CC BY
10
Мисиева Луиза Ахмедовна
ОБРАЗ "НИКЧЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА" В ЗЕРКАЛЕ АВАРСКИХ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ (ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА)
В настоящей статье рассматриваются различного рода метафоры и национально-культурные компоненты паремиологических единиц, ориентированных на характеристику никчемного человека. Определяется роль языковых символов, являющихся культурными знаками языка, а также оценочные коннотации, свидетельствующие об особенностях менталитета носителей аварского языка. Актуальность рассматриваемой проблемы заключается в том, что аварские паремиологические единицы, выражающие данный концепт, специально не рассматривались. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/272016/1-1/44.html
Источник
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 1(55): в 2-х ч. Ч. 1. C. 158-161. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2016/1-1/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
чести, достоинства, совести; сердце - это вместилище различных чувств: любви и ненависти, желания и нежелания, радости и печали, спокойствия и тревоги, решимости и нерешительности; глаз - орган восприятия и построения своей линии жизни; голова - это место, где появляются ответственность перед внешним миром и перед собой, обязанности перед миром, отношение к своему месту в этом мире; рука - это возможности человека; тело - вместилище плоти и плотских желаний; ухо обозначает внимание к внешнему миру, реакцию на обстоятельства; нос - средоточие гордости, самомнения; рот - не всегда контролируемый поток речи; губа - несоразмерные желания, высокомерие; живот - невоздержанность; рог - борьба за власть, противостояние; палец - дозволенность, возможность; нога - труд, созидание, движение по жизни; кровь олицетворяет родство, род; мясо - материальное тело; плечо - поддержка, опора, энергитивизация действий другого человека; дыхание - духовная сила, аура; лоб - передняя часть борьбы за жизнь; вымя - средоточие охоты и неохоты делать что-либо, желания или нежелания производить действие.
Таким образом, в рутульской фразеологии каждой части тела придается особое, философское значение, передающее то или иное отношение к жизни и отражающее оригинальную картину мира народа.
Фразеология - это своеобразная система воспитания поколений, мораль, выработанная многими поколениями, которая в каждом языке - духовном наследии того или иного народа - выражается согласно этикету, этике, философскому миропониманию народа, ее создавшего.
Список литературы
1. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 288 с.
ON THE PHILOSOPHICAL BASIS OF SOMATIC PHRASEOLOGICAL UNITS IN THE RUTUL LANGUAGE
Makhmudova Svetlana Musaevna, Doctor in Philology Dagestan State University Rutulsveta@mail. ru
The article is devoted to the phraseology of the Rutul language which has not been researched yet. The phraseology of the studied language system shows the original system of world outlook: somatic phraseological units display the special linguistic thinking, correlating the feelings, thoughts, desires, and relations with the world and society with the certain parts of the human body -the receptacles, the focus of abstract notions.
Key words and phrases: the Rutul language; phraseology; somatic phraseological units; reflection of worldview in phraseology; abstract meaning of somatic phraseological units.
УДК 81.367
В настоящей статье рассматриваются различного рода метафоры и национально-культурные компоненты паремиологических единиц, ориентированных на характеристику никчемного человека. Определяется роль языковых символов, являющихся культурными знаками языка, а также оценочные коннотации, свидетельствующие об особенностях менталитета носителей аварского языка. Актуальность рассматриваемой проблемы заключается в том, что аварские паремиологические единицы, выражающие данный концепт, специально не рассматривались.
Ключевые слова и фразы: аварские тендерные паремиологические единицы; образ никчемного человека; лингвистический и лингвокультурологический аспекты; коды культуры; национально-культурные компоненты.
Мисиева Луиза Ахмедовна, к. филол. н., доцент
Дагестанский государственный университет luizaah_83@mail. т
ОБРАЗ «НИКЧЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА» В ЗЕРКАЛЕ АВАРСКИХ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ (ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА)
Аварские паремиологические единицы, ориентированные на человека, в специальных научно-квалификационных работах и монографиях не рассматривались.
Отдельные группы паремий характеризуются в разных научных работах. Так, например, паремиологические единицы в сопоставлении с соответствующим материалом русского языка анализируются в кандидатской диссертации З. Г. Абдуразаковой [2], в диссертации Р. Н. Абдулаевой был затронут литературоведческий аспект: исследовалось идейно-тематическое и художественное своеобразие аварских пословиц, поговорок и загадок [1].
В ряде статей рассматриваются лингвистические и лингвокультурологические особенности отдельных семантических групп паремиологических единиц: а) структурно-грамматические и национально-культурные признаки компаративных паремий [3; 4]; б) характер выражения императивной семантики [8]; в) лексико-грамматический состава пословиц и поговорок пространственной и темпоральной семантики [7; 11]; г) особенности лексического наполнения паремиологических единиц, выражающих концепт «труд» [10]; д) мор-фолого-синтаксический состав как средство формирования паремиологических образов [9]; е) синтаксические особенности пословиц и поговорок, выражающих концепты «пространство» и «время» [6]; ё) затронут также идейно-концептуальный аспект паремий [12; 13].
В собственно лингвистическом аспекте рассматриваемые паремиологические единицы, взятые из [5] представляют интерес тем, что предикатные компоненты в них выражены адъективными или реже деепричастными компонентами, что не очень характерно для узуса, так как в стилистически нейтральных предложениях в аварском языке в конечной позиции обычно употребляется глагольный компонент: Унев, унев вук1унев [прич.], унеб бак1ги лъаларев [прич.]. / «Идущий, идущий бывает, куда идет, не знает»; Кваналевги ч1оларев [прич.], кунеб жоги лъаларев [прич.]. / «И ест не останавливаясь, и что ест, не знает»; Рокъобго къулг1аги тун [деепр.], къват1исса лълъим баччарай [прич.]. / «Оставив дома родник, воду с улицы носит» (здесь и далее перевод на русский язык выполнен автором - М. Л.).
В качестве предикатов в ряде паремиологических единиц используются формы, образованные сложением с нулевой суффиксацией, характерные для разговорной речи и паремиологических единиц в целом. В качестве второго связанного компонента таких сложных структур выступает усеченная форма слова гьеч1ев / «не имеющий» (отсекается адъективатор -ев с классно-числовым показателем). Такие паремии строятся на основе уступительных смысловых отношений (=«хотя..., но...»): Беит1ерк1одо - г1акълугьеч1, х1ат1алк1одо -рилълъингьеч1. / «[Хотя] голова большая, ума нет, [хотя] ноги большие - ходьбы нет/=ходить не умеет» (букв. «Большеголовый - ума не имеющий, большеногий - ходьбы не имеющий»). Вугониги пайдагьеч1, гьеч1ониги чарагьеч1. / «[Если и] существует - пользы нет, [если и] не существует - необходимости [в существовании] нет» (паремиологическая единица отражает образ человека, существование или несуществование которого в силу его никчемности не является актуальным). Обычно такие паремиологические единицы характеризуют лиц мужского пола, что связано со строгими требованиями к ним, традиционно связанными с менталитетом носителей аварского языка.
В отдельных компаративных паремиологических единицах предикативную функцию выполняют аналитические формы, построенные по модели «существительное [обозначает вещественный признак] + гьеч1ев / "не имеющий"»: Ганч1идаса т1от1оег1ан рукъалъе пайда гьеч1ев. / «[Столько же, сколько] от камня для мухи, пользы не имеет (букв. "не имеющий")».
В начальной позиции ряда характеризуемых паремиологических единиц используется инфинитив, обозначающий то, что должен уметь делать человек, но не умеет (принцип логического противоречия), а предикативные компоненты оформляются причастиями в позиции финитной формы глагола. Паремиологиче-ские образы такого характера построены на логическом противоречии между тем, что должно быть, и тем, что в действительности есть: Гьабизеги лъаларей [прич], лъазабизеги бокьуларей [прич.]. / «Ни делать [как] не знает, ни знать [как делать] не хочет»; Гьабизеги лъаларей [прич.], кваназеги лъаларей [прич.]. / «Ни готовить не умеет (букв. «не знает [как]»), ни есть не умеет (букв. "не знает")».
Предикативный компонент гурев (1 кл.) / гурей (2 кл.) с выделенными классными показателями в значении «не имеет / не имеющий» часто используются в паремиологических единицах с имплицированным союзом я... я... (ср. в рус. ни... ни.). Такие паремии негативно характеризуют как внутренние качества, так и внешний облик лиц обоего пола: К1алдиб ца гурев [прич.] цайит1а к1вет1 гурев [прич.]. / «Ни зубов [красивых] во рту, ни губы над зубами» (использована форма единственного числа ца / «зуб» в усилительном значении множественности, что достаточно характерно для паремиологических единиц и историко-героических песен). Нилъее чед гурев, чияе гурга гурев. / «Ни хлеба для себя, ни каравая для чужих»; Г1ошт1ое рохь гурев, рохьдое мег1ер гурев. / «Ни леса для топора, ни пастбища для скота».
Поскольку рассматриваемые паремиологические образы характеризуют отклонения от нормы поведения, то соответствующая негативная коннотация в них выражается отрицательными формами причастий: Ц1илиц1 хвелебилан лъехьоларей [прич.], лълъим т1аг1инебилан чердоларей [прич.]. / «Думая, что веник испортится, не подмела, думая, что вода закончится, не умылась»; Гьизараб чуруларей [прич.], чурараб ц1унуларей [прич.]. / «Испачканную [одежду] не стирает, постиранную не бережет».
Отдельные паремиологические единицы с отмеченной морфологической структурой предиката построены на основе принципа алогизма (=несоответствия тому, что должно быть по логике вещей): Г1одизе ккедал йоххарай [прич.], йоххизе ккедал г1одарай [прич.]. / «Когда нужно плакать, радуется, когда нужно радоваться, плачет»; Рос какулаго, рукъ кварай [прич.], г1ака какулаго, нах кварай [прич.]. / «Мужа ругает, а состояние тратит, корову ругает, а масло ест»; Вегани - хьибил унтулев [прич.], вахъани - мугъ унтулев [прич.]. / «Ложится [если] - бок болит, встает [если] - спина болит».
Часть паремиологических образов имеет компаративную основу. Компаративность может быть имплицированной или эксплицированной при помощи соответствующего компаративного союза г1адав (-й) «такой (-ая), как / подобный»: Вагъизе ккани - херав, хвезе ккани - бах1арав. / «Если (+ когда) драться нужно - [как] старый [=прикидывается старым], когда (+если) умереть нужно - [как] молодой [=прикидывается молодым]»; Рижи т1аг1индал т1ураб ц1амулъин г1адав. / «Подобный солевой воде, использованной, когда
закончился чеснок»; Г1аданилан г1адамалъ гурев, х1айванилан х1айваналъ гурев. / «Ни как человек среди людей, ни как скотина среди животных».
В группе характеризуемых единиц реализуются сопоставительно--противительные отношения, чем объясняется использование лексических противопоставлений антонимического характера: воржине - решт1ине / «полетать - спуститься», г1одизе - воххизе / «плакать - радоваться», рокъоб - къват1иб / «дома - на улице», херав -бах1арав / «старый - молодой», вегизе - вахъизе / «лечь - встать», вуго - гьеч1о / «есть / имеется, существует» -«нет / не имеется, не существует», жиндиего - чияе / «себе - другим (=чужим)», гъизараб - чурараб / «грязная -постиранная (=частая)», хайир - зарал / «польза - вред» и т.д.: ср. Вегани - хьибилунтулев, вахъани - мугъ ун-тулев. / «Когда ложится - бок болит, когда встает - спина болит» (образ человека, который жалуется на все); Вугониги пайдагьеч1, гьеч1ониги чарагьеч1. / «Когда есть - пользы нет, когда нет - и необходимости нет» (о человеке); Вук1ун хайир гурев, хун зарал гурев. / «Когда есть, пользы нет, когда умирает, вреда нет»; Гьизараб чуруларей, чурараб ц1унуларей. / «Грязное не стирает, постиранное (=чистое) не бережет».
Характеризуемые паремиологические единицы строятся на компаративной основе, предопределяющей использование различного рода метафор (кодов культуры). Прежде всего, обращают на себя внимание ген-дерно обусловленные паремиологические образы, соотносительные с зооморфным кодом культуры, характеризующие в основном лиц мужского пола: Воржун х1анч1алъ гурев, рещт1ун гъудулъ гурев. / «Ни в полете среди птиц, ни на земле среди ворон»; Г1анк1удул ханазул т1амуниги, лал бахъуларев. / «Даже из куриных яиц молотьбу устроить не может»; Жал бурияб бац1 лъугьинч1ев, лълъар ххечаб оц лъугьинч1ев. / «Ни волка не вышло с гривой, ни бык не вышел [=не получился] с острыми рогами».
Как видно из примеров, в части паремий использованы зоонимы, символизирующие мужские качества: бац1 / «волк» (=символ отваги, проворства), оц / «бык» (=символ упорства, стойкости, физической силы), х1инч1 / «птица» (=символ свободы, полета) и др. Усиление таких мускулинных символических образов достигается употреблением сопроводительных определительных компонентов: гъал бурияб бац1 / «волк с гривой»; лълъар ххечаб оц / «бык с острыми рогами»; воржун х1анч1алъ гурев / «ни в полете среди птиц...» (=боржунеб х1инч1 гурев / «не птица летающая»).
Имеют место паремиологические единицы с телесным кодом культуры, что обусловлено гендерной спецификой характеризуемых паремий: Вегани - хьибил унтулев, вахъани - мугъ унтулев. / «Когда ложится -бок болит, когда встает - спина болит»; К1алдиб ца гурев цайит1а к1вет1 гурев. / «Ни зубов [красивых] во рту, ни губы над зубами» (о никчемной внешности); Бихьизе лага гурей, балагьизе куц гурей «Ни тела [стройного], чтобы видеть, ни внешности [=красоты], чтобы посмотреть».
Отдельные паремиологические образы соотносятся с религиозным кодом культуры, чем мотивируется употребление слов типа Аллагь / «Аллах», бусурбан(чи) / «мусульманин», как / «намаз», хъанч / «крест», ка-пур(ав) / «не мусульманской веры» (=христианин) и др.: Бусурбанлъун как гурев, капуравлъун хъанч гурев. / «Ни намаза как у мусульманина, ни креста как христианина»; Аллагь разияб г1амал гурей, г1адамал разияб пиша гурей. / «Ни угодного Аллаху характера, ни угодной для людей работы».
Вещно-предметный код культуры характерен для паремиологических образов, в которых составляющие компоненты обозначают орудия действия, предметы бытового пользования (г1ашт1и / «топор», ц1илиц1 / «веник» и т.д.), продукты питания (нах / «масло», чед / «хлеб», гурга / «вид хлеба», рижи / «чеснок», лълъим / «вода»): Г1ошт1ое рохь гурев, рохьдое мег1ер гурев. / «Ни топора для леса, ни пастбища для скота»; Ц1илц1ида барахщун, рукъ чорок тарай. / «Пожалев веник, дом оставила грязным» (=не подмела); Жиндиего чед гурев, чияе гурга гурев. / «Ни хлеба для себя, ни гурга (=вид хлеба) для других»; Рос какулаго, рукъ ква-рай, г1ака какулаго, нах кварай. / «Ругая мужа, состояние тратит, ругая корову, масло ест».
Обобщая отмеченные выше лингвокультурологические особенности аварских паремий, отражающих образ «никчемного человека», следует обратить внимание на негативный характер образов (мужчин и женщин) и соответствующие национально-культурные коннотации. Собственно лингвистические особенности связаны с формами предикативных компонентов и с особенностями их лексико-семантического состава. Специфический в этнокультурном плане характер анализируемых паремий, отобранных нами из сборника аварских пословиц и поговорок [5], определяется названиями национально-культурных реалий и символами, являющимися культурными знаками языка.
Список литературы
1. Абдулаева Р. Н. Идейно-тематическое и художественное своеобразие аварских пословиц, поговорок и загадок: автореф. дисс. ... к. филол. н. Махачкала, 2005. 22 с.
2. Абдуразакова З. Г. Компаративные фразеологические и паремиологические единицы в аварском и русском языках: лингвистическая и лингвокультурологическая характеристика: автореферат дисс. ... к. филол. н. Махачкала, 2014. 25 с.
3. Абдуразакова З. Г. Об особенностях структурно-грамматической организации аварских компаративных паремиоло-гических единиц // Историческая и социально образовательная мысль. Краснодар, 2014. № 1 (23). С. 260-262.
4. Абдуразакова З. Г., Самедов Д. С. О типологически общих и национально-культурных признаках аварских и русских компаративных паремиологических единиц // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. Махачкала, 2009. Вып. III. С. 39-43.
5. Алиханов З. Аварские пословицы и поговорки. Махачкала, 1972. (На ав. яз.).
6. Алиханова Л. Г. Синтаксические особенности аварских пословиц и поговорок, выражающих концепты «пространство» и «время» // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. Махачкала, 2011. Вып. V. С. 35-45.
7. Алиханова Л. Г., Гаджиахмедова М. Х Особенности лексико-грамматического состава аварских паремиологических единиц пространственной семантики // Вестник Дагестанского государственного университета. Сер. Филологические науки. Махачкала, 2015. Вып. 3. С. 124-130.
8. Магдилова Р. А. Арчинские и аварские паремиологические единицы императивной семантики // Вестник Дагестанского государственного университета. Сер. Филологические науки. Махачкала, 2014. Вып. 3. С. 166-169.
9. Магомедова А. Н. Морфолого-синтаксический состав аварских паремиологических единиц как средство формирования паремиологических образов // Вестник Дагестанского государственного университета. Сер. Филологические науки. Махачкала, 2012. Вып. 3. С. 13-17.
10. Магомедова А. Н. Некоторые особенности лексического состава аварских паремиологических единиц, выражающих концепт «труд» // Вестник Дагестанского государственного университета. Сер. Филологические науки. Махачкала, 2013. Вып. 3. С. 131-133.
11. Самедов Д. С., Алиханова Л. Г. Наименования времен года в аварских паремиологических единицах, выражающих концепт «время» // Вестник Дагестанского государственного университета. Сер. Филологические науки. Махачкала, 2012. Вып. 3. С. 51-53.
12. Самедов Д. С., Магомедова А. Н. Концепт «смерть» в русской и аварской языковых картинах мира (на материале русских и аварских паремиологических единиц) // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. Махачкала, 2012. Вып. VI. С. 122-125.
13. Самедов Д. С., Самедов М. Д., Магомедова А. Н. Идея патриотизма в паремиологических единицах разносистем-ных языков (на материале русского и аварских языков) // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. Махачкала, 2012. Вып. VI. С. 50-53.
THE IMAGE OF "NEER-DO-WELL" IN THE MIRROR OF THE AVAR PAROEMIOLOGICAL UNITS (LINGUISTIC AND LINGUOCULTURAL CHARACTERISTIC)
Misieva Luiza Akhmedovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor Dagestan State University luizaah_83@mail. ru
This article deals with the different kinds of metaphors and national cultural components of paroemiological units focused on the characterization of neer-do-well. The role of the linguistic symbols, being the cultural signs of the language, and the evaluative connotations which indicate the peculiarities of the mentality of the Avar language native speakers are identified. The relevance of the considered problem lies in the fact that the Avar paroemiological units expressing this concept have not been studied purposefully.
Key words and phrases: Avar gender paroemiological units; image of neer-do-well; linguistic and linguocultural aspects; codes of culture; national cultural components.
УДК 8; 81; 821.161.1
В статье рассматривается мифопоэтическая связь имени Елизавета с его носителями в книге рассказов Ю. Буйды «Прусская невеста». Множественность прочтения антропонима, обусловленная системой постмодернизма, позволяет репрезентировать как глубинные значения имени, связанные с кодом невесты, так и творческую концепцию автора в целом, которая содержит указание на нивелировку понятий «жизнь» -«смерть» и их цикличность.
Ключевые слова и фразы: мифопоэтика; антропоним; лексема; этимология; семантика. Мурзич Наталья Эдмундовна
МАОУ СОШ№ 6 (суглубленным изучением отдельных предметов), г. Калининград [email protected]
СЕМАНТИКА ИМЕНИ ЕЛИЗАВЕТА В КНИГЕ Ю. БУЙДЫ «ПРУССКАЯ НЕВЕСТА»
В основе прозы Ю. Буйды лежит мифопоэтическая система, в которой актуализированы архаичные представления о цикличности жизни и смерти. Подобное миропонимание автора воплотилось в книге рассказов «Прусская невеста» [1], в которой сильно также влияние постмодернизма. Произведения транслируют множество культурных кодов, одним из которых является код невесты. Он отражается в названии книги «Прусская невеста» и одноименного первого рассказа. Рефлексы кода невесты проявляются и в желании автора «обручиться» с землёй (местом действия всех рассказов) - бывшим уголком Восточной Пруссии, перекрёстком прусской, немецкой и русской культуры, и в то же время в невозможности брачного единения. Брачная семантика по-своему преломляется в каждом рассказе. Одним из средств ее репрезентации является имя Елизавета, притяжательное прилагательное от которого Елизаветин является анаграммой сочетания невеста ли? Частица ли задает «мерцание» в определении того, являются ли невестами героини рассказов Ю. Буйды.
