CC BY
191
ПЕРЕДАЧА ПРЯМОЙ РЕЧИ КАК ПРОБЛЕМА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА
RENDERING OF THE DIRECT SPEECH AS AN ISSUE OF LITERARY TRANSLATION
С. И. Горбачевская
Прозаическому произведению изначально свойственна диалогичность. Она проявляется во взаимодействии речи автора и речи персонажей. Даже аукто-риальный рассказчик ведет внутренний диалог с воображаемым собеседником. Поскольку имплицитная и эксплицитная диалогичность художественного текста передается, как правило, средствами обиходно-разговорной речи, переводчик должен знать способы выражения эмоциональности и экспрессивности в своем родном языке. При этом важно помнить, что основные маркеры «разговорности»: частицы, эллипсисы, отклонения от синтаксической нормы, междометия, клитики, местоимения, местоименные наречия, модальные слова, интенции и т. д. - могут быть функционально неоднозначными не только в разных языках, но и внутри одного текста на одном языке, что может стать причиной трудностей и проблем при переводе.
Ключевые слова: художественный перевод, обиходно-разговорная речь, речевые интенции, маркеры «разговорности».
S. I. Gorbachevskaya
Dialogue form is initially inherent in the prose work. It manifests itself in the interaction of the author's speech and the speech of the characters. Even an auc-torial narrator conducts an inner dialogue with an imaginary companion. Since the implicit and explicit dialogue form of the literary text is, as a rule, rendered by means of colloquial and conversational speech, the translator should know the means of expressing emotionality and evocativeness in their mother language. With it, it is important to remember that the basic markers of "colloquiality": particles, ellipses, divergences from the syntactic norm, interjections, clitics, pronouns, pronominal adverbs, modal words, intentions, etc., - all can be functionally ambiguous not only in different languages, but inside one text written in one language as well, which can become a reason for difficulties and problems while translating.
Keywords: literary translation, colloquial and conversational speech, speech intentions, markers of "colloquiality."
Художественный текст - это очень сложный и неоднозначный феномен, «вымышленный, поэтический, фикциональный мир, в котором действуют вымышленные герои или исторические личности, пропущенные, однако, через призму авторской фантазии» [1, с. 10-11]. Семантика художественного текста, как правило, многослойная и многокомпонентная, языковые средства, отражающие не только этнокультурную специфику текста, но и особенности идиолекта его автора, самые разнообразные.
Перевод художественного текста полностью зависит от способности переводчика понять смысл его содержания и прочувствовать авторский стиль изложения. Одну из множества трудностей и проблем, с которыми сталкивается переводчик, составляет передача прямой речи. Прямая речь - это, как правило, имитация разговорной речи. Прозаическому произведению изначально свойственна диало-гичность. Она проявляется во взаимодействии речи автора и речи персонажей. Даже аукториальный рассказчик ведет внутренний диалог с воображаемым собеседником. Оформляя прямую речь маркерами «разговорности», автор дает, таким образом, индивидуальную и социальную характеристику своим персонажам.
При передаче прямой речи переводчик должен учитывать много факторов. К ним относятся «литературные традиции и культурно-обусловленные нормы языка оригинала и языка перевода, которые могут отличаться друг
от друга: это может быть различное место, которое занимают разговорные варианты языка в литературе, отношение носителей языка к использованию разговорных вариантов в литературных текстах в различные периоды времени и существующие письменные нормы передачи аутентичной устной речи» [2, S. 34].
Маркеры «разговорности» - эллипсисы, частицы, междометия, клитики (проклитики, энклитики), местоимения, местоименные наречия, частицы, модальные слова, интенции и др. - уже достаточно изучены как в русском, так и в немецком языке. Однако сравнительно-сопоставительный анализ этих маркеров в аспекте перевода до сих пор не проводился в полном объеме и в настоящее время является актуальной задачей, поскольку если эти маркеры могут быть одинаковыми в языке оригинала, или исходном языке (ИЯ), и языке перевода, или переводящем языке (ПЯ), то диапазон их функциональной неоднозначности даже внутри текста оригинала может быть довольно широким. Еще больше функциональных различий наблюдается у маркеров «разговорности» при сравнении текста оригинала, или исходного текста (ИТ), и текста перевода, или переводного текста (ПТ).
Способы представления прямой речи в немецком и русском языках в принципе совпадают. Мы проанализировали средства выражения прямой речи в текстах трех романов современного немецкоязычного писателя Даниэля
Кельмана общим объемом 679 с. и сравнили использование маркеров «разговорности» при оформлении прямой речи в тексте Д. Кельмана »Die Vermessung der Welt« и его переводе на русский язык под заголовком «Измеряя мир», сделанном в 2009 г. Г. Косарик, и в тексте романа Т. Бруссига »Am kürzeren Ende der Sonnenallee« объемом 157 с. и его переводе на русский язык под заголовком «Солнечная аллея», сделанном в 2004 г. М. Рудницким.
Т. Бруссиг родился в 1965 г. и жил до 1990 г. в Восточном Берлине. Д. Кельман родился в 1975 в Мюнхене, вырос и учился в Вене. Каждого отличает своя тематика и особый, только присущий ему стиль изложения. Однако есть фактор, который может объединить этих двух ярких представителей молодого поколения немецкоязычных писателей, - активное использование прямой речи и маркеров «разговорности» в своих произведениях. Для текстов этих писателей характерны мастерски сконструированные диалоги, имитирующие живую разговорную речь и помогающие вести сюжетную линию и отражать характеры, социальные, индивидуальные особенности и настроение героев. Аутентичная передача живой речи в художественном тексте не только заключает в себе ту или иную информацию, необходимую для развития сюжета, но и помогает автору вылепить облик героя, у которого своя манера речевого поведения. По тому, как он выбирает и произносит слова, мы судим о пристрастии человека к книжной речи или, напротив, к диалекту, просторечию; узнаем, предпочитает ли он ласковую или грубую форму выражения, искреннюю или фальшивую интонацию. Живая речь - это и предмет изображения, и средство самовыражения человека.
Анализ показал, что из широкой палитры средств передачи «разговорности» в немецком языке Д. Кельман и Т. Бруссиг используют в основном синтаксические и лек-си ко-семантические маркеры.
На уровне синтаксиса это, в первую очередь, эллипсисы, как правило, легко реконструируемые из контекста, например:
Mir egal, sagte Ebling. Bist du irre?
Wird sich herausstellen [3, S.16]. Эллиптические конструкции в данном отрывке из диалога можно соответственно перевести эллипсисами, например, Mir egal как «Все равно» и Wird sich herausstellen как «Посмотрим». Следует отметить, что и в текстах Д. Кельмана, и в текстах Т. Бруссига немецкий эллипсис легко передается русскими эллиптическими конструкциями, например:
Mario: »Was ist mit Architektur?« Brille: »Um Häuser zu bauen, die so aussehen, wie's die SED will?« [4, S. 41] I Ма-рио: - А насчет архитектуры как?
Очкарик: - Строить дома, как партия прикажет? [5, с. 49] В соответствии с требованиями нормы русского языка при переводе эллипсисов иногда бывает необходимым осуществить трансформации, но, как показало исследование, чаще всего можно подобрать соответствующую эллиптическую конструкцию. Однако, разумеется, бывают случаи, требующие восстановления эллипсиса, например:
Wie komme ich zu Kaminski? ...
Hinter dem Haus, sagte sie, den Weg hinauf. Eine halbe Stunde, das Haus mit dem Turm [6, S. 17].
Перевод здесь может быть только в виде полных предложений: За домом дорога, сказала она, которая ведет наверх. Через полчаса вы увидите дом с башней.
Приведем пример из ПТ«Солнечной аллеи»:
»Das ist ja interessant. Herzlichen Glückwunsch!« sagte Micha [4, S. 13]. / - Ой, как интересно! Поздравляем вас! -поспешил вякнуть Миха [5, c. 15].
Маркерами разговорности в прямой речи являются неполные, прерванные предложения, например:
Kann ich dich morgen anrufen? Ich habe viel zu tun, nächste Woche komme ich zurück, dann können wir... [6, S. 41].
Перевод таких предложений на русский язык будет идентичным: ...потом мы можем...
В ПТ «Солнечной аллеи» очень много подобных предложений. Приведем два примера:
1) »Hast du... Hab ich dich... « [4, S. 149] / - Значит, ты. Значит, я тебя. [5, c. 177];
2) »Ich... Schachklub... informieren...« [4, S. 130] / - Я... шахматный клуб. в смысле. информация чтобы. [5, c. 155]
Как мы видим, переводчик должен очень хорошо владеть приемами прерывания русской разговорной речи, чтобы представить отдельные отрывистые фразы как основу относительно законченного по смыслу высказывания.
При оформлении прямой речи в исследуемых текстах наблюдалось довольно много случаев намеренных нарушений структуры предложения, типичных для немецкой устной речи, например: Deswegen also? Weil ich aussehe wie er? [3, S. 89]. Для русского языка это не характерно, поэтому в данном примере в ПЯ «разговорность» может быть выражена на другом уровне, например, лексическими средствами: А, вот почему. Все потому что я похож на него?
Однако не все маркеры «разговорности» передаются так легко. Например, опытный переводчик не смог передать в ПТ «Солнечная аллея» адекватно реплики, в которых присутствуют клитики, то есть ритмическое слияние знаменательного и служебного слова в одно фонетическое целое:
»Da kannste Eingaben schreiben, wie du willst!« [4, S. 95] / - И можешь писать заявления хоть до скончания века! [5, S. 115]
Слияние kannst и du в разговорное kannste передано эмоционально окрашенным устойчивым сочетанием в другой части высказывания.
Приведем еще один пример:
Wuschel sagte: »Das ist 'n tapferer Mann« [4, S. 24]). / Волосатик сказал:
- Вот это, я понимаю, герой [5, c. 29].
Здесь переводчик попытался передать «разговорность» высказывания при помощи парентезы. Но в большинстве случаев клитики в прямой речи ИТ никак не передаются:
Am nächsten Morgen sagte Herr Kuppisch: »Ich schreib 'ne Eingabe« [4, S. 131]. / На следующее утро господин Куп-пиш сказал: - Я напишу заявление [5, c. 156].
В ПТ потеряны оттенки небрежной раскованности в речи персонажей. Как оказалось, большинство немецких фонетических слов-клитик, подчеркивающих нечеткую разговорность речи, в ПТ «Солнечной аллеи» не передано. Представляется, что эта проблема еще недостаточно разработана в частной теории немецко-русского перевода.
Явление присоединения является характерным маркером «разговорности» прямой речи, например: Okay, okay, okay, okay, schon klar. Unüberlegt. Weiß ich [3, S. 136]. Присоединения есть и в русском синтаксисе, поэтому в большинстве рассмотренных примеров перевод может быть структурно эквивалентным:
Micha war so außer Atem, dass er nur mit Mühe antworten konnte. »Ich bin ... verhaftet worden... im Grenzgebiet... Ich wollte ja noch abhauen... und hab mich gewehrt...« [4, S. 130] / - Я... - пропыхтел Миха, с трудом переводя дыхание, - был задержан. без документов. в приграничной зоне. Хотел смыться. сопротивлялся. [5, c. 156]
Смешение повествования и прямой речи представляло особую трудность для переводчика, например:
«An einem Sonntagnachmittag ließ er sich von seinem Vater, aber wie stehst du denn da, Junge, einige erklären.» [7, S. 54-55] / «И как-то в воскресенье после обеда он попросил отца - ну, как ты стоишь, мой мальчик! - объяснить ему некоторые из них.» [8, c. 55]
Здесь роль псевдовставки внутри повествования играет прямая речь. Следует отметить, что русская переводчица смогла очень удачно оформить это графически. Хотелось бы подчеркнуть, что графика и пунктуация являются выразительными средствами оформления прямой речи и почти не совпадают в немецком и русском языках. Например, экспрессия в русском и в немецком языке подчеркивается восклицательным знаком:
»RAUS!« schrie ihn die Direktorin an [4, S. 130] / - Во-о-н! - заорала директриса [5, c. 156].
При передаче прямой речи важно найти средства и для выражения ее ритма, тона, звучания. Здесь помогают знаки препинания. Но, как мы видим, для выделения слов на уровне просодии в прямой речи в ИТ использован прием подчеркивания интонации путем написания заглавными буквами, а в ПТ - при помощи соединения гласных дефисом. В немецком языке прямая речь в художественном тексте выделяется кавычками, а для вкраплений прямой речи в русский повествовательный текст характерно отсутствие кавычек. Вместо этого используется тире.
К лексико-семантическим средствам маркирования «разговорности» в текстах обоих авторов можно отнести широкое использование локального, временного и персонального дейксиса, разговорные синонимы, междометия, модальные и дискурсивные частицы, которые помогают имитировать живую разговорную речь, например:
Das kann man nicht vergleichen. Du bist doch meine Erfindung, und ich bin. Ja?
Ich bin real! So? [3, S. 64]
Речь персонажей текста Т. Бруссига отличается особенно частым использованием молодежного жаргона 1980-х гг., например: »Wir sind eine Clique« [4, S. 10]. / - Мы все одна туса [5, c. 11].
В некоторых случаях «слова-паразиты», которыми кишит молодежный жаргон, передавались переводчиком ПТ «Солнечная аллея» в виде модуляции синонимического ряда. Например, слово Mann можно рассматривать в следующем контексте как модальную частицу, подчеркивающую напряженное эмоциональное состояние героя:
»Ja, Mann, kenn ich, Mann, ist aus Berlin, Mann, verrückte Stadt, Mann, mit ,nem Fernsehturm in der Mitte. Und, Mann, was führt dich zu mir?« [4, S. 52] / - Ах, этот, да, пипл, этого мэна я знаю, он из Берлина, потрясный город, скажу я тебе, телебашня так и торчит. И что же, пипл, привело тебя ко мне? [5, c. 61]
Как известно, модальные слова и оттеночные частицы очень важны для передачи живой разговорной немецкой речи. Но в русском языке подобных слов намного меньше, поэтому переводчику важно интуитивно почувствовать интенцию говорящего и верно передать ее при помощи других языковых средств, например, устойчивых разговорных эмоциональных оборотов:
»Ich will da aber durch!« rief er immer wieder [4, S. 17] / - Какого черта, мне вон туда, как мне проехать? - то и дело выкрикивал он [5, c. 20].
Особенно трудно приходится русскому переводчику, когда в немецкой прямой речи появляются несколько модальных частиц подряд, например:
»Nun sag doch auch mal was!« [4, S. 133] / - Да скажи хоть что-нибудь [5, c. 158].
Итак, анализ исследованного материала и сравнительный анализ параллельных немецких текстов и их русских переводов показал, что поскольку имплицитная и эксплицитная диалогичность художественного текста передается, как правило, средствами обиходно-разговорной речи, то переводчик должен знать способы выражения эмоциональности и экспрессивности в своем родном языке. «Разговорность» речи автора оригинала определяется в основном его собственным стилем письма. В переводе должны учитываться нормы целевой культуры речи. При этом важно помнить, что основные маркеры «разговорности»: частицы, эллипсисы, отклонения от синтаксической нормы, междометия, клитики, местоимения, местоименные наречия, модальные слова и т. д. - могут быть функционально неоднозначными, что может стать причиной трудностей и проблем при переводе.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ноздрина Л. А. Интерпретация художественного текста. Поэтика грамматических категорий: учеб. пособие для лингвист. вузов и ф-тов. М: Дрофа, 2009. 252 с.
2. Schwitalla J, Tiittula L. Mündlichkeit in literarischen Erzählungen. Sprach- und Dialoggestaltung in modernen deutschen und finnischen Ro-
