CC BY
11
УДК 81.367; 81.366
Misieva L.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Second Foreign Language, Daghestan State University (Makhachkala, Russia),
E-mail: [email protected]
THE IMAGE OF A COWARD MAN IN THE AVAR PAROEMIOLOGICAL UNITS. The article deals with the linguistic and linguocultural research of the Avar paro-emiological units describing a coward man. The urgency of the problem can be explained by the lack of some special researches the given paroemiological units in different aspects (linguistic, linguocultural, ethnic, cognitive). The article analyses the specifics of the given paroemiological units, their lexico-morphological and mor-pho-syntactical structure; national specific paroemiological images and nation-related cultural connotations are determined. The gender character of paroemiological images of a coward man and the connection of these images with cultural and mental connotations are analysed. The morpho-syntactical organization of the Avar paroemiological units, characterizing a coward man, is distinguished by its specificity: in predicative role the participles, gerunds and adjectives are used productively, which is not normal for codified Avar literary language.
Key words: Avar language, paroemiological images, coward man, cultural connotations, vocabulary, morphological and syntactical structure, symbolism, gender features.
Л.А. Мисиева, канд. филол. наук, доц. каф. второго иностранного языка Факультета иностранных языков, Дагестанский государственный
университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ОБРАЗ ТРУСЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА В ЗЕРКАЛЕ АВАРСКИХ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ
Статья посвящена лингвистическому и лингвокультурологическому исследованию аварских паремиологических единиц, отражающих образ трусливого человека. Актуальность поднимаемой в статье проблемы объясняется отсутствием специальных исследований, интерпретирующих в разных аспектах (лингвистическом, лингвокультурологическом, этнокультурном, когнитивном) характеризуемые паремиологические единицы. В статье анализируются особенности лексического состава рассматриваемых паремиологических единиц, их лексико-морфологический состав, особенности морфолого-синтакси-ческой организации; обосновываются национально-специфические паремиологические образы и соответствующие национально-культурные коннотации. Морфолого-синтаксическая организация аварских паремиологических единиц, отражающих образ трусливого человека, отличается своей спецификой: в предикативно характеризующей роли продуктивно употребляются причастия, деепричастия и прилагательные, что не совсем типично для кодифицированного аварского литературного языка.
Ключевые слова: аварский язык, паремиологические образы, трусливый человек, национально-культурные коннотации, лексический состав, морфолого-синтаксическая организация, символика, гендерные признаки.
Аварские паремиологические единицы в лингвистическом аспекте изучены недостаточно. Имеются лишь отдельные статьи и кандидатские диссертации, в которых затрагиваются те или иные проблемы лингвистического и лингвокуль-турологического исследования аварских паремий. Так, в собственно лингвистическом и лингвокультурологическом (=этнокультурном) аспектах исследованы аварские компаративные паремиологические единицы [1, с. 103-107], в отдельных статьях рассмотрены паремиологические средства репрезентации концептов «Родина» [2, с. 30-36], «смерть» [3, с. 122-125], исследованы морфолого-син-таксические средства формирования паремиологических образов [4, с. 13-17].
Актуальность проблем, поднимаемых в нашей статье, объясняется указанными факторами и той ролью, которую играют рассматриваемые паремиологи-ческие образы в формировании языковой картины мира. Материал проведённого исследования показывает, что трусость как негативное и осуждаемое в обществе качество актуализируется аварскими паремиологическими единицами, характеризующими в основном лиц мужского пола. При обозначении данного качества фразеологическими и паремиологическими единицами аварского языка происходит культурно обусловленная поляризация полов.
Исследователи отмечают, что в лингвистике и лингвокультурологии дихотомия «мужчина» и «женщина» смоделированы как явления языка и культуры [5]. Особой гендерной значимостью отличаются фразеологические и паремио-логические единицы, являющиеся яркими фрагментами языковой картины мира. В этой связи Д.С. Самедов отмечает: «Категория гендера получает особое преломление в единицах языка, в том числе во фразеологических единицах и создаваемых ими образах человека» [6, с. 174].
Характеризуемые нами в данной статье паремиологические единицы, как и фразеологизмы, создают маскулиноцентричное образно-ассоциативное поле, где компаративность играет особую роль. С компаративным характером части характеризуемых паремиологических единиц связаны и разные коды культуры, с которыми соотносятся соответствующие паремиологические образы. Так, например, ряд аварских паремиологических образов трусливого человека соотносится с зооморфным кодом культуры:
Анив - дег1ен, дова - ц1ц1е «Здесь - козел, там - коза» (компонент дег1ен «козел» символизирует смелость, гордость, а слово ц1ц1е «коза», напротив, употребляется как символ трусливого человека). Вихьизе - бугъа, ватизе- бече «На вид - бугай, на деле - теленок». Гьекъедал - х1елеко, вигьиндал - г1анк1у «Выпивши - петух, протрезвевши - курица». Къаркъала бугъилав, рак1 х1анч1илав «Тело [как] у бугая, сердце [как] у птички».
Как свидетельствуют примеры, в целях противопоставления смелости и трусости в таких компаративных паремиологических единицах используются как общеязыковые, так и контекстуальные антонимы, обозначающие качества человека и обстоятельства, в которых они проявляются: анив «здесь» - дова «там», вихьизе «на вид» - ватизе «на деле», гьекъедал «выпивши» - вигьиндал «протрезвевши»; дег1ен «козел» - ц1ц1е «коза», бугъа «бугай» - бече «теленок», х1елеко «петух» - г1анк1у «курица», къаркъала «тело» (данный лексиче-
ский компонент употреблен в переносном метонимическом значении «человек») - рак1 «сердце», бугъа «бугай» - х1инч1 «птичка».
В таких компаративных противопоставлениях для негативной актуализации трусости лиц мужского пола используются названия животных, которые символизируют внешнюю физическую мощь и моральную слабость мужчин, опреде-лительно-обстоятельственные компоненты содержат ироническую мотивацию проявления негативного качества трусости (ср. гьекъедал «выпивши» [смел] -вигьиндал «протрезвевши» [труслив]. Такая символика, как отмечают исследователи, характерна и для фразеологических единиц с зооморфным кодом культуры в лакском языке [7, с. 43-46; 8, с. 142].
Такие компаративные противопоставления, выражающие национально-культурные коннотации, характерны и для паремиологических образов, соотносительных с антропным кодом культуры:
Балъда нахъа - х1алихьат, х1арччда нахъа - багьадур «За лестницей [на улице] - трус/подлец, за подносом - герой». Вихьизе - вас, ватизе - раг1ад «На вид - юноша [мужчина], на деле тень». Вихьизе - чи, ватизе - чухъа «На вид -мужчина, на деле - трус». Гьоболлъухъ индал - хан, гьобол вач1индал - лагъ «В гостях - царь, гость когда приходит - раб». Г1адамазда гьоркьое - лъик1ае чи, живго хут1идал - хиянатчи «В людях - хороший человек, на деле (букв. «когда сам [один] остается)- трус/подлец» и др.
Как свидетельствуют приведенные примеры, ряд паремиологических образов отличается многослойными семантико-стилистическими оттенками значений: в таких образах качество трусливости пересекается с семантикой лицемерия, по-казушности в зависимости от обстоятельств, в которых оказывается человек: в гостях [как царь] - у себя дома [как раб], в людях [хороший человек] - сам по себе [подлый трус], на вид [человек] - на деле [трус] и т. д.
Такие пересекающиеся образы выражаются паремиологическими и фразеологическими единицами разных дагестанских языков. Так, С.Ц. Магадова отмечает, что в отдельных фразеологических образах лакского языка «образ трусливого человека пересекается с образом никчемного, духовно слабого, совершенно безынициативного человека. Так создаётся многослойная семантика фразеологической единицы» [9, с. 192].
Отдельные паремиологические образы построены на основе условных отношений, осложненных оттенком временной семантики: в таких паремиях при помощи формы условного наклонения глагола обозначаются условия и обстоятельства, при которых человек ведет себя по-разному (=достойно или недостойно, трусливо). В таких образах значение трусости осложняется указанием на недостойное поведение:
Ч1аг1а гьекъани - къого чи, гьекъеч1они - бащдае чи «Если бузу выпьет -[будто] двадцать человек (=смелый), если не выпьет - полчеловека (=трусливый, недостойный). Ц1ад х1аллъани - рокъоее, бакъ х1аллъани - гьороее «Если дождь мучает - домой [бежит], если солнце мучает - в сарай [бежит]. Реч1ч1ани, къелъе унее, къани, х1оболъе унее «Если ударишь - в стену войдёт, если затолкнёшь [=надавишь] - в столб войдёт».
Через такие национально-культурные паремиологические образы и их коннотации осуществляется связь языка с национальной культурой, с национальным менталитетом, особенностями образно-эмоционального освоения окружающей действительности и осмысления места человека в этой действительности. В.А. Маслова в этой связи отмечает: «Такая культурно маркированная коннотация возникает как результат интерпретации ассоциативно-образного обоснования ФЕ или метафоры посредством соотнесения его с культурно-эмоциональными эталонами и стереотипами. Компоненты с символическим прочтением также во многом обусловливают содержание культурной коннотации» [5, с. 55].
Обсуждая вопрос об особенностях отражения фразеологических образах трусливого человека во фразеологических единицах даргинского языка, Д.С. Са-медов отмечает: «Менталитет носителей дагестанских языков связывает домашний очаг камин в основном с образом женщины, хранительницы очага. Рядом с женщиной-матерью может находиться мальчик-малыш, но не мальчик-подросток (юноша). Образ «маменькиного сынка» (иронически оцениваемый как качество «домашней смелости») отражается в отдельных фразеологических единицах даргинского языка» [10, с. 175]: ср. анкъилае ц1акьси «о трусливом человеке» (буке. «у камина смелый»). В арчинском языке используется символический образ сита (ц1ом): ц1аман ди о1хъа1т1утту «запах сита [у которого] не отошел» (через компонент сито образ связывается с домашним очагом, с образом матери). Обращают на себя внимание и некоторые специфические особенности морфолого-синтаксической организации характеризуемых паремиологических единиц. Так, в предикативной функции употребляются деепричастия, что не характерно для кодифицированного литературного языка, в котором обычно в той же роли, как и в русском языке, употребляются финитные формы глагола: Бер-гьарасда - къулун [деепр.], къурасде - еортун [деепр.] «Сильному поклоняется, на слабого набрасывается». Характерно употребление в предикативной роли специфической адъективной формы гурее, образованной от отрицания гуро «нет, не является»: Бадиб кьер гурее, кьандие рух1 гурее «Ни огня/=смелости [буке. «ни цвета»] в глазах, ни духа в теле».
Как и деепричастия, в предикативно характеризующей роли продуктивно употребляются причастия и прилагательные (полные и краткие). Такие негативные паремиологические образы трусливого человека отличаются яркой образностью и национально-культурными оценочными коннотациями:
Бихьинчийилан кьалда холарее [прич.], ч1ужуг1аданилан къинлъухъе холарев [прич.] «Ни как настоящий мужчина на войне не погибает, ни как женщина при родах не умирает». Х1инкъарасда мал балее [прич.], къеак1арасда къеал балее [прич.] «Трусливого ногой пинает, смелого обнимает». Лъутизеги т1адагьае [прил.], т1уризеги х1адурае [прил.] - буке. «И убегать [струсив] быстро [умеет], и сбежать тоже [всегда] готов». Кеерал къокъ [кр.прил.], мац1 халат [кр.прил.] «Руки короткие [ в знач. «драться не умеет, труслив»], язык длинный».
Библиографический список
Большинство анализируемых паремиологических образов имеет эксплицированный при помощи сравнительного союза г1адае «такой, как» или имплицированный компаративный характер. В таких паремиях символически употребляются различные противопоставления антонимического характера:
Мискинасе заз г1адае, залимасе нах г1адае «С бедными [=слабыми] как колючка, с богатыми [=сильными] как масло». Х1алимасехъиру г1адае, хъач1асе кеаскеас г1адае «С мягкими [людьми] как кремень, с дерзкими как вата [мягок, труслив]». Мискинасе - хъиру, хъач1асе кеаскеас «Для бедных [как] кремень, для дерзких [как] вата». Такие противопоставления, как свидетельствуют примеры, носят контекстуально-символический характер.
Оценка трусливому человеку может быть дана через отражение в пареми-ологическом образе его отношения к сильному (=смелому) и слабому человеку, негативно оценивается мнимая «смелость» перед человеком слабее себя: Бер-гьарасда гъоркьаги еахъунарее, къурасда т1асаги еахъунарее «Под сильным лежит [=сильному подчиняется], со слабого не поднимается [=слабого подчиняет]». Бергьарасда къалее, къурасда т1аделъулее «Перед сильным трусит, на слабого набрасывается».
Обобщая отмеченное выше относительно аварских паремиологических единиц, актуализирующих концепт «трусливый человек», можно отметить следующее.
Несомненным является факт гендерного и компаративного характера па-ремиологических единиц, отражающих образ трусливого человека (=мужчины). Гендерная отнесенность паремиологического образа выражается специальным (выделенным нами в примерах) показателем -е первого (=мужского) лекси-ко-грамматического класса. Компаративность может иметь эксплицированный или имплицированный характер.
Характеризуемые паремиологические единицы соотносятся с зооморфным, антропным и предметно-вещным кодами культуры. В соответствующих паремиологических образах большую роль играет языковая символика, в основе которой лежит компаративность и которая в ряде случаев носит национально-культурный характер. Коннотации рассматриваемых образов объясняются гендерно ориентированной негативной оценкой носителя признака качества трусости и формируются на основе особенностей образно-ассоциативного осмысления окружающего мира и самого человека в пространстве человеческих отношений и оценок носителями языка.
К лингвистическим особенностям характеризуемых паремий относятся использование антонимических противопоставлений компаративного характера и их морфолого-синтаксические особенности. Морфолого-синтаксическая организация аварских паремиологических единиц, отражающих образ трусливого человека, отличается своей спецификой: в предикативно характеризующей роли продуктивно употребляются причастия, деепричастия и прилагательные, что не совсем типично для кодифицированного аварского литературного языка.
1. Aбдуразакова З.Г Лингвокультурологическая характеристика аварских компаративных паремиологических единиц. Вecmнuк Дагecmанcкoгo гocударcmвeннoгo унu-вeрcumemа. Выпуск 3. Филологические науки. Махачкала, 2014: 103 - 107.
2. Оамедов Д.О., Магомедова A.H. Концепт «Родина» в русских и аварских паремиологических единицах. Bonpocbi руccкoгo u coпocmавumeльнoгo языкoзнанuя. Выпуск VI. Махачкала, 2012: 30 - 36.
3. Cамeдов Д.С, Магомедова A.H. Концепт «смерть» в русской и в аварской языковых картинах мира (на материале русских и аварских паремиологических единиц). Bonpocbiруccкoгo u coпocmавumeльнoгoязыкoзнанuя. Выпуск VI. Махачкала, 2012: 122 - 125.
4. Магомедова A.H. Морфолого-синтаксический состав аварских паремиологических единиц как средство формирования паремиологических образов. BecmнuкДагв-cmанcкoгo гocудаpcmвeннoгo унuвepcumemа. Выпуск. 3. Филологические науки. Махачкала, 2012: 13 - 17.
5. Маслова ВА Лuнгвoкульmуpoлoгuя. Москва, 2004.
6. Cамeдов Д.С К проблеме образа человека в даргинском языке («смелый» и «трусливый» мужчина в зеркале фразеологических единиц). Bonpocb pуccкoгo u coпocmа-вumeльнoгo языкoзнанuя. Выпуск IV. Махачкала, 2010: 173 - 176.
7. Магадова СЦ. Фразеологические образы с зооморфным кодом культуры в лакском языке. Bonpocb pуccкoгo u coпocmавumeльнoгo языкoзнанuя. Выпуск VI. Махачкала, 2012: 43 - 46.
8. Cамeдов Д.С К вопросу о сравнениях с зооморфным кодом культуры в лакском языке. Руccкuйязык uлumepаmуpа в шюлс u вузе. Выпуск III. Махачкала, 2010: 142.
9. Магадова 0.Ц. Образ трусливого человека в лакском языке. BecmнuкДагecmанcкoгo гocудаpcmвeннoгo унuвepcumemа. Выпуск. 3. Филологические науки. Махачкала, 2014: 190 - 194.
10. Aлиханов З. Аварке пocлoеuцы u пoгoеopкu. Махачкала, 1972. (На аварском языке).
References
1. Abdurazakova Z.G. Lingvokul'turologicheskaya harakteristika avarskih komparativnyh paremiologicheskih edinic. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2014: 103 - 107.
2. Samedov D.S., Magomedova A.N. Koncept «Rodina» v russkih i avarskih paremiologicheskih edinicah. Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk VI. Mahachkala, 2012: 30 - 36.
3. Samedov D.S., Magomedova A.N. Koncept «smert'» v russkoj i v avarskoj yazykovyh kartinah mira (na materiale russkih i avarskih paremiologicheskih edinic). Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk VI. Mahachkala, 2012: 122 - 125.
4. Magomedova A.N. Morfologo-sintaksicheskij sostav avarskih paremiologicheskih edinic kak sredstvo formirovaniya paremiologicheskih obrazov. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk. 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2012: 13 - 17.
5. Maslova V.A. Lingvokul'turologiya. Moskva, 2004.
6. Samedov D.S. K probleme obraza cheloveka v darginskom yazyke («smelyj» i «truslivyj» muzhchina v zerkale frazeologicheskih edinic). Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk IV. Mahachkala, 2010: 173 - 176.
7. Magadova S.C. Frazeologicheskie obrazy s zoomorfnym kodom kul'tury v lakskom yazyke. Voprosy russkogo i sopostavitel'nogo yazykoznaniya. Vypusk VI. Mahachkala, 2012: 43 - 46.
8. Samedov D.S. K voprosu o sravneniyah s zoomorfnym kodom kul'tury v lakskom yazyke. Russkij yazyk i literatura v shkole i vuze. Vypusk III. Mahachkala, 2010: 142.
9. Magadova S.C. Obraz truslivogo cheloveka v lakskom yazyke. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Vypusk. 3. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2014: 190 - 194.
10. Alihanov Z. Avarskie poslovicy i pogovorki. Mahachkala, 1972. (Na avarskom yazyke).
Сmаmья пocmупuла в редакщю 08.11.18
