CC BY
170
УДК 93/94
Соборнов Павел Евгеньевич Pavel E. Sobornov
кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (history), senior teacher of the department of theory and history of state and law Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950, Russia)
E-mail: sobornovpavel@inbox.ru
Российская полиция начала ХХ века: опыт борьбы с революционным движением (по материалам воспоминаний современников)
Russian police of the beginning of the XX century: eхperience of fight against revolutionary movement (on materials of memoirs of contemporaries)
Данная статья посвящена историческому опыту работы российской полиции Российской империи по противодействию революционной деятельности на одном из переломных этапов в развитии российского общества начала ХХ века, характеризующемся невиданным обострением социальных конфликтов и попытками внедрения новых форм работы полиции.
Ключевые слова: Зубатов, теория «полицейского социализма», доносы, провокация, рабочие клубы, Департамент полиции МВД Российской империи, охранные отделения.
This article is devoted to historical experience of activities of the Russian police of the Russian Empire for counteraction of revolutionary activity at one of critical stages in development of the Russian society of the beginning of the XX century characterized unprecedented an aggravation of the social conflicts and to attempts of introduction of new forms of work of police.
Keywords: Zubatov, theory of «police socialism», denunciations, provocation, working clubs, Department of police of the Ministry of internal affairs of the Russian empire, security offices.
Одной из малоизученных проблем историко-правовой науки является деятельность полиции предреволюционной России. Начало разработке этой проблематики в историко-правовой науке было положено в конце 1950 — начале 1960-х годов. В этот период времени были опубликованы многие исторические источники эпистолярного жанра, раскрывающие малоизученные страницы деятельности российской полиции по противодействию революционному движению. Целью данной статьи является изучение опыта проведения полицейских и охранительных мероприятий по противодействию революционному движению в период середины 1890-х — начала 1900-х годов, отраженного в воспоминаниях современников, являющихся на сегодняшний момент важнейшими историческими источниками.
Выбор темы данной статьи обусловлен постановкой в начале ХХ века перед полицией
невиданных функций противодействия организованной революционной деятельности нелегальных тайных обществ, появлявшихся в разных городах и населенных пунктах Российской империи. Остро вставал вопрос о выборе полицией новых форм работы. Как показывают материалы воспоминаний современников, специфической формой противодействия революционному движению уже в начале 80-х годов Х1Х века становилась разработка законодательства по рабочему вопросу, направленного на ограничение труда подростков и женщин и формирование добровольных народных дружин при полиции, которые должны были содействовать в охране общественного порядка [1, с. 39]. Происходило это в условиях расширения функций полиции, а «процесс закрепления новых полномочий за полицией... сопровождался изменением структуры самой полиции» [2, с. 344].
© Соборнов П.Е., 2017
Особенностью революционного движения в России на рубеже Х!Х — начала ХХ веков становилось объединение стихийного рабочего движения, направленного на защиту экономических требований о повышении заработной платы и снижение продолжительности рабочего дня, с оппозиционным движением студенческой молодежи и учащихся. Это объединение двух направлений общественной оппозиционной мысли выражалось и в создании нелегальных рабочих клубов, распространяющих революционные теории, развивающих «слушателей в противоправительственном направлении» [3, с. 49]. Перед российской полицией на рубеже Х!Х — начала ХХ века возникали насущные задачи: 1) установить контроль над деятельностью таких рабочих клубов; 2) запрещать проведение таких рабочих собраний. Решить эти задачи российской полиции необходимо было в условиях наличия существенного пробела в отечественном законодательстве о государственных преступлениях, а именно в уложениях уголовных и исполнительных 1885 и 1903 годов.
В соответствии с этими актами «уголовного преследования по делам об организации антиправительственных демонстраций и антиправительственных рабочих клубов не существовало» [4, с. 5]. По таким делам предусматривалось административное воздействие, которое не могло сбить волну революционного движения. Все эти обстоятельства в виде роста организованного рабочего движения и наличия пробелов в уголовном законодательстве, не регламентирующем процесс организации «противоправительственных демонстраций и рабочих клубов», заставили руководство Министерства внутренних дел пойти на реорганизацию полицейских органов. В 1902 году при губернских жандармских управлениях губерний, где «намечается усиление революционного движения», создавались разыскные отделения. Сам же политический розыск был признан на самом высоком правительственном уровне в качестве сферы «исключительного внимания, отодвинувшей на второй план другие стороны лежащих на полиции обязанностей». Актуальной проблемой деятельности полицейских учреждений становилась организация политического сыска. Разыскным отделениям предстояло противодействовать противоправной деятельности разнообразных кружков, «занимающихся пропагандой социал-демократических идей в рабочей среде». Активисты этих кружков использовали технические нововведения — гектографы и ручные печатные машины — при подготовке
революционных воззваний и прокламаций «возмутительного содержания», чем значительно затрудняли политический сыск. Ведь печатный текст значительно затруднял графологическую экспертизу, которая была одним из стандартных методов идентификации преступников в Х!Х веке.
Таким образом, полицейские учреждения вставали перед задачей модернизации методов и способов сыска по делам о революционных правонарушениях и преступлениях. Большой вклад в развитие полицейских мероприятий по борьбе с революционным движением внесла деятельность Сергея Васильевича Зубатова (1864—1917) на посту начальника Московского охранного отделения и начальника отдела Департамента полиции МВД Российской империи в конце Х!Х — начале ХХ века, получившая в отечественной историко-правовой науке название «зубатовщина», или «полицейский социализм». В советской историко-правовой науке полицейские мероприятия С.В. Зубатова исследовались через призму тезиса о кризисе самодержавия как формы правления дореволюционной России, проявлением чего и считался полицейский курс Департамента полиции рубежа Х!Х—ХХ веков [5, с. 3—10]. Несмотря на тот факт, что советская историко-правовая наука признавала то, что «зубатовщина нанесла вред рабочему движению и стала ловушкой для малосознательных рабочих», в работах по истории КПСС «зубатовщина» подвергалась конъюнктурным разоблачениям, так и не став темой отдельного внимания советских историков и правоведов. Даже в научных работах по истории российской полиции, появившихся в 1990—2000-х годах, полицейские мероприятия не стали объектом самостоятельного научного анализа по причинам традиционного восприятия «зубатовщины» в качестве кризиса российского самодержавия. Только в конце 2000-х годов отечественная историко-правовая наука начала разработку личностного фактора в деятельности российской полиции, но обобщающих работ по проблемам «зубатовщины» как комплекса новаци-онных для российской полиции форм и методов работы по-прежнему нет.
Между тем полицейско-охранительные мероприятия С.В. Зубатова становились не только новыми формами и методами работы российской полиции начала ХХ века в борьбе с революционным движением, но и получили признание не только у сотрудников Департамента полиции России, но и у политических противников — русских революционеров, справедливо
увидевших в зубатовских мероприятиях русской полиции целенаправленную деятельность по разложению рядов противников самодержавия. Все воспоминания о «зубатовщине» можно разделить на три большие группы:
1) воспоминания сотрудников Департамента полиции МВД Российской империи [6, с. 17—24]: А.А. Лопухина, Л.П. Меньщикова, П.Г. Курлова, Д.Н. Любимова, В.Д. Новицкого. Особой ценностью отличаются воспоминания начальника канцелярии Министерства внутренних дел при пяти министрах начала ХХ века Дмитрия Николаевича Любимова, воспринимавшего С.В. Зу-батова в качестве «одного из замечательных чинов МВД». Через Любимова проходила вся делопроизводственная документация ведомства, со многими чинами полиции он был лично знаком, чем и объясняется ценность воспоминаний автора. Для большинства представителей полицейской службы начала ХХ века было характерно достаточно пренебрежительное отношение к С.В. Зубатову и его проектам борьбы с преступностью, что объясняется как личной завистью, так и нежеланием перестраивать работу вверенных подразделений полиции по причине отсутствия подходящих кадров. Воспоминания сотрудников полиции демонстрируют наличие острых объективных конфликтов разных должностных лиц по проблемам противодействия революционному движению;
2) воспоминания участников зубатовских организаций: В. Гоца, М. Вильбушевич, Б.П. Козь-мина и др.;
3) воспоминания русских революционеров: С.И. Мицкевича, Э. Баумана, П. Заломова. Все авторы воспоминаний исходили из восприятия С.В. Зубатова и его деятельности как новаторской — «деятельности, порывающей с традициями полицейской службы в деле организации политического сыска» [7, с. 3—7].
Большое воздействие на формирование глубоких преобразований в деятельности органов российской полиции сыграла личность самого Сергея Васильевича Зубатова. На протяжении нескольких лет конца 70-х — начала 80-х годов XIX века он сам участвовал в деятельности нелегальных студенческих организаций и в антиправительственных выступлениях. Получив знания о формах и методах работы нелегальных студенческих кружков, С.В. Зубатов перешел на службу в полицию. Во многих исторических источниках вопрос о причинах перехода С.В. Зубатова на службу в полицию не находит своего ответа. Это происходило по следующим причинам: в факте перехода С.В. Зубатова на
службу в полицию проявляется негативная сторона революционного движения — низкий уровень навыков конспиративной работы 80-х годов Х1Х века, на которую советская историческая наука не обращала внимания. Большинство современников отмечают, что факт перехода С.В. Зубатова на службу в полицию имел место в середине 80-х годов, когда часть студенческой и рабочей интеллигенции отошла от активного революционного движения по причине кажущейся недостижимости свержения самодержавия. Несмотря на то, что представители советской исторической науки (Лаверычев) считали, что программный документ — «Записку о рабочем движении» — С.В. Зубатов подготовил в 1898 году, в 1886—1887 годах он уже был широко известен в Москве как провокатор [8, с. 63—68]. Несмотря на то, что метод провокации в полицейском противодействии революционному движению был известен с 1870-х годов, именно С.В. Зубатов во второй половине 80-х годов Х1Х века достиг в применении этого метода настоящего искусства. Метод заключался во внедрении агентов полиции в рабочую или студенческую социальную среду для сбора информации о преступниках и организации преступлений, в результате чего следовали аресты активных революционеров. Сергей Васильевич Зубатов уже на этом этапе, как считали многие его современники, обратил внимание на социальные и мировоззренческие установки рабочей и студенческой среды и пришел к выводам об обоснованности рабочих и студенческих выступлений в условиях, когда отсутствовали элементарные социальные гарантии. Он начинает обращаться в Московское охранное отделение Департамента полиции Российской империи с предложениями возглавить экономическую и социальную борьбу рабочих и служащих и удовлетворить экономические нужды рабочих в организации социальных касс взаимопомощи, организовать народные столовые и клубы. Результатом такой деятельности охранного отделения становился рост популярности полиции в широких массах населения, который достигался путем организации в полиции личного приема рабочих и отказа от методов физического воздействия полицейских на подследственных. Представитель революционного движения Москвы Сергей Иванович Мицкевич в своих воспоминаниях констатировал факт того, что уже «к середине 1896 года начались провалы в организации и деятельности революционных организаций социал-демократии в Москве» [9, с. 63—68]. Это проявлялось, в частности, в арестах актив-
ных участников экстремистских формирований, о которых сотрудники Московского охранного отделения Департамента полиции МВД Российской империи узнавали от своих провокаторов и в результате приема жалоб рабочих в полиции. Большой вклад внес С.В. Зубатов и в трансформацию следственных действий — проведение допросов. От своих подчиненных он требовал: 1) отказа от применения физических способов воздействия; 2) создания благожелательной обстановки; 3) развития политической «грамотности» сотрудников полиции.
Один из арестованных вспоминал: «Начальник Охранного отделения С.В. Зубатов вызывал арестованных к себе в кабинет, угощал чаем, папиросами и вел непринужденные разговоры, некоторых выпускал «под честное слово»... предлагал и давал деньги арестованным для семей». Целью таких мероприятий было стремление Зубатова: 1) определить место арестованного в экстремистской деятельности; 2) четко разделить непримиримые позиции представителей радикальной интеллигенции и рабочих, которых планировалось вовлечь в агентурную сеть внештатных осведомителей полиции.
Средством проведения таких мероприятий Зубатов считал легализацию рабочих клубов, изб-читален, кружков чтения литературы по рабочему вопросу, подконтрольных охранным отделениям полиции. Крупнейшим кружком рабочих становилось общество рабочих, созданное в 1902 году при Политехническом музее в Москве. За счет средств Московского охранного отделения в лекционном зале Исторического музея имени императора Александра III устраивались общедоступные лекции, которые проводили профессора ведущих высших учебных заведений империи и общественные деятели, публицисты. Они читали лекции и проводили занятия по истории и теории рабочего вопроса, детально разбирали особенности российского и зарубежного трудового законодательства. Такие мероприятия должны были проводиться, по мысли С.В. Зубатова, на всех промышленных предприятиях и использоваться в качестве: источника получения информации о деятельности нелегальных организаций и активистов; средства усиления связи полиции с населением подведомственных территорий; способа контроля миграционных потоков и создания в процессе работы в таких рабочих союзах проправительственного общественного мнения.
В первые годы ХХ века новаторские мероприятия Московского охранного отделения по
противодействию экстремистскому революционному движению давали позитивные результаты. На втором съезде РСДРП 1903 года, проходившем в эмиграции, один из делегатов — московский революционер Николай Бауман был вынужден признать: «Мы считаем своим долгом сказать теперь голую правду как бы прискорбна она не была: в Москве революционная социал-демократия спасовала перед полицейским социализмом». Такая оценка деятельности полицейских органов была связана с тем, что представители зубатовских организаций, пропагандируя идеи «полицейского социализма», предлагали рабочим решить острейшие социальные проблемы: снизить продолжительность рабочего дня, защитить права рабочих перед лицом предпринимателей и фабрикантов, стремящихся извлечь максимальную прибыль. Социал-демократы, в отличие от сторонников С.В. Зубатова, не имели конструктивных способов решения социальных проблем рабочих, что приводило к снижению популярности социал-демократической пропаганды в рабочей среде. Результатами деятельности зубатовских организаций — рабочих клубов и союзов становились масштабные провалы революционеров. Опыт Московского охранного отделения был распространен и на деятельность полицейских учреждений других населенных пунктов империи. Свое развитие он получил в малороссийских городах — Одессе, Николаеве, а также в губерниях Западного края, отличавшихся достаточно пестрым национальным составом. Именно в этих регионах империи социальные противоречия часто накладывались на вековые межнациональные противоречия и становились основой мощного экстремистского движения еврейской интеллигенции, выраженного в деятельности Еврейского рабочего союза (БУНД). Дело оказалось настолько сложным, что проведение полицией мероприятий по силовому подавлению выступлений «инородческих элементов» приводило лишь к обострению конфликтности. После этого дело о БУНДе было передано в Московское охранное отделение. В результате применения таких методов работы, как подготовка агентуры полиции из числа учащейся еврейской молодежи и поддержка полицией культурных инициатив еврейского населения, новых форм организации следственной работы удалось распространить проправительственные настроения в интеллигентской среде и посеять конфликты в самой среде оппозиционной организации еврейской интеллигенции. Один из подследственных вспоминал: «Зубатов
вел беседы на различные темы в непринужденном тоне, далеком от допроса. Искусно разыгрывая увлечение допрашиваемым, он заражал последнего искренностью, и давал обещание содействовать в решении повседневных проблем, чем постепенно склонял допрашиваемого на свою сторону и сеял сомнение в необходимости антиправительственных действий» [10, с. 99—131].
В условиях сползания российского общества к революционному кризису 1905 года, противостояния разнообразных придворных группировок в борьбе за власть и при покровительстве министра внутренних дел В.К. Плеве Сергей Васильевич Зубатов был назначен начальником особого отдела МВД Российской империи. Этот отдел, созданный в первых годах ХХ века, должен был внедрять новые методы работы в деятельность российской полиции, столкнувшейся с мощной волной революционного движения и террористической деятельности. По мере расширения зубатовских форм и способов деятельности полиции возникли противоречия, которые выражались в учащающихся жалобах фабрикантов и собственников на рабочих, вовлеченных полицией в систему общественной деятельности и отвлекаемых от производства; невозможности содействия рабочим и служащим в реализации экономических требований по причине отсутствия необходимого финансирования [11, с. 69—84].
Все эти обстоятельства приводят к тому, что зубатовские рабочие клубы и союзы начинают терять свою популярность. Сам же С.В. Зуба-тов был вынужден уйти в отставку, поскольку его мероприятия не достигли ожидаемых результатов в виде ликвидации экстремистской деятельности в условиях начавшейся первой русской революции. Вместе с тем, новаторские методы работы, практикуемые С.В. Зу-батовым: подготовка и внедрение агентов в оппозиционные и революционные организации, поддержка общественной инициативы, выраженной в деятельности клубов, союзов и других общественных организаций, содействие полиции в решении острых и повседневных проблем, изменение форм и методов проведения допросов, получили свое распространение в деятельности полиции в годы первой русской революции 1905—1907. Так, например, в 1906 году с целью разложения студенческого забастовочного движения полиция начала оказывать содействие в организации академических союзов, выступающих против студенческих забастовок и протестного срыва занятий в уни-
верситетах. Огромной популярностью в этот период пользовался Первый академический союз студентов Политехнического института Москвы, который встал на «путь борьбы с политикой и забастовками» [12, с. 531—537]. Он использовался сотрудниками Московского охранного отделения для выявления активных участников студенческих забастовок и беспорядков. Существование таких организаций было связано с деятельностью Петра Аркадьевича Столыпина на посту министра внутренних дел 1906—1911 годов. Таким образом, можно сделать следующие выводы: современники в своих воспоминаниях в большей массе достаточно позитивно оценивали деятельность Сергея Васильевича Зубатова, видя в ней новаторские приемы в противодействии революционному движению; деятельность С.В. Зубатова достаточно сильно контрастировала со стандартными методами работы и позволяла на том историческом этапе решать насущные задачи противодействия революционному движению; недостатки в деятельности Московского охранного отделения, возглавляемого С.В. Зубатовым, были связаны с системным кризисом самодержавной формы правления страны.
Примечания
1. Егорышев С.В., Егорышева Н.В. Из истории взаимодействия правоохранительных органов с институтами гражданского общества и населением в Российской Федерации // Российский следователь. 2010. № 4. С. 38—40.
2. Орлов Д.В. Взаимоотношения земских управ и полиции в нормативно-правовых актах эпохи реформ и контрреформ второй половины Х1Х в. // Народ и власть: взаимоотношения в истории и современности: сборник научных трудов / отв. ред. И.В. Ми-хеева, Ф.А. Селезнев. Вып. 2. Н. Новгород, 2015. С. 340—345.
3. ЦАНО. Ф. 918. Оп. 2. Дело 8. Циркулярные распоряжения Департамента полиции МВД Российской империи 28.02.1895—23.11.1901 гг. Л. 49. Циркуляр Департамента полиции МВД губернаторам от 12 августа 1897 года № 7587. 136 л.
4. Мандельштам М.Л. 1905 год в политических процессах: записки защитника. М., 1931. 467 с.
5. Игнатьев В. Борьба против зубатовщины в Москве. М., 1939. 54 с.
6. Департамент полиции 1898—1908 гг.: из воспоминаний чиновника // Былое. Журнал, посвященный истории освободительного движения. 1917. № 5—6 (27—28). С. 17—24.
7. Козьмин Б.П. С.В. Зубатов и его корреспонденты среди охранников, жандармов и провокаторов. М.-Л., 1928. 144 с.
8. Гоц М. О С.В. Зубатове // Былое. Журнал, посвященный истории освободительного движения. 1906. № 9. С. 63—68.
9. Мицкевич С.И. На грани двух эпох от народничества к марксизму: мемуарная запись. М., 1937. 254 с.
10. Заславский Д. Зубатов и Маня Вильбушевич // Былое. Журнал, посвященный истории освободительного движения. 1918. № 3 (31). С. 99—131.
11. Отрывки из воспоминаний Д.Н. Любимова // Исторический архив. 1962. № 6. С. 69—84.
12. Петр Аркадьевич Столыпин и студенты: отрывки из воспоминаний // Исторический вестник: историко-литературный журнал. 1914. Май. С. 531—537.
Notes
1. Egoryshev S.V., Egorysheva N.V. From story of interaction of law enforcement agencies with institutes of civil society and the population in the Russian Federation/the Russian investigating officer. 2010. № 4. P. 38—40.
2. Orlov D.V. Relations of territorial justices and police in standard legal acts of an era of reforms and counterre-forms of the second half of the XIX century // People and the power: relations in the history and present: collection of scientific works / ed. I.V. Mikheyeva, F.A. Seleznyov. Issue 2. Nizhny Novgorod, 2015. P. 340—345.
3. Central archive of the Nizhny Novgorod Region. Fund 918. Inventory 2. Case 8. Circular orders of De-
partment of police of the Russian empire of 1895—1901. Sheet 49. Circular letter of Department of police of the Ministry of internal affairs of the Russian empire on August 12, 1897 № 7587. 136 sheets.
4. Mandelstam M.L. 1905 in political processes: defender's notes. Moscow, 1931. 467 p.
5. Ignatyev V. Fight against a Zubatov's sistem in Moscow. Moscow, 1939. 54 p.
6. Department of police of 1898—1908: from memoirs the official // Past. The magazine devoted to history of liberation movement. № 5—6 (27—28). 1917. P. 17—24.
7. Kozmin B.P. S.V. Zubatov and his correspondents among security guards, gendarmes and provokers. Moscow—Leningrad, 1928. 144 p.
8. Gots M. About S.V. Zubatov // Past. The magazine devoted to history of liberation movement. 1906. № 9. P. 63—68.
9. Mitckiewicz S.I. On the verge of two eras from populism to Marxism: memoirs record. Moscow, 1937. 254 p.
10. Zaslavsky D. Zubatov and Manya Vilbushevich // Past. The magazine devoted to history of liberation movement. 1918. № 3 (31). P. 99—131.
11. Fragments from D.N. Lyubimov's memoirs // Historical archive. 1962. № 6. P. 69—84.
12. Pyotr Arkadyevich Stolypin and students: fragments from memoirs // Historical bulletin: historico-liter-ary magazine. 1914. May. P. 531—537.
