CC BY
15
468
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 811.511.1+091 О.А. Сергеев
ПЕРЕВОДЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО СОСТАВИТЕЛЕЙ КУКАРСКОГО РУКОПИСНОГО ПАМЯТНИКА МАРИЙСКОГО ЯЗЫКА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА
Рукописный «Краткий черемисский словарь с российским переводом» (1785) относится к словарям филологического типа и по структуре является марийско-русским. На наш взгляд, основу памятника составляют русские лексические единицы, собранные из разных лексикографических источников XVIII в. Составителями неопубликованного памятника переведены на марийский язык лексемы русского языка и при составлении словаря они расположены в алфавитном порядке. В рукописи встречается множество слов (в особенности это терминологическая лексика), которые не были свойственны марийскому языку того периода. Однако и они нашли эквивалентную пару в переводящем языке. Для этого В. Крекнини и И. Платунов использовали, прежде всего, внутренние возможности родного языка. Лексикографы-практики сознательно вмешались в обогащение словарного состава марийского языка. Анализируемая рукопись была подготовительным этапом для словотворчества, указала пути создания новых слов средствами родного языка.
Ключевые слова: лексикография, рукописный памятник, архив, лексическая единица, структура словаря, словотворчество.
Впервые марийские слова, эквивалентом которых являются лексические единицы шведского языка, были напечатаны в конце XVII в. в городе Упсала. Они включены в книгу скандинавского ученого-энциклопедиста Олофа Рудбека "Atlantica sive Manheim" («Атлантика, или Родина человечества») (1698) [14]. Слова были собраны от марийских информантов осенью 1697 г. в Казанской губернии шведским дипломатом финского происхождения Г. Бреннером и отправлены по почте в Швецию. В книге нашли место 14 общеупотребительных лексем марийского языка (более подробно см.: [9. С. 91-101]).
В 1775 г. в столице Российской империи выходит в свет первая марийская грамматика под названием «Сочинешя принадлежащiя къ грамматик^ черемискаго языка» [13]. Руководителем и одним из составителей которой считается выпускник Киевской духовной академии архиепископ Казанский Вениамин (в некоторых источниках - Веньямин) Пуцек-Григорович. В истории марийской письменности эти три даты (1697, 1698, 1775) остаются навечно.
Следующим «золотым» числом в истории письменности марийского языка можно считать 1785 г., когда были составлены два лексикографических произведения большого объема. К сожалению, обе работы остались неопубликованными. Таковыми являются «Словарь черемисского языка с российским переводом» и «Краткий черемисский словарь с российским переводом». Первый памятник в истории отечественной лексикографии известен как «словарь Дамаскина», черновой (первый) вариант которого хранится в фонде Государственного архива Нижегородской области [3. Ф. 2013. Оп. 602-а. Д. 186], а беловой (второй) вариант содержится в рукописном отделе Российской национальной библиотеки [2. Д. 218]. Составителями второго двуязычного словаря являются протоиерей Троицкого собора Ку-карской слободы (ныне г. Советск Кировской области - О.С.) Василий Крекнин и дьякон Спасской церкви Иоанн Платунов [1. Д. 197/I]. Рукописный словарь Дамаскина содержит около 6000 лексем и словосочетаний, а в кукарском памятнике насчитывается до 5000 лексических единиц. Если «Словарь черемисского языка с российским переводом» по структуре является русско-марийским, то «Краткий черемисский словарь с российским переводом» - марийско-русским, что намного повышает его ценность. В истории марийской лексикографии - это первый большой словарь, который был подготовлен не по трафаретному русскому словнику. Материалом послужили разные русскоязычные источники. Немало словарных статей с некоторыми изменениями заимствованы и из первой марийской грамматики. Опираясь на словарные статьи кукарского рукописного памятника, мы попытаемся анализировать словотворческую деятельность и переводческое мастерство вятских священников В. Крекнина и И. Платунова.
Перед составителями ценнейшего рукописного памятника 2-ой половины XVIII столетия стояла трудная задача: найти эквиваленты русским лексическим единицам, в то же время как можно правильнее раскрыть семантику той или иной марийской лексемы. Не случайно русская часть словарной
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2017. Т. 27, вып. 3
статьи изобилует полисемией или весьма богата синонимичными словами, ср., например: азринъ 'кончина, смерть, рок'1; арба 'мякина, плевы, кукол, волчец'; колштмашъ 'послушание, повиновение, услуга'; колыштамъ или колштамъ 'повинуюсь, услуживаю, волю чью исполняю'; колштше или колштшо 'услужливый, услужный, услужно, послушливый, послушно'; межа 'рубеж, граница, конец, предел'; ушъ 'память, вежливость, ум, разум, смысл, благоразумие, совесть, чувство'; царемъ 'запрещаю, возбраняю, одерживаю, остановку делаю, унижаю, уменшаю, табан' и многие другие.
Конечно, священнослужители В. Крекнин и И. Платунов первым делом пользовались готовыми лексическими единицами марийского языка, в то же время ими была сделана попытка найти эквиваленты для слов русского языка, в особенности для терминов. Тщательный анализ лексического богатства памятника свидетельствует о том, что составители весьма удачно перевели такие лексико-семантические пласты слов, как, например, общественно-политическая лексика, юриспруденция (судопроизводство), церковная лексика и некоторые другие.
Рассмотрим перевод общественно-политической лексики: вуй окса пуше 'подать платящий', жаплемашъ 'почитание, почтение', жаплыше 'почитатель', жаплыдымашинъ 'безчеловечно', ижап-лыдымашъ 'безчеловечие', изи тоя пондо 'батожок', изи помла 'опахало, веер', изи пондо 'палочка, троска', икъ ой 'согласие', икцонанъ 'единодушный', индырмашъ 'пытка, томление, мука, мучение', индыртыше 'мучитель', индырмашъ веръ 'место мучения',/отъ/енемъ пуртушо 'странноприемный', /отъ /енемъ пуртумашъ 'странноприимство', /отъ мландыштэ илимашъ 'странствование', /ошкаръ вургемъ 'червленица', казна шольштмашъ 'святокрадство, святотатство', кандаремашъ 'упокоение', кинелтымашъ 'побуждение, поощрение', кинилмашъ 'восстание', кокла аяртыше 'шпион, переметчик', кугужанъ оралте 'полаты царские', кугужанъ суртъ 'дворец царский', кугужанъ пундо 'государственная казна', кугужанъ погономашъ 'государственной съезд', кугуракъ 'первый, самый величайший', кугу шомакъ 'велеречие, велеречиво', онъ 'царство, королевство', онъ 'король, царь', онъ ватэ 'королева', онъсуртъ 'королевский дом', оралте 'палаты, дом большой', оролъ 'сторож, пристав', пудуралтыше 'возмутитель, мятежник', пунъдо 'казна', пюрюмашъ 'учреждение, устав, устав-ление, судьба', сереше 'писарь, писец', сомолъ 'служба, должность', т/ора кокла 'правительство', той пондо 'батог, трость, посох', цумургумашъ 'стечение, съезд' и некоторые другие. В этой тематической сетке нашли место такие лексико-семантические группы слов, как, например: общественные классы и социальные группы, государственная власть, политические режимы, волостное и сельское самоуправление, налоги и прочие поборы, поддержка порядка.
В переводе лексики судопроизводства составители также особых трудностей не испытывали. Многими из них смело можно пользоваться и в настоящее время, например: вгашъ тгдра 'правосудие', вуй пумашъ 'покорность', вуй шимашъ 'от обиды просьба, челобитье, тяжба', вуй утармашъ 'освобождение от казни', вуйшише 'жалующийся челобитчик', изи т/дра 'судейка',/одошъ лиштыше 'испытателя следователь', кокла коштшо 'адвокат, предстатель', коклашъ коштамъ 'предстательствую', кычалше 'истец', пидалыше 'защититель', пуйрумаш 'узаконение', пыдалше 'заступник', пы-далъше ватэ 'заступница', аорастарыше 'примиритель', т1ора 'расправа, суд, судья', т1ора веръ 'судебное место, судное', тгоранъ сомолъ 'судейская должность', ужшо колшо 'прорицатель, предсказатель', умултарыкше 'толкователь', цогише 'донощик, доноситель, обличитель' и другие. От лексемы т1дра (т/дра, т1ора, совр. тора) 'расправа, суд, судья' образовано производное слово торлаш 'судить' и торлымаш 'суд'. Они активно использовалась еще в начале прошлого века. В одних случаях данные лексические единицы выступают доминатой в предложении, ср.: торлы, судит-лы 'суди'; закон йжым торла 'закон судит человека' [5. С. 291, 303], в других случаях они употреблены как синонимичные слова, стержневым словом выступает заимствованная лексема, например: судитлы, торлы 'суди'; судитлат, торлат 'судят'; суд, торлымаш 'суд'; судитлэм, сутым ыш-тэм, торлэм 'сужу'; сут, тор 'суд'; сут, торлымаш 'суд' [5. С. 194, 283, 332]; совр. мар. тора '1. разг. начальник, чиновник; должностное лицо, руководящее, заведующее чем-л.; 2. уст. господин, человек, относящийся к господствующему классу; 3. уст. властелин, владыка; вождь, предводитель; 4. уст. судья; должностное лицо в суде, ср. судья; 5. в поз. опр. господский, господина; относящийся к господину; чиновничий, чиновника' [10. С. 194-195]; тора уст. 'начальник, господин'; тора тушка 'знать' [4. С. 339]; ср. также производные от слова тора: торазе уст. 'чиновник; государственный служащий', ср. тора; торалык 'господский, господского сословия; предназначенный быть господином' [4. С. 195]; торлаш 'ровнять, сровнять, выравнивать, заровнять; кусыным торлаш а) от-
1 Здесь и далее лексические единицы даны в оригинальном виде.
470
О.А. Сергеев
дать (отдавать) долг; б) перен. отплачивать, отплатить' [4. С. 340]. Лексика юриспруденции в основном охватывает такие лексико-тематические группы, как судебная власть и судопроизводство, судебный процесс, наказания.
Довольно удачно переведена церковно-православная лексика, ср.: волымашъ 'сошествие', Вуй балъ 'Ангел хранитель', вюдюшку воломо 'крещение', ипоро уверъ 'благовешение, благая весть', ка-саралтамъ 'исповедываюся', касаремъ 'исповедываю', Касармашъ Кече 'покаяние день', касармашъ 'покаяние', кюшке кузумашъ 'вознесение', кюшнуше 'вышний', онзике каласыше 'предвещатель, пророк', пуюрше 'создатель', серлагемашъ 'милосердие', сулукъ касармашъ 'исповедь', сулушо 'искупитель', церке койшо 'обряд церковной, церемония церковная', церке ]енъ 'церковник', шижше 'прорицатель, пророк' и некоторые другие. Слова, относящиеся к группе «вера, религия, христианство, церковь» главным образом охватывают такие лексико-семантические темы, как суеверие, духовенство и церковные служители, места культа, церковные праздники, составные части церкви и церковная утварь.
Как видно, составители при переводе использовали обычные, простонародные слова, тем самым на много обогатили терминологическую лексику марийского языка XVIII столетия. В отдельных случаях при образовании терминов видно стремление к расширению семантики слов. В. Крекнин и И. Платунов продолжали искать пути обогащения словарного фонда. Один из путей словотворчества они видели в обогащении лексики за счет собственных возможностей родного языка. Для этого составители словаря использовали следующие способы словообразования (не исключено, что отдельные лексемы активно функционировали в среде простого народа):
1) морфологический - выражение деривационного значения производного слова осуществляется с помощью суффикса. Наиболее продуктивными являются следующие суффиксы:
а) -зе (-зо, -зо, -ызе, -ызо, -ызо), образующий имена существительные с общим значением действующего лица от именных и глагольных основ: йогызе 'ленивец', кемемъ ургозо 'сапожник', ке-ремъ пунузо 'веревочный мастер', куштузо 'танцовальщик', куштузо ватэ 'танцовальщица', кютузо 'сторож, пастух, хранитель, опекун' (ср., также кугу волгок кютузе 'пастух крупнова скота', ушкалъ кютузе 'коровий пастух'), локтозе или локтозо 'колдун, чародей', мурызо 'певец, певчий', ойзо 'в правах искусный', пакчазе 'огородник', пашазе 'работный', поктозо 'погонщик', пушнузе 'молчащий', тарезе 'наемник, работник, служитель', тарезе ватэ 'служительница, наемница', тунуктузо 'учитель', ундузо 'копейщик', ургузо 'портной', шодорзо ? 'музыкант' (ср. шувырзо 'волынщик; тот, кто играет на волынке, пузыре'), шюгаръзе 'могилник', югунзо 'икание' и некоторые другие. К сожалению, последняя лексема в современном литературном языке входит в пласт забытых слов, вместо нее используется слово угычмаш 'икание' (ср. также угынчыш 'икота'); иллюстративный материал показывает, что действительно суффикс -зе (-зо, -зо, -ызе, -ызо, -ызо) занимал доминирующее место в памятнике, ибо он встречается чаще, чем его синонимичный аффикс -че (-чо, -чо, -ыче, -ычо, -ычо);
б) -маш (-ымаш), образующий имена существительные со значением отвлеченного действия, состояния, например: агымашъ 'грабеж, грабление, разбой', виктармашъ 'правительство, правление', вожолмашъ 'стыд', вуешъ шюумашъ 'возраст', вючкумашъ 'желание', ишанемашъ 'надежда', кошмашъ 'миля, пять верст', люмедымашъ 'спайка', моктомашъ 'похвала, прославление', олтал-машъ 'лесть, обман, измена', палымашъ 'познание', рюмпалгемашъ 'помрачение', удырмашъ 'гребля', шюведымашъ 'заговор', юбуртуктемашъ 'утешение', юдымашъ 'сев', юктымашъ 'читание, чтение', юмашъ 'питье', юпшюнзымашъ 'обоняние', яулъталтмашъ 'ласкание, ласкательство' (ср. яулъ 'ласкатель' [1. Л. 271], яул диал. 'пленительный, обворожительный' [12]), ямдылмашъ 'заготовление, промысл' и т.д.; из рассмотренных лексем наиболее ценным является лексическая единица юкты-машъ 'читание, чтение'; в настоящее время она входит в группу т.н. забытых и редких слов марийского языка; слово образовано от глагола йукташ (по орфографии XVIII - первой половины XIX вв. юкташ, юкташъ) 'читать'; данный глоссарий встречается и в лексикографическом произведении Д. Дамаскина, ср. читаю книгу 'кинягамъ юктемъ' [см. 8. С. 513];
в) -тыш, образующий имена существительные как от именных, так и от глагольных основ, например: кокартышъ 'кашель', ошкылтышъ 'шаг', петыртышъ 'засов', тошкалтышъ 'лестница', тувуртушъ 'сыворотка', ужалтышъ 'убыток' и некоторые другие. За исключением словарной статьи ужалтышъ 'убыток' все лексемы активно функционируют в современном литературном языке, ср. совр. мар. пайдадымылык, убыток 'убыток' [6. С. 773]; лексема ужалтыш не нашла место и в десятитомном словаре марийского языка толкового типа [11. С. 30];
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2017. Т. 27, вып. 3
2) морфолого-синтаксический, например: агыше 'грабитель, разбойник', акълыше 'ценитель, ценовщик', аяртыше 'сварливый, клеветник', виктарше 'справщик, правитель', висеше 'меритель', возошо 'писец, писарь', кюнжюше 'копатель', /онлыше 'вымышленник', кошше 'гуляка', куральше 'пахарь', кучедылше 'боец, борец', кучушо 'владетель', лиштыше 'строитель', нумалше 'носильщик', паремдеше 'лекарь', шилше 'беглый, бегающий'; шупшмо 'насос', мастаръ 'художник' и другие. Как видно, в разряд существительных в основном переходили действительные причастия. В отдельных случаях активные причастия в соединении с другими знаменательными частями речи образуют терминологическую лексику, ср.: волкъ шюшкюлше 'мясник', вюденъ коштшо 'предводитель', вюргене рокъ кюнжюшо 'рудокоп', имне онжгдшо 'конюх', кершекъ лиштыше 'горшечник', коваште лиштыше 'кожевник', корно коштшо 'путешествие, путешественник', корно онжоктыше 'вождь', коч-каш лиштыше 'повар', кучушо ватэ 'владетельница', кычалъ мушо 'изобретатель', леле нумалше 'бременоносец', мускуленъ тугулартыше 'сводник', пу рушо 'дровосек', уберъ кондыше 'вестник', устанъ лиштыше 'художник, ремесленник', утумъ шукуналше 'барышник', шю юлалтыше 'угольник' и другие. Данный способ активно использован при образовании слов, связанных с отдельной профессией или должностью. Рассмотренные слова и сочетания пополнили терминологическую систему марийского языка, начиная с XVIII в. и до настоящего периода, если не считать фонетические варианты, бытующие в современном литературном языке;
3) словосложение: агавуй 'плуг', вуйшише 'жалующийся челобитчик', кечелекмашъ пелъ 'восточная сторона', киваръменге 'свая мостовая', комаколя 'крыса', конъвютъ 'щолок', куака 'тетя', куатя 'дед', кудупече 'двор', лувуй 'десятской', олмапу 'яблонь', сарь/енъ 'воин', тулъкю 'кремень', унагудо 'наслег, постоялый двор', уржавуй 'колос', эревурсъ 'булат' и некоторые другие. Однако многие слова подчинительного типа оформлены как сочетания, например: иги шубо 'дети', изи шуар пондо 'пестик', изи арня 'четверток', уръ почъ 'ожерелье', пакъ кюзе 'складной нож' и другие, ср. совр. мар. икшыве 'ребенок', изи шуарвондо 'тж', изарня 'четверг',урвоч 'тж', паккузо 'тж'.
Такие сочетания, как саръ шулдуръ 'войска крыло', церке сола 'село', вюрянгъ мастаръ 'канатный мастер', пу мастаръ 'дровянный плотник', чилтаръ лиштыше 'ресчик', шатыштэ шолгоше 'часовой', также нужно рассматривать как новообразования двухсотлетней давности [см. также 7. С. 23-25].
Таким образом, в конце XVIII столетия составлен первый национально-русский словарь большого объема. В основе рукописного «Краткого черемисского словаря с российским переводом» лежат этнотерриториальные особенности говора, бытующего в окрестностях слободы Кукарка. В корпусе лексикографического произведения главным образом функционируют простые общенародные лексические единицы. Вводом в словарь разных лексико-семантических пластов из русского языка активизируется словотворческая деятельность. Новые слова/термины образованы при помощи внутренних словообразовательных средств на базе лексики, унаследованной от предыдущих эпох. Наиболее продуктивными были морфологический (суффиксальный), морфолого-синтаксический способы словообразования и словосложение. Созданные В. Крекниным и И. Платуновым новообразования были весьма удачными. Многие из них входят в активный фонд современного марийского литературного языка. Составители памятника являются одними из тех лексикографов-практиков, которые положили начало марийской переводной лексикографии. Словарь свидетельствует об их переводческом мастерстве. Если словники, предназначенные для словаря П.-С. Палласа, и словарик Г.Ф. Миллера были подготовлены при помощи толмачей, то кукарский памятник XVIII в. был искусно составлен вятскими священнослужителями Василием Крекниным и Иоанном Платуновым.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Краткий черемисский словарь с российским переводом, собранный Кукарской слободы Троицкого собора протоиереем Василием Крекниным и Спасской церкви диаконом Иоанном Платуновым, 1785 г. - Эрм. собр. № 197Л // Рукописный отдел Российской национальной библиотеки (РО РНБ).
2. Словарь черемисского языка с российским переводом. - Эрм. собр. № 218 // Рукописный отдел Российской национальной библиотеки (РО РНБ).
3. Словарь черемисского языка с российским переводом по алфавиту российскому расположенный. - Ф. 2013, оп. 602-а, ед. хр. 186 // Государственный архив Нижегородской области (ГАНО).
4. Васильев В.М., Саваткова А.А., Учаев З.В. Марийско-русский словарь. - 2-е издание, с изменениями. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. 512 с.
472
О.А. Сергеев
5. Господа нашего 1исуса Христа Святое Евангел1е отъ Матеея, Марка, Луки и 1оанна на марийском языке. Казань: Типо-Лигограф1я И.В. Ермолаевой (бывш. Ключникова), 1906. 349 с.
6. Русско-марийский словарь. Около 35000 слов. М.: «Сов. энциклопедия», 1966. 848 с.
7. Сергеев О.А. Суффиксальное словообразование имен в лексикографических памятниках // Психолого-педагогические проблемы совершенствования системы повышения квалификации. Материалы научно-практической конференции сотрудников Марийского института образования по итогам научно-исследовательской работы за 1998 год. Йошкар-Ола, 2000. С. 23-25.
8. Сергеев О.А. Из истории отечественной лексикографии. Словарь черемисского языка с российским переводом. Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 2003. 536 с.
9. Сергеев О.А. Марийские слова в дневниках финского дипломата Г. Бреннера // Ашмаринские чтения: Материалы межрегиональной научной конференции / Сост. и науч. ред. Г.И. Федоров. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2006. С. 91-101.
10. Словарь марийского языка. Том VII: Т / Сост.: В.И. Вершинин, В.Н. Максимов, С.С. Сибатрова, Е.А. Чера-шова. Йошкар-Ола: МарНИИ, 2002. 432 с.
11. Словарь марийского языка. Т. VIII: У, У, Ф, Х, Ц, Ч / Сост.: А.А. Абрамова, Л.И. Барцева, В.И. Вершинин, И.С. Галкин, А.С. Ефремов, А.Н. Куклин, В.Н. Максимов, Г.С. Патрушев, С.С. Сибатрова. Йошкар-Ола: МарНИИ, 2003. 511 с.
12. Словарь марийского языка. Т. X: Ы, Ы, Э, Ю, Я / Сост.: А.А. Абрамова, И.С. Галкин, В.Н. Максимов. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2005. 256 с.
13. Сочинения принадлежащая къ грамматик^ черемискаго языка. Въ СанктпетербургЬ при Императорской Академш наукъ 1775 года. 136 с.
14. Rudbeck O. Atlantica sive Manheim, III. Uppsalae, 1698.
Поступила в редакцию 02.05.17
O.A. Sergeev
TRANSLATION SKILLS OF THE COMPILERS OF THE KUKARKA HANDWRITING MONUMENT OF THE MARI LANGUAGE IN THE 2nd HALF OF XVIII CENTURY
The manuscript «Concise Cheremis dictionary with Russian translation» (1785) refers to the dictionary of philological type and its structure is Mari-Russian. In our opinion, Russian lexical items collected from different lexicographical sources of the XVIII century are the foundation of this monument. The authors of the unpublished monument translated lexemes of the Russian language into the Mari language and arranged them in the alphabetical order. In the manuscript, there are many words (especially from the terminological vocabulary) which were not typical for the Mari language of that period. However, they found equivalent pair in the target language. V. Kreknin and I. Platunov used primarily internal capabilities of the native language for finding equivalents. These lexicographers-practitioners deliberately interfered in the enrichment of the vocabulary of the Mari language. The manuscript analyzed was a preparatory stage for word creation; it showed the ways of making new words by means of their native language.
Keywords: lexicography, handwriting monument, archive, lexical unit, structure of the dictionary, creating of the words.
Сергеев Олег Арсентьевич,
кандидат филологических наук, доцент,
заведующий научно-исследовательским отделом
Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории им. В.М. Васильева 424036, Россия, г. Йошкар-Ола, ул. Красноармейская, 44 E-mail: [email protected]
Sergeev O.A.,
Candidate of Philology, Associate Professor, Head of Department of language
Mari Research Institute of Language, Literature and History named after V.M. Vasilyev Krasnoarmeyskaya st., 44, Yoshkar-Ola, Russia, 424036 E-mail: [email protected]
