CC BY
50
ном, все дружно уплетали шураяр, афарар. Мама ставила на скатерть большой круглый поднос с грецкими орехами, фундуком, сушеными фруктами» [3, с. 126]. Телевизор становился причиной сближения, сплочения людей.
Огромная любовь к родному краю изображается в романе на примере учителя истории Зикруллаха. Он занимается изучением истории народа, и никто не знал о прошлом родного края так, как знал о нем он. Ему была знакома каждая пядь. Он с удовольствием мог рассказывать детям о древних поселениях, крепостях. Для поиска артефактов прошлого он организовывал различные экскурсии.
Несмотря на отсутствие большого жизненного опыта, Азгар порой рассуждает по-взрослому. Тринадцатилетняя девочка резко и негативно оценивает поступок Келби, решившего обнести дом высоким каменным забором. Тем самым она объясняет, что отказ от прежних традиций не всегда несет за собой хорошие последствия. К примеру, раньше кусарцы никогда не запирали двери на ключ. «Как сердца, так и двери домов у людей были открыты. Чтобы сократить расстояние между соседними домами, в садовых оградах ставили калитки» [3, с. 132], - пишет автор. Заборы у кусарцев были из ореховых прутьев. Когда они высыхали, их использовали в качестве хвороста, а из свежих делали новый забор. А тут, следуя примеру Келби, жители Кусары постепенно стали запирать на замок двери своих домов, а дома стали ограждать каменными заборами. Этот забор для Азгар является не просто каменным строением, а символом отдаления сельчан друг от друга.
Особого внимания заслуживают художественные особенности романа. В основе художественного мышления писателя лежит язык. И то, каким языком передана, описана и воссоздана художественная реальность, имеет определяющее значение при оценке эстетической значимости произведения [2, с. 470].
Произведение Седагет Керимовой насыщено различными художественными приемами, фольклорными элементами. Она весьма удачно пользуется традициями народного творчества. К примеру, в романе встречаются песни-четверостишия, множество скороговорок, детские игры (к1инт1-лаш, квар-квар), лез-
Библиографический список
гинская народная песня «Загъадур Загъа», лезгинская народная мелодия «Экуь-нар», исполняемая зурначами рано утром, чтобы созвать народ на торжество, а также проклятия «Чтоб погас твой очаг», «Чтоб прервалось дыхание твое», «Чтоб ты сквозь землю провалилась», «Чтоб ты уснула навсегда», «Чтоб тебя адское пламя сожгло», «Чтоб у тебя кости рассыпались» [3, с. 175], поговорки, мудрые изречения «Чем чужой пшеничный хлеб, лучше своя просяная лепешка» [3, с. 183], «Каждому в своем гнезде тепло» [3, с. 183]. Многие устойчивые выражения даны на родном языке с последующими комментариями: «валлагь-билла-гь» (ей-богу), «ламран хва» (ослиный сын), «чан текьий ви» (чтоб тебе не умереть), «валлагь» (честное слово») и др. В романе также упомянуты персонажи лезгинской мифологии: Малкамут (мифическое существо в верованиях лезгин, якобы посещающее могилы), Ардавул (грозное, опасное существо). С помощью таких примеров Седагет Керимова знакомит читателя с самобытной культурой своего народа. Эти и другие художественные элементы органично вплелись в повествование. К тому же они делают язык романа ярче, эмоциональнее, выразительнее. В десятой новелле используется прием «рассказ в рассказе»: отец Азгар рассказывает детям, собравшимся в их доме, сказку «Баркаваны».
Прозаические произведения автора вызывают неподдельный интерес у читателя благодаря, в том числе, щедро рассыпанному этнографическому материалу. В них можно встретить описание лезгинских свадеб, танцевальных церемоний, различных национальных обычаев, познакомиться с лезгинскими баяда-ми (четверостишиями), сказками, образцами лезгинского детского фольклора, в частности скороговорками, играми и т.д.
Таким образом, проза Седагет Керимовой так же оригинальна, как и ее поэзия. Безграничная любовь к родному краю, чувство пронзительной ностальгии по пережитому прошлому, справедливости, гуманизма, сострадания ко всему окружающему, призыв сохранить духовную чистоту, человеческие ценности, вопросы морали и нравственности, проблемы человеческих отношений - вот чем богата проза исследуемого автора.
1. Алескеров Б. Жизнь и творчество Седагет Керимовой. Баку, 2013.
2. Вагидов А.М. Дагестанская проза второй половины XXвека. Махачкала: ДКИ, 2005.
3. Керимова С. Когда грустят горы. Баку: Сада, 2018.
4. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. Москва: Наука, 1990.
5. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. Москва: Аспект Пресс, 1996.
6. Цыбенко Е.З. Польский социальный роман 40 - 70-х годов XIX века. Москва, 1971.
References
1. Aleskerov B. Zhizn' i tvorchestvo Sedaget Kerimovoj. Baku, 2013.
2. Vagidov A.M. Dagestanskaya proza vtorojpoloviny XX veka. Mahachkala: DKI, 2005.
3. Kerimova S. Kogda grustyat gory. Baku: Sada, 2018.
4. Meletinskij E.M. Istoricheskaya po'etika novelly. Moskva: Nauka, 1990.
5. Tomashevskij B.V. Teoriya literatury. Po'etika. Moskva: Aspekt Press, 1996.
6. Cybenko E.Z. Pol'skij social'nyjroman 40 - 70-h godov XIX veka. Moskva, 1971.
Статья поступила в редакцию 06.06.21
УДК 811
Gasanova M.A., Doctor of Philology, Professor, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
Muzarova M.R., MA student, Department of Theoretical and Applied Linguistics (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
FOOD CODE OF CULTURE IN PAREMIOLOGICAL PICTURE OF THE WORLD OF AVAR AND RUSSIAN. The article is dedicated to the linguoculturological description of the food code of culture in the paremiological picture of the world of the Avar and Russian languages. The conceptualization of the food code of culture in proverbs and sayings is characterized by a variety of representations and includes a broad sociocultural subtext. Characterized by the complexity of the structure and multi-layered associative-semantic field, food concepts are represented by a large number of verbalizers. The most frequent and nuclear component is the lexeme bread. Comparative semantics and ethnocultural connotation are inherent in the paremiological images of the languages under consideration, which are actualized by parallel forms and semantic-syntactic means. The authors conclude that that the food code of culture belongs to universal codes and occupies a special place in both the Avar and Russian linguists, updating the specifics of the worldview of the ethnic group. Its importance is confirmed by the frequency of representation in the paremiological picture of the world of languages in question.
Key words: paremiological picture of the world, food code of culture, Avar language, Russian proverbs and sayings, concept of "food".
М.А. Гасаноеа, д-р филол. наук, проф., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
М.Р. Музароеа. магистрант, ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ПИЩЕВОЙ КОД КУЛЬТУРЫ В ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА АВАРСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ
Статья посвящена лингвокультурологическому описанию пищевого кода культуры в паремиологической картине мира аварского и русского языков. Концептуализация пищевого кода культуры в пословицах и поговорках характеризуется многообразием репрезентаций и включает в себя обширный социокультурный подтекст. Характеризуясь сложностью структуры и многослойным ассоциативно-семантическим полем, пищевые концепты представлены боль-
шим количеством вербализаторов. Наиболее частотным и ядерным компонентом выступает лексема хлеб. Паремиологическим образам рассматриваемых языков присуща компаративная семантика и этнокультурная коннотация, что актуализируется параллельными формами и семантико-синтаксическими средствами. Авторы делают вывод о том, что пищевой код культуры относится к универсальным и занимает особое место как в аварской, так и русской лингвокультуре, актуализируя специфику мировосприятия этноса. Его значимость подтверждается частотностью репрезентации в паремиологической картине мира рассматриваемых языков.
Ключевые слова: паремиологическая картина мира, пищевой код культуры, аварский язык, русские пословицы и поговорки, концепт «еда».
В современной научной парадигме приоритет отдается изучению структуры и функциональности языковой системы применительно к понятию этнокультуры. Социокультурная значимость и ценность представлена в этом аспекте анализом культурных кодов. Ключевые для культуры понятия концептуализируются в языке, это «сгустки» культуры, отображенные в языковом сознании. Одним из таких представлений является еда. Пища - это сторона бытия любого организма, связанная с его телесностью, неотъемлемая часть и обязательное условие повседневного существования. Гастрономическая традиция - не только часть реальности, обеспечивающая человеческую жизнь, но и ее символическое истолкование. Пища входит в сферу «материальных сущностей» в их несоответствующих вторичных символических функциях жертвоприношения, дара, амулета, лекарства, а также может символически заменять человека в различных религиозных и магических действиях [1 - 9]. Специфику репрезентации пищевого кода культуры особенно интересно проследить на материале паремиологических единиц как наиболее ярких фрагментах языковой картины мира.
Этнокультура гастрономической традиции формируется средой обитания. Семантика пищи и кулинарных процессов восходит к мифологическим и религиозным верованиям. Еда может указывать на социальные отношения, гендерные различия и культурные ценности. Стереотипы, связанные с пищей, являются важным элементом межкультурных взаимодействий, которые содержат в себе совокупность информации о представителях других народов. Другими словами, пища служит каналом для передачи различных смыслов. Будучи повседневным явлением жизни, процесс приготовления и приема пищи регулируется социальными нормами, так как именно в обществе формируются вкусовые предпочтения человека [4].
Пищевой культурный код определяется как совокупность «обусловленных культурой стереотипных представлений о свойствах, характеристиках продуктов питания, которые выступают как источник осмысления человеком мира и несут в дополнение к своим природным свойствам функционально значимые для культуры смыслы» [5].
В паремиологической картине мира русского и аварского языков репрезентированы различные наименования блюд и продуктов, составляющих традиционный рацион питания. Так, основными компонентами русской кухни на протяжении всех веков были репа и капуста, всевозможные фрукты и ягоды, редька и огурцы, рыба, грибы и мясо, а также злаки: овес, рожь, чечевица, пшеница и просо. Все они находят отражение в пословичной картине мира, иносказательно репрезентируя различные ситуационные модели, например: Продать за чечевичную похлёбку (т.е. продешевить, променять что-то ценное на незначительное). Лаптем щи хлебать (т.е. жить в нищете). Ложка дёгтя в бочке мёда (когда что-то незначительное, но неприятное портит все хорошее). За семь вёрст киселя хлебать (когда потратил много сил и времени на пустяковое дело). И рыбку съесть, и косточкой не подавиться (т.е. получить выгоду и избежать последствий) и т.п.
В аварской паремиологической картине мира представлен базовый набор продуктов, составляющих основу питания горцев. Это: нах - «масло», чед -«хлеб», гурга - «вид хлеба», рижи - «чеснок», лълъим - «вода» и др.:
Жиндиего чед гурев, чияе гурга гурев «Ни хлеба для себя, ни гурга (особый вид хлеба) для других». Рижи т1аг1индал т1ураб ц1амулъин г1адав. - «Подобный соленой воде, которую использовали вместо чеснока». Рокъобго къул-г1аги тун, къват1иса лълъим баччарай. - «Имея дома родник, с улицы воду носит».
Лексема хлеб является ключевой, концептуальной доминантой пищевого кода для обеих лингвокультур. Она выражает родовое понятие, выступает гиперонимом всех мучных изделий и пищи в целом. Поэтому данный концепт - наиболее активный компонент устойчивых выражений, образующих особое этнокультурное пространство. Хлеб - не просто обязательный, но и сакральный продукт, символ гостеприимства и трудолюбия (символ результата труда). Это не столько номинация повседневного пищевого продукта, сколько символ пищи как таковой, что закреплено в религиозном дискурсе, например: рус.: хлеб наш насущный даждъ нам днесь (молитва «Отче наш»).
Дагестанская кухня разнообразна и представлена различными наименованиями хлеба. В горах был он известен двумя видами - пресный и на закваске, по форме и размерам - преимущественно круглый или овальный. Хлеб и сейчас выпекается в специальных печах под названием «киара». Хлебные крошки никогда не выбрасывались. Нежелательно было резать хлеб ножом, дагестанцы его бережно ломали руками, обязательно произнося при этом молитву. И сегодня в селах сохранилась традиция выпекания ритуального хлеба. Обычно он готовится хозяйками на праздник весны и первой борозды в форме различных фигурок: человека, животных, солнца и др.
В языковой картине мира аварского языка представлены такие виды хлебной продукции, как чед, гурга (вид хлеб), хинкал (традиционное мучное блюдо,
представляющее сваренные в мясном бульоне кусочки теста), нахлъунчед (хлеб с подсолнечным маслом), ц1урабчед (хлеб с начинкой), хъухъанчед (блинчики), мучари (хлеб из кукурузной муки). Отличается разнообразием аварская кухня в ассортименте мучных блюд: пурщина (пирог), бак1лил пурщин (пирог из требухи), хъабхъил пурщин (пирог из тыквы), г1урччин порол пурщин (чуду из зеленого лука) мич1ч1ил пурщин (чуду из крапивы) и др.:
Бертаде гурони, чед бекизе ккогеги. - «Пусть только для свадьбы придется ломать хлеб». Корохъ гьабизе - яс, гьабихъе йит1изе - нус. - «Хлеб пусть готовит дочь, за мукой отправь невесту». Живго чадил багьаяв гьеч1ев, раг1и чодул багьаяв. - «Сам куска хлеба не стоит, а слово же коня сто стоит». Кинаб бук1аниги щибин бат1ияб жойилан, эбелалъ лъималазе «кьилихинк1ал» гьарура-лила. - «Что бы не было, мать детям хинкал [= еду] готовит».
Хлеб является «макроконцептом» и в русской языковой картине мира. Такая значимость хлеба не могла не отразиться и в идиоматике языков, например, в рус.: Все едино, что хлеб, что мякина. Ешь пироги хлеб береги. Не о хлебе едином жив человек. Хлеб-соль ешь, да правду режь. Без хлеба не жить, да и не от хлеба (не о хлебе) жить.
Помимо хлеба, как доминанты концептосферы ЕДА, в русской пищевой традиции молоко было одним из важных продуктов, который употреблялся в разной форме: в свежем виде, в кислой форме. Из молока готовили творог, сыры, масло и сметану. Такое же ключевое значение молоко и молочные продукты имеет для дагестанской кухни. А главным десертом русской и аварской кухни можно назвать мед. В русских былинах мед превозносили как вкусную пищу и целебное средство.
рус.: Корова во дворе - молоко на столе; в корове молоко не прокиснет; будет кукуруза - там будет молоко; там есть молоко, но далеко ходить;
ав.: Гьоц1о квананиги - ц1ц1ел к1ал, ц1ибил квананиги гьвел к1ал. -«Если даже кушать мёд - рот осла, если даже виноград кушать, рот собаки».
Формирование концепта еда осуществляется также посредством таких базовых лексем, как есть, пить, кормить:
рус.: Не могу, а ем пирогу. Без ужина подушка в голове вертится. Беда бедой, еда едой. Без ложки и добрый едок станет. Что в рот полезло, то и полезно. Сладок мёд, да не две ложки в рот. Всякому овощу своё время;
ав.: Гьабун куцарабквер, кванан куцарабк1ал. - «Рука привыкла работать, рот привык есть» (Ср. рус. Кто работает, тот и ест). Эмен нечон вуго ва херав эмен столалда цадахъ кваназавун вуго. - «Сын тебя накормит с той тарелки, с которой ты отца своего кормил». Гьекъедал вагъулев, вигьиндал вахчулев. -«Выпивши - дерется, протрезвев - прячется».
Анализ паремиологических единиц выявил, что лексема еда и ее гипонимы имеют множество символических и ассоциативно-образных концептуализаций, например:
неблагодарность: ав.; Г1ака какун, нах кварай. - «Масло ест, а корову ругает». Ах сайигъат гьабурав инсуе васас Щолбол к1олк1она кьеч1ебила. - «Отец сыну сад подарил, а от сына и виноградной кисточки не получил»; рус.: Сколько волка не корми, а он всё равно в лес смотрит. Ты ему ложки, а он тебе плошки;
гордыня, бахвальство, неумение: ав.; Живго чадил багьаяв гьеч1ев, раг1и чодул багьаяв. - «Сам куска хлеба не стоит, а на словах - сто коней стоит»; рус.: Овсяная каша хвалилась, будто с коровьим маслом родилась. Овсяная каша сама себя хвалит, а гречневую люди хвалят. Ни купить, ни продать, ни налить, ни подать;
бедность: ав.: Т1охда гьоло гурев, гьоц1иб лал гурев. - «Ни гороха на крыше дома, ни урожая на току» (о бедном человеке; историко-этимологическая основа паремиологического образа такова: В старину на плоской крыше дома на паласах сушили горох, который считался признаком благосостояния человека, отсюда и выражение т1охда гьоло «горох на крыше» [6]). Чед бортараб таргьа г1адин. - «Как мешок, из которого выпал хлеб»; рус.: Бедному кусок за целый ломоток. Бедный две семьи кормит: свою да богатого. Дорог хлеб, коли денег нет;
коварство, лицемерие: ав.: Лаилагьа бачун, г1еч бикъарав, ч1умал рехун, ц1ибил бикъарав «С молитвами на устах яблоки ворует, с четками в руках виноград ворует». Гьуинаб мац1алда загьруяб хеч батулеб «На сладком языке ядовитый штык находят»; рус.: Бархатный весь, а жальце есть. Блином масленым в рот лезет. На языке мед, а под языком лед;
трусость: ав.: Ч1аг1а гьекъани- къого чи, гьекъеч1они- бащдав чи «Если бузу выпьет - будто двадцать человек (= смелый), если не выпьет - полчеловека (= трусливый); рус.: Обжегся на молоке, так и дует на воду. Трус за едой орет, отважный в труде берет. Не приведись голодному обед варить, а трусу - воином быть;
ложь: ав.: Ханазул лъор ц1езабизе «Набивать яйца за пазуху» (т.е. обманывать). рус.: Вешать лапшу на уши.
Интересный паремиологический образ - Хеараб г1ака беч1ч1арай. -«Подохшую корову подоившая» - строится на основе алогизма, актуализируя этнокультурные коннотации. Компаративная основа таких паремиологических выражений формирует интересные национально-культурные образы [7]: К1ал бечедав, чед т1еренав. - «Слова толстые, хлеб тонкий». Лаилагьа бачун, г1еч бикъарае. - «Молитвы читает, а яблоки ворует». Вихьизе -х1ан, ватизе -рахь. -«На вид - сыр, на деле - молоко».
Паремиологический образ бедности нередко сопряжен с образами ленивого, безответственного человека и наделен отрицательной коннотацией:
ав.: Бекьизе хур гурев, г1инт1изе оц гурев. - «Ни поля, чтобы сеять, ни вола, чтобы пахать». Лъималазе чед гурев, чое базе хер гурев. - «Ни хлеба для детей, ни сена для лошади». Мух1амалъун пер гурев, Пат1ималъун ц1ам гурев. - «Ни лука, как у Мухамы, ни соли, как у Патимы»;
рус.: Любит птичку, чтобы пела, да не ела. В одной руке двух арбузов не удержишь. Сам корову за рога держит, а люди молоко доят. Скорее у курицы молока выпросишь. Скряге деньги, что собаке сено: и сам не ест и другим не даёт. Скупые, что пчёлы: мёд собирают, а сами потом умирают. Собака на сене лежит, сама не ест и скотине не дает. Съесть не могу а оставить жаль.
Таким образом, представления о бедности и богатстве может транслироваться через пищевой код культуры: Хлеб на стол, так и стол престол; а хлеба ни куска - так и стол доска. Не в пору обед, как хлеба дома нет. Был бы хлеб, а зубы сыщутся. Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою. Сытый голодного не разумеет. Как в масле сыр катается. Сварить было кашу, да куры крупу расклевали.
Пищевой код культуры может быть описан посредством перцептивных и др. характеристик, как правило, актуализируя различные эмоционально-оценочные коннотации:
ав.: Бищун гьуинаб х1ухьел - лъимадул х1ухьел, бищунго берцинаб калам - лъимадул калам. - «Самое сладкое дыхание - дыхание ребенка, самый
Библиографический список
сладкий голос - голос ребенка». Ц1ам гьеч1еб чорпа г1адав. - «Как недосоленный суп». К1иабизе ячарай ч1ужу - к1иабизе т1ураб бух1аражо. - «Вторая жена - что второй раз налитое горячее». Йокьуларей лъади - бокьулареб квен. -«Нелюбимая жена - как невкусная еда»;
рус.: словно мешок с крупой (о толстом, бесформенном человеке), чучело гороховое (о несуразном человеке), каша во рту стынет (о глуповатом, медлительном человеке), из одного теста сделаны / одного поля ягоды (о людях, схожих во всем), тёртый калач (опытный человек) и др.
В паремиях находят отражения пищевые запреты и предписания, связанные, как правило, с религиозным каноном (запрет на употребление спиртного, отказ от пищи и питья на время поста и др.):
ав.: Гьекъон хадуб как балев, кванан худуб к1ал кколев «Пьет и молится, ест и пост соблюдает». Бисмилла бахъич1ого, кваналев - как бач1ого, к1ал кколев. - «Не прочитав молитву - ест, не молится - пост соблюдает».
рус.: Иметь веру с горчичное зерно (т.е. слабую веру в Бога, в возможность реализации своих замыслов).
Большая группа аварских пословиц и поговорок, как отмечает Л.А. Миси-ева, строится на компаративной основе. Формируемые при этом пословичные образы служат фрагментами национальной языковой картины мира. Компаративная семантика может усиливаться в отдельных паремиологических дискурсах антонимическими противопоставлениями и контекстуальными антонимами [8]:
Жакъа щвараб жакъа кунев, метер щвараб метер кунев. - «Что сегодня достал - сегодня ест, что завтра добудет - завтра ест». Чехь бакъарав, рукъ ми-скинав. - «Живот у которого голодный, дом у которого бедный».
Таким образом, пищевой код культуры относится к универсальным кодам и занимает особое место как в аварской, так и русской лингвокультуре, актуализируя специфику мировосприятия этноса. Его значимость подтверждается частотностью репрезентации в паремиологической картине мира рассматриваемых языков.
1. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. Москва, 1995.
2. Толстой Н.И. Избранные труды. Москва, 1998; Т. II.
3. Каспина М. Роль еды в еврейских магических практиках Восточной Европы в XVIII - XX вв. Пир - трапеза - застолье в славянской и еврейской культурной традиции. Москва, 2005: 97 - 105.
4. Гасанова М.А., Майорова ГВ. Пищевой код культуры в паремиологической картине мира табасаранского, рутульского и агульского языков. Современные проблемы науки и образования. 2015; № 2-2: 264.
5. Захаренко И.В. Молочные реки [и] кисельные берега / молочные реки с кисельными берегами. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. Москва, 2006.
6. Самедов Д.С., Гасанова М.А. Образ человека в дагестанских пословицах и поговорках: зооморфный и растительный коды культуры. Махачкала. 2018.
7. Самедов Д.С. Образ человека в зеркале фразеологических единиц, построенных на принципе алогизма (на материале ФЕ дагестанских языков). Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Махачкала, 2011; Выпуск 3: 101 - 104.
8. Мисиева Л.А. Роль антонимов в смысловой организации аварских паремиологических единиц, ориентированных на человека. Язык и культура. 2017; № 39: 27 - 35.
9. Алиханов З., Алиханов С. Аварские пословицы и поговорки. Махачкала, 2012.
References
1. Tolstoj N.I. Yazyki narodnaya kultura. Ocherkipo slavyanskojmifologii i 'etnolingvistike. Moskva, 1995.
2. Tolstoj N.I. Izbrannye trudy. Moskva, 1998; T. II.
3. Kaspina M. Rol' edy v evrejskih magicheskih praktikah Vostochnoj Evropy v XVIII - XX vv. Pir- trapeza-zastol'e vslavyanskojievrejskojkulturnojtradicii. Moskva, 2005: 97 - 105.
4. Gasanova M.A., Majorova G.V. Pischevoj kod kul'tury v paremiologicheskoj kartine mira tabasaranskogo, rutul'skogo i agul'skogo yazykov. Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2015; № 2-2: 264.
5. Zaharenko I.V. Molochnye reki [i] kisel'nye berega / molochnye reki s kisel'nymi beregami. Bol'shoj frazeologicheskij slovar' russkogo yazyka. Znachenie. Upotreblenie. Kul'turologicheskij kommentarij. Moskva, 2006.
6. Samedov D.S., Gasanova M.A. Obraz cheloveka v dagestanskih poslovicah ipogovorkah: zoomorfnyjirastitel'nyj kody kul'tury. Mahachkala. 2018.
7. Samedov D.S. Obraz cheloveka v zerkale frazeologicheskih edinic, postroennyh na principe alogizma (na materiale FE dagestanskih yazykov). Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2011; Vypusk 3: 101 - 104.
8. Misieva L.A. Rol' antonimov v smyslovoj organizacii avarskih paremiologicheskih edinic, orientirovannyh na cheloveka. Yazyk i kultura. 2017; № 39: 27 - 35.
9. Alihanov Z., Alihanov S. Avarskie poslovicy i pogovorki. Mahachkala, 2012.
Статья поступила в редакцию 05.06.21
УДК 811.161.1'42
Zyuzina E.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian Language, Daghestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: [email protected]
Isabekova Ml. MA student, Daghestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
ABBREVIATIONS AS A MEANS OF CREATING EXPRESSION ON THE PAGES OF NEWSPAPERS. The article discusses abbreviations as a means of creating a language game in the press. In journalistic discourse, abbreviations perform not only nominative and compressive functions, but also express expressive and evaluative values. Linguists note the revitalization of the process of formation of abbreviations in Russian language and their widespread use both in journalistic texts and in youth slang, which is associated not only with the functions of economy and compression, but also with the expressive function realized as a result of the involvement of these units in the language game. The article analyzes the cases of the use of abbreviations in the emotive function in the regional (Dagestan) weekly "Chernovik", highlights different methods of language game-graphoderivation, game interpretation of abbreviations, replacing the component of phraseology with a compound word, etc. The author concludes that the use of abbreviations in game titles is associated with the search for original ways of expression and evaluation.
Key words: abbreviations, functions of abbreviations, language game, techniques of language game with abbreviations, Dagestan Russian-language print media.
Е.А. Зюзина, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: [email protected]
М.И. Исабекоеа, магистрант, ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: [email protected]
