CC BY
83
Т. В. Аыскоба. Перифраза как единица промежуточной зоны
крайней мере еще в одном слове» является показателем регулярности в языке.
Пример регулярной полисемии:
А: бутылка: А1 емкость; А2 объем
В: ящик: В1 емкость; В2 объем
С: ведро: С1 емкость; С2 объем
Д: коробка: Д1 емкость; Д2 объем.
Пример нерегулярной полисемии: СТЕКЛО -определенный материал; определенный оптический прибор, который часто состоит из этого материала; предмет посуды, состоящий из данного материала; стройматериал.
Основа полисемии - это своеобразная «сетка» отношений, на которые как бы нанизываются лексико-семантические варианты, отражающие те или иные предметы, явления и признаки действительности. Эта «сетка» удобна, потому что отношения единиц в ней регулярные, повторяющиеся, и экономна, так как позволяет распространять знак (лексему) в качестве названия сходных, связанных по сети отношений предметов и явлений внеязыковой действительности. Несмотря на различную степень своей продуктивности и пропорциональности значений, многозначность является в принципе регулярной [9].
Изучение истории многозначности слова углубляет наши представления о принципах организации лексикона, путях его расширения и развития, о соотношении системного и несистемного, закономерного и случайного в семантике естественного языка [10].
Примечания
1. Ullmann, Stephen. The principles of semantics [Text] / S. Ullmann. By Stephen Ullmann. [2nd ed. (with add. material)]. Glasgow, Jackson; Oxford, Blackwell [1959]. [(Glasgow univ. publ. 84)].
2. McCawley. Adverbs, vowels ans other objects of wonder [Text] / McCamley, D. James. Chicago; London: The Univ. of Chicago press, cop. 1979. XI, 303 p., fig.
3. Leech, G. N. Explorations in semantics and prog-matics [Text] / G. N. Leech. Amsterdam; Benjamins, 1980. VII, 133 p., fig. (*Pragmatics & beyond. An interdisciplinary ser. Of language studies; № 5).
4. Nürnberg, M. How to build a better vocabulary [Text] / M. Nurnberg, M. Rosenblum // Compl. Rev. and up-dated. [By] Maxwell Nurnberg and Morris Rosenblum, With an introd. By Mario Pei. N. Y., Popular libr., [1961]. 382 p., ill.
5. Bierwisch, M. Richtungen der modernen Semantikforschung/Mit Beitr. Von Manfred Bierwisch, Ewald Lang, Renate Pasch et. al. [Text] / M. Bierwisch. Hrsg. Von Wolfgang Motsch u.Dieter Viehweger. Berlin, 1983. 425 S. (Samml. Akademie-Verl.; 37.Sprache). В надзаг.: Akad. Des Wiss. Der DDR. Zentralinst. Fuer Sprachwiss.
6. Lakoff, G. Methaphors we live by [Text] / G. Lakoff, M. Johnson. Chicago; London: The Univ. of Chicago press, 1980. XIII, 242 p.
7. Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика [Текст] / Ю. Д. Апресян. М.: Наука, 1974.
8. Там же. С. 189.
9. Новиков, Л. А. Семантика русского глагола [Текст] / Л. А. Новиков. М.: Высш. шк., 1982. С. 190.
10. Добровольский, Д. О. Регулярная многозначность в сфере идиоматики [Текст] / Д. О. Добровольский // Сокровенные смыслы. Слово. Текст. Культура: сб. ст. в честь Н. Д. Арутюновой / отв. ред. Ю. Д. Апресян. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 78.
Т. В. Аыскоба
ПЕРИФРАЗА КАК ЕДИНИЦА ПРОМЕЖУТОЧНОЙ ЗОНЫ
Статья посвящена проблеме разграничения перифразы и фразеологизма. Лингвистическая природа рассматриваемого явления анализируется с точки зрения основных категориальных свойств фразеологизмов. Исследование показывает, что в сопоставлении с фразеологизмами перифрастические сочетания являются единицами промежуточной зоны и представляют собой особый тип идиоматических образований.
The article is devoted to a problem of distinction periphrasis and a phraseological unit. The linguistic nature of the considered phenomenon is analyzed from the point of view of the basic categorical properties of phraseological units. The research shows that in comparison with phraseological units peri phrasis combinations are units of an intermediate zone and represent special type of idiomatic formations.
Фразеологический аспект выделился одним из первых из традиционного, стилистического изучения перифразы. Лингвистический анализ в исследованиях фразеологической направленности характеризуется двумя противопоставленными позициями. Первая позиция связана с представлениями о перифразе как составной части фразеологического фонда русского языка и основывается на выделении общих признаков фразеологической единицы и перифразы [1]. Вторая, полярная, точка зрения находит отражение в лингвистической литературе, где перифраза выводится за пределы фразеологии [2]. В одних работах перифраза и фразеологизм осознаются в рамках дихотомии язык / речь, где перифраза понимается как единица речи, а фразеологизм - как единица языка. В других трудах перифраза и фразеологизм рассматриваются как единицы одного порядка, но отличающиеся спецификой денотативной отнесённости.
Вместе с тем можно обнаружить третью линию в решении данной проблемы - осознание перифразы как явления промежуточного, переходного, обладающего как признаками фразеологизмов, так и существенными от них отличиями.
Задача статьи заключается в том, чтобы установить, можно ли признать перифразы идиома-
© Лыыскова Т. В., 2008
ми и какие перифразы не входят во фразеологический фонд языка, а какие находятся на периферии фразеологической системы.
На наш взгляд, для отграничения перифразы от фразеологических единиц целесообразнее рассматривать данную единицу в рамках идиоматич-ности, которая трактуется в отечественной лингвистике как невыводимость общего значения устойчивого сочетания слов из суммы значений лексических компонентов (семантическая целостность, слитность значений лексем) (В. В. Виноградов, О. С. Ахманова, С. И. Ожегов, В. Н. Те-лия и др.). При этом термин «идиома» служит либо синонимом термина «фразеологическая единица» (А. В. Кунин, О. А. Ахманова, В. М. Мо-киенко и др.), либо наименованием одного из разрядов фразеологических единиц (В. В. Виноградов, С. И. Ожегов, В. Н. Телия и др.). В рамках нашей работы термин «идиома» понимается как фразеологическая единица.
Для того чтобы разграничить перифрастические сочетания и фразеологизмы, обратимся к вопросу о категориальных свойствах фразеологизмов. Рассмотрим данные свойства в сравнительном аспекте:
1. Раздельнооформленность. Данный признак очень часто ассоциируется как заведомо присущий фразеологическим единицам. Однако «раз-дельнооформленность не является структурным признаком фразеологических единиц...» [3]. Это связано с тем, что, во-первых, в языке представлены и другие классы расчленённых номинаций, в том числе и описываемые в данной работе единицы, во-вторых, существуют и цельнооформлен-ные единицы с обобщённо-переносной (фразеологической) семантикой (лизоблюд, развалюха и др.), в-третьих, сами фразеологические единицы являются неоднородным классом единиц (фразеологические сращения, единства, сочетания, выражения), что находит отражение в концепции фразеологической переходности, автор которой указывает на то, что фразеологизмы, отнесённые на периферию идиоматической иерархии, становятся одним из источников фразеологической переходности [4].
2. Переосмысленность. Любое изменение буквального значения можно назвать переосмыслением, однако во фразеологизмах наблюдается только один вид переосмысления, а именно семантический перенос, в то время как для перифраз характерен и другой вид переосмысления, в результате чего наблюдается транспонировка с более широкого понятия на более узкое, за счёт чего перифрастическое значение оказывается осложнённым. Приведём примеры: партия власти («Единая Россия»), кремлевский лидер (Д. Медведев), главный санитар нашего государства (Г. Онищенко) и т. д. Отличием данного типа перифраз от фра-
зеологизмов и перифраз, основанных на семантическом переносе, является их прозрачная зона тематической соотнесённости, то есть лёгкость узнавания на фоне житейских знаний.
Примерами публицистических перифраз, значения которых основаны на семантическом переносе, а именно на метафоре, могут быть следующие: гиревой король (А. Мощенников), предбанник Прибалтики (Белоруссия) и т. д. В данных примерах видим явное наличие значения чего-то абсурдного, чего-то небывалого, никогда не существовавшего. Этот вид переосмысления свойственен также перифразам, основанным на метонимическом переобозначении: зелёный огонёк (такси), малиновые береты (десантники), голубые каски (солдаты ООН) и т. д. Эти перифразы характеризуется наличием омонимичных свободных сочетаний, обозначающих совершенно иные объекты и явления действительности.
3. Устойчивость в рамках вариативности. Под устойчивостью в научной литературе понимают, с одной стороны, не что иное, как идиома-тичность [5], с другой - «меру ограничения сочетаемости» [6]. Устойчивость и нерасторжимость элементов сочетания, как правило, рассматривается совместно с признаком воспроизводимости, который проявляется в определённых лек-сико-грамматических комбинациях слов.
4. Воспроизводимость в готовом виде. В словарной практике некоторые перифрастические сочетания принято относить к фразеологическим единицам в силу их устойчивости и регулярной воспроизводимости, однако природа воспроизводимости у них иная, чем у фразеологических единиц. Как отмечает Ф. Б. Альбрехт, у фразеологических единиц воспроизводимость обусловлена «моделью целостного смысла, созданного образом (или сохраненного языковой инерцией после утраты образа)» [7], у перифрастических же сочетаний воспроизводимость обусловлена значением компонента, употребленного в переносном смысле. Так, например, в публицистических текстах встречается имя существительное акула в значении «опытный и хваткий в своем деле человек», которое в составе перифрастических сочетаний употребляется с именем существительным в родительном падеже: акулы бизнеса, акулы шоу-бизнеса, акулы пера и т. д.
5. Семантическая целостность. В. В. Виноградов полагал, что главным фактором семантической целостности является немотивированность фразеологического значения, которое особенно ярко проявляется у фразеологизмов, содержащих лексический компонент с утраченным значением (бить баклуши) [8]. В. Савицкий в книге «Основы общей теории идиоматики» придерживается другого мнения: он считает, что главным фактором семантической целостности является
Т. В. Лыскова. Перифраза как единица промежуточной зоны
не семантическая немотивированность, а «ани-зоморфизм (несовпадение структур) семантических планов языковой единицы (то есть её номинативного и реального значений)» [9].
На первый взгляд, признак семантической целостности является объединяющим для фразеологических единиц и перифраз. Однако значение фразеологической единицы переосмыслено целиком: две и более лексемы в составе фразеологической единицы воспринимаются как монолитная единица языка. Кроме того, целостное переосмысление сопровождается последующим абстрагированием значения.
В перифразе же любой структуры чётко просматриваются два компонента, опорный и определяющий, или, по терминологии Т. И. Бытевой, тематический и рематический [10]. Важно отметить, что семантическая целостность, в отличие от фразеологизмов, образуется путём объединения значений обоих компонентов. При этом тематический компонент содержит в своей семантике нечто известное об объекте действительности, что можно назвать старым значением, а рематический компонент - нечто новое, что назовём новым значением. Другими словами, в любой перифразе прослеживается взаимосвязь старого и нового значений, которая в итоге реализуется в преобразованном смысле перифрастического сочетания. Например, в перифразе живая торпеда (акула) тема (старое значение) представлена в лексеме живая, рема (новое значение) - в лексеме торпеда. Прямое значение рематического компонента взаимодействует со старым значением тематического компонента, развивается новое, неузуальное значение «быстро движущийся», в результате чего возникает третий смысл - акула.
6. Семантическая осложнённость. Осложнён-ность значения присуща как фразеологизмам, так и перифразам. Этот признак указывает на то, что обе единицы являются идиомами: представляют собой вторичное языковое образование, имеющее надстройку над первичным. «Идиома вбирает в себя свой буквальный аналог: его структура конгруэнтно накладывается на участок структуры идиомы - это её компликативный компонент» [11], или, по-другому, дополнительный. Так происходит и в «объединённом» значении перифразы: в значениях каждой лексемы, помимо основных, имплицитно присутствуют различные вероятностные смыслы. Они и обеспечивают «приращение смысла».
7. Образность. Это свойство присуще обеим единицам. Под образностью в лингвистической литературе понимается «наличие изобразительности, конкретно-предметного представления, наглядности, "картинности" при обозначении предмета или явления словом или более крупной языковой (речевой) единицей» [12]. Фразеоло-
гическая образность основана на абстрактном метафорическом сближении далёких понятий, при этом фразеологизмы отражают совершенно иные объекты или явления действительности (не включая фразеологические сочетания), чем омонимичные с ними свободные сочетания слов. Образность же перифразы основывается на конкретной корреляции между непереосмысленными, прямыми значениями компонентов перифразы и её реальным значением. Например, рассмотрим метафорическую перифразу милицейский «археолог» (следователь): компонент милицейский сохраняет корреляцию со старым значением, с «темой», а компонент «археолог», представляющий собой метафору, развивает новое, неузуальное значение «ищущий доказательства», в результате чего образуется реальный семантический план, третий смысл - следователь. На основании данного признака одни исследователи относят перифрастическое сочетание к фразеологизмам (В. Савицкий), другие - к отдельному от фразеологических единиц явлению (Т. И. Бытева).
8. Экспрессивность. Экспрессивность в научной литературе трактуют как «семантическую категорию, придающую речи выразительность за счёт взаимодействия в содержательной стороне языковой единицы, высказывания, текста, оценочного и эмоционального отношения субъекта речи (говорящего или пишущего) к тому, что происходит во внешнем или внутреннем для него мире» [13]. Экспрессивность включает в себя ряд составляющих: образность, эмоциональность, оценочный, стилистический и культурный компоненты.
Данный признак присущ как фразеологизмам, так и перифразам. В лингвистической литературе существует мнение, что перифразы в плане экспрессивности образуют промежуточную зону между фразеологизмами и составными терминами. Так, В. М. Мокиенко по признаку экспрессивности противопоставляет фразеологизмы составным терминам типа чёрная дыра, не обладающим экспрессивностью, и при этом отмечает, что перифразы типа белая страда «уборка хлопка», белое зерно «рис» образуют «зону максимального сближения» этих двух полюсов: у них имеется некоторая доля экспрессивности [14]. Из сказанного можно заключить, что экспрессивность присутствует как у перифраз, не основанных на семантическом переносе, так и у перифраз, базирующихся на метафорическом или метонимическом переносе. Последние в исследованиях нередко называют «суперэкспрессивными» (Т. И. Бытева) или «высокоэкспрессивными и выразительными перифразами» (С. В. Гусева), что сближает их с фразеологизмами.
Таким образом, анализ перифраз в сопоставлении с фразеологизмами показывает, что перифразы являются единицами промежуточной зоны между фразеологией и свободными слово-
сочетаниями и представляют собой особый тип идиоматических образований, которые в зависимости от типа переосмысления могут находиться как на периферии фразеологической системы, так и за её пределами.
Примечания
1. Базарская, Н. И. Семантические типы перифраз и их экспрессивные возможности [Текст] / Н. И. Базарская, 3. Д. Попова // Исследования по семантике. Семантика языковых единиц разных уровней. Уфа, 1988. С. 50-57; Грехнёва, Л. В. Перифраза как лингвистическое явление (на материале русской литературы конца XVIII - начала XIX в.) [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Л. В. Грехнёва. Н. Новгород: Нижего-род. гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского, 1999. 20 с.; Ми-лехина, В. И. Перифраза в отношении к фразеологии [Текст] / В. И. Милехина, 3. Д. Попова // Проблемы фразеологии. Тула, 1981; Шмелева, И. Н. Фразеоло-гизация крылатых слов [Текст] / И. Н. Шмелева // Проблемы фразеологии. Исследования и материалы / под ред. А. М. Бабкина; Академия наук СССР, Ин-т рус. яз. М.; Л.: Наука, 1964. С. 181-199.
2. Бакина, М. А. Эволюция поэтической речи XIX-XX вв. Перифраза. Сравнение [Текст] / М. А. Бакина, Е. А. Некрасова. М.: Наука, 1986. С. 3-48; Моло-жай, Г. Н. Перифраза в белорусском литературном языке (структурно-семантическая и стилистическая характеристика) [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Г. Н. Моложай; АН БССР. Минск: Изд-во Минск. пед. ин-та им. А. М. Горького, 1971. 22 с.; Новиков, А. Б. Субстантивные фразеологизмы и перифразы с именами собственными [Текст] / А. Б. Новиков, В. Д. Бояркин // Вестник ЛГУ. Сер. История. Язык. Литература. Вып. 4. Л., 1986. С. 112-114; Синельникова, Л. Н. К вопросу о сущности перифразы как функционально-семантической единицы речи [Текст] / Л. Н. Синельникова // Вопросы грамматического строя современного русского языка. М., 1972. С. 255-261.
3. Назарян, А. Г. Фразеология современного французского языка [Текст]: учебник для ин-тов и фак. иностр. яз. / А. Г. Назарян. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Высш. шк., 1987. С. 37.
4. Жуков, А. В. Фразеологическая переходность в русском языке [Текст]: учеб. пособие к спецкурсу / А. В. Жуков. Л.: Мин-во просвещения РСФСР, Ле-нингр. Ордена Трудового Красного 3намени гос. пед. ин-т им. А. И. Герцена, 1984. 93 с.
5. Архангельский, В. Л. О понятии устойчивой фразы и типах фраз [Текст] / В. Л. Архангельский // Проблемы фразеологии. Исследования и материалы; под ред. А. М. Бабкина; Академия наук СССР, Ин-т рус. яз. М.; Л.: Наука, 1964. С. 102-125.
6. Копыленко, М. М. Сочетаемость лексем в русском языке [Текст]: пособие для студентов / М. М. Ко-пыленко. М.: Просвещение, 1973. С. 24.
7. Альбрехт, Ф. Б. Проблема определения и описания единиц зоны лексико-фразеологической переходности [Текст] / Ф. Б. Альбрехт // Филол. науки. 2001. № 3. С. 69.
8. Виноградов, В. В. Избранные труды: Лексикология и лексикография [Текст] / В. В. Виноградов. М.: Наука, 1977. С. 121.
9. Савицкий, В. Основы общей идиоматики [Текст] / В. Савицкий. М.: Гнозис, 2006. С. 116.
10. Бытева, Т. И. Основы лингвистической теории перифразы [Текст]: учеб. пособие / Т. И. Быте-ва. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2004. С. 38.
11. Савицкий, В. Основы общей идиоматики [Текст] / В. Савицкий. М.: Гнозис, 2006. С. 30.
12. Матвеева, Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика [Текст] / Т. В. Матвеева. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 183.
13. Русский язык: Энциклопедия [Текст] / гл. ред. Ю. Н. Караулов; репр. изд. М.: Науч. изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2003. С. 637.
14. Мокиенко, В. М. Славянская фразеология [Текст]: учеб. пособ. для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.» / В. М. Мокиенко; 2-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 1989. С. 221.
3. М. Раемгужина
РАЗВИТИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРОЗВИЩ В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОГО БАШКИРСКОГО ЯЗЫКА
В статье на материале более двухсот прозвищ, собранных в ходе анкетирования студентов вузов Республики Башкортостан, взятых из литературных произведений, детской речи, речи творческой интеллигенции и деклассированных элементов общества, рассматривается возникновение и функционирование прозвищ.
The present article deals with appearance and functioning of nicknames basing on two hundred nicknames gathered while questioning students in the Republic of Bashkortostan, also taken from literature, children's speech, educated people's speech and declassed people.
На ранней ступени развития общества каждому человеку было достаточно одного имени, чтобы различать людей между собой в относительно немногочисленном коллективе. Такого рода имена мало отличались от прозвищ. Но с расширением контактов между людьми, возникновением частной семейной собственности, имущественного неравенства появлением права наследования для различия одноименных личностей потребовалась система унификации и социальной дифференциации наименований. Таким образом, наряду с личным именем появилось сначала второе слово - уточнитель (прозвище или отчество), а затем и третье - фамилия. Появление наиболее древних прозвищ, даваемых человеку по тому или иному его свойству или качеству (причем не только при рождении, но и позднее), в антропонимиконе башкирского народа относят к концу XV в.
Прозвища возникли вместе с потребностью человека в общении. Остроумные, меткие, они прекрасно выполняют эмоционально-экспрессив-
© Раемгужина 3. М., 2008
