CC BY
16
глазе, покачиваясь, сидит большая зелёная муха» [6, с. 55]. Образ мухи в теории абсурда связан с системой сатирических жанров. Метафора строится на основе ассоциации с нечистоплотностью происходящего между людьми, универсальным средством образного построения новой реальности, в которой размыты все нравственные и эстетические категории.
Таким образом, насекомое в рассказах молодого писателя символично, связывает прозу Шолохова с реалистической традицией изображения войны, с «Севастопольскими рассказами» Л.Н. Толстого, а также с прозой абсурда, характерного для поэзии и прозы начала ХХ века.
Иную функцию выполняют образы насекомых в прозе М.А. Шолохова более позднего периода. М.А. Шолохова справедливо называют певцом степи. Степь изображена во всех произведениях писателя как живое действующее лицо, как ведущая текстема (см. работы Е.И. Дибровой, Н.Д. Котовчихиной, Н.М. Муравьёвой и др.). Степь изучена не только как понятие географическое. Это необозримое пространство без конца и без края как источник жизни, её начало и исход. Степь показана в разные времена года. Изучена флора и фауна донской степи. Мы хотим включить в убедительные характеристики степи, данные исследователями, один важный аспект, связанный с изображением Шолоховым степных насекомых, не акцентированный в литературоведении, но подчеркивающий величие и мудрость степного мира. В разных произведениях насекомые выполняют свою функцию. В романе «Тихий Дон», показывая трудовые будни казаков, нелегкий труд людей на земле, Шолохов дает описание степи в знойный полдень, когда всё живое прячется от солнечных лучей, трава никнет к земле, но степь жива, жизнь её поддерживают терпеливые трудолюбивые насекомые. «Терпкий воздух был густ, ветер сух, полынен, а по степи сушь, сгибшая трава, и по ней белый неумолчный перепелиный бой да металлический звон кузнечиков» [7, с. 60].
В другом месте автор пишет: «Незримая жизнь, оплодотворенная весной, могущественная и полная кипучего биения, разворачивалась в степи: буйно росли травы, сокрытые от живого человеческого глаза, в потаенных степных убежищах прятались брачные игры птиц, зверей и насекомых, пашни теснились неис-числимы-ми остриями выметавшихся всходов» [8, с. 35].
Под ногами героя романа М.А. Шолохова «Поднятая целина» на первый взгляд лежит мертвая, сожженная солнцем земля, на которой ему предстоит работать, поднимать её. Но автор подчеркивает, что земля не мертвая, она живая: «Но и здесь, на скудной почве цвела своя неумирающая жизнь: из-под ног Давыдова то и дело с треском выпархивали краснокрылые кузнечики, бесшумно скользили серые, под цвет земли ящерицы; тревожно пересвистывались сусли-
Библиографический список
ки; сливаясь с ковылем и покачиваясь на разворотах, низко плавал над степью лунь, а доверчивые жаворонки безбоязненно подпускали Давыдова почти вплотную...» [8, с. 385.]
В романе «Они сражались за Родину», описывая сожженные фашистами родные края, автор строит картину по принципу контраста: «На дороге - широкие следы танковых гусениц, четко отпечатанные в серой пыли и перечеркнутые следами автомашин. А по сторонам словно вымершая от зноя степь: устало полегшие травы, тускло, безжизненно блистающие солончаки, голубое и трепетное марево над дальними курганами и такое безмолвие вокруг, что издалека слышен посвист суслика и долго дрожит в горячем воздухе сухой шорох красных крылышек перелетающего кузнечика» («Они сражались за Родину»). Значит степь всё-таки жива. Эти маленькие степные жители стараются возродить жизнь, противостоять безжизненной серой пыли следов от фашистских танков. Ещё один пример из романа М.А. Шолохова «Они сражались за Родину»: «Легко пахнувший ветерок откуда-то издалека донес до его (Звягинцева) слуха чистый и звонкий крик перепела. И шелест ветра в сожженной солнцем траве, и застенчивая скромная красота сияющей белыми лепестками ромашки, и рыскающий в знойном воздухе шмель, и родной, знакомый с детства голос перепела, и стрекочущие кузнечики. все эти мельчайшие проявления всесильной жизни одновременно и обрадовали и повергли Звягинцева в недоумение: «Как будто и боя никогда не было, вот диковинные дела! - изумленно думал он. Только что смерть ревела на все голоса, и вот тебе, изволь радоваться! Перепел выстукивает, как при мирной обстановке, и вся остальная насекомая живность в полном порядке и занимается своими делами.Чудеса да и только!» [9, с. 188].
Инсективный код в произведениях М.А. Шолохова проливает свет на специфику контраста в изображении писателем абсурдного разрушительного начала, принесенного войной и созидающих, возрождающих сил природы.
Таким образом, проследив динамику развития образов насекомых в творчестве А.П. Чехова и М.А. Шолохова на примере текстов их произведений, можно сделать вывод об устойчивых мифологических традициях, в русле которых созданы произведения названных писателей. Опираясь на предшествующий опыт русской литературы, А.П. Чехов и М.А. Шолохов предложили собственное видение высших смыслов, пагубность нарушения этих смыслов и важность осознания человеком себя как части природы, её флоры и фауны.
В статье сделана попытка вписать произведения конкретных авторов в ме-гатекст книг о русской природе, проследив своеобразие индивидуального подхода авторов к избранному ими образу. При этом подчеркивается, что «мир национальной литературы столь же целен и неделим, как мир национальной природы».
1. Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник Вселенной. Система пейзажных образов в русской поэзии. Москва: Высшая школа, 1990.
2. Ломоносов М.В., Державин ПР. Избранное. Москва: Правда, 1984.
3. Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 тт. Т. 3. М.: Художественная литература, 1968.
4. Чехов А.П. Собрание сочинений: в 11 тт. Т. 6. Москва: Изд. «Правда», 1985.
5. Скороманова И.С. Русская постмодернистская литература. Москва: Наука, 2001.
6. Шолохов М.А. Собрание сочинений: в 10 тт. Т. 1, Москва: Изд-во «Советский писатель», 2003.
7. Шолохов М.А. Тихий Дон. Собрание сочинений: в 10 тт. Москва, 2003; Т. 3.
8. Шолохов М.А. Тихий Дон. Собрание сочинений: в 10 тт. Москва, 2004; Т. 4.
9. Шолохов М.А. Они сражались за Родину. Собрание сочинений: в 10 тт. Москва, 2005; Т. 8.
References
1. 'Epshtejn M.N. Priroda, mir, tajnik Vselennoj. Sistema pejzazhnyh obrazov vrusskojpo'ezii. Moskva: Vysshaya shkola, 1990.
2. Lomonosov M.V., Derzhavin G.R. Izbrannoe. Moskva: Pravda, 1984.
3. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij: v 10 tt. T. 3. M.: Hudozhestvennaya literatura, 1968.
4. Chehov A.P. Sobranie sochinenij: v 11 tt. T. 6. Moskva: Izd. «Pravda», 1985.
5. Skoromanova I.S. Russkaya postmodernistskaya literatura. Moskva: Nauka, 2001.
6. Sholohov M.A. Sobranie sochinenij: v 10 tt. T. 1, Moskva: Izd-vo «Sovetskij pisatel'», 2003.
7. Sholohov M.A. Tihij Don. Sobranie sochinenij: v 10 tt. Moskva, 2003; T. 3.
8. Sholohov M.A. Tihij Don. Sobranie sochinenij: v 10 tt. Moskva, 2004; T. 4.
9. Sholohov M.A. Oni srazhalis' za Rodinu. Sobranie sochinenij: v 10 tt. Moskva, 2005; T. 8.
Статья поступила в редакцию 30.03.19
УДК 81.367; 81.366
Misieva L.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Second Foreign Language, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: luizaah_83@mail.ru
THE AVAR COMPARATIVE PAROEMIOLOGICAL UNITS ORIENTED ON A PERSON. The article describes the structural - grammar and linguocultural peculiarities of the Avar gender comparative paroemiological units, conjunctive and conjunctionless structure types with comparative semantics with qualitative and quantitative features are analyzed. The morphological- syntactical and lexico-semantic features of paroemiological units are clarified. The article also studies different culture codes attributed to the Avar comparative gender paroemiological units, the cases of symbolic usage of lexical units are described interpreted by the language speakers as the cultural language signs and depicting peculiarities of associative and intellectual understanding of the outside world and the place of a man in this world by the Avar speakers. The attention is paid to imaginative nominations which are used in the Avar national songs and comparative paroemiological units.
Key words: Avar language, gender comparative paroemiological units, structural-grammar organization, specifity of predicative forms, culture codes, language symbolism.
Л.А. Мисиева, канд. филол. наук, доц. каф. второго иностранного языка факультета иностранных языков, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: luizaah_83@mail.ru
АВАРСКИЕ КОМПАРАТИВНЫЕ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ, ОРИЕНТИРОВАННЫЕ НА ЧЕЛОВЕКА
В статье рассматриваются структурно-грамматические и лингвокультурологические особенности аварских тендерных компаративных паремиологиче-ских единиц, анализируются типы союзных и бессоюзных структур с компаративной семантикой по количественному и качественному признаку. Рассмотрены морфолого-синтаксические и лексико-семантические особенности составляющих паремиологические единицы компонентов. В статье также анализируются различные коды культуры, с которыми соотносятся аварские компаративные гендерные паремиологические единицы, выявляются и описываются случаи символического использования лексических единиц, интерпретируемых носителями языка в качестве культурных знаков языка и отражающих особенности образно-ассоциативного и интеллектуального осмысления окружающего мира и места человека в этом мире носителями аварского языка. Внимание обращается и на образные номинации культурно-детерминированного характера, используемые как в аварских народных песнях, так и в компаративных паремиологических единицах.
Ключевые слова: аварский язык, гендерные компаративные паремиологические единицы, структурно-грамматическая организация, специфика форм предикатов, коды культуры, языковая символика.
Актуальность рассматриваемой в статье проблемы объясняется тем, что аварские гендерные паремиологические единицы специально в лингвистической литературе не рассматривались. Между тем, характеризуемые паремии представляют интерес не только в собственно лингвистическом, но и в лингвокуль-турологическом и когнитивном аспектах, так как исследование этих единиц дает возможность выявить и описать особенности образно-эмоционального и интеллектуального осмысления носителями языка различных качеств человека (в том числе по гендерному признаку) и его ситуативно обусловленного поведения паремиологическими средствами в качестве культурно значимых фрагментов аварской языковой картины мира. В связи с этим представляется небезынтересным рассмотреть и различные коды культуры, с которыми соотносятся характеризуемые в статье аварские паремиологические единицы, ориентированные на человека.
Аварские компаративные паремиологические единицы в сопоставлении с соответствующими структурами английского языка рассмотрены в кандидатской диссертации З.П Абдуразаковой [1]. Некоторые особенности языковой символики, используемой в паремиологических образах отдельных дагестанских языков, анализируются в ряде научных статей [2, с. 54 - 56; 3, с. 17 - 26; 4, с. 131 - 133. 5, с. 51 - 53]. В отдельных статьях проблемы, связанные с различными кодами культуры и языковой символикой, рассматриваются на материале фразеологических единиц разных дагестанских языков [6, с. 144 - 147; 7, с. 170 - 173; 8, с. 173 - 176].
В кандидатской диссертации З.П Абдуразаковой [1] специальная глава посвящена лингвокультурологической характеристике компаративных аварских и русских фразеологических и паремиологических единиц. Для проблем, поднимаемых в нашей статье, представляют интерес рассмотренные автором типологически общие и национально-культурные признаки компаративных аварских и русских паремий, касающиеся особенностей их лексического наполнения, символизации тех или иных лексических единиц, употребления названий национально-культурных реалий, соотносительности характеризуемых паремиологических единиц с различными кодами культуры и т. д. [1, с. 22 - 23].
В статье М.А. Пасановой рассматриваются ориентированные на человека концептуальные образы собаки и волка в табасаранской паремиологической картине мира, что позволяет автору определить некоторые ценностные ориентиры, компаративно соотносительные с антропным и зооморфным кодами культуры [2, с. 54 - 56]. В её же другой статье определяется роль гендера в табасаранских паремиологических единицах [3, с. 17 - 26].
Из работ, посвященных анализу аварских паремиологических единиц, заслуживают внимания статьи, посвященные лингвистической и лингвокультуро-логической характеристике концептов «труд» [4] и «время» [5]. В первой статье определяется роль лексического состава в формировании паремиологических образов, связанных с концептом «труд» [4, с. 131 - 133]. Вторая статья посвящена анализу особенностей функционирования названий времен года в составе аварских паремиологических единиц, актуализирующих концепт «время» [5, с. 51 - 53]. С точки зрения когнитивной лингвистики в данной статье представляет интерес интерпретация степени мотивированности использования в паре-миологических единицах тех или иных грамматических форм, способствующих реализации различных смысловых отношений.
Материал для статьи был собран путем сплошной выборки из сборников аварских пословиц и поговорок [9; 10]. Для сохранения специфики национально-культурных образов аварские паремиологические единицы на русский язык переводятся в основном в дословной форме.
Компаративная семантика в рассматриваемых аварских паремиологиче-ских единицах выражается, прежде всего, при помощи сравнительных союзов, сочетающихся в присубстантивных сравнениях с именными компонентами, если обозначаются а) качества человека (употребляется союз г1адав/г1адинав «такой, как; подобный»), или б) с глагольными, компонентами, если уподобительно в приглагольных сравнениях характеризуется поведение человека в определенных ситуациях (используются союзы г1адин/г1адинан «как», киниги «словно», «как»):
а) Х1алимасе хъиру г1адав, хъач1асе квасквас г1адав «К тому, кто слабее/мягче (букв. «для слабого/мягкого [человека]) такой, как кремень, к тому, кто грубее/сильнее, такой, как вата». Чвахун балеб ц1ад г1адав, щун бач1унеб г1ор
г1адае «Ливневому дождю подобный, наводнившейся реке подобный». Ц1ам гьеч1еб чорпа г1адае «Недосоленному супу подобный». Чурулъа бахъараб г1унк1к1 г1адае «Подобный мышке, вытащенному из пойла» и др.
б) Бокьоб г1ач1ар г1адинан г1ерг1едулев, г1иялъ ц1ц1елжо киниги, э-эдулев «Словно телка в хлеву, мычит, словно коза в стаде, блеет». Гьой г1адин х1апдолев, гьойиде сверулев «Лающий подобно собаке в собаку превращается». Яс г1адин г1одулев ясалъул багьа вук1унарев «Плачущий, словно девочка, девочки не стоит» (о мальчике).
При уподоблении по количественному признаку (=семантика интенсивности) в отдельных паремиологических единицах используется союз г1анасеб «такой, как [по количеству]», «столько, сколько»: Оцоца г1анасеб х1алт1и гьабулев, х1амица г1анасеб къайи баччулев «Столько, сколько вол, работающий, столько, сколько осел, груз тянущий».
Имеют место и бессоюзные компаративные паремиологические единицы. Это, в первую очередь, паремии, где уподобительное значение выражается формой номинатива. Такие компаративные паремиологические единицы можно назвать сравнительно-идентифицирующими:
Гьекъедал - х1елеко, вигьиндал - г1анк1у «Выпивши - [как] петух, протрезвевши - [как] курица». Рокъов - дег1ен, къват1ив - ц1ц1е «Дома - [как] козел [=смелый, важный], на улице [=среди людей] - [как] коза [=трусливый]. Рокъов - гъалбац1, къват1ив - г1анк1 «Дома - [как] лев, на улице - [как] заяц». Анив - дег1ен, дова - ц1ц1е «Здесь [дома] - [как] козел, там [вне дома] - [как] коза». Г1ундул рихьун - х1ама, рач1ч1 бихьун - дег1ен «По ушам - осел, по хвосту - козел».
Рассматриваемые компаративные паремиологические единицы характеризуются рядом морфолого-синтаксических признаков. К примеру, в предикативно характеризующей функции в ряде паремий используются а) причастие, б) прилагательное, в) субстантив в номинативе:
а) Оцоца г1анасеб х1алти гьабулев [прич.], х1амица г1анасеб къайи баччулев [прич.] «Работает (букв. «работающий») как вол, грузы тащит (букв. «тащащий») как осел». Меседил ца бугев [прич.], царал рач1ч1 бугев [прич.] «Золотой зуб имеющий, лисы хвост имеющий». Бокьоб г1ач1ар г1адинан г1ерг1едулев [прич.] «Как телка в хлеву, кричит (букв. «кричащий»)». Хьагиниса гелг1анги ка-муларев [прич.] «Подобно ложка, из кастрюли не выходит [кормится]».
б) Раг1и чол багьаяв [прил. от багьа «цена»], живго чахъдал багьаяв «Слово [у которого] лошади стоит, сам овцы стоит». Вагъизе ккани - херав, хвезе кка-ни - бах1арав «Когда драться нужно - старый [=прикидывается старым], когда/ если умереть нужно - молодой».
в) Г1ундул рихьун - х1ама, рач1ч1 бихьун - дег1ен «По ушам - осел, по хвосту - козел». Анив - дег1ен, дова - ц1ц1е «Здесь - козел, там - коза».
В редких случаях в предикативной функции используется форма родительного падежа субстантива, что не характерно для узуса: Оцол г1адаб габуралъул, т1от1ол г1адаб бет1ералъул «Шея как у бугая, голова [ум] как у мухи». Х1ал-т1и - катил, кванай [отглагольное существительное] - х1амил «Работа - [как] у кошки, поедание - [как] у осла» (=Работает как кошка [мало], ест как осел [много])».
В предикативно-характеризующей функции в редких случаях употребляется также прилагательное компаративной семантики, образованное от генитив-ной формы субстантива: Къаркъала бугъилав (^бугъил+ав), рак1 х1анч1илав (^х1анч1ил + ав) «Тело как у бугая, сердце как у птички».
Среди существительных в номинативе, используемых в предикативно характеризующей функции, обращают на себя внимание сложные по структуре образования с первой определительно характеризующей частью: Дир яс йача-ни - нуцал-х1елеко, ячич1ого тани - ц1ук1а-х1елеко «Если женится на моей дочери - смельчак, не женится - трус» (букв. «Если дочь мою возьмет - смелый петух, если не возьмет - трусливый петух». Бокьоб г1ач1ар г1адинан г1ерг1е-дулев, г1иялъ ц1ц1елжо (ц1ц1ел - ген. форма от ц1ц1е «коза» + жо «существо; что-либо предметное или живое») киниги, э-эдулев «Словно телка в хлеву мычит, словно коза в стаде блеет».
В части таких бессоюзных паремиологических единиц, соотносительных с разными кодами культуры (зооморфным, предметным, антропным) компаративный образ мотивируется обозначением обстоятельств, в которых те или иные
качества человека (в основном лиц мужского пола) выражаются. По этой причине отдельные паремиологические образы строятся на основе смысловых отношений обусловленности:
Воржине ккани - варани, х1алт1изе ккани - х1инч1 «Если [когда] надо лететь - верблюд [верблюдом прикидывается], если [когда] надо работать -птичка». Гьоболлъухъ щведал - хан, гьобол вач1индал - лагъ «В гостях [если/ когда] - [как] царь, когда гость приходит - [как] раб». Риидал - Хасбика, хаса-ло - къват1улбика «Летом - [как] важная госпожа, зимой - [как] уличная госпожа» (=Кто летом время праздно проводит, зимой попрошайничает). Бах1араб мехалъ - ахтачу, херлъараб мехалъ - гьаг1долеб х1ама «В молодости - [как] жеребец, в старости - [как] кричащий осел». Х1алт1уе - квалквал, квание - гъ-албац1 «В работе [=если нужно работать] - ленивец, в еде - [как] лев». Ражи т1аг1индал т1ураб ц1амулълъин г1адав «При отсутствии чеснока засоленной воде подобный». Гьекъедал - х1елеко, вигьиндал - г1анк1у «Выпивши - петух, протрезвевши - курица». Гьорол къоялъ х1елкил рач1ч1 г1адав «В ветреный день хвосту петуха подобный».
В ряде союзных и бессоюзных паремиологических единиц семантика ком-паративности мотивируется обозначением соответственно качеств лиц и животных, лиц и предметов, с которыми сравнивается человек (в значении «такой [же], как»). Такое уподобление имеет некоторую когнитивную основу, так как в животных и предметах обозначаются желательные или нежелательные качества, позволяющие позитивно или, напротив, негативно, оценить качества самого человека:
Г1акълу гьеч1ей бика, рахь гьеч1еб г1ака «[Как] ума не имеющая госпожа, [как] молока не дающая корова». Беч1ч1арабрахь г1адав, лъадал хъах1аб полоп г1адав «Подобный выдоенному молоку [человек], похожий на белую пену воды». Къадалъ рекъолареб гьец1о г1адинав «Подобный не смотрящемуся [красиво] в стене необтесанному камню». Ц1ам гьеч1еб чорпа г1адае «Недосоленному супу подобный». Мискинасе заз г1адав, залимасе нах г1адав «Для бедных [=слабых] как колючка, для сильных как масло». Гьарун щвараб ц1ад г1адав, ц1алун щва-раб бакъ г1адав «Вымоленному дождю подобный, выпрошенному солнцу подобный». Гьусун багъулеб гьой г1адав «Дерущийся, как напущенная собака».
Как свидетельствуют примеры, в таких компаративных паремиологических единицах, ориентированных на человека, семантика сравнения мотивируется, обосновывается, причинно интерпретируется причастными конструкциями или прилагательными: гьарун щвараб ц1ад г1адав «вымоленному дождю подобный (выражается позитивное отношение), мискинасе заз г1адав «для слабых (=бед-ных) колючке подобный» (адресатное прилагательное мотивирует негативное поведение адресанта) и т.д.
Компаративные паремиологические единицы используются и для обозначения качеств никчемного человека. При этом сравнительное значение «ни [такой, как] - ни [такой, как]» выражается употреблением при названии объекта сравнения специфической причастной формы гурев «не являющийся» от гуро «нет, не является»:
Я бекерун бергьунеб чу гурев, я х1алт1ун свакалареб х1ама гурев «Ни [как] побеждающий в скачках лошадь, ни [как] не устающий от работы осел». Бихьинасе ц1ц1е гурев, ц1уясе дег1ен гурев «Ни для самца - [как] коза, ни для самки - [как] козел».
Характеризуемые паремиологические образы в основном построены на зооморфной, предметно-вещевой, природной и антропной метафоре. В таких паремиологических единицах ряд лексических компонентов, ставших культурными знаками языка, выполняет символические функции. Символика характерна практически для всех паремиологических образов, соотносительных с разными кодами культуры.
Прежде всего, следует выделить зооморфную символику, когда названия животных становятся национально-культурными эталонами, языковыми знаками, символизирующими через номинации животных различные качества человека. В таких паремиях в основном актуализируются негативные качества лиц мужского пола (трусость, лицемерие, лень и т.д.), что свидетельствует о гендерной детерминированности этих образов. Поскольку рассматриваемые паремиологи-ческие единицы носят компаративный характер, то в основном в таких паремиях языковые символы представлены парными номинациями, обозначающими положительные и отрицательные качества человека: дег1ен (символ важности, кичливости, высокомерия) - ц1ц1е «коза» (символ трусливости), гъалбац1 «лев» (символ смелости, силы, отваги) - г1анк1 «заяц» (символ трусости), бугъа «бык» (символ силы, достоинства) - бече «теленок» (символ слабости, никчемности), оц «вол, бык» (символ внешней значительности, силы) - т1ут1 «муха» (символ слабости, никчемности), гьой «собака» (символ зла, агрессивности), х1ама «осел» (символ тяжелого физического труда) и т.д.:
Библиографический список
Гьой г1адин х1апдолев, гьойиде сверулев «Лающий подобно собаке [человек] в собаку превращается». Гьекъедал - х1елеко, вигьиндал - г1анк1у «Выпивши - [как] петух, протрезвевши - [как] курица». Рокъов - дег1ен, къват1ив -ц1ц1е «Дома - [как] козел [=смелый, важный], на улице [=среди людей] - [как] коза [=трусливый].
Группа компаративных паремиологических единиц соотносится с предметно-вещным кодом культуры. В таких паремиях символически осмысливаются предметы, которые характеризуются какими-либо типичными признаками, переносимыми на человека. Как и в случае символического использования названий животных, здесь попарно могут быть сопоставлены названия предметов, характеризующихся разными признаками: рахь «молоко» - полоп «пена» (символы белого цвета), заз «колючка» (символизирует злого человека) - нах «масло» (символ мягкости, слабости человека), ц1ам «соль» (символ вкуса), хъиру «кремень» (символ стойкости, прочности человека) - квасквас «вата» (символ мягкости, слабости) и т. д.
Беч1ч1араб рахь г1адав, лъадал хъах1аб полоп г1адав «Подобный выдоенному молоку [человек], похожий на белую пену воды» (типичным признаком, являющимся основой для сравнения, в данном случае является белый цвет). Ц1ам гьеч1еб чорпа г1адае «Непосоленному супу подобный». Мискинасе заз г1адав, залимасе нах г1адав «Для бедных [=слабых] как колючка, для сильных как масло». Х1алимасе хъиру г1адав, хъач1асе квасквас г1адав «букв. Для слабого/мягкого [человека] - кремню подобный, для сильного/грубого - вате подобный».
Часть компаративных паремиологических образов соотносится с природным кодом культуры, в связи с чем здесь используются получившие символическую интерпретацию названия природных явлений типа ц1ад «дождь», г1ор «река», бакъ «солнце»:
Гьарун щвараб ц1ад г1адав, ц1алун щвараб бакъ г1адав «Вымоленному дождю подобный, выпрошенному солнцу подобный». Чвахун балеб ц1ад г1адае, щун бач1унеб г1ор г1адае «Ливневому дождю подобный, наводнившейся реке подобный».
В связи с тем, что некоторые из рассматриваемых в статье компаративных паремиологических образов носят гендерный характер, то вполне естественна и соотнесенность данных образов с антропным кодом культуры. В таких паремиях имена собственные и другие слова с антропным кодом культуры выполняют экспрессивно-оценочные функции:
Риидал - Хасбика, хасало - къват1улбика «Летом - [как] Хасбика (имя собств. жен. - символизирует праздность, лень) - зимой госпожа улиц ^попрошайка»). Г1акълу гьеч1ей бика, рахь гьеч1еб г1ака «Ума не имеющая госпожа, молока не дающая корова». Гьоболлъухъ щведал - хан, гьобол вач1индал - лагъ «В гостях - хану [подобен], гость, когда приходит - рабу [подобен]». Вихьизе -вас, ватизе - раг1ад «На вид - юноша [молодцеватый], на деле - тень». Вихьизе - бах1арчи, ватизе - х1алихьат «На вид - герой, на деле - подлец». Вихьизе - чи, ватизе - чухъа «На вид - молодец, на деле - трус».
Как свидетельствуют приведенные примеры, в ряде таких аварских паремиологических единиц, ориентированных на человека, сравнительно характеризующих положительные (=мнимые) и отрицательные (по сути) качества человека использованием соответствующего противопоставления вихьизе - ватизе «ни вид [одно] - на деле [другое]», в силу чего паремиологические образы приобретают иронически осуждаемый характер, соответствующую стилистическую окраску.
В некоторых компаративных паремиологических единицах, ориентированных на человека, используются образно-определительные номинации, употребляемые обычно в народных песнях и имеющие как устойчивые компаративные структуры символический характер: лълъар биццатаб бис (г1адав) «(подобный) туру с толстыми рогами», хъах1илаб ралъад (г1адав) «голубому морю (подобный)», чвахун балеб ц1ад (г1адав) «ливневому дождю (подобный), щвараб г1ор (г1адав) «наводнившейся реке (подобный)» царал рач1ч1 (бугев) «лисий хвост (имеющий).
Все отмеченное относительно структуры, семантики и символики аварских компаративных паремиологических единиц позволяет сформулировать некото-рыевыводы:1.Дляэксплицированиякомпаративнойсемантикихарактеризуемых паремий используются морфологические и лексико-синтаксические средства. 2. Аварские компаративные паремиологические единицы, ориентированные на человека, соотносятся с разными кодами культуры. 3. Компаративно сопоставляемые в паремиях слова подверглись символизации и отличаются кон-нотативной наполненностью. 4. В отдельных случаях на специфику компаративного образа и его лексическо-семантической поддержки влияет гендерный фактор.
1. Абдуразакова З.Г Компаративные фразеологические и паремиологические единицы в аварском и английском языках: лингвистическая и лингвокультурологическая характеристика. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2014.
2. Гасанова М.А. Волк и собака в табасаранской паремиологической картине мира. Вестник Дагестанского государственного университета. Выпуск 3. Филологические науки. Махачкала, 2012: 54 - 56.
3. Гасанова М.А Место гендера в табасаранских паремиологических единицах. Язык. Словесность. Культура. 2012; 2-3: 17 - 26.
4. Магомедова А.Н. Некоторые особенности лексического состава аварских паремиологических единиц, выражающих концепт «труд». Вестник Дагестанского государственного университета. Выпуск 3. Филологические науки. Махачкала, 2013: 131 - 133.
5. Самедов Д.С., Aлиxанова Л.Г Наименования времен года в аварских паремиологических единицах, выражающих концепт «время». ВecmникДaгecmaнcкогогосудар-cmвенного yнивeрcиmema. Выпуск 3. Филологические науки. Махачкала, 2012: 51 - 53.
6. Самедов Д.С. К вопросу о сравнениях с зооморфным кодом культуры в лакском языке. Русский язык и лиmeрamyрa в школе и вузе. Вып. III. Махачкала, 2010: 144 - 147.
7. Самедов Д.С. Aрц «серебро» как символ женской красоты во фразеологических единицах даргинского языка. Вопросы русского и cопоcmaвиmeльного языкознания. Выпуск IV. Махачкала, 2010: 170 - 173.
S. Самедов Д.С. К проблеме образа человека в даргинском языке («смелый» и «трусливый» мужчина в зеркале фразеологических единиц). Вопросы русского и сопосma-виmeльного языкознания. Выпуск IV. Махачкала, 2010: 173 - 17б.
9. Aлиxанов З. Аварские пословицы и поговорки. Москва, 1972. (На аварском языке).
10. Aлиxанов З., Aлиxанов С. Аварские пословицы и поговорки. Махачкала: Издательский дом «Эпоха», 2012. (На аварском языке). References
1. Abdurazakova Z.G. Komparativnye frazeologicheskie iparemiologicheskie edinicy v avarskom i anglijskom yazykah: lingvisticheskaya i lingvokul'turologicheskaya harakteristika. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2014.
2. Gasanova M.A. Volk i sobaka v tabasaranskoj paremiologicheskoj kartine mira. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2012: 54 - 5б.
3. Gasanova M.A Mesto gendera v tabasaranskih paremiologicheskih edinicah. Yazyk. Slovesnost'. Kul'tura. 2012; 2-3: 17 - 2б.
4. Magomedova A.N. Nekotorye osobennosti leksicheskogo sostava avarskih paremiologicheskih edinic, vyrazhayuschih koncept «trud». Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2013: 131 - 133.
5. Samedov D.S., Alihanova L.G. Naimenovaniya vremen goda v avarskih paremiologicheskih edinicah, vyrazhayuschih koncept «vremya». Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2012: 51 - 53.
6. Samedov D.S. K voprosu o sravneniyah s zoomorfnym kodom kul'tury v lakskom yazyke. Russkijyazyk i literatura v shkole i vuze. Vyp. III. Mahachkala, 2010: 144 - 147.
7. Samedov D.S. Arc «serebro» kak simvol zhenskoj krasoty vo frazeologicheskih edinicah darginskogo yazyka. Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk IV. Mahachkala, 2010: 170 - 173.
S. Samedov D.S. K probleme obraza cheloveka v darginskom yazyke («smelyj» i «truslivyj» muzhchina v zerkale frazeologicheskih edinic). Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk IV. Mahachkala, 2010: 173 - 17б.
9. Alihanov Z. Avarskie poslovicy ipogovorki. Moskva, 1972. (Na avarskom yazyke).
10. Alihanov Z., Alihanov S. Avarskie poslovicy i pogovorki. Mahachkala: Izdatel'skij dom «'Epoha», 2012. (Na avarskom yazyke).
Cmamья поcmyпилa в редакцию 30.03.19
УДК 81.367; 81.366
Misieva L.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Second Foreign Language, Dagestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: luizaah_83@mail.ru
Samedov D.S., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Russian Language, Dagestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: samedovdgu@mail.ru
THE GENDER PHRASEOLOGICAL UNITS WITH A NOTIONAL COMPONENT "VERY", ASSOCIATED WITH ZOOMORPHIC AND PLANT CULTURE CODES IN THE DARGIN AND ENGLISH LANGUAGES. The article analyses special features of the vocabulary of the Dargin and English phraseological units with the notional component "very", the role of lexical-semantic stock which forms these units oriented on a person; gender features of phraseological units, zoomorphic and plant culture codes, peculiarities of a symbolic usage of the names of animals and plants in phraseological units. There are also determined typologically common and national-cultural features of the characterized phraseological units. The authors conclude that a number of components in the composition of the characterized phraseological units of the Dargin and English languages perform nationally and gender-specific symbolic functions. Such lexical components, which play the role of cultural signs of the language, symbolize certain mentally interpreted qualities of a person.
Key words: Dargin and English languages, phraseological units, semantic of intensity, zoomorphic and cultural culture codes, language symbolism.
Л.А. Мисиева, канд. филол. наук, доц. каф. второго иностранного языка факультета иностранных языков, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: luizaah_83@mail.ru
Д.С. Самедов, д-р филол. наук, проф., зав. каф. русского языка филологичекого факультета, Дагестанский государственный университет,
г. Махачкала, E-mail: samedovdgu@mail.ru
ГЕНДЕРНЫЕ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ СО СМЫСЛОВЫМ КОМПОНЕНТОМ «ОЧЕНЬ»,
СООТНОСИТЕЛЬНЫЕ С ЗООМОРФНЫМ И РАСТИТЕЛЬНЫМ КОДАМИ КУЛЬТУРЫ, В ДАРГИНСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ
В статье рассматриваются особенности лексического состава даргинских и английских ФЕ со смысловым компонентом «очень», роль лексико-семан-тического наполнения в формировании соответствующих фразеологических образов, ориентированных на человека, гендерные признаки фразеологизмов, зооморфный и растительный коды культуры, особенности символического использования названий животных и растений в составе фразеологических единиц. Определяются типологически общие и национально-культурные признаки характеризуемых фразеологических образов. Авторы делают вывод о том, что ряд компонентов в составе характеризуемых фразеологических единиц даргинского и английского языков выполняет национально и гендерно обусловленные символические функции. Такие лексические компоненты, выполняющие роль культурных знаков языка, символизируют те или иные ментально интерпретируемые качества человека.
Ключевые слова: даргинский и английский языки, фразеологические единицы, семантика интенсивности, зооморфный и растительный коды культуры, языковая символика.
Исследуемые ФЕ даргинского и английского языков представляют интерес не только в лингвистическом аспекте, но и в лингвокультурологическом, так как они являются микрофрагментами национальных языковых картин мира, отличающимися национально-культурной спецификой. Кроме того, значимость фразеологического материала состоит в том, что он может служить источником этнокультурной информации, очень важной в плане изучения особенностей образно-ассоциативного осмысления окружающего мира и места человека в этом мире носителями даргинского и английского языков.
ФЕ других дагестанских языков со смысловым компонентом «очень» специально не исследовались. В ряде статей последних лет на материале разных да-
гестанских языков рассматриваются собственно лингвистические и лингвокуль-турологические особенности различных семантических групп фразеологических единиц [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7].
Фразеологический материал даргинского языка был собран из словаря фразеологических единиц «Образ человека в дагестанской фразеологии» [8], источником фразеологического материала английского языка послужил Англо-русский фразеологический словарь А.В. Кунина [9].
Анализ нашего материала свидетельствует о том, что в части фразеологических единиц даргинского и английского языков со значением интенсивности, ориентированных на человека и соответственно носящих антропоцентрический
