CC BY
16
Яков Борисович Радуль-Затуловский (1903-1987) - известный востоковед, ученик академика Н.И. Конрада1, «создатель многих глубоких и талантливых исследований по японской философии», внёсший «существенный вклад в отечественное и мировое японо-ведение». Его работы были известны не только советской, но и японской научной аудитории. При этом японские публикаторы исследований Я.Б. Радуль-Затуловского отмечали не только новизну их содержания, но и «глубоко аргументированный характер научных выводов»2. Как вспоминала о Якове Борисовиче его ученица Л.В. Зенина3, «его увлечённость и преданность избранной стезе в науке граничила с чем-то невообразимым»4. Будучи «на редкость воинствующим лектором, он с необыкновенным упорством отстаивал свои марксистские материалистические воззрения»5. Я.Б. Радуль-Затуловского интересовала не только Япония, он изучал историю распространения конфуцианства и материалистических идей и в Китае6.
Я.Б. Радуль-Затуловский учился на юридическом факультете Киевского института народного хозяйства (1924-1929 гг.), был аспирантом японской кафедры Московского института востоковедения (МИВ) (19301931 гг.) и Института востоковедения АН СССР (1931-1936 гг.). 20 июля 1936 г. состоялась защита Я.Б. Радуль-Затуловским диссертации на степень кандидата философских наук по теме «Учение Конфуция в современной японской философии» на заседании Квалификационной комиссии общественных наук АН СССР. Официальными оппонентами были Н.И. Конрад и Ю.К. Шуц-кий7. После защиты Я.Б. Радуль-Затулов-ский стал старшим научным сотрудником Института востоковедения АН СССР. В 1938 г. на Всесоюзном конкурсе («соревновании») молодых научных работников он был удостоен премии 1-й категории за рабо-
ту «Образцы фашистской модификации конфуцианства»8. С того же 1938 г. Я.Б. Радуль-Затуловский стал преподавать курс китайской и японской философии на философском факультете ЛГУ. 11 июня 1942 г., находясь в эвакуации в Ташкенте, Я.Б. Радуль-Затуловский защитил в Среднеазиатском государственном университете (САГУ) диссертацию на степень доктора исторических наук по теме: «Очерки по истории материалистических идей в Японии в XVII-XIX вв.». В 1947 г. он стал профессором Восточного факультета ЛГУ. В отзыве, датированном 30 мая 1947 г., Н.И. Конрад писал, что в лице Я.Б. Радуль-Затуловского советское японоведение обладает «высококомпетентным, талантливым исследователем истории японской философии, человеком, безгранично преданным науке, неутомимым работником»9, который является единственным в стране специалистом в этой области. Его работа «Конфуцианство и его распространение в Японии» представляет автора как «первоклассного знатока вопроса и исключительно обогащает» японоведче-скую научную литературу10. В другой своей работе - «Очерки по истории материалистических идей в Японии в XVII-XIX вв.» Я.Б. Радуль-Затуловский смог «в крайне сложной картине всевозможных школ и направлений обнаружить особую, до него не замеченную линию - материалистической мысли»11.
Выход в свет труда Я.Б. Радуль-Затулов-ского «Конфуцианство и его распространение в Японии» вызвал критику на страницах журнала «Вопросы философии»12, обвинение в том, что автор «часто сбивается на путь простого эмпирического описания фактов, объективистского изложения рассматриваемых им философских и этико-полити-ческих теорий вместо их марксистского анализа и объяснения»13.
Так же была воспринята и статья Я.Б. Радуль-Затуловского, опубликованная в 1949 г. в «Философских записках»14: «Бесстрастно, без всякой попытки классового анализа описывает автор практикуемое идеологами японского империализма соединение религиозно-мистического хлама с реакционным позитивизмом английского буржуазного философа Спенсера»15.
В защиту Я.Б. Радуль-Затуловского выступил Н.И. Конрад16. Он весьма высоко оценивал и результаты научной работы своего ученика, и то упорство, с которым он преодолевал объективные трудности.
4-6 апреля 1949 г. в Москве состоялись расширенные заседание Учёного совета Тихоокеанского института АН СССР и бюро московской группы Института востоковедения АН СССР, посвященные «вопросам борьбы с проявлением буржуазного космополитизма в востоковедной науке». В качестве одного из примеров «буржуазного объективизма» и «низкопоклонства перед буржуазной наукой» в своём докладе Е.М. Жуков17 привёл книгу Я. Б. Радуль-Затуловско-го «Конфуцианство и его распространение в Японии», бросив упрёк автору, что им не решён «основной вопрос о классовой природе конфуцианства»18.
За «методологическую порочность» Я.Б. Радуль-Затуловский был уволен из Института востоковедения АН СССР в 1950 году19. Он стал научным сотрудником Публичной библиотеки20.
Своё увольнение из Института востоковедения АН СССР Я.Б. Радуль-Затуловский воспринял трагически, о чём и писал 20 сентября 1950 г. вице-президенту АН СССР В.П. Волгину21: «Отчисление было сделано так, как будто я не живой человек, коммунист и учёный в столь трудной и специфически сложной области науки, а покойник, которого списывают за смертью»22.
Надежда вернуться к прежней работе не покидала его. 15 июня 1953 г. он обратился к Н.С. Хрущёву23 с просьбой о содействии в этом его намерении, но добиться возвращения в Институт востоковедения АН СССР Я.Б. Радуль-Затуловскому не удалось. Он
работал старшим научным сотрудником (1956-1969 гг.), а затем консультантом Ленинградских секторов (1969-1973 гг.) в Институте философии АН СССР24: писал главы по истории японской философии для I, II, IV и V томов «Истории философии» (М.,1957-1961), статьи для «Философской энциклопедии», подготовил предисловие к книге о современных японских мыслителях25, издал монографию, подводящую итог его исследовательской работе26.
Я.Б. Радуль-Затуловский - Н.С. Хрущёву
Секретарю Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза товарищу Никите Сергеевичу Хрущёву от члена КПСС с 1927 г. Радуль-Затуловского Якова Борисовича, профессора, доктора исторических наук, проживающего в г. Ленинграде по Лесному проспекту в д. № 61, квартира 243
Глубокоуважаемый и дорогой Никита Сергеевич! Не обессудьте, что я беспокою Вас подобного рода письмом. Переживания заставили меня это сделать.
В 1931 г. я поступил на подготовительное отделение аспирантуры при Институте востоковедения Академии наук СССР, квалифицируясь по ещё редкой у нас специальности - истории китайской и японской философии. В 1932 г. был переведён на основной курс аспирантуры, которую закончил в 1936 г., защитив диссертацию на степень кандидата философских наук.
С 1 декабря 1936 г. по 15 августа 1941 г., а затем с 20 мая 1942 г. по 1950 г. я работал старшим научным сотрудником Института востоковедения, исполняя также обязанности заведующего Японским кабинетом этого института. Стало быть, я - питомец Института востоковедения Академии наук СССР, - учился и работал в этом родном мне научном учреждении целых 18 лет. Дирекция Института и Президиум АН СССР не раз находили нужным отметить мою работу (при-
каз дирекции Института востоковедения от 29 декабря 1938 г. № 66, приказ Президиума АН СССР от 26 июля 1939 г., приказ дирекции Института востоковедения от 5 ноября 1946 г., № 96).
В 1938 г. на Всесоюзном конкурсе молодых учёных моя работа «Конфуцианство на службе у японского фашизма» была удостоена первой премии. В 1942 г. я защитил диссертацию на тему «Очерки по истории материалистических идей в Японии в XVII-XIX вв.» на степень доктора исторических наук.
В 1947 г. решением Редакционно-изда-тельского совета АН СССР Институт востоковедения издал моё большое исследование «Конфуцианство и его распространение в Японии» объёмом около 30 печатных листов.
15 апреля 1949 г. Президиум Ленинградского областного комитета профсоюза работников высшей школы и научных учреждений, обсудив итоги общественного смотра работы научных учреждений г. Ленинграда в 1948 г., наградил Японский сектор Института востоковедения почётной грамотой, отметив меня как руководителя (протокол № 11).
В течение 1948-[19]50 гг. были напечатаны новые мои работы, посвящённые истории материалистической философии и критике японской буржуазной социологии эпохи империализма.
Я трудился в столь специфически сложной и трудной области, не покладая рук, пренебрегая отдыхом и здоровьем, работал в позднее ночное время, изучая древние китайские и японские тексты и современные китайские и японские первоисточники, особенно по истории развития материалистической мысли. Легко представить себе характер работы и какие требования должен предъявлять к себе здесь исследователь. Больше того, работать приходилось, не имея возможность получить совета или помощи. Об изучении примеров работы других наших исследователей, которым я мог бы следовать, из которых я мог бы заимствовать соображения, сведения, с которыми мог бы
сравнивать и т.п., и говорить не приходится, так как их не было в природе. Сознавая всю ответственность, которую несу как коммунист, могу сказать, что мои стремления не пропали даром. Если следовать утверждениям даже той суровой критики, которой подверглись некоторые мои исследования, то приходится констатировать, что уже имеются налицо ряд достижений в этой специфически сложной и трудной области, впервые изучаемой в истории нашего востоковедения.
Я хорошо сознаю, дорогой Никита Сергеевич, как мало скромности в моих строках. Но если я, скрепя сердце, позволил себе написать их, то это только лишь потому, что обстоятельства, груз совершенно незаслуженных переживаний вынудили меня писать о собственной работе.
Дело в том, что Институт востоковедения Академии наук СССР, издавший не менее десяти моих работ, где я в течение многих лет являлся членом Учёного совета, где вёл активную общественную работу, например, редактировал стенную газету на протяжении 16 лет, руководил семинарами, являлся консультантом по партийному просвещению, выполнял другие общественные поручения, - этот институт, воспитавший меня как специалиста, вдруг, внезапно, вместо поддержки и помощи в моей трудной работе, осенью 1950 г. уволил меня с работы.
Воспользовавшись правильным решением о переводе Института востоковедения в Москву, дирекция уволила 19 научных сотрудников, представляющих важные и редкие специальности. Среди уволенных была группа коммунистов - высококвалифицированных, вполне сформировавшихся научных работников, зарекомендовавших себя хорошим знанием источников на индийском, турецком, китайском и японском языках и своими исследованиями. Меня, например, никто из членов дирекции даже не удостоил беседы, чтобы объяснить причину случившегося со мной несчастья, когда специалист лишается права работать в любимой области знания и в учреждении, где эта важная и ответственная работа единственно возмож-
на, так как там представлена среда филологов и историков и сама литература, которую этот же специалист в течение многих лет комплектовал. Никто из членов дирекции даже не побеспокоился подумать, на какие средства я должен существовать, а главное, как дальше должна сложиться моя судьба как работника науки. Никто не поверит, чтобы в каком-либо другом научном учреждении нашей страны могли поступить таким образом с квалифицированным коммунистом-учёным, чтобы так можно было расшвыривать кадры, как это сделала дирекция Института востоковедения.
Вот уже скоро три года как я работаю в Государственной Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в качестве заведующего Отделом зарубежного Востока и не используюсь по специальности. Библиотека имеет собственные задачи и не в состоянии утверждать для моего производственного плана темы научной работы, кроме библиотечных и библиографических. Да и для ведения такой работы она мне разрешила использовать всего лишь один день в течение недели, когда я могу быть свободным от библиотечных технических дел. Работая в библиотеке, мной была написана в 1951 г., по поручению акад[емика] Г.Ф. Александрова27, работа объёмом около 6 листов, по-свящённая китайской и японской философии феодального времени в качестве материала для книги «История философии», которую авторский коллектив использовал. Писал же я эту работу в дни отдыха и по ночам, так как дирекция библиотеки отказалась выделить требовавшиеся три месяца для выполнения сжатой и столь специфически сложной работы. Работая в библиотеке, я точно в таких же условиях написал исследование, посвящённое выдающемуся китайскому учёному, философу-материалисту XVIII в. - Дай Чжэню28, о котором с таким уважением и гордостью говорит историческая литература народно-демократического Китая. Однако вместо раскрытия основного теоретического наследия этого пламенного патриота и борца за счастье народа, мыслителя, ненавидевшего всей душой маньчжур-
ских захватчиков, мне пришлось выделить всего лишь его издательскую и библиографическую деятельность, в соответствии с требованиями плана библиотеки.
Мне уже 50 лет. При резко ухудшившимся состоянии здоровья для творческой исследовательской работы остался совсем небольшой срок. И очень тяжело сознавать, что я оказался вышвырнутым из родного мне научного учреждения как некая ненужная вещь, и вот уже третий год вынужден быть оторванным от важного и любимого дела, составляющего смысл моей жизни как научного работника. У меня накопился материал для «Очерков по истории китайской материалистической философии», которые я мог бы написать в течение двух с половиной лет. Уже имеется работа «Очерки по истории материалистических идей в Японии XVII-XIX вв.». Полтора года сосредоточенной работы для исправлений и дополнений, - и эта обстоятельная монография могла бы быть сдана для рецензирования. Наполовину закончена столь важная для разоблачения чёрной воинствующей реакции работа «Буддизм и его распространение в Японии» -вторая часть «трилогии», после опубликованной и упоминавшийся выше книги о конфуцианстве. Все эти работы преследуют цель - внести посильную помощь китайской коммунистической партии в её борьбе против пережитков феодальной и влияния буржуазной идеологий в области истории китайской теоретической и общественной мысли, на что обращает такое внимание товарищ Мао Цзэдун29, внести посильную помощь в дело борьбы прогрессивных сил Японии против внутренней и внешней реакции в интересах борьбы народа за свободу, независимость, против «проституирования характера народа» (Токуда Кюити30).
И я никак не понимаю, что выиграла дирекция Института востоковедения АН СССР, какую пользу принесла она советскому востоковедению, принудив меня прервать мою исследовательскую работу и изгнав меня из своих стен под видом выполнения приказа о переводе института в Москву и его реорганизации? Не могу удержаться,
чтобы не привести характерный пример того, что дирекция принесла нашему делу не пользу, а вред. Недавно Публичную библиотеку им. Салтыкова-Щедрина посетил приезжавший в Ленинград известный японский прогрессивный учёный историк, профессор Хани Горо31 - член Всемирного совета мира, упоминающийся в адресате ответа Советского Правительства, подписанного В.М. Молотовым32, на имя Комиссии Конгресса народов в защиту мира (см. «Правда» от 28 апреля)33. Проф[ессор] Хани Горо рассказывал на приёме также о своих работах, посвя-щённых выдающемуся японскому философу-материалисту XVIII [в]. - Андо Сёэки34,
- этому воинствующему атеисту, непримиримому врагу монархии, власти аристократии и паразитирующего самурайства, автору первой и единственной в Японии теории утопического социализма. Нагата Хироси35, талантливый учёный-марксист, погибший от руки затравившей его реакции, ещё в 1937 г. писал, что во всей Японии прогрессивные люди с нетерпением ждут появления в свет обнаруженных рукописей Андо Сё-эки, - этого непримиримого «изобличителя мучителей народа». С тех пор имя этого пламенного борца против монархии и агрессивного самурайства, за «мирную Японию среди народов всех четырёх направлений -юга, севера, востока и запада» не сходит с уст японских прогрессивных учёных. И надо было видеть, как суровый и сдержанный проф[ессор] Хани Горо, в присутствии акад[емика] Д.В. Наливкина36, возглавлявшего товарищей, встречавших японского учёного, потрясённый, выражал свои эмоции, узнав, что в Советском Союзе не только знают о наследии Андо Сёэки, но что в течение последних 15 лет уже трижды в советской востоковедной литературе давалась обстоятельная характеристика воззрений этого выдающегося сына японского народа
- предтечи нынешних японских борцов за мир (см. тезисы моего доклада на тему «Фальсификация истории философии японским фашизмом» в сборнике в честь 120-летия Ленинградского государственного университета, 1939 г., стр. 11137, мою статью38
«Материалистическая философия Ито Дзин-сай», журнал «Советское востоковедение», № 11, 1941, стр. 5 439, мою книгу «Конфуцианство и его распространение в Японии», 1947, стр. 181, 259, 345-46). Хани Горо не столько обрадовался тому, что ему были представлены все его собственные основные работы, сколько тому факту, что задолго до его ученика - Бартона, издавшего на английском языке в 1952 г. обстоятельную книгу об Андо Сёэки, в советской востоковедной литературе была дана обобщающая характеристика основных положений главного сочинения Андо Сёэки - «Сидзэн си-нэйдо» - «Истинно действующие законы природы».
Кто же виновен в том, что я, советский специалист, трудившийся над изучением наследия Андо Сёэки, делавший об этом научные сообщения и писавший о нём, не смог воспользоваться приоритетом, ради нашего советского востоковедения, и первый раньше и правильнее, полнее, чем это сделал Бартон, опубликовать монографию, специально посвящённую Андо Сёэки40, числившуюся в моём плане, несмотря на то, что в институте хорошо было известно, что в 1949 г. я работал над подготовкой к печати этого моего исследования. Дирекция института вышвырнула меня за порог и лишила возможности выпустить в свет работу, имеющую явное политическое значение, особенно теперь. Разве трудно сделать вывод, что дирекция принесла делу не пользу, а вред?! Чем она руководствовалась, поступив подобным образом, никак не могу понять до сих пор. Я всё это очень переживаю. Чувствую, что нервная система всё больше расшатывается, и всё время думаю о чудовищной несправедливости, допущенной в отношении меня, и об ущербе, нанесённом важному и нужному делу в нашем научном востоковедении.
Решения XIX съезда нашей партии требуют от каждого коммуниста мобилизации сил для дальнейшего развёртывания творческой работы. Я не имею права оставаться в стороне от такой работы в нужной области науки.
Я допустил в своих работах ошибки объективистского характера. Но я прислушался к голосу критики, правда, далеко не во всём справедливой41, осознал свои ошибки и всей душой стремлюсь к тому, чтобы не повторять их. Но неужели допущенные в таком деле и при таких условиях работы ошибки могли превратиться в род родимого пятна, навеки опорочивающего и требующего, чтобы я был отринут от моей любимой научной работы?
Я очень прошу Вас, дорогой Никита Сергеевич, если найдёте целесообразным, ответить на волнующий меня вопрос и помочь вернуться к работе в Сектор Дальнего Востока Института востоковедения АН СССР, где я учился, работал и творил, по мере моих скромных знаний, целых 18 лет.
15.VI.1953 г.
Як. Радуль-Затуловский
Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 411 (Управление кадров Российской академии наук). Оп. 37. Д. 1312. Л. 106113. Машинопись, подпись - автограф.
Примечания
1 Конрад Николай Иосифович (1891-1970) -востоковед, академик АН СССР (с 1958 г.).
2 См. о нём: Памяти Якова Борисовича Ра-дуль-Затуловского // Народы Азии и Африки. 1988, № 4. С. 211.
3 Зенина Любовь Васильевна (1920-2018) -историк-востоковед, доцент ЛГУ (с 1961 г.).
4 Зенина Л.В. Я.Б. Радуль-Затуловский - историк философии Востока (к 100-летию со дня рождения) // Проблемы истории, философии и культуры: межвузовский сборник. Вып. XVI/2. М. - Магнитогорск, 2006. С. 402.
5 Там же. С. 404.
6 Радуль-Затуловский Я.Б. Конфуцианство и его распространение в Японии. М. - Л., 1947; Изд. 2-е. М., 2010; Он же. Материалистическая философия Накаэ Тёмин // Советское востоковедение. Сб. VI. М. - Л., 1949. С. 247 -270; Он же. Великий китайский атеист Фань Чжэнь // Еже-
годник Музея истории религии и атеизма. М., 1957. Т. 1. С. 282-316.
7 Шуцкий Юлиан Константинович (18971938) - филолог-востоковед, философ, переводчик, профессор Ленинградского восточного института.
8 АРАН. Ф. 411 (Управление кадров Российской академии наук). Оп. 37. Д. 1312. Л. 99.
9 Там же. Л. 52.
10 Там же. Л. 51 об.
11 Там же. Л. 51 об.
12 Александров А.П. Исследование по истории восточной философии // Вопросы философии. 1948, № 2 (4). С. 323-328.
13 Там же. С. 328.
14 Затуловский Я.Б. «Японизм» - «философия» японского империализма // Философские записки. М.-Л., 1948. Т. II. Против новейших идеологов империалистической реакции. С. 196-217.
15 Трофимов П. За боевую, партийную критику буржуазной философии и социологии // Большевик. 1949, № 19. С. 68.
16 Конрад Н.И. По поводу оценки монографии Я.Б. Радуль-Затуловского «Конфуцианство и его распространение в Японии» (М. - Л., 1947) в журнале «Вопросы философии» // Неопубликованные работы. Письма. М., 1996. С. 187-198.
17 Жуков Евгений Михайлович (1907-1980) -историк, директор Тихоокеанского института (1943-1950 гг.), академик-секретарь Отделения истории АН СССР (1957-1971 гг.), академик АН СССР (с 1958 г.), директор Института всеобщей истории АН СССР (с 1968 г.).
18 См.: Учёный совет Тихоокеанского института // Вопросы истории. 1949, № 3. С. 156.
19 Конрад Н.И. Неопубликованные работы. Письма. С. 473-474.
20 Бакалюк В.В. Радуль-Затуловский Яков Борисович // Сотрудники Российской национальной библиотеки - деятели науки и культуры. Биографический словарь. СПб., 2003. Т. 3. С. 465-467.
21 Волгин Вячеслав Петрович (1879-1962) -историк, академик АН СССР (с 1930 г.).
22 АРАН. Ф. 411. Оп. 37. Д. 1312. Л. 103.
23 Хрущёв Никита Сергеевич (1894-1971) -советский партийный и государственный деятель, 1-й секретарь ЦК КПСС (1953-1964 гг.), председатель Совета министров СССР (19581964 гг.).
АРАН. Ф. 411. Оп. 58. Д. 2211. Л. 17, 24-
25 Радулъ-Затуловский Я.Б. Вместо предисловия // Сакисака Ицуро. Современные японские мыслители. М., 1958. С. 5-28.
26 Радулъ-Затуловский Я.Б. Из истории материалистических идей в Японии в XVII - первой половине XIX в. М., 1972.
27 Александров Георгий Фёдорович (1908-1961) - философ, академик АН СССР (с 1946 г.), министр культуры СССР (1954-1955 гг.).
28 Дай Чжэнь (1724-1777) - китайский фило-соф-неоконфуцианец (см.: Радулъ-Затуловский Я. Б. Дай Чжэнь - выдающийся китайский просветитель // Вопросы философии. 1954, № 4. С. 119-128).
29 Мао Цзэдун (1893-1976) - китайский политический и государственный деятель, председатель ЦК КПК (с 1943 г.), председатель Центрального народного правительственного совета КНР (1949-1954 гг.), председатель КНР (1954-1959 гг.).
30 Токуда Кюити (1894-1953) - один из основателей Коммунистической партии Японии.
31 Хани Горо (род в 1901 г.) - японский историк и общественный деятель.
32 Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890-1986) - политический деятель, председатель СНК СССР (1930-1941 гг.), 1-й заместитель председателя СНК (СМ) СССР (1941-1957 гг.), нарком (министр) иностранных дел (1939-1949 и 1953-1956 гг.), почётный член АН СССР (1946-1959 гг.).
33 См.: Ответ Советского Правительства на письмо Комиссии Конгресса народов в защиту мира // Правда. 1953 г., 28 апреля. № 118.
34 Андо Сёэки (1703-1762) - японский фило-соф-материалист и атеист.
35 Нагата Хироси (Кимисима Синъити) (1904-1947) - японский философ-марксист, историк японской философии.
36 Наливкин Дмитрий Васильевич (1889-1982) - геолог и палеонтолог, академик АН СССР (с 1946 г.).
37 См.: Радулъ-Затуловский Я.Б. Фальсификация истории философии японским фашизмом // 120 лет Ленинградского государственного университета. Тезисы докладов на юбилейной научной сессии. Д., 1939. С. 107-111.
38 В тексте: «монографию».
39 См.: Радулъ-Затуловский Я.Б. Материалистическая философия Ито Дзинсай (1627-1705) // Советское востоковедение. М.-Л., 1941. Сб. II. С. 53-80.
40 См.: Радулъ-Затуловский Я.Б. Андо Сёэки - философ-материалист XVIII в. М., 1961.
41 «Рецензент всячески поносил меня, например, за утверждение, что в VI-V вв. до нашей эры мы имеем дело в Китае с феодальными отношениями. Я ссылался в моей книге также и на орган ЦК Кит[айской] коммунистической партии "Синьхужибао" от 27 августа 1940 г. (см. мою книгу "Конфуцианство и его распространение в Японии", 1947 г., стр. 441), что именно товарищ Мао Цзэ-дун уже давно высказался чётко и определённо, повторяя это положение много раз, что формирование раннего китайского феодализма относится к ещё более раннему периоду - к началу первого тысячелетия до нашей эры. Был случай, когда на партсобрании некий Боровков, бывший заместитель директора института, при всех обвинял меня в том, что я "не являюсь учёным потому, что отказываюсь помочь" Мао Цзэ-дуну разобраться в вещах, чтобы он мог отказаться от своей концепции периодизации китайской истории, которая якобы не является научной. Вот какие вещи мне пришлось выслушивать от людей, считавших себя серьёзными работниками! Этого рода критику, всё равно напечатана ли она или высказывалась устно, я не принимал прежде и не могу принять и теперь, считаю её нелепой насмешкой» (прим. Я.Б. Радуль-Затуловского). (Боровков Александр Константинович (1904-1962) - лингвист-тюрколог, зам. директора Института востоковедения АН СССР (1948-1950), чл.-корр. АН СССР (с 1958 г.).
