CC BY
122
УДК 021
А. В. Соколов
доктор педагогических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный институт культуры
E-mail: sokolov1.spb@gmail.com ЭССЕ О БИБЛИОТЕЧНОЙ ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ
Цель статьи заключается в критическом осмыслении обоснованности нигилистических суждений о свертывании книжной культуры в эпоху информационных технологий и цифровой экономики. С этой целью рассмотрена символическая концепция природы и сущности человека, разработанная классиком философии ХХ в. Эрнстом Кассирером, которая учитывает культурно-историческое единство «человек — книга». Согласно философии символических форм, мир книг, представляющий собой библиосферу, является для культурного человека столь же естественной и необходимой составляющей среды обитания, как пригодная для жизни экология. Кратко характеризуется эволюция библиосферы в качестве культурно-исторического процесса, сопровождающего становление человечества со времен палеолита до наших дней. Дорогу российских библиотек в Постсовременность можно представить в виде движения в историческом времени из Современности, символизируемой книжной культурой модернизма, к переходному периоду в виде постмодерна, символизируемого цифровой культурой XXI в. Библиотечная дорога из настоящего в будущее включает две разные колеи: колею книжной культуры, воплощающую классическое культурное наследие нации, и колею цифровой культуры, проложенную информационными технологиями.
В статье обоснована рабочая дефиниция книжной культуры — это творческая и коммуникационная деятельность человеческого общества, осуществляемая посредством символов в книжной форме. Практикуемые людьми религия, литература, искусство, наука представляют собой культурно-коммуникационную деятельность, ибо имеют целью творчество и социальную коммуникацию. В Современности эта деятельность осуществляется в колее книжной культуры, где центральная роль принадлежит библиотекам. ВXXIстолетии ожидаются кардинальные изменения в бизнесе, материальном производстве и социальной сфере, благодаря внедрению цифровизации и информационных технологий нового поколения.
В России ускоренное внедрение цифровых информационно-коммуникационных технологий признано приоритетной государственной задачей. Главным условием решения этой задачи является формирование модели нравственной, ответственной, самостоятельно мыслящей, творческой личности. Выращивание творцов и обитателей будущей России — это задача не биологическая, не политическая, а педагогическая. Здесь требуются гуманитарно-педагогические технологии, которые знакомы книжной культуре и чужды цифровой. Каждый тип библиотек не в меньшей степени, чем искусственный интеллект, призван обеспечивать формирование постсовременного поколения российских граждан. Отсюда ответственность библиотечного сообщества перед современниками и потомками за сохранение книжной культуры и использование цифровых ресурсов как средства прокладывания дороги в Постсовременность.
Ключевые слова: библиотеки, библиотечная политика, будущее, книжная культура, постсовременность, Россия, современность, философия символических форм, цифровая культура, человек будущего
Для цитирования: Соколов, А. В. Эссе о библиотечной постсовременности/А. В. Соколов // Вестник культуры и искусств. — 2020. — № 1 (61). — С. 7—18.
7
Всероссийские опросы показали: треть провинциальных респондентов полагает, что через 10—15 лет библиотеки с печатными книгами должны исчезнуть, а в Москве и Санкт-Петербурге «могильщиками библиотек» являются более 40 % населения [2, с. 11]. Библиотечная сеть страны, действительно, постоянно сокращается [3], но все-таки пока насчитывается около ста тысяч библиотечных учреждений, в том числе национальные, федеральные, региональные, отраслевые книгохранилища, созданные трудом многочисленных поколений библиотечных работников. Что же делать профессиональным библиотекарям современной России: смеяться или плакать? Выход есть: не поддаваясь эмоциям и соблюдая собственное достоинство, настойчиво прокладывать дорогу из нынешней Современности в грядущую Постсовременность.
1. Человек — существо символическое.
С античных времен продолжаются споры о природе homo sapiens и его сущностных отличительных особенностях. Вариантов много: «образ и подобие Божие», «двуногое без перьев», существо, обладающее разумом, волей, способностью к труду и коммуникации, «политическое животное», субъект социально-культурной деятельности, представляющий собой единство биологического и социального начала, и т. д. Нам нужна та трактовка природы и сущности человека, которая учитывала бы культурно-историческое единство «человек — книга». В современной философии такой трактовкой является символическая концепция культуры, разработанная в первой половине прошлого столетия Эрнстом Кассирером (1874—1945), заслужившим репутацию мыслителя, определившего облик философии ХХ в. [22].
В трехтомном труде «Философия символических форм» (1923—1929) Э. Кассирер объявил отличительной способностью человека не чистый разум или целесообразный труд, а способность трансформировать «сырые восприятия» в «артикулированные и организованные символы», названную им«грамматика культуры». Благодаря этой уникальной творческой способности люди
смогли создать «символические формы» — языки, мифы, религии, науку, искусство, совокупность которых образует «символьную среду» — искусственный мир культуры. Кассирер исходил из постулата, что осмысленное высказывание, художественный образ, научный термин, религиозный ритуал и прочие символьные явления, независимо от способа их выражения, обладают скрытой потенцией, благодаря чему реализуется способность человека к творчеству (креативная деятельность по созданию материальных и духовных ценностей). В результате образуется реальность культуры, не имеющая аналога в чувственно воспринимаемой действительности, а культурный человек предстает в качестве «символического существа» (animal symbolicum). Кассирер трактовал символ не как обозначение (значение) другого объекта, что присуще знаку, а как носитель мистического смысла, воздействующий на окружающую действительность. Получается, что книга, являющаяся феноменом культуры, — это не просто стабильная совокупность знаков, а сложный символ, фигурально говоря, стимул, изменяющий мир [20; 24]. Следовательно, согласно философии символических форм, мир книг, представляющий собой библи-осферу, является для культурного человека столь же естественной и необходимой составляющей среды обитания, как пригодная для жизни экология. Этот вывод имеет профессионально-мировоззренческое значение для библиотечной интеллигенции.
2. Дорога в Постсовременность. Если признать homo sapiens «существом символическим», то эволюция мира книг выглядит культурно-историческим процессом, сопровождающим становление человечества со времен палеолита до наших дней. Археологи открыли в первобытном каменном веке архетипы (древние образцы) книжного символизма, которые обусловили возникновение письменности и образование древнейших цивилизаций, ознаменовавших начало всемирной истории человечества. Какие архетипы книжности имеются в виду?
8
В верхнем палеолите 35—30 тыс. лет назад был совершен изумительный прорыв в мир изобразительного искусства. В Испании, Франции, Италии обнаружены около 200 пещер с монументальными панно, включающими цветные росписи, графику, барельефы [17, с. 112]. Очарованные исследователи пишут о «величавом слиянии искусства и природы», о «колдовском величии и покое», об «огромной жизненной достоверности», выраженной «удивительно сложной мифологической символикой» [11, с. 78]. В нашей стране первобытное искусство представлено изображениями лошадей и быков на скалистых берегах реки Лены и целой экспозицией палеолитического творчества в Каповой пещере в заповеднике на реке Белой. Произведения ледникового периода, сделанные красками на стенах пещер и резьбой на кости, — это достоверное, хотя и бессловесное, повествование о думах, мечтах и заботах трудолюбивых и мужественных охотников на зубров, бизонов и мамонтов. По сути дела, палеолитическое искусство — это эмпирическая дописьменная книжность, натуральный продукт первобытного мировоззрения.
Неолитическая петроглифика (VIII — III тыс. до н. э.) — проявление абстрактного мышления: в ней преобладают круги, спирали, кресты, полумесяцы и прочие мистические символы. Повсеместно, от Пиренейского полуострова до Сибири, встречаются так называемые чуринги — каменные и костяные пластины с изображениями в виде радиальных, исходящих из отверстия в центре, и поперечных линий, прямоугольников, спиралей, концентрических кругов. Схематизация графики позволяет считать ее предшественницей «рисуночного письма» (пиктографии). Древнейшими символическими формами считаются изобретенные в III тыс. до н. э. древнеегипетское иероглифическое письмо, шумерская клинопись, протоиндийская и крито-минойская письменность. В конце II тыс. до н. э. было изобретено буквенное (алфавитное) письмо, и записанные смыслы обрели звучание в историческом времени. Если благодаря речевой способности родовые и соседские общины
неоантропов могли трансформироваться в этнические племенные сообщества, то без использования письменности невозможно преобразование варварского племенного союза в цивилизованную социальную структуру типа Древний Египет или Вавилонское царство. Поистине, изобретение письменности и формирование на ее основе системы рукописной книжности — переломный момент всемирной истории, не менее важный, чем овладение искусством металлургии [7; 13; 14; 27].
Неслучайно вдумчивый философ-экзистенциалист Карл Ясперс (1883—1969) назвал этот период «осевым временем человечества» и охарактеризовал его следующим образом: «Из темных глубин доистории, длящейся сотни тысячелетий, из десятков тысячелетий существования подобных нам людей в тысячелетия, предшествующие нашей эре, в Месопотамии, Египте, в долине Инда и Хуанхэ возникают великие культуры древности. В масштабе всей земной поверхности это — островки света, разбросанные во всеобъемлющем мире первобытных народов. В великих культурах древности, в них самих или в орбите их влияния в осевое время, с 800 до 200 г. до н. э., формируется духовная основа человечества, причем независимо друг от друга в трех различных местах — в Европе, в Индии и в Китае» [30, с. 51—52].
В открытом К. Ясперсом осевом времени берут начало воплощенные в письменной форме цивилизационные символы: мировые религии, оперирующие каноническими священными писаниями и писаниями отцов церкви, вытесняют мифологическое язычество; авторская литература, которая становится авторской только благодаря письменности, теснит анонимный фольклор; философские учения, законспектированные усердными учениками, а не софистические дискуссии, становятся источниками научного знания. Самое главное: «стало возможно бесконечное накопление знаний, и возникла новая профессия открывателей, накопителей и хранителей знания, как бы они ни назывались в том или ином обществе» [12, с. 15]. Заметим, кстати, что современные би-
9
блиотекари, библиографы, книгоиздатели, музейные и архивные работники относятся именно к когорте «открывателей, накопителей и хранителей знания», и поэтому правомерно датировать рождение их профессии временем изобретения письма в древнейших цивилизациях (III тыс. до н. э.).
Понятие историческое время используется историками и футурологами тогда, когда необходимо зафиксировать существенные изменения в эволюции человечества, смену эпох и мировоззрений, обновить научную картину мира [8; 4; 19]. Общепринятая периодизация всемирной истории включает Древний мир, Античный мир, Средние века, эпоху Просвещения, Новую историю, Новейшую историю. Длительность эпох устанавливается каждым историком субъективно, и аккуратные авторы, говоря о прошлом, настоящем и будущем, предпочитают не использовать расплывчатые понятия современность и постсовременность. Вместо них в ходу термины модерн (модернизм, модерни-ти) и постмодерн (постмодернизм), ассоциируемые с Новым и новейшим временем.
Начало модернити некоторые историки связывают с промышленной революцией XVII в. и становлением индустриальной цивилизации; другие датируют модернизм второй половиной XIX в. и первой половиной ХХ столетия. С нашей точки зрения, модер-нити — первая фаза Современности, начало которой положено изобретением книгопечатания и формированием книжного рынка в эпоху Возрождения. Для культуры модерна характерны стремление к рациональному познанию и преобразованию мира, оптимистическая вера в прогресс и величие человека (антропоцентризм). Культурным наследием европейского модернизма являются классическая литература, классическое искусство, опытная наука, машинная техника, демократия и либеральные идеалы. Вторая фаза Современности, именуемая «постмодерн», мыслится как постиндустриальное явление второй половины ХХ в. Будучи поначалу литературоведческим понятием, постмодерн быстро вышел за рамки искусства и адаптировался в экономике, социологии, поли-
тологии и философии в качестве общества потребления постиндустриальной цивилизации, отличающейся информатизацией и цифровизацией. Поскольку между содержанием модерна и постмодерна нет четкого разграничения, критически мыслящие исто-риософы высказывают мнение, что постмодерн — не самостоятельная эпоха, а кризис [18; 21] или конец [16] Современности. Далее должна наступить гипотетическая Постсовременность — новая эпоха всемирной истории, где существование библиотек не гарантировано.
Исходя из сказанного, дорогу российских библиотек в Постсовременность можно представить в виде движения в историческом времени из Современности, символизируемой книжной культурой модернизма, к переходному периоду в виде постмодерна, символизируемого цифровой культурой XXI в. Фигурально говоря, в библиотечной дороге из настоящего в будущее просматриваются две колеи: колея книжной культуры, воплотившая классическое культурное наследие нации, и колея цифровой культуры, проложенная информационными технологиями. Возможно ли органичное сочетание книжной и цифровой культуры в постсовременной библиосфере? Эта проблема является сегодня главным вызовом библиотечной теории и практики. Уточним постановку этой проблемы.
3. Колея книжной культуры. Письменность обусловила формирование книжной коммуникации, преобразовавшей мировоззрение варварских племен. Неслучайно «Повесть временных лет», памятник XI в., внушала вчерашним язычникам: «Великая польза бывает от книжного учения. Книги — реки, напояющие вселенную мудростью». Не будет большим преувеличением сказать, что культ книги за тысячелетнюю историю России сделался чертой русского национального характера. После освоения европейцами в XV в. книжная коммуникация приобрела облик книжной культуры, сначала мануфактурной, а с XIX столетия — индустриальной. Начало XXI в. — время всеобъемлющих культурных трансформаций,
10
когда полиграфическая книжная культура конкурирует с информационными технологиями постиндустриальной эпохи. Риски подобной конкуренции заключаются в том, что возникает угроза утратить вековые традиции книжной культуры, воплотившиеся в литературоцентризме духовной жизни, классическом культурном наследии, социальных институтах книгоиздания, книжной торговли, библиотечного дела, библиографии, библиофильском почитании книги. Как же понимать колею книжной культуры?
Если обратиться к литературе, можно удостовериться, что книжная культура — один из неологизмов гуманитарных наук, который отсутствует в справочниках и учебниках ХХ в. Правда, в энциклопедии «Книга» (1998) имеется краткая статья «Культура книги» [15], где сказано, что культура книги — это «понятие издательской практики, а также теоретическая концепция о гармоничном соответствии содержания книги и ее формы». Нельзя признать такую дефиницию вразумительной, ибо «гармоничное соответствие содержания и формы» — нечто сюрреалистическое. Общенаучное признание проблематика книжной культуры получила в начале XXI в., когда решением Президиума Российской академии наук был создан Научный центр исследований истории книжной культуры при Издательском центре «Наука» (2001). Опираясь на отечественную теорию культуры, Центр развернул научную активность в следующих направлениях: фундаментальные и прикладные исследования по истории и теории книжной культуры; исследования в области теории и методологии книговедения и актуализация научного наследия выдающихся отечественных и зарубежных ученых-книговедов; подготовка обобщающих работ по истории книгоиздательской и книгораспространительской деятельности Академии наук.
В докторской диссертации «Книжная культура в отечественной истории: теоретические и историко-книговедческие аспекты», защищенной в 2005 г., руководитель Научного центра Владимир Иванович Васильев предложил трактовку: книжная культура
включает в себя три комплексные системообразующие составляющие: культура книги (издательская культура, искусство книги, типографское искусство, искусство переплета), культура распространения книги в обществе, культура чтения [5; 6]. Ю. В. Тимофеева со своей стороны дополнила системность книжной культуры человеческим фактором в лице авторов, издателей, библиографов, библиотекарей, библиофилов, полиграфистов и др. [25]. Следовательно, Научный центр РАН рассматривает российскую книжную культуру как междисциплинарное научное направление на стыке книговедения, культурологии, истории науки и техники, социологии и ряда других дисциплин. Однако рабочей дефиниции понятия книжной культуры в трудах Центра обнаружить не удалось. Попробуем сделать это, отталкиваясь от философии символических форм Эрнста Кассирера.
Очевидно, что книжная культура — необходимая составляющая человеческой культуры, воплощенной в виде символов. Книжной культуре, подобно культуре в целом, присуща творческая потенция, врожденно свойственная людям как «символическим существам», т. е. способность создавать новые духовные смыслы (ценности) в виде знаний, технологий, верований, эмоций, волевых мотиваций, фантазий. Но этого мало. В дефиниции книжной культуры должны присутствовать атрибуты, отличающие данную разновидность от других видов и составляющих культуры. Таким атрибутом (необходимое, существенное свойство) является ее функциональное назначение. Функциональное назначение книжной культуры заключается не только в творческой деятельности, но и в смысловой социальной коммуникации (движение духовных ценностей, включая осмысленные сообщения, во времени и пространстве) [23]. Средствами практической реализации творческих и коммуникационных функций книжной культуры выступают символы в книжной форме.
Исходя из сказанного получается следующая рабочая дефиниция: книжная культура — это творческая и комму ника-
11
ционная деятельность человеческого общества, осуществляемая посредством символов в книжной форме. Практикуемые людьми («символическими существами») религия, литература, искусство, наука представляют собой культурно-коммуникационную деятельность, ибо имеют целью творчество и социальную коммуникацию. В Современности модерна и постмодерна эта деятельность осуществляется в колее книжной культуры, где центральная роль принадлежит библиотекам. Однако возможна и другая колея, ведущая в Постсовременность, — колея цифровой культуры.
4. Колея цифровой культуры. Основной тенденцией в мировом экономическом развитии конца ХХ — начала XXI в. стал переход от сырьевой и индустриальной экономики к цифровой. Многие авторы отождествляют цифровую экономику (digital economy) с терминами информационная экономика, экономика знаний, интернет-экономика, сетевая экономика и т. д. Однако общепринятая дефиниция цифровой экономики пока не выработана, хотя во всех определениях отмечается, что она основана на цифровом кодировании своих символов и интеграции компьютерных и коммуникационных технологий в сети Интернет. Проблемы цифровой экономики обстоятельно рассмотрены в докладе специалистов Высшей школы экономики [28] и в трудах академика С. Ю. Глазьева [9; 10 и др.]. Становление цифровой экономики трактуется как «великая информационно-цифровая революция», началом которой считается появление электронных цифровых вычислительных машин (ЭЦВМ) в середине ХХ в. В XXI столетии ожидаются кардинальные изменения в бизнесе, материальном производстве и социальной сфере благодаря внедрению таких технологий нового поколения, как робототехника, искусственный интеллект, интернет вещей, облачные вычисления, цифровое моделирование и другие новации. В России ускоренное внедрение цифровых информационно-коммуникационных технологий является приоритетной государственной задачей.
В день своей инаугурации, 7 мая 2018 г. вновь избранный Президент Российской Федерации В. В. Путин подписал Указ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года», нацеленный на «прорывное научно-технологическое и социально-экономическое развитие страны» в ближайшей перспективе. С этой целью предусмотрено осуществление 12 приоритетных национальных проектов (программ) по направлениям: демография, здравоохранение, образование, жилье и городская среда, экология, автомобильные дороги, производительность труда, наука, цифровая экономика, культура, малое и среднее предпринимательство, международная кооперация и экспорт. Для библиотечной отрасли особенно важны две стратегические задачи, названные Президентом: 1) трансформация науки и техники в ключевой фактор экономического роста страны, переход к цифровым производственным технологиям (цифровой экономике), роботизированным системам, системам обработки больших объемов данных, внедрение машинного обучения и искусственного интеллекта; 2) культурное и гуманитарное развитие страны в качестве основы экономического процветания, государственного суверенитета и цивилизационной самобытности. Принципиально важно обратить внимание на то, что главным условием достижения национальных целей и стратегических задач Президент назвал формирование модели нравственной, ответственной, самостоятельно мыслящей, творческой личности.
Для выполнения провозглашенной Президентом программы разработан Национальный проект «Культура», реализация которого началась 1 января 2019 г. Национальный проект делится на три взаимосвязанных федеральных проекта: «Культурная среда», «Творческие люди» и «Цифровая культура». Федеральный проект «Культурная среда» нацелен на модернизацию инфраструктуры, строительство новых и обновление существующих объектов культуры. В качестве образцов библиотечного обслуживания пла-
12
нируется до 2024 г. создать 660 модельных библиотек, представляющих собой интеллектуальные центры, оснащенные скоростным Интернетом, доступом к Национальной электронной библиотеке, электронной библиотеке диссертаций, оцифрованным ресурсам периодической печати. Ожидается, что обновление муниципальных библиотек увеличит их посещаемость не менее чем в 2 раза.
Федеральный проект «Творческие люди» уделяет главное внимание продвижению талантливых детей и молодежи в сфере музыкального и театрального искусства, поддержке самодеятельного народного творчества и волонтерского движения. Предусмотрено создание на базе ведущих творческих вузов 15 центров непрерывного образования и повышения квалификации 200 тысяч творческих и управленческих кадров (24 % работников отрасли культуры). Однако подготовка специалистов библиотечно-информационного профиля и, в частности, кадрового обеспечения циф-ровизации учреждений культуры в проекте «Творческие люди» не предусмотрена.
Паспорт федерального проекта «Цифровая культура» утвержден 24 декабря 2018 г. решением президиума Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам. Целью этого проекта является создание условий для повышения доступности и возможности участия граждан в культурной жизни путем цифровизации услуг культуры и формирования информационного пространства знаний, в связи с чем предусмотрено увеличение к 2024 г. числа обращений к цифровым ресурсам культуры в 10 раз за счет создания 500 новых виртуальных концертных залов и 550 выставочных проектов, снабженных цифровыми гидами в формате дополненной реальности. Будет обеспечена видеосъемка и онлайн-трансляция ежегодно 100 мероприятий в сфере культуры на портале «Культура РФ»; благодаря мульти-медиагидам музеи и выставочные пространства получат возможность взаимодействовать со своими посетителями и рассказывать об объектах культурного наследия в формате
дополненной реальности; фонд оцифрованных изданий Национальной электронной библиотеки будет пополнен 48 000 книжных памятников, на оцифровку которых заложено 480 млн рублей. О развитии российской книжной культуры в национальном проекте «Культура» не упоминается.
Прогрессивные российские библиотеки, идущие в ногу с научно-техническим прогрессом, переходят от этапа компьютеризации и информатизации к этапу цифро-визации. Различные аспекты библиотечной цифровизации обстоятельно рассмотрены в докладе Я. Л. Шрайберга [29], который можно назвать «экскурсом в постсовременную библиотеку». Опираясь на обширный массив отечественной и зарубежной литературы (более ста названий), Яков Леонидович показывает главные отличия цифровизации от информатизации и характеризует опыт развития цифровой экономики в разных странах и в России. Эрудированный автор анализирует основополагающие международные документы, способствовавшие глобальной цифровизации, и принятые в России базовые документы, благодаря которым происходят цифровые трансформации с учетом мировой практики. Выявлены главные тренды цифровизации, влияющие на развитие библиотечно-информационной отрасли, а также задачи библиотек в цифровую эпоху. В частности, привлекают внимание принципы сетевого нейтралитета и нулевого рейтинга, свойственные цифровой культуре, импортозамещение программного обеспечения, искусственный интеллект как компонент цифровизации. Задаваясь вопросом: как будут выглядеть библиотеки в ближайшем будущем, автор дает поучительные и конструктивные советы: «квалифицированного пользователя должен встретить квалифицированный библиотекарь, поэтому сегодня, как никогда ранее, растут требования к качеству библиотечного образования» [Там же, с. 22]; «примем как данность, что книга — основа нашего воспитания, образования, фундамент нашей культуры» [Там же, с. 24]. Особое внимание уделено проблемам открытого доступа к информации и автор-
13
ского права. В заключение подчеркнуто, что библиотека будущего — неотъемлемая часть глобальной цифровой культуры.
Уместно отметить, что процессы автоматизации, роботизации, цифровизации интеллектуальных процессов, как правило, сопровождаются сокращением рабочего персонала. Библиотечная цифровизация не стала исключением. В «Атласе новых профессий» [1], подготовленном в 2015 г. Агентством стратегических инициатив по продвижению новых проектов и Московской школой управления «Сколково», говорится, что в течение ближайших 20 лет архивариусы и библиотекари будут заменены «роботами, компьютерными программами и другими автоматическими решениями». Аргументация незамысловата. Библиотечная деятельность, на взгляд типичного технократа, состоит из легко алгоритмизируемых технологических процессов получения, расстановки, хранения, поиска, выдачи книг или других произведений печати. Поэтому логично и рационально превратить библиотеку в гибкую автоматизированную линию машин и приборов. Благодаря замене человека-библиотекаря библиотечными роботами удастся сократить производственные расходы, повысить скорость и объем обслуживания, сэкономить площади и т. д. Порочность аргументации технократов в том, что «роботизация», симулирующая действия библиотечных работников, — это профанация сущности библиотеки как средства гуманизации (одухотворения) социума. Робот не может выражать сущность библиотеки, поскольку эта сущность человечна. Робот способен воспроизвести процесс книговыдачи, но гуманистическую миссию библиотеки может реализовать только профессионал библиотечного дела. Поэтому проект «библиотека без библиотекаря» равноценен проекту «небиологического тела», свободного от угрызений совести.
Данный пример — одна из иллюстраций примитивного библиотечного нигилизма. Выполнение национального проекта «Культура» позволит Министерству культуры РФ доложить в 2024 г. Президенту, что «россий-
ские библиотеки, покинув колею книжной культуры, вошли в колею цифровой культуры». Библиотечные нигилисты будут приветствовать «библиотеки без книжной пыли», мы же не можем согласиться с похоронами книжной культуры, потому что они означают потерю российскими библиотеками дороги в Постсовременность. Присмотримся внимательно к сложившейся ситуации.
5. На перекрестке культур. Люди — символьные существа (animal symbolicum), и краеугольными камнями человеческой культуры являются такие символьные формы, как религия, наука, литература, искусство, этика, право. Первый осевой поворот к символическому мышлению, о котором писал Карл Ясперс, привел к изобретению письменности; освоение полиграфической печати символизировало начало Современности и расцвет классической книжной культуры. Наше время — новое осевое время всемирной истории, представляющее собой переходный период от постмодернизма, выражающего кризис Современности, к неведомой Постсовременности. Цифровая культура — это символ нового поворота человеческой цивилизации, открывающего фантастические перспективы перед человечеством. Познакомимся с ними.
В научном сообществе США сформировалось движение «позитивной сингулярности», лидером которого является изобретатель и футуролог Рэймонд Курцвейл (род. 1948). Курцвейл не мечтатель-фантаст, а активный исследователь в области искусственного интеллекта и заслуженно пользуется репутацией самого авторитетного технологического футуролога. В 2009 г. он возглавил Университет сингулярности, а с декабря 2012 г. занимает должность технического директора в компании Google. Он предсказывает, что в 2020 г. персональные компьютеры достигнут вычислительной мощности человеческого мозга; в 2033 самоуправляемые автомобили заполнят дороги; в 2044 небиологический интеллект станет в миллиарды раз более умным, чем биологический; в 2045 Земля превратится в один гигантский компьютер. Однако есть скептики,
14
утверждающие, что глупо и наивно считать, что машина, которая в сотню или тысячу раз умнее нас, будет любить нас или захочет защитить; машины аморальны, и думать иначе опасно. На основании многочисленных интервью с учеными-кибернетиками, футурологами, писателями-фантастами американский режиссер Джеймс Баррат пришел к заключению: «В погоне за искусственным сверхинтеллектом исследователи получат разум более мощный, нежели их собственный; они не смогут ни контролировать его, ни даже до конца понять. Приготовьтесь к столкновению цивилизаций — мы с вами против искусственного суперинтеллекта» [2, с. 38—39]. Таким образом, колея цифровой культуры в результате дурного саморазвития приведет человечество к абсурдной Постсовременности, и восторгаться ей бессмысленно.
Сегодня гуманистический оптимизм безуспешно ищет выход из парадоксальной ситуации: умножая технологическую мощь, человечество становится заложником адских орудий массового уничтожения, которые само изобретает. Не менее важной проблемой является нарастающий экологический распад. Вследствие ослабления факторов естественного отбора биологическому роду homo sapiens угрожают патологические мутации генофонда. Глобальные масштабы приобретают геополитические холодные и информационные войны и террористические атаки, а внутри цивилизованных стран нарастают: духовная деградация населения, социальные деформации, беспредельное эгоистическое корыстолюбие и аморальное потребительство. Достаточно ли у нас гуманистических ресурсов, чтобы исключить трагический финал?
Президент В. В. Путин в своих стратегических указах написал, что «главным условием экономического процветания, государственного суверенитета и цивили-зационной самобытности страны» должны стать «нравственные творческие личности». Выращивание творцов и обитателей будущей России — это задача не биологическая, не политическая, а педагогическая.
Эту задачу нельзя решить декретами власти. Ни Государственная Дума, ни Правительство Российской Федерации, ни Президент не могут сотворить своими директивами «человека будущего», хотя могут содействовать его появлению. Здесь требуются гуманитарно-педагогические технологии, которые знакомы книжной (вспомним рекомендательную библиографию и библиотечную работу с читателями) и чужды цифровой культуре.
Модели человека, сменявшие друг друга в процессе культурно-исторической эволюции, формировались социально-коммуникационными институтами, к которым традиционно относятся: церковь во всем многообразии конфессий, учений и сект; образование (все виды школьных и внешкольных образовательных учреждений); библиосфера (мир книжности), музеи, архивы. В ХХ в. к ним присоединилась информационная сфера, состоящая из печатных и электронных изданий, радиовещания, телевидения, Интернета. Главная роль в формировании, сохранении и распространении книжной культуры принадлежит библиотечной отрасли, призванной активизировать и педагогически направлять чтение нации.
В настоящее время в зависимости от социального назначения различаются четыре типа библиотечных учреждений: а) школьные, детские, молодежные (юношеские) библиотеки, где педагог-библиотекарь специализируется на общении с определенной возрастной категорией; б) публичные (общедоступные) библиотеки, работники которых (их логично считать «библиотекарями — социальными работниками») ориентированы на культурно-досуговое взаимодействие с массовыми аудиториями; в) отраслевые (научно-технические, деловые, фирменные и т. п.) библиотеки, нацеленные на диалог «потребитель специальной информации» — библиотекрь-информатор; г) универсальные научные (региональные, национальные) библиотеки, представляющие собой адресованные потомкам сокровищницы культуры, хранителями которых
15
служат библиотекари-культурологи. Каждый тип библиотек не в меньшей степени, чем искусственный интеллект, призван обеспечивать формирование нравственного, ответственного, самостоятельно мыслящего, творческого поколения российских граждан. Отсюда — ответственность библиотечно-информационной школы перед современниками и потомками за сохранение книжной культуры как цели и использование цифровой культуры как средства прокладывания виртуальной дороги в Постсовременность.
Юбилей кафедры библиотечно-инфор-мационной деятельности Челябинского государственного института культуры (ЧГИК) — хороший повод для разговора о библиотечной Постсовременности.
1. Атлас новых профессий / Агентство стратегических инициатив; Московская школа управления «Сколково». - Москва, 2015. - 288 с.
2. Баррат, Дж. Последнее изобретение человечества: Искусственный интеллект и конец эры Homo sapiens / Дж. Баррат. -Москва : Альпина нон-фикшн, 2015.
3. Басов, С. Муниципальные библиотеки на пути к обновлению / С. Басов, М. Аврамо-ва // Библиотека. - 2019. - № 7. - С. 6-11.
4. Бродель, Ф. История и общественные науки. Историческая длительность: сб. ст. / Ф. Бродель. - Москва : Прогресс, 1977. - 334 с.
5. Васильев, В. И. Книга и книжная культура на переломных этапах истории России. Теория. История. Современность : монография / В. И. Васильев. - Москва : Наука, 2005. - 270 с.
6. Васильев, В. И. Книжная культура как составляющая системы социогуманитар-ного знания / В. И. Васильев, М. А. Ермолаева // Книга. Исследования и материалы сб. 100. - Москва : Наука, 2014. -С. 11-12.
7. Владимиров, Л. И. Всемирная история книги / Л. И. Владимиров. - Москва : Книга, 1988. - 312 с.
8. Герасимов, Г. И. Историческое время / Г. И. Герасимов // Философия и культура. - 2018. - № 4. - С. 28-38.
9. Глазьев, С. Ю. Битва за лидерство в XXI веке. Россия - США - Китай. Семь вариантов обозримого будущего / С. Ю. Глазьев. - Москва : Книжный мир, 2017. - 352 с.
10. Глазьев, С. Ю. Экономика будущего. Есть ли у России шанс? / С. Ю. Глазьев. - Москва : Книжный мир, 2017. - 640 с.
11. Заболотных, В. А. Пути человечества /
B. А. Заболотных. - Санкт-Петербург : Петрополис, 1998.
12. История Востока. Т. 1. Восток в древности. - Москва : Восточная литература, 1997.
13. Истрин, В. А. Возникновение и развитие письма / В. А. Истрин. - Москва : Наука, 1965. - 599 с.
14. Кондратьев, А. М. Книга о букве / А. М. Кондратьев. - Москва : Совет. Россия, 1975. - 224 с.
15. Культура книги // Книга : энцикл. / ред-кол.: И. Е. Баренбаум, А. А. Беловицкая, А. А. Говоров и др. - Москва : Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 354.
16. Купряшкин, И. В. Конец современности: впереди средневековье? / И. В. Купряш-кин // Вестник Бурятского государственного университета. - 2016. - Вып. 6. -
C. 81-89.
17. Линдблад, Я. Человек - ты, я и первозданный / Я. Линдблад. - Москва : Прогресс, 1991.
18. Маслянка, Ю. В. Смысловой кризис современности и философия постмодернизма / Ю. В. Маслянка // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2010. -№1. - С. 51-59.
19. Савельева, И. М. История и время. В поискахутраченного/ И. М. Савельева, А. В. Полетаев. - Москва : Языки русской культуры, 1997. - 800 с.
20. Свасьян, К. А. Проблема символа в современной философии (Критика и анализ) / К. А. Свасьян. - Москва : Академический проект : Альма Матер, 2010. - 224 с.
21. Смирнов, И. П. Кризис современности / И. П. Смирнов. - Москва : Новое литературное обозрение, 2010. - 296 с.
22. Соболева, М. Е. Философия символических форм Э. Кассирера. Генезис. Основные понятия. Контекст / М. Е. Соболева. - Санкт-Петербург : Санкт-Петербургский университет, 2001. -152 с.
23. Соколов, А. В. Человечность и книжность в эпоху ноосферы / А. В. Соколов // Библиография. - 2018. - № 1. - С. 3-23.
24. Спирова, Э. М. Философско-антро-пологическое содержание символа / Э. М. Спирова. - Москва : Канон+ : Реабилитация, 2012. - 336 с.
25. Тимофеева, Ю. В. Книжная культура: дефиниции понятия / Ю. В. Тимофеева // Философия образования. - 2011. - № 5. -С. 268-275.
26. Университетская книга. - 2015. - Июль-авг
27. Фридрих, И. История письма / И. Фридрих. - Москва : Наука, 1979. - 463 с.
28. Что такое цифровая экономика? Тренды, компетенции, измерения. - Москва : Изд. дом Высшей школы экономики, 2019. - 82 с.
16
29. Шрайберг, Я. Л. Информационно-документное пространство образования, науки и культуры в современных условиях цифровизации общества. Ежегодный доклад Пятого международного профессионального форума «Крым-2019» /
30. Ясперс, К. Смысл и назначение истории: пер. с нем. / К. Ясперс. - Москва : Политиздат, 1991.
Я. Л. Шрайберг // Научные и технические библиотеки. - 2019. - № 9. - С. 3-55.
Получено 20.11.2019
A. Sokolov
Doctor of Pedagogic Sciences, Professor, St. Petersburg State Institute of Culture E-mail: sokolov1.spb@gmail.com
Essay on Library Postmodernity
Abstract. The purpose of the article is to critically conceptualize the peculiarities of nihilistic judgements on book culture constriction in the age of information technologies and digital economy. For that purpose, the author has studied the symbolic concept of nature and man's essence worked out by Ernst Cassirer a XX century philosophy classic. This concept takes into consideration cultural-historical "man - book" unity. According to symbolic forms philosophy the world of books making for library-sphere is for a cultural person as natural and necessary counterpart of the life environment as ecology suitable for living. The author gives short characteristics of library-sphere as a cultural-historical process supporting development of mankind since the Paleolithic age to the present day. The way of Russian libraries to Postmodernity can be imagined in the movement in historical time from Modernity symbolized by the book culture of modernism to the transitional period as postmodern symbolized by the digital culture of XXI century. Library way from the present to the future includes different tracks such as a book culture track, personifying classical national cultural heritage, and a digital culture track initiated by information technologies.
The article presents an argument for the working definition of book culture as a creative and communicational activity of a human society implemented by means of symbols in the bookish form. Religion, literature, art and science practiced by people make for cultural-communicational activity as they are aimed at creative activity and social communication. In Modernity times this activity is carried out in the book culture track where library plays the leading role. XXI century is waiting for cardinal changes in business, material production, and social sphere through introduction of digitalization and new generation information technologies.
Accelerated introduction of digital information communicational technologies in Russia has been recognized state priority. The main requirement to solve this task is to model of moral, responsible, independently-minded, creative personality. Education of creative personalities and citizens of future Russia is not a biological, not a political but a pedagogical task. For its solution we need liberal pedagogical technologies which are familiar to book culture and strange to digital one. Each type of library just as much as artificial intelligence calls on providing the formation of postmodern generation of the Russian citizens. That is a non sequitur that library community is responsible vis-a-vis contemporaries and off-springs for the book culture preservation and digital resources as means of paving the way to Postmodernity use.
Keywords: libraries, library policy, the future, book culture, Postmodernity, Russia, modernity, symbolic forms philosophy, digital culture, man of the Future
For citing: Sokolov A. 2020. Essay on Library Postmodernity. Culture and Arts Herald. No 1 (61): 7-18.
17
References
1. Atlas novykh professiy [Atlas of New Professions]. 2015. Moscow. 288 p. (In Russ.).
2. Barrat J. 2015. Poslednee izobretenie chelovechestva: Iskusstvennyy intellekt i konets ery Homo sapiens [The last invention of mankind: Artificial Intelligence and the end of the era of Homo sapiens]. Moscow: Al'pina non-fikshn. (In Russ.).
3. Basov S., Avramova M. 2019. Municipal libraries on the road to renewal. Biblioteka [Library]. No 7: 6-11. (In Russ.).
4. Braudel F. 1977. Istoriya i obshchestvennye nauki. Istoricheskaya dlitel'nost' [History and social sciences. Historical duration]. Moscow: Progress. 334 p. (In Russ.).
5. Vasilev V. 2005. Kniga i knizhnaya kul'tura na perelomnykh etapakh istorii Rossii. Teoriya. Istoriya. Sovremennost' [Book and book culture at the turning points of Russian history. Theory. History. Modernity]. Moscow: Nauka. 270 p. (In Russ.).
6. Vasilev V., Ermolaeva M. 2014. Book culture as a component of the socio-humanitarian knowledge system. Kniga. Issledovaniya imaterialy [Book. Research and materials]. Col. 100. Moscow: Nauka. P. 11-12. (In Russ.).
7. Vladimirov L. 1988. Vsemirnaya istoriya knigi [World Book History]. Moscow: Kniga. 312 p. (In Russ.).
8. Gerasimov G. 2018. Historical time. Filosofiya i kul'tura [Philosophy and Culture]. No 4: 28-38. (In Russ.).
9. Glazev S. 2017. Bitva za liderstvo v XXI veke. Rossiya - SShA - Kitay. Sem' variantov obozrimogo budushchego [The battle for leadership in the 21st century. Russia - USA - China. Seven options for the foreseeable future]. Moscow: Knizhnyy mir. 352 p. (In Russ.).
10. Glazev S. 2017. Ekonomika budushchego. Est' li u Rossii shans? [The economy of the future. Does Russia have a chance?]. Moscow: Knizhnyy mir. 640 p. (In Russ.).
11. Zabolotnykh V. 1998. Puti chelovechestva [The ways of mankind]. St. Petersburg: Petropolis. (In Russ.).
12. Istoriya Vostoka. T. 1. Vostok v drevnosti [History of the East. Vol. 1. East in antiquity]. 1997. Moscow: Vostochnaya literatura. (In Russ.).
13. Istrin V. 1965. Vozniknovenie i razvitie pis'ma [The emergence and development of writing]. Moscow: Nauka. 599 p. (In Russ.).
14. Kondratev A. 1975. Kniga o bukve [Letter book]. Moscow: Sovet. Rossiya. 224 p. (In Russ.).
15. Culture of the book. Kniga [Book]: Encyclopedia / ed.: I. Barenbaum, A. Belovitskaia, A. Govorov, etc. Moscow: Bolshaya Rossiiskaia entsiklopediia, 1998. P. 354. (In Russ.).
16. Kupriashkin I. 2016. The end of modernity: is the Middle Ages ahead? Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Buryat State University]. Vol. 6: 81-89. (In Russ.).
17. Lindblad IA. 1991. Chelovek - ty, ya i pervozdannyy [Man - you, me and the primeval]. Moscow: Progress. (In Russ.).
18. Maslianka IU. 2010. The semantic crisis of modernity and the philosophy of postmodernism. University proceedings. Volga region. Humanities. No 1: 51-59. (In Russ.).
19. Saveleva I, Poletaev A. 1997. Istoriya i vremya. V poiskakh utrachennogo [History and time. In search of the lost]. Moscow: Yazyki russkoy kul'tury. 800 p. (In Russ.).
20. Svasian K. 2010. Problema simvola v sovremennoy filosofii (Kritika i analiz) [The Symbol Problem in Modern Philosophy (Criticism and Analysis)]. Moscow: Akademicheskiy proekt: Al'ma Mater. 224 p. (In Russ.).
21. Smirnov I. 2010. Krizis sovremennosti [The crisis of modernity]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie. 296 p. (In Russ.).
22. Soboleva M. 2001. Filosofiya simvolicheskikh form E. Kassirera. Genezis. Osnovnye ponyatiya. Kontekst [Philosophy of symbolic forms of E. Cassirer. Genesis. Basic concepts. Context]. St. Petersburg: Sankt-Peterburgskiy universitet. 152 p. (In Russ.).
23. Sokolov A. 2018. Humanity and bookishness in the era of the noosphere. Bibliografiya [Bibliography]. No 1: 3-23. (In Russ.).
24. Spirova E. 2012. Filosofsko-antropologicheskoe soderzhanie simvola [Philosophical and anthropological content of the symbol]. Moscow: Kanon+: Reabilitatsiya. 336 p. (In Russ.).
25. Timofeeva IU. 2011. Book Culture: Definitions of the Concept. Philosophy of education. No 5: 268-275. (In Russ.).
26. Universitetskaya kniga [University book]. 2015. July-August. (In Russ.).
27. Fridrikh I. 1979. Istoriya pis'ma [Writing history]. Moscow: Nauka. 463 p. (In Russ.).
28. Chto takoe tsifrovaya ekonomika? Trendy, kompetentsii, izmereniya [What is a digital economy? Trends, competencies, measurements]. 2019. Moscow: Izd. dom Vysshey shkoly ekonomiki. 82 p. (In Russ.).
29. Shraiberg IA. 2019. Information and documentary space of education, science and culture in modern conditions of digitalization of society. Annual report of the Fifth International Professional Forum «Crimea-2019». Scientific and Technical Libraries. No 9: 3-55. (In Russ.).
30. Jaspers K. 1991. Smysl i naznachenie istorii [The meaning and purpose of history]. Moscow: Politizdat. (In Russ.).
Received 20.11.2019
18
