CC BY
49
УДК 02
Ю. Н. Столяров
доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник
ФГБУН «Научный и издательский центр "Наука "» РАН, Российская государственная библиотека, Государственная публичная научно-техническая библиотека, Москва, Россия
E-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0002-9597-4275
ПЕРВОСТЕПЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПОНЯТИЯ «БЛАГО» ДЛЯ БИБЛИОТЕКОВЕДЕНИЯ: ВЫВОД ИЗ «ЭССЕ О БИБЛИОТЕЧНОЙ ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ»
А. В. СОКОЛОВА
Профессор А. В. Соколов полагает, что будущее книги и библиотеки зависит от того, насколько удастся библиотекарям преодолеть негативные стороны охватившей весь мир цифровизации, что мы присутствуем при закате книжной культуры и соответственно современного периода истории. На смену приходит постсовременность, рождение которой обусловлено появлением новых информационных технологий. В новой эпохе всемирной истории — гипотетической Постсовременности — существование библиотек не гарантировано. Искусственный интеллект внеморален, человеческие культурные ценности, а с ними и сам человек как творение природы, ему безразличны, и за ненадобностью робот может от этого освободиться. Из сказанного делается вывод для библиотек как главных собирателей, хранителей и распространителей книжной культуры: они способны противостоять этой мрачной перспективе. Каждый тип библиотек «не в меньшей степени, чем искусственный интеллект, призван обеспечивать формирование нравственного, ответственного, самостоятельно мыслящего, творческого поколения российских граждан». В отклике на его «Эссе» утверждается, что так называемое будущее, или постсовременность, уже наступило, поскольку новые информационно-коммуникационные технологии активно используются во всех сторонах жизни, и обратного пути быть не может и не должно быть. Предложенная А. В. Соколовым дефиниция книжной культуры как «творческой и коммуникационной деятельности общества, осуществляемой посредством символов в книжной форме» приемлема и для цифрового общества. Основная мысль отклика состоит в том, что любые технологии суть средство для достижения цели, и чем они могущественнее, тем большими возможностями обладают. Цель же должна быть окрашена высшими этическими установками. Ключевым для конечной цели библиотечной работы является понятие блага во многих его проявлениях.
Ключевые слова: символизм книги, гуманизм, этические ценности, информационные потребности, цель библиотечной деятельности, благо, библиокультура
Для цитирования: Столяров, Ю. Н. Первостепенное значение понятия «благо» для библиотековедения: вывод из «Эссе о библиотечной постсовременности» А. В. Соколова /Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. — 2020. — № 3 (63). — С. 7—17.
Опубликованное в первом номере «Вестника культуры и искусств» за 2020 г «Эссе о библиотечной постсовременности» А. В. Соколова [4] вызывает бурю положительных эмоций и наталкивает на нетривиальные размышления. Прежде чем выносить
суждение об этом эссе, восстановим логику умозаключений его автора.
Логика суждений А. В. Соколова
А. В. Соколов, чтобы выработать аргументированное предположение о будущем
7
книги и библиотеки, обращается к концепции философа и культуролога Э. Кассирера (нем. Ernst Cassirer; 1874—1945) о культурном человеке как символическом существе. При этом символ понимается не как обозначение другого объекта, что присуще знаку, а как носитель мистического смысла, воздействующий на окружающую действительность. Из этого А. В. Соколов делает вывод, что «книга, являющаяся феноменом культуры, — это не просто стабильная совокупность знаков, а сложный символ, фигурально говоря, стимул, изменяющий мир» [4, с. 8]. Это правильная и глубокая мысль. Мне остаётся только потужить, что я не был с ней знаком, когда пришёл к выводу, что действительным двигателем цивилизационных изменений является документ — с его сигнативной (наряду с другими) составляющей [6; 7, с. 287— 296; 8].
Архетипы книжного символизма, утверждает А. В. Соколов далее, зародились и укрепились во времена палеолита. Они проявились в пещерной живописи — рисуночном письме, предшественнике письменности. Письменная культура обусловила явление осевого времени истории, характеризующегося формированием духовной основы человечества в трёх различных местах планеты — в Европе, Индии и Китае (можно было бы вспомнить также про Ближний Восток и Древний Египет. — Ю. С.). В осевом времени берут начало воплощённые в письменной форме основные циви-лизационные символы: мировые религии; авторская литература; философские учения. Для накопления и сохранения беспрерывно умножающегося материализованного знания потребовался библиотекарь, библиограф, книгоиздатель, музейщик, архивист.
Первотолчком современного исторического периода стало изобретение книгопечатания, породившего книжную культуру как дополнение к культуре письменной. Главными её отличительными качествами являются творческая потенция, врождённо свойственная людям как «символическим существам», т. е. способность создавать новые духовные ценности в виде знаний, технологий, верова-
ний, эмоций, волевых мотиваций, фантазий, в смысловой социальной коммуникации, опосредованной символами в книжной форме.
В настоящее время, заключает А. В. Соколов, мы присутствуем при закате книжной культуры и соответственно современного периода истории. На смену приходит постсовременность, рождение которой обусловлено появлением новых информационных технологий. В новой эпохе всемирной истории — гипотетической Постсовременности — существование библиотек не гарантировано. Искусственный интеллект внеморален, человеческие культурные ценности, а с ними и сам человек как творение природы, ему безразличны, и за ненадобностью робот может от этого освободиться.
Из сказанного делается вывод для библиотек как главных собирателей, хранителей и распространителей книжной культуры: они способны противостоять этой мрачной перспективе. Каждый тип библиотек «не в меньшей степени, чем искусственный интеллект, призван обеспечивать формирование нравственного, ответственного, самостоятельно мыслящего, творческого поколения российских граждан» [4, с. 16].
Вопросы к А. В. Соколову
Такова суть статьи А. В. Соколова. Рассмотрим теперь общий ход его рассуждений. Начну с заключительного тезиса. Он вызывает два вопроса. Первый: в состоянии ли библиотеки противостоять искусственному интеллекту, если он, как справедливо замечает автор, многократно превосходит все заложенные в библиотеки материализованные знания и возможности интеллектуального воздействия на читателей?1 Второй вопрос, ещё более важный: зачем цепляться за от-
1 После того как В. Я. Аскарова обратила внимание на то, что всякая информация рассматривается в семиотике как текст, а восприятие текста называется чтением, соответственно субъекта восприятия следует именовать читателем (Аскарова В. Я. Читатель как объект междисциплинарного исследования // От года литературы — к веку чтения / науч. ред. В. Я. Аскарова; Межрегион. центр библ. сотрудничества; Челяб. гос. акад. культуры и искусств. Москва, 2015. С. 29), я охотно возвращаюсь к традиционному для библиотекарей термину.
8
жившие формы, если, как в итоге оказывается, искусственный интеллект тоже способен «обеспечивать формирование нравственного, ответственного, самостоятельно мыслящего, творческого поколения российских граждан»?
Далее. Судя по тому, что происходит в библиотечном деле в настоящий момент, приходится согласиться с автором, что в Постсовременности существование библиотек не гарантировано. Оно и в настоящий-то момент под большим вопросом. Но всё же их будущее проблематично вовсе не из-за новых технологий самих по себе, — и в этом пункте видится сбой в безупречной доселе логике рассуждений мудрого А. В. Соколова.
Исторический опыт свидетельствует, что библиотеки прошли через все исторические эпохи и катаклизмы, поскольку они изначально дружественны любым доку-ментским технологиям, любым политико-экономическим формациям. Погибнуть они могут по другим причинам: если сдадутся перед всё новыми и новыми угрозами их существованию. О таких угрозах известно с глубокой древности. Одним из эпиграфов своей книги «Библиотека в экстремальной ситуации» (2007) я взял слова главного хранителя Китайской императорской библиотеки Ню Хуна, жившего полтора тысячелетия (!) назад: «Пять бедствий, грозящих библиотекам: гонения властей, пожары, наводнения, смуты и войны» [5, с. 14]. В настоящее время к ним добавляются, и во многих других публикациях об этом красочно и эмоционально писал Аркадий Васильевич, новые:
— дегуманизация, духовная деградация общества, девальвация общекультурных ценностей, искажение смысловых ценностных ориентиров, их замена квазикультурными реалиями, рост агрессии в социальных коммуникациях, деформация исторической памяти, атомизация общества и — как одно из контркультурных следствий — разбиблио-течивание (термин А. В. Соколова), которому способствует недальновидная государственная культурная политика;
— информационные войны, ведущиеся против библиотек средствами массовой информации, Интернетом;
— оскудение научной мысли по всем направлениям библиотековедения, библиогра-фоведения, книговедения, о чём справедливо и красочно пишет опять же А. В. Соколов [3];
— дезориентация библиотекарей-практиков, поддавшихся давлению на них со стороны внешней среды, в понимании социальной значимости библиотеки и своей собственной деятельности; депопуляризация библиотечной специальности.
Из всех этих вызовов остановлюсь отдельно на том, чему посвящено «Эссе»: на социальной роли инфотехнологий и их оценке.
Постсовременность уже наступила!
Прежде всего замечу, что грезить о постбиблиотеке, постсовременности, библиотеке будущего как о цифровом объекте уже поздно. Электронные технологии давно стали реальностью и даже обыденностью. И стало вполне возможно анализировать сегодняшнюю реальность. А. В. Соколов правильно указывает на самый главный изъян в государственной концепции ускоренного внедрения цифровых информационно-коммуникационных технологий как панацеи от растущей бездуховности общества. Этот изъян состоит в том, что средству придаётся статус цели.
А. В. Соколов совершенно прав и в утверждении, что действительно общественно значимой целью является воспитание нравственной, ответственной, самостоятельно мыслящей, творческой личности. Достижение этой цели в современной ситуации облегчается возможностями информационно-коммуникационных технологий. Подобные технологии надо рассматривать всего лишь как вспомогательное средство решения поставленной задачи. Создание и применение такого средства, вне сомнения, — дело важное и своевременное. Однако дело это второстепенное — с точки зрения того главного тормоза нашей жизни, который состоит в усиливающемся пренебрежении традиционными культурно-
9
нравственными ценностями. Страна испытывает сильное внешнее информационное давление, но она подтачивает свои основы и изнутри, не ставя задачу воспитания высокодуховной, высоконравственной, совестливой личности. Выращивание творцов и обитателей будущей России, отмечает А. В. Соколов, — это задача не биологическая, не политическая, а педагогическая. Каждый тип библиотек не в меньшей степени, чем искусственный интеллект, призван обеспечивать формирование постсовременного поколения российских граждан. Отсюда вытекает ответственность библиотечного сообщества перед современниками и потомками за сохранение книжной культуры.
Но — и здесь я несколько расхожусь с А. В. Соколовым — полагать, что коль скоро гуманитарно-педагогические технологии, присущие книжной культуре, чужды культуре цифровой и, следовательно, должны быть ею отвергнуты, — глубокое заблуждение. К тому же умозаключение Аркадия Васильевича противоречиво: нельзя возлагать на библиотечное сообщество ответственность за «использование цифровых ресурсов как средства прокладывания дороги в Постсовременность» [4, с. 16], если цифровые технологии им отвергаются.
Суть не в отличиях книжной и цифровой
культуры
Противопоставляя книжную и цифровую культуру, А. В. Соколов разъясняет свою позицию: «Фигурально говоря, в библиотечной дороге из настоящего в будущее просматриваются две колеи: колея книжной культуры, воплотившая классическое культурное наследие нации, и колея цифровой культуры, проложенная информационными технологиями» [Там же, с. 10]. Книжную культуру автор выделяет по признаку контента — классического культурного наследия, а цифровую — по признаку новизны применяемых технологий. Правильнее же строить классификацию, как известно, по единому основанию. И тогда придётся признать, что цифровые технологии меняют только форму (делают её более прогрессивной), но содер-
жание, условно говоря, «Войны и мира» сохраняется и в том, и в другом случае.
Иное дело — посмотреть, как влияют технологии на контент. Такое влияние просматривается довольно отчётливо на всех этапах документских фуркаций: рукописная технология, характеризующаяся безусловным доминированием теологической литературы, будучи дополнена технологией полиграфической, привела к широкому развитию светской литературы, её демократизации. Это имело следствием резкое увеличение тираж-ности. Изобретение способа клонировать записанный оригинал радикально поменяло весь уклад жизни населения: повлекло за собой промышленную революцию, ввело капиталистический образ жизни вместо феодального и т. д.
Аналогично повела себя и цифровая фуркация: она вызвала всплеск новых видов документа, преимущественно континуальных (от лат. еоШтыаШ — 'непрерывный', 'продолжающийся без перерыва') — игровых, рекламных, новостных, коммуникативных (социальные сети) и иных. Было создано небывалое ранее 3D-принтирование, виртуальный документ начал уверенно теснить физическую реальность во всё новых аспектах социальной жизни, документ стал из одной точки доступен всему миру, появилась возможность трансформировать его по желанию пользователя, он обрёл качество диалогичности, дополненной реальности и так далее вплоть до стремительного развития искусственного интеллекта. С точки зрения организации общественной жизни цифровая документская фуркация тоже кардинально меняет мир: становятся обыденностью цифровое государство, цифровая экономика, дистанционные формы общественных коммуникаций и пр. Во время пандемии коронавируса весь мир вынужденно перешёл на электронные формы общения, и эта возможность при всех её неудобствах и неполноценности всё же должна восприниматься как цивилизаци-онное благо, без которого человечество было бы отброшено назад не меньше чем на полвека.
10
В этом отношении ностальгия А. В. Соколова по уходящей книжной культуре в её классическом выражении становится вполне понятной, она вызывает сочувствие и желание полностью солидаризироваться с автором, потому что с появлением качественно новых документских реалий мир спешит отказаться (по недомыслию) от многого позитивного, свойственного традиционной книжной культуре.
Дефиниция книжной культуры применима и к электронной библиокультуре
Выработанная А. В. Соколовым дефиниция книжной культуры как «творческой и коммуникационной деятельности общества, осуществляемой посредством символов в книжной форме», приемлема и для цифрового общества, поскольку понятие книжной формы можно распространить и на электронную книгу, которая для выражения своей семантики тоже пользуется символами. То, что они представлены в виде восьмеричного кода, состоящего из условных единиц и нулей, роли не играет: на экране-то мы видим всё те же буквы, цифры, изображения и звуки, что и в нонэлектронной реальности. Цифровая книга, как и типографская, тоже способна обеспечивать, говоря словами А. В. Соколова, «движение духовных ценностей, включая осмысленные сообщения, во времени и пространстве». В ряде отношений её возможности даже существенно богаче бумажной книги. И они, как известно, непрерывно развиваются, отвоёвывают у традиционной книги её преимущества и добавляют к ним новые.
При правильном подходе цифровая книжная культура способна полностью вобрать в себя, да ещё и приумножить, традиционную типографскую (книжную) культуру. Суть дела от этого изменится не сильно, вопросы останутся прежними: 1) будет ли читатель пользоваться новыми технологическими возможностями, т. е. сохранит ли интерес к восприятию текста с внешнего носителя; 2) какие именно ценности будет с него воспринимать и 3) как ими будет пользоваться.
Вернёмся к идее нравственности
В качественно новой реальности, как и в нынешней, главное остаётся незыблемым: сохранит ли человечество высшие этические ценности, ведь в ином случае его ожидает самоуничтожение. Но даже если от библиотеки как социального института при этом зависит мало что (будем честны перед собой и обществом), всё равно её высший моральный долг состоит в том, чтобы до последней минуты выполнять свою главную двуединую социальную миссию: отбирать, сохранять и предоставлять читателям документы, отвечающие их информационным и высшим духовным потребностям — как реальным, так и потенциальным.
Во многих своих трудах А. В. Соколов видит спасительный путь в переходе человечества на уровень ноосферы. Разумный или даже сверхразумный человек, как верится обеспокоенному учёному, избавится от асоциального поведения, и общество будет двигаться по верному пути. Однако человечество уже прошло по пути веры в рациональное Просвещение, достигло на этом пути впечатляющих технологических результатов, но справедливее и счастливее от этого не стало. Напротив, технические достижения, дающие человечеству, казалось бы, власть над природой, на самом деле стремительно приближают его к технологической точке невозврата, за которой неминуемо последует самоуничтожение.
Происходит это, по большому счёту, из-за недооценки, недопонимания того обстоятельства, что кроме рациональной информации есть иррациональная духовность, душевность, отличающая человека от других животных. Человеку присуща также этика как ценностное отношение к моральным и нравственным нормам социума.
Соотношение информационных
потребностей и этических ценностей
От книг (иных видов документа) люди не всегда жаждут получить только новые сведения, зачастую их привлекает возможность испытать новые ощущения, новые переживания, новые эмоции. Меня уже довольно
11
давно посетило сомнение, что библиотечная коммуникация, будь то общение с книгой (что в библиотеке главное), общение с библиотекарем или другим читателем, исчерпывается получением новой информации. Отсюда вытекает, что библиотеку должны интересовать не только информационные, но и эмоциональные потребности читателей. Известный треугольник людских потребностей Абрахама Маслоу (рис. 1) ранее я интерпретировал следующим образом: если его представить в виде трёхгранной пирамиды, то на боковых сторонах достаточно написать слово «информация», и тогда появится представление об информационных потребностях биологического, социального и ментального свойства (рис. 2).
Библиотека призвана удовлетворять своими средствами все виды информационных потребностей (т. е. биологические, социальные и духовные), но их доля и наполнение, в зависимости от библиотечного профиля, в каждой библиотеке своя. Наглядно это можно вообразить в виде разной толщины слоёв, представляющих виды жизненных потребностей.
Но информацией заполняется лишь вторая сторона пирамиды. Третью составляют этические, эмоциональные, психологические стороны личности читателя. Отсюда вытекает, что библиотекарю мало выяснять только информационные потребности читателя, надо иметь полное представление и о его духовной составляющей. Тогда ру-бакинская библиопсихология заработает в полную силу: читатель будет получать из данного библиотекой документа не только собственно нужную ему информацию, предоставляемую в соответствии с его психофизиологическими характеристиками, но и удовлетворять свои потребности в соответствии с этическими нормами общества, т. е. по критериям нравственного общежи-тельства, совестливого отношения к окружающей внешней среде — природной и социальной, к тому образу жизни и занятости, который ведёт читатель.
Понятие «благо»
При таком подходе становится понятно, что библиотека есть система предоставления социально значимых благ. Благими признаются
ПОТРЕБНОСТЬ В САМОАКТУАЛИЗАЦИИ
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ
ПОТРЕБНОСТИ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ
ПОТРЕБНОСТЬ В УВАЖЕНИИ /' (ПОЧИТАНИИ)
вп ПОТРЕБНОСТЬ __ В ПРИНАДЛЕЖНОСТИ И ЛЮБВИ
ПОТРЕБНОСТЬ В БЕЗОПАСНОСТИ
Мораль
Информация
МЕНТАЛЬНЫЕХ ПОТРЕБНОСТИ\
Рис. 1. Пирамида потребностей по А. Маслоу
Рис. 2. Иерархия жизненных потребностей по А. Маслоу применительно к библиотечной деятельности
12
ценности полноты духовной жизни, чистоты помыслов. Понятие блага многоаспектно и многогранно. Каждый аспект и каждая грань могут быть повёрнуты в сторону библиотечного дела.
Философское понятие блага позволяет чётко определить цель библиотечной работы. Из философии можно почерпнуть понимание того, что благо — это конечный предмет стремления и всё, что способствует достижению этого стремления. Благо с этой точки зрения заключается в способности приносить общественную и индивидуальную пользу, доставлять посетителю библиотеки удовлетворение, вызывать позитивные эмоции.
В экономическом смысле благо рассматривается как средство удовлетворения потребностей — в нашем случае информационных, но также эмоциональных, коммуникативных и иных. Как высшую ценность экономика рассматривает материальное благо, потребительскую стоимость. В конечном счёте экономика нацелена на благополучие граждан, повышение их благосостояния. Основная специфическая именно для библиотеки ценность, позволяющая удовлетворять потребности читателя, — документный ресурс, рассчитанный на контингент читателей данной библиотеки, отражающий (в разной степени) их биологические, социальные и духовные ценности, как реальные, так и потенциальные. С экономической точки зрения появляется возможность заключить, насколько благи в библиотечной работе некоммерческий маркетинг, ориентация на частную благотворительность. Л. Б. Хавкина, например, обращала внимание на обратную сторону благотворительности: «Благотворительные учреждения до некоторой степени свидетельствуют о различных недостатках нашей социальной организации. Задача библиотеки — путём распространения здравых понятий, поднятия умственного развития, содействия производительности труда и промышленности так обогатить жизнь, чтобы люди мало-помалу перестали зависеть от организованной благотворительности» [10, с. 65].
Этика ориентирует на то, что добродетель, справедливость, честность, верность, совесть, бескорыстие — высшие ценности для человека. Этим самым главным человеческим качествам посвятил всю свою жизнь и служение Н. А. Рубакин, библиотекарей и остальных работников книжного дела ориентировал на приверженность этому благу: «Высшим же проявлением жизненной напряжённости несомненно является настроение борьбы за счастье, за мало-мальски сносное существование тех, кому при современном общественном строе живётся особенно тяжело, т. е. за благо трудящихся классов. Этого требует от каждого из нас элементарная справедливость. Совесть, отзывчивость, понимание, образованность, честь — все эти стороны нашей жизни указывают на ту же дорогу» [2, с. 125]. «Цель библиотечной работы, — писал он, — всегда и везде служить возвышению читателя» [1, с. 140]. Всю жизнь его отличала вера в то, что книга — могущественное орудие борьбы за истину и справедливость. Это этическое кредо запечатлено на его экслибрисе.
Этический аспект рассматриваемого понятия очень тесно соприкасается с религиозным (христианским) пониманием блага, в котором присутствуют все перечисленные этические составляющие, и к ним добавляются любовь к Богу, любовь к ближнему и дальнему. Может быть, библиотеки как светские учреждения останутся вне понятий типа «благость», «благовест», «благодать», однако в их обиход войдут слова «благоволение», «благодеяние», «благосклонность», «благополучие», «благочестие», «благовоспитанность», «благопристойность», «благодарность», «благородство» и им подобные.
Эстетика обогатит библиотечную деятельность в массовой и индивидуальной работе нацеленностью на раскрытие в художественном творчестве, искусстве, природе и жизни понятия прекрасного как высшего гуманитарного блага.
С государственной точки зрения станет ясно, что библиотека есть незаменимое и невосполнимое общественное благо, которое следует всячески поддерживать, поощрять,
13
укреплять и развивать. Что единственным условием существования и процветания библиотек является государственный патернализм при самой широкой общественной поддержке. Если государство осознает, что библиотека есть социальный институт предоставления населению этических и духовных благ, то оно будет числить библиотеки по ведомству социальной защиты населения и перестанет ориентировать их на добывание любой ценой внебюджетных средств, перестанет считать библиотеки убыточными учреждениями. Понятие «библиотечная услуга» впишется в область экономической составляющей библиотечной работы на правах рядового понятия, перестав рассматриваться как её цель и основной критерий оценки эффективности и качества. Тогда государство по отношению к библиотекам будет понимать себя как благотворителя, а библиотечного пользователя воспринимать не как потребителя информации или тем более клиента, а как благополучате-ля, выгодоприобретателя, со всеми вытекающими отсюда экономическими и идеологическими последствиями.
Первостепенное значение понятия
«благо» для библиотековедения
Обобщающее понятие «благо» известно в библиотековедческой литературе по крайней мере со времён графа Н. П. Румянцева, в 1826 г. завещавшего свою богатейшую коллекцию «на благое просвещение». Слово «благо» употребила и Л. Б. Хавкина в 1918 г., однако всего лишь для разнообразия литературного слога [10, с. 98], не включая составной частью в библиотечные идеалы, которым отвела целую главу [Там же, с. 66—75, гл. 7 «Библиотечные идеалы и их осуществление»].
В случае принятия новой концепции перед библиотековедением на передний план во весь рост встанет множество новых задач. Понадобится пересмотреть фундаментальные основы библиотековедения, установив причины обращения к понятию «благо», разработать представление о специфике благ, которыми библиотека в состоя-
нии одарить своих читателей. Потребуется выяснить предмет, содержание и формы выражения благ, объект и субъект благотворительной деятельности библиотеки по отношению к контингенту читателей, конечную цель и критерии библиотечного благодеяния.
Возникнет понимание теснейшей связи библиотечного благотворения и курса на духовность и гуманизм, о котором так много и красочно, убедительно и взволнованно пишет А. В. Соколов. Проекция духовности в индивидуальном сознании именуется совестью, укрепление духовности осуществляется в процессе просвещения, идейного и морального воспитания, патриотической работы библиотеки. Посредством своих фондов и коммуникативных возможностей она стремится содействовать идеалам справедливости, мудрости, самообладания; правдивости и искренности; верности, доверия и веры; скромности, обходительности, деликатности, другим морально-нравственным нормам и правилам. Именно по этим параметрам и следует судить о качестве и эффективности библиотечной деятельности, а не по числу спускаемых сверху «культурных услуг» и количеству оцифрованных документов библиотечного фонда.
Эта задача намного важнее той, которой читателеведение занято в настоящее время. Судить об успешности работы библиотек по тому, в какой мере она способствует пробуждению или развитию совести у своих посетителей, уровню их нравственности, патриотизма, — задача невероятно трудная, но поскольку критерием должны служить именно эти кажущиеся эфемерными индикаторы, именно на них и надо направить творческие усилия библиотековедов, в то время как большинство из них сегодня смотрят в сторону маркетингового обслуживания, технократической оценки той тонкой духовной сферы, с которой имеет дело библиотека как социальный институт.
В таком «благотворном» подходе видится залог выживания и развития библиотек, а следом — процветания общества и государства. Если последнее, взявшее курс на индивидуалистическую рыночную экономику
14
и отрицание идеологической составляющей, этого не признаёт, то установку на предоставление духовных благ как свою сверхзадачу, как высшую социальную миссию своего существования, своё историческое призвание должна принять библиотека. Библиотека должна смелее опираться на Закон о библиотечном деле, позволяющий ей определять содержание своей деятельности без оглядки на учредителя: статья 10 совершенно определённо гласит: «Учредитель библиотеки не вправе вмешиваться в творческую деятельность библиотеки, за исключением случаев, предусмотренных её уставом и действующим законодательством»2.
С недавних пор всем стало отчётливо понятно, что государство обязано защищать себя и, следовательно, тратить средства на оборону. Но точно так же все граждане, и органы государственной власти в том числе, и даже в первую очередь, должны осознать, что национальная безопасность обеспечивается — и как бы не в последней степени — моральным духом народа, его умонастроением, его менталитетом, в конце концов. И, следовательно, сюда тоже должны быть направлены государственные инвестиции, по объёму сопоставимые с расходами на оборону. Обществу и государству предстоит твёрдо усвоить, что как оборону нельзя вписывать в сферу услуг, так и область культуры, и прежде всего её фундамент — библиотеки, ошибочно относить к этой сфере. Разлад в государстве начинается, как известно, с разлада в головах собственных граждан.
Острота этой проблемы существенно возрастает в связи с развязанной против нас информационной войной, на которую, как известно, многие рассчитывают больше, чем на другие виды войн. Благодушие или, хуже того, безразличие к духовной составляющей жизни общества гибельно для него. На мой взгляд, нашей национальной идеей должно стать возрождение духовности россиян во всех её проявлениях. Составляющими духовности, как известно, считаются:
2 О библиотечном деле (с изменениями на 1 мая 2019 года): Федеральный Закон // Консорциум «Кодекс». URL: http://docs.cntd.ru/document/9010022.
— достойные убеждения человека, т. е. восприятие мира как по большому счёту прекрасного и справедливого; своей жизни как призванной сотворить множество позитивных дел;
— присутствие в душе идеалов добра, любви, справедливости, ненасилия и т. п.;
— уважение и благодарность как к себе, так и к окружающим людям; дружба, причём дружба преданная, искренность, честь, достоинство и благородство во всех поступках;
— чёткое различение Добра и Зла, т. е. отличие достойного от непозволительного.
Залог благоустройства нашего государства видится во всемерном и неустанном культивировании именно этих качеств. Соответственно в эту сторону должна быть обращена вся деятельность библиотек. Перекос в сторону удовлетворения материальных потребностей недопустим: как известно, не хлебом единым жив человек. Надо стремиться к гармоничному сочетанию того и другого, а в идеале — к синергии духовного и материального.
В настоящий момент понимание значимости материальной составляющей в нашей жизни гипертрофировано, недостаёт понимания того, что без духовности она опускает человека и общество в целом до животного состояния. Удовлетворение информационных потребностей без одновременного, основанного на таком удовлетворении духовного, этического роста — гибельный, а отнюдь не прогрессивный путь развития человечества. Благодаря духовному началу человек в своём развитии может подняться до невероятных высот — как сказано в Ветхом Завете, стать равным богам. Духовность воспитывает понимание того, что каждая личность — часть целого, и для того, чтобы ей чувствовать себя комфортно в окружении других, надо действовать прежде всего в интересах целого: раньше думай о Родине, а потом о себе.
Говоря эти слова, я понимаю, что они давным-давно известны всем, в том числе мне [9], т. е. представляют собой трюизм. Но ведь с ними согласны, к сожалению, далеко не все. Более того, эта максима
15
расходится с конституционной установкой на то, что личные права и свободы выше общественных (статья 2). Однако подлинный, конечный государственный интерес состоит в сплочённости, единомыслии народа, поддерживающего своё правительство из внутренних побуждений. Именно духовность скрепляет общество, для этого и требуется всемерно укреплять её слагаемые: классические моральные ценности и традиции, высшие образцы художественного творчества, литературы и искусства.
Библиотеки всегда работали
и работают правильно
Анализируя библиотечную деятельность всех времён, что называется, с птичьего полёта, нетрудно заметить, что практически библиотеки стремились всегда и стремятся сейчас «сеять разумное, доброе, вечное». Только этим они занимались прежде и занимаются сегодня, несмотря на все вызовы, которые им предстоят. Если говорить по большому счёту, библиотеки правильно понимают свою гуманитарную миссию и действуют в соответствии с ней. На протяжении всей нашей истории им недоставало и недостаёт поддержки со стороны государства и общества. Сейчас, при постмодернизме, недостаёт особенно.
Думается, что при такой поддержке перенос центра тяжести на гуманизм и духовность во благо общества обеспечил бы востребованность библиотек и ныне, и присно, и во веки веков. Включая в том числе исторический этап Постсовременности.
1. Рубакин, Н. А. Основные задачи библиотечного дела // Избранное : в 2 т. / Н. А. Рубакин; сост. и коммент. проф. А. Н. Рубакина. — Москва : Книга, 1975. - Т. 2. - С. 12-146.
2. Рубакин, Н. А. Письма к читателям о самообразовании // Избранное : в 2 т. / Н. А. Рубакин; сост. и коммент. проф. А. Н. Рубакина. - Москва : Книга, 1975. - Т. 2. - С. 3-127.
3. Соколов, А. В. Библиосфера: кризис и надежды / А. В. Соколов // Медиатека и мир. - 2015. - № 4. - С. 11-14.
4. Соколов, А. В. Эссе о библиотечной постсовременности / А. В. Соколов // Вестник культуры и искусств. - 2020. -№ 1 (61). - С. 7-18.
5. Столяров, Ю. Н. Библиотека в экстремальной ситуации / Ю. Н. Столяров; Моск. гос. ун-т культуры и искусств; Акад. переподготовки работников искусства, культуры и туризма; Отделение «Библиотековедение» Междунар. акад. информатизации. - Москва : Бибком, 2007. - 463 с. : ил.
6. Столяров, Ю. Н. Вначале был документ... (Документекие фуркации -движущая сила истории) / Ю. Н. Столяров // Науч. и техн. б ки. - 2013. -№ 10. - С. 77-88.
7. Столяров, Ю. Н. Документские фур-кации - движущая сила цивилизаци-онного процесса // Документология : учеб. пособие / Ю. Н. Столяров; М-во культуры Рос. Федерации; Моск. гос. ун-т культуры и искусств; Орловский гос. ин т искусств и культуры. - Орёл : [Горизонт], 2013. - 369 с. : ил. -С. 287-296.
8. Столяров, Ю. Н. Обусловленность развития цивилизации документскими фуркациями: каков документ, таково и человечество / Ю. Н. Столяров // Вестник Библиотечной ассамблеи Евразии. - 2016. - № 1. - С. 74-79.
9. Столяров, Ю. Н. Раньше думай о Родине, а потом о себе. Методология новой редакции «Кодекса этики российского библиотекаря» / Ю. Н. Столяров // Библиотека. - 2011. - № 4. - С. 26-29.
10. Хавкина, Л. Б. Книга и библиотека / Л. Б. Хавкина; Рос. нац. б-ка. - Санкт-Петербург, 2011. - 152 с.
Получено 02.05.2020
16
YU. Stoliarov
Doctor of Pedagogic Sciences, Professor,
Main chief researcher
Scientific and Publishing Center "Science"
of the Russian Academy
of Sciences, Russian state library,
Russian National Public Library for Science
and Technology,
Moscow, Russia
E-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0002-9597-4275
The Primary Importance of the Concept of "Good" for Library Science: Conclusion from "Essay on Library Postmodernity" by A. V. Sokolov
Abstract. Professor A. V. Sokolov believes that the future of a book and a library depends on how much librarians will be able to overcome the negative aspects of digitalization that has engulfed the whole world, that we are witnessing the decline of book culture and, accordingly, the modern period of history. Postmodernity comes to replace, the birth of which is due to the emergence of new information technologies. In the new era of world history - hypothetical Postmodernity - the existence of libraries is not guaranteed. Artificial intelligence is immoral, human cultural values, and with them the man himself as a creation of nature, is indifferent to him, and the robot can get rid of this as unnecessary. From the above, the conclusion is drawn for libraries as the main collectors, curators and distributors of book culture: they are able to resist this gloomy perspective. Each type of library "is no less than artificial intelligence designed to ensure the formation of a moral, responsible, independently thinking, creative generation of Russian citizens." The response to his "Essay" states that the so-called future, or post-modernity, has already arrived, since new information and communication technologies are already actively used in all aspects of life, and there can be no turning back. Proposed by A. V. Sokolov book culture definition as "the creative and communication activities of society carried out through symbols in book form" is also acceptable for a digital society. The main idea of the response is that any technology is a means to achieve the goal, and the more powerful it is, the more capabilities it possesses. The Goal must be colored by the highest ethical guidelines. Key to the ultimate goal of library work is the concept of the good in many of its manifestations.
Keywords: book symbolism, humanism, ethical values, information demands, library activity goal, the Good, Biblioculture
For citing: Stoliarov YU. 2020. The Primary Importance of the Concept of "Good" for Library Science: Conclusion from "Essay on Library Postmodernity" by A. V. Sokolov. Culture and Arts Herald. No 3 (63): 7-17. References
1. Rubakin N. 1975. The main tasks of librarianship. Izbrannoe [Selects]: in 2 vol. Comp. and comments by prof. A. N. Rubakin. Moscow: Kniga. Vol. 2. P. 12-146. (In Russ.).
2. Rubakin N. 1975. Letters to readers about self-education. Izbrannoe [Selects]: in 2 vol. Comp. and comments by prof. A. N. Rubakin. Moscow: Kniga. Vol. 2. P. 3-127. (In Russ.).
3. Sokolov A. 2015. Bibliosphere: Crisis and Hopes. Mediateka i mir [Media Library and the World]. No 4: 11-14. (In Russ.).
4. Sokolov A. 2020. Essay on Library Postmodernity. Culture and Arts Herald. No 3 (63): 7-18. (In Russ.).
5. Stoliarov YU. 2007. Biblioteka v ekstremal'noy situatsii [Library in an emergency]. Moscow: Bibkom. 463 p. (In Russ.).
6. Stoliarov YU. 2013. In the beginning there was a document... (Documentary furcations - the driving force of history). Scientific and Technical Libraries. No 10: 77-88. (In Russ.).
7. StoliarovYU. 2013. Documentary furcations - the driving force of the civilization process. Dokumentologiya [Documentology]. Orel: [Gorizont]. 369 p. P. 287-296. (In Russ.).
8. Stoliarov YU. 2016. Conditionality of the development of civilization by documentary furcations: what is the document, so is humanity. Herald of the Library Assambly of Eurasia. No 1: 74-79. (In Russ.).
9. Stoliarov YU. 2011. Think about your homeland first, and then about yourself. Methodology of the new edition of the «Code of Ethics of the Russian Librarian». Library. No 4: 26-29. (In Russ.).
10. KHavkina L. 2011. Kniga i biblioteka [Book and library]. St. Petersburg. 152 p. (In Russ.).
Received 02.05.2020
17
