторика, рабочее движение.
Русский рабочий действительно полон политического самосознания, только не демократического, а православно-самодержавного.
С.В. Зубатов1
О «единстве царя и народа под сенью церкви православной» писали газетные хроники 20 февраля 1902 г., рассказывая об уникальном событии, которое имело место днем ранее, 19 февраля в Москве, на кремлевской площади2. С разрешения властей московские рабочие провели грандиозную патриотическую манифестацию, приуроченную к дню отмены крепостного права. Уникальность данного мероприятия заключалась в том, что инициатором акции
1 ГАРФ. Ф. 102. 1901 г. Д. 801. Ч. 1 (2). Л. 28 об.
2 Московские ведомости. 1902. 20 февр.
выступили не властные структуры, а Совет рабочих механического производства г. Москвы.
Что это за организация, которой удалось собрать под верноподданнические лозунги рабочих? Ведь к началу XX в. недовольство на российских фабриках продолжало нарастать, количество стачек с каждым годом увеличивалось3. Из донесения начальника московского охранного отделения С.В. Зубатова от 20 сентября 1901 г.: «Мы организовали "Рабочий Совет" из 17-ти человек, проведя туда всю агентуру. Члены его, за круговою ответственностью всего Совета, устраивают частные совещания рабочих по будням в различных районах города, с нашего ведома о месте и часе. Дело идет блестяще... О всяком рабочем совещании, происходящем в городе без ведома и разрешения Совета, доводится до сведения Охранного Отделения. Словом, обладая Советом, мы располагаем фокусом ото всей рабочей массы и благодаря рычагу можем вертеть всею громадою. Провинция шлет депутатов на наши Совещания и те уезжают очарованными»4.
Сергей Васильевич Зубатов — личность неординарная. В юности он не чурался социалистических идей. Но, оказавшись в 1886 г. в кабинете тогдашнего начальника Московского охранного отделения Н.С. Бердяева, Зубатов, не раздумывая, предложил ему свои услуги в качестве осведомителя. Что привело его к такому сомнительному с морально-этической точки зрения поступку — тема отдельной статьи. Но здесь важно отметить его собственные убеждения, суть которых сводилась к тому, что человек должен идти против общепринятых принципов морали, воспитывая таким образом в себе волю и характер5. Сформировавшееся у Зубатова в юности мировоззрение кажется весьма важным для понимания и его личности, и нравственных основ проводимой им политики, а также для более точной формулировки характера его взаимоотношений с церковью и религией. Обладая набором личных качеств, необходимых для карьерного роста, Зубатов в 1896 г. становится начальником московской охранки.
Главный «проект» Зубатова — организация подконтрольных полиции рабочих обществ, вошедший в историю под названием «полицейский социализм». Благодаря увлечениям молодости он был знаком с актуальной для своего времени литературой по рабочему
3 Подробнее см.: Трудовые конфликты и рабочее движение в России / Отв. ред. И.М. Пушкарёва. СПб., 2011.
4 Бухбиндер Н.А. Зубатовщина в Москве // Каторга и ссылка. 1925. № 1 (14). С. 111.
5 См.: Гоц М.Р. С.В. Зубатов: (Страничка из пережитого) // Былое. 1906. № 9. С. 65.
вопросу (С. и Б. Веббы, П. Рузье, Б. Зомбарт, Л. Вигуру и др., особое внимание уделял работам Э. Бернштейна)6. Будучи по натуре практиком, а не теоретиком, Зубатов воспринимал их идеи как прямое руководство к действию. При этом он не задавался вопросом, возможно ли воплощение идей легального марксизма и экономизма в ситуации абсолютной монархии. В начале своего опыта Зубатов пытался вписать западную практику в «оправу» российской действительности. Он отвел себе роль новатора-преобразователя и о тесном сотрудничестве с Российской православной церковью, или — как она именовалась в правительственных документах — «ведомством православного исповедания» речи пока не шло.
Весной 1901 г. Зубатов приглашает московскую либеральную профессуру (И.Х. Озеров, В.Э. Дэн, В.И. Анофриев и др.) для проведения с рабочими просветительских бесед. Несмотря на то что лекции не носили политического характера (среди популярных тем: западный опыт организации обществ взаимопомощи, соблюдение норм гигиены на рабочих местах, борьба с алкоголизмом, предотвращение несчастных случаев на производстве и др.), избегать «крамольных», но таких насущных для рабочих вопросов, как продолжительность рабочего дня, заработная плата, обыски, хамство со стороны хозяев и мастеров, неэффективность фабричной инспекции и т.д., было невозможно. Будучи изначально неполитическими, в царской России эти вопросы неизбежно приобретали политический характер. Становилось очевидным, что европейский вариант тред-юнионов в России не пройдет. В марте 1902 г. в Министерство финансов посыпались массовые жалобы от фабрикантов, которые привели к тому, что С.Ю. Витте заявил министру внутренних дел Д.С. Сипя-гину: «Если не будут предприняты энергичные меры к изменению существующего образа действий полицейской власти, то получатся самые печальные последствия»7. Тогда же Сипягин поставил вопрос о приостановке деятельности Совета рабочих механического производства г. Москвы. Зубатов решил скорректировать свою тактику, хотя и не признал поражения «либерального» эксперимента.
В 1901 г. Зубатов обращался за «идеологической» помощью ко Льву Александровичу Тихомирову — бывшему народовольцу, сменившему социалистические убеждение на монархические. С его появлением в «проекте» лекции священнослужителей начинают
6 «Прочел сегодня заметку в "Русских ведомостях" о вышедшей книге Бернштейна "Исторический материализм" <.> и душою затрепетал. Вот наш союзник против безобразий русской социал-демократии» (цит. по: Заславский Д. Зубатов и Маня Вильбушевич // Былое. 1918. № 3 (9). С. 117).
7 ГАРФ. Ф. 102. 1901 г. Д. 801. Ч. 1. Л. 141.
вытеснять лекции университетских профессоров. Красной линией через работы Тихомирова проходит тема влияния Церкви на жизнь и умонастроения рабочих8. Подчеркивая необходимость объединения в союзы, Тихомиров все же не считал такую форму общественной жизни новым изобретением. Просто к началу XIX в. рабочая организация (как пример такого объединения) потребовала определенной модернизации. Но в Европе победила идея революции, а не идея реформ. Чтобы то же самое не произошло в России, рабочие должны понять, что социалисты хотят подорвать вечные основы человеческой жизни, а не улучшения быта трудового народа. А для того чтобы это понимание пришло, необходимо «укрепление нравственной стороны рабочих», в связи с чем и надо «усиливать на всех пунктах тесное общение рабочих с Церковью»9. По мнению Тихомирова, Российская церковь должна была не просто участвовать в решении рабочего вопроса, а сотрудничать с государством, «ибо, только двигаясь рука об руку, правительство, проводящее правильную социальную политику, и Церковь, всемерно ее поддерживающая, смогут что-то противопоставить социалистам»10.
А.В. Репников обратил внимание на некоторое сходство тихо-мировских идей с итальянским «клерофашизмом» времен Муссолини — своеобразной смесью мировоззренческих представлений религиозного и псевдопатриотического толка11. В условиях Российской империи историческая связка власти и Церкви не нуждалась в дополнительном подтверждении и защите — это было данностью. А раз Тихомиров уповал на государство в решении рабочего вопроса, то и участие Российской православной церкви тут оказывалось неизбежным. Бывший революционер-народоволец, обратившийся к православию, неизбежно проговаривал тезис о принципиальном значении Церкви в любых делах и начинаниях просто исходя из собственных душевных переживаний искренне воцерковленного человека. В.Л. Бурцев после встречи с Тихомировым писал, что «нашел в нем "православного" (Кавычки Бурцева. — О.К.) человека (православнее всех митрополитов вместе взятых)»12. Зубатов же в отличие от своего соратник не вдавался в рассуждения о значении Церкви и религии для нравственности человека. Он более уповал не
8 См.: Кудрявцев В.К., Ширинянц А.А. Идеалы и политика: Монархическая государственность Л.А. Тихомирова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2008. № 6. С. 45-50.
9 ГАРФ. Ф. 1695. Оп. 1. Д. 19. Л. 4 об.
10 Репников А.В., Милевский О.А. Две жизни Льва Тихомирова. М., 2011. С. 327.
11 Там же. С. 328.
12 Козьмин Б.П. Зубатов и его корреспонденты. М.; Л., 1928. С. 79.
на православие, а на собственный «гений» манипулятора и возможности, предоставляемые полицейской структурой. Но любил использовать в своей речи словосочетание «православно-монархическая власть», писал о «демократических началах» христианства, подходя к этому вопросу исключительно с точки зрения эффективности государственного устройства.
Первый и последний оглушительный успех «тандема» Зуба-тов — Тихомиров — верноподданническое шествие рабочих в Кремле 19 февраля 1902 г., приуроченное ко дню отмены крепостного права. Тихомиров пишет высокопарно по поводу этого события: «Московские рабочие показали 19-го февраля в Кремле и по всей Москве, что освобожденный Царем русский народ, заявляя свой сознательный, свободный голос, не отделяется от своих прадедов, но имеет ту же веру, ту же святыню, ту же любовь, весь тот же дух. Не для того получил русский народ свободу, чтобы переменить Россию и сделать из нее Францию или Америку, как это воображают разные интеллигенты, оторвавшиеся от родного народа»13. Говоря о единстве русского народа, Тихомиров постоянно противопоставляет народ интеллигенции. Таким образом, выявляется четкая дихотомия: народ, преданный православной вере и царю, с одной стороны, и интеллигенция, находящаяся во власти Антихриста, — с другой14. Странно, что именно Тихомиров опускается до подобного рода дешевых упрощений. Ведь он как никто другой должен был осознавать всю сложность такого понятия, как «русская интеллигенция», будучи сам типичным ее представителем.
Отношения русского рабочего с религией были неоднозначны. Недавний крестьянин, он был переполнен различными суевериями, языческими предрассудками, склонен к сектантству и т.д. Недаром митрополит Владимир называл «посещение сектантских сборищ» одним из самых страшных зол, с которым Церковь должна беспощадно бороться: «.дух сектантства, .коим так сильно заражено население юго-западных губерний, начинает проникать уже и в сердце России — Москву. Если не будем противодействовать этому лжеучению здравым истолкованием слова Божия, изложением положительного учения нашей православной веры и защи-щением Божественной истины от нападений врагов ее сейчас, то в состоянии ли будем подавить зло, когда оно усилится?»15. Тесная
13 Тихомиров Л.А. Значение 19 февраля 1902 г. для московских рабочих // Былое. 1912. № 14. С. 85-86.
14 Новые лекции для рабочих // Московские ведомости. 1902. 11 июля. № 188.
15 Слово Высокопреосвященного Владимира, Митрополита Московского и Коломенского, произнесенное на молебне перед началом нравственно-религиозных чтений для рабочих гор. Москвы. М., 1902. С. 8.
связь с деревней способствовала распространению сектантства в промышленных центрах. В Санкт-Петербурге и Москве большой популярностью пользовалась секта бывшего уральского заводчика В.А. Пашкова, активного проповедника среди рабочих. Сильное влияние имел штундизм, распространенный среди рабочих Юга России. В Санкт-Петербурге наблюдалось большое количество кружков рабочих-толстовцев. Секты являлись благодатной средой для распространения антиправительственных идей. Министр внутренних дел, непосредственный начальник Зубатова, В.К. фон Плеве считал, что «прежде всего надо приподнять значение церкви». Он настаивал на необходимости «вернуть церковному влиянию население» и «увеличить значение прихода»16. Подобные меры должны были помочь снизить накал протеста в обществе и приостановить поток недовольства.
Так или иначе, к началу XX в. православный священник уже не являлся абсолютным авторитетом для русского пролетария. Из воспоминаний рабочего А.Е. Карелина о его встрече с попом Гапоном в 1903 г.: «В то время стали открываться чайные и столовые общества трезвости. В этих столовых и чайных духовенство и вело проповедь против пьянства. Наша компания печатников приходила обычно по вечерам, занимала излюбленный столик, баловалась чайком и вступала в споры с попами»17. «Спор с попами» мог иметь под собой совершенно разные идеологические основания. Но, как правило, раздражение рабочих вызывало просто явное несоответствие слов и дел представителей Церкви принципам любви и сострадания к ближнему. Сам Георгий Гапон (о котором еще пойдет речь ниже) вспоминает о состоянии безысходности и безнадежности, с которыми ему пришлось столкнуться, при общении с рабочими на первом, проведенном им собрании: «Я увидел толпу бледных угрюмых мужчин и женщин, плохо одетых, с печалью бесконечного страдания на лицах, но в глазах их я прочел страстное желание услышать правду. Священник говорил им о заповедях и о Страшном суде. Я чувствовал, что подобная речь не могла удовлетворить слушателей: им нужна была поддержка, они нуждались в прощении и христианской любви. Как могли они не быть слабыми и грешными, когда окружающая их обстановка была лишена какого бы то ни было луча света или надежды»18. Многое в мемуарах Гапона, касающееся его собственной личности и деятельности, вызывает сомнение, но в данном случае нет причин не доверять его словам.
16 Куропаткин А.Н. Дневник // Красный архив. 1922. Т. 2. С. 43.
17 Красная летопись. 1922. № 1. С. 106.
18 Гапон Г. История моей жизни. Л., 1926. С. 29.
Между тем Тихомиров продолжает совместную с Московской охранкой работу и фактически становится идейным вдохновителем «полицейского социализма». 1 апреля 1902 г. Зубатов пишет Ратаеву: «.. .в газете "Московские ведомости" за нынешний год помещены две превосходные статьи, являющиеся теоретическим обоснованием русского рабочего промыслового движения»19. Речь шла о статьях Тихомирова «Рабочий вопрос и русские идеалы» и Л.Н. Воронова «Свергнутый кумир (Карл Маркс)». Бернштейн отходит на второй план, а вперед выдвигаются самые настоящие монархисты, которые и должны теперь направлять рабочих в «нужное» русло. Власть же со своей стороны настороженно относилась к любой активности, касающейся рабочего вопроса. А уж бывший революционер и подавно не вызывал особого доверия в Департаменте полиции20. Но покровительство московских властей сделало свое дело, и 16 июня 1902 г. в стенах аудитории Исторического музея открылся новый цикл публичных лекций для рабочих.
Насколько же отличалось по стилистике и содержанию это открытие от аналогичного мероприятия годичной давности! Первую лекцию доверили прочесть священнику Иосифу Фуделю. Она называлась «О Святой Руси как русском народном идеале». Священник попытался донести до московских рабочих следующее: «Желает ли. наш народ более всего быть честным, разумным и порядочным в человеческой жизни? Это, конечно, лучше могущества, богатства, славы, но вы согласитесь, что это не есть главное желание русского народа, что идеал честного и разумного существования есть скорее немецкий нежели русский идеал». Русскому же человеку свойственно «отрешение от всего земного, временного» и стремление «к небесному, божественному»21. «Отрешенность от земного» на деле выливалась в несправедливость и произвол, которые следовало молча сносить. Эта же «отрешенность» не позволяла простому человеку стать образованным и ответственным гражданином22. Надо отметить, что Зубатов был крайне невысокого мнения о русском рабочем: «Наш рабочий к самодеятельности не способен. Его поведет интеллигенция и, конечно, не бескорыстно. За это рабочего будут лупить
19 ГАРФ. Ф. 63. Оп. 11. Ед. хр. 1090. Т. II. Л. 117.
20 См.: Богданович А.В. Три последних самодержца: Дневник. М., 1990. С. 284.
21 Речь о. Иосифа Фуделя при открытии общеобразовательных чтений для рабочих г. Москвы, произнесенная в Историческом музее 16 июня 1902 г. М., 1902. С. 5.
22 Ср.: РозановВ.В. Л.Н. Толстой и русская Церковь // Розанов В.В. Религия и культура. М., 1990. С. 359.
жандармы. Словом, "белка в колесе", и без правительственного вмешательства... обойтись нельзя»23. Он полагал, что, бросая «подачки» народу, можно оградить власть от любых проявлений недовольства в ее адрес: «.бей в корень, обезоруживая массы путем своевременного и неустанного правительственного улучшения их положения, на почве мелких нужд и требований (большего масса никогда сама по себе и за раз не просит)»24. Получалось, что защитники монархии, казалось бы, люди, патриотического толка, расписывались в том, что русский народ попросту никчемен, на самостоятельную инициативу не способен, безответственен и нуждается в постоянном контроле со стороны власти.
«Московские ведомости» восторженно писали о происходившем в Историческом музее «великом и хорошем деле» под присмотром большого количества «сюртуков, мундиров и шелковых ряс» (именно так!). Попытка сыграть на религиозных чувствах народа способствовала укоренению мысли, что русская интеллигенция действует на стороне темных сил: «Слышен спокойный голос, говорящий о Боге. Современным людям, давно забывшим о Великом Промыслителе и сменившим Евангелие на книгу философа-отрицателя, Христа на Заратустру, может показаться отсталым тут в центре культурного и торгового города, говорить о Боге. И если бы предложить лекцию такого содержания для интеллигентов, то едва ли нашлось бы много слушателей. Антихрист — это другое дело: там чувствуется что-то завлекательное, что-то страшное и таинственное, но Христос и Церковь Православная. Это так старо в наше время переоценки всяких нравственных ценностей!» Утверждается, что интеллигенту не свойственны такие качества, как преданность, постоянство, твердость убеждений: «Если интеллигент способен с необыкновенною быстротой менять свою оболочку и самую жизнь считает за умение приспосабливаться, то простой человек на этот предмет совершенно иного взгляда». Умилительно и вместе с тем цинично говорится о прекрасной возможности рабочему человеку забыть о своих проблемах: «И этим людям, которых фабрика превратила в машины, у которых вопрос завтрашнего дня самый насущный, отрадно и хорошо слушать, что не надо думать об этом завтрашнем дне, не надо отдаваться мелким заботам пошлой житейской суеты, что не это настоящее дело, не в этом счастье». И в заключении делался вывод, что все происходящее должно способствовать «воспитанию» патриотических чувств, укреплению монархического духа: «И вот
23 Цит. по: Заславский Д. Указ. соч. С. 127-128.
24 Два документа из истории Зубатовщины // Красный архив. 1926. Т. 19. С. 211.
таким образом просто и естественно воспитывается в Москве поколение рабочих на почве патриотизма, в духе веры»25.
Кроме богословских лекций, которые занимали значительное место в цикле, рабочим читались лекции по естественным наукам, географии, истории, истории живописи. Все они были достаточно идеологизированы. Председателем комиссии по организации чтений был епископ Можайский Парфений, а, например, заведующим историческим отделом — председатель Московского цензурного комитета В.В. Назаревский. Лекции приват-доцента В.А. Богданова по физике («Общие свойства тел», «О материи и ее свойствах» и др.) предварялись чтениями религиозного содержания — «О невидимом мире, т.е. об ангелах», «Происхождение иного мира», «О любви и правде Божьей» и т.д.26
Но самое главное — прекратилось обсуждение болезненных насущных проблем, вызывающих недовольство рабочих. Профессор Озеров на страницах газеты «Русское слово» демонстративно отказался от должности почетного члена кассы взаимопомощи: «Не находя за собой достаточных заслуг для этого (почетного членства. — О.К.), и так как устав, первоначально нами выработанный, впоследствии был сильно изменен, и следовательно, не имея возможности брать на себя нравственной ответственности за правильное функционирование кассы, я слагаю с себя предложенное звание»27. Рассуждения на отвлеченные сюжеты, в том числе о том, что «главная сила России — это ее самодержавная власть»28, в скором времени начали раздражать рабочих.
Не Зубатову и не Тихомирову принадлежит идея взаимодействия Церкви и пролетариата и единение пролетариата с государством через Церковь. Но в России эта теория казалась особенно подходящей для воплощения в жизнь, так как Российская церковь со времен Петра I являлась частью государственного аппарата.
В XIX в. на Западе развивалась теория «христианского социализма» (Ф. Ламенне, Ф.Д. Морис, Ф. Баадер и др.), что было связано с набиравшим силу рабочим движением. Популярность социалистических идей разных оттенков, развитие рационального взгляда на экономические и общественно-политические реалии вынуждали христианских деятелей искать ответы на актуальные вопросы современности, в том числе рабочий вопрос и отношения
25 Новые лекции для рабочих // Московские ведомости. 1902. 11 июля. № 188.
26 ГАРФ. Ф. 63. Оп. 11. Ед. хр. 1090. Т. II. Л. 245.
27 Там же. Т. III. Л. 48.
28 Там же. Т. II. Л. 245 (Лекция В.В. Назаревского).
труда и капитала. Зубатов понял христианский социализм слишком упрощенно, так же как и легальный марксизм. Известно, что в пору своей оппозиционной юности Зубатов общался с В.А. Гольцевым, редактором либерального журнала «Русская мысль», «рыцарем конституционной идеи в России». Гольцев был последователем идей катедер-социалиста Адольфа Вагнера, сторонника государственно-христианской версии социалистического учения, утверждавшего, что общественно-политические вопросы надо решать, опираясь на религиозно-нравственные начала и сохраняя существующий государственный строй. На российской почве эти идеи трансформировались (при активном участии Зубатова и Тихомирова) в попытку с помощью Церкви отвлечь рабочих от борьбы за улучшение собственной жизни. Власть по-своему поняла идею религиозно-нравственных начал — абсолютное повиновение, смирение перед лицом монарха.
Замалчивая о политических проблемах в Российской империи, Зубатов действовал исключительно политически и в политических интересах, используя религиозные и национальные чувства подданных.
В каких же взаимоотношениях был Зубатов с религией и с Российской православной церковью? Был ли он сам искренне верующим человеком, надеющимся на то, что «под сенью церкви православной» решаемы все проблемы в обществе и государстве?
Скорее всего, Зубатов был не из тех, кого можно назвать набожным человеком. Этому есть косвенные доказательства. Например, в разговоре с молодым В. Черновым29, будущим лидером партии социалистов-революционеров, он сравнивает нетерпимость революционеров ко взглядам других с нетерпимостью верующих: «Вы, революционеры, нетерпимы, как верующие»30. С трудом верится, что такую характеристику может дать сам верующий.
Зубатов относился к Церкви как к политическому инструменту, способному влиять на умонастроения масс и держать под контролем любые проявления недовольства в обществе. Он видел в православии фундамент абсолютной монархии в России, причем расценивал этот факт не с метафизической точки зрения, а сугубо с практической и идеологической. В одном из своих донесений он писал: «Самодержавие, обладая беспредельностью мощи верховной власти, вдохновляется в своей деятельности началами христианской
29 В. Чернов был задержан в Москве весной 1893 г.
30 Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Кн. 1. Берлин, 1922. С. 213.
религии, глубоко демократической по своему существу»31. Конечно, в России не власть «вдохновлялась» христианской религией, а религия и Церковь «вдохновлялись» указаниями властей. И Зубатов не мог не понимать этого, сам лично используя представителей Церкви в своих интересах.
Завершающим аккордом «полицейского социализма» стала попытка сотрудничества Зубатова со священником Георгием Гапоном. Есть какой-то символизм в том, что именно представитель Церкви повел за собой народ в январе 1905 г. В 1902 г. Зубатова назначают на пост заведующего Особым отделом Департамента полиции. Осенью того же года состоялось знакомство Зубатова и Георгия Гапона, пользовавшегося популярностью в рабочей среде. Неудивительно, что он попал в поле зрения нового начальника Особого отдела. Гапон не был похож на священников, которые обычно приходили беседовать с рабочими. Он держался свободно, непринужденно, внушал доверие. Проблемы, с которыми люди шли к нему за советом, казалось, вызывали у него неподдельный интерес. Зубатов вспоминает о его простоте в общении с народом (естественно, не без сарказма): «.устраивая, например, с рабочими катание на лодках, они располагались с вином и закускою на траве, а затем начиналось пение, оканчивавшееся плясом, в котором, подобрав полы подрясника, особо отличался, со свойственными ему живостью и энергией, отец Гапон»32. Но, конечно, не только вино и пляски притягивали к Гапону. В его поведении виделось преодоление отчужденности между простым человеком и проповедником, которое было очень непривычно и тем самым очень ценно. Сам Зубатов утверждает, что не он проявил интерес к попу Гапону: «Местная администрация, <.> зная, что в Москве рабочие были оставлены мною на руки духовной интеллигенции, настоятельно стала убеждать меня познакомиться с протежируемым ею отцом Георгием Гапоном»33. Вообще от воспоминаний Зубатова о его взаимоотношениях с Гапоном создается впечатление какой-то ревности, затаенной злобы и обиды.
Двойнику московской зубатовской организации, Обществу взаимопомощи рабочих механического производства г. Петербурга, не удалось завоевать такой же популярности, как его «собрату» в Москве. Зубатов очень хотел, чтобы Гапон активизировался, влился в работу Общества. Но Гапон занял выжидательную позицию. Рабочий Семён Кладовников, участник Общества, сообщает в своих
31 ГАРФ. Ф. 102. 1901 г. Д. 801. Ч. 1(2). Л. 28 об.
32 Зубатов С.В. Зубатовщина // Былое. 1917. № 4 (26). С. 169.
33 Там же.
показаниях по Делу 19 января: «Пока Зубатов не был уволен, о. Гапон хотя и принимал участие в делах нашего общества, но действовал не особенно энергично и, как видно, уклонялся, а по увольнении Зуба-това о. Гапон все взял в свои руки и стал нашим руководителем»34. Георгий Гапон играл в свою собственную игру.
Скорее всего, молодой священник решил взять на себя миссию духовного лидера русского пролетариата. В отличие от Зубатова у Гапона все-таки присутствовало желание помочь простому человеку. Похоже, он искренне негодовал, видя вокруг себя цинизм и лицемерие: «В день крещения, 6 января 1903 г., я присутствовал на богослужении в Вознесенском соборе. Была торжественная служба, на которой присутствовали все высшие чины с Треповым во главе, но на меня вся эта обстановка произвела удручающее впечатление. Вместо искренней молитвы, исходящей от чистых сердец, я видел лишь парадные мундиры, и казалось, что никто не думал о значении этого великого дня, а только о собственной позе или же о своих соседях. Полиция с простым народом обращалась самым бесцеремонным образом, и я должен был вступиться за одного бедного человека, которого городовой без всякого повода ударил по лицу»35.
Порочная практика общения Церкви и внутренних органов извращала суть независимого взаимодействия людей и подрывала доверие к Церкви. В августе 1903 г. Зубатов был отправлен в отставку. 1905 год показал всю несостоятельность его политики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Богданович А.В. Три последних самодержца: Дневник. М., 1990. [Bog-danovich A.V. Tri poslednikh samoderzhtsa: Dnevnik. M., 1990.]
2. Бухбиндер Н.А. Зубатовщина в Москве // Каторга и ссылка. 1925. № 1 (14). [Bukhbinder N.A. Zubatovshchina v Moskve // Katorga i ssylka. 1925. N 1 (14).]
3. Гапон Г. История моей жизни. Л., 1926. [Gapon G. Istoriya moey zhizni. L., 1926.]
4. Гоц М.Р. С.В. Зубатов: (Страничка из пережитого) // Былое. 1906. № 9. [Gots M.R. S.V. Zubatov: (Stranichka iz perezhitogo) // Byloe. 1906. N 9.]
5. Два документа из истории Зубатовщины // Красный архив. 1926. Т. 19. [Dva dokumenta iz istorii Zubatovshchiny // Krasnyy arkhiv. 1926. T. 19.]
6. Заславский Д. Зубатов и Маня Вильбушевич // Былое. 1918. № 3 (9). [Zaslavskiy D. Zubatov i Manya Vil'bushevich // Byloe. 1918. N 3 (9).]
7. Зубатов С.В. Зубатовщина // Былое. 1917. № 4 (26). [Zubatov S.V. Zubatovshchina // Byloe. 1917. N 4 (26).]
34 Протокол допроса С.В. Кладовникова // Красная летопись. 1922. № 1. С. 324.
35 Гапон Г. Указ. соч. С. 48.
8. Козьмин Б.П. Зубатов и его корреспонденты. М.; Л., 1928. [Koz'min B.P. Zubatov i ego korrespondenty. M.; L., 1928.]
9. Кудрявцев В.К., Ширинянц А.А. Идеалы и политика: Монархическая государственность Л.А. Тихомирова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2008. № 6. [Kudryavtsev V.K., Shirinyants A.A. Idealy i politika: Monarkhicheskaya gosudarstvennost' L.A. Tikhomirova // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12. Politicheskie nauki. 2008. N 6.]
10. Куропаткин А.Н. Дневник // Красный архив. 1922. Т. 2. [Kuropatkin A.N. Dnevnik // Krasnyy arkhiv. 1922. T. 2.]
11. Протокол допроса С.В. Кладовникова // Красная летопись. 1922. № 1. [Protokol doprosa S.V. Kladovnikova // Krasnaya letopis. 1922. N 1.]
12. Репников А.В., Милевский О.А. Две жизни Льва Тихомирова. М., 2011. [RepnikovA.V., Milevskiy O.A. Dve zhizni L'va Tikhomirova. M., 2011.]
13. Речь о. Иосифа Фуделя при открытии общеобразовательных чтений для рабочих г. Москвы, произнесенная в Историческом музее 16 июня 1902 г. М., 1902. [Rech' o. Iosifa Fudelya pri otkrytii obshcheobrazovatel'nykh chteniy dlya rabochikh g. Moskvy, proiznesennaya v Istoricheskom muzee 16 iyunya 1902 g. M., 1902.]
14. РозановВ.В. Л.Н. Толстой и русская Церковь // Розанов В.В. Религия и культура. М., 1990. [Rozanov V.V. L.N. Tolstoy i russkaya Tserkov' // Rozanov V.V. Religiya i kul'tura. M., 1990.]
15. Слово Высокопреосвященного Владимира, Митрополита Московского и Коломенского, произнесенное на молебне перед началом нравственно-религиозных чтений для рабочих гор. Москвы. М., 1902. [Slovo Vysoko-preosvyashchennogo Vladimira, Mitropolita Moskovskogo i Kolomenskogo, proiznesennoe na molebne pered nachalom nravstvenno-religioznykh chteniy dlya rabochikh gor. Moskvy. M., 1902.]
16. Тихомиров Л.А. Значение 19 февраля 1902 г. для московских рабочих // Былое. 1912. № 14. [Tikhomirov L.A. Znachenie 19 fevralya 1902 g. dlya mosk-ovskikh rabochikh // Byloe. 1912. N 14.]
17. Трудовые конфликты и рабочее движение в России / Отв. ред. И.М. Пушкарёва. СПб., 2011. [Trudovye konflikty i rabochee dvizhenie v Rossii / Otv. red. I.M. Pushkareva. SPb., 2011.]
18. ЧерновВ.М. Записки социалиста-революционера. Кн. 1. Берлин, 1922. [Chernov V.M. Zapiski sotsialista-revolyutsionera. Kn. 1. Berlin, 1922.]
