CC BY
21УДК 659; 327; ГРНТИ 19.01.11; ВАК 23.00.02
Трохинова О.И.
Москва, Россия
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ КОНЦЕПЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ: ПРОГНОЗЫ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ОСМЫСЛЕНИЯ
ПРИКЛАДНОГО ОПЫТА
Аннотация. В статье рассматриваются основные подходы к понятию стратегических коммуникаций, а также ключевые проблемные вопросы отрасли, актуализированные так называемым коронакризисом. Автор рассматривает эволюцию развития отечественных коммуникаций и предпринимает попытку обозначить основные особенности современного этапа развития отрасли, связанного с осмыслением феномена стратегических коммуникаций на локальном и глобальном уровнях.
Ключевые слова: PR-коммуникации, связи с общественностью, стратегические коммуникации.
Trokhinova Olga
Moscow, Russia
Prospects for the development of the concept of strategic communications: forecasts through the prism of applied experience
Abstract. The article discusses the main approaches to the concept of strategic communications and key problems of the industry, actualized by the so-called coronacrisis. The author examines the evolution of the Russian communications and makes an attempt to outline the main features of the current
stage of development of the industry associated with understanding the phenomenon of strategic communications at the local and global levels.
Keywords: public relations, strategic communications.
«Главная проблема стратегической коммуникации может заключаться в отсутствии стратегии», - отметил И.Е. Минтусов еще в 2017 году в своем выступлении в рамках научно-методического семинара «Стратегические коммуникации: понятие, основные концепции и подходы», состоявшемся на базе кафедры связей с общественностью в политике и государственном управлении ВШЖиМК СПбГУ. Анализ практики современных коммуникаций в коммерческой и политической сферах довольно часто показывает, что этот, во многом ироничный, тезис по сей день остается справедливым. Однако осмысление понятия стратегической коммуникации связано с целым рядом проблем, которые на протяжении последних десятилетий пытаются разрешить как российские, так и зарубежные ученые. Новые концептуальные вопросы поставила перед исследовательским сообществом и пандемия коронавируса, охватившая мир в 2020 году. От того как быстро будут найдены ответы на них, может зависеть дальнейшее развитие практики стратегических коммуникаций.
Постановка проблемы и обзор литературы
За последние 15 лет понятие «стратегическая коммуникация» плотно вошло в современный научный дискурс. Оно находит свое отражение в реальной практике коммуникаций, профессиональной и прикладной литературе.
Современными российскими и зарубежными исследователями разработано несколько десятков определений и характеристик этого феномена. В научный оборот одним из первых, в 2007 году, понятие стратегической коммуникации ввел Кирх Каллахан [Hallahan K., 2007], который выделил базовое направление такого рода коммуникации - она
осуществляются целенаправленно для выполнения миссии субъекта коммуникации (организации). Появление понятия также связывают с официальными документами США, регламентирующими сферу действий во внешней политике и опубликованными во второй половине 2000-х гг. Определение ведущей роли стратегических коммуникаций в международной сфере связано, прежде всего, с пониманием экспертами-практиками возрастающей роли коммуникационных технологий и новых медиа, позволяющих влиять на общественное мнение, управлять внешними аудиториями, независимо от их местонахождения, что, в конечном счете, позволяет одержать победу практически в любом противостоянии, включая военное.
С.В. Богданов предпринял попытку систематизировать существующие в зарубежной и отечественной науке подходы к определению стратегической коммуникации [Богданов, 2017]. Оценивая концепции американских, европейских и российских ученых, исследователь довольно четко определяет основную сферу реализации этого специфического вида коммуникаций - международные отношения и внешняя политика государств. Однако, возникает вопрос о соотношении этого понятия с другими видами коммуникационной деятельности, такими как публичная дипломатия, «мягкая сила» [см. Цветкова, 2015], пропаганда [см. Кэмпа-Фигура, 2019] и т.д. В научном сообществе споры об этом ведутся по сей день. Однако, учитывая всеобъемлющий и масштабный характер стратегических коммуникаций, выход за традиционные концепты «сообщение», «канал информации», «целевые аудитории», характерный для осмысления этого понятия, необходимо говорить о синхронизации различных коммуникативных действий и технологий, формировании всего комплекса действий по принципу омниканальности [Adary, 2020] и наличии стратегии как ключевого элемента, объединяющего действия всех технологических субъектов.
В этом смысле стоит отметить, что подобные принципы отражаются в документах, регламентирующих стратегические коммуникации отдельных государств. Например, в рамочной концепции стратегических коммуникаций Белого дома, принятой в США в 2010 году [National Framework for Strategic Communication, 2010], программы и действия, направленные на коммуникацию с целевыми аудиториями, включая общественные проекты, публичную дипломатию, информационные операции, наряду с синхронизацией ключевых сообщений и действий с учетом того, как они воспринимаются целевыми аудиториями, являются базовыми компонентами рассматриваемого нами феномена.
Однако означает ли вышесказанное то, что стратегические коммуникации остаются явлением, характерным исключительно лишь для сферы внешней политики? В таком случае, кто может являться субъектом этой коммуникации? Какие функции возложены на технологические субъекты стратегической коммуникации и отличаются ли они от традиционного функционала специалистов по связям с общественностью? Или же термин «стратегические коммуникации» стал лишь синонимом понятия «PR-коммуникация» [Старых, 2013]? Стоит ли тогда вообще говорить о потенциале стратегических коммуникаций и о соответствующей практике? Есть ли у этого феномена будущее? Профессиональные дискуссии, развернувшиеся в 2020 - 2021 гг. на фоне мировой пандемии, актуализируют эти вопросы, ответы на которые, как казалось до недавнего времени, лежали на поверхности.
История вопроса
Современный подход, закрепившийся в российском научном сообществе, подразумевает под стратегическими коммуникациями налаживание долговременных отношений субъекта коммуникации -государственной, политической, общественной, коммерческой организации - с обществом. Это означает, что несмотря на зарождение
самого термина исключительно в рамках осмысления практики влияния на международные отношения, феномен стратегических коммуникаций находит свое отражение также в сфере внутренней политики, коммерческих сегментов рынка, внутрикорпоративных коммуникаций [Корпоративные стратегические коммуникации, 2016] и т.д.
Для того чтобы понять специфику такого подхода, следует проанализировать эволюцию отечественных коммуникаций за последние 30 лет. Развитие этой сферы в целом происходило по «западным лекалам», учитывая ориентацию российского профессионального сообщества на зарубежную практику и подходы, сложившиеся в зарождающейся на рубеже XX - XXI вв. научной школе коммуникативистики, с одной стороны, и довольно резкий переход к новым формам политической и экономической жизни после распада Советского Союза - с другой. Таким образом, становление отечественной теории и практики коммуникации происходило в довольно сжатый хронологический период.
Так, уже в 1989 году в Советском союзе появляются первые профильные агентства. Учитывая развитие политической и рыночной конкуренции в последующие годы, у новых субъектов коммуникации появляется запрос на формирование собственного имиджа, распространения рекламных материалов, работу со СМИ и т.д. Довольно быстро создаются и первые профессиональные сообщества: в 1991 году создана Российская ассоциация по связям с общественностью (РАСО); формируется база переводной профильной литературы, в вузах открываются кафедры, ведущие подготовку по специальности «Связи с общественностью». Всё это позволяет постепенно выработать определенные принципы ведения PR-деятельности, включая этические. Так, например, сегодня в профессиональной сфере понятие «черного пиара» воспринимается как некий анахронизм, что является заслугой специалистов, стоявших у истоков зарождения отечественных связей с общественностью.
Параллельно происходит не менее бурное развитие рекламного рынка, для которого также характерно появление большого числа новых акторов, ориентация на зарубежный опыт, формирование профессионального сообщества и определенных правил игры, что выразилось, в том числе, в принятом 18 июня 1995 года первом Законе РФ «О рекламе», а также в ряде других нормативно-правовых документов, принятых в период с 1991 - 1995 гг.
Таким образом, с начала 1990-х гг. в России накапливается собственный опыт в сфере прикладных коммуникаций, который, в свою очередь, становится предметом изучения, профессиональных дискуссий, что выливается в становление собственной научной школы коммуникативистики. Учитывая высокую роль связей с общественностью в развитии субъектов коммуникации, их влияние на процессы управления и менеджмента, а также постоянное взаимодействие специалистов с представителями смежных областей коммуникации, в профессиональном сообществе формируется понимание необходимости синхронизации усилий по продвижению товаров или услуг, влиянию на общественное мнение и т.д. Такой подход находит свое отражение в сфере кадрового обеспечения: у компаний появляется запрос на специалистов в области рекламы и связей с общественностью, а также в сфере образования: в ведущих российских вузах уже с начала 2010-х гг. осуществляется набор на новое направление «Реклама и связи с общественностью». При этом у реальных игроков рынка растут запросы по части компетенций специалистов: теперь условный пиарщик должен разбираться и в связях с общественностью, и в рекламе, и в маркетинге, и во внутренних коммуникациях, и в менеджменте [Ачкасова, 2016]. Это необходимо для увеличения конкурентоспособности субъекта коммуникации, его прибыли, имиджевых преимуществ. Такой подход вновь находит свое отражение в сфере образования, которая постепенно становится зеркалом профессионального сообщества, стремясь сократить разрыв между
учебными планами и реальными запросами работодателей. Уже к середине 2010-х гг. в вузах разрабатываются программы по так называемым интегрированным маркетинговым коммуникациям. Этот новое направление подразумевает синхронизацию различных
коммуникационных усилий ради достижения маркетинговых целей субъекта. Однако, помимо таких целей, к которым можно отнести, например, увеличение прибыли и рост продаж, современная организация становится полноценным участником социума: несет ответственность за своих сотрудников, выстраивает деятельность в соответствии с общечеловеческими и корпоративными ценностями, оказывает влияние на развитие экономики, политики и общества, а также оказывается вовлечена в целую систему коммуникаций со внешними и внутренними аудиториями, которые по-прежнему требуют оперативности, честности и прозрачности. Все это выражается в концепции интегрированных коммуникаций, которая и легла в основу современного понимания коммуникаций стратегических. Стратегия подразумевает под собой определенную долгосрочную цель, связанную с развитием субъекта, и план по ее достижению, включающий в себя целый арсенал технологий и инструментов: в случае стратегических коммуникаций -коммуникационных [Гавра, 2015]. Коммуникация теперь является не только способом продвижения субъекта и не только способом достижения его целей: это еще и способ постановки таких целей, способ их трансляции и усвоения аудиторией.
Современное состояние отрасли коммуникаций и вопросы, которые оказываются в центре профессиональных дискуссий, говорят о том, что сегодня накопился определенный практический опыт, позволяющий выработать новые концептуальные подходы к понятию стратегических коммуникаций и определить его роль и место в отечественной коммуникативистике.
Результаты исследования
В арсенале современных коммуникаторов, независимо от названия должности, будь то специалист по связям с общественностью, пресс-секретарь, директор по стратегическим коммуникациям, лежит единый базовый инструментарий PR-коммуникации, который расширяется, дополняется в зависимости от степени интеграции и синхронизации всех коммуникационных процессов организации. Таким образом, наличие эффективных стратегических коммуникаций говорит о сложности и технологическом совершенстве управленческих процессов, высоком уровне корпоративных коммуникаций, работы с персоналом, с внешней средой. Более того, понимание роли стратегических коммуникаций становится основным требованием к профильным специалистам.
Результат ручного мониторинга показал, что в сентябре 2021 года на крупнейшем российском сервисе по поиску работы hh.ru по запросу «стратегические коммуникации» можно обнаружить 1072 вакансии в Москве и 297 в Санкт-Петербурге. При этом сам термин не фигурирует в названии должностей, но встречается в описании около 65% вакансий в том или ином виде. То есть функции специалиста по стратегическим коммуникациям распределены и делегированы таким сотрудникам, как директор по маркетингу, проектный менеджер, менеджер по коммуникациям, менеджер по организации мероприятий, менеджер по стратегическому развитию, PR-менеджер и т.д.
Все ли эти позиции могут быть названы технологическими субъектами стратегических коммуникаций? Учитывая сложность и всеобъемлющий характер стратегической коммуникации, связанный с целеполаганием, синхронизацией усилий, интеграцией различных технологий и инструментов, управлением, речь не может идти о фрагментарности функционала, рассредоточенного в руках различных технологических субъектов. Такая особенность ярко проиллюстрирована тезисом Д.П. Гавры, озвученном в ноябре 2020 года на пленарном
заседании конференции СПбПУ с международным участием «Технологии PR и рекламы в современном обществе». Эксперт подчеркнул, что современные специалисты в области коммуникаций сегодня являются «инженерами-технологами смыслов», так как обладают, в первую очередь, технологиями «адаптации глобального смыслообразующего проекта к современным реалиям». Продолжая эту мысль, можно предположить, что роль инженеров смыслов и своеобразных «инженеров-конструкторов смыслообразующих проектов» берут на себя именно специалисты по стратегическим коммуникациям, которые, с точки зрения внутрикорпоративных связей, оказываются во главе организационной структуры, наряду с руководителями организации. Только подобные позиции могут обеспечить специалистам точное и наиболее полное понимание стратегического планирования в конкретной организационной структуре и устойчивое развитие субъекта коммуникации для достижения поставленной стратегической цели. Таким образом, речь идет в большей степени не столько о коммуникации «в чистом виде», сколько об управленческой функции коммуникации.
Еще одной важной тенденцией, о которой следует сказать, изучая современные подходы к рассматриваемому в данной статье феномену, является следующая особенность: стратегическая коммуникация, как и любая другая, разворачивается в условиях перманентных множественных кризисов, что накладывает свои отпечатки на её характер. С этой точки зрения, наиболее показательными стали многочисленные дискуссии, развернувшиеся в профессиональном сообществе в 2020 году на фоне мировой пандемии коронавируса. Основной вопрос, на который эксперты пытались найти ответ, заключался в том, возможна ли в целом стратегическая коммуникация в условиях кризиса. Площадками для подобных дискуссий стали РАСО, клуб «PR-стандарт и тренды», конференции в рамках премии «Серебряный Лучник», профильные конференции на базе вузов (например, «Кризисные коммуникации:
долгосрочная стратегия VS ситуативная реакция», СГУ; «Онлайн- vs. офлайн-коммуникация: кто кого?» ПНИПУ, СПбГЭТУ «ЛЭТИ», АПСО) и
др.
По мнению экспертов, в случае кризиса, особенно глобального, на первый план выходит тактика, а не стратегия. Именно тактические шаги позволяют выстроить адекватную антикризисную коммуникацию. Эту позицию подтверждают и результаты исследования, проведенного агентством Buman Media в мае 2020 года среди 100 директоров и специалистов по коммуникациям. 61% респондентов считали приоритетной задачей на время коронакризиса - выбор эффективных инструментов и каналов коммуникации. Большинству компаний пришлось корректировать ключевые месседжи и проекты за считанные дни, а «в условиях стресс-теста на первый план вышли антикризисные, ситуативные, «цифровые» навыки», отмечают эксперты [Как пандемия повлияла на рынок PR, 2020].
Однако означает ли это, что в период кризиса исчезает стратегическая коммуникация? Отказывается ли организация от своих ключевых целей и развития на период кризиса? Как показывает опыт коммуникаций в период пандемии, действительно, тактические шаги выходят на первый план, но они по-прежнему выстраиваются на фоне общей стратегической цели. Может ли быть выход из кризиса подобной стратегической целью? Автор данного исследования, проанализировав экспертные точки зрения, предполагает, что выход из кризиса может быть целью антикризисного плана коммуникаций, но не общей стратегией организации. Стратегическая цель и пути ее достижения обозначаются вне кризиса и лежат в основе всех действий организации. Сам же кризис оказывается одним из этапов жизнедеятельности субъекта коммуникации.
Это особенно точно прослеживается в сфере международных стратегических коммуникаций: ключевые акторы мировой политики действуют, исходя из своих глобальных целей, реагируя на те или иные
кризисные внутри- и внешнеполитические процессы конкретными тактическими шагами и антикризисными программами. Также, как отмечает Л.В. Минаева, «стратегическая коммуникация на международной арене означает создание, преобразование и поддержание репутации государства, а также корректировку бренда страны. Она становится эффективным механизмом управления международной репутацией государства» [Минаева, 2021]. При этом государство, международная организация или какое-либо движение, являясь субъектом стратегической коммуникации не просто формирует свой имидж и управляет репутацией, но достигает внешнеполитических целей, связанных с его стратегическим развитием. В международной сфере к технологическим субъектам стратегической коммуникации можно отнести внешнеполитические ведомства, дипломатические службы, средства массовой информации, представителей экспертного и бизнес-сообществ, диаспор и других агентов, чьи действия определены программными документами в области стратегической коммуникации субъекта.
Таким образом, сферами применения стратегических коммуникаций выступают бизнес, социально-культурное пространство, внутренняя и внешняя политика государства, военное дело, международные отношения, а стратегическая коммуникация может реализовываться на различных уровнях социально-пространственной иерархии — от локального до глобального [Богданов, 2017].
При этом на любом уровне важно выстраивать коммуникационную работу, основываясь на принципах интегрированных коммуникаций и суммировать особенности различных типов коммуникаций: коммерческой и политической, внутрикорпоративной и массовой и др. Это означает, что в современных стратегических коммуникациях важна, во-первых, постоянная аналитическая работа, мониторинг информационного пространства, а также оперативность и адекватность реакции. Во-вторых, в условиях ускорения всех коммуникационных процессов, крайне важен
приоритет внутренних коммуникаций над внешними, то есть скоординированность и точность всех действий исполнителей. В противном случае вырастает возможность появления новых репутационных рисков. Например, из-за сложности и непрозрачности внутренних коммуникаций исполнители на местах, взаимодействуя со внешними аудиториями (клиентами, партнерами, избирателями и т.д.), винят в технологических сложностях условный центр. Отсюда и третья важная составляющая стратегической коммуникации - её ясность и непротиворечивость, выражающаяся в принципе «одна организация - один голос». Зачастую именно полифония мнений, высказанная представителями одного субъекта коммуникации, затрудняет все процессы, сопутствующие достижению поставленной цели, и дезориентирует внешние и внутренние аудитории. А именно вовлеченность аудитории во многом гарантирует достижение целей стратегической коммуникации [Панкова, 2020]. Кроме того, очень важно соответствие уровня используемых технологий текущему моменту и ожиданиям, так как от современной коммуникации ждут и инновационных решений.
Все это указывает на то, что традиционные средства и методы PR-коммуникации лежат в основе стратегических коммуникаций. При этом они синхронизированы с целой связкой смежных коммуникационных сфер: менеджментом, маркетингом, рекламой, журналистикой, дипломатией, digital-коммуникациями. Для современного смыслообразующего проекта, будь то развитие бренда, политического движения, имиджа целого государства и т.д., важно соблюдение ключевых принципов стратегических коммуникаций: единообразие и непротиворечивость, синхронизация управленческих и коммуникационных процессов, подчиненность единой цели, оперативность, диверсификация каналов и аудиторий, базирующихся на принципе омниканальности, адресность и персонализированность. В этом случае коммуникации
окажутся эффективными и будут способствовать достижению стратегической цели субъекта.
Основные выводы
Подводя основные итоги, отметим, что осмысление концепции стратегических коммуникаций все еще находится на стадии становления. Однако накопленный в сфере прикладных коммуникаций опыт позволяет осмыслить базовые принципы этого феномена и прогнозировать его дальнейшее развитие. Так, стратегическая коммуникация характерна для крупных смыслообразующих проектов, реализующихся как на локальном, так и на глобальном уровнях. Субъектами стратегической коммуникации могут выступать общественные, политические, коммерческие, некоммерческие, международные организации, отдельные государства. Учитывая необходимость постоянного анализа внутренней и внешней ситуаций, тесную связь стратегических коммуникаций с процессом управления и принятия решений, технологический субъект стратегической коммуникации должен занимать одну из ключевых управленческих позиций в организационной структуре.
Подобный подход позволяет прогнозировать еще большую степень интеграции коммуникационных и управленческих процессов, что открывает новые перспективы для развития сферы прикладных коммуникаций и системы образования в сфере стратегических коммуникаций, так как требует от технологических субъектов глубокого понимания рассматриваемого феномена и способности наладить оперативные и синхронизированные каналы коммуникации с различными аудиториями. Это дает право предположить еще более тесное взаимодействие и взаимопроникновение сфер PR, и менеджмента, а международной сфере - коммуникации и политики в самом широком понимании, что может ознаменовать собой новый виток эволюции коммуникационной практики.
Библиография
Ачкасова В.А. Высшая школа и бизнес-структуры: случай PR // Российская школа связей с общественностью. 2016. № 8. С. 10-12.
Богданов С.В. Стратегические коммуникации: концептуальные подходы и модели для государственного управления // Государственное управление. Электронный вестник. 2017. №61. C. 132-152. URL: https://cyberleninka.m/artide/n/strategicheskie-kommunikatsii-kontseptualnye-podhody-i-modeli-dlya-gosudarstvennogo-upravleniya (дата обращения: 08.09.2021).]
Гавра Д.П. Категория стратегической коммуникации: современное состояние и базовые характеристики // Век информации. 2015. № 3 (4). С. 229- 233.
Как пандемия повлияла на рынок PR: кризисные коммуникации, встраивание в повестку и смена стратегии. Исследование Buman Media // Cossa [Электронный ресурс] URL: https://www.cossa.ru/news/269499/
Корпоративные стратегические коммуникации: сб. науч. ст. / редкол. : С. В. Дубовик (отв. ред.) [и др.]. - Минск : БГУ, 2016.
Кэмпа-Фигура Д. Завоевание аудитории в медиально опосредованной стратегической коммуникации (на примере польского информационного сервиса «Wiadomosci») //Медиалингвистика, 2019, 6 (4). С. 496-511.
Минаева Л.В. Стратегическая коммуникация как инструмент продвижения национальных интересов страны // Российская школа связей с общественностью. 2021. № 20. С. 52-76
Панкова Г. К. Кризисные коммуникации с внутренней общественностью / Г. К. Панкова, Д. П. Шишкин // Век информации (сетевое издание). 2020. Т. 4. № 1(10). С. 11-20. DOI 10.33941/age-info.com41(10)1.
Старых Н.В. Стратегические коммуникации: базовые принципы проектирования// Вестник Московского университета/ Серия 10. Журналистика. 2013. № 2. С. 5 - 26
Цветкова Н.А. Публичная дипломатия США от «мягкой силы» к «диалоговой пропаганде» // Международные процессы, 2015, Том 13, № 3. С. 121-133
Adary A, Mas C., Westphalen M.-H. (2000) Communicator. 9-th edition. Paris: Dunod, 680 p.
Hallahan K., Holtzhausen D., Van Ruler B., Vercic D., Siramsh K. (2007) Defining Strategic Communication // International Journal of Strategic Communication. No 1. P. 4
National Framework for Strategic Communication (2010). The White House, Washington. // FAS — Federation of American Scientists [Official Site]. URL: https://fas.org/man/eprint/pubdip.pdf
References
Adary A., Mas C., Westphalen M.-H. (2020) Communicator. 9-th edition. Paris:
Dunod.
Hallahan K., Holtzhausen D., Van Ruler B., Vercic D., Siramsh K. (2007) Defining Strategic Communication // International Journal of Strategic Communication. 1: 4
National Framework for Strategic Communication. The White House, Washington (2010) FAS — Federation of American Scientists [Official Site]. URL: https://fas.org/man/eprint/pubdip.pdf
Achkasova V.A. (2016) Vysshaya shkola i biznes-struktury: sluchay PR [Graduate school and business structures: the case of PR] // Rossiyskaya shkola svyazey s obshchestvennost'yu 8: 10-12.
Bogdanov S.V. (2017) Strategicheskiye kommunikatsii: kontseptual'nyye podkhody i modeli dlya gosudarstvennogo upravleniya [Strategic communications: conceptual approaches and models for public administration] // Gosudarstvennoye upravleniye. Elektronnyy vestnik 61: 132 - 152.
Gavra D.P. (2015) Kategoriya strategicheskoy kommunikatsii: sovremennoye sostoyaniye i bazovyye kharakteristiki [The category of strategic communication: current state and basic characteristics] // Vek informatsii 3 (4): 229- 233.
Kak pandemiya povliyala na rynok PR: krizisnyye kommunikatsii, vstraivaniye v povestku i smena strategii. Issledovaniye Buman Media [How the pandemic affected the PR market: crisis communications, integration into the agenda and change of strategy. Research Buman Media] Cossa (2020) URL: https://www.cossa.ru/news/269499/
Korporativnyye strategicheskiye kommunikatsii [Corporate strategic communications: collection of articles] Dubovik S.V. (eds) (2016) Minsk : BGU/
Kempa-Figura D. (2019) Zavoyevaniye auditorii v medial'no oposredovannoy strategicheskoy kommunikatsii (na primere pol'skogo informatsionnogo servisa «Wiadomosci») [Conquering the audience in medially mediated strategic communication (on the example of the Polish information service "Wiadomosci")] //Medialingvistika 6 (4): 496511.
Minaeva L.V. (2021) Strategicheskaya kommunikatsiya kak instrument prodvizheniya natsional'nykh interesov strany [Strategic communication as a tool for
promoting the national interests of the country] // Rossiyskaya shkola svyazey s obshchestvennost'yu 20: 52-76
Pankova G.K. (2020) Krizisnyye kommunikatsii s vnutrenney obshchestvennost'yu [Crisis communications with the internal community] // Vek informatsii 4. № 1(10): 11-20. DOI 10.33941/age-info.com41(10)1.
Starykh N.V. (2013) Strategicheskiye kommunikatsii: bazovyye printsipy proyektirovaniya [Strategic communications: basic design principles]. Vestnik Moskovskogo ип^еге^аю Seriya 10. Zhurnalistika 2: 5 - 26
Tsvetkova N.A. (2015) Publichnaya diplomatiya SSHA ot «myagkoy sily» k «dialogovoy propagande» [Public diplomacy of the United States from "soft power" to "dialogue propaganda"] // Mezhdunarodnyye protsessy 13 (3): 121-133
Сведения об авторе
Трохинова Ольга Игоревна - кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры международной коммуникации факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, olgatrox@gmail. com
Trokhinova Olga I., candidate of Political Sciences, lecturer, The School of the World Politics, Lomonosov Moscow State University
